Текст книги "Серые Рыцари"

Автор книги: Бен Каунтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Из вестибюля донеслась стрельба: арбитры и офицеры обменивались залпами с оставшимися культистами. Аларик понимал, что, если штурм затянется, еретики сумеют окружить и уничтожить арбитров. Серым Рыцарям необходимо двигаться вперед.

– Дворн! – крикнул Аларик и указал рукой на ближайшую стену часовни. – Нам надо идти.

Дворн кивнул, разбежался и со всей силы ударил плечом в облицованную камнем стену. Тонкие мраморные плитки разлетелись на мелкие осколки, а тело Дворна, пробив дерево и штукатурку, вылетело в соседнее помещение.

Следом, сверкая мечом, ринулся Холварн. За ним проскочил в дыру Аларик. Он увидел ряды светильников над головой и бесконечные рабочие столы, заполнявшие просторную, но невысокую комнату. Рядом с регистраторами громоздились кипы бумаг. Помосты надзирателей, словно колонны, возвышались над морем разделенных перегородками рабочих мест. Еще выше, на потолочных балках, висели назидательные лозунги: «Повиновение – путь к спасению», «Око Императора наблюдает за тобой».

Едва Аларик успел окинуть комнату взглядом, как на него обрушился лазерный залп. Правосудор пригнулся за тонкой перегородкой у ближайшего стола. Выстрелы застучали по силовой броне. Культисты оглушительно вопили, а Дворн с ревом расшвыривал столы, стараясь добраться до ближайших противников. Он очень хорошо усвоил одно из правил космодесантников: сражайся на близкой дистанции, тогда твоя сила окажется значительным преимуществом.

Аларик, используя столы в качестве пусть слабого, но прикрытия, побежал вперед. Он видел, что культисты стреляли из-за перевернутых столов. Двоих еретиков уже достали болты Холварна, пробившие хлипкую баррикаду. Вокруг Дворна бушевал смерч деревянных обломков; великан пробивался к ближайшей группе культистов, размахивая молотом и почти в упор стреляя из штурмболтера. Подтянулись и остальные воины отделения, стрельба стала еще сильнее.

Аларик так отчетливо услышал голос, словно тот звучал у него в голове. Голос пробивался через фильтры авточувств и проникал прямо в душу. Это наречие Аларик слышал когда-то давно, в отсталом лесном мире, где чащи изобиловали колдовскими культами. Это наречие культистам внушали темные силы, которым они поклонялись. Его понимали только высшие жрецы и избранники Хаоса, но Аларик по интонациям знал, что говорящий призывает своих людей идти в атаку.

В вихре лазерного огня вперед бросились десятки мужчин и женщин. Все они выжидали в кабинетах Администратума, пока схлынет первая волна штурма, чтобы устремиться в контратаку. Среди них были адепты и прислужники, надзиратели и даже один подконсул. Еретики сжимали в руках лазганы и карабины, похищенные со складов департамента снабжения. Еще у них были штыки и мечи, пистолеты и голые руки. Атакуя, они выкрикивали злобные проклятия на языках Хаоса.

– Держись! – крикнул Аларик.

За секунду, оставшуюся до столкновения, воины собрались вокруг командира. Орудия Немезиды были готовы встретить натиск атакующих, хотя огонь лазружей уже разрывал воздух и сверкал на доспехах. Аларик ощущал слабый гул на границе слышимости – это обереги, встроенные в доспехи, боролись с перегрузкой, и отдача передавалась его психическому восприятию.

И еще правосудор физически чувствовал ненависть – словно непереносимое зловоние, исходящее от культистов.

Волна из сорока или пятидесяти еретиков обрушилась на Серых Рыцарей. Их предводитель продолжал выкрикивать приказы. Аларик и его боевые братья рубили и кололи, и каждый удар отсекал руку или голову врага. Молот Дворна выбивал из толпы кровавые полукружия. Поверх красных масок Аларик различал вытаращенные глаза мужчин и женщин, молодых и старых. Отчаянные проклятия живых и крики умирающих сливались в сплошной оглушительный шум.

