Текст книги "Небесные девушки"
Автор книги: Бернард Глэмзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Веди себя соответственно возрасту, Донна. Конечно, ты знаешь, что происходит, когда ты посещаешь психиатра.
– Мне все известно, – сказала она, – он предлагает лечь на кушетку.
– Какого сорта кушетку?
– Кожаную кушетку.
– Ты на ней, – сказала я.-Ты понимаешь.
– А потом что?-спросила она.
– Он задает тебе множество вопросов, ты отвечаешь.
– А какого сорта вопросы он задавал тебе?
– Обычные вопросы.
– Душенька, ты там застряла. Я не знаю, обычные ли это были вопросы. О чем все-таки?
– Не можешь догадаться?
– О твоей любовной жизни?
– Конечно. Все грязные подробности о моей любовной жизни.
– Правда? – Казалось, она была заинтригована такой перспективой.
Я сказала:
– Что произошло в классе, пока меня не было?
Она поморщила нос:
– Мисс Уэбли рассказала только о личной гигиене. Кэрол, расскажи мне побольше об этом психиатре.
– Нечего рассказывать.
– Я знаю лишь одно, – сказала она. – Когда я ложусь, на кожаную кушетку, моя юбка все время задирается. Поверь мне, у меня был опыт в этом отношении. Были ли у тебя осложнения с задирающейся вверх юбкой?
– Я не ношу таких юбок, – ответила я. Бог знает, почему я сказала это: просто я была выбита из колеи.
Она издала дикий визг.
Я сказала:
– Ты полностью разденешься…
– Ох, нет!
– Конечно. Ты полностью разденешься и затем наденешь одну из больничных ночных рубашек.
– Ты так сделала? – прошептала она.
– Психиатр-такой же врач, как и остальные.
– И ты лежала там в ночной рубашке, рассказывая ему о своей любовной жизни? И у него не возникло никаких мыслей?
– Он же доктор, глупышка.
– Но даже так… – Ее голос затих. Затем она сказала: – Ты знаешь, Кэрол, это, похоже, очаровательное испытание.
– Да, и ты получаешь это бесплатно. Другие люди Должны заплатить за это двадцать пять долларов за час.
– Без обмана? – Она была поражена.
Мисс Уэбли поднялась, чтобы уйти, и класс встал вслед за ней. Все, как я заметила, сделали; шаг вперед в своей эволюции. Все стояли прямо, подняв подбородок, выставив грудь вперед.
Я проглотила свой кофе, и затем Донна и я в толпе возвратились в классную комнату.
Донна сказала:
– Ты знаешь, что следующее на повестке дня, не так ли? Тот тест.
– О Господи, я его забыла.
Но это было не слишком плохо. Каждая из нас получила размноженный листок с двадцатью кодами аэропортов, которые мы должны были назвать, и шестью авиационными терминами, которые нам следовало соединить с определениями; закончив отвечать на вопросы, мы отнесли свои листки мисс Уэбли, сидящей спокойно за столом и наблюдавшей за нами. Донна сдала ей свой листок первой, и я была удивлена, когда мисс Уэбли сказала:
– Это очень хорошо, Донна. Все твои ответы правильные. На сто процентов.
Альма была лишь чуть медленнее: пара авиационных терминов смутили ее, но она сумела добиться девяноста процентов. Я отстала, так как мои мысли блуждали где-то далеко от предмета работы, очевидно, предпочитая обратиться к доктору Рою Дьюеру. Я с трудом добралась до требуемых девяноста процентов, которые меня не слишком обрадовали, поскольку почти каждая девушка записала на свой счет сто процентов, включая обеих француженок. Умная компания, подумала я. Они обладают намного большим, чем просто хорошей внешностью.
