Текст книги "Обращение капитана Брасбаунда"

Автор книги: Бернард Джордж Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

моему пленнику? Дринкуотер (с воплем падая на колени). Нет!

Брасбаунд делает движение, намереваясь пнуть его.

Дринкуотер отползает и прячется за сэра Хауарда.

Брасбаунд. Сэр Хауард Хэллем, у вас еще остается шанс на спасение. Кади из

Кинтафи занимает более высокое положение, чем шейх: он правитель всей

здешней провинции. Если Англия потребует удовлетворения за вас, султан

принесет в жертву именно кади. Если мы сумеем затянуть переговоры с

шейхом до прибытия кади, вы сможете припугнуть его, и он заставит шейха

освободить вас. Прибытие кади – выход для вас. Сэр Хауард. Если бы это действительно был выход, вы не указали бы мне его.

Не пытайтесь играть со мной в кошки-мышки. Дринкуотер (тихо сэру Хауарду, в то время как Брасбаунд презрительно отходит

на другой конец комнаты). Шанс, конечно, невелик, сэр Хауард. Вот если

бы в магадорской гавани стояла канонерка да немножко поднажала, тогда

другое дело.

Джонсон, Редбрук и остальные возвращаются, несколько

опасливо вводя Сиди эль Ассифа, которого сопровождают

Осман и отряд арабов. Люди Брасбаунда группируются около

арки, позади капитана. Спутники Сиди, обходя столик,

пересекают комнату и собираются вокруг сэра Хауарда,

который не двигается с места. Дринкуотер перебегает к

Брасбаунду и становится рядом с ним. Брасбаунд

поворачивается к Сиди. Сиди эль Ассиф – знатный араб в

безупречно белой одежде, тридцатилетний красавец с

великолепными глазами, бронзовым лицом и величественной

от природы осанкой. Он становится между обеими группами.

По правую руку от него Осман.

Осман (указывая на сэра Хауарда). Вот неверный кади.

Сэр Хауард кланяется Сиди, но тот отвечает неверному

лишь надменным взглядом.

А это (указывает на Брасбаунда) Брасбаунд, франкский капитан, слуга

шейха. Дринкуотер (не желая допустить, чтобы кто-нибудь опередил его, указывает

Брасбаунду на шейха и Османа). Вот повелитель правоверных и его визирь

Осман. Сиди. Где женщина? Осман. Бесстыдницы здесь нет. Брасбаунд. Сиди эль Ассиф, потомок пророка, добро пожаловать! Редбрук (с несокрушимым апломбом). Нет власти и силы, кроме как в деснице

аллаха, всемогущего и великого! Дринкуотер. Именно, именно. Осман (к Сиди). Слуга капитана выражает свою преданность, как истинный

правоверный. Сиди. Хвалю. Брасбаунд (тихо, Редбруку). Где ты этого набрался? Редбрук (тихо, Брасбаунду). Арабские сказки "Тысяча и одна ночь" в переводе

капитана Бертона. Экземпляр из библиотеки Национального либерального

клуба. Леди Сесили (за сценой) Мистер Дринкуотер! Подите сюда и помогите мне

поддержать Марцо.

Шейх настораживается. Глаза его и ноздри расширяются.

Осман. Бесстыдница! Брасбаунд (к Дринкуотеру, хватая его за шиворот и подталкивая к двери).

Пошел!

Дринкуотер скрывается за маленькой дверцей.

Осман. Закрыть ей лицо, прежде чем она войдет? Сиди. Нет.

Через маленькую дверцу, поддерживав Mapцо, входит Леди

Сесили. Она опять в дорожном костюме, на руке висит

шляпа. Марцо очень бледен, но уже в состоянии двигаться.

Дринкуотер поддерживает его с другой стороны. Редбрук

спешит навстречу, сменяет леди Сесили отводит Марцо к

группе, стоящей позади капитана. Леди Сесили проходит

вперед, останавливается между Брасбаундом и шейхом и

приветливо обращается к нему.

Леди Сесили (протягивая руку). Сиди эль Ассиф, не правда ли? Здравствуйте.

Он краснеет и отступает.

