Текст книги "Заговор Катилины"

Автор книги: Бен Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Чтоб вновь они не изменили Риму.

     Катон :

Марк Туллий, мне сдается, Красс и Цезарь

Неискренни.

     Цицерон :

Все это стало б ясно,

Посмей мы их подвергнуть испытанью.

     Катон :

А разве есть на свете что-нибудь,

Чего сенат, не смеет?

     Цицерон :

Только то,

Что связано с опасностью бесцельной.

Не стоит разом многих змей дразнить.

Красс с Цезарем, быть может, и виновны,

Но чересчур сильны. Сражаясь с гидрой,

Должны рубить мы головы ей так,

Чтобы на месте старой двадцать новых

Не выросло.

     Катон :

Согласен я с тобой.

     Цицерон :

Следить за ними будут, но покуда

Они открыто к бунту не примкнули,

Не тронут их. Врагов я не намерен

Себе и государству создавать.

     (Уходят.)

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

     (Комната в доме Катилины. Входят Катилина, Лентул, Цетег, Курий, Габиний, Лонгин и Статилий.)

     Катилина :

Мы просчитались. Этот хитрый кот

Поймал нас, как мышей.

     Цетег :

Эх, если б только

Ты дал мне волю, он бы не в сенате

Мяукал, а в своем горящем доме.

Ему бы я спалил усы!

     Катилина :

Пути

Назад нам нет, и медлить мы не можем.

Друзья, вы – римляне. Сберитесь с духом,

Как накануне ночью. Приготовьтесь

Осуществить наш план и не страшитесь

Ни риска, ни шпионов, ни трудов.

Отправлюсь к войску я, а вы здесь, в Риме,

Подыскивайте и вербуйте тайно

Союзников среди пригодных к бою

Людей всех состояний и сословий.

Я ж иль погибну, иль вручу вам власть.

Я скоро водружу на стенах Рима

Мои орлы. А вы держитесь твердо,

На консула натравливайте чернь

И, чтобы скрыть намерения наши,

Пустите слух, что изгнан я безвинно,

Что должен был в Массилию[103]103
  103 Массилия – греческая колония на юге Галлии (ныне Марсель), издавна находившаяся в союзе с Римом и под его покровительством.


[Закрыть] уехать,

Что время правоту мою докажет,

Что не способен я поднять мятеж

И что важней мне мир в стране упрочить,

Чем оправдаться иль себя прославить.

Прощайте же, Лентул, Лонгин, и Курий,

И все друзья, и ты, мой добрый гений,

Цетег отважный. В день свиданья мы

Свободе жертву принесем.

     Цетег :

И мести.

     Лентул :

Фортуну зреньем наделите, Парки[104]104
  104 Парки – богини судьбы.


[Закрыть],

Чтоб видела она, кого ведет,

И никогда его не покидала.

     Курий :

Ему ее поддержка не нужна:

Кто смел, тот сам своей судьбы хозяин.

     Лонгин :

Пускай с собой и нашу долю счастья

Он унесет.

     Габиний и Статилий (одновременно) :

И пусть оно его

Оберегает.

     Катилина :

Я всем сердцем с вами.

     (Уходит.)

     Лентул :

Друзья мои, теперь за нами слово.

Через Умбрена я вступил в сношенья

С посланцами аллоброгов, чье племя

Вконец разорено ростовщиками

И у сената римского управы

На них не раз искало, но напрасно.

Мне думается, что таких людей

Как по причине их нужды и бедствий,

Так в силу их воинственного нрава,

Стремленья к переменам и давнишней,

Закоренелой ненависти к Риму

Нетрудно будет в заговор вовлечь.

Важна для нас военная их помощь:

Они вблизи Италии живут

И край их изобилует конями,

Которых нам так сильно не хватает.

С послами я условился о встрече.

Они придут к Семпронии домой,

И я вас всех прошу туда явиться,

Чтоб укрепил ваш вид решимость их:

Кто смел, тот смелость будит и в других.

     Габиний :

Приду.

     Статилий :

И я.

     Курий :

Я тоже.

     Цетег :

Ну, а мне

Позвольте чем-нибудь другим заняться:

Я не люблю всех этих совещаний.

Зато велите вырезать сенат

И я вам всех сенаторов прикончу

На первом заседанье.

