Текст книги "Первая пьеса Фанни"

Автор книги: Бернард Джордж Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Входит Джогинз.

Джогинз. Прошу прощения, сэр! Мистер и миссис Гилби подходят к дому. Дора. Я улетучиваюсь! (Идет к двери.) Джогинз. Если вы хотите уйти незаметно, пройдите в буфетную и подождите там. Дора. Правильно! (Поет.) В шкаф меня запрячьте, пока пройдет фараон,

Тихонько засвистите, когда подкрадется он. (Уходит на цыпочках.) Маргарет. Я здесь не останусь, если она должна прятаться. Я посижу с ней в

буфетной. (Идет за Дорой.) Бобби. Пойдемте все вместе. Здесь с мамашей будет скучно. Послушайте,

Джогинз, вы нам подадите чай в буфетной? Джогинз. Конечно, сэр. Бобби. Вот и отлично. Матери ни слова не говорите. Вы не возражаете, мосье

Дювале? Дювале. Я буду в восторге. Бобби. Чудесно! Пошли! (В дверях.) И пожалуйста, Джогинз, принесите из моей

комнаты концертино. Джогинз. Слушаю, сэр.

Бобби уходит. Дювале следует за ним.

А Вы понимаете, сэр, что мисс Нокс – леди вполне comme il faut?

[Приличного общества (франц.)] Дювале. Несомненно. А та, другая? Джогинз. Ту, другую, сэр, вы называете на вашем языке точно и милосердно:

дочь радости. Дювале. Я так и думал. Эти английские семейные дома очень интересны.

(Уходит. За ним Джогинз.)

Входят мистер и миссис Гилби, занимают свои обычные

места: он на коврике перед камином, она в том конце

стола, что дальше от камина.

Миссис Гилби. Роб, ты почувствовал запах духов в холле? Гилби. Нет, не почувствовал. И не желаю чувствовать. Не выдумывай новых

забот, Мэри. Миссис Гилби (втягивает носом пропитанный духами воздух). Она здесь была.

Гилби звонит.

Зачем ты звонишь? Хочешь спросить? Гилби. Нет. Не хочу. Сегодня утром Джогинз сказал, что хочет со мной

поговорить. Если он сам мне скажет, пусть говорит, но спрашивать я не

намерен. И ты не спрашивай.

В дверях появляется Джогинз.

Вы хотели мне что-то сказать. Джогинз. Когда вам будет удобно, сэр. Гилби. Ну, в чем дело? Миссис Гилби. Джогинз, мы ждем к чаю мистера и миссис Нокс. Гилби. Это он знает. (Садится. Обращается к Джогинзу.) Ну, говорите. Джогинз (подходя к столу). Вы не будете возражать, сэр, если я вас

предупрежу за месяц об уходе? Гилби (застигнутый врасплох). Как! Что такое? Вы чем-нибудь недовольны? Джогинз. Вполне доволен, сэр. Уверяю вас, дело не в том, что я ищу лучшего

места. Гилби. В таком случае зачем же вам уходить? Ищете худшего места? Джогинз. Нет, сэр. Дом у вас прекрасный, отношение ко мне самое хорошее, и я

был бы очень огорчен, если бы вы или миссис Гилби подумали, что я

чем-нибудь недоволен. Гилби (отеческим тоном). Послушайте, что я вам скажу, Джогинз. Ведь я старше

вас. Знаете поговорку: не выплескивайте грязную воду, пока у вас нет

чистой. Всяк сверчок знай свой шесток. Вы похожи на всех нынешних слуг:

думаете, что стоит вам протянуть руку – и к вашим услугам полдюжины

лучших мест. Но к вам не везде будут относиться так, как здесь. Спать

вы ложитесь не позже одиннадцати часов, у нас почти никто не бывает,

кроме как один раз в месяц – в приемный день миссис Гилби; мужской

прислуги нет, и никто вам не мешает. Пожалуй, живем мы скучновато, но

вы уже не в том возрасте, чтобы искать развлечений. Послушайте моего

совета: хорошенько подумайте. Вы мне подходите, а если вы чем-нибудь

недовольны, я готов удовлетворить ваши требования – в пределах

благоразумия, конечно. Джогинз. Я понимаю все эти преимущества, сэр, но у меня есть особые

причины... Гилби (сердито перебивает его и с негодованием занимает позицию на коврике

перед камином). А, понимаю! Прекрасно, уходите. Чем скорее, тем лучше. Миссис Гилби. Нет, сначала мы подыщем кого-нибудь. Он должен остаться на

