Текст книги "Дьявол Шарпа"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Мыс Горн! – прокричал капитан.

Шарп повернулся в сторону, указанную капитаном. Некоторое время он не видел ничего, кроме бушующих волн, затем мелькнули угольно-чёрные блестящие скалы.

– Сколько добрых мореходов нашли последний приют около этих проклятых камней! – посетовал капитан и, переждав, пока судно перескочит со спины одного водяного вала на загривок другому, спросил Шарпа:

– Как вам Наполеон?

Стрелок ответил уклончиво:

– Есть в нём что-то от напроказившего мальчишки.

Ардилес подумал и дёрнул плечом:

– Наверно. Во всяком случае, проказника удалось поставить в угол. И поделом.

Шарп молчал, разглядывая мрачные глыбы мыса Горн, о которые яростно расшибали себя в мокрую пыль целые пласты воды. Боже, ох и мысок!

– Меня от них тошнит! – неожиданно заявил Ардилес.

– Тошнит? – Шарп, расслышавший только последнее слово, решил, что капитан говорит о морской болезни, терзающей пассажиров.

– От Руиса и его приятелей! Прямо расстилались парад коротышкой! Бонапарт – наш враг, он разорил Испанию! Сколько испанцев погибло из-за него, а сколько ещё погибнет, ведь Южная Америка бунтует с его лёгкой руки! Наши же болваны рассыпались перед ним мелким бесом… Иисусе благий! Да разреши им недомерок чмокнуть себя в задницу, они, чего доброго, с ума бы сошли от радости! Как же, честь великая!

Струя воды перекатилась через палубу и ударилась в кормовую надстройку. Отплёвываясь, Шарп возразил:

– Меня тоже впечатлил Бонапарт. Я воевал с ним, но побывав в его берлоге, словно прикоснулся к чему-то великому.

– Злодею великому! – буркнул Ардилес, – Вы – англичанин, вам простительно. Вы не хоронили убитых его зверьём английских детишек, и английских женщин его негодяи не насиловали у вас на глазах. О чём вы с ним болтали битый час?

– Ватерлоо.

– И только?

– И только. – произнёс Шарп твёрдо, давая понять Ардилесу, что капитан суёт нос не в своё дело.

Ардилес не настаивал. Указав кивком на каюты пассажиров, он спросил:

– Что вы думаете об офицерах, считающих ниже своего достоинства разделять тяготы путешествия с нижними чинами?

Шарп сказал бы, что такие командиры на полпути к разгрому, но вслух промямлил, что плохо знаком с правилами испанских морских перевозок.

– Грош цена им как командирам! – убеждённо высказался Ардилес, перекрикивая море, – Единственная причина, побудившая их предпочесть моё судно – скорость! Полковник и его свора норовят добраться до шлюх Вальдивии на шесть или восемь недель раньше сержантов с рядовыми.

Ардилес смачно харкнул в шпигат:

– А шлюхи там отменные. Чересчур отменные для таких червяков.

– Хорошо знаете Чили? – полюбопытствовал Шарп.

– Я мотаюсь туда третий год. Как, по-вашему, хорошо я знаю Чили? Мой фрегат превратили в пассажирскую лохань. Вместо того чтобы послать меня прижучить Кокрейна, мой фрегат гоняют взад-вперёд между Испанией и Вальдивией. Взад-вперёд! Взад-вперёд! Самый крупный фрегат нашего флота возит паразитов вроде Руиса! – Ардилес зло оскалился, затем одарил Шарпа хитрым прищуром, – Ищете капитан-генерала Вивара?

– Ищу.

Осведомлённость тощего затворника не удивила Шарпа. Из цели вояжа он тайны не делал, но в вопросе капитана слышались нескрываемая ирония, и ответ прозвучал резко.

– Зря окрысились. Я был знаком с Виваром, и он мне даже нравился, но капитан-генерал многих настроил против себя. Половина служак в Чили считала, что он больно высоко заносится. У них имелся чёткий план, как проиграть войну, а Вивар мешал…

– То есть, его прикончили свои?

Ардилес покачал головой:

– Его убили бунтовщики. Возможно, ранили во время нападения… Лошадь взбесилась, понесла и сбросила седока где-то в дебрях. И гниёт капитан-генерал, расклёванный стервятниками, под безвестным кустиком. А взял он с собой тогда пятнадцать человек. Любопытно, да?

– Он – храбрец. – нейтрально заметил стрелок, скрывая изумление. Донна Луиза упоминала о малочисленном эскорте, но не настолько же малочисленном! Пусть и в замирённом районе.

– Храбрец или глупец? Моё мнение: он хотел договориться с мятежниками, но они его провели.

Шарпу, уверившему себя, что с доном Блазом расправились казнокрады, версия Ардилеса показалась нелепой:

– Что же, по-вашему, дон Блаз – предатель?

– Патриот, но патриот, пытавшийся играть с огнём.

Капитан замолчал, словно раздумывая – продолжать или нет?

– Я расскажу вам кое-что, англичанин. Через два месяца после прибытия в Чили Вивар приказал мне отвезти себя в Талькауано. Для вас Талькауано – пустой звук, но я вам растолкую. Это полуостров неподалёку от Консепсьон, в глубине занятой бунтовщиками территории. Окружение Его Высокопревосходительства отговаривало его от поездки, но он лишь посмеялся над их страхами. Я, надеясь встретить Кокрейна, капитан-генералу не перечил. Спустя два дня после отплытия налетел шторм. Четверо суток он трепал нас, но дон Блаз не собирался возвращаться. Мы бросили якорь у Пунта-Томбес, и Вивар сошёл на берег. Один. Из оружия прихватил охотничье ружьё. Мол, докажет, что испанскому дворянину никто не помешает охотиться там, где его душеньке угодно. Шестью часами позже он вернулся с двумя утками в ягдташе, и мы отчалили в Вальдивию. Вы спросите: и что? А то! Тогда его поступок я счёл бравадой, но позже до меня дошёл слушок, что дон Блаз стакнулся с мятежниками. Правда это или нет, не мне судить. Однако, во время рейса в Испанию (я, кстати, вёз известие об исчезновении дона Блаза) мы захватили пинассу с десятком изменников на борту, и двое рассказали мне, что дьявол Кокрейн ожидал встречи с капитан-генералом Виваром, назначенной в том самом месте, несколько дней и лишь потом убрался прочь.

– Вы им поверили?

Глаза Ардилеса сузились:

– Умирающие лгут? Мне – нет! Думаю, дон Блаз погиб, налаживая связи с повстанцами. Хотя вы, вероятно, полагаете, что он жив?

Поколебавшись, Шарп (откровенность за откровенность!) неохотно признал:

– Нет.

– Тогда зачем едете?

– Потому что я обязался найти его или его труп.

Шарп планировал переправить тело дона Блаза в Испанию, чтобы донна Луиза, похоронив мужа в фамильной усыпальнице кафедрального собора Сантьяго де Компостелла, обрела если не душевный покой, то хотя бы чувство горькой определённости.

– Окстись, англичанин! – взревел капитан, выбросив ладонь на север, – Там лежит целый континент! Не крестьянский двор, континент! Да там не найти мертвеца, даже если бы никто не трудился его спрятать!

– Почему кто-то должен его прятать?

– Потому что дон Блаз, судя по всему, был не просто воякой. Он был воякой, баловавшимся политикой. Воякой, забывшим, что политика – занятие поопаснее штыковой атаки. И, кстати, каким образом вы полагаете заставить наших бюрократов помогать вам?

– Взятки.

Ардилес захохотал:

– Желаю вам удачи, англичанин. Они будут вешать вам лапшу на уши, а, когда вы перестанете им платить, наймут головорезов выпустить вам кишки. Послушайтесь моего совета. Дон Блаз мёртв. Езжайте домой.

Стена воды вздыбилась над бортом, накрыв стрелка с капитаном, достала до вахтенных и с урчаньем ушла в шпигаты.

– Допустим, дона Блаза убили повстанцы. – отряхиваясь, проорал Шарп, – Почему же они не подняли хвастливый хай по этому поводу? Где логика?

– Если вы привыкли к логике и здравому смыслу, вам нечего делать в Чили! – усмехнулся капитан.

– Вдова дона Блаза не верит в то, что засаду устроили мятежники. Она винит капитан-генерала Батисту.

Ардилес помрачнел:

– Пусть держит догадки при себе. Батиста – не из тех, с кем стоит ссориться! Характерец у него – ядовитая каша из честолюбия с коварством…

– Приправленного мздоимством и казнокрадством? – вопросительно дополнил Шарп.

Несколько секунд Ардилес испытующе смотрел на стрелка, будто раздумывая – продолжать или нет.

– По части воровства Батиста заткнёт за пояс кого угодно. Лишний довод в пользу того, что однажды он взлетит в Испании очень высоко. Страх и алчность – верные друзья властолюбца. Зарубите на носу, англичанин, – капитан стал серьёзен, – Не наживайте себе врага в лице Мигеля Батисты. Вы меня понимаете?

– Да.

Ардилес был не из пугливых, но Батисту явно побаивался, что наводило на определённые размышления.

Возникла тягостная пауза, и капитан широко улыбнулся:

– Беда в том, англичанин, что Вивар был почти святой. Порядочнейший малый. Но святым место на фреске в соборе, а в жизни на их фоне окружающие особенно остро ощущают своё несовершенство, что, согласитесь, раздражает. Миром правят законники и политиканы. С порядочностью у них плоховато, и, поставь судьба на их пути такого вот блаженного, колебаться эти ребята не станут. Мой вам совет, англичанин: возвращайтесь. Через неделю «Эспириту Санто» идёт в Испанию, а до отплытия завейте заботы верёвочкой и завалитесь в «чингану » [5]5
  от исп. «chingar»– «трахаться». Прим. пер.


[Закрыть]. Лучше в ту, что за церковью.

– Что такое «чингана»?

– В «чингану» идут за «чингадой». – туманно пояснил Ардилес, плотоядно облизнувшись, – Не поймёшь, то ли «чингана» – весёлый дом, где подают выпивку, то ли распивочная с номерами. Одно ясно: в Вальдивии не найти «чинганы» лучше той, что за церковью. Тамошние мулаточки обеспечат вам такую «чингаду», что вы, наконец, поймёте, ради чего прожили жизнь! Хотите, поделюсь секретом, как в испанском городе определить лучший бордель?

– Хочу.

– Это тот, куда наведываются все городские попы. А наш-то облюбовал сам епископ! Так что забудьтесь в объятьях развесёлых потаскушек, а жене Вивара скажете, что кости дона Блаза растащили дикие свиньи.

Но Шарп плыл не за очередной небылицей. Он пообещал найти дона Блаза. Где бы ни лежали останки испанца, в джунглях ли, в горах, Шарп их отыщет и привезёт донне Луизе. Во что бы то ни стало.

«Эспириту Санто» обогнул мыс Горн, и ветер переменился на попутный. Чёрные тени летящих рядом с судном альбатросов прыгали по рваной поверхности океана, соревнуясь с дельфинами. Вдалеке киты, играя, огромными веретенами переворачивались в воде.

– Боже! Мяса… Мяса-то сколько! – восторгался Харпер, не в силах отвести глаз от гигантов.

Корабль плыл на север вдоль побережья Чили, но суши видно не было, лишь на горизонте едва белели пронзающие облака вершины Анд. Матросы рассказывали, что в прибрежной полосе водятся удивительные создания: пингвины и русалки, морские львы и черепахи, но береговая линия не разведана, а потому «Эспириту Санто» держится открытого моря. И Харперу пришлось, скрепя сердце, расстаться с надеждами поглазеть на чудо-юд. В отличие от него, капитан Ардилес надежды встретить своё чудо-юдо, лорда Кокрейна, не терял и продолжал тренировать канониров, без того натренированных искуснее, чем все, кого видел Шарп за годы войны.

Увы, попадались лишь рыбацкие шхуны да баркасы, хозяева которых божились, что мятежниками в этих водах и не пахнет.

– Наверняка, врут. – заявил Шарпу лейтенант Отеро, – А, с другой стороны, что им ещё остаётся?

Земля не показывалась, но всё равно на борту знали: путешествию конец! Матросы чинили одёжку, чтоб не стыдно было пройтись по Вальдивии.

– Завтра. – пообещал Отеро, и, правда, уже на рассвете восток отчеркнула тонкая полоска суши, а во второй половине дня «Эспириту Санто» вошёл в гавань Вальдивии. Стоя на палубе, Шарп и Харпер с любопытством разглядывали массивные укрепления последней испанской твердыни на чилийском побережье. На защищавшем бухту мысе возвышался форт Инглез. Его поддерживала артиллерия форта Сан-Карлос. Оба форта прикрывал построенный выше Чороко-майо. За Сан-Карлосом западный берег залива у основания мыса обороняли форты Амаргос и Коралл. Лейтенант Отеро не без самодовольства назвал их для пассажиров и добавил:

– В Чили дороги ужасны, и армии перемещаются морем. Ни одному войску не взять Вальдивию, потому что сначала им придётся сунуться в эту гавань. Сунуться и подохнуть. – он шутливо возвёл очи горе, – Господи, пошли Кокрейну дурацкую мысль сунуться сюда!

Шарп лейтенанту верил. Кроме пяти фортов на западной стороне выход из бухты стерёг самый большой из фортов – форт Ньебла, а посреди бухты дорогу атакующим кораблям преграждали укрепления островка Манцанера. Из фортов лишь два, Коралл и Ньебла, были современными каменными, прочие состояли из дерева да земли, но орудия на них стояли самые настоящие. Лейтенант Отеро, обведя рукой укрепления, сказал с гордостью:

– Будь наше судно вражеским, мы с вами уже кормили бы рыб.

– А где город? – удивился Шарп.

На берегу позади укреплений сгрудились рыбачьи халупки, несколько складов и всё, ни следа многолюдного поселения.

– Вальдивия дальше по реке. – Отеро указал узкую протоку рядом с фортом Ньебла, – Это устье реки, а город километрах в десяти. На северной набережной можно нанять лодку. С лодочниками не миндальничайте. Они, канальи, требуют пять долларов за перевозку, но довольно и одного.

– Разве «Эспириту Санто» не поплывёт до Вальдивии?

– Река мелкая. – Отеро, которому Ардилес доверил на время управление судном, отвлекся на доклад лотового о промеренных глубинах, – Любимый трюк перевозчиков – остановиться на полпути и вымогать дополнительную плату, угрожая высадить на берег. Если такое случается, просто застрелите одного из индейцев-гребцов. Бучу из-за дикаря никто поднимать не будет, а лодочника вразумит.

С форта Ньеблы «Эспириту Санто» поприветствовали холостым выстрелом, и один из девятифунтовиков фрегата отсалютовал в ответ. Эхо выстрелов отразилось от косогора, кое-где поросшего чахлыми деревцами. Матросы подвязывали к реям паруса. Загремела цепь, и в воду плюхнулся якорь. Незнакомые запахи властно теснили кислую корабельную вонь. Пороховой дым стлался над водой.

– Добро пожаловать в Чили! – бодро возвестил Отеро.

– Поверить не могу… – сказал Харпер с волнением в голосе, – Мы в Новом Свете!

Час спустя, в сопровождении двух дюжих моряков, тащивших пожитки Харпера с Шарпом и увесистый денежный сундук, друзья ступили на землю Нового Света. Землю великанов и карликов, единорогов и людоедов, мятежную землю текущих лавой вулканов и ядовитых ливней. Землю Чили.

Джордж Блэйр, британский консул в Вальдивии, близоруко моргая, воззрился на Шарпа:

– Зачем мне вас обманывать? Он – мёртв. – консул невесело ухмыльнулся, – По крайней мере, ему так было бы спокойнее. Досадно, не правда ли, пролежать живым в могиле три месяца, а именно столько прошло с момента похорон. Вы уверены, что у вас в багаже не завалялась бутылочка джина?

– Уверен.

– Жаль. Порой у приезжающих из Лондона мне удаётся разжиться джином.

Блэйр, толстячок средних лет в не первой свежести рубашке и замусоленных бриджах (встретил он соотечественников во фраке, но избавился от него почти сразу. Жарко), задумчиво почесал грудь:

– Своего рода добрая традиция – привозить мне из Англии джин.

Шарп консула не слышал. Он был смятён и раздавлен. Друзья переплыли полмира, чтобы, едва шагнув на землю Чили, выяснить, что дон Блаз не пропал. Дон Блаз погиб и давным-давно похоронен. Во всяком случае, так утверждал Блэйр.

– Его упокоили в гарнизонной часовне Пуэрто-Круцеро. Куча моих знакомцев присутствовала на его похоронах. Меня не пригласили и слава Богу! Я и без того сыт по горло нелепостями этой Богом проклятой страны, чтобы тащиться куда-то поглазеть на толпу папистских святош, бубнящих латынь, а мысленно шарящих под юбками у шлюх из соседнего бардака!

– Господи, как такое может быть? – Шарп пытался собраться с мыслями, – Жене ведь даже не сообщили.

– Может, может… Тут всё может быть! Творят, что хотят… А все вопросики «Зачем?», «Почему?» позабудьте, если не планируете закончить дни в сумасшедшем доме. Трухлявая испанская империя во всём своём занюханном великолепии!

Блэйр, негоциант из Ливерпуля, посредничавший при купле-продаже сала, шкур, меди и древесины, совмещал торговлю с консульскими обязанностями. Замотанный до предела, он, тем не менее, выкроил время залучить Шарпа с Харпером к себе в дом, стоящий на центральной площади Вальдивии между церковью и рвом главного форта, именуемого в народе коротко «Цитадель». Блэйр без возражений принял на хранение все восемнадцать сотен золотых гиней из числа выделенных донной Луизой на взятки. Деньги он спрятал в каморку с железной дверью и каменными стенами полуметровой толщины. Тысяча восемьсот, а не две тысячи, так как на пристани таможенный чиновник содрал с Шарпа за ввоз десятипроцентную пошлину.

– Никак не нажрутся. – прокомментировал Блэйр, – Недавно брали три процента.

– Пожаловаться? – спросил Шарп сумрачно, потому что две сотни золотых не достались чиновному сморчку легко.

– Жаловаться? Кому? Капитан-генералу Батисте? – скривился Блэйр, – Процент он и устанавливает. Скажите спасибо, что десять, а не пятьдесят.

За тарелкой пирожных и бокалом вина Блэйр поздравил Шарпа и Харпера с прибытием в Вальдивию и поведал о гибели дона Блаза подробнее:

– Никакой мистики! Бедный олух далеко оторвался от свиты. Повстанцы ударили, лошадь, видимо, ранили. Она рванула напролом. Через три месяца покойника нашли в овраге. Опознали по мундиру. Удивляться, почему труп искали так долго, нет смысла. Испанцы. Единственное, что они делают быстро, – хапают чужие денежки, но уж в этом им равных нет.

– Кто его хоронил?

Блэйр не понял:

– Целая свора попов.

– Нанимал попов кто? Армия?

– Капитан-генерал Батиста, кто ж ещё? Здесь собака не тявкнет без его разрешения.

Шарп задумчиво смотрел в окно. Во рву два пса грызлись за то, что Шарп сначала принял за детскую куклу. Лишь когда шавка оторвала игрушке руку, стрелок с отвращением сообразил, что это мёртвый индейский младенец.

– Почему вас не пригласили на похороны, Блэйр? Британского консула не празднуют в этих местах?

Блэйр пожал плечами:

– Что верно, то верно, подполковник. Испанцев вот-вот попросят из колоний, но виноваты, по их мнению, мы. Де, повстанцы воюют на золото, что получают от торговли с Лондоном. Отчасти, конечно, правда. Отчасти, потому что испанцев побеждает не доблесть мятежников, а собственное слепое корыстолюбие. Выбирая между пользой отечества и наживой, они всегда отдают предпочтение наживе. Дон Блаз их поприжал, так что, когда он свернул шею, о бедном чистоплюе никто не плакал.

– Бедный чистоплюй, – сказал Шарп, тщательно выговаривая каждое слово, – был моим другом.

Собачья свара во рву стала ожесточённей, и стайка похожих на ворон крылатых падальщиков подлетела поближе в надежде урвать кусочек плоти мёртвого ребёнка.

– Вивар – ваш друг? – обескураженно переспросил Блэйр.

– Да.

Признание Шарпа вынудило консула взглянуть на гостя другими глазами. Мнение о Харпере Блэйр составил сразу: по жизнерадостному ирландцу было видно, что политическим влиянием он не обладает. Стрелок в поношенной форме отрекомендовался подполковником Шарпом, но война наплодила уйму подполковников, так что звание не произвело на консула впечатления. Дружеские же узы, связывавшие подполковника Шарпа с доном Блазом Виваром, графом Моуроморто, капитан-генералом Доминиона Чили, подразумевали, что у подполковника Шарпа могут найтись высокопоставленные приятели и среди спесивых английских лордов, – лондонского начальства Блэйра. «Плохо дело!» – читалось на физиономии консула, бедняга явно пытался вспомнить, чего успел наболтать.

– Где нашли тело? – спросил Шарп.

– В нескольких километрах к северо-востоку от Пуэрто-Круцеро. Глушь – дебри и скалы. – почтения в тоне консула добавилось, – Повстанцы появляются там, хотя и редко. После осады правительственные войска прочесали всё, но в овраг, видимо, не догадались заглянуть. Спустя некоторое время на покойного наткнулись индейцы-охотники и сообщили властям, что нашли мёртвого «белого бога». «Белыми богами» они называют нас, европейцев.

– Я слышал, что засаду подстроил Батиста, а мятежники ни при чём.

Блэйр покачал головой:

– Батиста – безжалостный сукин сын. Рассказывают о нём всякое, но о том, что он убил капитан-генерала Вивара, я слышу впервые, а у нас слухи распространяются быстрее, чем в женском монастыре – сифилис.

Шарп гнул свою линию:

– Якобы Вивар раскопал грязные делишки Батисты и ехал арестовать его.

Наивность Шарпа позабавила консула:

– Арестовать за что? За воровство? Так здесь воруют все! Чтобы арестовать Батисту, Вивару надо было раскопать что-то гораздо серьёзнее, чем «грязные делишки». Нет, подполковник, это ложный след.

Стрелок вдруг хлопнул по столу кулаком:

– Три месяца! Какого чёрта никто не удосужился оповестить о похоронах Мадрид и супругу?!

Негодование Шарпа не адресовалось Блэйру, но тот попытался объяснить:

– Судно могло попасть к бунтовщикам или потерпеть крушение. Да мало ли причин? Отсюда до Европы расстояние – ого-го! Тихоходные посудины тащатся месяцами.

– Чёрт!

Шарп уставился в окно. Злость кипела в душе стрелка. Ещё бы! Отмахать чёртову прорву километров только из-за того, что новости с одного континента достигают другого слишком медленно! Вполне вероятно, что к тому моменту, когда весть о смерти и похоронах дона Блаза добралась до Галисии, донна Луиза уже была в Лондоне.

– В Вальдивии что, покойников закапывать не принято? – резко осведомился Шарп.

Брови Блэйра взлетели вверх, но, проследив направление взгляда стрелка, консул увидел псов, тельце ребёнка и усмехнулся:

– По местным меркам это – не покойник. Это – мусор. Видимо, отродье работающей в крепости индианки, а индейцы здесь – не люди. У испанца царапина любой из этих дворняг вызовет на порядок больше эмоций, чем гибель целой деревни туземцев.

Шарп хлебнул вина, весьма недурного на вкус. Склоны холмов по обеим берегам реки, по которой они с Харпером добирались из порта в город, облагораживали спускавшиеся уступами террасы виноградников. Было странно после фантастических баек, рисующих Чили краем таинственным и страшным, видеть проплывающие мимо стройные ряды лоз и мирные виллы самой обычной архитектуры.

– Мы должны наведаться в Пуэрто-Круцеро. – решительно произнёс Шарп.

Блэйр поморщился:

– Это не так-то просто.

– Почему?

– Всех англичан испанцы здесь считают шпионами повстанцев, а там есть что пошпионить. Во-первых, порт, которых на побережье у них осталось раз-два и обчёлся. Во-вторых, цитадель, откуда забирают в Испанию золото.

– Какое золото? – навострил уши Харпер.

– Неподалёку пара золотых шахт. Добыча скудная, львиная доля прилипает к цепким пальчикам Батисты. Остальное грузят на корабли с причала крепости и везут королю. Испанцы дорожат Пуэрто-Круцеро. Ваш визит туда они однозначно расценят как попытку разнюхать там всё для Кокрейна. Кто такой Кокрейн, надеюсь, объяснять не надо?

– Нет.

– Дьявол, самый настоящий дьявол, – хихикнул Блэйр, не скрывая восхищения земляком, – Они его боятся, как огня. Хотите, чтоб испанец прохудил штаны, крикните: «Кокрейн!» Они, похоже, искренне уверены, что у него растёт хвост и под шляпой – рога.

– Так как же быть?

– Надо обратиться за пропуском в штаб здесь, в Цитадели.

Блэйр кивнул на форт за окном.

– К кому-то конкретно?

– К юному хлыщу в капитанском звании по фамилии Маркуинес благожелательнее к вам, нежели к нам?

– Да нет. Маркуинес – марионетка. Решает Батиста. – Блэйр выставил большой палец и ткнул им за спину, в сторону хранилища, – Если хотите добиться чего-то, приготовьтесь изрядно облегчить свой сундук!

– За тем и приехали. – отрезал Шарп и повернулся к Харперу, упоённо поглощавшему сладости, – Надеюсь, ты набил брюхо, Патрик? Нам пора.

– Пора так пора. – ирландец запихнул в рот последнее пирожное, запил вином и поспешил за другом.

– Пора куда? – поинтересовался ирландец на улице.

– Надо сговориться с властями о вскрытии могилы дона Блаза и транспортировке останков на родину.

Громкий голос Шарпа гулко разносился по центральной площади города, выметенного сиестой, будто моровым поветрием. Дремлющий на ступенях церкви мужчина открыл один глаз и недовольно покосился на чужаков, нарушивших его покой. Дюжина индейцев с лицами тёмными и безучастными сидела в тени конной статуи посреди площади. Аборигенов, скованных пропущенной сквозь ножные кандалы цепью, Шарп не заинтересовал, зато Харпер вызвал настоящий фурор.

– Восхищаются. – горделиво поделился с Шарпом ирландец.

Тот ухмыльнулся:

– Они не восхищаются. Они давятся слюной, представляя, сколько страждущих можно было бы накормить твоим мясом. Свари тебя, засоли – и на сто лет вперёд Чили забудет о голоде.

– Завидовать нехорошо. – нравоучительно заметил довольный Харпер.

Солдатская кочевая жизнь отучила его сидеть на одном месте, и после трактирной рутины путешествие в Чили было для него, как глоток свежего воздуха. Огорчало лишь отсутствие обещанных единорогов, одноногих великанов и прочих сказочных диковин.

– Ух ты! Хорошенькие, а?

Харпер залюбовался группкой женщин под полосатым тентом над входом в магазин, и те отвечали ему восхищёнными взглядами. Новые люди – всегда событие в таких городках. Ветерок гнал по площади смерчики пыли. За Шарпом и Харпером увязался нищий, волоча безногое тело на руках и клянча деньги. Его больной проказой товарищ что-то бессвязно мычал и тянул к путешественникам культи без кистей. Монах-доминиканец беззлобно переругивался с возчиком. Белая сутана монаха, как и всё здесь, была покрыта тонким налётом красноватой пыли.

– Нам понадобится телега. С ездовым или без. – рассуждал Шарп вслух, направляясь к часовым у ворот цитадели, – две лошади под седло, сбруя, припасы до Пуэрто-Круцеро и обратно. А, может, получится морем? Вот было бы здорово. Не тратились бы на телегу.

– Телега-то нам зачем?

– Гроб как прикажешь везти в Пуэрто-Круцеро?

– На кой чёрт везти в Пуэрто-Круцеро гроб? Там, что, плотников нет? А даже если нет, сбить деревянный ящик – пять минут работы.

– Нам нужен не просто ящик. Он не должен протекать. Значит, кроме плотника, нам потребуется жестянщик. Сомневаюсь, что в Пуэрто-Круцеро жестянщики с плотниками толпами бродят по улицам. Изготовить такую водонепроницаемую штуку придётся здесь.

– Можно законопатить покойного в бочку с бренди… – задумчиво предложил Харпер, – Ко мне в таверну захаживал один матрос с «Виктории», так вот он рассказывал: когда Нельсон погиб под Трафальгаром, тело положили для сохранности как раз в бочку с бренди. Мой приятель и доставал потом адмирала. Клялся, что Нельсон был, как в день смерти. Кожа мягкая, разве что волосы да ногти чуть-чуть подросли.

Шарп уже открыл рот для ехидного вопроса, но Харпер его опередил:

– Конечно, я спросил. Говорит, не выливать же отличное пойло? Отличное, только стало солью немного отдавать.

Шарп категорично заявил:

– Мы не будем класть дона Блаза в бренди. Он полуразложился, и в Испании его придётся просто вылить в могилу вместе со спиртным. Так что мы запаяем его в гроб и повезём.

– Как скажете.

Цитадель напомнила Шарпу испанские крепости, которые он брал во время войн с Наполеоном. Низкие стены с торчащими жерлами пушек. Широкий сухой ров – смертельный капкан для штурмующих. Гласис – пологая насыпь перед рвом, призванная отражать пущенные врагом ядра, переправляя их с отскоком поверх голов защитников. Поднимавшаяся из середины комплекса укреплений старинная башня выглядела нелепым архаизмом.

Переговорив с Шарпом и Харпером, испанский сержант неохотно пропустил их в форт. Друзья миновали входной тоннель, пересекли плац и через вторые ворота вышли в тесный внутренний дворик. Одну из его сторон образовывала стена той самой древней башни, испещрённая пулевыми отметинами на высоте человеческого роста. Судя по пятнам засохшей крови, здесь арестанты Вальдивии встречали свой конец.

Друзья справились в караулке о капитане Маркуинесе, и тот появился спустя пять минут, оказавшись тонкокостным, на редкость смазливым, щеголеватым юнцом. Его пышная униформа подходила более для парадных залов Мадрида, нежели для глухой колонии. Маркуинес носил гусарскую куртку, густо обшитую галуном до полной невозможности определить цвет ткани, белый козлиной кожи ментик, отороченный чёрным мехом, и готовые вот-вот лопнуть тугие голубые лосины, украшенные золотой вышивкой и серебряными боковыми пуговицами. Эполеты, подвеска сабли, шпоры и обкладка ножен блестели золотом. Манеры капитана были подстать облачению. Он многословно извинился, что заставил господ ждать, поздравил с благополучным прибытием в Чили от своего имени и капитан-генерала Батисты и пригласил Шарпа с Харпером к себе. В просторной уютной комнате слуга подал горячий шоколад, золотые рюмочки с чилийским бренди и блюдо засахаренного винограда. Маркуинес поправил смоляные кудряшки перед зеркалом в золочёной раме и подошёл к широкому полукруглому окну:

– Дивно красивый край.

Вид из окна открывался изумительный. Ряд тростниковых городских крыш сменяла череда холмов, за которыми вставали далёкие снежные пики, один из которых венчал сносимый ветром южнее коричневый дымный ус.

– Вулкан. – объяснил Маркуинес, – В Чили их видимо-невидимо. Часты землетрясения. Беспокойная земля, но пленительно красивая, что искупает всё.

Лакей принёс сигары. Маркуинес предупредительно помог Харперу справиться с раскуриванием.

– Остановились у Блэйра? – капитан выпустил в потолок струю дыма, – Бедняжка Блэйр! Его дражайшая половина отказалась ехать с ним в Чили, и всех радостей у него – джин, которым иногда балуют консула прибывающие сюда соотечественники. Ваш испанский превосходен, примите мои поздравления. Редко кто из англичан так свободно владеет нашим наречием.

– Мы оба служили в Испании.

– О! Значит, мы в неоплатном долгу у вас. Вы говорили что-то о рекомендательном письме? Позвольте взглянуть.

Письмо донны Луизы, не вдаваясь в детали относительно миссии Шарпа, призывало всякого испанского чиновника оказывать стрелку полное содействие.

– Конечно, конечно! Всё, что от меня зависит! – заверил Маркуинес, прочитав послание, – К сожалению, не имею чести быть лично знакомым с графиней. Костлявая вырвала дона Блаза из наших рядов ещё до того, как он вызвал сюда супругу. Какая невосполнимая потеря, какая трагедия – его смерть! Он был замечательным человеком, да что там! Великим человеком! Было в нём что-то такое, знаете ли, от святых подвижников.

Тараторя, Маркуинес сложил письмо, аккуратно вложил внутрь подвесную печать и вернул документ Шарпу:

– Итак? Чем же я могу вам помочь?

– Нам нужен пропуск в Пуэрто-Круцеро. Мы хотим отвезти тело дона Блаза в Испанию. – ободрённый благожелательностью Маркуинеса, Шарп не стал ходить вокруг да около.

Капитан дружески оскалился, обнажив два ряда зубов, мелких и белых, как у трёхлетки:

– Не вижу причин вам отказать. – он порылся в бумагах на столе, – Вы прибыли на «Эспириту Санто»?

– Да.

– Через несколько дней он возвращается в Испанию и по пути завернёт в Пуэрто-Круцеро. Там готов груз золота, а судно Ардилеса – наш единственный подходящий для перевозки ценностей транспорт. Почему бы вам не отправиться в Пуэрто-Круцеро на «Эспириту Санто» и, если всё пройдёт гладко, на нём же отвезти усопшего на родину?