Текст книги "Мир-механизм"

Автор книги: Бен Каунтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Орбитальная станция снабжения «Мадригал-12»
Высокая полярная орбита Убежища
Система Варв

Код кодировки: Болиголов

Только для представителей инквизиции,

сноска лорда-инквизитора Куилвена Райе

Записано медикой-обскурум Каллиам Гельветар

После благополучного возвращения из комы ваша покорная слуга прошла ряд обследований, чтобы удостовериться в своей пригодности к дальнейшему контактированию. В семи проверках из двенадцати я показала отрицательный результат, но лорд Райе, прибывший на «Мадригал-12», пока я находилась в коме, заявил, что, с учетом важности доведения дела до конца, отклонения в итогах медицинского тестирования можно считать в пределах допустимой нормы. Пока сервиторы занимались подготовкой помещения и оборудования к проведению аутосеанса, мною были отправлены обряды очищения молитвой.

Во время своего коматозного состояния ваша покорная слуга видела обрывки воспоминаний, вероятно, эхо чувств, испытанных в прошлые сеансы аутоконтактирования, но в этот раз пережитых неумышленно.

Я смотрю на обрубок своей отрезанной руки и понимаю, что ее больше нет, равно как и моих Волков. Мне нельзя проиграть эту схватку, потому что противник предоставил мне огромное преимущество, о котором сам не догадывается. В таких обстоятельствах Кодекс указывает, что для достижения победы требуются только стойкая воля и время. Несмотря на то что моя кровь хлещет на корпус генератора, во мне разгорается чувство триумфа.

Созерцая, с какой грацией планеты вращаются по своим орбитам, я чуть ли не плачу. Марс представляет собой ржаво-красный шар, пока что нетронутый паутиной орбитальных верфей. Лунам Сатурна, похожим на россыпь светящихся камней, еще только предстоит принять на своей поверхности человека. Величественные газовые гиганты почти гипнотизируют меня своими вихрями из бесконечно перемешивающихся красок. Но истинно приковывает мой взгляд Терра. Голубая сфера с зелеными материками и полосками густых белых облаков. Полярные шапки сияют белизной. Хотя это и колыбель моего вида, я никогда раньше не видел мира, выглядящего столь чуждо.

Во тьме идет дождь из крови и стали. Я слышал обрывки голосов, призывающих взяться за оружие, но Астральные Рыцари ведут свой бой там, наверху. Я же отрезан от них в городе мертвых. Моя битва здесь – в кромешной тьме, где кругом Освежеванные и призраки. Я слышу, как они подходят все ближе. У меня есть только полрожка болтерных патронов и цепной меч моего павшего сержанта. Чтобы с честью погибнуть, как космический десантник, большего мне и не надо.

Двери собора Семи Лун открываются настежь, и оттуда вышагивает фаланга боевых машин, каждая из которых ведет огонь из корпускулярного метателя по строю моих братьев. За механоидами я вижу внутренний интерьер собора – громадного памятника высокомерию этих чужаков: черные кристаллические статуи и гигантские стальные лица давно умерших некронтир. Знать, что они будут разрушены, доставляет мне такое удовольствие, что я даже не злюсь, когда пучок частиц разрезает меня. Боли нет. Я вижу только победу. Я умираю, не сомневаясь в том, что магистр ордена справится. Моя смерть – лишь винтик в механизме успеха. И, падая, я думаю именно об этом.

Данные видения стали причиной психологического истощения, повышенной сердечной активности и учащенного дыхания при восстановлении их в памяти. Все образы подробно записаны и включены в отчет, подготовленный для лорда Райе.

Как только помещение для аутосеанса подготовили, ваша покорная слуга настроилась на продолжение контакта. При процедуре лично присутствовал лорд-инквизитор Райе вместе с медиками из его свиты, которые помогли достигнуть соматического расслабления. Таким образом, для подключения к сенсорному узлу смежных данных все было готово.

Личное добавление

Я очень рада, что лорд Райе рядом. Рудник памяти субъекта уже почти выработан, а залежи оставшихся воспоминаний лежат так глубоко, что я вряд ли доберусь до них, не испытав такое же сильное нервно-психическое напряжение, из-за которого попала в кому.