     Лентул :

Милый Кай,

Ты мог бы нам присутствием своим

Помочь.

     Цетег :

Нет, нет, я только все испорчу.

     (Уходят.)

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

     (Комната в доме Цицерона. Входят Цицерон и Санга.)

     Цицерон :

Рим за твои заботы, Фабий Санга,

Тебе воздаст. Аллоброги же эти,

Что вняли предложениям злодеев,

Должно быть, сами вряд ли лучше их.

     Санга :

Они, достойный консул, как послы

Жестоко угнетенного народа,

К тому же потерявшие надежду

На то, что наш сенат поможет им,

Готовы были выслушать любого,

Кто на свободу им хоть намекнет.

Но, поразмыслив и со мною встретясь,

Они увидели, что заблуждались,

И покориться Риму вновь хотят.

     Цицерон :

Ты говоришь, Умбрен их свел с Лентулом?

Кто он такой?

     Санга :

Старинный их знакомец,

Давно торговлю с Галлией ведущий.

     Цицерон :

Привел ли ты послов с собою?

     Санга :

Да.

     Цицерон :

Впусти их. Если эти люди честны,

Безмерна их заслуга перед Римом.

     (Санга уходит.)

Вот он счастливый долгожданный случай

Измену обличить и доказать!

Хвала богам!

     (Санга возвращается с послами аллоброгов.)

Почтенные послы,

Союзники испытанные римлян,

Привет! Мне сообщил Квинт Фабий Санга,

Патрон народа вашего, что вас

Лентул на днях склонял через Умбрена

Примкнуть – прошу, садитесь – к мятежу,

Который он с друзьями затевает.

Не допускаю я, чтоб те, кому

Есть что терять и кто в союзе с Римом,

Его врагами беспричинно стали,

Связав себя и свой народ с такими

Отпетыми людьми, как Катилина,

Отчаяньем толкаемый на бунт.

Не безрассудно ль выстроенный дом

Менять на призрачный воздушный замок

И жизнью рисковать посула ради?

Друзья, разжечь в два раза проще смуту,

Чем жертвами ее самим не пасть,

Начать войну легко, закончить трудно.

Сенат уж приказал, чтоб двинул войско

Мой сотоварищ против Катилины,

Который вместе с Менлием объявлен

Врагом отчизны. Часть их сил разбита

Метеллом Целером[105]105
  105 Часть их сил разбита Метеллом Целером. – Бен Джонсон неточен: претор Квинт Метелл Целер, отправленный по приказу сената с войском в Пицен, арестовал некоторых эмиссаров Катилины, направленных им в провинции, но в бой со сторонниками Катилины не вступал.


[Закрыть]. Возвещены

Прощенье – всем, кто лагерь их покинет,

Награда – всем, включая и рабов,

Кто донесет об их передвиженьях.

Здесь в городе я с помощью трибунов

И преторов расставил стражу так,

Что никому нельзя ступить и шагу,

Чтоб я об этом тотчас не узнал.

Поверьте мне, сенат с народом вместе

В величии своем накажут строго

И тех, кто поднял руку на отчизну,

И тех, кто умышляет на нее.

Итак, почтенные послы, все взвесив,

Решайте сами, с кем вам по пути.

Вы просите, чтобы сенат исправил

Вам причиненную несправедливость.

Я обещаю вам не только это

Все милости и выгоды, какими

Рим может отплатить за ту услугу,

Которую, моим советам вняв,

Аллоброги ему бы оказали.

     Первый посол :

Достойный консул, верь нам: мы – с тобой,

И хоть нас подбивали на злодейство,

Злодеями от этого не станем.

Нет, не настолько мы разорены

И не настолько разумом ослабли,

Чтоб предпочесть бредовые мечты

Исконной дружбе с Римом и сенатом.

     Цицерон :

Разумное и честное решенье!

Я об одном прошу вас... Где назначил

Лентул свиданье с вами?

     Первый посол :

В доме Брута.

     Цицерон :

Не может быть! Ведь Деций Брут не в Риме.

     Санга :

Но здесь Семпрония, его жена.

     Цицерон :

Ты прав. Она – один из главарей.

Итак, не уклоняйтесь от свиданья

И постарайтесь все, что вам предложат,

Как можно одобрительней принять.