Остальное утро мисс Уэбли беседовала с нами об истории и организации «Магна интернэшнл эйрлайнз» и закончила занятие, дав нам больше пяти тысяч терминов и определений, относящихся не только к авиации, но и к летному делу в целом. Разумеется, это был совсем новый мир, со своим собственным словарем, который необходимо было выучить. Не стоит упоминать о множестве аббревиатур, которые нам надлежало запомнить так, чтобы мы могли расшифровать их в срочном объявлении, такие, как ОЗППУ, которое означает отмена запланированной посадки из-за погодных условий, и ОРПДК, которая представляла собой тщательно разработанный способ написания слов «обычный распорядок», и УВП, УВВ, которые означают соответственно установленное время прилета и вылета.
– Я надеюсь, вы запомните все это, девушки, -сказала мисс Уэбли, – потому что это войдет в тест. – Нечто вроде стона вырвалось из наших уст, а она ответила нам милой улыбкой.
В двенадцать тридцать мы пошли на ленч, и я спустилась в кафетерий в поисках Джурди. Удивительно, как работает человеческий мозг. Все утро я волновалась по поводу ее разговора с миссис Монтгомери, и даже собственные переживания не могли заслонить тревоги. Скорей разыскать ее, узнать об итогах беседы!
Она сидела одна за столом, держа в руке пончик; чашка кофе была отодвинута в сторону. Как она одинока и грустна!
Я поспешила к ней и прошептала:
– Привет, Джурди. Как дела?
Она странно досмотрела на меня, как будто; не могла понять, почему я интересуюсь.
– О'кей.
– Действительно о'кей? – Да.
– Ну, слава Богу, – сказала я и свалилась в кресло рядом с ней.
Получение дополнительной информации походило на удаление зуба. Большинство девушек готовы излить свою душу по малейшему поводу, но только не Джурди. Наконец она проговорила своим ровным, сухим голосом: – Я была там всего лишь минуту. Миссис Монтгомери объяснила, что доктор Шварц не обязана обычно отчитываться перед ней и речь пойдет о моих медицинских данных, вот и все.
– Ох, подружка, это утешает, – сказала я.-Разве я тебе не говорила, что миссис Монтгомери отличная женщина?
Она снова посмотрела на меня загадочно и резко изменила предмет разговора. Она сказала:
– Мисс Пирс этим утром продолжала в классе неистовствовать. Мы все сегодня вечером должны подстричь волосы, а не то…
– Мисс Уэбли сказала нам то же самое.
Она повернула голову и задумчиво посмотрела на меня.
– Я могу обрезать волосы. Я могу подрезать и твои, если хочешь.
– Ну, Джурди! Это чудесно!
Она мрачно улыбнулась:
– Ты мне доверяешь?
– Конечно. Ты избавишь меня от поисков парикмахера.
– О'кей. А ты смогла бы подстричь меня сзади?
– Я могу попробовать.
Я не смогла больше ничего из нее выжать. Это был лишь незначительный странный эпизод, но я совсем не смогла понять, что это значит. Я предполагаю, что она пришла к заключению, что любая человеческая рука вовсе не направлена против нее, и главное было в том, как она это выразила.
После ленча мы принялись серьезно за работу. Мисс Уэбли коротко обрисовала различные темы, которые нам надлежало изучить, и когда она закончила, мы все были близки к шоку. Это было ошеломительно. Мы должны были детально познакомиться со всеми типами самолетов, используемых компанией; мы должны были знать все оборудование пассажирской службы и все аварийное оборудование на каждом самолете; нам следовало знать об управлении в кабине и предполетных обязанностях, о ресторанном обслуживании и обслуживании напитками; мы должны были знать обо всех документах, которые следовало заполнять в трех или четырех экземплярах, без которых аэроплан, вероятно, не может летать; мы обязаны были знать аварийные операции (и это в дополнение к знанию об аварийном оборудовании); мы должны были знать об уставе стюардесс и соглашениях, и о своде правил, и как приглашать на полет и т. д. практически навечно.