Аларик рванулся вперед из толпы, расшвыривая атакующих в стороны. Жрец оставался на противоположной стороне комнаты – подконсул, высший чиновник, какого можно было обнаружить в таком мире, как Виктрикс Сонора. Он был в черной шинели с серебряными шнурами и золотым поясом, подтверждавшим его высокий ранг. Лицо отступника так густо покрывали чешуйки, что оно превратилось в нагромождение уродливых шишек.

При виде рвущегося ему навстречу Аларика жрец вытянул перед собой руку. С пальцев сорвалась ослепительная вспышка, бело-голубое сияние взорвалось вокруг правосудора, но обереги защитили тело, а непоколебимая вера предохранила разум. Штурмболтер Аларика выплюнул десяток снарядов, но все они разорвались, не долетев до жреца.

Колдун повернулся и побежал, и Аларик помчался следом. По шуму за спиной он понял, что воины его отделения прорываются сквозь толпу культистов, чтобы бежать за ним, но Аларик не мог ждать. Колдун выбежал из комнаты и через узкий проход устремился вглубь здания. Аларик прорвался через нагромождение деревянных столов и стал протискиваться по узкому переходу, быстро восстанавливая зрение в темноте.

Когда-то всю центральную часть Администратума занимали рабочие комнаты. Там, сидя на длинных деревянных скамьях, без отдыха трудились младшие адепты. Они проштамповывали бесчисленные справки и заполняли бесконечные ведомости. Со всех сторон их окружали иконы, прославляющие прилежание, и бранили подконсулы Администратума, не забывая внушать тщетность любой деятельности, кроме той, что служит во имя Императора.

Теперь ничего этого не было. Потолок и пол были сорваны. Всю середину здания занимало обширное, похожее на пещеру помещение. Пол был усеян дымящимися обломками. С перекрытий свисало множество знамен с омерзительными символами и нечестивыми изречениями, написанными кровью и нечистотами.

В центре зала, поднимавшегося на три этажа, стоял гигантский регистратор. Из его верхушки, словно трубы механического церковного органа, торчали раскачивающиеся информационные стержни. Похожее на печку основание выпускало клубы дыма. Вероятно, все рабочие регистраторы были объединены в этот колоссальный вычислитель, покоившийся в окружении целого гнезда принтеров. Потускневшая черная поверхность была обезображена красными рунами, и машина, все еще работая, угрожающе ворчала и жужжала, как рой насекомых.

Колдун перебирал ногами над заваленным мусором полом, и магическая энергия потрескивала вокруг его подошв. Он обернулся, увидел, что Аларик не отстает, и еще быстрее устремился к гигантскому регистратору, затянув пронзительным голосом отвратительное заклинание.

Машина злобно заурчала, и вокруг нее клубились тени непроглядной черноты. Обереги Аларика раскалились, показывая, что стена между двумя реальностями стала совсем тонкой и вот-вот начнет распадаться. Ужасный трескучий хохот прокатился по залу. Из темных дыр в воздухе появились ухмыляющиеся морды и кривые конечности.

– Демоны! – крикнул в вокс Аларик. – Отделение Аларика, отделение Санторо, скорее ко мне!

Демоны состояли из плоти, созданной волей Хаоса: они были одновременно и частицей темных богов, и их слугами. Демоны занимались искушением глупых людей и служили пехотинцами в армиях тьмы. Они представляли как моральную, так и физическую угрозу: небольшая кучка демонов могла разложить дух целой человеческой армии, посланной против них. Вот почему были созданы Серые Рыцари: для них посулы демонов не представляли искушения, а только еще вернее говорили о принадлежности врагов к силам зла.

«Похоже, Лигейя была права», – подумал Аларик и прыгнул вниз.

Он слышал, что его отряд совсем близко. Аларик приземлился на ноги и помчался к возникающим из темноты, мерцающим и переливающимся силуэтам.

