Текст книги "Трехгрошовая опера"

Автор книги: Бертольд Брехт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Оба садятся на стол. Золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый

светильник. На щитах надпись:

СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ

Мак и Браун.

1

И Джон завербован, и Джимми взят,

И Джорджи в сержантском званье.

Но армия не спросит: "Кто ты, солдат?"

У армии есть заданье.

От Гибралтара

До Пешавара

Пушки – подушки нам.

Если же новая

Желтая, лиловая,

Черного окраса

Попадется раса,

Из нее мы сделаем бифштекс. Трам-там.

2

Джонни мечтал раздобыть одеял,

Джимми от теплого виски тошнило.

Но Джорджи обоим напоминал.

Что не люди они, а живая сила.

От Гибралтара

До Пешавара

Пушки – подушки нам.

Если же новая

Желтая, лиловая,

Черного окраса

Попадется раса,

Из нее мы сделаем бифштекс. Трам-там.

3

И Джонни умер, и Джимми нет,

И без вести сгинул бедняга Джорджи.

Но у крови по-прежнему тот же цвет

И порядок вербовки тот же!

(Сидят на столе, но ноги их маршируют.)

От Гибралтара

До Пешавара

Пушки – подушки нам.

Если же новая

Желтая, лиловая,

Черного окраса

Попадется раса,

Из нее мы сделаем бифштекс. Трам-там.

Мак. Хотя ураган жизни разметал друзей юности, хотя наши профессиональные интересы различны, пожалуй, даже диаметрально противоположны, наша дружба выдержала все испытания. Пусть это будет вам уроком! Кастор и Поллукс, Гектор и Андромаха и так далее. Не было случая, чтобы я, простой грабитель, – вы меня понимаете – вернулся с добычей и не передал части ее, солидной части, своему другу Брауну в знак и свидетельство моей неизменной верности. Не было также случая – вынь нож изо рта, Джекоб, не было также случая, чтобы он, всемогущий шеф полиции, назначил облаву, не известив об этом друга своей юности, то есть меня. Ну и так далее, в конце концов, у нас все основано на взаимности. Учитесь! (Берет Брауна под руку.) Да, Джекки, я рад, что ты пришел, ты поступил как истинный друг.

Пауза. Браун озабоченно разглядывает ковер.

Настоящий ширазский.

Браун. Фирма "Ковры Востока".

Мак. Да, мы обычно все берем оттуда. Знаешь, Джекки, сегодня я не мог тебя не позвать. Надеюсь, что, несмотря на твою должность, моя просьба тебе не в тягость.

Браун. Ты же знаешь, Мак, что я тебе ни в чем не могу отказать. Мне надо идти, у меня столько дел; если во время коронации хоть что-нибудь случится...

Мак. Знаешь, Джекки, мой тесть – отвратительный старый мерин. Если он начнет на меня капать... Скажи, Джекки, в Скотленд-Ярде есть на меня материал?

Браун. В Скотленд-Ярде нет на тебя материала.

Мак. Естественно.

Браун. Я же все устроил. Спокойной ночи.

Мак (бандитам). Может быть, вы встанете?

Браун (к Полли). Всего доброго!

Браун уходит, Мак его провожает.

Джекоб (до сих пор он беседовал с Маттиасом, Уолтером и Полли). Признаюсь, у меня возникли кое-какие опасения, когда сказали, что идет Пантера-Браун.

Маттиас. Видите, сударыня, мы связаны с крупными представителями власти.

Уолтер. Да, у Мака всегда найдется козырь, о котором наш брат и не подозревает. Но у нас тоже кое-что есть про запас. Господа, уже половина десятого.

Маттиас. Сейчас мы покажем гвоздь программы.

Все устремляются в левую часть сцены, за ковер, скрывающий какой-то предмет.

Входит Мак.

Мак. В чем дело?

Маттиас (из-за ковра). Еще один небольшой сюрприз, капитан.

Стоя за ковром, они тихо, но с чувством поют песню о Билле Лоджине. Когда они доходят до слов "имени его", Маттиас срывает ковер, и они начинают петь во весь голос, хлопая по кровати, которая теперь видна Маку, Полли и

публике.

Мак. Благодарю вас, друзья, благодарю.

Уолтер. Ну а теперь гости потихоньку удалятся.

Все уходят.

Мак. Итак, пора отдать должное чувствам. Нельзя замыкаться в своей профессии. Сядь, Полли! Видишь, какая луна над Сохо?

Музыка.

Полли. Вижу. Милый, прижмись ко мне.

Мак. Хорошо, милая.

Полли. Куда ты, туда и я с тобой.

