Текст книги "Трудное восхождение"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Он…

Он висел рядом со Спуки Дином на поверхности сферы. Прямо на них надвигалось чудовище, извергающее слепящий свет. Граймса охватил ужас.

…И он словно вывалился обратно, в здесь-и-сейчас. Он – Джон Граймс, лейтенант Федеральной Исследовательской и Контрольной службы, капитан курьера «Щитомордник». А перед ним его собственный корабль. Его дом. Он должен вернуться домой вместе с устройством Предтеч, чтобы провести исследования оценку, и составить план дальнейшего развития человеческой цивилизации.

Корабль перестал приближаться.

Граймс открепил от пояса «римскую свечу» и жестом приказал Дину делать то же самое, потом зажег ее, оттолкнулся и быстро полетел к кораблю. Даже не оглядываясь, он знал, что сфера следует за ними. Ослепленный прожектором, Граймс все же вылетел точно к шлюзу, Спуки Дин последовал за ним. Оба втиснулись в маленький отсек. Внешний люк закрылся, давление начало расти. Граймс снял с телепата шлем и подождал, пока тот окажет ему ответную любезность.

Лицо Дина было еще бледней, чем обычно. Оказывается, такое возможно.

– Капитан, – сказал он, – мы как раз вовремя. Воздуха в баллонах осталось на несколько минут.

– Почему ты мне не сказал?

Дин рассмеялся, но было слышно, что он потрясен:

– Как я мог? Я… учился. Если от этого будет кому-нибудь польза, я теперь знаю, как сделать колесо из обрубка древесного ствола…

Из интеркома раздался взволнованный голос Бидля:

– Капитан! Капитан! Идите быстрей в рубку! Оно… исчезло!

Граймс схватил ближайший микрофон:

– Что исчезло?

– Это… эта штуковина…

– Ложимся на прежний курс, – устало произнес Граймс.

Таинственный объект исчез. Не так, как гаснет огонек свечи. Казалось, она умчалась на скорости, близкой к скорости света. Она исчезла, не оставив возможности для исследований.

Объяснение знал Дин.

– Это посланец Предтеч. У всех разумных рас в Галактике есть похожие легенды – о богах, которые пришли с неба. Боги принесли с собой дары – огонь и оружие – и направили цивилизацию по тропе эволюции…

– Однажды я уже был богом, – заметил Граймс. – Не могу сказать, что у меня хорошо получилось… Продолжай, Призрак.

– Эти Предтечи… Кто они были? Мы никогда не узнаем. Каковы их мотивы? Энтузиазм миссионеров? Альтруизм? Что им нужно? Подтолкнуть туземные расы к долгому развитию, чтобы в один прекрасный день объединить их? В любом случае, эта штука почти полностью взяла меня под контроль. Оно хотело, чтобы я увидел некоторые вещи – и я их видел, испытывал нужные ему чувства… И в то же время я получал и внешние впечатления. Таких штук в космосе множество. Их отправили черт знает когда в миссионерский поход. Это машина. Она сломалась – машинам свойственно ломаться. Ее задача состояла в том, чтобы опуститься на какую-нибудь планету, установить контакт с туземцами и подтолкнуть их развитие. Также она запрограммирована убраться с планеты, если местная раса уже научилась добывать огонь и обрабатывать металл. Вот почему она, еще не проснувшись, оттолкнула наши металлические зондирующие ракеты. А у вас, капитан, появилась странная идея – я про неметаллический зонд. Ваша пластиковая ракета пробудила машину полностью. Она решила, что мы, не имеющие при себе металлических предметов, еще не умеем добывать огонь, не знаем инструментов и оружия. Поэтому она откликнулась. Она собиралась взять над нами шефство, следить из поколения в поколение и дать толчок в нужный момент в нужном направлении. Возможно, у этой штуки были и другие функции – например, служить маяком для ее создателей, чтобы они когда-нибудь отыскали нас и повели к светлому будущему. Ее разум очень ограничен. Но даже она, эта машина, поняла наконец, что мы находимся в безвоздушном пространстве, а не на планете. Она увидела ракеты и наверняка догадалась, что мы весьма умело обращаемся с огнем. А уж когда мы вошли в явно металлический корабль, до нее окончательно дошло. Хотите знать, какое ощущение я поймал последним – когда она уже улетала?