Осман (шокирован). Женщина, не прикасайся к потомку пророка! Леди Сесили. Понимаю. Это представление ко двору. Отлично. (Делает

придворный реверанс.) Редбрук. Сиди эль Ассиф, это одна из могущественных женщин – шейхов

Франкистана. Она с открытым лицом предстает перед королями, и лишь

принцы имеют право касаться ее руки. Леди Сесили. Аллах да пребудет с тобою, Сиди эль Ассиф! Будь хорошим, милым

шейхом и пожми мне руку. Сиди (робко прикасаясь к ее руке). Великое событие, достойное быть

занесенным в летопись рядом с историей Соломона и царицы Савской. Не

правда ли, Осман Али? Осман. Сущая правда, господин, да пребудет с тобой аллах! Сиди. Брасбаунд Али, праведный человек исполняет клятву без лишних слов.

Неверный кади, твой пленник, переходит в мои руки. Брасбаунд (твердо). Это невозможно. Сиди эль Ассиф.

Брови Сиди грозно сдвигаются.

Цена его крови будет взыскана с нашего повелителя султана. Я отвезу его

в Маракеш и выдам там. Сиди (внушительно). Брасбаунд, я в собственном замке, и вокруг меня мои

люди. Султан здесь я. Подумай, что говоришь. Когда я произношу слово,

дарующее жизнь или смерть, я не беру его обратно. Брасбаунд. Сиди эль Ассиф, я выкуплю у тебя этого человека за любую цену,

которую ты назовешь. И если я честно не уплачу ее, можешь взять взамен

мою голову. Сиди. Хорошо. Оставь себе мужчину, а в уплату отдай мне женщину. Сэр Хауард и Брасбаунд (в едином порыве). Нет, нет Леди Сесили (оживленно). Да, да. Разумеется, мистер Сиди, разумеется.

Сиди важно улыбается.

Сэр Хауард. Это невозможно! Брасбаунд. Вы не понимаете, что делаете. Леди Сесили. Неужели? Разве я напрасно исколесила всю Африку и побывала в

гостях у шести вождей людоедов? (К шейху.) Все в порядке, мистер Сиди.

Я просто в восторге. Сэр Хауард. Вы сошли с ума! Неужели вы полагаете, что этот человек поведет

себя с вами, как джентльмен-европеец? Леди Сесили. Нет, он будет вести себя со мной, как джентльмен по натуре.

Посмотрите, какое у него великолепное лицо! (Обращается к Осману с

таким видом, словно он ее старейший и преданнейший слуга.) Осман,

выберите мне надежную лошадь и достаньте хорошего, выносливого верблюда

для моей поклажи

Осман на мгновение цепенеет, затем спешно уходит Леди

Сесили надевает шляпу и прикалывает ее к волосам, шейх

смотрит на нее с робким восхищением.

Дринкуотер (хихикая). Вот увидите, в следующее воскресенье она их всех

поведет в церковь, как ораву приходских ребятишек. Леди Сесили (деловито). До свидания, Хауард. Не беспокойтесь обо мне и,

главное, не приводите мне на выручку толпу людей с винтовками. Теперь,

когда я избавилась от конвоя, все будет в полном порядке. Капитан

Брасбаунд, я полагаюсь на вас. Присмотрите, чтобы Хауард прибыл в

Магадор целым и невредимым. (Шепчет ) Снимите руку с пистолета.

Он неохотно вынимает руку из кармана.

До свидания.

За сценой шум. Все в тревоге поворачиваются к арке.

Вбегает Осман.

Осман. Кади! Кади! Он разгневан. Его люди напали на нас. Защищайтесь!..

Кади, крепкий, желчный старик с жирным лицом, седыми

волосами и бородой, врывается в комнату в сопровождении

большой свиты и оглушительным ударом дубинки, которую

держит в руке, заставляет Османа умолкнуть. Его

спутники мгновенно заполняют все глубину комнаты. Шейх

отступает к своим людям, кади стремительно бросается

вперед и становится между ним и леди Сесили.

Кади. Горе тебе, Сиди эль Ассиф, дитя зла! Сиди (мрачно). Разве я собака, Мулей Осман, что ты говоришь мне такие слова? Кади. Ты, видно, решил погубить свою страну и предать нас в руки тех, чьи

военные корабли еще вчера превратили все море в пламя? Где

пленники-франки? Леди Сесили. Мы здесь, кади. Здравствуйте. Кади. Аллах да пребудет с тобой, полная луна. Где твой родственник,

франкский кади? Я его друг, его слуга. Я пришел от имени моего

повелителя султана, чтобы воздать ему почести и повергнуть его врагов. Сэр Хауард. Поверьте, вы очень любезны... Сиди (еще мрачнее, чем раньше). Мулей Осман... Кади (шаря за пазухой). Умолкни, о неразумный! (Вынимает письмо.) Брасбаунд. Кади... Кади. А, собака, проклятый Брасбаунд, сын распутницы! Это ты подбил Сиди эль

Ассифа на злое дело. Читай послание, которое прислал мне по твоей

милости начальник военного корабля. Брасбаунд. Военный корабль! (Берет письмо и развертывает, люди его

перешептываются с подавленным видом.) Редбрук. Военный корабль! Ого! Джонсон. Вероятно, канонерка. Дринкуотер. Они тут шныряют вдоль побережья, как чертовы автобусы на

Ватерлоо-роуд.

Брасбаунд мрачно складывает письмо.

Сэр Хауард (резко). Не поделитесь ли с нами содержанием письма, сэр? Я

полагаю, ваши люди жаждут его услышать. Брасбаунд. Это не английский корабль.

Лицо сэра Хауарда вытягивается.

Леди Сесили. А какой же? Брасбаунд. Американский крейсер "Сант-Яго". Кади (рвет на себе бороду). Горе! Беда! Они превращают море в пламя! Сиди. Успокойся, Мулей Осман. Аллах хранит нас. Джонсон. Не прочтете ли нам письмо, капитан? Брасбаунд (мрачно). Прочту, прочту. "Магадорская гавань. 26 сентября 1899

года. Капитан крейсера "Сант-Яго" Хэмлин Керни от имени Соединенных

Штатов шлет привет кади Мулею Осману эль Кинтафи и уведомляет, что

прибыл на розыски английских путешественников сэра Хауарда Хэллема и

леди Сесили Уайнфлит, которые исчезли на территории, находящейся под

юрисдикцией кади. Так как розыски будут вестись командой, снабженной

пулеметами, немедленное возвращение путешественников в Магадорскую

гавань избавит от неприятностей все заинтересованные стороны". Сиди. Клянусь жизнью, о кади, и ты, прекрасная луна, вас с почестями

доставят обратно в Магадор. А ты, проклятый Брасбаунд, и все твои люди

отправитесь туда закованными в цепи, как пленники.

Брасбаунд и его отряд намерены защищаться.

Взять их! Леди Сесили. Ах, пожалуйста, только не надо драться!

Видя численное превосходство противника и безнадежность

своего положения, Брасбаунд не сопротивляется. Спутники

кади берут его отряд в плен.

Сиди (пытаясь выхватить ятаган). Женщина принадлежит мне. Я не отдам ее.

Его хватают и, после поистине героической борьбы,

скручивают ему руки.

Сэр Хауард (сухо). Я предупреждал вас, капитан Брасбаунд, что ваше положение

ненадежно. (Бросает на него неумолимый взгляд.) Как я и предсказывал,

вы угодите в тюрьму. Леди Сесили. Но уверяю вас... Брасбаунд (перебивая ее). В чем вы хотите его уверить? Вы убедили меня

пощадить его. Взгляните на его лицо. Убедите ли вы его пощадить меня?

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Палящие лучи утреннего солнца проникают сквозь узкие

мавританские окна, пробитые почти под потолком самой

большой комнаты в доме Лесли Рэнкина. Это чистое

прохладное помещение, меблированное на христианский

лад: посередине стол, у стола председательское кресло с

подлокотниками, на столе чернильница и бумага. По бокам

стола два дешевых американских стула, повернутых, как и

председательское кресло, к публике, отчего комната

напоминаем зал суда. Рэнкин ставит рядом с чернильницей

небольшой поднос, графин воды и стаканы. В этот момент

за дверью, расположенной в правом углу, слышится голос

леди Сесили.

Леди Сесили. Доброе утро. Можно войти? Рэнкин. Конечно.

Она входит и останавливается у ближнего конца стола.

Костюм на ней уже не дорожный, а такой, какой она могла

бы носить в очень жаркий день где-нибудь в графстве

Серрэй.

Присаживайтесь, леди Сесили. Леди Сесили (садясь). Как мило вы обставили комнату для следствия! Рэнкин (с сомнением). Жаль только, стульев маловато. Американский капитан

займет кресло, значит, один стул останется для сэра Хауарда, другой для

вашей милости. Как тут, прости меня, боже, не радоваться, что ваш друг,

владелец яхты, вывихнул ногу и не может прийти! Меня беспокоит, не

повредит ли торжественности судебного заседания, если офицеры капитана

Керни расположатся на полу. Леди Сесили. О, они не будут возражать. А как наши пленники? Рэнкин. Их сейчас приведут сюда из городской тюрьмы. Леди Сесили. А где этот глупый старый кади и мой красавец шейх Сиди? Я

должна повидаться с ними до следствия, иначе они создадут у капитана

Керни совершенно ложное представление о случившемся. Рэнкин. Вам не удастся повидать их. Они удрали ночью в свои замки в

Атласских горах. Сесили (в восторге). Быть не может! Рэнкин. Именно удрали. Рассказы о гибели испанского флота , привели бедного

кади в такой ужас, что он не решился отдать себя в руки американского

капитана. (С упреком глядя на нее.) На обратном пути сюда вы, леди

Сесили, сами запугали несчастного разговорами о фанатизме

христиан-американцев. За то, что он удрал, благодарите главным образом

себя самое. Леди Сесили. Слава аллаху! У меня просто камень с души свалился, мистер

Рэнкин. Рэнкин (в недоумении). А почему? Разве вы не понимаете, как необходимы их

показания? Леди Сесили. Их показания! Да они бы только все испортили. Из ненависти к

несчастному капитану Брасбаунду они готовы на все – даже на ложь под

присягой. Рэнкин (изумленно). Вы называете капитана Брасбаунда несчастным? Неужели

ваша милость не знает, что этот Брасбаунд – да простит меня бог за то,

что я осуждаю его! – настоящий негодяй? Разве вы не слышали, что вчера

вечером рассказывал мне на яхте сэр Хауард? Сесили. Все это недоразумение, мистер Рэнкин, сплошное недоразумение, уверяю

вас. Вы только что сказали: "Да простит меня бог за то, что я осуждаю

его!" К этому-то и сводится вся их ссора. Капитан Брасбаунд точно такой

же, как вы: он считает, что мы не имеем права судить друг друга. А так

как сэр Хауард получает пять тысяч фунтов в год только за то, что судит

людей, он считает бедного капитана Брасбаунда настоящим анархистом. Они

страшно ссорились в замке. Вам не следует обращать внимания на слова

сэра Хауарда, право, не следует. Рэнкин. Но его поведение... Леди Сесили. Он вел себя поистине, как святой, мистер Рэнкин. Его поведение

сделало бы честь даже вам в лучшие моменты вашей жизни. Капитан простил

сэра Хауарда и сделал все, что мог, чтобы спасти его. Рэнкин. Вы поражаете меня, леди Сесили. Леди Сесили. Подумайте, какой соблазн он преодолел! Кто мог помешать ему

вести себя дурно, когда мы все были в его власти и совершенно

беспомощны? Рэнкин. Соблазн? Да, конечно. Не очень-то легко жить наедине с целой толпой

низких, безнравственных людей. Леди Сесили (простодушно). Честное слово, мистер Рэнкин, вы правы. А вот я

об этом даже не подумала. Ну уж теперь вы просто обязаны сделать все,

что в ваших силах, чтобы помочь капитану Брасбаунду. Рэнкин (сдержанно). Не думаю, леди Сесили. Я полагаю, что он злоупотребил

вашей добротой и доверчивостью. Я потолковал не только с сэром

Хауардом, но и с кади, и у меня нет сомнения, что капитан Брасбаунд

сущий разбойник. Леди Сесили (делая вид, что его слова произвели на нее глубокое

впечатление). Хотела бы я знать, так ли это, мистер Рэнкин. Если вы так

думаете, я готова согласиться с вами: вы изучили человеческую природу

лучше, чем кто бы то ни было. Возможно, я и в самом деле ошибаюсь. Я

только думала, что вы захотите помочь сыну своего старого друга. Рэнкин (пораженный). Сыну моего старого друга? Что вы имеете в виду? Леди Сесили. А разве сэр Хауард вам не сказал? Да ведь капитан Брасбаунд

оказался племянником сэра Хауарда, сыном его брата, которого вы знали. Рэнкин (ошеломленный). Я заметил сходство еще в тот вечер, когда он явился

сюда. Так и есть, так и есть! Дядя и племянник! Леди Сесили. Да. Поэтому они и ссорились так отчаянно. Рэнкин (внезапно сообразив, что с ним поступили нечестно). Я думаю, что сэр

Хауард мог бы рассказать мне об этом. Леди Сесили. Конечно, он должен был вам рассказать Как видите, он осветил

дело очень односторонне. Всему виной его адвокатская привычка. Только

не думайте, что он обманщик по природе. Если бы его воспитали, как

священника, он, разумеется, сказал бы вам всю правду. Рэнкин (слишком взволнованный, чтобы думать о личных обидах). Леди Сесили, я

должен пойти в тюрьму и повидать молодого человека. Он был несколько

несдержан, не спорю, но я не могу отказать в дружеской помощи сыну

бедного Майлза, да еще когда он сидит в чужеземной тюрьме. Леди Сесили (встает с сияющим лицом). Ах, какой вы добрый человек, мистер

Рэнкин! У вас поистине золотое сердце. А не посовещаться ли нам с вами

до того, как вы уйдете, не обдумать ли, каким образом предоставить сыну

Майлза все возможности... Конечно, лишь те возможности, какие у него

должны быть. Рэнкин (растерянно). Я так ошеломлен этой поразительной новостью... Леди Сесили. Конечно, конечно, я понимаю. Кстати, не находите ли вы, что он

произведет более выгодное впечатление на американского капитана, если

будет одет немножко пристойнее? Рэнкин. Вполне вероятно. Но что можем мы сделать здесь, в Магадоре? Леди Сесили. О, я уже обо всем подумала, мистер Рэнкин. Как вы знаете, на

обратном пути в Англию я собираюсь заехать в Рим и везу полный сундук

одежды для своего брата. Видите ли, он посол и поэтому вынужден

тщательно следить за своим туалетом. Еще утром я распорядилась

доставить этот сундук сюда. Не будете ли вы любезны захватить его с

собой в тюрьму и немного приодеть капитана Брасбаунда? Скажите ему, что

он должен сделать это из уважения ко мне, и он послушается. Устроить

все очень легко. Два негра-носильщика уже ожидают вас. Они понесут

сундук. Вы это сделаете, я знаю, сделаете. (Подталкивает его к двери)

Как вы думаете, он успеет побриться? Рэнкин (в полной растерянности подчиняясь ей). Я сделаю все, что от меня

зависит. Леди Сесили. Верю, верю.

Он подходит к дверям.

Еще два слова, мистер Рэнкин!

Он возвращается.

Кади ведь не знал, что капитан Брасбаунд племянник сэра Хауарда, не так

ли? Рэнкин. Нет, не знал. Леди Сесили. В таком случае у него должно было создаться совершенно ложное

представление обо всей этой истории. Мне кажется, мистер Рэнкин, – хотя

вам, конечно, виднее, – что на следствии нам лучше не повторять того,

что говорил кади. Он ведь ничего толком не знал, правда? Рэнкин (лукаво). Понимаю, леди Сесили. Это меняет все дело. И я, конечно, ни

о чем подобном не упомяну. Леди Сесили (великодушно). В таком случае и я не стану упоминать. Вот так!

(Пожимают друг другу руки.)

Входит сэр Хауард.

Хауард. Доброе утро, мистер Рэнкин. Надеюсь, вы вчера благополучно добрались

домой с яхты? Рэнкин. Благодарю вас, сэр Хауард, совершенно благополучно. Леди Сесили. Хауард, он спешит. Не задерживайте его разговорами. Сэр Хауард. Пожалуйста, пожалуйста. (Подходит к столу и берет стул леди

Сесили.) Рэнкин. Au revoir, [До свидания (франц.)] леди Сесили. Леди Сесили. Да благословит вас бог, мистер Рэнкин

Рэнкин уходит. Леди Сесили подходит к другому концу

стола и смотрит на сэра Хауарда с тревожным, грустным и

сочувственным видом, но ее правая рука машинально

постукивает по столу, выдавая внутреннее напряжение что

немедленно насторожило бы сэра Хауарда, будь он настроен

подозрительно, чего в данный момент нет.

Мне так жаль вас, Хауард. Все это следствие – какая неприятная

история!.. Сэр Хауард (удивленно поворачиваясь на стуле). Жаль меня? Почему? Леди Сесили. Дело принимает такой ужасный оборот. Это все-таки ваш родной

племянник. Сэр Хауард. Сесили, когда английский судья обязан соблюсти закон, для него

не существует ни племянника, ни даже сына. Леди Сесили. Но в таком случае у него не должно быть и собственности. Люди

никогда не поймут историк с вест-индским поместьем. Они увидят в вас

только злого дядю из сказки "Дети в лесу". (Еще более сочувственно) Мне

так жаль вас. Сэр Хауард (довольно сухо). Право не понимаю, чем я заслужил вашу жалость,

Сесили Эта женщина была совершенно невыносимая особа,

полупомешанная-полупьяница Вы, надеюсь, отдаете себе отчет в том, как

ведет себя подобное существо, когда попадает в беду и считает причиной

ее ни в чем не повинного человека. Леди Сесили (несколько нетерпеливо). О, вполне отдаю. Скоро это станет

достаточно ясно и публике. Я уже вижу, что о нас напишут в газетах.

Наша полусумасшедшая, полупьяная невестка, которая устраивает на улицах

сцены, вызов полиции, тюрьма и так далее. Наша семья будет в бешенстве.

Сэр Хауард явственно трусит. Она немедленно использует

свое преимущество.

Подумайте о папе! Сэр Хауард. Я надеюсь, что лорд Уайнфлит отнесется к делу, как разумный

человек. Леди Сесили. Неужели вы полагаете, Хауард, что он так сильно изменился? Сэр Хауард (снова впадая в поучительный той безликого государственного

деятеля). Нет смысла спорить об этом, дорогая Сесили. Мне очень жаль,

но тут уж ничего не поделаешь. Люди Сесили. Конечно, ничего. В этом-то весь ужас. Вы думаете, люди поймут

вас? Хауард. Право, не знаю. Поймут они меня или нет, я тут ничего не могу

поделать. Леди Сесили. Будь вы кем угодно, только не судьей, все это не имело бы

такого значения. Но судья не может допустить, чтоб его поняли

превратно. (В отчаянии.) Ах, это ужасно, Хауард! Это страшно! Что

сказала бы бедная Мэри, будь она еще жива! Хауард (с чувством). Не думаю, Сесили, что моя дорогая жена поняла бы меня

превратно. Леди Сесили. Нет, она бы знала, что у вас благие намерения. И если бы вы

пришли домой и сказали: "Мэри, я только что во всеуслышание объявил,

что твоя невестка преступница, а твой племянник – бандит, и я отправил

их в тюрьму", она решила бы, что раз это сделали вы, так и должно быть.

Но неужели вы думаете, что это понравилось бы ей больше, чем папе и

всем нам? Сэр Хауард (испуганно). Но что же мне делать? Вы требуете, чтобы я пошел на

сделку с совестью? Леди Сесили (строго). Конечно, нет. Я не допущу ничего подобного, если даже

вы, проявив слабость, сами попытаетесь это сделать. Нет, я только

считаю, что вам не следует рассказывать эту историю самому. Хауард.

Почему? Леди Сесили. Да потому, что всякий скажет, что такой хороший юрист, как вы,

всегда убедит в чем угодно бедного, бесхитростного моряка, вроде

мистера Керни. Самое лучшее для вас, Хауард, поручить мне рассказать

всю правду. В этом случае вы всегда сможете сказать, что вынуждены

подтвердить мои слова, и никто не станет порицать вас за это. Сэр Хауард (подозрительно глядя на нее). Сесили, вы строите какие-то козни. Леди Сесили (немедленно умывая руки). Ах, так? Очень хорошо. Излагайте с

присущим вам искусством всю историю сами. Я ведь только предложила

поручить мне рассказать всю правду. Вы это называете кознями. Вероятно,

с точки зрения юриста, так оно и есть. Сэр Хауард. Надеюсь, вы не обиделись. Леди Сесили (самым дружелюбным тоном). Нисколько, дорогой мой Хауард. Вы,

разумеется, правы: вы лучше знаете, как это делается. Я исполню

решительно все, что вы скажете, и подтвержу все ваши слова. Сэр Хауард (встревоженный чрезмерной полнотой своей победы). Нет, дорогая

моя, вы не должны действовать в моих интересах. Ваш долг дать

свидетельские показания с полным беспристрастием.

Она кивает, делая вид, будто совершенно убеждена и

пристыжена, и смотрит на него с непоколебимой

искренностью, свойственной лжецам, которые начитались

романов.

(Опускает глаза, лоб его озабоченно хмурится. Затем он встает, нервно

трет подбородок указательным пальцем и добавляет). Здраво поразмыслив,

я нахожу, что в вашем предложении есть известный резон. Оно избавит

меня от весьма тяжкой обязанности рассказывать обо всем происшедшем. Леди Сесили (не сдаваясь). Но вы сделаете это бесконечно лучше, чем я. Сэр Хауард. Именно поэтому, быть может, и предпочтительней, чтобы все

рассказали вы. Леди Сесили (неохотно). Ну что ж, раз вы так считаете... Сэр Хауард. Но помните, Сесили: говорить всю правду. Леди Сесили (убежденно). Всю правду. (Жмут друг другу руки.) Сэр Хауард (задерживая ее руку). Fiat justitia: ruat coelum! [Пусть

свершится правосудие, даже если обрушится небо (лат.)] Леди Сесили. Пусть свершится правосудие, даже если обвалится потолок.

В дверях появляется американский матрос.

Матрос. Капитан Керни кланяется леди Уайнфлит и спрашивает, можно ли ему

войти? Леди Сесили. Да, безусловно. А где же арестованные? Матрос. За ними уже отправлен наряд в тюрьму, мэм. Леди Сесили. Благодарю вас. Если можно, предупредите меня, когда их

приведут. Матрос. Будет сделано. (Отступает в сторону, чтобы пропустить своего

капитана, отдает честь и уходит.)

Капитан Xэмлин Керни, американец с Запада, – коренастый

мужчина с зоркими прищуренными глазами, обветренным

лицом и упрямо сжатым ртом, характерным для людей его

профессии. Это любопытный этнический тип, в жилах

которого смешана кровь всех наций Старого Света. Такое

сдерживающее начало, как всепоглощающий страх перед

критиканством европейцев, искусственно развивает в нем

стремление к лоску и внешней культуре, однако природные

условия давно уже сделали его подлинным

североамериканцем, что явственно доказывают его волосы и

скулы, а также мужественные инстинкты, которые море

уберегло от цивилизации. Весь мир, задумываясь над своим

будущим, которое, в основном, находится в руках людей

подобного типа, с удивлением взирает на него и думает:

что же, черт возьми, получится из него через одно-два

столетия. Пока что капитан выглядит в глазах леди Сесили

грубоватым моряком, который имеет кое-что сказать ей

касательно ее поведения и хочет, с одной стороны,

выразить свою мысль вежливо, как полагается офицеру,

обращающемуся к леди, а с другой стороны, подчеркнуть

свое неудовольствие, как подобает американцу,

обращающемуся к англичанке, позволившей себе вольность.

Леди Сесили (навстречу ему). Страшно рада вас видеть, капитан Керни. Керни (становясь между сэром Хауардом и леди Сесили). Вчера, когда мы

расстались, леди Сесили, я и не подозревал, что за время вашего

пребывания на моем корабле вы успели совершенно изменить расположение

спальных коек. Благодарю вас. Обычно, прежде чем выполнять распоряжение

английских посетителей, офицеры советуются со мной, как с капитаном

корабля, но поскольку ваши указания, по-видимому, обеспечивают команде

большее удобство, я не стал вмешиваться в них. Сесили. И когда только вы успеваете все заметить! Мне кажется, вы знаете на

своем корабле каждый винтик.

Керни заметно смягчается.

Сэр Хауард. Я, право, чрезвычайно огорчен, что моя невестка позволила себе

такую неслыханную вольность, капитан Керни. У нее это просто мания,

форменная мания. И как только ваши люди послушались ее? Керни (с напускной серьезностью). Именно этот вопрос я и задал им. Я

спросил: "Почему вы послушались распоряжений этой леди, а не дождались

моих?" Они ответили, что совершенно не представляют себе, как ей можно

отказать. Я спросил, что же они тогда считают дисциплиной. Они

ответили: "знаете, сэр, говорите-ка в следующий раз с этой леди сами". Леди Сесили. Очень сожалею. Но знаете, капитан, на борту военного корабля

так ощущается отсутствие женщины. Керни. Иногда мы тоже очень остро это чувствуем, леди Уайнфлит. Леди Сесили. Мой дядя – первый лорд адмиралтейства, и я вечно твержу ему,

что это просто безобразие запрещать английскому капитану брать на борт

жену, а ей – присматривать за кораблем. Керни. Еще более странно, леди Уайнфлит, что брать на борт любую другую

женщину ему отнюдь не возбраняется. Нас, американцев, ваша страна

всегда удивляет. Леди Сесили. Но это очень серьезный вопрос, капитан. Вдали от женщин бедные

матросы впадают в меланхолию, бесятся, таранят встречные корабли и

делают бог знает что еще. Сэр Хауард. Сесили, прошу вас, перестаньте говорить глупости капитану Керни.

Об иных вещах у вас такие представления, которые трудно назвать

пристойными. Леди Сесили (к Керни). Вот таковы все англичане, мистер Керни. Как только

речь заходит о бедных моряках, они не желают слушать ничего, кроме

рассказов о Нелсоне и Трафальгаре. Но вы-то меня понимаете, не правда

ли? Керни (галантно). Я считаю, леди Уайнфлит, что в вашем мизинце больше

здравого смысла, чем во всем британском адмиралтействе. Леди Сесили. Разумеется, больше. Вы же моряк, а моряки всегда все понимают.

Снова появляется матрос.

Матрос (к леди Сесили). Арестованные поднимаются на холм, мэм. Керни (круто поворачиваясь к нему). Кто прислал вас сюда с этим сообщением? Матрос (спокойно). Так приказала английская леди, сэр. (Невозмутимо уходит.)

Керни ошеломлен.

Сэр Хауард (встревоженно глядя Керни в лицо). Ради бога простите, капитан

Керни. Я отлично понимаю, что леди Сесили не имеет никакого права

отдавать вашим людям приказы. Леди Сесили. Я не отдавала приказов, я просто попросила его. У него такое

славное лицо, не правда ли, капитан Керни?

Капитан теряет дар речи.

А теперь извините меня. Я хочу поговорить кое с кем до начала

следствия. (Поспешно уходит.) Керни. В английских аристократках безусловно есть какое-то особое обаяние,

сэр Хауард Хэллем. Они у вас все такие? (Занимает председательское

место.) Сэр Хауард (усаживаясь справа от Керни). К счастью, нет, капитан Керни.

Полдюжины подобных женщин за полгода уничтожили бы в Англии всякую

законность.

В дверях снова появляется матрос.

Матрос. Все готово, сэр. Керни. Прекрасно. Я жду.

Матрос оборачивается и передает слова капитана тем, кто

собрался за дверью. Входят офицеры "Сант-Яго".

Сэр Хауард (вставая и по-судейски приветствуя их наклоном головы). Доброе

утро, джентльмены.

Одни несколько смущенно кланяются, другие отдают честь.

Затем все офицеры становятся позади капитана.

Керни (сэру Хауарду). Вам будет приятно узнать, что я получил очень хороший

отзыв об одном из арестованных; наш священник посетил их в тюрьме. Этот

арестованный выразил желание перейти в лоно епископальной церкви. Сэр Хауард (сухо). Я, кажется, знаю его. Керни. Введите арестованных. Матрос (в дверях). Они заняты с английской леди, сэр. Спросить у нее?.. Керни (вскакивает и взрывается раскатом грома). Введите арестованных.

Передайте леди, что так приказал я. Слышите? Так и скажите.

Матрос уходит, всем свои я видом выражая сомнение.

Офицеры смотрят друг на друга в безмолвном недоумении

их озадачила необъяснимая резкость капитана.

Сэр Хауард (учтиво). Мистер Рэнкин, надеюсь, тоже будет присутствовать? Керни (сердито). Рэнкин? Что еще за Рэнкин? Сэр Хауард. Наш хозяин, миссионер. Керни (неохотно уступая). А, это и есть Рэнкин? Пусть поторопится, а то

опоздает. (Снова взрываясь.) Что они там возятся с арестованными?

Поспешно входит Рэнкин и устраивается подле сэра

Хауарда.

Сэр Хауард. Мистер Рэнкин – капитан Керни. Рэнкин. Простите за задержку, капитан Керни. Леди дала мне одно поручение

Керни ворчит.

Я уже думал, что опоздаю. Но не успел я вернуться, как услышал, что ваш

офицер передает леди Сесили ваш привет и спрашивает, не будет ли она

любезна разрешить арестованным войти, так как вы хотите видеть ее.

Тогда я понял, что пришел вовремя. Керни. Ах, вот как? Могу я узнать, сэр, не заметили ли вы каких-либо

признаков, позволяющих надеяться, что леди Уайнфлит согласна выполнить

эту весьма скромную просьбу? Леди Сесили (за сценой). Иду, иду!

Отряд вооруженных матросов вводит арестованных. Первым

появляется по-прежнему безукоризненно чистый Дринкуотер,

вселяя непоколебимо добродетельной улыбкой радостную

уверенность в своей невиновности. У Джонсона вид

солидный и невозмутимый, Редбрук держится с добродушием

человека, непричастного к делу, Mapцо встревожен. Эти

четверо становятся кучкой слева от капитана Керни.