Я все чаще думаю о своем детстве и родной семье. Порой мысли приходят ко мне непрошено, хотя я оставила прошлое далеко позади. Когда это происходит, окружающий мир для меня исчезает, забываются все странные и ужасные вещи, прочувствованные и увиденные мною. В такие моменты я снова ощущаю себя ребенком. Смерть Амрада глубоко ранила меня. Он умер достойно, но космодесантник в состоянии выдержать такую ужасную боль, какую я просто в не силах. И потому я чувствовала каждый ее миг. Даже побывав в его разуме, я все равно не могу до конца понять, каково быть Астартес. Он умел забывать о страхе и запирать его в клетке сознания, в то время как я была им переполнена. Он принял потерю конечности как данность, как еще одну грань службы, тогда как меня парализовало в ужасе. А еще он приветствовал свою смерть, зная, что его долг выполнен.

Мне бы хотелось смотреть на смерть так же, как он. Мне бы хотелось этого больше всего на свете. Но я так не могу. Я не хочу умирать.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Старший библиарий Хиалхи

Транспортная сеть еще работала, что стало для старшего библиария неожиданностью, учитывая, как Астральные Рыцари использовали ее, чтобы попасть к собору Семи Лун. Вероятно, Хекирот не видел причин отключать ее теперь, когда весь – или почти весь – орден космодесантников вступил в долгожданную битву.

Хиалхи прислонился к стенке вагона, движущегося по молниевым рельсам. Боковые поверхности и потолок усеивали стойки для перевозки сотен некронов-воинов в подвешенном состоянии. Сейчас они пустовали. По-видимому, все силы врага собрались у собора.

Пока вагон стучал по электрической дороге, мимо проносился металлический городской ландшафт ненавистной Борсиды. Впервые с тех пор, как он покинул Храм Еретиков, Хиалхи позволил себе почувствовать боль от ран, нанесенных гаусс-огнем преторианцев. Глубокий ожог выел у него на шее и правом плече большой кусок мяса, и, хотя коагулянты, производимые его дополнительными органами, быстро затянули его коркой, он едва мог повернуть голову.

Хиалхи сосредоточился на внутреннем мире, забыв на время о физической боли. Он уже почти закончил укладывать в подсознании воспоминания магистра ордена Амрада и готовился запереть их в ментальном сейфе, где об их существовании смогут догадаться только знающие и опытные. Хиалхи представлял нити жизни Амрада. Психические отголоски магистра оборачивались вокруг шрамов, оставленных новейшей историей Астральных Рыцарей на плоскости варпа. Библиарий позволил этим нитям улечься в его разуме, а после смотал их в клубок и убрал в ящик памяти, отведенный для Амрада.

Образы оттуда добирались до поверхности сознания Хиалхи: Амрад сражается с вершителем Метзоем, спорит с командующими Космодесанта на борту «Темпестуса», организует управление в хаосе после крушения космолета. Библиарий даже увидел фрагменты сцены конфронтации с бывшим магистром ордена Дерелхааном, при которой присутствовал и он сам. Глазами Амрада Хиалхи видел, как заслоняет его от Дерелхаана, не давая ему прикончить Амрада – на тот момент капитана. За все время, что он занимался подобным, Хиалхи никак не мог привыкнуть к тому, что чужие мысли роятся в его голове. Это заставляло его чувствовать себя уязвимым. Заставляло чувствовать себя человеком.

В недрах сознания Хиалхи содержались воспоминания и других людей, выловленные им из Имматериума и спрятанные на хранение. Воспоминания капитана Шехерза, капеллана Масаяка, капитана Захироса – тех офицеров, чей пережитый опыт, несомненно, имеет ценность. Боевых братьев Коделоса и Газина, чьи роли в успехе миссии могли оказаться легко забытыми. Сержанта Фараджи, лицезревшего нечто такое, всю глубину ужаса от чего можно познать, только увидев это его глазами. Из всех принадлежащих им нитей варпа сплетался единый гобелен сенсорной информации, который теперь был запрятан у старшего библиария в мозгу.

Едва Хиалхи завершил этот процесс, как прогремел первый взрыв, сотрясший электродорожный состав.

Космодесантник пробежал в конец последнего вагона и выглянул наружу. На горизонте, на немалом протяжении городского пейзажа, в небо поднялся столб пыли и дыма, дождем раскидавший по всей округе металлические осколки. Он казался громадной темной змеей, атакующей неприветливые облака.