месяц. Гилби (саркастически). Ты хочешь погубить его репутацию, Мэри? Думаешь, я не

понимаю, в чем тут дело? Мы свели знакомство с тюрьмой. Мы побывали в

полицейском суде. (Джогинзу.) Ну, вам лучше знать свою выгоду. Я

принимаю ваше предупреждение: можете уйти через месяц или раньше, как

угодно. Джогинз. Поверьте, сэр... Гилби. Довольно, в извинениях я не нуждаюсь. Я вас не упрекаю. Можете идти

вниз, если у вас нет больше ко мне никаких вопросов. Джогинз, Право же, сэр, я не могу оставить это так. Уверяю вас, я ничего не

имею против того, что молодой мистер Гилби сидел в тюрьме. Вы сами

можете отсидеть хоть шесть месяцев, сэр, на здоровье, я и слова не

скажу. Я ухожу только потому, что мой брат, который понес тяжелую

утрату, просил меня провести первые несколько месяцев с ним, чтобы ему

было не так тоскливо. Гилби. И все это время он будет вас содержать? Или вы, утешая его, будете

тратить свои сбережения? Да образумьтесь же, любезный! Разве это вам по

карману? Джогинз. Мой брат имеет возможность содержать меня, сэр. По правде сказать,

ему вообще не нравится, что я служу лакеем. Гилби. Но можно ли ставить себя в зависимость от него? Не делайте этого,

Джогинз! Трудитесь, как честный человек, и не сидите на шее у брата,

пока вы в состоянии зарабатывать себе кусок хлеба. Джогинз. Это очень разумно, сэр. Но, к несчастью, в моей семье существует

такая традиция, чтобы младшие братья жили в значительной мере за счет

старших. Гилби. Если так – чем скорее вы откажетесь от этой традиции, тем лучше. Джогинз. Радикальная точка зрения, сэр. Но тем не менее превосходная. Гилби. Радикальная! Что вы хотите сказать? Не позволяйте себе вольностей,

Джогинз, хотя вы и знаете, что нам не хочется вас отпускать. Ваш брат,

знаете ли, не герцог. Джогинз. К несчастью, он именно герцог, сэр. Гилби } (в один голос). Джогинз! Миссис Гилби | Что такое? Джогинз. Простите, сэр, звонят. (Выходит.) Гилби (ошеломленный). Мэри, ты слышала? Он сказал, что его брат – герцог! Миссис Гилби. Подумать только, что он снизошел до нас! Может быть, если ты

предложишь ему прибавку и пообещаешь обращаться, как с членом семьи, он

согласится остаться? Гилби. Чтобы мой собственный слуга был выше меня! Э, нет! Куда мы катимся?

Тут еще Бобби и... Джогинз (входит и докладывает). Мистер и миссис Нокс.

Ноксы входят. Джогинз берет два стула, стоящих у стены,

и ставит их к столу, между хозяином и хозяйкой, затем

уходит.

Миссис Гилби (обращаясь к миссис Нокс). Как поживаете, дорогая? Миссис Нокс. Прекрасно, благодарю вас. Здравствуйте, мистер Гилби.

Обмениваются рукопожатиями. Она садится рядом с миссис

Гилби, мистер Нокс занимает другой стул.

Гилби (садится). Я только что говорил, Нокс: куда мы катимся? Нокс (обращаясь за подтверждением к жене). А что я говорил не дальше чем

сегодня утром? Миссис Нокс. Странные настали времена. Я не из тех, кто толкует о

светопреставлении, но посмотрите, что творится вокруг! Нокс. Землетрясения! Гилби. Сан-Франциско! Миссис Гилби. Ямайка! Нокс. Мартиника! Гилби. Мессина! Миссис Гилби. Чума в Китае! Миссис Нокс. Наводнение во Франции! Гилби. Мой Бобби в Уормвуд-Скрабз! Нокс. Маргарет в Холоуэе! Гилби. А мой лакей заявляет мне, что у него брат – герцог! Нокс | Что такое? Миссис Нокс } (вместе) Не может быть! Гилби. Да, объявил как раз перед вашим приходом. Герцог! Все было, как

положено, со дня, так сказать, сотворения мира и по сей день, и вдруг

все пошло вверх дном. Миссис Нокс. Как в апокалипсисе. Но вот что я вам скажу: если люди не

находят счастья в самих себе, никакие землетрясения, наводнения, тюрьмы

не сделают их по-настоящему счастливыми. Нокс. Сейчас не только диковинные вещи творятся, но вдобавок еще общество

