Текст книги "Темный Империум (ЛП)"

Автор книги: Бен Каунтер

Соавторы: Гэв Торп,Уильям Кинг,Энди Чэмберс,Марк Гаскойн,Чэмберс Энди,Симон Джоветт,Роберт Эрл,Мэттью Фаррер,Бейли Баррингтон,Энди Джонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

"Скоро, братья. Потерпите", – мысленно сказал апотекарий скаутам Мстящих Сынов, таким же, как и те, с кем он был сейчас на Антиллисе. Они все ждали имплантации геносемени ордена. Железы, что он собрал – и которые теперь покоились в прозрачных сосудах, надежно укрепленных в нише – гарантировали, что крестовый поход Императора будет длиться и дальше.

Корп закрыл дверцу, активировав тем самым вакуумную печать, а затем прикрепил обратно длинные набедренные керамитовые пластины поверх уже пустых хранилищ для сосудов. Когда Корп поместил последний сосуд в контейнер, у него с плеч словно гора свалилась. Хотя он совершал подобные действия на бесчисленных мирах, никогда еще долг апотекария не был для него так тяжел. Никогда прежде исполнение долга не приносило ему подобного облегчения.

– Апотекарий! – Ваэль стоял у главного люка. Корп поспешил к нему, на ходу надевая перчатки и проверяя боезапас пистолета и заряд силового кулака.

– Докладывай, – скомандовал он скауту, и тут же рев болтеров и крики ярости предоставили ему все нужные ответы.

– Брат, враг нашел нас!

Позади взревели двигатели корабля. Следуя приказу Корпа, Салв завершал предполетные ритуалы и проверку систем. Звук двигателей был не особенно чистым – перепады в громкости и тоне турбин перебивались кашляющими и стучащими звуками – но скаут был уверен, что «ястреб» взлетит.

Корп и Ваэль отбежали от корабля, подгоняемые волной воздуха в спину – из-под двигателей корабля взвилась настоящая буря из пепла. Корп взял у скаута окулярий и изучал взлетное поле, пока скаут продолжал доклад:

– Мы вошли в огневой контакт с их передовыми частями во время разведки южного периметра аэродрома. Мы ударили быстро и сильно – не думаю, что они успели предупредить своих. Остальные отступили. У нас еще осталось несколько осколочных мин. Я приказал братьям заминировать южный периметр и отступать. Они уже должны возвращаться.

– Вон они, – указал Корп, – и они не одни.

Сквозь линзы прибора Корп наблюдал, как тройка скаутов пробежала через полуразрушенные ворота. Огонь болтеров перемешивал землю позади них с прахом. Скаутов преследовала орда воинов, закованных в черную броню. Они выли, чуя кровь, и выкрикивали имена своих поганых богов. По тому, как неуклюже бежал Таллис, Корп заключил, что скаут получил серьезное ранение ноги. Немного настроив окулярий, Корп попытался разглядеть нападающих подробнее. И вздох ужаса вырвался у него из легких.

– Император, сохрани! – выдохнул апотекарий, когда ужасная фигура дредноута заполнила собой окуляры. Машина возвышалась над пехотой, словно башня. Броня ее была испещрена мерзкими знаками и украшена богохульными заклинаниями. К броне цепями были примотаны какие-то куклы.

Несмотря на отвращение, Корп увеличил изображение. Нет, не куклы. Трупы людей, некоторые еще были одеты в обрывки формы Имперской Гвардии; лица вздулись, внутренности висели лентами, животы вспороты, и кишки, словно гирлянды, были обмотаны вокруг шей. Последнее и неопровержимое доказательство того, что Антиллис пал.

– Поддержите их огнем! – рявкнул Корп, убираю окулярий. Он лихорадочно искал решение. Даже если поврежденный "ястреб" взлетит, понадобится время, чтобы он поднялся на такую высоту, где оружие предателей его уже не достанет. Апотекарий старался не думать о дальнобойности орудий дредноута. Они могут сбить "ястреб" даже на дистанции, на которой болтеры его уже не достанут.

– Оружейные систем "ястреба-4" еще функционируют, – сказал Корп Ваэлю. – За работу.