– Конечно, – сказал Граймс.

– Огорчение, разочарование и замешательство. Осознание того, что над ней подшутили. Чувство юмора у этой штуковины, конечно, отсутствует. Но никому не нравится, когда над ним смеются.

Наступившее молчание нарушил Бидль.

– А ведь где-то, в каком-то времени, – произнес он благоговейно, – кто-то, наверное, думает: «Где же так задержался мой маленький маячок?»

– Я искренне надеюсь, что твой кто-то далеко отсюда и никогда обо всем этом не узнает, – ответил Граймс.

Подвигатели гор

Ольгана, планета земного типа, вращается вокруг звезды класса Солнца на самых задворках Федерации. Она расположена далеко от торговых путей Галактических, но неплохо зарабатывает на экспорте мяса, масла, шерсти и прочего своему ближайшему соседу – планете Меканика. До последнего времени Ольгана была одной из «потерянных колоний». Это означало, что во времена Первой волны экспансии на нее случайно наткнулся корабль поселенцев, безнадежно заблудившийся на просторах Галактики. Земляне наверняка возблагодарили судьбу. Вторично планета была открыта благодаря… нет, не счастливому случаю, а кораблю ФИКС «Сверкающий След». К этому времени путь колонии еще не успел существенно отклониться от основного русла человеческой культуры.

Вскоре вскрылись законодательные неувязки, которые повлекли за собой продолжительные и весьма жаркие дебаты во дворце Галактического Правосудия в Женеве. Если бы иск, выдвинутый колонистам, был удовлетворен, им грозило бы выселение. Даже во времена Первой волны экспансии существовал закон, запрещавший колонизовать планету, населенную разумными существами. Однако Ученый Совет колонистов нашел лазейку. Вышеупомянутый закон появился после того, как «Лоуд Джамбука» стартовал из космопорта Вумера, отправившись в свое последнее, как выяснилось, путешествие. Понятно, что дело было шито белыми нитками. Но аборигены Ольганы, в отличие от людей, не имели представителей на суде и не могли ни слова сказать в защиту своих прав. Вдобавок Совет адвокатов намекнул кому следует, что если дело колонистов будет проиграно, то Совет от имени своих клиентов выдвинет иск Межзвездному Транспортному Комитету. Ибо эта организация несет полную ответственность за бедственное положение людей с «Лоуд Джамбука» и их потомков. Понятно, что комитету столь громкий скандал был не нужен – равно как и огромные дополнительные расходы. Кулуарная машинерия заскрипела рычагами, и дело замяли.

Аборигенов по-прежнему никто спросить не удосужился.

Никто не отрицал, что туземцы Ольганы – раса отсталая… если они, конечно, были туземцами. Гуманоиды, по крайней мере внешне, они не вписывались в общую биологическую картину планеты: эволюция здесь остановилась на примитивных яйцекладущих млекопитающих. Аборигены же относились к столь же высокоразвитому виду, что и человек, хотя развивались в чуть ином направлении. Как ни странно, биология ольганцев почти не изучена: колонисты, казалось, полностью растеряли научное любопытство. Да они и были скорее инженерами от биологии, чем исследователями. Их основная задача состояла в улучшении пород скота. Домашние животные были завезены, как обычно, в виде сперматозоидов и яйцеклеток, которые хранились в холодильниках «Лоуд Джамбука».

Ольгана была очередным пунктом назначения «Щитомордника», курьера «серпент-класса», и лейтенанта Джона Граймса, который командовал этим кораблем. Он должен был доставить депешу – не слишком важную – коммандеру Левину, начальнику маленькой базы ФИКС на Ольгане.

Граймс вручил послание. Последовал обычный обмен официальными репликами.

– Будут какие-нибудь распоряжения, коммандер? – спросил Граймс.