Мак. Где бы мы ни были, мы будем вместе.

Оба.

Свидетельства нам не давал магистрат.

Не были мы с тобой под венцом,

И чем ты платила за брачный наряд,

Не знаю – и дело с концом.

Тарелку долой, коль закончен обед!

Что толку в ней с этих пор?

В любви существуют лишь "да" и "нет".

А все остальное – вздор!

III

Для Пичема, знающего, как сурова жизнь, потеря дочери означает полное

разорение.

Заведение Пичема.

В правой части сцены Пичем и госпожа Пичем. У двери Полли в пальто и

шляпе. В руках у нее дорожная сумка.

Госпожа Пичем. Вышла замуж? Ты увешиваешь ее спереди и сзади платьями, шляпами, зонтиками и перчатками, а когда эта девочка стоит уже не меньше, чем добрая яхта, она сама летит на помойку, как гнилой огурец. Ты в самом деле вышла замуж? Золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый

светильник. На щитах надпись:

ПЕСЕНКА, С ПОМОЩЬЮ КОТОРОЙ

ПОЛЛИ ДАЕТ ПОНЯТЬ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ОНА

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЫШЛА ЗАМУЖ

ЗА БАНДИТА МАКХИТА

Полли.

1

Когда я невинной девчонкой была

Я была ею так же, как вы,

Я думала: если появится он,

Не должна я терять головы.

И пусть богат он,

И пусть любезен,

И даже в будни прилично одет,

И пусть он знает, как вести себя с дамой,

Все равно я отвечу: "Нет".

Я останусь холодна и неприступна,

Я останусь равнодушна в ответ.

Ну конечно, может быть вполне,

Прокачусь я с ним на лодке при луне.

Но не больше, нет, нет, нет.

Не годится просто так ложиться,

Нужно дать холодности обет.

Ведь чего тут только не случится,

Если вовремя не скажешь: "Нет".

2

Из Кента явился мой первый жених,

Красив был – я знаю сама.

У второго было три парохода.

Третий был от меня без ума.

И каждый богат был,

И каждый – любезен,

И даже в будни прилично одет,

И знали твердо, как вести себя с дамой,

Но всем я ответила: "Нет!"

Я осталась холодна и неприступна,

Я осталась равнодушна в ответ.

Ну конечно, быть могло вполне,

Что катались мы на лодке при луне,

Но не больше, нет, нет, нет.

Ведь нельзя же просто так ложиться,

Я дала холодности обет.

Да, клянусь, тут все могло случиться,

Но на все я отвечала: "Нет".

3

Но в один прекрасный, безоблачный день

Тот пришел, кто меня не просил,

И повесил он свой плащ у меня в каморке,

И в себе не нашла я сил.

И не был богат он,

И не был любезен,

И даже в праздник был скверно одет,

И не умел совсем вести себя он с дамой,

Но я ему не сказала: "Нет".

Не осталась холодна и неприступна,

Не осталась равнодушна в ответ.

Так и не пришлось ни разу мне

Покататься с ним на лодке при луне.

Тут уже не до катанья, нет,

Тут уже приходится ложиться

И забыть холодности обет.

Все случилось, что могло случиться,

Но я так и не сказала: "Нет".

Пичем. Вот в какую шлюху она превратилась. Очень хорошо. Очень приятно.

Госпожа Пичем. Если уж ты настолько безнравственна, чтобы выйти замуж, то почему тебе нужен непременно конокрад и разбойник с большой дороги? Ты еще поплатишься! Я могла это предвидеть. Она с пеленок воображала себя чуть ли не королевой Англии!

Пичем. Значит, она действительно вышла замуж?

Госпожа Пичем. Да, вчера вечером, в пять часов.

Пичем. За известного преступника! Если хорошенько подумать, это доказывает огромную его смелость. Ведь стоит мне отдать дочь, последнюю опору моей старости, как рухнет мой дом и последняя собака от меня убежит. Я и так уже рискую умереть голодной смертью. Да-да, если нам троим хватит на зиму одного-единственного полена, то, может быть, мы и доживем до весны. Может быть.

Госпожа Пичем. Да что и говорить! Это нам награда за все, Джонатан. Я схожу с ума. Голова кружится. Я не выдержу. Ох! (Падает в обморок.) Рюмку коньяку!

Пичем. Видишь, до чего ты довела мать. Живее!

Полли выходит.

Стало быть, моя дочь шлюха. Очень хорошо, очень приятно. Как близко она приняла это к сердцу, бедная женщина!

Полли возвращается с бутылкой коньяка.

Вот единственное утешение, оставшееся твоей бедной матери.

Полли (в этой сцене она так и светится счастьем). Можешь смело дать ей две рюмки. Когда маме не по себе, она легко переносит двойную порцию. Это сразу поставит ее на ноги.

Госпожа Пичем (приходя в себя). Она опять изображает заботливую дочь! Не верю в ее искренность.

Входят пятеро нищих.

Нищий. Я имею претензии. Это вонючий свинарник. Это не культяпка, а тяп-ляп, и я не стану выбрасывать деньги на такое дерьмо.

Пичем. Чего тебе надо? Твоя культяпка не хуже любой другой, только ты не содержишь ее в чистоте.

Нищий. Вот как! А почему я зарабатываю меньше любого другого? Нет, шалишь, со мной этот номер не пройдет. (Швыряет культяпку.) Чем носить такое дерьмо, лучше уж по-настоящему отрубить себе ногу.

Пичем. Ну чего вы, собственно, хотите? Разве я виноват, если у людей теперь не сердце, а булыжник? Я же не могу дать вам по пяти культяпок сразу! В какие-нибудь три минуты я делаю из человека такую жалкую развалину, что, взглянув на него, собака и та заплачет. Разве я виноват, что люди не плачут? Вот тебе еще одна культяпка, если этой мало. Только научись держать вещи в порядке!

Нищий. С этой еще куда ни шло.

Пичем (проверяя протез у другого нищего). Кожа не годится, Селия, резина противнее. (Третьему.) Шишка уже сходит, это у тебя последняя. Что ж, начнем сначала. (Осматривая четвертого.) Ну конечно, разве настоящая парша может тягаться с искусственной! (Пятому.) Эй ты, на кого ты похож? Ты опять обжираешься. Придется тебя наказать для примера.

Нищий. Господин Пичем, честное слово, я ничего особенного не ел. У меня нездоровая полнота, я не виноват.

Пичем. Я тоже. Ты уволен. (Снова второму.) "Потрясать" и "действовать на нервы" – это разные вещи, дорогой мой. Мне нужны мастера своего дела. Только мастера и потрясают нынче сердца. Если бы вы работали как полагается, публика бы вам аплодировала! Но у тебя же нет выдумки! Я вынужден расторгнуть наш договор.

Нищие уходят.

Полли. Пожалуйста, погляди на него. Может быть, ты думаешь, что он писаный красавец? Так убедись, что нет. Но он человек со средствами. С ним я буду обеспечена. Он прекрасный взломщик, кроме того, он опытный и дальновидный грабитель. Я могла бы назвать тебе сумму его сбережений. Еще два-три удачных дела – и мы сможем поселиться в небольшом загородном доме не хуже господина Шекспира, которого так ценит отец.

Пичем. Стало быть, все очень просто. Ты вышла замуж. Что делают, когда выходят замуж? Да разве ты сообразишь! Так вот: когда выходят замуж, разводятся, не правда ли? Неужели так трудно до этого додуматься?

Полли. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Госпожа Пичем. О разводе.

Полли. Но я же его люблю, зачем же мне думать о разводе?

Госпожа Пичем. Скажи, тебе не совестно?

Полли. Мама, если ты когда-нибудь любила...

Госпожа Пичем. Любила! Ты совсем свихнулась от этих проклятых книг. Все же так делают, Полли!

Полли. Ну что ж, значит, я – исключение.

Госпожа Пичем. Вот я тебе всыплю по заднице, "исключение"!

Полли. Я знаю, все матери так поступают, но разве это поможет! Любовь важнее, чем шлепки по заднице.

Госпожа Пичем. Смотри, Полли, мое терпение лопнет.

Полли. Я не позволю отнять у меня мою любовь.

Госпожа Пичем. Еще одно слово, и ты получишь пощечину.

Полли. Выше любви ничего нет на свете.

Госпожа Пичем. И вообще у этого типа целая куча жен. Когда его повесят, того и гляди, объявится добрая дюжина вдов, и, пожалуй, у каждой будет еще младенец на руках. Ах, Джонатан!

Пичем. Повесят? Как ты додумалась до этого? Прекрасная мысль. Выйди-ка, Полли.

Полли выходит.

Правильно. Верные сорок фунтов.

Госпожа Пичем. Понимаю. Донести шерифу.

Пичем. Разумеется. И к тому же его бесплатно повесят... Сразу двух зайцев. Только сначала надо узнать, где он скрывается.

Госпожа Пичем. Это, милый мой, я могу тебе сказать наверняка: где ему быть, как не у своих потаскух?

Пичем. Но они же его не выдадут.

Госпожа Пичем. Положись на меня. Деньги правят миром. Сейчас я схожу в Тарнбридж и поговорю с девчонками. Если в ближайшие два часа этот господин встретится хотя бы с одной из них, считай, что он в наших руках.

Входит Полли – она подслушивала за дверью.

Полли. Мамочка, не трудись. Мак скорее сам отправится в тюрьму Олд Бейли, чем встретится с такой особой. Но если бы он даже и пришел в Олд Бейли, шериф угостил бы его коктейлем, и они за сигарами потолковали бы об одном заведении на нашей улице, под которое тоже можно подкопаться. Если тебе угодно знать, папочка, твой шериф веселился на моей свадьбе.

Пичем. Как его фамилия?

Полли. Его фамилия Браун. Но для тебя он, наверно, Пантера-Браун. Все, у кого есть основания его бояться, называют его Пантера-Браун. Зато мой муж, папочка, называет его Джекки. Потому что для него он просто Джекки. Они друзья юности.

Пичем. Так-так, они друзья. Шериф и главный преступник! Наверно, это единственный случай дружбы в нашем городе.

Полли (в упоении). Когда они сидят за коктейлями, они треплют друг друга по щеке и говорят: "Если ты хлопнешь еще одну, я тоже хлопну еще одну". И когда один выходит, у другого сразу увлажняются глаза, и он говорит: "Куда ты, туда и я с тобой". В Скотленд-Ярде на Мака нет материала.

Пичем. Так-так. С вечера во вторник до утра в четверг моя дочь находилась у господина Макхита, женатого, можно не сомневаться, неоднократно. Он выманил ее из родительского дома под предлогом бракосочетания. Не пройдет и недели, как по этой причине его отправят на виселицу, как он того заслуживает. "Господин Макхит, некогда вы носили белые лайковые перчатки, у вас была трость с набалдашником слоновой кости и шрам на шее. Вы обычно пребывали в гостинице "Каракатица". Сейчас у вас остался только шрам, наименее ценная из ваших примет. Пребываете вы теперь главным образом за решеткой, а в недалеком будущем и вовсе перестанете где-либо пребывать...".

Госпожа Пичем. Ах, Джонатан, это тебе не удастся. Ведь дело идет о Мэкки-Ноже, которого называют величайшим преступником Лондона. Он берет что захочет.

Пичем. Кто такой Мэкки-Нож! Собирайся, мы пойдем к шерифу. А ты отправишься в Тарнбридж.

Госпожа Пичем. К его потаскухам.

Пичем. Такова подлость мира. Либо ты останешься без ног от беготни и хлопот, либо твои ноги попросту украдут.

Полли. Ну что ж, я с удовольствием пожму руку господину Брауну.

Золотистый свет. Все трое выходят на авансцену и поют. На щитах надпись:

ПЕРВЫЙ ТРЕХГРОШОВЫЙ ФИНАЛ

О НЕНАДЕЖНОСТИ ЖИТЕЙСКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

Полли.

Что мне нужно? Лишь одно:

Замуж выйти, стать женою.

Неужели и такое

Человеку не дано?

Пичем (с Библией в руках).

У человека есть на счастье право.

Ведь бытия земного краток век,

И хлеб вкушать, и радоваться, право,

Имеет право каждый человек.

Да, таково его святое право.

Но слыхано ль, чтоб кто-нибудь однажды

Осуществил права свои? Увы!

Осуществить их рад, конечно, каждый,

Да обстоятельства не таковы,

Госпожа Пичем.

Доброй быть хочу с тобой,

Все отдать тебе я рада.

Мне ведь лучшая отрада

Счастье дочери родной.

Пичем.

Стать добрым! Кто не хочет добрым стать?

Раздать бы бедным все добро свое!

Какая бы настала благодать,

Какое было б райское житье!

Стать добрым! Кто не хочет добрым стать?

Но вот беда – на нашей злой планете

Хлеб слишком дорог, а сердца черствы.

Мы рады жить в согласье и в совете,

Да обстоятельства не таковы.

Полли и госпожа Пичем.

Он прав – кто возразить бы мог?

Зол человек, и мир убог.

Пичем.

Я прав – кто возразить бы мог?

Зол человек, и мир убог.

Мы рады бы устроить рай земной,

Да обстоятельства всему виной!

Кто с братом жить в ладу не рад?

Твой брат тебе, конечно, друг.

Но станет в доме тесно вдруг

И налицо домашний ад.

Кто верным долгу быть не рад?

Жена тебе, конечно, друг.

Но ей любви не хватит вдруг

И налицо домашний ад.

Твой сын тебе, конечно, друг.

Кто верным долгу быть не рад?

Но станешь сыну в тягость вдруг

И налицо домашний ад.

А быть хорошим всякий рад.

Полли и госпожа Пичем.

Вот это-то и скверно

И гнусно беспримерно.

Зол человек, а мир убог,

Он прав – кто возразить бы мог!

Пичем.

Я прав. Кто возразить бы мог?

Зол человек, а мир убог.

И мы бы не были черствы,

Да обстоятельства не таковы.

Все трое.

И значит, в мире нет добра,

И значит, это все мура.

Пичем.

Зол человек, и мир убог.

Я прав. Кто возразить бы мог!

Все трое.

Вот это-то и скверно

И гнусно беспримерно.

И значит, в мире нет добра,

И значит, это все – мура!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

IV

Четверг, вторая половина дня. Мэкки-Нож прощается с женой, перед тем

как удрать от своего тестя в Хайгейт.

Конюшня.

Полли (входя). Мак! Мак, не пугайся.

Мак (лежа на кровати). Что случилось? Что с тобой, Полли?

Полли. Я была у Брауна, и отец мой тоже там был. Они хотят тебя схватить. Отец грозил всякими ужасами. Браун отстаивал тебя, но в конце концов он сдался, и теперь он тоже считает, что тебе нужно немедленно скрыться. На некоторое время. Надо собрать вещи.

Мак. Собрать вещи. Глупости. Пойди сюда, Полли. Мы займемся не упаковкой вещей, а совсем-совсем другим.

Полли. Нет, сейчас нельзя. Я в таком страхе. Только и было разговоров что о виселице.

Мак. Не люблю, когда ты капризничаешь, Полли. В Скотленд-Ярде нет на меня материала.

Полли. Вчера, может быть, и не было, а сегодня хоть отбавляй. Я принесла обвинительное заключение. Это такой длинный список, всего и не запомнишь. Покушение на двух купцов, свыше тридцати взломов, двадцать три уличных ограбления, поджоги, предумышленные убийства, подлоги, клятвопреступления – и все за последние полтора года. Ты ужасный человек. А в Винчестере ты соблазнил двух несовершеннолетних сестер.

Мак. Мне они сказали, что им уже за двадцать. А что говорит Браун? (Медленно встает и, насвистывая, идет вдоль рампы в правую часть сцены.)

Полли. Он догнал меня в вестибюле и сказал, что теперь ничего не может для тебя сделать. Ах, Мак! (Бросается ему на шею.)

Мак. Ну что ж, если мне надо сматываться, придется вести дело тебе.

Полли. Не говори сейчас о делах, Мак, я не могу о них слышать, лучше еще раз обними свою бедную Полли и поклянись, что ты ее никогда, никогда...

Резко оборвав Полли, Мак ведет ее к столу и усаживает на стул.

Мак. Вот бухгалтерские книги. Слушай внимательно. Это список личного состава. (Читает.) Итак, Джекоб-Крючок, на службе полтора года. Посмотрим-ка, что он принес. Раз, два, три, четыре, пять золотых часов. Немного, но работа чистая. Не садись ко мне на колени, сейчас у меня не то настроение. Дальше идет Уолтер-Плакучая Ива. На эту собаку положиться нельзя. Налево работает. Дай ему три недели отсрочки, пусть погуляет перед виселицей. Потом уволишь. Просто заявишь Брауну.

Полли (всхлипывая). Просто заявлю Брауну.

Мак. Джимми второй. Беспардонный человек. Работник неплохой, приносит доход, но – бесстыж. Прямо из-под задниц простыни вытаскивает у дам из лучшего общества. Выдашь ему аванс.

Полли. Выдам ему аванс.

Мак. Роберт-Пила. Работает по мелочам. Таланта ни на грош. На виселицу не попадет, но и наследства не оставит.

Полл и. Наследства не оставит.

Мак. В остальном действуй так же, как до сих пор. Вставай в семь часов, умывайся, принимай ванну и так далее.

Полли. Ты прав, нужно взять себя в руки и заняться делами. Твое – это теперь и мое, правда, Мэкки? А как быть с твоими комнатами, Мак? Может быть, отказаться от них? Просто жаль платить!

Мак. Нет, они мне еще понадобятся.

Полли. Зачем же нам бросать деньги на ветер!

Мак. Ты, кажется, думаешь, что я вообще не вернусь?

Полли. Да что ты! Я хочу только сказать, что потом можно снять снова! Мак... Мак, я больше не могу. Я смотрю на твой рот и уже не слышу, что ты говоришь. Ты будешь мне верен, Мак?

Мак. Ну конечно, я буду тебе верен. Как аукнется, так и откликнется. Ты думаешь, я тебя не люблю? Только я вижу дальше твоего.

Полли. Я тебе так благодарна, Мак. Ты печешься обо мне, а за тобой гонятся эти ищейки...

При последних словах Полли Мак цепенеет. Он встает, идет в правую часть

сцены, сбрасывает с себя пиджак и моет руки.

Мак (торопливо). Чистую прибыль будешь по-прежнему переводить банкирскому дому Джек Пуль в Манчестере. Между нами говоря, я собираюсь целиком переключиться на банкирскую деятельность. Это вопрос дней. Быть банкиром безопаснее и прибыльнее. Самое большее через две недели надо будет вынуть капитал из этого предприятия. После этого ты сходишь к Брауну и передашь список полиции. Самое большее через четыре недели все эти подонки человечества исчезнут в казематах Олд Бейли.

Полли. Но как же ты можешь глядеть им в глаза, если ты поставил на них крест; если они уже почти на виселице? Как же ты можешь пожимать им руки?

Мак. Кому? Роберту-Пиле, Маттиасу-Монете, Джекобу-Крючку? Этим-то висельникам?

Входят бандиты.

Рад видеть вас, господа.

Полли. Здравствуйте, господа.

Маттиас. Капитан, я раздобыл план празднования коронации. Должен сказать, что нам предстоит напряженная работа. Через полчаса – приезд архиепископа Кентерберийского.

Мак. Когда?

Маттиас. В пять тридцать. Нужно немедленно двигаться, капитан.

Мак. Да, вам пора двигаться.

Роберт. Что значит – вам?

Мак. Что касается меня, то, к сожалению, я вынужден предпринять небольшую поездку.

Роберт. Боже правый, неужели вас хотят посадить?

Маттиас. Надо же, перед самой коронацией! Коронация без вас – это все равно что каша без ложки.

Мак. Заткнись! В связи с этим я временно передаю руководство предприятием своей жене Полли! (Выводит ее на передний план, а сам уходит в глубину сцены и наблюдает за ней оттуда.)

Полли. Ребята, я думаю, что наш капитан может спокойно отправиться в путь. Мы сумеем и без него провернуть дело. Мы покажем класс, правда, мальчики?

Маттиас. Не смею возражать. Только не знаю, сумеет ли женщина в такой момент... Я не хочу вас обидеть, сударыня.

Мак. Что ты на это скажешь, Полли?

Полли. Ах ты, дерьмо, вот как ты начинаешь. (Кричит.) Попробовал бы ты меня обидеть! Эти господа спустили бы с тебя штаны и всыпали бы тебе как следует. Не правда ли, господа?

Небольшая пауза, после которой вся шайка неистово аплодирует.

Джекоб. Да, к тому дело идет, можешь ей поверить.

Уолтер. Браво! Капитанша за словом в карман не полезет! Да здравствует Полли!

Бандиты. Да здравствует Полли!

Мак. Паршиво, что меня не будет на коронации. Это стопроцентное дело. Днем все квартиры пустехоньки, а ночью весь beau monde пьян в стельку. Кстати, Маттиас, ты слишком много пьешь. На прошлой неделе ты опять намекал, что детскую больницу в Гринвиче поджог ты. Если такое еще раз повторится, считай, что ты уволен. Кто поджог больницу?

Маттиас. Я.

Мак (остальным). Кто поджог больницу?

Бандиты. Вы, господин Макхит.

Мак. Значит, кто?

Маттиас (ворчливо). Вы, господин Макхит. Конечно, так наш брат никогда не возвысится.

Мак (жестами изображает, как вздергивают человека на виселицу). Ты-то уж возвысишься, если вздумал со мной конкурировать. Слыханное ли дело, чтобы ученые заблуждения оксфордского профессора подписывал какой-то ассистент? Профессор подписывает собственноручно.

Роберт. Сударыня, пока ваш супруг в отъезде, мы в вашем распоряжении. Расчет по четвергам, сударыня.

Полли. По четвергам, мальчики.

Бандиты удаляются.

Мак. А теперь прощай, солнышко. Следи за собой и, пожалуйста, не забывай ежедневно наводить красоту, так, словно я здесь. Это очень важно, Полли.

Полли. А ты, Мак, обещай мне, что не взглянешь ни на одну женщину и что уедешь отсюда немедленно. Поверь, что твоя маленькая Полли говорит это не из ревности. Это очень важно, Мак.

Мак. Кого интересуют всякие старые лоханки, Полли? Я люблю тебя одну. Как только достаточно стемнеет, я выведу своего вороного из какой-нибудь конюшни, а когда над твоим окошком взойдет луна, я буду уже далеко за Хайгейтским болотом.

Полли. Ах, Мак, ты разрываешь мне сердце. Останься со мной, и будем счастливы.

Мак. Я сам себе разрываю сердце. Я должен уйти, и кто знает, когда я вернусь.

Полли. Мы так мало были вместе, Мак.

Мак. Разве мы больше не будем вместе?

Полли. Ах, вчера я видела нехороший сон. Будто я подошла к окну и слышу смех на улице. Выглядываю в окно и вижу нашу луну. И луна такая тоненькая, как стершийся пенни. Не забывай меня, Мак, в чужих городах.

Мак. Конечно, я тебя не забуду, Полли. Поцелуй меня, Полли.

Полли. Прощай, Мак.

Мак. Прощай, Полли. (Уходя, поет.)

В любви существуют лишь "да" и "нет",

А все остальное – вздор!

Полли (одна). А ведь он не вернется.

Счастье прошло,

Улыбнулось – и мимо.

Скажи мне: "Прощай",

Будь жесток, мой любимый.

Что толку казниться,

К пречистой взывая.

Ведь все это знала

И мать родная.

Слышен колокольный звон.

Въезд королевы в Лондон возвещен.

День коронации – что нам готовит он?

ИНТЕРМЕДИЯ

К рампе из-за занавеса выходят госпожа Пичем и Дженни-Малина.

Госпожа Пичем. Значит, как только вы увидите Мэкки-Ножа, вы подойдете к первому попавшемуся констеблю и скажете ему два слова. За это вы получите десять шиллингов.

Дженни. Да где ж мы увидим Мака, если его ищут констебли? Не станет же он с нами развлекаться, когда за ним охотятся.

Госпожа Пичем. Я знаю, что говорю, Дженни. Пусть его ищет весь Лондон все равно, Макхит не такой человек, чтобы отказаться от своих привычек. (Поет.)

БАЛЛАДА О ЗОВЕ ПЛОТИ

1

Вот дьявол сам, кому ничто не свято,

Мясник, перед которым все – телята.

Нет силы, что такого уняла бы.

Кто ж на него найдет управу? Бабы.

Он хочет иль не хочет – он готов.

Таков уж плоти полновластный зов.

Ему на гражданский кодекс и Библию наплевать,

Он собственным нахальством упоен,

Вблизи себя не терпит женщин он,

Он знает, что от баб добра не ждать.

Пусть не кичится, ибо на поверку

Он рано или поздно ляжет сверху.

2

Титанов мысли и гигантов духа

До гибели доводит потаскуха.

Смеются над несчастными. И что же?

Насмешника хоронят шлюхи тоже.

Он хочет иль не хочет – он готов.

Таков уж плоти полновластный зов.

Один стал христианином, другой – анархист

скорей.

Тот знает гражданский кодекс, а этот несведущ

в нем.

Иной толкует о диете днем,

Под вечер полон он других идей.

А ночью – так выходит на поверку

Он просто-напросто ложится сверху.

V

Еще не отзвонили колокола в честь коронации, а Мэкки-Нож был уже у тарнбриджских проституток. Проститутки его предают.

Четверг, вечер.

Публичный дом в Тарнбридже. Обычный будничный день; проститутки – большинство в одних рубашках – гладят белье, играют в шашки, моются – в общем, буржуазная идиллия. Джекоб-Крючок читает газету. На него никто не обращает внимания. Пожалуй, он даже мешает

девушкам.

Джекоб. Сегодня он не придет.

Проститутка. Вот как?

Джекоб. Я думаю, он вообще больше не придет.

Проститутка. Жаль.

Джекоб. Вот как? Насколько я его знаю, он уже за чертой города. Теперь его поминай как звали!

Входит Maкхит. Повесив шляпу на гвоздик, он садится на диван, по ту сторону

стола.

Мак. Кофе, как всегда!

Виксен (в восхищении повторяет). Кофе, как всегда!

Джекоб (пораженно). Почему ты не в Хайгейте?

Мак. Сегодня четверг, мой день. Не стану же я из-за всякой чепухи отказываться от своих привычек. (Швыряет на пол обвинительное заключение.) И вообще дождь на дворе.

Дженни (читает обвинительное заключение). "Именем короля капитану Макхиту предъявляется обвинение в троекратном..."

Джекоб (отнимая у нее документ). Меня там тоже упоминают?

Мак. Как же, весь персонал.

Дженни (другой проститутке). Гляди, это обвинение.

Пауза.

Ну-ка, Мак, дай твою руку!

Он протягивает ей руку, продолжая пить кофе.

Долли. Верно, Дженни, погадай ему по руке. Ты здорово гадаешь. (Подходит с керосиновой лампой.)

Мак. Богатое наследство, что ли?

Дженни. Нет, наследства не видно!

Бетти. Что с тобой, Дженни? Почему ты так глядишь? Прямо мороз по коже дерет.

Мак. Дальняя дорога?

Дженни. Нет, не дальняя дорога.

Виксен. Ну что ж ты там увидела?

Мак. Только, пожалуйста, одно хорошее!

Дженни. Ах, где уж! Сплошной мрак и очень мало любви. Потом еще большое "К", это значит коварство женщины. Потом...

Maк. Стоп. Относительно мрака и коварства я хотел бы узнать подробности. Например, имя коварной женщины.

Дженни. Я только вижу, что оно начинается на "Д".

Мак. Ошибаешься. Оно начинается на "П".

Дженни. Мак, когда зазвонят вестминстерские колокола, тебе придется туго!

Мак. Скажи больше!

Джекоб оглушительно хохочет.

В чем дело? (Подбегает к Джекобу и заглядывает в обвинительное заключение.) Наврали, их было только три.

Джекоб (смеется). Вот именно!

Мак. Красивое у вас белье.

Проститутка. От колыбели до могилы первое дело – белье!

Старая проститутка. Я никогда не ношу шелкового. А то гости сразу думают, что ты больная.

Дженни потихоньку идет к двери.

Вторая проститутка. Куда ты, Дженни?

Дженни. Скоро узнаете. (Уходит.)

Молли. Домотканое полотно тоже отпугивает.

Старая проститутка. А мне домотканое помогает.

Виксен. Конечно, гости чувствуют себя как дома.

Мак (Бетти). А у тебя все еще с черной отделкой?

Бетти. Все еще.

Мак. А у тебя какое белье?

Вторая проститутка. Ах, мне просто совестно. Я никого не могу пригласить к себе в комнату. Моя тетка помешана на мужчинах. А в парадных сами знаете – какое уж тут белье.

Джекоб смеется.

Мак. Ты кончил?

Джекоб. Нет, я как раз дошел до растления.

Мак (возвратившись к дивану). Где же Дженни? Милые дамы, задолго до того, как моя звезда взошла над этим городом...

Виксен. "До того, как моя звезда взошла над этим городом..."

Мак. ...я жил с одной из вас в самых ужасных условиях, милые дамы. И хотя я сегодня Мэкки-Нож, хотя счастье мне улыбается, я всегда буду помнить спутниц моих горьких дней, и в первую очередь Дженни, которую я любил больше всех других девушек. Послушайте! (Начинает петь.)

Под окном справа стоит Дженни. Она подзывает знаками констебля Смита. Потом к ней присоединяется госпожа Пичем. Дженни, Смит и госпожа Пичем стоят под

фонарем и наблюдают за домом.

БАЛЛАДА СУТЕНЕРА

1

Мак.

Давным-давно, в былые времена

Мы жили хорошо – она и я.

Соединились в прочный капитал

Ее живот и голова моя.

Кормила Дженни, Мэкки охранял.

С гостями я любезен был и мил:

Всегда постель освободить спешил

И вежливо прощался. Например,

Я говорил: "Захаживайте, сэр".

Так провели полгода мы вдвоем

В борделе том, что нам служил жильем.

В дверях появляется Дженни, за ней Смит.

2

Дженни.

Бывали и плохие времена:

Порой подводит ремесло мое.

Когда без гостя возвращалась я,

Кричал он: "Заложу твое белье!"

Ну что ж, я обходилась без белья.

Но иногда из женского упрямства

Я отвечала колкостью на хамство,

И он давал мне в зубы, и, бывало,

От зуботычин я заболевала.

Оба.

Так провели полгода мы вдвоем

В борделе том, что нам служил жильем.

3

Оба (вместе и попеременно).

Давным-давно, в былые времена.

Он.

Тогда жилось нам лучше, в самом деле.

Она.

Хотя лишь днем бывали мы вдвоем.

Он.

Ведь ночью гость лежал в ее постели.

(Привычней ночью, но сойдет и днем!)

Она.

Когда же понесла я от него...

Он.

Ложился снизу, только и всего.

Она.

Боялся раздавить младенца нам на горе.

Он.

Но все равно младенец сгинул вскоре,

И кончились полгода. И потом

Уже мы больше не жили вдвоем.

Танцуют. Мак берет трость, которая служит ему футляром для ножа. Дженни-Малина протягивает Маку его шляпу. Мак еще танцует, когда Смит