«Сработало», – подумал Хиалхи и позволил себе на один миг испытать облегчение. Сражение пока не было выиграно, но Астральные Рыцари сделали на Борсиде все возможное и исполнили свой долг. Тем не менее у Хиалхи еще оставалось одно незавершенное задание.

В центре черных клубов возник тлеющий уголек, всего лишь огненная точка, поднимающаяся из тьмы. Она вбирала в себя материю и свет, словно черная дыра, открывшаяся в поверхности Борсиды. Хиалхи запечатлел этот момент в памяти и убрал его поглубже, поскольку он тоже мог представлять важность.

Существо, которое сформировалось в эпицентре зоны разрушения, нависло над самым высоким шпилем. Тело создания в буквальном смысле состояло из тьмы и не имело какой-то определенной формы. Единственная четко выраженная черта – расположенные полумесяцем три глаза, пылавшие в его сердце.

Когда щупальца из разорванного и смятого металла потащили его вдоль стальных вершин, у Хиалхи не возникло сомнений, куда оно направляется, пусть он и не знал географию мира-механизма. То, что обещало произойти далее, также требовалось запомнить, поэтому Хиалхи направил свое сознание во внешний мир и поплыл по волнам варпа, поднятым высвобождением существа из своей темницы. Перед ним стремительно разворачивалась картина Борсиды с ее бесконечными стальными каньонами и металлическими шпилями. Астральные Рыцари вели сражения на большей части территорий планеты, но сейчас с высоты его ментальному взору предстали величественные дворцы и монументы, прежде не виденные космодесантниками, – грандиозные результаты несчетных тысячелетий непрерывного труда полчищ скарабеев и рабочих конструкций, посвятивших себя обожествлению своей знати.

Далеко впереди закричал вырвавшийся узник, походя срывая верхушки шпилей и вбирая их в свою взвихряющуюся массу. Пока он упрямо тащил себя к цели, его конечности то формировались, то снова изменялись и при этом пульсировали чистой чужеродной ненавистью, долбящей по стенке разума Хиалхи. То была совершенная несвойственная человеку эмоция, ибо в этом существе не было ничего от людей, но все равно в ней безошибочно угадывалась ненависть.

Существо пересекло Лабиринтную пустошь, прошло над колоннами механических солдат, присоединившихся к битве на ее финальных этапах, и над тем, кто в полной мере сейчас мог испытать смятение при виде громадной черной тучи, ревущей и бушующей в небе.

Из собора Семи Лун вырывались языки пламени и дым. Некоторые из его секций горели, поскольку армия Астральных Рыцарей пробилась внутрь и уничтожила одну из оборонительных батарей, взорвав энергетические катушки и дав гаусс-огню затопить помещения. Однако причиненный ими, пусть и страшный ущерб едва ли заслуживал внимания на фоне громады здания.

Землю за вратами устилали сотни мертвых космодесантников. Они приняли открытый бой с основной массой защитников Хекирота, разбили огромные фаланги воинов и свалили десятки триархических охотников и высокопоставленных членов, восседавших на тронах. Там, где лежал наиболее плотный слой трупов, виднелось знамя Девятой роты, лежавшее рядом с обожженным телом капитана Хабиара и его командным отделением.

Последние из выживших Астральных Рыцарей бились внутри главных врат, где они и прорвались внутрь. Их преследовали стражи Храма Еретиков, и даже когда тень проносилась над опустошенным полем боя, Астральные Рыцари еще выпускали свои последние болтерные снаряды. Они дрались спиной к спине в лесу из металлических статуй, святынь древним некронтир, и их кровь окропляла лица прошлых владык из десятка некронских династий. Когда храмовая стража сократила расстояние на последние несколько шагов и зарубила оставшихся космодесантников алебардами, силовые поля которых без труда рассекли доспехи, сражение за собор Семи Лун завершилось.

На парапетах здания засверкало серебро и золото, когда туда вышел владыка Хекирот в окружении свиты из лич-стражей, когда в небе застыла тьма, разорвавшая ближайшую луну и вобравшая ее в свое тело. Лишь мельком взглянув на приближающееся существо, Хекирот окружил свое тело защитным покровом из серебристого некродермиса.

Рука из сжатого металлолома смела со стены лич-стражей, и они попадали вниз вместе с тоннами обломков от парапета. Тьма подступила, и некродермис владыки будто по собственному желанию сполз с его тела, эластичными лентами протянувшись к черному вихрю.

Существо оплело некродермис вокруг себя и приняло форму звездного бога, которого некроны сначала умоляли, потом почитали, а затем уничтожили. Страшно было смотреть, как даже один такой осколок обретает воплощение, словно божество разрушения и катаклизмов из какой-нибудь давно забытой религии человечества. Его чудовищный лик из жидкого металла, венчали три горящих глаза.

Хиалхи не знал языка некронов, на котором Хекирот обращался к Иггра’нье, Творцу Миров, – К’тан, который находился в заключении в самом сердце Борсиды, чтобы питать его и направлять к Марсу. Они разговаривали бессловесно, передавая чистую информацию, но Хиалхи мог предположить, что Хекирот умоляет о пощаде или, возможно, пытается договориться, предлагая власть над Борсидой, каждым некроном под его командованием и вообще всем, что только он может отдать в обмен на позволение ему продолжить свое существование.

Хиалхи заранее знал ответ. «Ты предал нас, – скажет Иггра’нья. – Ты заключил нас. Ты заставил нас выполнять этот безумный замысел полета к Марсу».

Хекирот достал тессеракт, в котором держал взаперти Турахина и куда недавно снова поймал его. Он, несомненно, пытался убедить К’тан в том, что в его порабощении виновен не кто иной, как прошлый владыка Борсиды. Иггра’нья схватил тессеракт и в черно-лиловом пламени растворил его в своей руке, а вместе с ним и последние остатки Турахина.

И все равно ему было мало.

«Ты, Турахин и все, кто были до вас, вы все одинаковые, – Хиалхи практически слышал слова звездного бога, и у него не возникало сомнений в их смысле. – Наш враг – целая раса некронов. Теперь я свободен, и все вы заплатите».

Хиалхи в некотором роде приятно было видеть, как по воле Иггра’ньи владыка Хекирот взмывает в воздух, где затем разрывается деталь за деталью. Каждый его фрагмент отделялся и уносился прочь, пока от него не остался тощий металлический скелет, который извивался от боли, если только некроны способны ее чувствовать. А затем начал таять и он, пока в ладони у звездного бога не оказалась только мерцающая частичка сознания. К’тан стиснул пальцы в кулак, и Хекирот тоже исчез навсегда.

Иггра’нья вознес руки, словно желая что-то провозгласить. Субстанция, из которой состоял собор Семи Лун, стала меняться над ним. Бесконечный поток расколотого металла образовал громадные кольца орбит вокруг бога-звезды, а потом они превратились в гигантские клинки, которые К’тан вонзил в поверхность мира-механизма и погрузил на глубину коры планеты, что он когда-то создал в более раннюю эпоху Галактики.

Как только звездный бог устремился в проделанный им разлом, Хиалхи ощутил, как он проносится сквозь планету, прожигая перед собой все, как коснувшаяся плоти паяльная лампа. Иггра’нья проходил сквозь громадные источники энергии, питавшие Борсиду, сквозь камеры, где собирались и чинились воины-роботы, сквозь некрополи давно позабытых династий и склепы, заставленные боевыми машинами, и даже сквозь космический корабль. С пронзительным криком он пробил ядро планеты и, сделав круг, пошел на второй заход, в гневе дырявя Борсиду.

Серую мантию облаков в небе сменила мешанина света и тьмы, когда защитная оболочка пропала. Хиалхи понимал, что это значит. С уничтожением турбогенераторов и реакторов в ядре Борсиды экран вокруг планеты исчез, и, если раньше торпеды и батареи лэнс-излучателей флота спасения Варва пройти сквозь него не могли, теперь вся поверхность стала уязвимой. Мысленно вернувшись в свое тело, космодесантник осознал, что задержал дыхание, так как сейчас дышал неровно.

Рельсовая дорога продолжала работать, пока состав не достиг места кораблекрушения. Огромный шрам на теле городского ландшафта по-прежнему горел. Тела Астральных Рыцарей лежали там же, где их раскидало при падении. Когда Хиалхи стал осторожно пробираться к корме «Темпестуса», то ощутил, как у него под ногами содрогается земля, – Иггра’нья завершал убийство Борсиды, и библиарий надеялся, что у него еще есть время.

Хвостовой отсек баржи был сильно поврежден, однако от служебных палуб осталась достаточная часть, чтобы Хиалхи сумел дойти по ним до нужного ему отсека. Раны давали о себе знать, словно по завершении миссии Астральных Рыцарей он неосознанно разрешил своему телу развалиться. К тому времени как он добрел до рядов спасательных капсул, не использованных ни членами экипажа, ни космодесантниками, он еле передвигался.

Каждая спасательная шлюпка могла вместить десяток человек и поддерживать их существование в космосе на протяжении месяца. Хиалхи не придется ждать так долго. Ему вообще необязательно выжить. Главное, что спасательный модуль защищал пассажиров от внезапных выбросов радиации, как при взрыве плазменного реактора.

Старший библиарий потянул на себя дверь и почувствовал, как в груди рвутся связки мышц. Он поднял взгляд и увидел небо через дыру в корпусе. Облака догорали, а их место занимали плеяды звезд, очень похожие на те, что виднелись с поверхности Варвенкаста.

Высоко в воздухе парил Иггра’нья, смотрящий вниз, в сторону Хиалхи тремя глазами. Не было никаких сомнений, что звездный бог видит Хиалхи. Он оставался последним Астральным Рыцарем на Борсиде, и, быть может, К’тан хотел отдать ему дань уважения, однако библиарий считал это маловероятным.

Хиалхи посмотрел в эти пылающие глаза. Люди рисковали лишиться рассудка, взглянув в них, но Хиалхи ничего не боялся.

– Мы отыщем тебя! – выкрикнул он, но если звездный бог и услышал его, то не подал виду. Он просто умчался в космос, и серебристая полоска его тела растворилась в пустоте.

Космодесантник забрался внутрь спасательной шлюпки и закрыл тяжелую дверь, после чего неуклюже свалился на гравикресло и принялся ждать.

Много времени не прошло. Иллюминаторы в капсуле отсутствовали, и Хиалхи не мог наблюдать за происходящим, но он и без того понял, когда началась бомбардировка, так как почувствовал пробегающую по останкам «Темпестуса» дрожь и падающий на его корпус поток обломков. Флот спасения Варва весьма быстро принялся за дело.

Он слышал, как торпеды глубоко врезаются в мир-механизм, пока лэнс-батареи утюжат его поверхность. Экстерминатус – окончательная санкция на уничтожение планеты – всегда был единственным предлагаемым ответом Инквизиции на угрозу Борсиды. В этот раз смерть пришла в обличье циклонных торпед, запущенных в трещины, проделанные лазерными батареями. Они должны были запустить цепную реакцию всеуничтожающих взрывов, что будут проходить из одной части планеты в другую, пока она не развалится из-за силы собственного вращения.

Хиалхи видел симуляцию подобного процесса на голомате, но даже в таком незначительном масштабе процесс потрясал. Вживую такое он лицезрел всего однажды. С высокой орбиты мира, который Инквизиция сочла до того погрязшим в порче, что ударным командам Астральных Рыцарей, даже устранив лидеров повстанцев, контролировавших все территории, не удалось бы вернуть жителей на путь праведности. Хиалхи позаботился, чтобы память и об этом событии попала в его ментальный архив вместе со всеми сведениями, которые орден передал ему на безопасное хранение. Сейчас его разум был заполнен подобными обрывочными воспоминаниями, как собственными, так и его боевых братьев.

Хиалхи не требовалось выжить. Лишь бы только невредимой осталась его голова. При условии, что его мозг спасут, все остальное не имело значения. Он утешился этой мыслью, когда волны радиации накрыли спасательную шлюпку и «Темпестус» оторвало от поверхности Борсиды. Его череп защищал шлем силового доспеха, но тело облучилось через отверстия в броне, полученные в битве с элитными воинами Метзоя. Тело библиария покрылось волдырями и прекратило работу. Кровь превратилась в яд. Даже космический десантник не смог бы пережить столько.

Когда остановилось и второе сердце, Хиалхи закрыл глаза и отложил в памяти последнее мгновение.