На похвалы и клятвы не скупитесь,

Республику браните и сенат

И обязуйтесь помогать восставшим

Советом и оружьем. Я ведь вас

Предупредил о том, чего им надо.

Внушите им одно – что говорили

Вы с консулом уже о вашем деле,

Что предписал, ввиду волнений в Риме,

Он вам покинуть город дотемна

И что приказ вам выполнить придется,

Дабы на подозренье не попасть.

Затем, чтоб подтвердить те обещанья,

Которые передадите устно

Вы вашему сенату и народу,

Пускай смутьяны письма вам вручат,

Поскольку без последних головою

Вы якобы не смеете рискнуть.

Их получив, немедля уходите

И сообщите мне, какой дорогой

Покинете вы Рим, а я велю

Вас задержать и письма конфискую,

Так, чтоб никто ни в чем вас не винил,

Когда обличена измена будет.

Вот что вы сделаете.

     Первый посол :

Непременно.

Не терпится нам выполнить наказ,

И слов не станем тратить мы.

     Цицерон :

Идите

И осчастливьте Рим и свой народ.

Мне через Сангу вести шлите.

     Первый посол :

Понял.

     (Уходят.)

СЦЕНА ПЯТАЯ

     (Комната в доме Брута. Входят Семпрония и Лентул.)

     Семпрония :

Когда ж придут послы? Я ждать устала.

Скажи, у них ученый вид?

     Лентул :

О нет.

     Семпрония :

А греческим они владеют?

     Лентул :

Что ты!

     Семпрония :

Ну, раз они не больше чем вельможи,

Не стоит мне их ожидать.

     Лентул :

Нет, стоит.

Изумлена ты будешь, госпожа,

Их сдержанностью, мужественной речью

И строгою осанкой.

     Семпрония :

Удивляюсь,

Зачем республики и государи

Боятся женщин назначать послами,

Хоть мы могли б служить им, как мужчины,

В том ремесле, какому дал названье

Почетного шпионства Фукидид[106]106
  106 Фукидид (460-400 до н. а.) – древнегреческий историк. В своей «Истории Пелопонесской войны» он приводит ряд примеров того, как послы выполняли функции разведчиков, хотя нигде не определяет посольскую службу так, как это приписывает ему Бен Джонсон


[Закрыть]!

     (Входит Цетег.)

Пришли они?

     Цетег :

А я откуда знаю?..

Я что тебе – доносчик или сводник?

     Лентул :

Кай, успокойся. Дело ведь не в этом.

     Цетег :

Тогда зачем же путать баб в него?

     Семпрония :

Меж женщин есть не меньше заговорщиц,

Чем меж мужчин изменников, мой милый.

     Цетег :

Была бы ты права, будь я твой муж

И если б речь шла только о постели.

Но если я себя в иных делах

Дам паутиной клятв твоих опутать,

Я соглашусь в ней умереть, как муха,

Чтоб мной ты угостилась, паучиха.

     Лентул :

Ты чересчур суров, Цетег.

     Цетег :

А ты

Учтив не в меру. Я предпочитаю

Стать жалким изуродованным трупом,

Как дикий Ипполит[107]107
  107 Ипполит (миф.) – сын афинского царя Тесея, чуждавшийся женщин и проводивший все время на охоте. Оклеветанный влюбленной в него мачехой, которую он отверг, Ипполит был проклят отцом, который попросил морского бога Посейдона покарать юношу. Когда Ипполит на колеснице мчался по берегу моря, Посейдон послал из моря чудовище. Кони испугались и понесли. Ипполит упал с колесницы, запутался в вожжах и погиб.


[Закрыть], чем полагаться

На женщин больше, чем на вольный ветер.

     Семпрония :

Нет, женщины, как вы, мужчины, тайну,

Коль есть она у вас, хранить умеют,

И слово их не менее весомо,

Чем ваше.

     Цетег :

Где уж, Калипсо[108]108
  108 Калипсо (миф.) – нимфа, державшая семь лет в плену Одиссея на своей острове Огигии; в переносном смысле – красивая и красноречивая женщина.


[Закрыть] моя,

В словах и в весе мне с тобой тягаться!

Входит Лонгин.

     Лонгин :

Послы пришли.