Левин – маленький, очень подвижный смуглый человечек – ухмыльнулся:

– В некотором роде, лейтенант. Вас, должно быть, внесли в почетные списки коммодора Дамиена… Когда я служил на курьере, всегда требовалось прилететь из точки А в точку Б как можно быстрее или еще чуть раньше, а стоянки урезались до невозможности… Ну, раз уж вы спросили… я получил карлоттиграмму от Дамиена – только перед вашим появлением. Вынужден сообщить, что на ближайшие шесть недель по местному времени для вас никаких поручений нет. Вы и ваши офицеры переводитесь в мое распоряжение… – Коммандер снова ухмыльнулся: – Я с трудом нахожу дело для собственных подчиненных: чтоб они были заняты хотя бы наполовину. Так что…радуйтесь жизни. Получайте удовольствие, только не расставайтесь с передатчиком. Любуйтесь природой. Наслаждайтесь плотскими радостями – какие найдете.

Он помолчал.

– Хотел бы я, чтобы Дамиен любил меня так, как, судя по всему, любит вас.

– Гхм, – отозвался Граймс, и его уши запылали. – Видите ли, дело обстоит не совсем так, сэр.

Он припомнил последний разговор с начальством. «Убирайтесь с глаз моих долой! И не возвращайтесь, пока я не подобрею – а лучше никогда!»

– Неужели? – иронически поднял бровь Левин.

– Честное слово, коммандер. Сомневаюсь, что меня сейчас хотят видеть на Базе.

Левин расхохотался:

– Значит, я угадал. Ваша слава, лейтенант, долетела и до Ольганы. Честно говоря, мне на моей Базе вы тоже не нужны… не сочтите за грубость. По счастью, я не принадлежу к сильным мира сего… я имею в виду этот мир. Ольгану. Так что вы с вашими офицерами можете упиваться свободой хоть до потери сознания – только не на моей территории.

– Что-нибудь посоветуете, сэр? – холодно спросил Граймс.

– Ну да. Здесь есть так называемый Золотой берег. Он появился, когда сюда начали заглядывать «Трансгалактические Клипера».

– Бешеные цены, – буркнул Граймс. – Ловушка для туриста…

– И таки вы правы. Но ведь не каждый пассажир клипера – миллионер. В таком случае, могу порекомендовать побережье Нетужнетуж. Вы, наверное, видели его с орбиты – островной континент в южном полушарии.

– Почему он так называется?

– Туземное название – по крайней мере, звучит похоже. Это, кстати, единственный континент, где они живут. Когда приземлился «Лоуд Джамбука», в северном полушарии вообще не было разумных существ.

– А что такого хорошего в этом побережье?

– Нетужнетуж – последний уголок дикой природы на планете. На побережье живут люди. Зато на Окраине – то есть на внутренних землях и большей части континента северней тропика Козерога – все почти так же, как в те времена, когда здесь впервые появился человек. Ну, разве что еще пара скотоводческих ферм и шахт, но настоящей разработки земель: ирригации и всего такого – не будет без крайней необходимости. А туземцы – ну, большая их часть – живут в полупустыне, так же как до прибытия «Лоуд Джамбука».

Похоже, коммандер потихоньку оттаивал.

– Подумайте, лейтенант, какая возможность исследовать примитивный мир, наслаждаясь всеми благами цивилизации! Если вы упустите этот шанс, другого может и не представиться.

– Я над этим подумаю, – сказал Граймс.

Он не стал над этим думать. Он просто обсудил этот вопрос со своими офицерами. Бидль, первый помощник, особого энтузиазма не проявил. Несмотря на унылый вид, он питал склонность к ярким впечатлениям… но в рамках цивилизации. Он заявил – им наконец-то выпала возможность достойно потратить честно заработанные деньги и позволить себе повеселиться на Золотом берегу. Фон Танненбаум, Словотный и Вителли приняли сторону Бидля. Граймс даже не пытался их переубедить – в конце концов, ни одно туристическое агентство Ольганы не заплатит ему за рекламу. Спуки Дин, офицер псионической связи, нерешительно спросил, можно ли ему поехать с капитаном. Конечно, Граймс предпочел бы другого попутчика. Но, с другой стороны, Дин – телепат, и его способности могут весьма пригодиться.

Дин и Граймс сели на почтовую ракету от Нового Нью-Йорка до Нового Мельбурна. Граймс не мог отказать себе в удовольствии покритиковать колонистов за редкую изобретательность и оригинальность в области топонимики.