Правосудор быстро добежал до первой группы демонов и ощутил, как они содрогнулись, почуяв щит веры, защищающий его душу. Десяток демонов уже образовал перед ним стену мерцающей плоти. Аларик воспользовался их замешательством, чтобы нанести первый удар. Ударом алебарды он рассек одного из демонов, но внезапно оказался в окружении. Вероятно, колдун был более могущественным, чем предполагала Лигейя, поскольку призвал из варпа целую орду демонов.

Аларик колол и рубил окружившую его сплошную стену демонских тел. Искривленные лапы тянулись ему навстречу, воющие пасти изрыгали огонь, безумные глаза сверкали ненавистью. Отделение Санторо уже появилось на краю зала, и боевые братья пытались отвлечь демонов, стреляя в них из штурмболтеров.

Аларик протянул обе руки в толпу, выдернул одного демона и разорвал его пополам. Он ринулся в образовавшийся проход, и снаряды штурмболтеров за его спиной стали разрывать тела демонов. Впереди громоздился регистратор; внутри него полыхало темно-красное пламя, а из труб со злобным свистом вырывались клубы пара. Аларик увидел кольцо примитивных деревянных скульптур вокруг основания машины и мелькающие над ними черные молнии. Колдун, освещенный серебристым огнем своих рук, стоял на самом верху. Аларик прицелился, надеясь нарушить его равновесие и помешать закончить начатое заклинание. Серые Рыцари были защищены от прямого воздействия колдовства и психического воздействия, но это не значило, что колдун не мог вызвать еще больше демонов или обрушить здание на их головы.

– Я – молот! – раздался громкий голос в воксе, и Аларик увидел огромную фигуру правосудора Танкреда, появившуюся рядом с колдуном.

Жрец обернулся, и серебряный огонь из его рук окутал броню терминатора сверкающим ореолом. Танкред взмахнул мечом Немезиды и одним ударом рассек тело колдуна наискосок, от шеи до пояса. Верхняя часть тела покатилась вниз, на раму чудовищной машины, из нижней взметнулся сверкающий серебряный огонь, угасавший по мере того, как иссякала питавшая его сила.

Ужасный пронзительный вопль сопровождал душу колдуна, вылетевшую с последним проблеском могущества из его мертвого тела. Руны на гигантском регистраторе вспыхнули белым пламенем, словно они впитали в себя энергию смерти жреца. Затем обе половины тела звучно шлепнулись на пол, и руны погасли.

– Рад встрече, брат Танкред! – воскликнул Аларик. – Ты пришел вовремя.

– Пришлось разделаться с несколькими демонами, чтобы добраться сюда, – ответил по воксу Танкред, а его воины заняли позади него позиции для стрельбы.

Над толпой демонов пронесся оглушительный вопль. По команде правосудора Санторо его десантники выпустили сокрушительный залп по врагам, и воины Генхайна с дальнего края зала сделали то же самое. Под перекрестным огнем клочья плоти демонов полетели в разные стороны. Танкред махнул своим воинам, спустился с машины и вслед за Алариком ринулся в вопящую толпу. Вопли разбросанных его ударами демонов стали еще пронзительнее, когда идущие следом воины стали рубить и колоть их оружием Немезиды.

Аларик видел, как брат Локат снес голову одному демону, брат де Варн рассек надвое второго. Отделение Аларика не осталось в стороне, и Дворн своим молотом вбил в пол третьего. Через несколько мгновений все демоны превратились в зловонные пятна разноцветной крови, оставив после себя только затухающее эхо.

С разных сторон в зал врывались отряды офицеров. Грохот разрывных снарядов слышался из углов здания, где еще оставались отдельные группы еретиков. На канале Арбитрес слышались приказы Марешаля разбить комплекс Администратума на части и, пользуясь успехом Серых Рыцарей в зале демонов, довести до конца уничтожение культистов. Арбитрес обозначили зоны, и каждый отряд произвел зачистку, уничтожая все, что двигалось. Культ на Виктрикс Соноре умирал, его предводитель подконсул был убит, а регистратор, бывший объектом поклонения, находился в руках Империума.

Аларик перешагнул груду мусора и поднял одну из свернувшихся полосок бумаги, выпущенных регистратором. Гигантская машина продолжала дымить, но ее урчание смолкло.

«…и когда Принц восстанет, вся Галактика станет его игрушкой, и люди – его слугами на пути Перемен, а Изменяющий Пути затмит все звезды, а по правую руку будет стоять Тысячеликий Принц…»

Напыщенные разглагольствования покрывали все листы. Вероятно, регистратор служил способом общения между Гаргатулотом и культом. Теперь огни в машине постепенно затухали, и без лидера культа и его магии, обеспечивающей работу, изнутри слышался скрежет разваливающихся частей.

Аларик бросил бумагу и подошел к одной из статуй, окружавших основание машины. Это была грубая деревянная фигура, вырубленная из целого ствола темного дерева и уже обуглившаяся. Фигура отдаленно напоминала человека, но у нее была дюжина рук, а все лицо вокруг широко ухмыляющегося рта покрывали глаза. Статуя была изготовлена очень грубо, и это делало ее еще более нелепой и угрожающей.

– Аларик – Марешалю, – произнес правосудор, включив вокс. – Мы здесь закончили. Мы возьмем то, что нам нужно, а остальное оставим на вас. Я предлагаю все сжечь.

– Понятно, – отозвался Марешаль. – Я слышал, с чем вам пришлось столкнуться. Это правда?

– К сожалению, правда, лорд провост. Не позволяйте вашим людям здесь задерживаться. Надо разрушить все.

– Конечно, правосудор… Мои люди польщены, что могли сражаться рядом с вами. Я не думаю, что кто-то из них мог мечтать о встрече с Астартес.

Марешаль почти не отличался от остальных офицеров: он был шокирован появлением космодесантников и так и не смог этого скрыть.

– У нас общие враги, лорд провост, – сказал Аларик. – Ваши арбитры отлично себя проявили. Просто проследите, чтобы работа была закончена и чтобы от культа ничего не осталось.

– Обязательно. Да пребудет с вами Император, командир.

– Да пребудет с вами Император, лорд провост.

Аларик поднял статую и несколько листовок. Статуя оказалась тяжелее, чем можно было предположить, словно она не желала уходить со своего места.

– Аларик – всем отделениям! Возвращаемся к «Громовому ястребу». Мы получили все, что было нужно. Санторо, прикрой нас на площади. Генхайн, встречаемся в зоне приземления. Танкред, следуй за мной.

Аларик махнул рукой воинам и по засыпанному мусором полу зашагал к выходу из зала. Космодесантники миновали усеянные телами кабинеты и часовню, прошли через вестибюль, где затихала жестокая перестрелка между Арбитрес и еретиками с верхних этажей. Теперь арбитры подсчитывали потери и помогали раненым, а пол стал липким и красным от крови.

Серые Рыцари прошли через площадь с выбоинами от снарядов и вернулись к ожидавшим их «Грозовым ястребам». Аларик, оглянувшись, увидел клубы дыма, поднимавшиеся с верхнего этажа. Марешаль последовал его совету: здание Администратума уже загорелось.

6.
«РУБИКОН»

Культ нашел себе на Виктрикс Соноре почти идеальное убежище. Администратум – как самая крупная и известная своей замкнутостью организация – мог бесконечно долго отклонять всевозможные запросы и проверки. Только личное вмешательство провоста Марешаля положило конец этой волоките, и силы правопорядка вошли, наконец, в здание.

Никто не знал, сколько времени существовал культ. В дни благоденствия Шлейфа Виктрикс Сонора был процветающим сельскохозяйственным миром с несколькими большими городами. Со временем угасло почитание святого Эвиссера, города сохранили численность населения, но лишились доходов. Самым надежным способом выжить стал разбой.