Кивнув, скаут побежал к кораблю. Корп надел шлем. Закрепляя замки, он уже принял решение:

– Скаут Салв, немедленный взлет. Как поняли? Взлетайте. Быстро!

– Апотекарий, пожалуйста, повторите! – донесся полный непонимания голос – Взлетать? Как же остальные? Как же вы? Я не могу…

– Мой долг исполнен. Будущее второй роты в твоих руках. Мы удержим их, пока ты уйдешь из зоны обстрела. Скажи нашим братьям, что мы несли святую месть Императора даже в пасти ада. Ибо разве мы не Мстящие Сыны?

– Мстящие Сыны! – ответил Салв твердо. – Ваше имя навечно останется в Книге Мучеников, апотекарий Корп!

Шум двигателей перерос в рев, когда "ястреб" начал отрываться от земли.

– Мстящие Сыны! – раздалось в шлеме апотекария одновременно с выстрелом лазпушки "ястреба-4" в подбегающих противников. На бегу Корп увидел попадание: закованные в черную броню тела разлетались на части, и в строю противника образовалась брешь, которую тут же заполнили новые воины. Ваэль еще раз выстрелил, пробив в волне наступающих еще одну дыру. Позади Корпа выли двигатели взлетевшего "Ястреба". Его бесценный груз возвращался домой.

– Мстящие Сыны! – закричал Корп, кровь его пела в предвкушении битвы. Последний долг исполнен, он больше не был апотекарием. Теперь он был просто воином. Воином, в чьей груди билось Мстительное Сердце.

Корп врезался в ряды врага, словно орудие самого Императора. Черные богохульники разлетались в стороны, огонь болтеров разбивал шлемы-черепа, броня взрывалась от ударов силового кулака, включенного на полную мощность. Рядом бились Таллис, Оррис и однорукий Мар, разрубая врагов на части цепными мечами, разрывая тела и броню болтерным огнем.

Первым пал Мар. Разрядив болтер, он потянулся за висящим на поясе цепным мечом. За те мгновения, которые ему понадобились для того, чтобы взять меч, вопящий берсерк снес скауту голову одним мощным ударом цепного топора. Таллис отплатил ему, отрубив руку, держащую топор, точным ударом меча, а затем выпустив очередь в лицо. Но Мар уже был мертв, а на печаль не было времени. Таллис и Оррис встали рядом с апотекарием, прорубаясь сквозь прислужников Темных богов. Черное море сомкнулось за их спинами. Многие предатели продолжали стрелять по "Громовому ястребу" Салва, хотя тот уже был на высоте нескольких сотен метров.

Корп и скауты не обращали на них внимания. Ваэль, все еще сидевший за орудиями, испепелил стрелявших. Корп отдал новый приказ, ведя скаутов в битву. Они знали свою цель: дредноут.

Тот уже шел прямо на них, шаги его отрясали землю. В одной клешневидной руке дредноут сжимал булаву, размерами превосходящую человека; вторая рука был заменена спаренной лазпушкой, целящейся куда-то поверх голов десантников. Корпу не было нужды оглядываться, чтобы узнать, во что целится враг. Перед Корпом лежал полумертвый десантник Хаоса, полностью обезумевший и покрытый корой расплавленного металла, когда-то бывшего его броней. Он попал под выстрел улетающего боевого корабля "Громовой ястреб".

Отбрасывая в сторону очередного мертвеца, Корп поднял оружие и повысил мощность силового кулака до максимума. Переполненный энергией, кулак начал ритмично вспыхивать. Броня апотекария затряслась, зубы его бешено заклацали, от энергии оружия начали вибрировать сами кости. Корпу казалось, что его голова сейчас взорвется.

Неожиданно полумертвый предатель поднялся на ноги и встал между дредноутом и апотекарием. Очередь из болтера прочертила линию по груди Корпа, заставив его отступить на несколько шагов, но керамит выдержал. Апотекарий бросился вперед и ударил противника силовым кулаком в грудь.

Если не считать сильного запаха озона и ошметков плоти и брони, разлетевшихся вокруг, можно было бы подумать, что предателя никогда и не существовало. На мгновение кулак замолк. Корп боялся, что он разрядился, что план провалился в результате глупых действий апотекария. Потом кулак снова загудел. Корп улыбнулся, и бросился к ноге дредноута.