Новый Мельбурн оказался деревней – унылой, но густонаселенной – на южном побережье Нетужнетуж. Астронавты остановились в местном отеле, рекомендованном в рекламном буклете «Трансгалактических Клиперов». Отель совершенно не соответствовал галактическим стандартам. Похоже, хозяевам и персоналу было глубоко наплевать, что их постояльцы прибывают из миров, которые по составу атмосферы, уровню гравитации и традициям питания отличаются от их мира и друг от друга. Первый день Граймс и Дин посвятили покупкам, чтобы обзавестись всем, что, по словам агента «Нетужнетуж Туре», необходимо для путешествия. На следующее утро, еще затемно, они прибыли на такси к местному автовокзалу. Было холодно, моросил мелкий дождь.

Вместе в другими пассажирами, в такой же простой одежде из грубой ткани, Граймс и Дин прошли в холодный зал ожидания и сели. Чтобы скоротать время, Граймс разглядывал окружающих. Некоторые явно прилетели извне. Неудивительно: в космопорте стоит лайнер «ТГ». Другие, судя по акценту, – ольганцы, которые решили поближе познакомиться с собственной планетой. Никто из присутствующих не вызывал особой симпатии – скорее всего, виной тому была отвратительная погода – включая их самих. Телепат напоминал белесый сгусток эктоплазмы, завернутый в разноцветное пончо. Снаружи призывно взревел мотор. Яркий свет фар пронзил темноту за большими окнами. Спуки Дин неохотно поднялся на ноги.

– Вы только посмотрите, капитан! – с дрожью в голосе воскликнул он. – Она на колесах ! Я ожидал инерционную машину или хотя бы автобус на воздушной подушке!

– Надо было внимательнее читать брошюру, Призрак. Идея этого тура – увидеть планету так, как ее видели первые колонисты, прочувствовать ее…

– Я могу прочувствовать ее и с самолета. Зачем мне эта допотопная колымага?

– Ну, не все же здесь телепаты…

Двое носильщиков материализовались в зале и потащили их багаж наружу. Прочие пассажиры, подхватив свои маленькие сумочки, вышли следом. Они явно желали понаблюдать, как их гигантские баулы будут запихивать в багажник. Динамик не допускающим возражения тоном приказал «всем пассажирам быстро занять места в автобусе».

Граймс и Дин тут же определили, что юная парочка перед ними – несомненные «терри», а две девицы через проход могут быть только учительницами. Наконец толстяк в не слишком опрятной серой униформе втиснулся в водительское кресло.

– Все на месте? – спросил он. – Если кого нет – крикните!

Автобус неуверенно вывернул на мокрую улицу и покатил на север через наводящие тоску окраины Нового Мельбурна.

Сначала они ехали на северо-восток. Затем линия побережья повернула на север. Земля здесь была плодородная: покрытая зеленью, засаженная деревьями – яблоневые сады, виноградники, апельсиновые рощи. Затем началась овечья страна – холмистые просторы, пестреющие пасущимися животными.

– Это неправильно… – сказал Спуки Дин. – Все неправильно.

– Что неправильно, Призрак?

– Я чувствую это. Удивительно, как вы не чувствуете. Какая-то обида, возмущение…

– Ты аборигенов имеешь в виду?

– Да. Но еще сильнее – у местных животных, которых выгнали с пастбищ. На них охотятся, их убивают, чтобы освободить пространство для чужаков с далеких звезд. И растения – какие еще остались в этих местах. Травы вырвали с корнем и сожгли, чтобы посадить виноград, хлеб и апельсины…

– Ты должен был чувствовать это и на других колонизированных планетах, Призрак.

– Не так сильно, как здесь. Мне почти слова слышатся: «Первые оставили нас…»

– Гхм, – задумался Граймс. – Полагаю, это не лишено смысла. Первые колонистов привлекали только возможности своего корабля и не могли особо развернуться. Но когда сюда привлекли все ресурсы Федерации…

– Не думаю, что это именно так… – с сомнением произнес Дин.

– А что ты думаешь?

– Я… не знаю, капитан.