относится к ним очень странно. С тех пор как Маргарет побывала в

тюрьме, она не успевает отвечать на приглашения, причем в такие дома,

куда ее раньше никогда не звали. Гилби. Не думал я, что можно жить и потеряв респектабельность. Миссис Гилби. Ах, Роб, что за фантазия! Кто говорит, что мы не

респектабельны? Гилби. Ну, я бы не сказал, что это респектабельно, если дети то и дело

попадают в тюрьму. Нокс. Полноте, Гилби! Если с нами и случилось, так сказать, несчастье, это

еще не значит, что мы бродяги. Гилби. Что толку притворяться, Нокс? Смотрите правде в глаза. Я вам говорил

когда-нибудь, что у меня отец был пьяница? Нокс. Нет. Но я это знал. Мне сказал Симоне. Гилби. Да, он никогда не умел держать язык за зубами: мне он сказал, что

ваша тетка страдала клептоманией. Миссис Нокс. Это неправда, мистер Гилби. У нее была привычка подбирать

носовые платки, когда они попадались ей под руку, но серебро вы могли

ей доверить. Гилби. Мой дядя Фил был трезвенник. А отец мне говорил: "Роб, смотри, чтобы

у тебя не было никаких слабостей. Если подметишь у себя какую-нибудь

слабость, сейчас же делай из нее добродетель. Твой дядя Фил не любит

спиртных напитков,– из этого он сделал добродетель и избран

председателем комитета Синей Ленты. А я люблю спиртные напитки и тоже

делаю из этого добродетель,– и теперь я король Какаду в Обществе

Веселых Какаду. Никогда, говорит, не признавай за собой вины. Бывало, я

хвастался тем, какой наш Бобби хороший мальчик. Теперь похваляюсь тем,

какой он негодник, а людям и то и другое нравится одинаково. Ну и

жизнь! Нокс. Сначала у меня кровь стыла в жилах, когда я слышал, как Маргарет

рассказывает знакомым о Холоуэе; но это пользуется большим успехом, чем

ее пение. Миссис Нокс. Мне всегда казалось, что поет она неважно, хотя мы столько

платили за уроки. Гилби. Да, Нокс, повезло нам, что мы с вами вместе попали в беду! Я вам

прямо скажу: не будь Бобби опозорен, я бы вышел из фирмы. Нокс. Я вас не осуждаю: я сделал бы то же самое хотя бы ради Маргарет. Когда

человек связан приличиями, словно в корсет затянут, кругозор его

суживается. Кстати, как быть с этой рекламой гигиенических корсетов,

которую Вайнс и Джексон хотят поместить в нашей витрине? Я сказал

Вайнсу, что эта реклама неприлична и мы не можем выставлять ее у себя в

магазине. Я его даже отчитал слегка. А что я теперь ему скажу, если он

явится и станет издеваться над нами? Гилби. Да выставьте эту рекламу. Теперь мы можем немножко распуститься. Миссис Гилби. Ты уже и так порядком распустился, Роб. (Обращаясь к миссис

Нокс.) Теперь он по утрам валяется в постели, а ведь всегда вставал

ровно в семь. Миссис Нокс. Ты слышишь. Джо? (Обращаясь к миссис Гилби.} А он пристрастился

к виски с содовой. Выпивает целую пинту за неделю! А пиво пьет

по-прежнему! Нокс. Да хватит тебе проповедовать, старушка! Миссис Нокс (обращаясь к миссис Гилби). Это он теперь начал меня так

называть. (Ноксу.) Слушай, Джо, тебе это совсем, не к лицу. Можешь

называть мои слова проповедями, а все-таки это правда. Я говорю, что,

если не находишь счастья в самом себе, незачем, искать его в другом

месте, тратить деньги на выпивку, театры, дурную компанию и в конце

концов оставаться несчастным. Ты можешь сидеть дома и быть счастливым;

можешь работать и быть счастливым. Если в тебе это заложено, дух божий

дарует тебе свободу делать то, что ты хочешь, и поведет по правому

пути. Но если в тебе этого нет, то лучше уж будь респектабельным и

придерживайся правил, которые тебе даны, потому что они только и

помогают не сбиться с дороги. Нокс (с раздражением). Неужели человеку и повеселиться нельзя? Посмотри, что

у тебя получилось с дочерью! Ей приходилось довольствоваться этим твоим

счастьем, о котором ты вечно толкуешь. А куда завел ее дух божий? В

тюрьму, за пьянство и нападение на полицию! А разве я нападал

когда-нибудь на полицию? Миссис Нокс. У тебя на это храбрости не хватит. Я ее не осуждаю. Миссис Гилби } (вместе). О, Эмили! Что вы говорите? Гилби | Как это вы! Такая благочестивая! Миссис Нокс. Она пошла туда, куда ее повел дух. А о том, что было в этом

дурного, она не знала. Гилби. Полноте, миссис Нокс! В конце концов, девушки совсем не так невинны. Миссис Нокс. Я не говорю, что она была невинна. Но, конечно, она не знала

того, что знаем мы: я говорю об искушениях, возникающих на пути

человека так внезапно, что против них бессильны и добродетель и

выдержка. От этих искушений она была спасена – и получила жестокий

урок; и я утверждаю, что защитой ей служила неземная сила. Но вы,

мужчины, не воображайте, что она и вас защитит, если вы, ссылаясь на

Маргарет, вздумаете вести себя так, как вам хотелось бы, не опасайся вы

погубить свою репутацию. Вами дух руководить не будет, потому что его

ни в одном из вас нет и никогда не было! Гилби (с ироническим смирением). Покорно вас благодарю за хорошее мнение обо

мне, миссис Нокс. Миссис Нокс. О вас, мистер Гилби, я вот что скажу: вы лучше, чем мой муж. Он

закоснелый язычник, вот кто такой мой Джо, да поможет мне бог!

(Начинает потихоньку всхлипывать.) Нокс. Не принимай все это так близко к сердцу, Эмили. Ты ведь знаешь, я

всегда говорил, что ты права в вопросах религии.. Но должен же был один

из нас позаботиться и о других материях, иначе мы бы с голоду умерли

и мы и ребенок Миссис Нокс. Откуда тебе известно, что ты умер бы с голоду? И все другое

могло быть дано тебе. Гилби. Полноте, миссис Нокс, не называйте Нокса грешником. Мне лучше

известно. Я уверен, что, случись с ним что-нибудь, вы первая пожалели

бы. Нокс (с горечью, обращаясь к жене). У тебя всегда был зуб против меня. И в

чем тут дело – никто, кроме тебя, понять не может. Миссис Нокс. Мне нужен был человек, который обрел в себе счастье. Ты давал

мне понять, будто оно у тебя есть. А все сводилось только к тому, что

ты был влюблен в меня. Миссис Гилби. И за это вы его осуждаете? Миссис Нокс. Я никого не осуждаю. Но пусть он не воображает, будто может

держаться на собственных ногах. Я говорю, что стоит ему отказаться от

респектабельности, и он скатится на самое дно. У него нет внутренней

силы, которая держала бы его. Так пусть же он цепляется за внешние

силы. Нокс (вскакивая, сердито). Да кто говорит о том, чтобы отказаться от

респектабельности? И все это из-за пинты виски, которой хватает на

неделю! Интересно, на сколько бы ее хватило Симонсу? Миссис Нокс (ласково). Довольно об этом, Джо. Я не буду тебя пилить.

(Садится.) Ты никогда не понимал и никогда не поймешь. Почти никто не

понимает,– даже Маргарет не понимала, пока не побывала в тюрьме. А

теперь поняла, и после долгих лет одиночества у меня, наконец, будет

близкий человек в доме. Нокс (плачет). Я делал все, чтобы ты была счастлива! Я ни разу не сказал

тебе грубого слова! Гилби (с негодованием встает). Какое право вы имеете так третировать

человека? Честного, безупречного мужа? Словно он не человек, а червяк

какой-то. Нокс. Оставьте ее в покое, Гилби.

Гилби, возмущенный, садится.

Миссис Нокс. Да, ты мне дал все, что мог дать, Джо, и не твоя вина, что это

было не то, чего я хотела. Но лучше бы ты остался таким, как раньше,

пока не пристрастился к виски с содовой. Нокс. Не хочу я никакого виски с содовой. Если тебе угодно, могу дать обет

трезвости! Миссис Нокс. Нет, пиво ты будешь пить, потому что ты его любишь. А виски

это только для хвастовства. Мистер Гилби, если вы не хотите со мной

поссориться, вы завтра встанете в семь часов утра. Гилби (вызывающе). Будь я проклят, если это сделаю! Миссис Нокс (с кротким состраданием). Откуда вам знать, мистер Гилби, что вы

будете делать завтра утром? Гилби. А почему бы мне не знать? Дети мы, что ли? Почему мы не можем делать

то, что нам хочется, когда наши собственные сыновья и дочери выкидывают

такие коленца? (Обращаясь к Ноксу). Я никогда не вмешивался в отношения

мужа и жены, Нокс, но если бы Мэри вздумала вот так командовать мной... Миссис Гилби. Не греши. Роб! Не следует восставать против религии. Гилби. Да кто восстает против религии? Миссис Нокс. Неважно, восстаете вы против нее или нет, мистер Гилби. Если

она против вас восстанет, вам придется вступить на предназначенный

путь. Не стоит спорить из-за этого со мной – такой же великой

грешницей, как вы. Гилби. Ах, вот как! А кто вам сказал, что я грешник? Миссис Гилби. Роб, ведь ты знаешь, что все мы грешники. Иначе что же такое

религия? Гилби. Я ничего не говорю против религии. Должно быть, мы все, как

говорится, грешники, но я не люблю, когда мне об этом твердят, словно я

бог знает что сделал. Миссис Гилби. Миссис Нокс говорит для твоего же блага, Роб. Гилби. Ну, а мне не нравится, когда так говорят для моего блага. Да и кому

это понравится! Миссис Нокс. Стоит ли обижаться, когда никто не хотел вас обидеть, мистер

Гилби? Поговорим о чем-нибудь другом. От этих разговоров мало толку,

если их ведут такие люди, как мы. Нокс. Такие, как мы! Ты нам напоминаешь, что твои родные были оптовиками и,

по их мнению, Нокс и Гилби недостаточно хороши для тебя? Миссис Нокс. Нет, Джо, ты же знаешь, что я этого не думала! Чем мои родные

были лучше твоих, как бы они там ни чванились? Но вот что я всегда

замечала: мы невежественны. Мы, в сущности, не знаем, что хорошо, а что

плохо. Мы очень хорошие люди, пока все идет ровно и гладко, как шло

всегда. Детей мы воспитываем так же, как нас самих воспитывали: ходим в

церковь, как ходили наши родители, и говорим то же, что все говорят; и

все идет прекрасно, пока не случится что-нибудь из ряда вон выходящее:

ссора в семье, кто-нибудь из детей сбился с пути, отец запил, тетка

сошла с ума или один из нас поймал себя на таком поступке, который

всегда казался ему недопустимым; Ты сам знаешь, что тогда про исходит:

жалобы, ссоры, придирки, обиды, ругань, уныние, и полное смятение,

словно в нас бес вселяется. Вот тогда-то мы замечаем, что, несмотря на

всю нашу респектабельность и благочестие, у нас нет подлинной веры и мы

не умеем отличать добро от зла. У нас нет ничего, кроме наших привычек,

а что нам делать, когда мы выбиты из колеи? Вспомните, как Петр в бурю

пытался идти по водам и обнаружил, что не может. Миссис Гилби (благочестивым тоном).. Вот-вот. Он-то обнаружил. Гилби (почтительно). Я никогда не отрицал, что вы очень умная женщина,

миссис Нокс... Миссис Нокс. Бросьте, Гилби! Уж если вы заговорили о моем уме... Дайте нам

чаю, Мэри. Я свое сказала. И прошу прощения у всей компании – говорила

я долго и скучно. Миссис Гилби. Позвони, Роб.

Гилби звонит.

Постой! Джогинз подумает, что это мы ему звоним. Гилби (в ужасе). Поздно! Я уже позвонил. Миссис Гилби. Роб, ступай вниз и извинись перед ним. Нокс. Это тот самый, о котором вы говорили, что у, него брат...

Входит Джогинз с чайным подносом. Все встают. Он несет

поднос миссис Гилби.

Гилби. Я не хотел вас беспокоить, мистер Джогинз. Я не подумал и позвонил. Миссис Гилби (пытается взять у него поднос). Дайте мне, Джогинз. Джогинз. Прошу вас сядьте, мадам. Разрешите мне исполнять свои обязанности,

как всегда, сэр. Уверяю вас, это вполне прилично.

Все садятся, смущенные. Он ставит поднос на стол и

уходит за пирожными.

Нокс (понизив голос). Да верно ли это, Гилби? Ведь сыном герцога может быть

кто угодно. Законный ли он сын? Гилби. Ах боже мой, я об этом и не подумал!

Джогинз возвращается с пирожными. Его встречают

подозрительными взглядами.

Гилби (шепчет Ноксу). Спросите его. Нокс (Джогинзу). Послушайте, любезный, ваша мать была замужем за вашим

отцом? Джогинз. Полагаю, что так, сэр. Я не присутствовал при бракосочетании. Это

случилось до моего рождения. Гилби. Да, но видите ли... (Мнется.) Джогинз. Что прикажете, сэр? Нокс. Я знаю, как браться за дело, Гилби. Предоставьте это мне. (Джогинзу.)

Ваша мать была герцогиней? Джогинз. Да, сэр. Уверяю вас, все было как полагается, сэр. (Обращаясь к

миссис Гилби.) Это молоко, мадам. А вот вода.

Она перепутала молочник и чайник. Все таращат на

Джогинза глаза в полной растерянности.

Миссис Нокс. А что я вам говорила? Случилось нечто из ряда вон выходящее с

лакеем, и никто из нас не знает, как держать себя. Джогинз. Это очень просто, мадам. Я лакей, и ко мне нужно относиться как к

лакею. (Спокойно исполняет свои обязанности; миссис Нокс разливает чай,

он передает чашки.)

Снизу доносятся взрывы смеха.

Миссис Гилби. Что за шум? Разве мистер Бобби дома? Мне послышался его смех. Миссис Нокс. А я слышала смех Маргарет. Гилби. Ничуть не бывало. Это смеялась та женщина. Джогинз. Разрешите объяснить, сэр. Простите такую вольность, но я принимаю

гостей у себя в буфетной и угощаю их чаем. Миссис Гилби. И вы принимаете у себя мистера Бобби? Джогинз. Да, мадам. Гилби. А кто еще с ним? Джогинз. Мисс Нокс, сэр. Гилби. Мисс Нокс? Вы уверены? И больше никого? Джогинз. Только морской офицер, француз, сэр, и... э... мисс Дилейни.

(Ставит перед Гилби чашку чаю.) Леди, которая заходила по делу мистера

Бобби, сэр. Нокс. Так вы говорите, что у них прием там, внизу, а у нас прием наверху, и

мы ничего не подозреваем? Джогинз. Да, сэр. И у меня немало хлопот по приему гостей мистера Бобби,

сэр. Гилби. Нечего сказать, веселенькое положение! Нокс. Но какой в этом смысл? Для чего они это делают? Джогинз. Должно быть, для того, чтобы повеселиться,сэр. Миссис Гилби. Повеселиться! Слыханное ли это дело? Гилби. Дочь Нокса принимают у меня в буфетной! Нокс. Маргарет водит знакомство с французами и с лакеем... (Вдруг сообразив,

что этот самый лакей предлагает ему пирожное.) Ведь она не знает о... о

его светлости. Миссис Гилби. Быть может, и не знает. Она знает, мистер Джогинз? Джогинз. Другая леди подозревает меня, мадам. Они меня называют Рудольфом

или Пропавшим Наследником. Миссис Гилби. Это гораздо лучше, чем Джогинз. Пожалуй, я тоже буду вас так

называть, если вы не возражаете. Джогинз. Нисколько, мадам.

Взрывы смеха долетают снизу.

Гилби. Ступайте и скажите им, чтобы они перестали хохотать. Какое право они

имеют поднимать такой шум? Джогинз. Я просил их, сэр, не смеяться так громко, но джентльмен-француз все

время их смешит. Нокс. Вы хотите сказать, что мою дочь смешат шутки француза? Гилби. Знаем мы эти французские шутки! Джогинз. Уверяю вас, не знаете, сэр. Они начали смеяться, когда француз

сказал, что у кошки коклюш... Миссис Гилби (смеясь от души). Вот выдумал! Гилби. Не глупи, Мэри. Послушайте, Нокс, мы должны это прекратить. Такое

поведение недопустимо! Нокс. То же самое и я говорю.

К взрыву смеха присоединяются звуки концертино.

Миссис Гилби (оживленно). Это сквиффер. Он купил ей в подарок! Гилби. Что за скандальная...

Хохот еще громче.

Нокс. Я это прекращу. (Выходит на площадку лестницы и кричит.) Маргарет!

Сразу мертвая тишина.

Маргарет! Голос Маргарет. Что, папа? Подняться нам всем к вам? С удовольствием. Нокс. Идите сюда! Как вам не стыдно: ведете себя, как дикие индейцы! Голос Доры (визг). Ой-ой-ой! Перестань, Бобби! Ох!

Разбежавшись, Дора стремительно влетает в комнату,

запыхавшаяся и слегка смущенная при виде гостей.

Дора. Простите меня, миссис Гилби, что я так ворвалась, но, когда я

поднимаюсь по лестнице, а Бобби идет за мной, он уверяет, будто кошка

кусает меня за лодыжки, и я не могу не визжать.

Бобби и Маргарет входят более робко, но, несомненно, в

прекрасном настроении. Бобби становится рядом с отцом на

коврике перед камином, потом садится в кресло.

Маргарет. Здравствуйте, миссис Гилби! (Становится за стулом матери.)

Входит Дювале, держит себя безупречно. Следом за ним

Нокс.

Маргарет. Позвольте вас познакомить. Мой друг лейтенант Дювале. Миссис

Гилби. Мистер Гилби.

Дювале кланяется и садится слева от мистера Нокса на

стул, который пододвинул для него Джогинз.

Дора. Ну, Бобби, будьте паинькой, представьте и меня. Бобби (слегка нервничая, но стараясь не падать духом). Мисс Дилейни. Мистер

и миссис Нокс.

Нокс встает, отвечает сдержанным поклоном и снова

садится. Миссис Нокс степенно кланяется, зорко смотрит

на Дору и беспристрастно оценивает ее.

Дора. Очень приятно познакомиться.

Джогинз ставит для нее детскую качалку справа от миссис

Гилби, напротив миссис Нокс.

Благодарю вас. (Садится и поворачивается к миссис Гилби.) А Бобби

все-таки подарил мне сквиффер. (Обращаясь ко всей компании.) Знаете,

что они там выделывали внизу? (Заливается неудержимым смехом.) Ни за

что не угадаете! Учили меня, как держать себя за столом! Лейтенант и

Рудольф говорят, что я настоящая свинья. А ведь я понятия не имела, что

мне чего-то не хватает. Век живи, век учись! (Обращаясь к Гилби.)

Верно, миленький? Джогинз. Миленький... это неприлично, мисс Дилейни. (Отходит к буфету у

двери.) Дора. Ах, отстаньте! Должна же я как-нибудь называть человека! Он не

сердится. Правда, Чарли? Миссис Гилби. Его зовут не Чарли. Дора. Простите. Я всех называю Чарли. Джогинз. Напрасно. Дора. Ну, на вас не угодишь. Хоть вовсе рта не раскрывай, а как бы вы об

этом пожалели! Ах боже мой, что ж это я трещу, как сорока! Не сердитесь

на меня, миссис Гилби. Нокс. Я хотел бы знать, чем это кончится. Не мое дело, Гилби, вмешиваться в

ваши отношения с сыном. Несомненно, он знает, чего хочет, и, быть

может, уже сообщил вам о своих намерениях. Но у меня есть дочь, о

которой я должен заботиться. И мой родительский долг заставляет меня

поговорить о ней начистоту. Нет смысла играть в прятки! Я спрашиваю

лейтенанта... по-французски я не говорю и фамилию не могу выговорить... Маргарет. Мистер Дювале, папа. Нокс. Я спрашиваю мистера Дувале, какие у него намерения. Маргарет. Ах, папа, что ты говоришь? Дювале. Боюсь, что мое знание английского языка ограниченно. Намерения? Маргарет. Он хочет знать, намерены ли вы жениться на мне. Миссис Гилби | Как можно это говорить ?! Нокс } (вместе). Молчать, мисс! Дора | Вот это напрямик! Дювале. Но я уже женат. У меня две дочери. Нокс (встает в благородном негодовании). Вы волочились за моей дочерью, а

теперь сидите здесь и преспокойно говорите мне, что вы женаты! Маргарет. Папа, так не принято говорить. Нокс мрачно садится. Дювале. Простите... Волочился? Что это значит? Маргарет. Это значит... Нокс (стремительно). Молчи, бесстыдница! Не смей объяснять, что это значит. Дювале (пожимая плечами). А что это значит, Рудольф? Миссис Нокс. Если ей не подобает говорить, то не должен говорить и мужчина.

Мистер Дувалей, вы женаты, у вас есть дочери. Вы разрешили бы им

разгуливать с посторонним человеком – а таковым вы являетесь для нас,

не убедившись сначала в том, намерен ли он вести себя благородно? Дювале. Ах, мадам, мои дочери – француженки! Это совсем другое дело.

Француженке неприлично идти куда-нибудь одной и разговаривать с

мужчинами, как это делают англичанки и американки. Вот почему я так

восхищаюсь англичанами. Вы так свободны, у вас нет предрассудков, ваши

женщины так смелы и откровенны, склад ума у них такой... как бы это

сказать? – здоровый. Я хочу, чтобы мои дочери получили воспитание в

Англии. Только в Англии я мог встретить в театре "Варьете" прелестную

молодую леди, вполне респектабельную, и танцевать с ней в публичном

танцевальном зале, А где, кроме Англии, женщины умеют боксировать и

выбивать зубы полисменам в знак протеста против несправедливости и

насилия? (Встает и продолжает с большим подъемом.) Ваша дочь, мадам,

великолепна! Ваша страна служит примером для всей Европы! Будь вы на

месте француза, задушенного жеманством, лицемерием и семейной тиранией,

вы поняли бы, как восхищается вами просвещенный француз, как завидует

вашей свободе, широте взглядов и тому, что домашний очаг, можно

сказать, не существует в Англии! Вы положили конец родительскому

деспотизму! Семейный совет вам неведом! Здесь, на ваших островах, можно

наслаждаться возвышающим душу зрелищем: мужчины ссорятся со своими

братьями, бросают вызов своим отцам, отказываются разговаривать со

своими матерями. Во Франции мы не мужчины: мы только сыновья, взрослые

дети. Здесь мужчина – человек, он сам по себе ценен! О, миссис Нокс,

если бы ваш военный гений был равен вашему моральному гению, если бы не

Франция, а Англия завоевала Европу, открывая новую эру после революции,

– о, каким просвещенным был бы теперь мир! Мы, к сожалению, умеем

только сражаться. Франция непобедима. Мы навязываем всему миру наши

узкие идеи, наши предрассудки, наши устаревшие учреждения, наш

нестерпимый педантизм, – навязываем, пользуясь грубой силой – этим

тупым военным героизмом, который показывает, как недалеко мы ушли от

дикаря... нет – от зверя! Мы умеем нападать, как быки! Умеем

наскакивать на наших врагов, как бойцовые петухи! Когда нас губит

предательство, мы умеем драться до последнего вздоха, как крысы! И у

нас хватает глупости гордиться этим! А чем, в сущности, гордиться?

Разве быку доступен прогресс? Разве возможно цивилизовать бойцового

петуха? Есть ли будущее у крысы? Даже сражаться разумно мы не умеем,

битвы мы проигрываем потому, что у нас не хватает ума понять, когда мы

разбиты. При Ватерлоо – знай мы, что нас разбили, – мы бы отступили,

испробовали другой план и выиграли бы битву. Но нет! Мы были слишком

упрямы и не хотели признать, что есть вещи, невозможные для француза.

Мы были довольны, когда под нашими маршалами убивали по шесть коней и

наши глупые старые служаки умирали сражаясь, вместо того чтобы сдаться,

как подобает разумным существам. Вспомните вашего великого Веллингтона!

Вспомните его вдохновенные слова, когда некая леди спросила его,

случалось ли английским солдатам обращаться в бегство. "Все солдаты

бегут, сударыня, – сказал он, – но это не беда, если есть резервы, на

которые они могут опереться". Вспомните вашего прославленного Нелсона,

всегда терпевшего поражения на суше, всегда побеждавшего на море, где

его людям некуда было бежать. Вас не ослепляют и не сбивают с толку

ложные идеалы патриотического восторга: ваши честные и разумные

государственные деятели требуют для Англии соотношения морских сил два

к одному, даже три к одному. Они откровенно признают, что разумнее

сражаться трем против одного, тогда как мы, глупцы и хвастуны, кричим,

что каждый француз – это армия и если один француз нападает на трех

англичан, он совершает такую же подлость, как мужчина, который бьет

женщину. Это безумие, вздор! На самом деле француз не сильнее немца,

итальянца, даже англичанина. Сэр! Если бы все француженки были похожи

на вашу дочь, если бы все французы обладали здравым смыслом,

способностью видеть вещи, как они есть, спокойной рассудительностью,

ясным умом, философской жилкой, предусмотрительностью и подлинной

храбростью – качествами, столь свойственными вам, англичанам, что вы

почти не замечаете их у себя, – французы были бы величайшей нацией в

мире! Маргарет. Да здравствует старая Англия! (Горячо пожимает ему руку.) Бобби. Ура-а-а! Все мы с вами согласны!

Дювале, пылко пожав руку Маргарет, целует Джогинза в обе

щеки и падает на стул, вытирая вспотевший лоб.

Гилби. Нет, такие разговоры выше моего понимания. Вы что-нибудь разобрали,

Нокс? Нокс. Суть сводится, по-видимому, к тому, что он не может законным образом

жениться на моей дочери, хотя следовало бы, после того как он побывал с

ней в тюрьме. Дора. Я готова выйти замуж за Бобби, если это поможет делу. Гилби. Ну нет. На это я не согласен. Миссис Нокс. Ему следует жениться на ней, мистер Гилби. Гилби. Ну, если к тому сводится ваша религия, Эмили Нокс, то я не желаю