Лазерный луч пронзил пространство перед носом летящего «ястреба», разминувшись с кораблем на какой-то дюйм. Машина затряслась, когда волна раскаленного воздуха ударила в нее. Пытаясь удержать корабль, Салв прочитал короткую молитву Богу-Машине.

– Что бы ты ни собирался сделать с этой проклятой штукой, апотекарий, – пробурчал Салв, – сделай это быстрее.

Дредноут вновь прицелился. Корп знал, что во второй раз он не промахнется. Потрясая силовым кулаком, гудение которого человеческое ухо уже не могло услышать, апотекарий проскользнул между лианами проводов, свисающих с дредноута, и бросился к коленному механизму. Синие огоньки бегали по поверхности кулака.

На секунду Корп застыл, оглядев поле боя. Оррис кричал от боли, а снаряды болтеров окруживших его предателей рвали броню и тело. Опустившись на одно колено, апотекарий начал отсоединять кулак.

Оррис с развороченной грудью упал. Еще один сын Императора, за которого следует отомстить. Таллиса нигде не было видно; быть может, он тоже погиб? Корп заметил ,что орудия "ястреба-4" умолкли. Неужели он последний живой Мстящий Сын, оставшийся на планете. Что ж, если так, то эти твари Хаоса запомнят его имя.

– Мстящие Сыны! – взревел он, бросившись на ближайшего врага. Цепной меч его был поднят, болтер изрыгал смерть.

Корп никогда не достиг своего врага. Силовой кулак взорвался, испарив нижнюю часть дредноута. Поврежденная машина упала на спину, лазпушка беспорядочно стреляла в небо. Ударная волна от взрыва смела Корпа и окружающих его предателей, словно рука игрока сметает фигурки солдатиков со стола после игры. В ушах звенело, и Корп на мгновение потерял сознание.

Очнувшись, апотекарий обнаружил, что лежит на спине среди обломков дредноута, а в небесах над ним исчезает след "Громового Ястреба", покинувшего планету.

Его ярость, его Мстительное Сердце, медленно остывало. Он ощущал странное спокойствие, порожденное чувством исполненного долга. Апотекарий попытался пошевелиться, но не смог. При взрыве силового кулака он что-то себе сломал. Может он умирает? Он подумал о сержанте Перее.

– Человек рождается в одиночестве, – прошептал Корп. Серый туман заволок его взор. Он знал, что должен закончить обряд Последнего помазания, но усталость навалилась на него. Серый туман окружал его.

– Апотекарий!

Голос, который он слышал раньше, когда шел по земле Антиллиса. Тогда он подумал, что это эхо, отраженное варпом. Теперь голос прозвучал очень чисто и очень близко. Голос не принадлежал никому из второй роты. Голос был неприятен.

Корп попытался повернуть голову, открыть глаза и посмотреть на того, кому принадлежал голос. Но голова не поворачивалась, глаза не открывались.

Серый туман уступил место темноте.

– Апотекарий?

Удивленный, Корп открыл глаза. Вместо неба Антиллиса он увидел потолок и стены, крайне похожие на стены Апотекариона. Если бы не отвратительные и ужасные образцы, стоящие на полках вдоль стены. Измененные органы, деформированные головы, изуродованные тела, в них не было ничего человеческого, все было отмечено варпом. В тенях, которые отбрасывали предметы, Корпу почудилось движение. Скосив глаза, Корп понял ,что не ошибся. Фигура, словно состоявшая из одних клешней и манипуляторов, выступила из-за громадной колбы, где в жидкости плавало громадное тело.

– Апотекарий!

Голос звучал удовлетворенно. Корп попытался повернуть голову, пошевелиться, но не смог. Он был обнажен, броня и одежда сняты, а тело притянуто к столу цепями. Стол был наклонен так, что стоял почти вертикально.

– Конечно же, – сказал голос – вы желаете увидеть лицо вашего спасителя.

Фигура вступила в поле зрение Корпа. Роба из вулканизированной резины закрывала человека от шеи до пят. Одна рука, сжимавшая перчатки, выглядела нормально, другая же была странно изменена. В ней было слишком много суставов.