– Сегодня, девушки, – сказала мисс Уэбли, – мы имеем еще и маленькие самолеты, которые иногда используем на внутренних линиях, где было бы неэкономично применять большие самолеты. «Мартин-404», к примеру. Возможно, вы начнете свою карьеру на этих самолетах, и на самом деле нет ничего более забавного, чем летать на них. Самое приятное в них то, что их обслуживает только одна стюардесса; таким образом, вы понимаете, стюардесса полностью ответственна за салон во время всего полета, она – пчелиная королева. Это восхитительно, я уверяю вас. Никто не вмешивается в ваши дела, вы действуете в соответствии со своей доброй волей и в добром настроении.
Итак, мы начали изучать «Мартин-404», у, которого было только два мотора и он брал только сорок пассажиров.
– Мой Бог, -прошептала Донна.-Ты слышала это? Пчелиная королева, которая обслуживает сорок пассажиров; ты можешь это представить?
– Да, – сказала я.
– И во время твоего свадебного полета ну что еще нужно.
– Тише, девушки, – сказала мисс Уэбли.
В учебнике находилась диаграмма в форме сигары, представляющая собой фюзеляж самолета, и в течение четырех часов мисс Уэбли детально объясняла его устройство; и это было очередным удивительным опытом, так как этот крохотный аэроплан состоял из множества деталей. Пружинное сиденье, где сидела стюардесса, достаточно обычное, наряды сидений, где сидели пассажиры, и камбуз впереди, где она готовила еду и освежительные напитки для своей небольшой семьи в сорок человек, – все это тебя ожидало. Но к тому же существовала отопительная система, которую контролировала пчелиная королева, и вентиляционная система, которую она также контролировала; и панели над сиденьями с лампами для чтения и кнопками для вызова и с отдушинами и кислородом; и система звукоусиления; и освещение для камбуза и прохода, кормового трапа и багажного трапа, ночное освещение и освещение в туалетах, и предупредительное освещение над дверями, и аварийное освещение – полная бесконечность огней. Были там и огнетушители, ручной топор, аварийный парашют, аварийные выходы с канатами, набор средств для оказания первой помощи и Бог знает что еще. О, клянусь, что самолет набит большим количеством вещей, чем сундук моей бабушки.
– Это очень просто, действительно, – сказала мисс Уэбли. – Вам не потребуется больших усилий выучить это. Завтра утром после перерыва на кофе мы устроим тест по этой теме.
Кто-то, более храбрый, чем остальные из нас, сказал плаксивым голосом:
– Но, мисс Уэбли, вы сказали нам, чтобы сегодня вечером мы подстриглись.
– Ну, это не займет, конечно, много времени.
Другая девушка возразила:
– Мисс Уэбли, мы также должны сегодня вечером сходить в супермаркет, чтоб купить еду и тому подобное.
– Но, девушки, покупки займут у вас не более чем несколько минут.
Никто даже не заворчал. Никто даже не повел глазом Она посмотрела на свои часы.
– У нас осталось еще полчаса, давайте поговорим о безопасности пассажиров, использовании пристяжных ремней и т. д.
И мы перешли к использованию пристяжных ремней.
К концу занятий все мы были истощены – кроме конечно, мисс Уэбли, которая продолжала выглядеть и прекрасной, и сияющей, и невозмутимой, как маргаритка. Возвращаясь назад в розово-голубом автобусе, едва ли кто-нибудь произнес и слово; и непонятным образом это обнадеживало, ибо, по крайней мере, я поняла, что не одинока в своем ощущении: в голове у меня нет ничего, кроме опилок. Следующие четыре недели маячили впереди, как пустыни Центральной Азии.
Как только мы вошли в номер, Донна оповестила всех:
– Ну, я-то точно знаю, что сейчас сделаю.
– Что? – заинтересовалась я. Она уже показала себя весьма изобретательной девушкой. Вдруг придумала что-то гениальное, чтобы решить все наши проблемы, ну, что-нибудь вроде массового гипноза.
– Королева пчел, – говорила она, стягивая с себя платье, – намерена влезть в свой купальник и отправиться в бассейн, поплескаться вволю, а затем расслабиться под лучами этого прекрасного солнца. Не волнуйся, дружок, в мои планы не входят сейчас ни мужчины, ни какие-либо другие представители животного мира.