Но долго беседовать друг с другом им не пришлось. Пассажиры начали знакомиться, сначала нерешительно, потом все более оживленно, завязалась беседа. Процесс подтолкнул водитель – как понял Граймс, он выступал в роли капитана корабля и отвечал за здоровье и благополучие своих пассажиров – как физическое, так и психологическое. Сначала он рассказывал о местных достопримечательностях, мимо которых они проезжали, но когда счел, что момент подходящий, пустил второй микрофон по салону, чтобы каждый представился – назвал имя, профессию и место жительства.

Компания и вправду подобралась пестрая. Примерно половина прилетела с Земли – как решил Граймс, на том самом клипере «Катти Сарк». Чиновники, юристы, неизбежные университетские преподаватели, старшие и младшие, которые решили расширить свои познания о мирах Федерации сравнительно дешевым способом. Ольганцы были людьми примерно того же круга.

Когда очередь дошла до него, Граймс представился:

– Джон Граймс, астронавт. Последнее место постоянного жительства – Сент-Хелиер, Нормандские острова, Земля.

Таня Ланкастер, одна из учительниц, которые сидели через проход – та, что помладше и посимпатичнее, – повернулась к нему:

– Я так и думала, что вы с Земли, Джон. Ничего, что я называю вас по имени? Таковы правила этого тура.

– Мне это даже нравится, Таня.

– Отлично. Но вы не с «Катти Сарк». Я помню там всех офицеров, по крайней мере в лицо.

– И если бы я служил на «Катти Сарк», я бы непременно запомнил вас, – галантно отозвался Граймс.

В конце концов, эта Таня довольно мила. Каштановые волосы, зеленые глаза, тонкое умное лицо…

– А, вы, наверное, с Базы, – предположила она.

– Почти угадали.

– Как Вы все усложняете… А, я догадалась! Вы с того смешного маленького истребителя – или как это у вас называется. Который стоит на космодроме на площадке ФИКС.

– Это не «смешной маленький истребитель», – холодно поправил ее Граймс. – Это курьер «серпент-класса».

Девушка рассмеялась.

– И он ваш. Я слышала, как ваш друг называл вас «капитан».

– Да, он мой…

– А теперь, друзья, – загремел глас водителя, – как насчет] чего-нибудь спеть, чтобы оживить путешествие? Есть добровольцы?

Микрофон передали группе ольганских студентов. После краткого совещания они затянули:

Весело «Джамбук» взлетел из порта Вумера,

Вверх и вперед – к Альтаиру-три!

Я старушке Земле помашу на прощанье —

Кто на «Джамбуке» со мной полетит?

Вверх на «Джамбуке», вдаль на «Джамбуке»,

Кто на «Джамбуке» со мной полетит?

Я старушке Земле помашу на прощанье —

Ты на «Джамбуке» со мною лети!

Буря поднялась, и двигатель замер —

В этом аду мы сбились с пути,

Мы в невесомости висим средь Галактики.

Кто на «Джамбуке» со мной полетит?

Вверх на «Джамбуке», вдаль на «Джамбуке»,

Кто на «Джамбуке» со мной полетит?

Мы в невесомости висим средь Галактики —

Ты на «Джамбуке» со мною лети!

Встал капитан, закричал он механику:

«Дизель скорей запускай – раз-два-три!

Дай мне энергии запустить Эренхафта —

Ты на «Джамбуке» со мною лети!»

– Но это же наша песня! – возмутилась Таня. Ее австралийский акцент внезапно стал очень заметен. – Это же наша песня – «Вальс Матильды»!

– «Вальс Матильды»*33
  Неофициальный гимн Австралии. Герой песенки – овечий вор – сидит у костерка и напевает: «Кто станцует со мной „Вальс Матильды“? Появляются полицейские, обнаруживают у него краденое, и свое существование вор продолжает в виде местного призрака. Выражение „Танцевать вальс Матильды“ имеет несколько значений: „быть бродягой“ („Матильда“ – это походная скатка, пожитки, завернутые в одеяло), „драться на ножах“ и „болтаться на виселице“. (Прим. ред.)