Проследив за направлением взгляда апотекария, человек поднял левую руку и поднес ее к лицу Корпа. Пошевелил удлиненными пальцами, человек так не мог.

– Одно из первых моих изменений, – гордо сказала зловещая фигура. – Позволяет делать операции более искусно.

Впервые Корп посмотрел собеседнику в лицо. Лицо без растительности, с тонкой кожей и впалыми щеками выглядело похожим на лицо апотекария Лора. Но кожа прилегала к черепу слишком плотно, будто ее сняли, удалили слой жира под ней, и пришили обратно. Черные глаза смотрели прямо. Извращенный интеллект, возможно, даже гениальность, сквозили в этом взгляде.

– Много времени прошло с тех пор, как я последний раз спасал чью-то жизнь, – продолжал незнакомец, – рад, что еще не забыл, как это делается.

Корп попытался что-то сказать, но в глотке пересохло. Корп сглотнул и попробовал еще раз:

– Кто… – проскрипел он

– Конечно! – засмеялся человек. – Как неучтиво с моей стороны! Прошло много лет, с тех пор как я последний раз принимал гостей, я совсем забыл про манеры. Я Фабрик. Апотекарий Фабрик.

Сердце Корпа на секунду остановилось. Имя Фабрика было темной легендой каждого Апотекариона. Гений, он служил в первой роте Пожирателей Миров и был храбрым воином и искусным хирургом, прежде чем предаться Губительным Силам, последовав за примархом Ангроном. Во времена Великой Ереси имя Фабрика стало синонимом извращенных экспериментов.

Некоторые поговаривали даже, что именно он стоит за многими мутациями, которым подвержены космодесантники Хаоса: слияние плоти с броней у Пожирателей Миров, адский союз из полуживого воина и неумолимой военной машины, представленный в дредноуте Хаоса.

– Вижу, вы про меня наслышаны, – Фабрик улыбнулся, увидев ужас на лице Корпа, – и спрашиваете, что же нужно мне от павшего десантника на этой павшей планете. Отвечу: геносемя.

Корп мысленно вернулся к последнему сеансу связи с командиром Селлеем. Он вновь услышал его слова, заглушенные волнами помех: "Новое вторжение… Когнис мертв…."

– Ваш библиарий воистину был могучим псайкером, – прочитал его мысли Фабрик. – К счастью, мои… союзники оказались сильнее него. Но, кажется, пред смертью он успел понять, зачем мы пришли на Антиллис, и предупредил командира. Он уничтожил себя и своих людей. Если бы мы не перехватили последнюю передачу, мы бы поверили, что проиграли.

"Все железы… Из рук противника…" – слова Селлия звенели в мозгу.

– Видите ли, моим хозяевам требуется больше воинов. Больше, чем можно воспроизвести, изымая генетически материал из погибших за наше святое дело. Я потратил века, экспериментируя с различными расами, пытаясь создать новые мутации. Но мои подопытные либо не принимали геносемя, либо были… бесполезны, – в словах Фабрика сквозила грусть. Слышно было, как кто-то скребется когтями в стенки своей стеклянной тюрьмы.

– Хотя я и не смел сказать это моим хозяевам, все же мне казалось, что варп сильно повлиял на геносемя наших воинов, ослабив его. Я решил вернуться к своей старой работе и извлечь генетический материал из более чистого источника, не испорченного жизнью в варпе, – со стороны могло показаться, что Фабрик говорит с приятелем или коллегой, обсуждая детали экспериментов.

– Мне кажется, что семя тех, кто еще служит Ложному Императору, может снабдить меня всем необходимым для завершения исследований. Я создам новую расу воинов, верных богам варпа и непобедимых в битве.

– Ты… Ты знал, что железы у меня, – прошептал Корп.

Фабрик кивнул.

– Мы искали тебя по всей планете, – улыбнулся он, – и нашли!

Теперь улыбнулся Корп.

– Но у меня их больше нет! К тому времени, как я отправил в небытие ваш дредноут, железы уже покинули эту планету! Ты проиграл, Фабрик! Проиграл!

– Да, к тому времени, как я тебя нашел, железы действительно были далеко от планеты, – продолжил Фабрик, не обратив внимания на слова Корпа, – все железы, кроме двух.