Я сказала:
– Донна, тебе пришла в голову верная мысль. Пожалуй, я составлю тебе компанию.
– О'кей. Но поторапливайся. Нельзя тратить попусту драгоценное время.
Она надела весьма респектабельный зеленый купальник, а я надела свой черный закрытый, и только мы собирались выйти, в наших халатах и тапках, зазвонил телефон. Я чуть не выскочила из кожи, я никогда не слышала, чтобы звонок был таким долгим. В нашей комнате был телефон, рядом с моей кроватью, а другой в комнате Джурди и Аннетт; но мне не приходило в голову, что они работают.
– Кто бы это мог быть? – удивилась я.
– Возьми трубку и узнаешь, – сказала Донна.
Я подняла трубку и сказала:
– Хелло!
Изысканный женский голос произнес:
– Это мисс Томпсон?
– Да, говорите.
– Мисс Томпсон, я звоню из офиса мистера Куртене. Вы не могли бы спуститься вниз к мистеру Куртене, как только это вам будет удобно?
Это звучало так угрожающе, что я сразу же онемела. Я спросила:
– Зачем?
– Мистер Куртене объяснит это, когда он вас увидит. Спасибо, мисс Томпсон.
Я положила трубку и опустилась на свою кровать. Неприятность. Это могло означать только неприятность. Грязная Морда снова нарвалась.
– В чем дело? – спросила Донна.
– Мне нужно зайти в офис Куртене.
– Чего он хочет?
– Откуда мне знать? Думаю, я нарушила несколько этих проклятых правил и он собирается меня отругать.
– Ох, тьфу! Какое правило ты нарушила?
– Твоя догадка все равно что моя.
Она сказала:
– Я пойду с тобой, Кэрол. Мы обе спустимся вниз, чтобы увидеться с ним. Если он хочет отругать тебя, пусть тогда отругает и меня.
Я с благодарностью посмотрела на нее. Она была для меня сильной поддержкой.
Я вздохнула и стащила халат, спустила плечики черного купальника; она сказала резко, как будто, по ее мнению, я была в беспамятстве:
– Что ты собираешься делать?
– Переодеться.
– Ради чего?
– Донна, нам не разрешено идти в главную часть отеля, если мы не одеты должным образом.
Ее глаза забегали:
– Ты считаешь, что тебе нужно снова одеться? Ты собираешься надеть платье, и пояс, и чулки?
– Мы должны это сделать.
– А затем ты собираешься вернуться назад, снова все снимешь и снова наденешь купальник?
– Вот именно.
– Ты ненормальная!
– Я не ненормальная. Может быть, правила дурацкие. Но я не ненормальная.
– Все ненормально, – закричала она на меня. – Мне кажется, мы находимся в безумном мире. – Она сняла свои тапки и швырнула их в стену, одну за другой. Потом она начала спокойно переодеваться.
Мы обе оделись в белые платья, возможно, под воздействием подсознательной идеи, что мы можем умиротворить мистера Куртене, проскользнув в его офис как пара заблудившихся весталок. Но это оказалось лишним. Мы обнаружили его сидящим за большим светлым столом в просторной светлой комнате, декорированной с роскошной простотой светлой мебелью и светлым ковром; и он приветствовал нас с таким энтузиазмом, что меня тут же охватило изумление, какого черта на самом деле ему нужно.
– Мисс Томпсон! И мисс Стюарт! Как приятно! Вы обе спустились ко мне! Как великолепно! – Он улыбнулся мне, но распространял свой заряд главным образом на Донну.
Она сказала:
– Фу, мистер Куртене, я чувствовала себя так ужасно на другую ночь Вы были так любезны, и мы провели такой чудесный вечер, а затем, когда мы ушли, мы не могли никак найти вас, чтобы поблагодарить за ваше гостеприимство. Почему, мистер Куртене, вы должны думать, что мы – неотесанные люди.
Он и Донна перестали наконец осыпать друг друга . розами, и наконец он обратился к сути дела.
– Теперь, мисс Томпсон, – он весь озарился улыбкой, – у меня для вас сюрприз.
Я тоже вся задрожала, но без улыбки:
– Да, мистер Куртене?
– Не будете ли вы так любезны пройти со мной? Донна и я с удивлением посмотрели друг на друга и вышли вместе с ним в вестибюль. Он повел нас к лифту; бой в лифте превратился весь во внимание; мистер Куртене назвал лишь этаж, когда мы вошли; бой в лифте сказал: «Да, сэр», когда закрылись двери; и когда двери вновь открылись, мы оказались в огромном гараже, который, по-видимому, находился под отелем. Не слишком блестящая идея, но и мой разум тоже был не в блестящем состоянии. Я была в густом тумане.
Мистер Куртене щёлкнул пальцами одному из обслуживающего персонала, указал на меня, и прислужник сказал: «Да, сэр» и поспешил прочь, как выпущенный из катапульты. Очевидно, это был самый главный момент. Мистер Куртене повернулся ко мне, вынул конверт из бокового кармана своего черного пиджака, вручил его мне с улыбкой и сказал:
– Это, моя дорогая юная леди, объяснит вам все.
Я открыла конверт и вынула из него листок. Красной шариковой ручкой на фирменном листе почтовой бумаги отеля «Шалеруа» было начертано:
«Дорогая мисс Томпсон, я арендовал ее на месяц у сдающих людей – вы сможете поездить в окрестностях и увидеть Флориду – и увидеть достопримечательности, пока вы здесь. Здесь есть много, что посмотреть, и это будет для вас ценно. Вспоминаете? Индейские деревни – ловцы жемчуга – и если у вас появится возможность – спуститесь, чтобы посмотреть Ки-Уэст.
Искренне преданный
Н. Б.».
И, когда я закончила читать, служитель из гаража остановил возле нас новый с иголочки, цвета сливок «шевроле» с открывающимся верхом.
– Ох, нет! – закричала Донна.
Мистер Куртене сказал:
– Н. Б., вы знаете – мистер Брангуин, понял, что вам понадобится средство передвижения, пока вы здесь вместе с нами, мисс Томпсон. Очень внимательный парень Н. Б. Итак, благодаря любезности сдающих внаем людей, он предоставил это маленькое авто в ваше распоряжение. Очаровательный жест, по-моему.
– Кэрол! От мистера Брангуина!-Донна была готова выпрыгнуть сама из себя. – Мистер Куртене, никогда не слышала ничего более приятного!
– Я знаю Н. Б. в течение многих лет, – сказал мистер Куртене, – и всегда считал его очень щедрым, исключительно щедрым.
Донна вскрикнула:
– Это потрясающе, Кэрол! Выло ли у тебя когда-либо что-нибудь такое прелестное?
Машина была так прелестна, что мне хотелось плакать, У нее были красно-бежевая обивка и приборная доска из красной кожи, и белые по бокам шины, и в ней сердце мистера Брангуина объединилось в букете с высшей добротой; и даже если бы это была просто модель «Т Форда», все равно хотелось бы плакать.
– Ты счастлива, правда? – сказала Донна.
Мистер Куртене сказал:
– Ну, мисс Томпсон?
– Я не могу ее принять.
– Что? – удивилась Донна.
– Я не могу ее принять. Мистер Куртене, извините меня, я не могу ее принять.
Он смотрел на меня с холодной улыбкой.
Донна сказала:
– Честно, Кэрол…
Служитель позвал:
– Мистер Куртене, сэр, вас к телефону. – И мистер Куртене, вежливо извинившись, оставил нас.
– Ты – идиотка, – сказала Донна.
Я сказала;
– Послушай, Донна, ты никак не можешь меня понять. Донна, я никогда не делала ничего подобного в своей жизни, я никогда не принимала подарки от незнакомцев. Я чувствую себя как самая последняя вымогательница.