     Цетег :

Благодарю, Меркурий[109]109
  109 Меркурий (миф.) – вестник богов, глашатай Юпитера; в переносном смысле – гонец, вестник.


[Закрыть],

Ты выручил меня.

     (Входят Вольтурций, Статилий, Габиний и послы аллоброгов.)

     Лентул :

Ну что, Вольтурций?

     Вольтурций :

Они желают говорить с тобой

Наедине.

     Лентул :

О, все идет, как было

Предсказано Сивиллой!

     Габиний :

Да, как будто.

     (Лентул отводит послов в сторону.)

     Семпрония :

Ну, а со мной им говорить угодно?

     Габиний :

Нет, но принять участие в беседе

Ты можешь. Я им рассказал, кто ты.

     Семпрония :

Не нравится мне, что меня обходят.

     Цетег :

Чем будут нам аллоброги полезны?

Они ведь не похожи на людей,

Вселенную способных ввергнуть в ужас.

Любой из наших тысячи их стоит.

А нам нужны союзники, чей взгляд

Разлил бы бледный страх по лику неба,

Юпитера заставив задрожать

И молнию метнуть в них лишь затем,

Чтобы увидеть их неуязвимость

Иль если, сражены перуном все же,

Они повиснут, словно Капаней[110]110
  110 Капаней (миф.) – один из семи греческих героев, участников похода против города Фивы. Во время штурма похвастался, что его не остановит сам Кронид. За это верховный бог поразил Капанея молнией, когда тот уже взобрался на городскую стену.


[Закрыть],

На стенах высочайших вражьих башен,

Второю молнией их сбросить вниз.

Лентул, ты слишком долго говоришь.

За это время можно было б солнце,

Луну и звезды погасить, чтоб мир

Лишь мы огнем пожара озаряли.

     Лентул :

Вы слышали, каков смельчак? Такими

Людьми род человеческий и крепок.

Такие миром движут.

     Семпрония :

Как ни грубо

Он говорил со мною, признаю,

Что духом он – прямой и неподдельный

Потомок Марса.

     Первый посол :

Нет, он истый Марс.

За честь я счел бы с ним побыть подольше.

     Лентул :

Я вижу, вы спешите, чтобы консул

Не заподозрил вас. Хвалю за это.

Вы требовали писем – вот они.

Идемте. Мы печатями и клятвой

Скрепим их. Вы получите письмо

И к Катилине, чтобы он при встрече

Со всем доверием отнесся к вам.

Наш друг Вольтурций вас к нему проводит,

А вы скажите нашему вождю,

Что в Риме все готово, что уже

Речь Бестием написана, с которой

Он как трибун к народу обратится

И ловко за последствия войны

Ответственность на Цицерона свалит,

Что, как и вы, мы ждем его прихода,

Который всем свободу принесет.

     (Уходят.)

СЦЕНА ШЕСТАЯ

     (Комната в доме Цицерона. Входят Цицерон, Флакк и Помтиний.)

     Цицерон :

Я за исход войны не опасаюсь

Ведь наше дело право, и к тому же

Оно в руках надежных. Мой товарищ

Серьезно болен – у него подагра.

Он в бой войска вести не может сам

И сдал Петрею, своему легату,

Над ними власть. Тот опытней его,

Поскольку вот уж скоро тридцать лет,

Как в должностях трибуна[111]111
  111 Трибун – имеется в виду так наз. военный трибун, – начальник легиона.


[Закрыть] иль префекта[112]112
  112 Префект – в эпоху Цицерона начальник конного отряда.


[Закрыть],

Легата[113]113
  113 Легат – помощник главнокомандующего.


[Закрыть] или претора отчизне

Так ревностно и так примерно служит,

Что знает всех солдат по именам.

     Флакк :

С ним смело в бой они пойдут.

     Помтиний :

А он

Им не уступит в смелости.

     Цицерон :

Противник

У них такой, с каким быть нужно смелым:

Отчаянье ему дает отвагу.

Но верю я в уменье и в удачу

Петрея. Он – достойный сын отчизны.

А в Галлию смутьянам легионы

Метелла Целера отрежут путь.

     (Входит Фабий Санга.)

Что слышно, Фабий?

     Санга :

Двинулись послы.

