Текст книги "Светская дурь"

Автор книги: Бен Элтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

Квартира Саманты, Ислингтон

– Господи боже мой, должно же быть что-нибудь! Какая-нибудь мелочь, доказательство, что он здесь был, – сказала Лаура, высунувшись из-под кровати Саманты.

– Он и не отрицает, что был здесь, – довольно сварливо заметил Курт со стремянки, с которой обозревал поверхность серванта. – Он признает, что был здесь много раз, работал с Сэмми. Именно поэтому ему все сошло с рук.

– Послушайте! – сказала Саманта. – Он трахал меня в этой квартире много-много раз. Мы живем в мире ДНК Он должен был оставить следы.

– Какие? Сперму на простынях? Сэмми, ты самая аккуратная женщина из всех, кого я знаю, ты через день простыни стираешь.

– Да знаю я, знаю. Именно поэтому я ничего пока не нашла, но мы не искалипо-настоящему, в смысле, нужно все вверх ногами перевернуть… Ну, не знаю, что я надеюсь найти, но мы должны обыскать каждый миллиметр этой квартиры, пока не найдем что-нибудь –записку, презерватив, счет из гостиницы, подписанный этим ублюдком. Что-то,что укажет на его сексуальную связь со мной!

И они принялись за поиски. Саманта проливала слезы над каждой записью в ежедневнике, в которых превозносила свою любовь к Питеру Педжету, но не нашла никаких его записей, кроме нескольких разрозненных парламентских заметок, в которых не было ни нарисованного сердечка, ни вензеля ПП + СС на полях.

– Ну разумеется, он с самого начала намеренно не оставлял следов, – заметил Курт.

Они изучили каждый чек и каждую квитанцию. Они заглядывали под ковры, между половицами и аккуратными стопками безупречно чистых трусиков в ящиках комода Саманты.

– Это он мне купил, – сказала Саманта, держа в руках кружевные трусики и лифчик, первый его подарок. – Но доказать я это не могу. Наверное, я его выкину.

– Лучше отдай мне, – заметила Лаура.

Затем Курт вытащил черный пластиковый пакет из мусорного ведра в кухне.

– Нечего туда заглядывать, – запротестовала Саманта. – Здесь мусор за последние пару дней, а Педжета здесь уже сто лет не было.

– Может быть, ты только недавно выкинула то, что осталось от него… Я не знаю, спичечная этикетка с номером твоего любимого секс-шопа, его трусы, которые ты использовала вместо тряпки… Мы решили обыскать всё.

– Ты прав, все правильно, – ответила Саманта, хотя она начинала терять интерес к этому очевидно безнадежному делу. Затем она вдруг заглянула в пустое мусорное ведро, в это не самое приятное место, обычно закрытое мешком для мусора; в большинстве кухонь это означает, что туда из дырявого пакета вывалилась пара грязных салфеток, плавающих в вонючем морковном соке.

Но в мусорном ведре Саманты ничего подобного не было. Она выбрасывала мешок задолго до того, как он мог лопнуть или начать протекать. Под мусорным пакетом в ведре Саманты никогда не было никаких грязных салфеток. Оно было безупречно.

Но не совсем. На дне Саманта увидела два крошечных комочка. Два смятых клочка бумаги, скрученные в крошечные шарики не больше горошины. Один, бледно-желтый, был чек из кассового аппарата, а другой – белоснежный, кипенно-белый – бланк оплаты из «Свитч».

Комната кабинета министров, Даунинг-стрит, 10

Кабинет министров обсуждал, как лучше распорядиться грядущим золотым дождем, который обязательно принесет легализация наркотиков. Даже если десятки миллиардов фунтов отложить на нужды больниц на тот маловероятный случай, если количество наркоманов сильно возрастет, все равно останутся еще бесчисленные миллиарды фунтов.

– Полиция будет купаться в деньгах, – ухмыльнулся министр внутренних дел. – Нам еще сто лет не придется агитировать их перед выборами. То же касается таможни и акцизного управления.

– Если мы с этого поимеем столько же, сколько с сигарет, – торжествовал министр здравоохранения, – ровно через год у меня будет двадцать новых больниц.

– И новых школ! – добавил министр образования.

– Новое поколение боевых самолетов и достойные ракеты среднего действия, – сказал министр обороны.

– Бюджет на непредвиденные расходы, которого не нужно будет стыдиться, – добавил министр иностранных дел.

– Снижение налогов. Снижение налогов. Снижение налогов! –гремел канцлер казначейства. – Зачем улучшать людям жизнь, если чертовы тори вернутся к власти и станут пожинать плоды.

Именно в этот момент без предупреждения вошел Чарли Ансборо, подошел прямо к премьер-министру и, не говоря ни слова, положил перед ним фотографию.

– Что это, Чарли? – спросил премьер, разозленный столь беспардонным вмешательством.

– Спросите-этого– ублюдка-который-сидит-вон-там, – ответил Ансборо, истекая презрением и указывая пальцем на Питера Педжета.

Премьер передвинул фотографию к Питеру. Питеру хватило одного взгляда, чтобы понять, что это такое. Он сразу узнал крошечную родинку рядом с пупком. Он целовал эту маленькую отметину много раз. На снимке был животик его бывшей любовницы.

Со сверкающим бриллиантом в пупке.

Питер Педжет не мог ответить. Он лишился дара речи.

– Ну? – снова спросил премьер-министр. – И что это такое?

– Я скажу вам, что это такое, – сказал Ансборо. – Это пупок Саманты Спенсер плюс бриллиант, бриллиант, на покупку которого у Паулы Вулбридж из «Ежедневного ублюдка» есть счет с карты «Мастеркард», счет, подписанный ПИТЕРОМ, УБЛЮДКОМ И ЧЕРТОВЫМ ВРУНОМ ПЕДЖЕТОМ!

Никогда еще комната кабинета министров не видела такой ребяческой драмы. Этот величественный государственный зал, тот самый, откуда Невилл Чемберлен объявил о вступлении Британии в войну против нацистской Германии, вдруг наполнился гулом отвращения, когда министры передавали фотографию один другому.

– Вы поклялись, Питер, – сказал премьер-министр дрожащим от ярости голосом, – что вы не состояли в сексуальных отношениях с этой женщиной.

Питер заговорил впервые после того, как Чарли Ансборо вошел в комнату.

– Да, это так, – сказал он охрипшим голосом, пытаясь придать ему твердость.

– Тогда, возможно, вы захотите объяснить нам всем, зачем мужчине, у которого не былосексуальных отношений с женщиной, дарить ей кольцо с бриллиантом для пупка!

Глаза всего Кабинета смотрели на него.

– Я… мне нравилась Саманта, я признаю, что преподнес ей этот случайный подарок… Я думал, что это будет серьга в ухо…

– В одно ухо? – поинтересовался премьер.

К Питеру начали возвращаться силы. Иди до конца. Отрицай всё.

– Непарные серьги сейчас в моде.

– В чеке, – заорал Чарли Ансборо, ударяя кулаком по столу, – написано «кольцо в пупок»! Господи ты боже мой, тупой ты ублюдок, ну почему ты просто не купил ей вибратор, чтобы все было действительноочевидно?

Питер Педжет сделал глубокий вдох. Отрицай. Отрицай. Отрицай.

Они не сломят его. Скажи, что день – это ночь, а ночь – это день, но отрицай всё.

– Я не состоялв сексуальных отношениях с мисс Спенсер, – твердо сказал он, – и тот факт, что я купил ей маленькое и абсолютно невинное украшение, ничего не меняет.

Тюрьма Старнстед

– Меня зовут Джесси, и йа сижу на геройине.

Теперь она выглядела лучше, по-прежнему ребенком, но ее лицо и фигура стали полнее. Цвет вернулся к ее щекам, и, хотя она довольно коротко постригла волосы, густые рыжие всполохи снова сияли в ее черных волосах. Первые пять месяцев тюремного заключения Джесси продолжала постоянно употреблять героин. Его было легко достать, и, к ее удивлению, он был довольно хорошего качества по сравнению с тем, что она получала из рук своих сутенеров. Ей поставляли его через влиятельную посредницу в ее блоке, которой она нравилась. Джесси не была лесбиянкой, но сексуальный бартер, который обеспечивал ее наркотиками в тюрьме, был значительно менее болезненным по сравнению с тем, что ей приходилось совершать раньше, и она уступила с равнодушием абстрагировавшегося человека, чье тело уже давно погрязло в грехе. Джесси делила койку со своей покровительницей, и они вместе употребляли наркотики, пока наконец не решили попытаться избавиться от зависимости. Им было понятно, что, если на момент своего освобождения они останутся наркоманками, по крайней мере, Джесси просто не выживет. Поэтому, пройдя программу метадоновой терапии и заработав зависимость от этого препарата, они организовали свой собственный тюремный филиал общества анонимных наркоманов.

– Сбежав из дома Голди, а это был уже второй за несколько месяцев побег из этой чертовой дыры, йа сформулировала радикально иной план, нежели тот, который у меня был после первой попытки освобожденийа. В первый раз у меня был длинный список. Йа помню, как однажды утром обсуждала йего с чудаком, который пытался украсть у меня пальто. Он был такой странный. Забавно, что йа вообще йего запомнила, но, возможно, дело в том, что он притворялся Томми Хансеном. Навернойе, именно так он пытался примириться со свойей никчемной, поганой жизнью съемного мальчика. Черт, выживать только за счет фантазий, что ты человек.

Одна из девушек в группе заерзала при этих словах. Они ей что-то напомнили, что-то, что она слышала или читала.

– Мой новый план был очень прост. Продать пакет кокайина Голди и рвать в другой город. Вот и все, вот и весь план. Йа думаю, у меня было товара по крайней мере на штуку, но йа решила взять семьсот пятьдесят. Немного побегав, йа просто подошла к первому попавшемуся отстойного вида чуваку и спросила, где можно продать кокайин. Кто тут главный пузатый дилер? Ну, этот парень отсылайет меня дальше по улице, полной крутых с виду ублюдков, и йа подхожу к самому крутому и говорю: «У меня йесть несколько кристаллов кокайина на продажу». Черт побери, этот парень оказался копом. Прикиньте? Мне по жизни в принципе не везет. Йа пыталась продать кокайин копу. Хотя, на самом деле, возможно, это был самый удачный поворот за дол-гойе время, потому что он арестовал меня, ну а как же, ведь продажа кокайина на тыщу фунтов – это преступленийе, так? Вот так йа и оказалась здесь, это мой самый долгий чистый период с того момента, как йа впервыйе попробовала. И йа намерена остаться чистой навсегда.

Дом Педжетов, Далстон

Желтая газета с заголовком, состоящим из одного слова, лежала на кровати. «Попался!» Под ней была большая фотография животика Саманты с бриллиантом и приклеенным на нее счетом с подписью Педжета. Последний раз серьга в пупке привлекла внимание всей нации после помолвки Томми Хансена и красотки Эмили.

Давно сдерживаемая и болезненно подавляемая злость Анджелы Педжет теперь хлестала через край.

– Ты купил ей чертов бриллиант в пупок, ублюдок! Пару раз перепихнулись, вот что ты говорил…

– Это…

– Не лги мне, Питер! Хватит врать!Ты купил ей серьгу! Когда ты мне в последний раз дарил что-нибудь романтическое? Признайся, ты любил эту девчонку, и она любила тебя, а когда ты ее бросил, она решила тебя уничтожить!

– Анджела, все было не так!

Это действительно было не так. Он не любил ее. Он зналэто, и все же… он уже не мог вспомнить, как это было.

– Эта бедная девочка, видимо, доверяла тебе, Питер! Так же как я доверяла тебе.

– Анджела, пожалуйста!

– Питер, я знаютебя, и я знаю, что ты не сделал бы такой подарок безразличному тебе человеку. Это не был безумный одноразовый секс! У вас был самый настоящий роман! Признай это! И вот что я тебе скажу, Питер, я на твоей стороне только по двум причинам: будущее твоего законопроекта, который больше и важнее тебя, и тот факт, что ты втащил в это дело наших дочерей. Но я тебе обещаю, что когда твой законопроект вступит в силу и газеты оставят нас в покое, тогда… тогда я просто не знаю, что я сделаю.

На первом этаже Кэти пыталась не подслушивать. Ей было противно осознавать, как эти ужасные обвинения и инсинуации давили на ее маму. Ей хотелось, чтобы мама была сильнее, чтобы она перестала выглядеть такой убитой, перестала быть такой занудой. Сейчас неподходящее время для сцен, сейчас время четкого мышления и сплоченных рядов. Ее отец под ударом. Ужасным, подло рассчитанным ударом. Мама должна поддерживать отца, а не давить на него.

Кэти определенно намеревалась поддержать его.

Значит, он купил этой девчонке чертово украшение. Ну и что? Он сказал, что романа у них не было, и, по мнению Кэти, этого утверждения достаточно для его семьи, особенно для его жены.

Сьюзи Педжет отодвинула краешек занавески, чтобы посмотреть на собравшихся журналистов. Педжеты пообещали еще одну семейную пресс-конференцию, чтобы объяснить последние шокирующие известия. Что ж, Кэти была готова. Она уже дважды выиграла в баталиях на крыльце, и была полна решимости сделать это снова.

Питер и Анджела Педжет спустились по лестнице в молчании, и семья в последний раз вышла на крыльцо, чтобы встретиться с журналистами.

Как только дверь приоткрылась, раздались вопросы, или, скорее, один вопрос.Так как единственное, что хотела услышать пресса, почему Питер Педжет подарил такую интимную вещь женщине, с которой, по его утверждениям, у него были исключительно профессиональные отношения, закончившиеся, когда девушкастала слишком фамильярной.

– Ну, – слабо начал Питер, содрогаясь от смущения.

– Потому что он старый дурак! – объявила Кэти Педжет, прежде чем ее отец успел продолжить.

Снова все глаза уставились на Кэти.

– Потому что, – продолжила она, – как и многие мужчины среднего возраста, которые слишком много работают и слишком сильно беспокоятся по поводу лысины, он просто унылый старый дурак!

Журналисты были в восторге. Они надеялись, что Кэти Педжет снова будет на коне, и уже в который раз эта яркая и талантливая шестнадцатилетняя девушка не подвела их.

– Эй? Ау! У вас все дома? – продолжила Кэти. – Вы видели фотографии! Саманта Спенсер просто красавица! Господи, ее титьки были почти в каждом печатном издании! И они просто классные.Более того, по ее собственному утверждению, она была влюблена в папу! Как подобная ситуация повлияла бы на некоторых парней, которые стоят здесь прямо сейчас? Вам бы это польстило, я права? Конечно права. Некоторые из вас, возможно, даже попытались бы трахнуть ее. Конечно попытались бы. Но не мой папа.Мой папа любит свою семью, любит свою работу, и он ни за чтоне поставил бы все это под удар.

Кэти обняла отца за плечо, прежде чем продолжить.

– Ну и что же он делает? Видя эту маленькую задорную шалунью? Этот крошечный лучик солнца на работе, ведь он же не знает, что на самом деле она глубоко больная психопатка? Ему это льстит, он немного взволнован, и одним глупым утром, находясь под влиянием типичных для мужчин среднего возраста забот сексуального плана, он покупает ей дерзкий подарок. Он ведь не трогалее, так? Он не хочеттрогать ее… Ну, на самом деле он хочетее потрогать, как и все собравшиеся здесь мужчины, он мечтаетдотронуться до нее, но дело в том, что он этого не делает…Вместо этого он немного флиртует, позволяет ей говорить, что у него галстук унылый и так далее, делится с ней своим «кит-катом» и в какой-то момент, момент безумия, даже дарит ей необычный подарок на день рождения. Да, как старый дурак, каким он и является, он покупает ей абсолютно неподходящий подарок Бриллиант на колечке для пупка, которым, разумеется, она не раз сверкала перед ним много месяцев подряд. Сами подумайте, учитывая, как она засвечивает свои титьки при любой возможности, я бы не удивилась, если бы он купил ей колечко для соска! В конце концов, почему он не может купить ей подарок? От этого он чувствует себя молодым, романтичным, это прикольно, ему нужно немного веселья после того, как день за днем ему приходится пытаться убедить кучу тупоголовых членов парламента, что, находясь среди деревьев, нужно признать, что находишься в лесу! Вот и все.Конец истории. Он не целует ее, не шлепает по заднице, он покупает ей небольшой подарок, и это здорово.

Собравшиеся журналисты улыбались, смеялись. Некоторые даже снова зааплодировали Кэти. Откровенность девушки так освежала.

– Теперь вернемся на несколько месяцев вперед, когда мой отец стал самым храбрым, самым известным политиком страны. Когда эта ненормальная решает уличить его в преступной связи, потому что он попросил ее снизить обороты. Разве он станет в такой момент упоминать об этом подарке? Разве он скажет: «Я ее не трахал, но не отрицаю, что подарил ей серьгу для пупка»? Нет. Он вовсене станет этого делать. Потому что сделай он это, и кто-нибудь типа Паулы-дохлой-коровы-Вулбридж – да, я вижу, что ты пробралась сюда, Паула, в нашсад, – кто-нибудь типа Паулы Вулбридж превратит этот подарок во что-то неприличное, и именноэто она и сделала, потому что, роясь в мусорном ведре Саманты Спенсер, она увидела бланк от «Мастеркард». Ну, поздравляю, Паула. Надеюсь, ты гордишься собой. Не совсем то же, что уотергейтские пленки, да? Но ты ведь и не Боб Вудворд.

Это была еще одна отличная речь, которая снова абсолютно пленила ряды очарованных Кэти журналистов. Прекрасные молодые инженю, не сдающие позиций, встречались все реже. Другие журналисты инстинктивно отодвинулись от Паулы Вулбридж, которая, как обычно, выглядела одинокой, отверженной.

Но тут Паула улыбнулась. Широкой радостной улыбкой.

– Прелестная речь, Кэти, – сказала она. – Значит, твой отец – человек отважный и честный?

– Да, именно так. Хотя сомневаюсь, что ты сможешь оценить эти качества.

– Знаешь, я очень хорошо умею ценить определенные качества, Кэти. Как насчет тебя самой, кстати? Насколько честна ты?

– Я хорошо сплю.

– Правда? Да ты что? Тогда скажи мне, в тот вечер, когда ты ходила смотреть «Миссия невыполнима-3» с отцом. В тот вечер, когда, по утверждениям презренной Саманты Спенсер, твой отец нюхал кокаин в Ислингтоне в компании с ней и ее друзьями, перед тем как провести ночь в ее постели. Что ты на самом деледелала, Кэти?

– Смотрела «Миссия невыполнима-3» с отцом.

– Правда? Да ты что? Представь себе, я проверила время начала показа, и оказалось, что фильм начался в семь сорок пять.

– Похоже на то.

– Тогда, возможно, ты сможешь объяснить мне, как министру наркополитики удалось, просматривая фильм в Далстоне, купить четыре бутылки шампанского «моэт» и шардоне в Ислингтоне именно в то самое время.В магазине, который находится всего в ста метрах от квартиры Саманты Спенсер, той самой квартиры, в которой, как она всегда утверждала, он провел вечер и ночь. – Паула показала второй счет, найденный Самантой на дне мусорного ведра. Точнее, его увеличенную копию. Это был кассовый чек национального Вестминстерского банка «Свитч», причем его адрес и подпись Питера были видны всем.

– Я… я… – Впервые с того времени, как научилась говорить, Кэти Педжет не знала, что ответить.

– Я не могу показать тебе оригинал чека, Кэти, потому что сейчас он находится у полицейских, которым ты и твой отец лгали в ходе расследования дела об употреблении наркотиков класса А.

Это была абсолютная сенсация. Вопросы грянули единым залпом:

– Это правда? Ты лгала? Он заставил тебя сказать неправду?

– О, Питер, – еле слышно пробормотала Анджела Педжет. – Четыребутылки шампанского?

Кэти Педжет была сильная и умная, – очень умная и сообразительная. Но ей было всего шестнадцать, и она верила своему отцу. А теперь… теперь… Камеры крупным планом показали, как она расплакалась.

Анджела Педжет увела семью обратно в дом.

Палата общин

Министр внутренних дел теневого кабинета едва мог сдержать свою радость.

– Госпожа спикер, я уже не один месяц с нарастающей паникой наблюдал, как эта палата превращалась в притон, захваченный психами.

Это довольно резкое определение было встречено смущенным бормотанием, но все присутствующие знали, к чему он клонит.

– Официальное открытие сессии парламента на прошлой неделе напоминало мне самые мрачные времена британской демократии. Как и многие мои коллеги, я в шоке и недоумении наблюдал за тем, как ее величество вынудили встать в один ряд с преступниками, торговцами наркотиками и наркоманами и объявить ересь, которую на самом деле необходимо устранить, как самый невероятный в истории законопроект, самый безумный, безответственный и бесперспективный план по легализации и предоставлению в широкое пользование самых коварных ядов, известных человеку. И где же архитектор этого безумия? Где омерзительный Питер Педжет? Где он сейчас?

Члены правительства продолжали сидеть в гробовой тишине. Всем было известно, где находится Питер Педжет.

– Нет, достопочтенного члена от Северо-Западного Далстона сегодня нет с нами. Министра по наркополитикеее величества сегодня нигде не видно, а почему? Почему? Весь мир знает ответ. Все СМИ на планете говорят только о невероятном позоре, в которое правительство Британии позволило себя втянуть. Ведь правда в том, что министра по наркополитике сейчас допрашивает полиция! Допрашивает в связи с его собственнымслучаем употребления наркотиков! О его связях с известными дилерами и накокаиненными секс-бомбами! Его допрашивают по факту того, что он, министр короны, лгалполиции в ходе расследования потенциально уголовного дела. А самое поразительное и отвратительное заключается в том, что он вынудил лгать свою шестнадцатилетнюю дочь, заставил ее делать ложные записи в ее дневнике, не больше и не меньше!

Голос министра теневого кабинета гремел в зале, и никто из членов парламента не был готов ответить ему. Питер Педжет ужасно всех подвел. Они чувствовали себя полными идиотами. Отвратительный человек и его самодовольная, ужасная дочка ввели их и всю нацию в своего рода коллективное помешательство, безумие, из которого их в один момент вытащила отвага предприимчивой журналистки.

Кто теперь поддержит законопроект Педжета? Теперь, когда его создатель оказался преступником, лгуном и наркоманом? Все дело основывалось на вере людей в то, что Педжет знает, о чем говорит. Теперь же все сходились во мнении, что даже его знаменитый случай с уколом и последующее волшебное выздоровление были подстроены. Педжет предал нацию.

Наконец поднялся для речи премьер-министр:

– Отвечая моему достопочтенному собрату, министру теневого кабинета, скажу: мы, несомненно, должны подождать результатов расследования полиции, но в свете того, что уже известно, Питер Педжет определенно не подходит на должность министра короны или члена этой палаты. Поэтому с данного момента я освобождаю его от полномочий в кабинете министров.

– А как же его мерзкие теории! – закричал министр теневого кабинета.

Премьер читал утренние сводки, он видел отчеты о настроениях звонивших на радио и в утренние чат-шоу. Он знал, что общественность рассматривает Педжета и его законопроект как единое целое. Они очень быстро начали презирать первого и соответственно отрицали второе. Он склонился перед неизбежностью.

– Я бы также хотел сообщить членам этой палаты, что на данный момент законопроект, над которым работал Питер Педжет, снимается с повестки дня нашей законодательной программы и будет отправлен на доработку.