Слова молотом обрушились на апотекария. Глубоко в горле и под ребрами росли железы, которые он носил с тех пор, как стал десантником. Это было честью, это было предметом гордости.

– Нет! – вздохнул он, расширив глаза в ужасе. Он должен был отомстить или умереть, как подобает Мстящему Сыну. Решив, что долг его исполнен, апотекарий сам вложил в руки этому ублюдку, чудовищу, извращенной пародии на апотекария, оружие, способное уничтожить всю человеческую расу.

– О, да! – подтвердил Фабрик. Прежде чем Корп успел понять что происходит, кожа вокруг глаза Фабрика взбугрилась, а сам глаз невероятным образом изменил форму, превратившись в подобие линзы, используемой при операциях.

Слуга Хаоса подкатил поближе столик с инструментами. Его длинные пальцы схватили скальпель, длинный и тонкий, пригодный лишь для одного: вырезания.

– Я предпочитаю оперировать без анестезии, – сказа Фабрик, сделав шаг к Корпу, – отсутствие боли притупляет опыт оперирования, не так ли?

Апотекарий Фабрик принялся за работу. Крик его пациента лишь заставил отвратительных существ в стеклянных камерах заверещать и защелкать клешнями. Корп исходил криком. Он кричал не о своей боли, нет. Он кричал о своей чести, утраченной в пекле сражения. Утраченной навеки.

Кровь демона
Бен Каунтер

Переводчик: Surt

Космодесантник и боевая сестра смотрели на открывавшуюся картину. На океан разложения. На материк зла.

Болото плавно колыхалось, залитое светом фосфоресцирующих бактерий и грибов. Оно так широко разлилось в подземной тьме, что края было не видно, и острова-бубоны вдалеке извергались, словно вулканы. В берегах жира и растянутой кожи, лопающейся от безразмерности существа, текли реки ихора. Тут и там из проклятого моря вздымались шпили осколков кости, очищенные от плоти толстым слоем мух, висевшим под потолком пещеры. Это море плоти было мертвым и живым одновременно. Болезненная черная зелень разложения билась жизнью множества болезней, живших в этом огромном бурлящем океане мерзости.

Сестра Эскарион из Ордена Эбеновой Чаши отвернулась от зрелища, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Она видела воплощение всего, чего ее учили бояться и ненавидеть всю жизнь. Но здесь не было места страху и даже ненависти. Ее переполняло исключительно отвращение.

Она лежала на боку, все еще в прыжковом ранце с гофрированными ангельскими крыльями, неудачно приземлившись на маленький выступ скалы, возвышавшейся над морем. Машинально она проверила авто-чувства. Респиратор в силовом доспехе отчаянно пытался отфильтровать токсины из воздуха, и на ретинальном дисплее тревожно мигало множество рун.

Она поспешно попыталась вспомнить, где она, и в голове всплыл образ города еретиков. Высоко над ними, на поверхности планеты, в городе Саафир бушевала битва между еретиками вместе с их демоническими союзниками и ее братьями и сестрами. И здесь определенно было сердце саафирского зла, заключенное в невообразимое море колышущегося разложения.

Позади нее стоял сержант Каст, чей синий доспех Ультрадесантника странно блестел в полумраке. Он снял шлем и держал болтер сбоку. На его доспехе, которому было несколько веков, появились свежие зарубки и следы от снарядов, знаки яростной битвы, выдержанной ими по пути сюда. Он был высок, как и все десантники, и его темные волосы были коротко подстрижены. Черты лица были строги и словно вытесаны из камня. Он мрачно смотрел на море.

Эскарион взялась за свою реликвию, перебирая костяные четки пальцами в черной перчатке силового доспеха. Несмотря на их успокаивающий эффект, она знала, что море было живым, и что оно знало об их присутствии. Она понимала, что просто убивать их оно не станет.

– Брат-десантник. – тихо обратилась она к сержанту Касту, тогда как обычно говорила громко и воодушевляюще. –Закрой свой разум. Отвернись!

Каст словно бы не замечал ее.

«У меня есть вера» – подумала она. «Я выжила там, где этого не мог сделать ни один человек. Император со мной, вечно. У меня есть вера. Но я боюсь за космодесантника. Почему я так боюсь?».