Скорее стражу шли на мост Мульвийский[114]114
  114 Мульвийский мост – мост через Тибр в двух милях к. северу от Рима. Через него шла дорога в Этрурию.


[Закрыть],

К которому направились они.

     Цицерон :

Флакк и Помтиний, вы туда ведите

Своих людей. Схватите все посольство,

Чтобы никто не ускользнул. Сдадутся

Послы беспрекословно. Если ж нет,

Я вам пришлю подмогу.

     (Флакк и Помтиний уходят.)

А покуда

К Статилию, Цепарию, Лентулу,

Цетегу и Габинию и прочим

Я разошлю гонцов и прикажу

Их всех позвать ко мне поодиночке.

Они не возымеют подозрений

Не любит думать о расплате мот

И явятся, а я их арестую.

     Санга :

Как поступить с Семпронией ты хочешь?

     Цицерон :

Не станет тратить гордый Рим свой гнев

Ни на умалишенных, ни на женщин...

Не знаю, что во мне сильнее – радость

По случаю раскрытия измены

Иль скорбь при мысли о вражде, которой

Так много знатных и больших людей

Отплатят мне за это. Будь что будет.

Я выполню свой долг и никогда

Не поступлюсь тобою, добродетель.

Пусть навлеку я на себя беду,

Но с совестью на сделку не пойду.

     (Уходят.)

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

     (Мульвийский мост. Входят Флакк и Помтиний со стражей; им навстречу Вольтурций с посольством аллоброгов)

     Флакк :

Стой! Кто такие вы?

     Первый посол :

Друзья сената,

Послы аллоброгов.

     Помтиний :

Коль так, сдавайтесь.

От имени сената и народа

Мы, преторы, берем под стражу вас

По обвинению в измене Риму.

     Вольтурций :

Друзья, умрем, но не сдадимся.

     Флакк :

Что?

Кто этот дерзкий? Взять их всех!

     Первый посол :

Сдаемся.

     Помтиний :

Кто там противится? Убить его.

     Вольтурций :

Постойте, я сдаюсь, но на условье...

     Флакк :

С изменниками – никаких условий!

Убить его!

     Вольтурций :

Меня зовут Вольтурций.

Помтиния я знаю.

     Помтиний :

Но тебя

Он не желает знать, раз ты изменник.

     Вольтурций :

Я сдамся, если жизнь мне сохранят.

     Помтиний :

Не обещаем, если ты виновен.

     Вольтурций :

По крайней мере, сделайте, что можно.

Я менее преступен, чем другие,

Чьи имена я назову властям,

Коль пощадят меня.

     Помтиний :

Одно мы можем

Сдать консулу тебя. Схватить его.

Хвала бессмертным – Рим спасен! Идемте.

     Уходят.

     (Появляется хор.)

     Хор :

Ужели слух наш раньше зренья

Как в час ночной,

Нам скажет, кто несет спасенье

Стране родной,

И солнце правды перед нами

Рассеет мрак,

И сможем мы увидеть сами,

Кто друг, кто враг?

Как странен человек! Не знает

Он ничего,

Но все, что ново, нагоняет

Страх на него.

Тех мы возносим, этих губим,

Хоть нам самим

И непонятно, что мы любим,

Чего бежим.

Со злом бороться колебанья

Нам не дают,

И вечно сводит опозданье

На нет наш труд.

Сколь многое нам ясно ныне,

Хоть в день, когда

Пришлось покинуть Катилине

Рим навсегда,

Мы полагали возмущенно,

Что честен он,

Что поступает беззаконно

С ним Цицерон.

Теперь, когда он бунт затеял,

Клянем опять

Мы консула, зачем злодею

Он дал бежать.

Мы судим обо всем предвзято,

И наш язык

Во всех несчастьях магистрата

Винить привык.

Затем ли ставим у кормила

Мы рулевых,

Чтоб легкомысленно чернила

Команда их

И объясняла лишь расчетом

Поступки тех,

Кто посвятил себя заботам

О благе всех?

Пора народу научиться

Заслуги чтить

И вечно помнить, а не тщиться

Их умалить.

Не то он поздно или рано

Придет к тому,

Что станет горд бичом тирана

И рад ярму.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

     (Этрурия. Местность близ Фезул. Входит Петрей с войском.)