– Милочка, в твоей голове что-то размягчилось…
Мистер Куртене возвратился и сказал:
– Боюсь, я вынужден возвратиться наверх, мои дорогие, юные леди. Несколько гостей покидают отель, и я должен поспешить к ним. Надеюсь увидеть вас, позже. – Он улыбнулся мне опять прохладно, даже очень прохладно, и добавил: – Не пугайтесь, мисс Томпсон. Нет никаких условий, связанных с этим; вы можете принять с чистой совестью, уверяю вас. Н. Б. не такого сорта человек.
Он улыбнулся Донне, она ответила ему тем же; и когда он ушел, она бросилась в атаку.
– В самом деле, Кэрол, ты меня удивляешь. Ты представляешь себя опытной в житейских делах, а сейчас ты поступаешь, как будто только выползла из какого-то деревенского захолустья в Озарксе. Ты поступаешь на манер настоящего крестьянина.
– Донна, не говори мне ничего подобного.
– А я хочу. Ты, видимо, не понимаешь, что подобный жест – аренда машины на месяц для тебя – означает нормальную вещь для человека типа Брангуина. Почему же, мой Бог, может, он делает это всегда, может, для него это все равно что послать своему другу коробку сигар. Ты так не думаешь?
– Нет.
Она вздохнула:
– Послушай, если бы он дал тебе подарок, подобный, скажем, наручным часам или золотому браслету, я бы первой сказала: Кэрол, отошли их обратно. Но это совершенно другое. Тебе оказана услуга. Милочка, когда ты едешь с ним в такси, ты борешься с ним до смерти, когда он платит за такси?
– Донна…
– Только послушай, не надо спорить с каждым моим словом. Кэрол, это способ обслуживания тебя Брангуином путем предоставления тебе своего собственного такси, только и всего. Ты слышала, что сказал Куртене: в этом нет ничего обязывающего тебя. Это служба такси. И, парнишка! Нам она нужна! Это как манна небесная!
Я сказала:
– О, конечно, тебе хорошо так говорить. Тебя не вызывали для разговора с мистером Гаррисоном и миссис Монтгомери…
– Кто может об этом узнать, Кэрол? – возразила она. – Только ответь мне на это. Кто может узнать, что этот автомобиль прислан Брангуином?
– Это нехорошо, Донна. Ты не уговоришь меня принять его.
Она сердито топнула ногой. Она смотрела свирепо и ругалась.
Я сказала:
– Прости меня. Но так я чувствую.
– О'кей, – сказала она. – О'кей. О'кей, о'кей, о'кей, ты победила.
Мы стояли, глядя на великолепное творение. Я вздохнула. Я любила водить машину, а вести открытый «шевроле» – все равно что есть шоколадный эклер.
– Кэрол, – позвала Донна.
– Что?
– Ну, душечка, ты разбила мое сердце. Я не вынесу этого! Расстаться с такой мечтой! Давай хоть сегодня вечером воспользуемся ею для поездки за покупками.
Что ты скажешь на это? Только один разок, какого черта, только до супермаркета и обратно.
Она была настоящим сатаной в женском обличье Я не могла больше противостоять ей, все мое сопротивление исчезло. Я бессильно сказала:
– Ты будешь править?
– Конечно.
– Мы возьмем только Джурди, – сказала я, – Пойду и найду ее.
Она сказала:
– Я знала, что в твоей упрямой голове хватит разума. Вот что я скажу тебе: я подъеду к главному входу и подожду там тебя и Джурди. – Она позвала служителя, который в недоумении выглянул из-под кузова большого «мерседеса». – Эй, мистер, она заправлена бензином?
– Да, мэм. Она наполнена бензином.
– Спасибо. – Затем она обратилась ко мне: – Отправляйся, беби. Время не ждет, – и она открыла дверцу, улыбаясь, будто направлялась в рай.
Я обнаружила Джурди сидящей у бассейна, в легком летнем платье и довольно чудной соломенной шляпе, напоминающей колпак Петрушки. Она читала свой учебник и хмурилась. Я сказала:
– Донна и я собираемся на машине съездить в супермаркет. Хочешь немного прогуляться?
– Конечно.
– Отлично. Переоденься побыстрее, и встретимся в вестибюле.
Она помчалась, как ракета, и я побрела обратно к отелю и села – плечи назад, колени вместе – в кожаное кресло с прямой спинкой, наблюдая за лифтом. Было нечто весьма отвратительное в таком сидении: мужчины смотрели на меня, но вместо того, чтобы оглядеть меня внимательно с головы до ног, они почти тотчас же отводили взгляд, как будто я была монашкой или пришедшей с визитом повивальной бабкой, или, возможно, парнем из ЦРУ, переодетым в женский наряд. Мисс Уэбли определенно знала, как должна сидеть девушка, чтобы охладить мужское внимание.
Джурди спустилась вниз почти через три минуты, одетая в то же самое платье, в котором была в классе, и мы отправились в супермаркет. Мы купили практически все, что попалось на глаза, от мыла до арахисового масла, закончив тремя огромными пакетами для покупок и счетом на двадцать долларов тридцать семь центов. С этим ничего нельзя было поделать, потому что многие вещи были необходимы. Мы как бы, обзаводились своим домашним хозяйством, и расходы здесь неизбежны.
Назад мы ехали медленно, радуясь мечтательной «импале» и солнечному свету, и пальмам, растущим вдоль тротуара, и взглядам прохожих на улицах, которые, казалось, находили нас, трех девушек, достаточно интересными; а Донна вдруг закричала:
– Эй! Посмотрите на милый салон красоты. – Она нажала на тормоза, и шедшая за нами машина чуть не врезалась в нас. Донну это ничуть не беспокоило.
Мы посмотрели; действительно, это был самый элегантный салон красоты, какой я когда-либо видела.
– Я хочу спросить у них, не могут ли они меня подстричь, – заявила Донна.
– Донна, нам следует вернуться в отель, – напомнила я.
– Но, душенька, ты знаешь, что мисс Уэбли сказала: сегодня вечером я должна подстричь свои волосы.
Я повторила:
– Нам следует вернуться в отель.
– О'кей, – не сдавалась Донна.-Тогда я выхожу. Ты поведешь машину, а я схвачу такси на обратном пути.
– Я не хочу вести машину.
– Но почему?
– Ты знаешь почему, – ответила я;
– О'кей, ты берешь такси. Я заплачу за него. И как только я управлюсь в салоне красоты, я верну машину с бакалейными товарами.
Я разозлилась на нее:
– Очень хорошо, поступим так. Но мы сами можем заплатить за такси, спасибо. – Джурди и я вылезли, и мой внутренний голос заставил меня сказать: – Мы возьмем пару пакетов с собой, так чтобы мы могли, по крайней мере, начать готовить ужин.
– Пожалуйста, – ответила Донна.
Мы взяли такси до отеля, и Джурди даже не спросила о смысле всей предшествовавшей суеты. Я вздохнула с облегчением. Она знала, когда следует молчать.
Донна возвратилась домой в десять двадцать пять.
Она не сказала, где была, и никто ее не спросил об этом. Волосы у нее были подстрижены и уложены, к тому же она сделала маникюр. Она выглядела очень довольной собой, как та кошка, которая слизала сливки, а сливками в ее случае, видимо, был джин. Она не была пьяной, но от нее пахло спиртным.
До половины первого мы изучали «Мартин-404», термины и определения и аббревиатуры вроде ОЗППУ и ОРПДК…
Донна осторожно разбудила меня без четверти шесть:
– Эй, как насчет поплавать в бассейне до завтрака?
Я смотрела на нее. Она была, как обычно утром, голая, как новорожденное дитя, прекрасная и дружелюбная, полная дьявольщины.
