355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Бентли Литтл » Идущие » Текст книги (страница 3)
Идущие
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 09:40

Текст книги "Идущие"


Автор книги: Бентли Литтл


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Мать убили люди, подобные Стивенсу и его компании. Уильям понимал, что они попросту до смерти боятся того, что не в состоянии понять, но это не оправдывало их действий. Он не чувствовал ни малейших угрызений совести по поводу того, что лишил Стивенса жизни. Это ситуация «убей ты – или убьют тебя», весьма часто встречающаяся здесь, на Территориях, и он при необходимости готов был сделать то же самое и в другой раз.

На самом деле времени для размышлений у него не было. Они обязательно вернутся. Он сложил в сумку свои бумаги и порошки, взял столько еды и одежды, чтобы лошадь смогла нести груз, и вышел на улицу. Мелькнула мысль поджечь дом, чтобы избавиться от всех улик. Но в таком случае они наверняка будут знать, что он сбежал. А так они наверняка сначала обыщут дом и окрестности и только после этого пустятся в погоню. Это даст дополнительное время.

Сначала он погнал лошадь галопом, но вскоре перешел на рысь. Если преследователи захотят, они все равно смогут догнать его. Может, не сразу. Может, на второй день или на третий. И он решил, что лучше не демонстрировать отчаяние. Пусть они поймут, что он уехал, но пусть знают, что он их не боится, что он настолько уверен в своих силах, что бежать просто нет необходимости.

За спиной раздался звук выстрела. Грохот умножился и раскатился эхом в холодном ночном воздухе. Он сказал лошади, что на это не стоит обращать внимания, и дал команду животному продолжать двигаться в том же неторопливом ритме. Даже если кто-то из них соберется стрелять в него – в чем Уильямс сильно сомневался, – ни одна пуля все равно не достигнет цели. Первое, что он сделал, пускаясь в путь, – накрыл себя защитным заклинанием, способным успешно противостоять любому ручному огнестрельному оружию, за исключением выстрела в упор.

Впереди расстилался мрак.

Позади прокатилось эхо еще нескольких выстрелов.

Он поднял голову, определяя положение луны. Полночь уже миновала. Наступило Рождество. Когда взойдет солнце, люди, оставшиеся у него за спиной, начнут разворачивать подарки, произносить благодарения Богу, собираться в церковь.

Он вздохнул. Все это не имеет значения.

Он продолжал неторопливо продвигаться вперед.

Он все равно не признавал этот праздник.

Сейчас

1

Тело было разорвано повдоль. Разорвано в буквальном смысле. Как лист бумаги. Вся правая часть с головой, торсом и животом была оттянута в сторону, так что левая и правая половины мужского тела соприкасались лишь пятками.

Майлсу никогда в жизни не приходилось видеть или слышать такого. С отвращением и ужасом он смотрел на вывалившиеся кишки и обломки костей, валявшиеся на залитом кровью деревянном полу. Постоянно подкатывали приступы тошноты, и лишь немалым усилием воли ему удавалось удержать на месте свой завтрак.

Хуже всего был запах – отвратная вонь блевотины, экскрементов и жидкости из организма. Пришлось зажать рукой нос; он очень сожалел, что судебно-медицинские эксперты и полисмены не предложили ему хирургической маски, в которые облачились сами.

Ему позвонил Грэм Доналдсон, и теперь Грэм стоял рядом, наблюдая за тем, как полиция посыпает все вокруг порошком в надежде обнаружить отпечатки пальцев, собирает вещественные доказательства и фотографирует сцену преступления. Майлс не очень понимал, зачем адвокату потребовалось приглашать его – видимо, как свидетеля, как неофициального наблюдателя, но Грэм был другом, и он согласился автоматически.

Но оказался не готов к тому, что предстало перед глазами.

Криминалист присел на корточки перед левой половиной головы и брал образцы крови из мозговой полости. Майлс отвернулся. В своих самых черных фантазиях он иногда рисовал себе случаи убийств, но его воображение оказалось жалкой мазней по сравнению с лежащим перед ним телом – или, скорее, тем, что от него осталось. Оказывается, ему чертовски повезло, что он попал в офис в центре города – с компьютерами, эргономичной мебелью и чистой бумажной работой.

Никогда в жизни он больше не будет жаловаться на славную должность клерка.

– Так, собственно говоря, зачем я здесь? – обернулся Майлс к Грэму.

– Ну, я подумал, – пожал плечами адвокат, – вдруг ты поможешь мне установить, кто это мог сделать. Решил, что лучше тебе оказаться на месте преступления и своими глазами увидеть то, что делают копы, нежели потом прочитать об этом и посмотреть фотографии.

При этих словах двое ближайших полисменов обернулись и внимательно на них посмотрели.

Грэм проигнорировал враждебные взгляды.

– Мне нужно выяснить, не замешана ли в этом каким-то образом «Томпсон».

Майлс еще раз взглянул на тело. Монтгомери Джоунс должен был встретиться с Грэмом в кондитерской «Джеррис», что в Долине, чтобы выработать стратегию действий, прежде чем отправляться давать показания юристам «Томпсона». Майлсу удалось накопать довольно любопытные статистические материалы насчёт политики компании по отношению к приему на работу представителей национальных меньшинств, а также несколько разоблачительных цитат главного администратора «Томпсона». Грэм уже с удовольствием подсчитывал шансы своего клиента на заключение мирового соглашения, и ему не терпелось обсудить с ним это.

Только Монтгомери не появился.

Его тело было обнаружено два часа спустя здесь, в старом каретном сарае неподалеку от плотины в Уиттеровской теснине.

– Учти, у меня нет легального статуса, – напомнил Майлс. – Если меня попросят выйти за ленточку, придется подчиниться.

– Знаю, – фыркнул Грэм. – И не напоминай мне про «легальный статус».

Майлс удивленно поднял брови.

– Извини, – наклонил голову адвокат. – Сам понимаешь, стрессовая ситуация. Я знаю, что ты не имеешь права проводить собственное расследование. Он тебя не нанимал, практически ты на него не работал. Ты работаешь на меня. Но меня нанял он, и я намерен увидеть, как его убийца предстанет перед судом.

– Копы, похоже, довольно усердно трудятся, – заметил Майлс.

– Ты мне был нужен как свидетель как раз на тот случай, если бы они работали менее усердно. Я еще не представляю, что делать и как мне со всем этим справиться, поэтому хочется, чтобы все позиции были с самого начала прикрыты.

Майлс примерно так и думал, поэтому просто кивнул, удовлетворенный, и принялся оглядывать каретный сарай – старинные конные повозки и эмблемы, огромные, похожие на амбарные, двери. Всегда ли эти двери держат открытыми? Не видно было никаких засовов или замков, а цепная ограда вокруг зоны отдыха в Уиттеровской теснине была порвана в нескольких местах и любой человек мог запросто попасть сюда.

«Томпсон Индастриз» могла применять грубые методы, но почему-то Майлсу в это не верилось. Они могли быть сколько угодно безжалостными в бизнесе, но маловероятно, чтобы решились обречь Себя на кошмарный публичный скандал, связанный с подозрением в преступлении. Тем более в столь гнусном.

Это дело не корпорации, пытающейся избежать судебного разбирательства, это дело... кого?

Монстра, мелькнула первая мысль, но Майлс тут же отмел ее как абсурдную. Монстров не существует. Тем не менее он никак не мог представить себе, как это могло быть сделано, как какой-то человек или даже целая банда могла физически совершить подобное действие, и единственным образом, возникающим в голове при взгляде на разорванное тело Монтгомери, был образ гигантского Франкенштейна – огромного, гротескного создания, злобно хватающего человека и разрывающего его надвое.

Мурашки волной пробежали по всему телу.

– Ты не считаешь, что это имеет отношение к «Томпсону»? – спросил Грэм.

– А ты?

– Даже не представляю, кто такое мог сделать, – покачал головой адвокат.

* * *

Майлс не стал заезжать на стоянку, а остановил машину на улице, увидев свободное место в зеленой двадцатиминутной зоне. Ему нужно было только захватить несколько папок и адресов – туда и обратно, – и он не хотел тратить лишнего времени. Обратная дорога из Уиттера заняла половину дня, и нужно было подчистить кое-какие старые дела, прежде чем приступить к поискам того, кто преследует отца Марины Льюис.

Он вышел из машины и направился в здание. Навалилась жестокая усталость. Впервые он понял, каким образом сгорают копы и юристы, врачи и психиатры. Смерть действует иссушающе. Между своим отцом и Монтгомери Джонсом он насмотрелся столько смертей и болезней, что хватит на всю оставшуюся жизнь.

Майлс нажал кнопку лифта. Двери открылись в ту же секунду, и он поехал в офис агентства. Он стоял, закрыв глаза, и никак не мог избавиться от застрявшего в сознании образа тела Монтгомери. Сегодня он понял про себя то, о чем не подозревал еще даже утром – он не предназначен для работы в сильных стрессовых ситуациях. Он не из тех, кто легко принимает вызов судьбы, кто лишь раскрывается в напряженной обстановке. От этого ему стало грустно, и когда двери лифта открылись на нужном этаже, он окончательно понял, что, несмотря на мелкие жалобы, он вполне удовлетворен выпавшим жребием. Ему не хочется становиться настоящим сыщиком, не хочется раскрывать настоящие преступления. Хочется спокойной работы – умеренно интересной, умеренно возбуждающей.

Проходя по коридору к своему кабинетику, он поздоровался с Наоми, Халом, Трэном и Винсом, потом взял нужные папки и, не задерживаясь, двинулся в обратный путь.

Вчера вечером он позвонил Марине Льюис, извинился за задержку, поинтересовался, не желает ли она передать дело Халу или кому-то еще из расследователей, но она проявила понимание и заверила, что предпочтет иметь дело именно с ним.

Затем он побеседовал по телефону с ее отцом Лиэмом, но понял, что от старика никакого толку не добиться. Действительно, инициатива провести расследование целиком и полностью принадлежала Марине, старик не хотел даже разговаривать на эту тему, и Майлс понимал почему. У него сложилось ощущение, что старик знает гораздо больше, чем говорит. Майлс решил, что стоит пообщаться с кем-нибудь из его приятелей и выяснить, не был ли он с ними более разговорчив.

Сев в машину, он быстро перебрал взятые с собой папки. Верхней лежало дело о разводе супругов Гонсалесов.

День обещал быть очень долгим.

* * *

После работы он поехал в больницу.

Состояние отца по сравнению с первым днем изменилось ненамного, и хотя уже было ясно, что смертельная опасность для жизни миновала, не менее ясно было и то, что восстановиться до того состояния, о котором мечтал Майлс, ему тоже не суждено.

Коридор, ведущий в отделение интенсивной терапии, как всегда, был заполонен врачами, медсестрами, прочим обслуживающим персоналом, но Майлс за последнее время здесь так примелькался, что никто его не останавливал, а некоторые даже улыбались и кивали в знак приветствия. Дверь отцовской палаты была открыта. Сделав глубокий вдох, чтобы подбодрить себя, он заглянул внутрь. Если отец спит, он подождет в холле. Беспокоить его не хотелось. Но Боб вполне бодрствовал, глядя на экран телевизора, укрепленного на настенном кронштейне.

Майлс вошел в палату. Шум медицинского оборудования, обеспечивающего и контролирующего жизнедеятельность больного, перекрывал приглушенный звук телевизора. Майлс вгляделся. Шла очередная серия «Опры». Отец терпеть не мог «Опру». Оглядевшись, Майлс нашел пульт дистанционного управления и переключился на канал с местными новостями, которые обычно смотрел отец.

Потом присел на стул рядом с кроватью и заставил себя улыбнуться.

– Здорово, отец. Как дела?

Старческая рука пошевелилась и с неожиданной силой стиснула его запястье. Отец пытался что-то сказать. Говорить он мог только шепотом и не шевеля губами, слова формировались практически одним дыханием. Майлс придвинулся к нему ближе и приложил ухо к губам старика.

– Что ты хочешь сказать?

– А-а-а-а... е-е-с-с-с-ь...

– Есть?

– А-а-а-а... е-е-с-с-с-ь...

Майлс нахмурился, не улавливая смысла.

– А-а-а-а... е-е-с-с-с-ь...

– Все хорошо, отец. – Майлс успокаивающе похлопал его по плечу. Под простыней ощущались обтянутые тонкой кожей кости. Ощущение было тревожным, еще более тревожным на фоне бессвязной речи.

– А-а-а-а... е-е-с-с-с-ь... – снова протянул Боб.

Майлс не понимал, что делать, и продолжал успокаивающе водить ладонью по отцовскому плечу, приговаривая – «все хорошо, все хорошо». Он уже осознал, что если отцу не суждено умереть от этого инсульта, то в какой-то момент он вернется домой. Это пугало Майлса до глубины души; он отчаянно боялся ответственности, которая в этом случае ляжет на его плечи. Единственной причиной, благодаря которой он еще как-то держал себя в руках, было то, что больница в настоящее время полностью обеспечивала все физические и физиологические потребности отца и следила за его состоянием. Он представления не имел, как сумеет справиться со всеми этими обязанностями самостоятельно.

Конечно, все было бы совсем по-другому, если бы рядом была Бонни, но сестра даже не удосужилась до сих пор приехать навестить отца. Этого следовало ожидать, и тем не менее он все равно бесился по этому поводу. Разумеется, она позвонила, но лишь один раз, и ей в голову не пришло подумать, что отец, возможно, хочет ее видеть или что Майлсу, например, не помешает моральная поддержка.

Как всегда, она думала только о себе и о том, что ей удобно.

– А-а-й-с... – выдохнул отец.

Майлс.

– Я здесь, папа, – сжал он отцовскую руку.

Отец кивнул головой. На губах появилось подобие улыбки. В следующее мгновение голова снова бессильно упала на подушку. Глаза закрылись.

Майлс поймал себя на мысли о Клер. У бывшей жены с отцом всегда были прекрасные отношения, и он размышлял, не стоит ли позвонить ей. Возможно, ей следовало бы сказать, что случилось. Но он понимал, что не в состоянии заставить себя это сделать. Даже спустя столько времени душевные раны кровоточили по-прежнему, и единственной причиной, благодаря которой возникла мысль о звонке Клер, была безрассудная идея, теплившаяся в глубине сознания, что это могло бы привести к некоему подобию примирения, что это могло бы вернуть ее и они смогли бы вновь жить счастливо до скончания своих дней. То есть он думал позвонить ей не ради отца, а ради себя самого, и осознание этого не позволяло снять трубку телефона.

Это, а также дикое нежелание обнаружить, что вдруг она невероятно счастлива в своей новой жизни и безумно увлечена другим, которого любит больше всего на свете.

– А-а-й-с...

– Да, папа.

Майлс начал говорить. Он сделал беглый обзор прошедшего дня, утаив, разумеется, мрачные подробности утренних событий. Вести односторонний разговор было странно, неловко, у него это не очень хорошо получалось, но периодическое твердое пожатие отцовской руки говорило, что усилия не пропадают даром, и он напрягал мозги, пытаясь выдумать новые и новые сюжеты для повествования. Затем он просто начал сочинять, но к этому моменту Боб начал задремывать и постепенно заснул.

Майлс осторожно соскользнул со стула и вышел в коридор, к столу дежурных медсестер, где поинтересовался, работает ли в данный момент доктор Йи.