     Петрей :

О воины, я счастлив, что сегодня

Веду вас в битву, ибо по болезни

Мне сдал начальство наш достойный консул.

Как я горжусь тем делом, за какое

Иду сражаться! Нынче мы должны

Не укрепить, расширить и раздвинуть

Пределы власти Рима и сената,

Но оградить все то, что наши деды

Ценой упорства, крови и труда

В течение веков для нас стяжали.

Сегодня войско римского народа

Выходит в поле не добычи ради,

Не для защиты государств союзных,

Но для того, чтоб отстоять в бою

Республику, богов бессмертных храмы,

Алтарь домашний и очаг семейный,

Жизнь сердцу дорогих детей и жен,

Могилы предков, вольность и законность,

Короче, чтоб отечество спасти

От тех, кто запятнал себя злодейством,

Развратом, безрассудством, мотовством.

Во-первых, это ветераны Суллы,

Кому близ Фезул земли роздал он.

Они, разбогатев в годину смуты,

Давно все, что имели, расточили

И потому теперь от Катилины

Ждут новых конфискаций и проскрипций.

Считается, что эти люди смелы,

Но страх они вам не должны внушать:

Былая доблесть в них давно угасла,

А если и жива, они сравниться

Ни духом, ни числом не могут с вами.

Затем идут все те, кто не на граждан,

А на зверей разнузданных похож;

Кто, промотав свое, чужого алчет;

Кто от вина размяк, от яств распух,

Ослаб от еженощного распутства;

Кто Катилину в Риме окружал;

Кто с ним не захотел и здесь расстаться;

Кто – в том ручаюсь – молодость свою

Не закалял в трудах военной службы,

Оружием владеть не обучался,

Верхом не ездил и в палатках не жил;

Кто сведущ лишь в разврате, танцах, пенье,

Азартных играх, пьянстве и еде;

Кто на словах опасней, чем на деле.

И, наконец, там собрались подонки

Мошенники, наемные убийцы,

Прелюбодеи, воры, шулера,

Короче, грязь, которую туда

Клоаки всей Италии извергли,

Чтоб этих закоснелых негодяев

Одним ударом покарали мы.

Ужель перед лицом таких врагов

Не схватимся мы гневно за оружье

И эту нечисть не сотрем во прах,

Чтоб кровь злодеев испарилась в воздух

И выпала затем росой в пустынях,

Где бродят лишь чудовища, которых

Рождает солнцем разогретый ил[115]115
  115...чудовища, которых рождает солнцем разогретый ил. – Во времена Бена Джонсона существовало поверье, что крупные пресмыкающиеся южных стран рождаются из ила под воздействием солнца.


[Закрыть]?

Когда же день победа увенчает,

Любой из нас, кому придется пасть

(Затем что между нами есть, счастливцы,

Чей жребий – жизнь за родину отдать

И чьих имен потомство не забудет),

В обители блаженных вознесется,

Чтобы взирать оттуда, как в аду

Мятежники, тенями став, томятся

И бродит бледный призрак Катилины.

Я все сказал. Пускай орлы взметнутся.

Смелей вперед! Бессмертные за Рим!

     Все :

За нас отец наш Марс и сам Юпитер!

     (Уходят.)

СЦЕНА ВТОРАЯ

     (Рим. Улица около храма Согласия. Входят Цезарь и Красс.)

     Цезарь :

Со времени отъезда Катилины

Лентул меня тревожит.

     Красс :

На обоих

Давно рукой махнул я.

     Цезарь :

Для чего

Вручить ты хочешь консулу их письма,

В которых шлют они тебе совет

Покинуть спешно Рим?

     Красс :

А вдруг сам консул

Велел подбросить мне посланья эти?

Я должен все возможности предвидеть,

Чтоб оградить себя.

     Цезарь :

Такая мера

Мне кажется не лишней. Я и сам

Ему донес о некоторых тайнах

Из тех, какие без меня он знал.

     Красс :

Чтоб вихрь, корабль республики кренящий;

С ног нас не сбил, найти опору нужно.

Примкнем к тому, кто верх берет.

     Цезарь :

И будем

Служить ему усердней, чем Катон.

Но все ж я попытаюсь хоть для вида

Вступиться за бунтовщиков.

     Красс :

Напрасно.

Зачем спасать того, кто побежден?

     (Уходят.)

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

     (Комната в доме Цицерона. Входят Цицерон, Квинт Цицерон и Катон.)

     Цицерон :

Брат Квинт, я никогда не соглашусь

В угоду чьей-то личной неприязни

На жизнь согражданина покуситься.

Коль мне докажут, что преступен Цезарь,

Его предам суду я, – но не раньше.

Пусть помнят Квинт Катул и Кай Пизон[116]116
  116 Пусть помнят Квинт Катул и Кай Пизон... – Катул и Кай Пизон питали к Цезарю вражду по личным мотивам: первый – потому, что должность верховного жреца, которой он домогался, досталась Цезарю; второй – потому, что Цезарь обвинил его в незаконном предании казни одного из жителей транспаданской Галлии (Северной Италии), где Кай Пизон был наместником.


[Закрыть],

Что консул обвинять не станет ложно

Людей за то, что им они враги.

     Квинт Цицерон :

Не ложно, а ссылаясь на признанья,

Которые аллоброги, а также

Вольтурций могут сделать.

     Цицерон :

Нет, не стану

Я домогаться этого и если

Узнаю, что другие домогались,

То и тебя не пощажу, мой брат.

     Катон :

Мой добрый Марк, ты так велик душой,

Как если бы с богами вместе вырос!

     Цицерон :

Вели схватить Лентула и всех прочих,

Хоть горько мне отдать такой приказ.

     (Уходят.)

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

     (Храм Согласия. Входят ликторы, Цицерон, держащий в руках письма, Катон, Квинт Цицерон, Цезарь, Красс, Силан и сенаторы.)

     Цицерон :

Пусть с Римом и сенатом неизменно

Пребудет счастье! Вас, отцы, прошу я

Вскрыть эти письма и самим решить,

Имел ли право я поднять тревогу

И не должны ль за рвение мое

Меня вы порицать.

     (Входят преторы Помтиний и Флакк.)

А где оружье,

Что в доме у Цетега вы изъяли?

     Преторы (одновременно) :

Лежит за дверью храма.

     Цицерон :

Приготовьтесь

Внести его, как только вам прикажут

Вольтурция ввести, и не давайте

Задержанным друг с другом говорить.

     (Преторы уходят.)

Что вы прочли, отцы? Достойно ль это

Хотя б вниманья, если уж не страха?

     Цезарь :

Я в ужасе!

     Красс :

Я потрясен!

     Катон :

Читайте.

     Силан :

Как носит этих извергов земля!

     Цицерон :

Хотя невероятность их злодейств

Сомненья часто в вас, отцы, вселяла,

Я с той поры как Катилину выгнал

(Не страшно больше мне, что это слово

Кого-нибудь обидеть может, ибо

В ответе я за вещи пострашней

За то, что он живым ушел из Рима,

А те, кто должен был, как мне казалось,

С ним вместе удалиться, не ушли),

Все дни и ночи тратить стал на то,

Чтоб разгадать намеренья безумцев

И чтобы – раз вы мне не доверяли

Дать случай у возможность вам увидеть

Воочью доказательства измены

И этим вас заставить защищаться.

Так и случилось. Вот печати их,

Вот почерк. Все они под стражу взяты.

Хвала богам бессмертным! Эй, ввести

Аллоброгов с Вольтурцием сюда.

     (Возвращаются преторы, вводя Вольтурция и аллоброгских послов.)

Вот те, кому они вручили письма.

     Вольтурций :

Отцы, клянусь, я ничего не знаю.

Я ехал в Галлию... Я сожалею...

     Цицерон :

Вольтурций, не дрожи. Во всем сознайся,

И – слово консула даю – ты будешь

Прощен сенатом.

     Вольтурций :

Да, я знаю все,

Но в заговор был втянут лишь недавно.

     Цезарь :

Не бойся ничего и говори.

Ведь консул и сенат тебе сказали,

Что будешь ты помилован.

     Вольтурций (запинаясь от страха) :

Я послан

Был с письмами Лентулом к Катилине,

И на словах мне передать велели,

Чтоб он ничьей – будь то рабы иль слуги

Подмогой не гнушался, чтоб войска

Вел поскорей на Рим, где все готово,

И все пути из города закрыл

Тем, кто спасаться будет от пожара.

Все это и аллоброги слыхали.

      Первый посол :

Отцы, он не солгал. Нам дали письма

И поклялись, что вольность нам вернут,

Коль мы снабдим мятежников конями.

     (Стража вносит оружие.)

     Цицерон :

Вот вам, отцы, другое подтвержденье

Оружие Цетега.

     Красс :

Неужели

Все это он один хранил?

     Цицерон :

Здесь нет

И сотой доли найденного нами.

Ввести злодея. Осмотрев оружье,

Теперь на оружейника посмотрим.

     (Стража вводит Цетега.)

Ну, милый мой храбрец, с какою целью

Всем этим ты запасся?

     Цетег :

Если б ты

В дни Суллы задал мне вопрос подобный,

Я бы ответил: чтобы резать глотки.

Сейчас скажу не так: чтоб развлекаться.

Приятно мне взглянуть на добрый меч,

Рукой клинок отточенный потрогать,

Шлем или панцирь на чурбан надеть

И проломить их сталь одним ударом.

     Цицерон :

Узнал ты эти письма? Вот на чем

Ты голову сломил. Чей это почерк?

     (Цетег выхватывает письма у Цицерона и рвет их.)

Схватить его и письма отобрать!

Изменник разум потерял от страха.

     Цетег :

Не помню я ни как, ни что писал.

Дурак Лентул продиктовал мне что-то,

Под чем я, как дурак, поставил подпись.

     Цицерон :

Пускай войдут Статилий и Лентул

И опознают почерк.

     (Стража вводит Статилия и Публия Лентула.)

Дать им письма.

     Статилий :

Я сознаюсь во всем.

     Цицерон :

Скажи нам, Публий,

Чья на письме печать стоит?

     Лентул :

Моя.

     Цицерон :

А кто изображен на ней?

     Лентул :

Мой дед.

     Цицерон :

Он был достойным, честным человеком,

Любил сограждан и служил отчизне.

Зачем же внука он, немой свидетель,

Не отвратил от мыслей, гнусных, как...

     Лентул :

Как что, речистый Цицерон?

     Цицерон :

Как ты,

Затем что в мире нет гнуснее твари.

Взгляни сюда.

     (Указывает на аллоброгских послов.)

Ужели эти лица

Твоей вины, наглец, не подтверждают?

     Лентул :

Кто эти люди? Я не знаю их.

     Первый посол :

Нет, Публий, знаешь. Мы с тобой встречались

У Брута в доме.

     Вольтурций :

Под вечер вчера.

     Лентул :

Вот новости! Да кто вас звал туда?

     Первый посол :

Ты сам. Нам дали при свиданье письма

Статилий, ты, Цетег, Габиний Цимбр

И прочие за вычетом Лонгина,

Который отказался написать,

Затем что собирался вслед за нами

В страну аллоброгов явиться лично

И получить обещанных коней.

     Цицерон :

Он, как мне доложили, к Катилине

Успел бежать.

     Лентул :

Предатели! Шпионы!

     Первый посол :

Мы слышали о том, что власть над Римом,

Согласно предсказанию Сивиллы,

Ты, третий из Корнелиев, захватишь

Теперь, когда пошел двадцатый год

С тех пор, как загорелся Капитолий.

Потом ты стал расхваливать Цетега

И хвастаться решительностью вашей.

     Цетег :

Вот каковы, Лентул, наш вождь верховный,

Послы, которых ты превозносил!

     Катон :

Цетег, умолкни! Ты не в меру дерзок.

     Первый посол :

Габинием при нас упоминались

Автроний, Сервий Сулла, Варгунтей

И многие другие.

     Вольтурций :

К Катилине

Ты дал мне и письмо, и порученье,

Которое сенату слово в слово

Я изложил, надеясь на пощаду.

Я не своею волей к вам примкнул.

Меня заставил Цимбр.

     Цицерон :

Молчи, Вольтурций!

Лентул, что ты на это все ответишь?

Сознаешься иль нет? Что ж ты умолк?

Или улики так неоспоримы,

Что, несмотря на все твое бесстыдство,

Дар речи ты от страха потерял?

Убрать его. – Остался лишь Габиний,

Всех преступлений мастер.

     (Стража вводит Габиния Цимбра.)

Покажите

Ему письмо. