355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Бен Каунтер » Алые слезы » Текст книги (страница 15)
Алые слезы
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 13:07

Текст книги "Алые слезы"


Автор книги: Бен Каунтер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Вижу, – раздался в воксе голос Корвана, чей отряд шел впереди на тот случай, если они наткнутся на что-нибудь, что потребует вмешательства цепных мечей. – Здесь будет глубже, но поток уходит вниз.

Улучшенное зрение Люко выхватило впереди белое мерцание воды.

– Действуйте, – приказал он.

Через несколько шагов сержант погрузился по грудь в стремительно бегущую воду, следуя за штурмовыми десантниками Корвана по тоннелю, чьи стены были выглажены потоком.

Позади раздались звуки стрельбы, когда отряд Диона дал несколько коротких болтерных очередей по Кулакам. Штурмовики противника были вооружены пистолетами, так что тактический десант Испивающих Души смог воспользоваться большей дальнобойностью своего оружия и выиграть достаточно времени, чтобы войти в тоннель и не дать преследователям сократить расстояние.

В проходе шумела стремительно мчащаяся вода. Люко приходилось быть внимательным, чтобы не упасть; обычного человека поток уже давно бы подхватил и унес.

– Впереди тоннель расширяется, – доложил Корван.

– Воспользуйтесь этим, – приказал Люко. – Трон его знает, что нас ожидает внизу.

Отряд Корвана растянулся вширь, затем так же поступили и десантники Люко. Теперь несколько десантников могли идти вперед плечом к плечу, удерживая болтеры над уровнем воды. Чернота прохода впереди казалась всепоглощающей, а уровень тоннеля все сильнее понижался.

– Контакт! Трон Земли, это…

Эхо принесло звуки пистолетных выстрелов, было слышно, как болтерные заряды рикошетят от камня. Где-то разбилось стекло.

Люко бросился вперед, мимо штурмовых десантников, чтобы увидеть, на что же напоролся Корван, и когти-молнии сержанта зашипели, соприкасаясь с водой, когда он включил их.

– Стреляйте! – кричал Корван, занося над головой яркий луч энергетического меча. – Стреляйте!

Люко увидел, чт о они нашли. И до него стал медленно доходить смысл происходящего в Грейвенхолде.

Ревущий поток вливался в просторный зал, в бурлящий котел, где вода стояла по плечо десантнику. Помещение оказалось настолько огромным, что его стены терялись во мраке. Под потолком были подвешены ряды стоек, заполненных полупрозрачными цилиндрами, в каждом из которых виднелись размытые, неотчетливые очертания человеческого тела. Десантники Корвана разбили выстрелами один из таких цилиндров, и содержимое вывалилось на стойку, блестя из-за покрывающей его густой прозрачной жижи: бледное, лишенное волос человеческое тело – обнаженное и покрасневшее.

Корван потянул вниз одну руку упавшего тела. На бицепсе обнаружилась татуировка.

– Гвардеец, – сказал сержант штурмовиков. – Семнадцатый йокартийский полк.

– Бессмыслица какая-то, – сказал Люко. – Йокарт расположен в трех системах отсюда. Что он здесь делает?

– Это она, – поправил Корван.

– Варук! – крикнул Люко. Рассекая воду, технодесантник пробился к нему. – Какого фрага тут происходит? Что это такое?

Растолкав штурмовиков, Варук подошел ближе.

– Определенно не криогенетика, – сказал он. Его серворука вытянулась, и на ее конце завращалась крошечная дрель, погрузившаяся в боковину цилиндра. Тонкий как ниточка щуп опустился в прозрачную жижу и убрался обратно. – Какая-то химия. Глушители метаболических процессов, консерванты, электропроводящие наполнители. Это тело, если можно так сказать, было живым, пока мы не пришли сюда.

– Имперские технологии?

– Это не работа Адептус Механикус. Все куда качественнее. К тому же, будь это они, тут все вокруг было бы заставлено молитвенниками и курильницами. Могли бы существовать некие частные производства, способные на такое, но… проще говоря, даже в лучшие времена Грейвенхолд не представлял бы для них интереса. К тому же за этими телами необходим постоянный уход, чтобы поддерживать в них жизнь. Вот только…

– Вот только – что?

Варук обследовал основание ближайшего цилиндра в том месте, от которого отходили связки проводов.

– Должен существовать источник энергии. Здесь все просто обязано сверкать, точно на корабельном мостике. Иначе системы отключатся.

– И что тогда?

– Тела либо разрушатся, либо проснутся.

– Рискнешь предположить, что скорее?

– Пятьдесят на пятьдесят.

– Могли бы и не спорить, – сказал Корван.

Он приподнял руку тела и разглядывал пальцы. Их кончики раздваивались. Корван надавил на один из них, и из пальца, словно у кошки, выдвинулся длинный и тонкий стальной коготь.

– Таким Гвардию не снабжают, – произнес сержант штурмовиков.

– Все это принадлежит Каргедросу, – сказал Люко. – Эльдары всегда были налетчиками. Рабовладельцами. Он мог набить трюмы своих кораблей невольниками, чтобы доставить их сюда и рассадить по цилиндрам. А теперь он собирается разбудить их.

Люко сделал несколько шагов, чтобы хотя бы приблизительно прикинуть численность тел, находящихся в зале. По его подсчетам, здесь было около дюжины уходящих в темноту стоек, в каждой из которых цилиндры размещались в три ряда.

Примерно три тысячи тел. Тысячи! И это только в одном этом зале. У Каргедроса в распоряжении был целый подземный комплекс, где он мог разместить сколько угодно хранилищ.

– Варук, сколько у нас времени до того, как они начнут просыпаться?

– Похоже, что цилиндры обесточены уже несколько дней. Некоторые уже начали подергиваться. Думаю, счет пошел на часы.

– Теперь я знаю, ради чего нас отправили сражаться, – сказал Люко, – и почему чужаки позволили грейвенхолдцам сдать город. Вот для чего мы были нужны Каргедросу. Дело вовсе не в завоевании, Испивающие Души. Проклятый ксенос вовсе не рассчитывал что-то захватить. Это жертвоприношение.

Двадцать три минуты спустя в Грейвенхолде умолкла вокс-связь.

Имперские коммуникации и в лучшие времена были ненадежны и то включались, то обрывались, но, если не считать неизбежной в сражении неразберихи, информация все равно находила себе путь к «Гибельному клинку» лорд-генерала Ксария за счет цепей передатчиков. И вот теперь связь полностью прервалась.

Вокс-операторы Гвардии лихорадочно бросились проверять оборудование, когда замолчали их переносные комплекты. Разведчики королевской артиллерии Карвельнана без связи не могли давать наведение, и огромные орудия Империума прекратили огонь.

Багровые Кулаки, чья связь и без того давала сбои с момента спуска под землю, неожиданно остались без вокс-сети, необходимой им, чтобы координировать преследование десантников-предателей во мраке бесконечных лабиринтов. Первые проблемы начались, когда, выйдя к дельте подземной реки, оставшиеся без поддержки штурмовые отряды взяли горячий след Испивающих Души. Капеллан Инхаса настаивал на продолжении погони, но командор Рейнц был против, поскольку не желал потерять еще больше людей, отправив их в заведомую ловушку. Было очевидно, что оба командира хотели бы уничтожить врага, но Рейнц и без того уже пережил утрату знамени в сражении за здание биржи и был бы проклят, если бы Испивающие Души вырезали оставшихся Багровых Кулаков.

«Решительный» практически ослеп. Всякая связь с планетой прекратилась. Несколько сторожевиков, зависших над Грейвенхолдом, заметались в смятении. Они пытались менять высоту и положение в надежде найти область, откуда была бы возможна передача. Наиболее сообразительные скоро прекратили эти попытки и возвратились на «Решительный», полагаясь при посадке на летные палубы только на визуальный контакт. Остальные продолжали метаться, пока у них не иссякло топливо и не пришлось приземляться на планете. Одни при этом спланировали к заброшенным полям вне города, а другие упали прямо на истерзанные войной улицы. Капитан «Решительного» Кайсленн-Гар лично распорядился зарядить все орудия и перевел судно в режим боевой тревоги. Сделал он это скорее ради того, чтобы быть уверенным, что экипаж занят хоть чем-то полезным, чем из каких-либо практических соображений. Все, что оставалось кораблю, – это продолжать визуальное наблюдение за городом и стараться вникнуть в происходящее там благодаря пикт-снимкам. Кампания, и без того бесславная для Военного Флота Империума, стремительно оборачивалась полным безумием патовой ситуации. Оборвалась даже орбитальная связь, и все корабли сопровождения и снабжения, окружавшие «Решительный», в той же мере оглохли и онемели.

Испивающие Души также оказались отрезанными друг от друга. Но к этому они уже давно начали привыкать.

– Умрите, падите или попытайтесь отправить меня к Дорну! – проревел Тирендиан, и тоннель катакомб залил ослепительно-яркий белый свет молний, рвущихся из руки библиария.

Дюжину тварей разорвало на части, землисто-серая плоть и водянистая кровь измазали древние склепы и потускневшие таблички на стенах.

Оглянувшись через плечо, Грэвус увидел Тирендиана, чей воротник эгиды запылал синевато-белым огнем, таким же, как тот, что сверкал в глазах библиария.

– Руби их! – прокричал Грэвус, и его подразделение устремилось в брешь, пробитую молниями.

Со всех сторон к ним тянулись когтистые лапы, словно Испивающие Души сражались в проходах восточной стены не с отдельными существами, но с аморфной многорукой тварью, преследующей их по тоннелям. Грэвус взмахнул энергетическим топором и, благодаря мутировавшим мышцам руки, описал им широкую сверкающую дугу в гуще тел. По полу рассыпались старые кости, когда лезвие рассекло камень могильной ниши. Штурмовые десантники, двигавшиеся следом за сержантом, рубили цепными мечами, обращая хищные лица и когтистые лапы в сплошную визжащую массу окровавленной плоти.

Не отставал и апотекарий Карендин, стрелявший из болтерного пистолета. К нему попыталась пробраться одна из тварей, проскочившая под топором Грэвуса; апотекарий ударил ее в грудь перчаткой медика и пронзил дюжиной шприцев и химических щупов. В тело существа хлынули боевые гормоны, и оно сломало себе хребет, зайдясь в неистовых судорогах и истекая кровью.

Дела были плохи. Все обернулось значительно хуже, чем они предполагали. Слуги ксеноса поднимались из подземелий и на этот раз не были на стороне Испивающих Души. Твари рвались к поверхности, что в восточной части города предполагало необходимость пройти по тоннелям стены мимо Грэвуса, Келвора, Тирендиана и апотекария Карендина.

И в этот раз шли не грейвенхолдцы. Ни одну из тварей уже нельзя было даже назвать человеком. Пусть грейвенхолдцы бросались в бой обезумевшей толпой, но они оставались людьми. Эти же существа казались отвратительными зверями. Грэвус видел пальцы, завершающиеся острыми как бритва клинками, в открывавшихся ртах сверкали отточенные стальные языки. Тела умиравших взрывались перезрелыми стручками, разбрасывая вокруг шрапнель. Были здесь и твари, идущие на самопожертвование, – они вцеплялись в десантника, а их тела изнутри разрывали клинки и шипы.

Пока Испивающие Души прорубали себе дорогу вниз, отряд Келвора держался позади, поскольку их сержанту приходилось сражаться с самодельным протезом, собранным Карендином из обрезков дерева и костей. Позиции наверху стены, где ранее укрывались Испивающие Души, уже заполонили твари, и казалось, чудовища прибывают сразу со всех направлений. Оставался единственный выход – пробиться к подножию стены и рискнуть выйти на улицы административного района.

Грэвусу в прямом смысле слова приходилось бороться с потоком, одновременно спускаясь вниз и прорубая себе дорогу под весом вражеских тел. Чем-то это напоминало марш-бросок через густые джунгли или заплыв против течения. Рядом с сержантом пал брат Варгулис, которому рассекли щиток шлема.

Но Грэвус не собирался здесь погибать. В его планы входило убраться подальше с этой кучи дерьма, смеющей именоваться планетой. Он был Испивающим Души. Он презирал Империум и плевал в лицо Хаосу. Он был талантлив во всем, за что брался, включая выживание.

Сквозь поток тел стал пробиваться свет. Топор Грэвуса опустился на крошащийся камень стены, и сержант чуть не упал, когда вылетел в переулок, где административные офисные здания примыкали к восточной стене. Следом за ним выбралось на свет его подразделение, а за ними и люди Келвора, по пути рубившие тварей, пытавшихся хлынуть наружу.

– Отойдите! – прокричал Тирендиан, и Грэвус отвел своих десантников чуть дальше, прежде чем еще одна молния, сорвавшаяся с пальцев библиария, разрушила древнюю каменную кладку. Ливень обломков завалил проход в стене, проделанный Испивающими Души.

На мгновение воцарилась относительная тишина.

Шприцы и щупы убрались обратно в перчатку Карендина. Она стала скользкой от крови.

– Технологии ксеносов, – мрачно пробормотал апотекарий. – В Империуме не способны на такое.

– Эльдары?

– Одному Трону ведомо, – пожал плечами Карендин.

Отряд Келвора направился к выходу из переулка. Восточная стена находилась позади рубежей Огненных Ящеров, а Испивающие Души уже сражались с ними возле здания биржи и не стремились снова ввязываться в бой.

– Оторвались? – спросил Грэвус.

– Нет, – ответил Келвор. – Не оторвались.

Грэвус поспешил к выходу из переулка. Перед ним открывался вид на дорогу, достаточно широкую для того, чтобы по ней к юго-восточным воротам могли проехать грузовики, везущие рабочих в поля и урожай с полей. Дорога эта стремительно заполнялась Огненными Ящерами, выбегающими из прилегающих улочек или с нижних ярусов административных многоэтажек. Гвардия отступала, офицеры выкрикивали приказы, принуждая солдат держать строй. «Химеры» ползли задним ходом, нацелив мультилазеры и установленные на носах штурмболтеры в ту сторону, откуда бежали.

Келвор и Грэвус подались назад и присели, хотя не было никакой опасности, что их заметят. Огненные Ящеры отступали, и несколько сотен человек были озабочены только тем, чтобы не спускать глаз с дороги.

У кого-то сдали нервы, и раздался залп лазерной винтовки. Тут же прозвучало еще с дюжину выстрелов, затем сотня – лазганы, установленные на автоматический режим, обрушили на дорогу россыпь багряных росчерков, и над гвардейцами поднялось облако пережженного, с металлическим запахом воздуха. Шум от стрельбы поднялся такой, что заглушить его смог только гул заговоривших мультилазеров.

Потоки врагов хлынули на дорогу, выплескиваясь из окон домов, вырываясь, подобно фонтанам, из канализационных люков. Они переливались через любые препятствия, затопляли переулки, ниспадали потоками по крошащейся поверхности стен. Тысячи. Десятки тысяч тварей. Попытка перебить их всех стала бы столь же глупой затеей, как старание унять море, бросая в него камешки.

Огненные Ящеры нарушили порядки и побежали.

– В здание! – прокричал Грэвус. – Наверх! Наверх!

Грейвенхолдцы были просто гарнизонными войсками. Обычные люди, оказавшиеся в городе, когда туда явился Каргедрос, чьи сознания уничтожили, а тела принудили к служению. Сейчас же на улицы вышла настоящая армия ксеносов, десятки тысяч воинов-рабов – огромная ловушка, которой стал весь город, захлопнулась и нанесла смертельный удар.

Отряд Келвора торопливо выбил нижние окна ближайшего здания, и Испивающие Души бросились внутрь. Спастись от этого наводнения можно было только на верхних, легко обороняемых этажах административных высоток, откуда в первые дни сражения выбивали грейвенхолдцев. За остальными десантниками последовали Грэвус и Карендин.

Последним шел библиарий Тирендиан. Оглянувшись, он послал еще один синевато-белый разряд, ударивший в приближающуюся орду и прорезавший в ней широкую брешь, – от находившихся там нескольких дюжин тварей остались обрывки обугленной плоти и обжигающий пар. Но разрыв в потоке быстро затянулся. Тирендиан пролез в небольшое окно, и вскоре улицы административного района Грейвенхолда полностью перешли в распоряжение армии рабов Каргедроса.

Подземный дворец был всего лишь декорацией, верхней башней комплекса, воздвигнутой исключительно ради демонстрации власти владельца, который был способен одной своей прихотью подчинить себе небо над старым городом. Пристройки, где размещались космодесантники, двор, где выстраивались воины, даже замершая навечно красота каменного сада – все это было чрезмерной роскошью, только дополнявшей общий облик дворца одного из давно канувших в Лету доимперских королей Энтимиона IV.

Основные же помещения располагались глубже. И если верхние элементы уже производили мрачное и тяжелое впечатление, то в целом дворец имел воистину брутальный облик. Массивные, раздутые колонны высились возле огромных, как скалы, стен из шлифованного оникса. Нефритовые бойницы сердито хмурились над узкими окнами. Потускневшие от времени огромные бронзовые ворота окружали украшения из резной кости, и благодаря белым клыкам, нависавшим над проходом, двери становились похожими на зевающие пасти. Личная армия Каргедроса расположилась как в самом дворце, так и среди внушительных каменных пристроек снаружи. Ведьмы обосновались на широких парадных ступенях, и сейчас ленивые движения полуобнаженных тел не позволяли даже предположить, какую ярость и боевое мастерство они демонстрировали в сражении. Несколько эскадронов реактивных машин класса «Грабитель» выстроились в тени фронтона, а их фанатичные наездники копались в антигравитационных системах либо смешивали новые виды боевых препаратов, повышавших скорость реакции и улучшавших восприятие. Эльдарские воины чувствовали себя неловко, отдыхая снаружи дворца. Часовые баюкали осколочные винтовки, мечтая присоединиться к сражению, бушующему сейчас высоко над ними. Что ж, вскоре их желаниям предстояло осуществиться. И они получат больше, значительно больше, чем могли вообразить. Б о льшая часть войска Каргедроса уже отправилась наверх, чтобы загнать людское стадо на путь, по которому прокатится армия рабов. Но во дворце все еще оставалось очень много воинов.

Изнутри комплекс выглядел еще более огромным. Потолки здесь были настолько высокими и затерявшимися в тени, что казалось, будто помещения открыты ночному небу. Кем бы ни был тот король, но он явно стремился внушить ужас всякому, кто приходил к нему. Тронная зала даже превосходила размерами приемную, где Каргедрос впервые приветствовал Испивающих Души. А сам трон возвышался на постаменте, поддерживаемом двумя колоссальными распростертыми крыльями из темно-зеленого камня. Пол и стены были склизкими из-за скопившейся в воздухе влаги, и чудилось, что весь замок поднялся со дна моря. Этому ощущению только способствовал тусклый зеленоватый свет люминесцентных узоров, украшающих стены.

Сотня инкубов Каргедроса, элитных воинов-эльдаров, закованных в тяжелые латы, чье приобретение обошлось принцу в огромное количество рабов и жертв, стояла в непрерывном ожидании снаружи тронной залы. Внутри же были владения колдунов и гомункулов. Колдуны, темное и презираемое племя, присоединились к пиратской флотилии Каргедроса только ради того, чтобы избежать казни по возвращении в Коммораг. Их глаза вглядывались в просторы варпа за пределами Паутины эльдаров и искали возможности черпать оттуда силы. Варп же представлял собой вотчину Той-Что-Жаждет, так что колдовство почиталось за мерзейшую из ересей, – но сейчас Каргедрос нуждался в услугах колдунов, как нуждались в них и все остальные эльдары, допускавшие их существование при должном философском подходе. И хотя их пытали и презирали, колдуны в неменьшей мере нуждались в принце.

Гомункулы представляли собой расу истязателей, отделявшую себя от всех прочих обитателей Комморага и превыше всех прочих искусств ценившую пытки. Они предлагали свои услуги всякому, кто нуждался в профессиональном подходе к запутанным путям страдания, и Каргедрос, в чьих корабельных трюмах находилось множество рабов всевозможных народов, был идеальным работодателем. То, что именно гомункулы стали одним из привилегированных классов среди эльдаров, уже очень многое говорило о Коммораге. Там страдание стало разменной монетой и в прямом смысле краеугольным камнем всего социума. Болью можно было торговать, за нее сражались, ее воровали. Принципы причинения мук, на которых строилось эльдарское общество, были слишком сложны, чтобы их мог воспринять разум такой твари, как человек. Так что эльдары имели все права называться самой развитой расой Галактики.

А сородичи Каргедроса, принимавшие себя такими, какие они есть, таким образом, оказывались выше всех прочих эльдаров.

Сейчас принц восседал на троне, наблюдая за действиями колдунов.

Начиналась ритуальная пляска.

– Кому дано узреть конец времен? Кто станет свидетелем того, как все обратится в ничто? – прокричал кто-то из колдунов.

Из их рядов вперед выбежал один – неуклюжее, бесформенное создание, облаченное в бряцающие доспехи, которые делали его похожим на жука.

– Мы видим, все мы! Зрим в каждый миг, словно время уже остановилось и не осталось ничего…

Эльдары заплясали по зале, следуя сложному узору, образованному пересекающимися окружностями. Особый колорит танцу придавали странные очертания тел колдунов. Магия вытворяла удивительные вещи с плотью и разумом носителя. Варп всегда взимал свою плату.

Вперед вышел еще один колдун – сгорбленное и сухое существо, но двигающееся с изяществом и скоростью ведьмы.

– Ничто, кроме воли, ибо воля есть разум, способный объять творение, а без него нет ничего…

На глазах Каргедроса пляска становилась все стремительнее, а круги, описываемые танцорами, – теснее, и казалось, будто стая хищников обступает свою жертву. Пляска эта была одновременно и насмешкой над ритуалами эльдаров до Падения, и их доработанным продолжением. Впрочем, старые танцы порой еще исполнялись отдельными представителями расы, укрывшимися в своих искусственных мирах. Сама по себе пляска не была магической, но волшебство не могло существовать без нее, поскольку она сосредоточивала необъятные просторы разума каждого из участвующих в ней на конкретной задаче.

– Но что есть воля? Какая воля Вселенную сотворила? Чей интеллект представил нас? Кто форму нам придал? – Голос срывался на визг. Сейчас говорила низкорослая, жалкая тварь, влекомая дальше силой рук своих сотоварищей по танцу. – В чьих снах явился Коммораг?

– Той-Что-Жаждет! – в унисон закричали все колдуны.

Теперь пришло время начинать заклинание.

Сородичи Каргедроса очень настороженно относились к магии. Та-Что-Жаждет была ревнива, и силы, черпавшиеся из варпа, принадлежали ей. Но за пределами Комморага Каргедрос мог пойти на риск, который ни за что бы не одобрили остальные эльдары. И к тому же жертвоприношение, уже начавшееся на поверхности, должно было на время удовлетворить божество.

По кругам танцующих внезапно протянулись языки синего пламени, проходящего сквозь тела подобно кольцам извивающейся змеи. Узор, образованный пляшущими, становился все более и более сложным, пока Каргедрос не стал различать конкретные образы в его изгибах: вначале явились замковые укрепления, окружавшие его, затем перед взглядом принца промчались различные слои подземного города – слои истории, пропитанные памятью о войне и революции.

Заклятие врез а лось в тысячи смертей и мук, испытанных сотней военных поколений, и тянуло из них силы.

Грейвенхолд стал точкой фокуса страданий, не постоянных и извечных, но приходящих вспышками, когда разрушался один город, а на его развалинах возводился другой. Эти импульсы ненависти были куда могущественнее, чем могло представить себе слабоумное Человечество. Материя реальности вокруг Грейвенхолда ослабла, пошла трещинами, сочащимися чистотой эмоций, что бурлили в океанах варпа. Это и послужило одной из причин, по которым Каргедрос избрал планету, – она была ближе, чем б о льшая часть точек реальности, к Той-Что-Жаждет.

И в самом деле, Каргедросу стоило только прислушаться, чтобы в его ушах зазвучали ее призывы.

Теперь перед ним, окутанные языками пламени, скользили очертания Грейвенхолда: дымящиеся развалины арены с кратером посредине, гибельные высоты фабричных зданий на западе, гнилые руины трущоб с их восхитительным ароматом отчаяния, разлагающийся декаданс особняков аристократии на севере.

Один из колдунов испустил дух, и огонь охватил его тело, обратив в прах. Остальные даже не обратили на это внимания и продолжили свою агонизирующую, дерганую пляску. Смерть была добрым знаком, говорившим о присутствии Той-Что-Жаждет, забравшей себе душу слабейшего.

Уже скоро.

Места сражений полыхали красным и фиолетовым. Гвардейцы у восточных ворот отступали, оставляя за собой ряды догорающих и умирающих. Поток затопил нищенские хижины и окружил людей, оказавшихся в самом центре трущоб. Те еще не знали об этом, но уже готовились к своей последней битве. На юге города расположились опытные представители Гвардии, готовые к сражению с куда более жутким врагом, чем рабская армия, но и они еще не поняли, с чем придется иметь дело.

Зато гомункулы были в курсе своих задач. Они должны были начать истребление.

Каждый из гомункулов был плодом собственных экспериментов: у этого кишки змеями ползли от одного искусственного отверстия в другое, у того была лишняя пара рук, завершавшаяся серпами и скальпелями. Горбатые спины, многочисленные блестящие глаза, вывернутая наизнанку кожа и обрывки нервных окончаний – сотня разнообразных уродств, созданных гомункулами на самих себе, чтобы показать свое мастерство.

Каргедрос ощущал боль, даже сидя на своем троне. Гомункулы побежали сквозь ряды колдунов, вспарывая их тела и убивая. Каждый удар щупальца, завершающегося скальпелем, способен был причинить мучения, которые не прекращались бы целую жизнь, и те отзывались в сознаниях колдунов. Гомункулы предпочитали клинковое оружие и именно им устроили столь восхитительную бойню среди жаждущих гибели магов. Ножи и скальпели били со скоростью молнии, окрашивая синее пламя в насыщенный красный цвет вожделения.

Темный принц видел, как из тел умирающих вырывают души. Корчащееся, завывающее духовное сердце было основным органом чувств у эльдаров, способным воспринимать страдания. За время жизни оно до краев наполнялось неразбавленной болью. А колдуны даже по стандартам Комморага вели мрачный и мучительный образ существования, так что их души просто пылали агонией, когда Та-Что-Жаждет протягивала к ним руки силой свершившегося заклинания.

В последние мгновения перед гибелью они благодарили принца. Теперь колдуны возносились куда выше, чем могли претендовать при жизни. Они были приношением Той-Что-Жаждет, демонстрировавшим ей искреннюю преданность Каргедроса.

Гомункулы уже почти покончили со своей работой. Реальность истончалась все сильнее, и тронную залу начал наполнять гул. Темный принц ощутил на себе взгляд Той-Что-Жаждет и преисполнился священного трепета. Было справедливо, что именно Каргедрос принес эту жертву, ведь он был величайшим из сынов Комморага, что возвышались над всеми прочими эльдарами, а те, в свою очередь, превосходили остальные расы, населявшие реальность.

Пламя будто взорвалось, и остаточное свечение растворилось во тьме. Ткань реальности прогнулась, затем выгнулась в противоположную сторону, и очертания предметов задрожали, словно воздух вокруг них раскалился.

Реальность восстановилась, а тела колдунов исчезли. Гомункулы выстроились вокруг огромного вортексного вихря, в котором перемешались всевозможные краски и особенно выделялся лилово-черный цвет вожделения – эмоция Той-Что-Жаждет, цвет ее жажды поглощения.

– Та-Что-Жаждет! – прокричал Каргедрос, поднимаясь с трона и простирая руки. – Пожри то, что хочешь пожрать! Поглощай! Наслаждайся их болью! Ибо я подношу тебе этот мир – мир, где я стану править во имя твое! Новый Коммораг, восхитительный в своих муках! Ради этого я приношу тебе дар, о Та-Что-Жаждет, мечтательница, представившая всех нас!

Новый Коммораг. Каргедрос все еще был жив, а это означало, что богиня согласилась.

Первая часть заклинания подошла к концу. Варп-портал был открыт. Теперь предстояло завершить жертвоприношение и направить созданное им страдание в портал. Вскоре тот охватит всю планету целиком, и новый Коммораг родится.

И Каргедрос, принц эльдарских пиратов, станет королем.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю