Текст книги "Почтальон"

Автор книги: Бентли Литтл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Но в тот краткий миг, когда их взгляды пересеклись, Дуг безошибочно почувствовал, что почтальон давно уже понял, что за ним наблюдают, и поднял голову совершенно намеренно.

«Какие глупости», – упрекнул себя Дуг. Человек посмотрел в его направлении. Вот и все!

Совершенно обычное дело, такое встречается сплошь и рядом. Ничего здесь ни странного, ни зловещего. Но когда он снова посмотрел на почтальона, то наткнулся на острый, колючий взгляд и кривую презрительную полуулыбку.

Дуг распахнул дверцу машины и плюхнулся на сиденье. Что за странное неприятное ощущение? Словно его застали врасплох за каким-то неприличным занятием. Совершенно необъяснимо, почему взгляд нового почтальона так его растревожил, но, главное. Дугу совершенно не хотелось оставаться здесь и анализировать свои чувства. Он включил зажигание и сдал назад. Единственный выезд с кольца "К" проходил как раз рядом с почтовым ящиком. Дуг вдавил педаль в пол с намерением как можно быстрее выскочить на шоссе, но не тут-то было. Дорогу заполонили грузовики и фургоны туристов, возвращающихся с озер. Пришлось остановиться и терпеливо ждать просвета между машинами. Дуг сосредоточился на дорожном движении, старательно глядя влево, но краем глаза не мог не заметить, что почтальон, не двигаясь, пристально смотрит в его сторону. Наконец в потоке машин появился просвет, и Дуг вырулил на трассу. Не удержавшись от импульсивного желания, он взглянул в зеркальце заднего вида.

Почтальон, улыбаясь, махал ему вслед рукой.

4

Билли сидел на веранде, когда подъехал новый почтальон. Он не посигналил, как это обычно делал мистер Ронда. Не было слышно ни шума, мотора, ни скрипа тормозов. Только приглушенное урчание нового двигателя и сухой шелест шин на обочине. Билли отложил в сторону водяной пистолет, с интересом ожидая появления нового почтальона, но через затемненные стекла красной машины он ничего не увидел, кроме бледной руки, которая высунулась из окна и опустила в ящик пачку писем. Билли встревожился. Что-то здесь не так. Ему даже показалось, что он видит в темноте салона копну ярко-рыжих волос и бледное пятно лица. Новый почтальон, судя по всему, не так уж и дружелюбен. В нем было что-то... нечеловеческое.

Билли почувствовал холодок – отчетливое физическое ощущение, хотя на улице было как минимум градусов двадцать пять. Бледная рука коротко, один раз, махнула ему В следующее мгновение машина плавно и беззвучно тронулась с места.

Билли подумал, что надо пойти вынуть почту, но вдруг испугался. Почтовый ящик внезапно показался ему стоящим ужасно далеко от надежного, безопасного дома и веранды. А что если почтальон захочет вернуться? Отец в ванной, в глубине дома, мама гостит у Нельсонов.

Он может оказаться один на один с этим типом.

«Что за ерунда», – прикрикнул он на себя.

Какие глупости! Человеку одиннадцать, то есть почти двенадцать лет, а он боится сходить за почтой. Он просто жалкий трус! И ведь даже не вечером, в темноте, а средь бела дня! Билли тряхнул головой. Что за чушь?!

Тем не менее ему было страшно. Обзывая себя последними словами, мальчик сошел с крыльца и направился к ящику.

Он уже миновал сосну, на которой висели кормушки для птиц, прошел мимо родительского «бронко», мимо дренажного люка и был рядом с обочиной, когда услышал тихий звук приближающегося автомобиля. Сердце заколотилось.

По шоссе неслась красная машина почтальона.

Мальчик замер, испытывая огромное желание рвануть со всех ног домой, но не двинулся с места, понимая, как глупо это будет выглядеть со стороны.

Автомобиль остановился рядом с почтовым ящиком. Теперь Билли мог отчетливо рассмотреть темный интерьер салона.

И бледное лицо нового почтальона.

Сердце колотилось так, словно хотело выскочить из груди. Лицо почтальона не было ни злобным, ни страшным, но кожа его казалась слишком бледной, а черты – слишком невыразительными. Зато ярко-рыжие волосы просто ослепляли. Этот контраст почему-то больше всего и напугал Билли.

– Забыл еще одно письмо, – произнес почтальон негромким, ровным, очень профессиональным тоном, какой бывает у ведущих игровых телешоу и дикторов программ новостей, и протянул Билли конверт.

– Спасибо, – выдавил Билли. Собственный голос показался ему по-детски писклявым.

Почтальон неторопливо растянул губы в улыбке. От этой лукавой, коварной, вкрадчивой улыбки застывала кровь. Билли громко сглотнул и направился к дому, изо всех сил стараясь идти спокойно, чтобы ничем не выдать своего жуткого страха. Он напряженно ждал, когда послышится звук мотора и шелест шин отъезжающего автомобиля. Но за спиной была тишина, а перед глазами маячила жуткая усмешка почтальона. Мальчик чувствовал себя так, словно извозился в грязной вонючей слизи, которую хотелось немедленно с себя смыть.

Внезапно он вспомнил, что на нем короткие шорты и что почтальон видит его голые ноги.

Подойдя к крыльцу, Билли направился прямо в гостиную, резко толкнув перед собой обе двери. И только внутри он смог повернуться и сквозь противомоскитную сетку бросить взгляд на дорогу. Машина уже уехала, и даже облачко пыли не клубилось ей вслед.

– Что это ты там разглядываешь, а?

Билли подпрыгнул от неожиданности, услышав голос отца.

– Ничего, – ответил он, но уже понял, что схитрить не удастся.

– Что случилось? Ты какой-то взъерошенный!

– Нет, ничего, – повторил сын и протянул конверты. – Просто ходил за почтой.

Выражение отцовского лица изменилось. Он явно о чем-то догадывался.

Но в этот момент послышался характерный хруст гравия. К дому подъехала машина. Они бросились к окну. Белый помятый пикап Хоби Бичема уже остановился, а сам Хоби Бичем вылез из кабины.

– Ну ладно, – кивнул Дуг, бросив письма на стол и направляясь навстречу гостю.

Хоби своей патентованной деревенской походочкой подошел к веранде, поднялся по ступенькам и поправил бейсбольную кепку.

– Хотел заехать вчера, – громогласно объявил он, – но не успел. Охранял промежности. – Хохотнув, он снял темные очки и спрятал их в карман спортивной рубашки. – Тяжелая работенка, но кто-то же должен ее выполнять!

Хоби держал автомагазин и преподавал вождение в школе, а на летние каникулы подряжался на двадцать часов в неделю охранником в общественный бассейн. Плавал он отлично, но охранником был никудышным, и Триш не раз громко спрашивала, почему ему вообще доверяют, ведь то, что он в своих темных очках предпочитает разглядывать мамаш, а не их плещущихся в воде детишек, ни для кого не секрет.

Дуг считал, что она к нему придирается, но не без оснований. Хоби, крупный, шумный парень, был неисправимым половым разбойником. Гордым сексистом.

Билли расхохотался, стоя в дверях. Ему нравился мистер Бичем.

– Ты этого не слышал, – грозно заметил Дуг.

– В наши дни молодежь рано взрослеет, – хмыкнул Хоби.

Билли подхватил водяной пистолет и отправился стрелять в алюминиевую банку, укрепленную между веток деревьев. Инцидент с почтальоном начал постепенно выветриваться из памяти.

Дуг с Хоби вошли в гостиную. Хоби стянул свою бейсбольную кепку и уселся, не дожидаясь приглашения, в ближайшее кресло.

– Нет чего-нибудь холодненького? – поинтересовался он, утирая вспотевший лоб.

Дуг прошел на кухню и открыл холодильник.

– Могу предложить чай со льдом, коку, минералку.

– А чего-нибудь более существенного, для мужчин?

– Пиво кончилось. Кроме того, еще нет одиннадцати.

– Ну, значит, коку, – вздохнул коллега.

Дуг взял две банки коки и вернулся в гостиную. Протянув одну гостю, он наконец спросил:

– И что же тебя подняло в такую рань?

– В ближайший четверг заседание коллегии.

– Коллегия? – простонал Дуг и плюхнулся на диван. – Стоило уйти в отпуск! Я полагал, до конца июля ничего не будет.

– Решили передвинуть, подлецы. Видимо, думают, если проведут собрание, пока большинство учителей в отпусках, удастся без напряжения протащить бюджет. Я и сам-то узнал случайно, от сторожа. Встретились в бассейне.

– Но они должны официально сообщить о дате и времени.

– Естественно, – саркастически хмыкнул Хоби, пожав плечами. – Ты же знаешь, они никогда не нарушают закон. Только скорее всего администрация похоронила извещение среди экзаменационных бумаг, чтобы никому на глаза не попалось.

– Устал я от школы, – покачал головой Дуг. – До конца августа даже вспоминать о ней не хочется.

– Я думал, ты хочешь быть в курсе. Ты же подавал прошение на увеличение фондов.

Дуг мелодраматически вздохнул.

– На новые книжки.

– Да, – согласился Дуг, отхлебывая коку. – Надоело долбить одно и то же. «С любовью к Господу»! – Откинувшись на диване, он уперся затылком в стену. – Некоторые козлы считают, что если включать в программу современные романы вместо классических произведений, можно привить ученику любовь к чтению. Поэтому администрация закупила романы двадцатилетней давности, добавила видеокассету с фильмом того же времени и говорит мне – учи! Но молодежь это ни капли не интересует; они только зевают до слез. «Алая буква», возможно, им тоже не нравится, но оттуда можно хоть что-нибудь почерпнуть полезное.

– А мне Лулу нравится, – хмыкнул Хоби. – Замечательные сиськи!

– Очень смешно. И коллегию, и родителей интересует только одно – результаты экзаменов, которые не должны быть хуже, чем в других школах штата. Но в других школах штата проходят «Сердце мрака» и «Гекльберри Финна». Наши дети оказываются в невыгодном положении. Я просто хочу, чтобы они были на уровне.

– Я учился читать по комиксам, – признался Хоби.

– Ничего не имею против такой системы, – распрямился Дуг. – Естественно, дети станут читать, если им будет интересно. И для этого существует очень много популярной художественной литературы. Надо просто приобретать соответствующий материал, черт побери!

С порога послышалось хихиканье Билли.

– Прекрати шпионить! – воскликнул Дуг. – Никсон младший!

– Похоже, ты все-таки пойдешь на собрание, – усмехнулся Хоби.

– А куда я денусь? – согласился Дуг.

– Отлично. Сможем выступить единым фронтом.

– Единым фронтом?

– Мне для автокласса нужен новый краскопульт.

– И ты хочешь, чтобы я тебя поддержал?

– У нас же учительское братство! – изобразил обиду Хоби.

– Ты прекрасно знаешь, как трудно что-нибудь выжать из этих зануд. Если возникнет проблема выбора, я буду драться волком!

– Договорились. – Хоби приподнял в знак приветствия банку коки. – За удачу!

* * *

Возвращаясь пешком от Нельсонов, Триш заметила грузовик Хоби, еще не доходя до своего почтового ящика. Сначала она хотела повернуть назад и погулять где-нибудь, пока этот тип не уберется восвояси, но порыв теплого летнего ветерка донес его громкий голос. Триш поняла, что Хоби как раз собрался уезжать. Она сошла на обочину и направилась по дорожке к дому.

– Триш! – заорал Хоби, подбегая к ней и обнимая за талию. – Как поживаешь? Давно не виделись!

Трития натянуто улыбнулась. Ей не нравился Хоби Бичем. Она искренне не могла понять, что хорошего муж находит в этом человеке. Похотливый неотесанный тупица! Хоби продолжал сжимать ее в объятиях, и Триш в конце концов пришлось применить силу, чтобы отстраниться. Последний раз, когда они виделись, Хоби ухитрился ухватить ее за ягодицы.

Она пожаловалась Дугу, но тот сказал, что, наверное, это вышло случайно. Триш знала, что не случайно, а потому посоветовала мужу передать своему приятелю, чтобы тот не распускал руки, а то можно и без яиц остаться.

А Билли, напротив, был в полном восторге от Хоби. После каждого такого визита мальчишка начинал ходить по дому вразвалочку и гнусавить, подражая манере уроженцев юго-запада. Триш хотелось бы переключить внимание сына и предложить ему в качестве образца для подражания кого-нибудь из своих более образованных и интеллигентных друзей, но Билли находился в том возрасте, когда примитивная мужественность выглядит исключительно привлекательно, и не было никакой возможности переубедить его, не рискуя еще больше подтолкнуть в сторону Хоби Бичема.

– Мы вспоминали про тебя на похоронах, – с нажимом произнесла Триш, оглядев гостя с ног до головы.

– Да, я не пошел, – кивнул Хоби. – Не хотел выглядеть лицемером. На самом деле я и не знал того парня. Он привозил и увозил мою почту, так или иначе мы сталкивались, но друзьями никогда не были.

– Пришло очень много народу.

– А меня не было. Виноват, – пожал он плечами и добавил с улыбкой:

– Я никогда не считал, что надо стремиться так уж обзаводиться друзьями.

– Я заметила, – холодно констатировала Триш.

– Кстати о Ронде, – подмигнул Хоби Дугу. – Ты видел нового почтальона?

– Видел, – неохотно откликнулся тот.

– Сегодня утром я встретился с ним у почты. Противный парень. Мне он не понравился.

Значит, еще кто-то это заметил! Дуг заставил себя успокоиться.

– А ты с ним не разговаривал?

– И желания не было! Его работа – развозить почту, а не приятельствовать со мной. Я и с электромонтером не разговариваю, и с мальчишкой-газетчиком, и с телефонистом. Не обижайтесь, но именно это мне почему-то и в Ронде не нравилось. Он часами болтал с кем угодно...

– Ронда был хорошим человеком, – прервал его Дуг.

– И не смей говорить о нем плохо! – подхватила Триш, сверкнув глазами.

Хоби хотел возразить, но в последний момент передумал. Вместо этого он снисходительно, как добрый приятель, улыбнулся Дугу, как бы говоря: ну что взять с глупой бабенки? Дуг подумал, что Трития права. Иногда его друг ведет себя как бесчувственная скотина.

Трития поднялась на веранду и захлопнула за собой дверь.

– Как бы там ни было, – продолжил Хоби – этот новый парень мне решительно не понравился.

– Мне тоже.

– Мозгляк какой-то. Бледный, как поганка. Да еще эти рыжие волосы! Черт побери, не удивлюсь, если они крашеные. Вообще на педераста смахивает.

– Ну, об этом я ничего не знаю, – неуверенно протянул Дуг. Он поймал себя на том, что не имеет никакого конкретного суждения о Джоне Смите, кроме безотчетно возникшей неприязни и ощущения исходящей от него тяжести, хотя основывалось все это на паре случайных и мимолетных встреч. Обычно Дуг не был склонен к таким импульсивным оценкам. ОН гордился своим умением видеть в каждом незнакомце прежде всего хорошее, по крайней мере до тех пор, пока тот не продемонстрирует нечто противоположное. Тем не менее, отрицательное отношение к новому почтальону родилось как бы само по себе, целиком и сразу. Не зная буквально ничего. Дуг мгновенно испытал к нему стойкую неприязнь.

Неприязнь и страх.

«Да, именно страх», – признался себе Дуг. На каком-то уровне, по причинам, которых он не мог себе объяснить, он боялся нового почтальона. И этот страх возник тоже мгновенно.

Хоби открыл дверцу пикапа и взгромоздился на драное сиденье. Затем извлек из кармана джинсов связку ключей.

– Ну ладно, пора мне отваливать. Значит, на собрание идем вместе, договорились?

– Договорились.

– Отлично. Кое-кто получит пинка под зад! – Хоби хлопнул дверцей, ухмыльнулся и завел мотор. – Завтра и в пятницу у меня дежурства в бассейне, но до понедельника обязательно позвоню.

– Хорошо, – кивнул Дуг. – Не скучай!

– Да уж постараюсь, – заржал Хоби, устраивая на носу темные очки. – В этом можешь не сомневаться!

Развернувшись на дорожке перед домом, он выехал на трассу и направил машину в сторону города. Над кабиной в прощальном приветствии взметнулась его широкая ладонь. Дуг поднялся на веранду.

– Пинка под зад! – радостно повторил Билли, размахивая водяным пистолетом.

– Не смей так говорить! – крикнула из кухни Триш.

– Слышал, что мама сказала? – подхватил воспитательную струю Дуг, но не сдержал улыбку. Он вошел в гостиную и вспомнил о брошенной на столе почте. Только письма.

И опять ни одного счета.

5

На следующий день Дуг получил извещение от компании «Форд», в котором говорилось, что организация защиты прав потребителей добилась своего, гарантия на двигатель его «бронко» продлевается еще на год. Пришел чек на два доллара от компании «Поляроид» – за какую-то переплату – и письмо Билли от матери Триш, в которое была вложена пятидолларовая бумажка.

Спустя еще один день опять пришло письмо Билли, на этот раз от матери Дуга. В конверте лежал один доллар; мать Дуга была состоятельнее матери Триш, но более прижимистой. В другом письме оказалась бесплатная подписка на журнал «Фрукты месяца» с приложением записки от анонимного дарителя: «По случаю вашего дня рождения». Подписка была адресована Триш, которая родилась в январе. День рождения Дуга приходился на в октябрь, то есть еще через несколько месяцев.

– Кто нам это прислал и почему? – недоумевала Триш, разглядывая небольшую коробочку с аппетитными красными яблочками.

Дуг не знал, но сам факт ему не понравился.

Кроме того, он уже начал беспокоиться из-за отсутствия счетов. Прошла ровно неделя после самоубийства Ронды, и хотя пока не было никаких оснований обвинять человека, занявшего его место – Джона Смита, – Дуг усматривал нечто неестественное в том, что за это время не пришло ни одного счета и ни одного рекламного листка. Было в этом что-то подозрительное и тревожное. Дуг удивился бы, если бы они не появлялись один день, но когда так, день за днем, в течение недели! Почта по своей природе не бывает специально хорошей или плохой. Ей безразлично, какие новости и какие сведения к вам приходят. Почта отбором не занимается.

Поэтому количество странных явлений, которые пришлись на последнюю неделю, можно было считать достигшим астрономических величин.

Кроме того, Дуг прекрасно помнил, что счета за воду и газ приходят именно в эти дни.

Если они не придут до понедельника, сказал он Триш, придется поехать в город и поговорить с Ховардом.

– Что за паранойя! – воскликнула Триш. – Если нечего делать, начни убирать мусор за домом. Начни заниматься своим сараем. Сделай что-нибудь полезное! Хватит строить теории о каких-то безумных заговорах!

– О каких теориях ты говоришь? – возмутился Дуг. – У нас явно пропадает часть корреспонденции. Поэтому я просто хочу сообщить об этом почтмейстеру.

– Не заговаривай мне зубы! Как только ты увидел нашего нового почтальона, ты только о нем и думаешь.

Триш была права, хотя Дуг не смог бы так четко это сформулировать. У него возникало желание поговорить с женой о почтальоне – так, вообще, хотя все его разговоры о почте и пропавших счетах могли передать ей его мысли и подозрения. Наряду с отсутствием счетов и рекламной продукции его начала беспокоить однозначная направленность получаемой корреспонденции. Раньше такое количество добрых вестей не приходило даже в течение месяца, не говоря уж о нескольких днях, и подобное совпадение тоже, на его взгляд, не поддавалось логическому объяснению. Тут должно совпасть слишком много факторов и случайностей. И все это нельзя отнести только на счет некомпетентности почтового служащего.

Дуг вспомнил, как тщательно почтальон сортировал корреспонденцию из почтового ящика.

– Я хочу позвонить Ховарду, – повторил он упрямо.

На следующий день Ховард позвонил сам, откликнулся на их приглашение приехать поужинать. К телефону подошла Триш, и хотя Дуг сразу сообразил, с кем разговаривает жена, он решил не напоминать ей о проблемах с почтой.

Почтмейстер переживал тяжелый период, и Дуг не хотел отягощать его дополнительными заботами. Если все свои претензии он отложит на одну недельку, ничего страшного не произойдет.

И вообще лучше заниматься этим в рабочей, а не в домашней обстановке.

Триш предложила Ховарду приехать в субботу и пообещала устроить жареное мясо с картошкой, против чего почтмейстер, естественно, не возражал.

– Знаешь, что, – заговорил Дуг вечером, перед тем, как ложиться в постель. – Мне уже не хватает рекламной продукции. Обычно я выбрасываю большинство этого мусора, не читая, но сейчас, когда он совсем перестал приходить, такое ощущение, что мы отрезаны от общества. Это почти так же, как не получать газету. Я не понимаю, что происходит.

Триш повернулась на бок и выключила ночник.

– Надоел ты мне со своей почтой. Давай лучше спать.

6

Лейн Чэпмен жил в большом доме на вершине холма, неподалеку от развалин старого поселения Анасази. Дом смотрелся очень современным – несимметричные угловатые плоскости из стекла и дерева. Внутри все выглядело словно из магазина: белые плетеные дорожки на белых мексиканских половых плитках, огромные белые диваны, голые белые стены, на которых крепились светильники и художественные плакаты в рамах. Билли шел по мощеной дорожке и разглядывал внушительную двухэтажную конструкцию. Он восхищался этим домом, ценил его, но не любил. Он казался ему холодным, больше похожим на художественную выставку, чем на жилое помещение. Мальчики предпочитали проводить время в небольшом, но уютном доме Элбинов.

Билли никогда не говорил Лейну о том, что и родители друга кажутся ему такими же холодными и замкнутыми. Мистер Чэпмен вообще редко появлялся дома, но когда появлялся, Лейн старался не попадаться ему на глаза. Он редко улыбался, постоянно сквернословил и общение с детьми считал пустой тратой времени.

Билли не был уверен, что мистер Чэпмен вообще знает его имя, хотя они с Лейном дружили еще с детского сада. Миссис Чэпмен практически не выходила из дома, но в ее неизменной улыбке сквозило что-то фальшивое, а в ее постоянной любезности было нечто назойливое.

Лейн обожал свою мать, но Билли сомневался, что это чувство взаимное. Миссис Чэпмен очень напоминала свою роскошную белую мебель.

Прежде чем переехать сюда, на Сосновое Взгорье, Чэпмены жили в стандартном бревенчатом коттедже недалеко от Элбинов. Новый дом отец Лейна построил собственноручно как образец своего строительного искусства. Позже Чэпмены обзавелись номером телефона, которого не было в справочниках, и теперь в гости к ним попадали только по особому приглашению.

Билли нажал кнопку звонка и услышал в глубине дома приглушенный звук медных колокольчиков. Через некоторое время Лейн распахнул дверь и вышел на крыльцо.

– Пошли, – бросил он. – Лучше прогуляемся. Отец дома и злой как черт. Только что накрылся его контракт с «Гэгом и сыновьями». Он в дурном настроении. Снова грозит отвести меня к Бешеному Карлу.

Билли рассмеялся. Бешеным Карлом называли старейшего парикмахера города. Ветеран второй мировой, увешавший всю свою маленькую парикмахерскую изображениями тысячедолларовых купюр, он считал своим патриотическим долгом следить за длиной волос у всех мальчишек города. Игнорируя желания клиентов, Карл стриг всех на армейский манер. Однажды, несколько лет назад, отец отвез Билли к Бешеному Карлу и попросил всего лишь немного подровнять волосы за ушами. Карл обрит его почти наголо, и несколько недель Билли пришлось терпеть постоянные насмешки в школе. Ясное дело, что с тех пор они с отцом даже близко не подходили к этой парикмахерской.

– Может, он шутит? – спросил Билли.

– Понятия не имею. Отец постоянно грозит сослать меня в какое-нибудь военное училище – Лейн покачал головой. – Как же мне все это надоело! Клянусь Богом, стукнет восемнадцать – уеду я отсюда к чертовой матери, а если отец попытается помешать – дам в морду.

Билли с трудом сдержал улыбку. Лейн постоянно твердил о том, как «даст в морду» или «даст коленом под зад» своему папаше. Неделю назад, когда они нашли на улице лотерейный билет, Лейн сказал, что если они выиграют, он сбежит из дома, а потом пришлет самосвал с дерьмом, чтобы свалить его на отцовскую машину. Все планы и обещания Лейна звучали очень забавно, но наводили на грустные размышления.

Билли порой говорил про себя: слава Богу, что ему не достались такие родители, как у Лейна.

– А где твой велосипед?

– Оставил там. – Билли кивнул в сторону дороги. – Подумал, может, твой братик спит. Не хотелось его будить. – Последний раз, когда Билли приезжал к другу, он решил не звонить, а просто покричать под окном, и мать Лейна, как всегда улыбаясь, вышла на крыльцо и вежливым голосом, в котором отчетливо слышались металлические нотки, сообщила, что он разбудил ребенка.

– Думаешь, он проснется от велосипеда? – рассмеялся приятель. – От звонка шума больше.

– Опять разбудил?

– Нет, все в порядке. Не трусь. Что моя мать тебе сделает? Изобьет, что ли?

«Вполне возможно», – подумал Билли, но промолчал. Лейн отправился за велосипедом, а он пошел к своему, который бросил в кустах.

Вскоре они уже катили по дороге.

Хотя землю на вершине холма начали продавать пару лет назад, участков раскупили немного, и еще меньше застроили. Дом Чэпменов, дом доктора Козловски, дом Эла Хоктона, владельца всего Соснового Взгорья, да еще несколько роскошных летних усадеб, хозяев которых никто никогда не видел. Остальное пространство было в распоряжении скал, деревьев и кустарников.

Билли с Лейном катили по асфальтированной дорожке мимо деревенской резиденции доктора. Отсюда открывался потрясающий вид. Слева раскинулся город. Белые деревянные домики с коричневыми покатыми крышами утопали в густой зелени деревьев. За ними поднималась горная гряда. Справа до самого горизонта тянулись леса. Холмы и долины, холмы и долины с редкими прогалинами и едва различимыми из-за расстояния соседними городишками.

Мальчики продолжали свой путь по шоссе.

Сегодня они планировали посетить развалины древнего индейского поселения у подножья холма. Вчера на ежегодную летнюю практику туда прибыла команда студентов-археологов из Аризонского университета. Билли и Лейн надеялись, что их снова пригласят помогать на раскопках.

Эти раскопки они обнаружили в прошлом году, когда гоняли по узким лесным тропинкам и заросшим просекам, готовясь к летнему велокроссу. Сквозь густую зелень они заметили какие-то перемещающиеся цветные пятна и решили узнать, что к чему. К тому времени раскопки шли уже около месяца, и зрелище, открывшееся их глазам поражало воображение.

Человек пятнадцать – двадцать мужчин и женщин, вооруженных маленькими лопатками, ковырялись в квадратных ямах, огороженных со всех сторон веревками на столбиках. Многие вертели в руках или тщательно рассматривали небольшие камешки и обломки глиняной утвари, сметая с них грязь маленькими черными кисточками. В центре луга, рядом с потрепанным грузовичком-пикапом, рядами лежали кости, черепа и индейские заточенные камни.

А по периметру всей этой площадки была видна частично освобожденная от земли низкая каменная стена.

Они стояли как вкопанные со своими велосипедами и глазели до тех пор, пока кто-то не заметил их и не крикнул. Мальчишки тут же попрыгали в седла и, неистово давя на педали, умчались прочь.

Но на следующий день вернулись.

И на другой день – тоже.

Постепенно, словно дикие зверьки, они начали привыкать к студентам-археологам, и однажды, набравшись храбрости, решили подойти к лагерю.

Сначала они только приглядывались, бродили повсюду, стараясь не путаться под ногами.

Потом профессор, руководитель раскопок, доверил им очистить от налипшей земли несколько каменных наконечников стрел. Они расценили это как награду, и хотя ничего из того, что выкапывалось из земли, нельзя было унести с собой, тут же решили, что, когда вырастут, обязательно станут археологами.

За поворотом дороги показалась тропа, которая, пересекая небольшую поляну, уходила в лес. Билли перепрыгнул невысокую насыпь у обочины, Лейн – за ним, и оба покатили между деревьев. Тропа петляла в зарослях, следуя руслу давно высохшего ручья, и сбегала вниз, в долину, простиравшуюся у подножья холма.

Теперь под колесами велосипедов шуршал песок.

Во все стороны прыскали маленькие ящерки.

Птички вспархивали из кустов и громко чирикали. Наконец мальчики оказались внизу. Билли притормозил. Колесо пошло юзом. Вслед за ним остановился и Лейн. Справа доносились неразборчивые голоса, звуки рок-музыки. Они подхватили велосипеды и двинулись в этом направлении.

Хотя каменная стена, ограждавшая строения Анасази, тянулась вдоль всей долины, университетская команда каждый год копала где-нибудь в одном месте. В прошлом году студенты работали рядом с лугом. Нынче, судя по всему, они отказались от этого участка и сосредоточили усилия в лесистом южном краю.

Билли с Лейном едва не выскочили на открытое пространство. Притормозив на краю просеки, они остановились, чтобы осмотреться.

Под деревьями были расставлены складные столы и стулья. На столах грудой лежали книги, ящики и различные инструменты. Коричневый ковер из старых сосновых иголок, обычно устилавший землю, уже убрали. Голая земля была расчерчена на квадраты, в которых зияли ямы.

В стороне пестрели ярко-голубые и красные палатки. Студенты окружили своего профессора, загорелого лысого мужчину средних лет с бородкой как у Эйба Линкольна.

Мальчики оставили велосипеды в кустах и, робея, медленно двинулись вперед. С некоторыми студентами они познакомились еще в прошлом году, но большинство оказалось новыми, поэтому ребята не знали, какую реакцию вызовет их появление.

Стоящие вокруг профессора заметили приближающихся детей. Сам профессор тоже обернулся, чтобы узнать в чем дело. Он увидел мальчишек, и его лицо расплылось в улыбке.

– А я уже начал беспокоиться, куда вы запропастились! – хриплым голосом возвестил он. – Готовы потрудиться?

– За этим мы и пришли, – ответил Лейн.

Профессор рассмеялся.

– Рад снова вас видеть в своей команде. Надеюсь, мы подыщем для вас какое-нибудь занятие. – Он окинул взглядом своих студентов. – Кто у нас новенькие, прошу знакомиться. Это Лейн...

– Чэпмен, – подсказал Лейн.

– И Билли...

– Элбин.

– Отлично. – Профессор хотел еще что-то добавить, но вдруг отвлекся и стал пристально всматриваться в дальний край просеки. Билли тоже взглянул в том направлении и увидел движение в зарослях. Человек. Человек в голубой униформе с тонким бледным лицом.

И с ярко-рыжей копной волос, По просеке шагал почтальон. Судя по всему, ему пришлось пробираться сквозь заросли кустарников от контрольной полосы, которая пересекала долину в южной ее части, тем не менее на форме его не было ни пятнышка, на кепке – ни хвоинки, ни листика, а пуговицы кителя сияли, словно только что начищенные. В руке он держал конверт.

– Доктор Дэнис Холмен? – ровным негромким голосом произнес почтальон.

Профессор кивнул.

– Вам письмо. – Он протянул профессору конверт, а потом многозначительно посмотрел на Билли. На лице его появилась та же неприятная улыбка, которая напугала Билли тогда, у почтового ящика. Мальчик снова ощутил страх и слабость в коленках. Сердце заколотилось. Он бросил взгляд в сторону Лейна, но тот глядел в другую сторону – на обнаженную до пояса молодую женщину в толпе студентов.

Билли заставил себя смотреть только на профессора, стараясь не обращать внимания на почтальона с его взглядом, полным каких-то грязных намеков.

Доктор Холмен распечатал письмо и быстро пробежал глазами его содержание.