[Закрыть] никогда не был вашей песней, – возразил Граймс. – Слова – да, но не мелодия. Как и на многие другие мелодии, на нее постоянно сочиняют новые слова.

– Наверное, вы правы. Но эти их смешные стишки – о чем они?

– Вы когда-нибудь слышали о двигателе Эренхафта?

– Это самые первые двигатели, да?

– Ну, можно сказать и так. Генераторы Эренхафта превращали корабль, по сути, в огромную намагниченную частицу. Пока корабль двигался по нужной магнитной линии, он катился как по рельсам и попадал куда нужно, причем довольно быстро. Но если случалась магнитная буря, линии спутывались, как спагетти в тарелке. Корабль могло забросить куда угодно – или вообще никуда. Линии обрывались, и генератор полностью терял энергию. Из этой ситуации только один выход – запустить аварийные дизель-генераторы, чтобы дать энергию генераторам Эренхафта. И лететь – дальше и надеяться, что наткнешься на пригодную для жизни планету прежде, чем закончится горючее.

Таня усмехнулась.

– Хм. Думаю, эта история куда больше достойна быть увековеченной в песне, чем наш овечий вор. Но все-таки я предпочитаю оригинал.

Она кивнула своей подруге – Мойре Стивене, полной жизнерадостной девице – и спела тот вариант, который называла оригинальным. Можно себе представить, что сказал бы по этому поводу дух того самого вора, который, вероятно, все еще блуждает по берегу далекой австралийской реки.

Когда завечерело, автобус остановился на берегу реки, на поляне, окруженной кустами. Река – громко сказано: по сути, это был небольшой ручеек. Зато среди кустов стояли пластиковые кабинки туалетов в виде хижин.

Водитель и повар разложили надувные палатки тремя аккуратными рядами и быстро накачали их автобусным насосом, потом собрали дров для костра и поставили складной гриль.

– Как всегда, – проворчал кто-то – видимо, уже побывавший в таком туре. – Бифштекс и чай по-походному. Здесь всегда бифштекс и чай.

Но еда, хоть и простая, оказалась вкусной, болтовня у костра – приятной. В конце концов, Граймс обнаружил, что надувной матрас не менее удобен, чем его собственная койка на корабле. Лейтенант прекрасно выспался. Его разбудили звуки зори, записанные на пленку. Одним из первых он посетил туалет и умывальник и, одетый и готовый ко всему, встал в очередь за кружкой чая и яичницей с беконом. Потом пассажиры мыли посуду, сдували и сворачивали матрасы и палатки, загружали их в автобус… Когда яркое солнце поднялось над пологими холмами, они продолжили путь.

Автобус бежал вперед и вперед по засушливой равнине. Изредка встречались следы цивилизации, возникшие еще до того, как человек ступил на эту планету. Тощий скот вяло щипал сухую траву на иссушенных солнцем пастбищах, дорогу то и дело перебегали перекати-поле, а пылевые демоны вздымали столбики песка и мелких камешков. И все же здесь была жизнь – помимо костлявого скота, помимо серого кустарника, который после первых дождей мокрого сезона стремительно покрывается густой зеленью и недолговечными яркими цветами. Автобус остановился, чтобы пропустить стадо длинных мохнатых четвероногих созданий. Они перебирали короткими, почти рудиментарными ногами и извивались всем телом, словно ящерицы. Тут же защелкали фотоаппараты.

– Нам повезло, народ, – сообщил водитель. – Эти зверюги уже почти вымерли. Вредителями еще пару лет назад считались, а теперь – охраняемая фауна…

Потом в стороне от дороги показался лагерь аборигенов. Костлявые фигуры, похожие, скорее, на пауков, чем на людей, неподвижно стояли у своих костров.

– Вредные ублюдки, – объявил водитель. – Другие показывают для нас представления, продают всякие диковины – но только не это племя.

Время от времени попадались другие машины – дизельные туристические автобусы, большие и маленькие кары на воздушной подушке. Иногда в безоблачном небе проносился инерционный самолет. И все же можно было сказать, что эта земля пуста. Длинная дорога, казалось, тянулась в бесконечность. Маленькие поселки – пивная, магазин и еще пара-тройка строений – радовали всех. Там можно было пить холодное пиво в огромных количествах и беседовать с местными жителями, которые, словно по волшебству, собирались сразу, едва автобус останавливался. Автобусные стоянки больше походили на концлагеря в пустыне, чем на оазисы. Зато там можно было принять горячий душ и постирать одежду.

Они все ехали и ехали. Граймс и Дин сдружились с Таней и Мойрой. Но о том, чтобы спать в одной палатке, и речи не заходило – к великой досаде Граймса. Наверно, в детстве мамочка велела Тане остерегаться астронавтов. Впрочем, спать в палатках пришлось только первые две ночи. Автобус ехал по территории, где дождей в это время года не было, и пассажиры ночевали прямо под звездами, в спальных мешках.

Наконец они прибыли в заповедник «Скала Крэгг».

– Скала Крэгг, – объявил водитель, – названа в честь капитана «Лоуд Джамбука», а наша планета – в честь его жены, Ольги. – Он выдержал паузу. – Возможно, где-нибудь в Галактике есть скала, которую назовут скалой Граймса. Но при всем уважении к выдающемуся астронавту, который оказался в наших рядах, ему придется здорово постараться, чтобы найти нечто подобное скале Крэгг. Эта скала, народ, – самый большой монолит в известной нам Вселенной. Здоровенная глыба гранита. Пять миль в длину, одну – в ширину и полмили в высоту. Выше, чем ваша скала Айерс, дамы! – Эта реплика была обращена к Тане и Мойре.

Водитель дождался, пока пассажиры отсмеются.

– На севере, в шестидесяти милях отсюда, – гора Конвей, типичная столовая гора. В двадцати милях к югу – гора Сара, названная в честь жены старшего помощника Конвея. Ее обычно называют «Сарочки», потому что она состоит из пяти отдельных пиков из красного конгломерата. Так что сами видите, народ, геологически скала Крэгг сюда не вписывается. На этот счет есть несколько теорий. Одна гласит, что случилось подводное извержение вулкана – было время, когда эти места лежали на дне океана. То есть скала – это выброс расплавленного вещества из ядра планеты. Потом ее миллионы лет обрабатывала эрозия, с тех пор как дно поднялось и создало этот островной континент.

Пока он рассказывал, над абсолютно ровным горизонтом показалась скала. Отсвечивая красным в почти горизонтальных лучах заходящего солнца, похожая на громадного моллюска, она обладала своеобразной красотой, но в основном оставляла впечатление силы.

– Мы пробудем здесь пять дней, народ, – сообщил водитель. – Здесь есть гостиница и поселок аборигенов – почти все говорят по-английски. Они будут просто счастливы рассказать вам свои легенды о скале – Вулуру, как они ее называют. Это одно из их священных мест, но они не мешают нам ходить туда, поскольку мы им платим за эту привилегию. Это, конечно, входит в стоимость тура, но если вам понравится какая-нибудь диковина, придется раскошелиться. Видите, как скала меняет цвет вместе с солнцем? А когда оно сядет, скала медленно потемнеет, как гаснущий уголек.

Скала приближалась и теперь почти нависала над ними – багровая стена, заслонившая гаснущую синь безоблачного неба. Потом дорогу накрыла тень. Здесь скала казалась темно-пурпурной и отливала фиолетовым металлом… Солнце вырвалось из-за нее – так внезапно, что перехватило дыхание. Последний раз дорога повернула вокруг изъеденного временем монолита – и автобус остановился у восточного склона скалы.

Туристы вышли наружу, вздрагивая от холодка, разлитого в неподвижном воздухе.

– Что-то в этом есть… – прошептала Таня Ланкастер.

– Что-то есть… – согласилась Мойра Стивене.

– Память предков? – с резкостью спросил Спуки Дин.

– Вы подслушиваете! – возмутилась толстушка.

– Нет, Мойра. Но я не смог проигнорировать столь сильные эмоции, которые вы излучаете.

Таня засмеялась:

– У нас смешанное происхождение – как у большинства современных австралийцев. В нашем обществе все смешалось – так что у каждого найдется хоть капелька крови аборигенов. Но… почему мы с Мойрой чувствуем себя здесь как дома – и одновременно так, словно безнадежно заблудились?

– Если позволите, я попробую… – мягко начал Дин.

– Нет! – вспыхнула девушка.

Граймс почувствовал к ней симпатию. Он-то знал, даже слишком хорошо, что значит, когда рядом с тобой телепат-профессионал. И неважно, насколько высоки его этические стандарты. Но он сказал:

– Призраку можно доверять. Я знаю.

– Может, вы и доверяете ему, Джон, но я его знаю недостаточно.

– Зато он нас знает как облупленных! – буркнула Мойра.

– Я чувствую запах бифштекса, – сменил тему Граймс.

И все четверо направились к костру, где уже готовился ужин.

Ради того, чтобы увидеть рассвет над скалой Крэгга, стоило проснуться пораньше. Закутавшись в одеяло, чтобы спастись от утреннего холода, Граймс стоял вместе со всеми остальными и наблюдал, как гигантский массив постепенно становится из синего пурпурным, из пурпурного – розовым. Над скалой и позади нее небо было темным и усеяно огромными яркими звездами – почти такими же яркими, как в открытом космосе. Затем поднялось солнце, и скала стала островом пылающего багрянца в рыже-буром песчаном океане, а у подножия пенился зеленый прибой кустов.

Представление закончилось. Группа разошлась – кто в душ, кто в туалет, кто одеваться к завтраку.

После еды туристы снова покинули лагерь и направились к скале. Таня и Мойра милостиво удостоили астронавтов своего общества, но держались с подчеркнутой холодностью, уделяя больше внимания путеводителю, чем беседе. Дорога проходила через поселок аборигенов – скопление примитивных шалашей, сделанных из природного материала и укрепленных кусками пластика. Горели костры, на них жарились куски мяса непонятного происхождения. Женщины – обнаженные, с распущенными волосами и отвисшими грудями, но все же достаточно похожие на земных – поглядывали на хорошо одетых и накормленных туристов со странной смесью робости и наглости. Одна из них, указав на фотоаппарат, закричала:

– Первый фото – полдоллар!

– Лучше заплатить, – посоветовал водитель. – Эти абы такие меркантильные…

Из хижин появились мужчины. Один из них приблизился к Граймсу и его компании, ослепительно блестя белоснежными зубами на угольно-черном лице. Он держал что-то похожее на распятие.

– Очень хороший, – сказал он, размахивая предметом. – Два доллар.

– Я не религиозен… – начал Граймс, но его прервал смех Тани.

– Не будь дураком, Джон, – сказала она. – Это же метательное оружие.

– Оружие?

– Ну да. Вроде наших бумерангов. Дай я покажу. – Она повернулась к туземцу и протянула руку: – Дай. Пожалуйста.

– Ты бросать, мисси?

– Да. Я брошу.

Взгляды туристов и аборигенов мгновенно обратились на нее. Она взяла предмет за длинный конец, развернулась примерно под сорок пять градусов к легкому утреннему ветерку, замахнулась и бросила «бумеранг» неуловимым движением кисти. Оружие, крутясь, вылетело из ее руки и повернулось в полете горизонтально, как маленький вертолет. Оно пролетело около пятидесяти ярдов, описало ленивую дугу, помедлило и упало, взрыхлив песок.

– Нехороший, – пожаловалась девушка. – У тебя есть другой? Лучше?

Туземец ухмыльнулся.

– Ты знать?

– Да. Я знаю.

Мужчина вернулся в хижину и вынес другое оружие. Это оказалось старым, сделано мастерски – и никаких грубых рисунков, выжженных раскаленной проволокой. Туземец вручил оружие Тане, та взвесила его в ладони и одобрительно поцокала языком, а потом метнула – так же. Разница была очевидна. Никакого неуклюжего покачивания – он летел, больше похожий на живое существо, вращаясь все медленнее. Таня ловко поймала его двумя руками, ее ладони издали резкий хлопок. Она восхищенно разглядывала оружие – гладкая поверхность была обработана самым примитивным инструментом: временем и долгим использованием.

– Сколько? – спросила она.

– Не продается, мисси. – Еще одна белозубая усмешка. – Но я отдать.

– Но вы не можете. Так нельзя.