В воздухе пещеры появилось течение. Эскарион потянулась к рукояти силового топора, лежавшего рядом. Его лезвие, напоминавшее огромную заостренную лопатку, зло жужжало силовым полем. Она не могла рассчитывать на то, что повредит тварь перед ней, но не была и готова умереть на коленях, а смерть в битве с таким противником сама по себе была достойным концом.

«Я и вправду умру здесь?» – спросил глубоко внутри голос веры. «Верный Империуму никогда не умирает. А что же десантник? У него наверняка мощнейший разум, и его тренировали – но достаточно ли этого?».

В километре от них в трупном океане разверзлась многокилометровая щель, обнажившая слои жира, омертвевших тканей под ним и распухших ненужных органов. Еще дальше из трясины поднялись со страшным громким всхлюпом тысяч тел, вытаскиваемых из трясины, две сферы, каждая размером с собор. Покрытые грязью пленки сползли, и открылась блестящая черная поверхность. Каст отпрянул от края уступа, но не отвел от чудовища взгляд.

Лицо. Рот и два глаза. Когда оно медленно заговорило глубоким голосом, который скорее ощущался, нежели был слышен, Эскарион почувствовала волны злобы, прокатывавшиеся по выступу вместе со смрадным дыханием твари.

– Удивительно, как много хлопот может доставить такая мелюзга как вы. – воздух дрожал от слов, наполненный темным восхищением. – До чего мелкие мешки безмозглой плоти. Я – Парменид, прозванный Мерзким, избранный князь демонов Нургла. Я – болезнь, которую Чумной Бог наслал на ваш мир смертных. Я – гной в вашей израненной империи. Интересно, а у такой мелочи как вы тоже есть имена?

– Сержант Каст, Ультрадесант, вторая рота. – дерзко сообщил десантник, как будто пытаясь впечатлить князя демонов.

Ужасающий вопрощающий взгляд уставился на Эскарион.

– Я не сказала бы тебе свое имя даже в обмен на свою душу! – прорычала боевая сестра и сжала топор покрепче.

– Какая досада. – откликнулся Парменид. – Но я могу понять девчушку. Ее разум в высшей степени неплодороден. Что она подвергала сомнению? Ее учат, она верит.

Края трещины поднялись. Тварь улыбнулась.

– А ты, дружок? Ты другой, правда? Ты можешь летать среди звезд – но не знаешь, что находится между ними. Я могу показать, мальчик мой. Я могу показать, почему твой всемогущий Император предпочел оставить свой Империум игрушечных солдатиков на растерзание Хаосу.

Огромное лицо Парменида поднялось широкой приливной волной, окружившей их, словно амфитеатр из плоти. Он глядел на них свысока пустым взором. Сестра Эскарион невольно отступила, но потом справилась с собой. Сержант Каст же продолжал твердо смотреть на развращенное создание, с отвращением выпятив подбородок.

– Вот подумай, кто же в выигрыше? Каждый год вы теряете все больше и больше планет. И пусть вы обманываете себя, что сдерживаете Варп, далеко в неизученной глубине ваших душ вы знаете, что человечество падет. Девчонка не видит неизбежного. Ты видишь. Ты правда хочешь быть утянутым Империумом в пучину? Ты умрешь, зная, что все твои усилия были напрасны. Ты умрешь, зная, что ты ничего не знаешь!

Каст покачал головой, но соглашался он с чудовищем или нет, Эскарион сказать не могла.

– Я могу дать тебе плоть, что не увянет, только изменится и станет пристанищем цивилизации заразы. Не цепляйся за падающий Империум. С моей помощью ты раздавишь его сапогами и сам станешь Империумом, мальчик мой! Я могу показать тебе тайны этой темной маленькой Вселенной. Я могу показать тебе, что такое существование в мире, к которому твой Империум слеп.

Лицо Каста выражало решимость, но в его глазах мелькали огоньки неуверенности. Эскарион чувствовала хитрого психического червячка, что глодал его душу, но Ультрадесантник боролся с ним, веря в Императора и отказываясь склониться перед силой Парменида.

Каст попытался закрыть лицо руками от видов и звуков, пытавшихся изменить его, но был прикован к скале, на которой стоял, пси-оковами, неспособен пошевелиться, открыт и уязвим для пси-атаки. Он старался вспомнить годы обучения и тренировок в храме крепости-монастыря, чувствуя все нарастающее отчаяние и пытаясь вспомнить все те жесткие слова, что говорили ему капелланы с тех самых пор, как он впервые ступил на территорию Ордена. Но они ускользали от его разума, разъедаемого волей Парменида.

– Нееет… неее… – корчащийся космодесантник пытался прокричать дерзкие слова, всплывшие у него в голове.

Теперь он чувствовал новый вид страха. Он и раньше знал, что это такое, когда воздух пронзают снаряды болтеров и лазерные лучи, а каждую секунду ожидаешь обжигающего касания боли. Он привык к этому за годы, но это был не настоящий страх, а понимание постоянной опасности, сопровождавшей святой долг защиты Империума.

Тут все было по-другому. Здесь ставкой было не его тело. Наградой был его разум, его дух, сама его душа. Космодесантник никогда не должен бояться. Но Каст сейчас боялся, боялся изменения в той части себя, что всегда была неизменной, части, что была для него так же свята, как и сам Империум.

– Dominus, salve nos [1]1
  Господи, спаси нас (лат.)


[Закрыть]… – прошипел он сквозь зубы, корчась. У него пошла кровь носом.

Усилием воли Парменид окружил душу Каста темным пси-ореолом – безбрежной ужасающей пустотой, сокрушающей и иссушающей дух.

Каст понимал, что если он когда-то был достаточно силен, чтобы получить доспех десантника, он должен быть сильнее и этого.

– 'Imperator, in perpetuum, in omnipotens, in umbrae [2]2
  Вечный, всемогущий и защищающий Император…


[Закрыть]…

Эскарион попыталась подойти к нему, но даже воздух был пропитан силой, и она тоже едва могла пошевелиться, чувствуя себя замурованной в скалу. В ушах звенело от низкого злобного хохота, а в раскалывающейся голове проносились отвратительные образы, испещренные красными прожилками.

– Не сдавайся! – как можно громче крикнула она, не зная, слышит ли ее Каст. – Не сдавайся!

Из переносицы Парменида вылетело сияющее пси-копье, парализовавшее Каста и вскрывшее его. С доспеха десантника срывались белые электрические дуги и уходили в землю, делая его светлым маяком во тьме. Каждый подлый трюк, который князь мог придумать, обрушился на исчезающую душу Каста.

Под сокрушительной силой Каст упал на колени с невольным паническим воплем. Он рылся глубоко у себя в голове, цепляясь за отнимаемые и сжигаемые злобой Парменида воспоминания. Бесконечные часы битв запузырились и лопнули. Молитвы Ультрадесанта исчезли из памяти. А подо всем этим было разодрано и сожжено его прошлое, детство. Личные ниточки, державшие его вместе, сгорели в пси-пламени, и остались только основные инстинкты. Огонь очистил его от всего, что делало его космодесантником Императора. Каста превратили в животное без духовности, долга и воспоминаний о породившем его всемогущем Империуме.

И без веры.

Внутри Эскарион поднималась волна холодного страха. Каст обмяк, покачиваясь на месте. Он был бледен, а из носа и ушей у него текла кровь. Все слои защиты его разума были уничтожены, а пронзительный визг, который она слышала в душе, был воплем ужасного разума Парменида, разрывавшего душу десантника на клочки, как хищник раздирает жертву. Каст был силен – но эта жуткая хаоситская мерзость оказалась сильнее.

– Ты готов присоединиться ко мне? Готов занять своё место, маленький зашоренный человечек из плоти и крови? – голос князя демонов перекрыл крещендо вопля разума. – Отвечай! Отвечай! Готов ли ты принять знание и чуму, и истинный путь человечества? Подняться над своими жалкими собратьями? Увидеть, как они падут пред тобой, когда ты станешь попирать ногами звёзды? Ты готов присоединиться ко мне?

В одно мгновение пси-оковы спали, и Эскарион вновь смогла пошевелиться. Но она знала, что это было хуже всего, потому что означало – Каст сдался.

– Да! – чудовищным и глубоким чужим голосом крикнул Каст, разводя руки в стороны и словно предлагая себя в жертву. – О да!

Парменид рассмеялся, и волны плоти забились в мыс. Вокруг начали падать обломки. Эскарион не собиралась здесь умирать. Она еще не собиралась присоединяться к Императору. В ту минуту, когда Каст отдался Хаосу, он дал ей повод для мести.

Она подняла силовой топор над головой, побежала на Каста и ударила его лезвием, окруженным завывающим голубым силовым полем. Каст подставил под удар предплечье, и его рука отвалилась от тела с каскадом искр. Он взглянул на нее не человеческими глазами, а черными туманными жидкими глазами князя демонов, и улыбнулся злобной ухмылкой Парменида. Его кожу покрывали шрамы и ожоги от жара вторжения князя демонов, зубы раскрошились. Тело было достаточно искалечено – но по сравнению с извращением его души это было ничто.

Он не стал даже доставать боевой нож или поднимать оружие. Он просто ударил Эскарион оставшейся рукой в грудь с силой, куда большей, чем у космодесантника. Она отлетела и упала плашмя на скалу.

Сестра схватилась за камень и увидела, как к ней бегут волны плоти. Вытащив из ножен стилет, она не стала бежать навстречу новому заклятому врагу, чтобы умереть славной смертью, а воткнула его в футляр собственного прыжкового ранца. В два удара она отделила блокиратор подачи топлива, и оно полилось на камни.

– Damnatio tuum [3]3
  Будь ты проклят (лат.)


[Закрыть]! – прорычала она сквозь стиснутые зубы. Спустя секунду ее прыжковый ранец включился. Она взлетела в воздух, оставляя за собой огненный след, когда все топливо одновременно загорелось. В ушах у нее стоял свист раскаленного воздуха. Ее окружал жуткий жар, и она почти потеряла сознание. Ранец сплавился в один комок, задняя часть доспеха начала плавиться, а волосы загорелись.

Пока она возносилась ввысь и молилась, чтобы ее испепелило до приземления обратно в пещеру, далеко внизу накатившиеся волны искаженной плоти Парменида поглотили Каста. Во тьме под Саафиром родился новый чемпион Хаоса.

* * *

Во время отступления из пылающих руин города Саафир имперские войска нашли искалеченную сестру Эскарион. Ее товарищи сестры подобрали ее и отвезли в Орден Госпитальеров во дворце Экклезиархии на Терре. В темном величии древнейшей планеты священники и аптекарии пересадили ей на спину новую кожу и снабдили ее новым черным силовым доспехом с белым одеянием из хранилищ Ордена. Они вернули ей волосы, так что ее каштановый хвостик свисал между лопаток, словно никогда не сгорал. Но у нее остались шрамы, маленькие ожоги по линии волос, похожие на сотни укусов.

Когда она пришла в сознание в одной из палат Ордена Очищающей Воды, ей рассказали то, о чем она уже знала. Рассказали, как Ультрадесантников и сестер Эбеновой Чаши выбрали для поддержки Имперской Гвардии при штурме и захвате еретического города Саафир. Как обнаруженные там сектанты уничтожались вихрем болтерных снарядов, пока внезапный прилив мерзости не вылился из-под улиц, неся с собой демонов Чумного Бога: ухмыляющихся одноглазых мразей с мечами из ядовитого черного железа, зверюг размером с танк, убивавших одним прикосновением щупалец, и миллионы мелких заразных существ, безумно хихикавших и облеплявших бронетехнику, залезая даже в сочленения силовых доспехов. Эскарион знала, как отступали десантники и сестры, отдавая каждую пядь земли за несколько капель крови демона, но их наконец вынудили оставить город на произвол судьбы, так как силы Нургла превосходили их в численности и ярости.

Эскарион рассказала и свою историю, повествуя о том, как отделение серафим было вырезано в полете отравленными клинками чумоносцев и роем жирных лиловых мух. Как с Кастом обнаружили, что в бойне выжили только они и отразили атаку прямиком из ада. И наконец, как под ними разверзлись улицы, и они попали в подземную залу с невообразимо мерзкой тварью.