С началом упадка на Шлейфе правоохранительные силы предоставили этот мир самому себе. Военная полиция охраняла лишь имперские владения, а все остальное было оставлено гнить. Полиции не хватало ресурсов, чтобы поддерживать порядок в мире, а среди гражданского населения Шлейфа не нашлось лидера, способного восстановить порядок. Не осталось никаких сведений о том, что творилось в трущобах Виктрикс Соноры, пока культ не проник в Теоград и не завладел зданием Администратума.

Возможно даже, что все началось с подконсула. Эта пугающая догадка казалась, однако, весьма правдоподобной.

Деятельность культа по большей части протекала скрытно, но Лигейя из разрозненных донесений в архивах Трепитоса сумела сложить законченную картину. Опустившиеся жители Виктрикс Соноры в течение пятидесяти лет грабили те немногие святые места, что еще оставались на планете. Были украдены все реликвии. Двадцать лет назад неизвестные сбили грузовой корабль, вывозивший с планеты уцелевшие святыни; весь груз пропал.

Тогда влиятельные лица в Администратуме высказали предположение о разборках между кланами контрабандистов. Теперь стало ясно, что реликвии понадобились культу и он использовал свое влияние в преступном мире, чтобы их получить.

Не обошлось и без убийств, поскольку мало найдется культов, которые не давали бы выход ненависти и не восхваляли бы своих повелителей кровавыми жертвоприношениями. Культ выискивал случайных жертв по всей Виктрикс Соноре и всегда забирал с собой все части тела. Такие незначительные преступления мало что значили для разлагающихся городов планеты, но в восприятии Лигейи они засверкали драгоценными камнями. Она уверилась, что выслеженный арбитрами культ в здании Администратума был тем самым, который несколько десятков лет работал на Гаргатулота.

И сам Гаргатулот, вероятнее всего, находился где-то на Шлейфе, дергая за ниточки, которые должны вернуть его в реальное пространство.

Тысячеликий Принц во времена своего господства, пока его не изгнал Мандулис, создавал культы с так далеко идущими целями, что сами культисты редко могли их понять. И культ на Виктрикс Соноре был частью такого же непостижимого и медленно развивающегося плана.

Большинство людей не смогли бы осознать эту едва уловимую связь, но для Лигейи она была очевидной. Лигейя могла извлечь доказательства из самых несопоставимых фактов; она ощущала уверенность там, где любой другой терялся и опускал руки. Теперь Аларик ясно видел, почему Лигейя была призвана Инквизицией, и Ордо Маллеус потратил немало усилий, чтобы переманить ее из Ордо Еретикус.

Гаргатулот находится на Шлейфе, культисты на Виктрикс Соноре пострадали по его воле, и свидетельства, принесенные Алариком, только подтвердили ее выводы.

Во время стоянки на Трепитосе Лигейя поручила персоналу обставить ее комнаты так, чтобы они соответствовали статусу благородной дамы. У рабочих было три недели, пока она перерабатывала информацию. Теперь ее покои, увешанные гобеленами и отделанные панелями темного дерева, поражали глаз великолепием убранства. В открытом камине ярко пылал огонь, а старинная мебель, собранная в заброшенных помещениях крепости, была отреставрирована и отполирована до блеска. Ковры – некогда пыльные и заплесневевшие, а теперь отчищенные лучше новых – легли на деревянный пол. Пикт-экраны висели на стенах, вставленные в золоченые рамы, а вокс-комплект был встроен в крышку письменного стола из твердой древесины. Под потолком висела изящная хрустальная люстра. В углу каждой из комнат стоял культист смерти, охранник Лигейи. Безмолвные стражи были настолько молчаливы и неподвижны, что почти терялись среди роскоши, к которой стремилась Лигейя, где бы она ни оказывалась.

Лигейя понимала, что Серые Рыцари не могли этого одобрить. Они спали на жестких кроватях монастырских келий, лишенных даже намека на удобство. Лигейя не могла не заметить смущения правосудора Аларика, когда ему пришлось столкнуться с предметами роскоши, взятыми ею с собой, – оно доставило ей удовольствие. Возможно, в изящных безделушках Аларик видел предвестников слабоумия и разложения. Для Лигейи они были способом поддержать образ богатой и благородной дамы, чтобы скрыть свои истинные таланты.

На фоне изящно отделанного помещения статуя, стоящая в центре комнаты, казалась особенно неуместной и отталкивающей. Лигейе вовсе не хотелось знать, что олицетворяла фигура, но такова была работа инквизитора. Несомненно, в статуе заключалось нечто демоническое. Каждый ее изгиб кричал о безумии. Даже просто глядя на нее, Лигейя чувствовала, как статуя причиняет боль психической составляющей ее разума. В ее сознание проникали намеки на предназначение фигуры; воображение завершало незаконченную картину, которую скульптор видел и стремился передать в своем произведении. Это явно было прославление какого-то зла.

Лигейя щелкнула выключателем вокса, и прибор начал записывать ее голос в электронный блокнот. Многие инквизиторы в путешествиях пользовались услугами писцов или лексикомеханическими устройствами, чтобы сохранить записи и классифицировать находки. Но Лигейя предпочитала странствовать только в сопровождении своих культистов смерти и самостоятельно фиксировать мысли.

– Этот… предмет, – начала Лигейя, не желая присваивать название отталкивающей скульптуре, – состоит из твердой древесины, не характерной для Виктрикс Соноры. Вероятно, он был изготовлен за пределами этого мира и привезен культистами, что говорит о его большом ритуальном значении.

Инквизитор помолчала. Половина из множества глаз статуи уставилась на нее своими жесткими деревянными зрачками, а остальные осматривали комнату, словно в поисках выхода.

– Текст, отпечатанный на регистраторе культистов, вкупе с очевидными еретическими резными изображениями, дает возможность заключить, что скульптура представляет собой изображение одного из тысячи лиц Гаргатулота.

Лигейя несколько минут молча рассматривала скульптуру. Затем она неохотно открыла канал психического восприятия и ощутила океаны информации, заключенной в резной фигуре. Возможно, слишком обширные для того, чтобы охватить их сознанием.

Во рту Лигейи появился металлический привкус. Где-то очень далеко она услышала смех… а может, рыдания?

Прозвучало какое-то имя, но очень слабо и слишком далеко, чтобы его понять. Инквизитор напрягла слух и погрузилась глубже. Глаза скульптуры стали окнами в абсолютную Галактику, произведение архитектуры Хаоса. Ухмыляющийся рот произносил бесконечное заклинание, которое переделывает Вселенную по воле Повелителя Перемен. Структура волокон дерева превратилась в извилистый поток судьбы, обвивающий все вокруг, подталкивающий к неизбежному концу – к окончательному Хаосу, к полноте Перемен, к бесконечному могуществу и непреходящему ужасу, глашатаем которых был Гаргатулот.

Лигейя видела Галактику, переполненную властью Перемен. Она видела, как плачут и умирают звезды. Она видела миры, разлетавшиеся хрустальными осколками ненависти. Она видела, как Галактика раскручивается и выбрасывает все свои создания в небытие, в глотку распорядителя Хаоса – господина Гаргатулота, Повелителя Перемен, бога Тзинча…

Лигейя успела вовремя прервать свои мысли. Она стояла на коленях, задыхалась и была покрыта испариной. Пряди заботливо уложенных волос свесились на лицо. Лигейя дрожащей рукой поправила прическу.

В углу комнаты культист смерти, Тайци, едва заметно склонил набок голову. Немой вопрос стражника был совершенно ясен: «Нужна помощь? Вызвать медиков?»

Лигейя покачала головой, с трудом поднялась на ноги и оперлась о стол, где стояли несколько хрустальных бокалов и графин сладкого выдержанного амасека. Она налила себе изрядную порцию и выпила залпом. Лигейя знала, что это не поможет, но мозг уверил ее в обратном – напряжение немного уменьшилось, картины впавшей в безумие Галактики слегка потускнели.

– Этот… предмет, – продолжила она диктовать, – находится теперь под абсолютным карантином. Доступ к нему разрешен только мне. Если меня не станет, доступ можно будет получить только с разрешения Конклава Верховных Лордов Ордо Маллеус.

Лигейя открыла ящик стола и вынула из плоского деревянного футляра хирургический скальпель. Она аккуратно срезала со скульптуры тонкую стружку и положила ее во флакон для образцов.

– Образец материала этого предмета будет исследован под моим руководством, как только это представится возможным.

Лигейя налила себе новую порцию амасека и, кажется, успокоилась. Если ей нужно было доказательство, оно здесь. Лишь она одна может его видеть: ее дар встречался чрезвычайно редко, Лигейя никогда не слышала об инквизиторе с подобными способностями. Это ее огорчало. Возможно, со временем она получит доказательства, не зависящие от ее умения извлекать информацию из любого предмета. Но для Лигейи и этого было достаточно.

Перед ее мысленным взором до сих пор маячил образ Гаргатулота на фоне звезд и бесконечного океана бурлящих Перемен. Более слабый ум, не тренированный под строгим руководством дознавателей и надзором лордов-инквизиторов, не выдержал бы этого испытания. А если это безумие вырвется из варпа в реальное пространство, устоит ли против него людской разум?

Наконец-то Аларик был чист. Двенадцать часов молитв об избавлении от разложения, к которому он был так близко, очистили душу от нацеленного на нее колдовства. Кожу покалывало после ритуальной дезинфекции; доспехи сияли от церемониального омовения в слабом растворе кислоты с ладаном. Даже «Рубикон» во время ритуалов, обязательных после битвы, стал тихим, словно задумчивым. Боевые братья пытались осознать пережитое, не допуская в свою душу и намека на соблазн.

Аларику и раньше приходилось видеть ужасные вещи: с кровоточащего алого неба над Солигором IV он смотрел на легионы бога вожделения, марширующие по Алазону. Все это не могло пройти бесследно, но обряды очищения Серых Рыцарей и молитвы смывали следы. Других воинов подобные испытания могли лишить рассудка, но Серые Рыцари после очищения становились только сильнее.

В скудном освещении кельи Аларик прочел несколько страниц из своего экземпляра «Истребления демонов». В заключительной молитве душа, защищенная верой, сравнивалась с планетой, окруженной атмосферой, или с одетым в доспехи воином. Вера – это щит, символ правоты; она жизненно необходима солдатам Императора. Эти слова Аларик читал тысячу раз, и всегда, как и сейчас, они приносили успокоение. Он не один. Если бы Император не наблюдал за ними, вера была бы бессмысленной, но душа Аларика оставалась невредимой – значит, щит веры уберег ее от разложения. Значит, око Императора неусыпно следит за Серыми Рыцарями.

В безграничной, холодной и враждебной Вселенной, где будущее многих триллионов людей висит на тончайшей из нитей, где щупальца Хаоса проникают повсюду, только Император может указать правильный путь. Сознание того, что Он рядом, придавало Аларику необходимые силы.

Ритуалы выполнены. До следующей битвы Аларик был в безопасности от посягательства врагов – но, как он знал, очередного боя ждать недолго.

Аларик закончил застегивать доспехи как раз перед приходом Санторо. Правосудор Санторо славился выдержкой и спокойствием; он редко позволял эмоциям вырваться наружу. При этом Санторо вовсе не был угрюм и нелюдим, и воины шли за ним, точно каждое его слово было словом самого Императора.

Если Санторо и дальше будет проявлять такие же качества воина и командира, он может занять место в семинарии ордена под руководством Дурендина. Аларик не сомневался, что его брат воспользуется этим шансом.

Санторо остановился на пороге кельи Аларика. Он был в полном боевом облачении и, как каждый правосудор, имел собственный геральдический знак на стилизованном щите наплечника. Герб Санторо состоял из единственной белой звезды на черном поле – свет среди тьмы, очищающее пламя Императора, ярость Серых Рыцарей, пронзающая сердце Врага.

– Правосудор, – заговорил Аларик. – Как твои люди?

– Ритуалы закончены,– ответил Санторо.– Джаэкнос получил заряд лазера под колено, но через пару дней поправится. Их души в порядке, но они не считают, что достаточно знают здешнего врага.

– Они сами тебе об этом сказали?

– Я это чувствую. И мои люди всегда чувствуют то же самое.

– С этим ничего не поделаешь. Когда дело касается Врага, знать слишком много так же опасно, как ничего не знать.

– Ты прав. Но я хотел с тобой поговорить не только об этом. Несколько минут назад инквизитор Лигейя связалась с капитанской рубкой и передала новые приказы. Она настаивает, чтобы мы отправились к миру под названием Софано Секундос.

Аларик на мгновение задумался, затем шагнул вглубь кельи и отыскал блокнот, куда заносил всю информацию о Шлейфе. В нем он прочитал, что Софано Секундос – захолустный феодальный мир, еще не достигший технологии изготовления пороха. Единственный представитель власти Империума там – проповедник Галактической Миссионарии. Прежнее процветание Шлейфа не коснулось этого мира, поскольку в нем не было никаких ресурсов. Упоминания о нем затерялись в бюрократической волоките департамента заселения и развития.

– Звучит не слишком обещающе, – сказал Аларик. – В таких мирах обычно слишком немногочисленное население, чтобы скрыть хоть какой-то культ.

– Инквизитор Лигейя считает, что привезенная тобой с Виктрикс Соноры статуя оттуда, – пояснил Санторо. – Инквизитор полагает, что между культами Шлейфа есть связь, и надеется отыскать ее на Софано Секундосе. Мы должны будем оставаться на орбите и прикрывать ее. Она считает, что должна спуститься сама, без сопровождения.

– А ты не согласен?

– Миссией руководит инквизитор. Здесь не над чем раздумывать.

Аларик отлично знал людей, с которыми, плечо к плечу, ходил в многие сражения. Санторо не мог, да и не хотел скрыть от молодого правосудора недостаток энтузиазма.

– У инквизитора Лигейи много общего с аристократами, а ей придется с ними общаться, – сказал Аларик. – Вряд ли ее примут лучше, если она повсюду будет водить за собой эскорт из вооруженных супервоинов. В этом случае ей легче справиться одной.

– Да, конечно. Я все расскажу своим воинам.

– И передай Генхайну и Танкреду тоже, – попросил Аларик. – А я почитаю материалы о месте назначения.

После ухода Санторо Аларик включил терминал в своей келье и запросил в банке данных «Рубикона» информацию по Софано Секундосу. Правосудор не ожидал, что окажется в неразвитом мире на задворках Шлейфа, когда вокруг так много густонаселенных миров, где, как он знал по опыту, можно скрыть целые армии культистов.

Галактическая Миссионария, через которую Адептус Министорум рассылали проповедников и духовников невежественным народам, не замедлила бы призвать Сестер Битвы или даже Ордо Еретикус, если бы заметила хоть что-то подозрительное в своей пастве. Если на Софано Секундосе и имеется какая-то связь с Гаргатулотом, она должна быть искусно замаскирована. А в таких делах, подозревал Аларик, Лигейя разбирается лучше других.

Он должен ей доверять, но если… Если предчувствия инквизитора Лигейи не оправдаются, отвага Серых Рыцарей окажется бессмысленной. Конечно, она псайкер, причем весьма могущественный. И эта женщина предана делу изгнания Врага, но она всего лишь человек. Все ее точные предсказания основаны лишь на догадках.

Аларику приходилось сражаться против таких чудовищных существ, что один лишь Император мог его защитить. И доверять правосудор привык только Императору. Аларик был отнюдь не уверен, что сможет так же положиться на силы инквизитора Лигейи.