– Скорее всего он на обходе, – сообщила сестра. – Но должен вернуться. Хотите, я отправлю сообщение ему на пейджер?

– Не стоит, – покачал головой Майлс. – Я подожду.

За спиной медсестры возник интерн.

– Может, я могу вам помочь?

– Нет, я просто хотел задать пару вопросов доктору Йи относительно моего отца.

– В какой палате ваш отец?

– В двенадцатой.

– А-а, мистер Хьюрдин. Я в курсе его дел. Что именно вы хотели узнать?

– Я просто хотел выяснить, собираются ли его выписывать домой. Разумеется, не сейчас, со временем.

– Скорее всего его выпишут на следующей неделе. Ему не требуется система жизнеобеспечения и постоянное лечение, и честно сказать, в этом смысле мы уже мало чем ему в состоянии помочь. Ему выпишут антикоагулянты, видимо, мы включим его в нашу восстановительную послеинсультную программу, которая представляет собой информационные занятия для родственников и физиотерапию для пациента. Как вам известно, у вашего отца после инсульта пострадала правая сторона, и реабилитация будет направлена на адаптацию его сознания и тела к постинсультному состоянию. Но, должен заметить, ему необходим круглосуточный уход. Ему нужна находящаяся в доме нянечка, обладающая профессиональными навыками. Я не знаю, какой вид медицинской страховки у вашего отца...

– Это не проблема, – прервал его Майлс.

– Вы уверены? Это хорошо, и все же советовал бы вам пересмотреть все детали договора страхования. Многие договора для пожилых оговаривают, что тип лечения определяют службы здравоохранения, а не личный врач пациента, а это означает, что у них есть стандартные решения для каждой проблемы и определенная сумма, которую они выделяют на каждое заболевание или инвалидность. Я не говорю, что это имеет отношение к вашему отцу, но если так, вам надо готовиться к крупным, очень крупным расходам.

Майлс отправился домой в подавленном состоянии. Он и без того не считал себя самым счастливым человеком на свете и в самых благоприятных обстоятельствах, но сейчас словно весь мир навалился на плечи. Чувствуя гнетущую духоту, он направился не прямо домой, а принялся кружить по узким улочкам в районе Голливудских холмов, сосредоточившись на дороге, стараясь не думать про отца, про работу и все остальное, имеющее хотя бы косвенное отношение к собственной жизни.

* * *

К счастью, страховка отца покрывала все. Боб работал в аэрокосмической промышленности в период ее расцвета и ушел в отставку, когда размер пенсий достиг своего пика, поэтому можно было не связываться со службой здравоохранения, а выбирать своего собственного лечащего врача. Перебирая документы и страховые полисы, Майлс выяснил, что страховой компании придется не только полностью оплатить больничные счета, но и покрыть девяносто процентов затрат на восстановительный курс.

Если бы его собственная страховка хотя бы наполовину соответствовала отцовской... Он с грустью подумал о давно прошедших временах, когда работодатели действительно проявляли заботу о своих сотрудниках, вместо того чтобы их накалывать.

Накалывать.

Интересно, пользуется ли сейчас кто-нибудь этим выражением?

Он вздохнул. Очередной знак подступающей старости.

Была суббота, и после визита к отцу Майлс вернулся с полисами на руках поговорить с больничным «представителем пациента». Представительница по имени Тери внешне до боли напоминала Клер и так же, как бывшая жена, была полна сочувствия и энергии. Она быстро разобралась со всеми документами, которые он ей показал, сделала несколько телефонных звонков, и в течение часа все формальности оказались улажены.

– Сегодня часа в два дня они пришлют к вам домой нянечку или, как они предпочитают себя называть, куратора. Как вы слышали из моего телефонного разговора, больница больше не осуществляет непосредственной помощи нашим пациентам на дому. На эту услугу у нас заключен контракт с другой фирмой. Тем не менее мы все координируем, поэтому, если возникнут какие-то проблемы, приходите ко мне, и мы во всем разберемся.

Майлс кивнул.

– Куратор заедет сегодня только познакомиться. Она вам объяснит, какие будет выполнять обязанности, когда начнет приезжать регулярно.

– Разве она не будет жить с нами?

– Об этом можно договориться в случае необходимости, но в настоящий момент доктор Йи не считает, что вашему отцу необходимо круглосуточное профессиональное наблюдение. Поэтому – нет. Вероятно, она будет приезжать утром, оставаться на весь день, а на вас ляжет ответственность следить за отцом ночью. Но это не должно быть обременительно, поскольку в это время он будет спать. Впрочем, она сама вам объяснит все более подробно. В принципе сегодня она должна познакомиться с вашим домом, выяснить, нужно ли как-то изменить кровать вашего отца или мебель. В общем, в таком духе. – Женщина улыбнулась. – Как я уже сказала, при возникновении любых проблем сразу же звоните мне.

Майлс покинул больницу вскоре после того, как пообщался с доктором Йи, завершившим свой дневной обход, и поспешил домой. Симпатичная, моложавая рыжеволосая женщина, внешне напоминающая певицу стиля кантри, уже ждала его, прислонившись к капоту своего «камри». Коричневый портфель стоял у ее ног. Он остановил машину у тротуара и подошел к ней.

– Здравствуйте, я Майлс Хьюрдин.

– Меня зовут Одра? Одра Уильямс? Я медсестра-сиделка и буду ухаживать за вашим отцом?

Женщина говорила с ярко выраженным южным акцентом, благодаря которому каждая фраза звучала как вопрос, и хотя у него всегда было какое-то предубеждение к такой манере речи – ее обладатели казались ему туповатыми, – от Одры исходил такой, дух уверенности и компетентности, что, когда она начала объяснять, что она уже сделала и каким образом она будет ухаживать за отцом, Майлс попросту забыл думать о ее акценте.

Они ходили по дому, при этом Одра быстро делала какие-то заметки в своем органайзере с кожаным переплетом. В комнате Боба она заявила, что закажет для него новую кровать, специальную настраиваемую больничную койку, а потом добавила в свой список специальный матрас и поднос для еды. Майлс не знал, покроет ли страховка такого рода аксессуары, но все равно молча кивал в знак согласия.

Закончили они обход в гостиной. Здесь она выдала ему стопку брошюр и видеокассету на тему домашнего ухода за лежачими больными. Он пошел провожать ее к двери и уже был готов попрощаться, как она остановилась и обернулась к нему.

– Мистер Хьюрдин?

– Да?

– Хочу предупредить вас, что я христианка. Чтобы с самого начала не возникло недоразумений. Я – богобоязненная женщина. Я здесь, чтобы помогать вашей семье в час нужды в этом, но я укрепилась в вере через испытания и полагаю, вам следует знать об этом?

Этогрянуло как гром среди ясного неба.

Она выжидающе посмотрела на него, и Майлс сумел выдавить из себя улыбку.

Богобоязненная женщина.

Почему женщина, определяющая себя как христианка, должна боятьсяБога? Разве не следует ей любить Бога? Он никогда не мог понять причудливую систему взаимосвязанных, перекрещивающихся вознаграждений, обещаний и запретов, которыми руководствуются в своей жизни укрепившиеся в вере христиане.

Он даже подумал о том, чтобы заменить Одру, попросить вместо нее кого-то другого. Именно поэтому она предупредила его, и об этом стоило задуматься. Тем более в такой ситуации. Укрепившиеся в вере, насколько он знал, всегда вызывали у отца сильное раздражение. Разумеется, и отца, и его самого сильно раздражал любой, даже приблизительно религиозный человек, и Майлс подумал, что отцу, может, это и понравится. Это может в некотором смысле время от времени воодушевлять его на бескровные битвы.

– Одра, – произнес он с улыбкой, – я рад, что вы будете с нами.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю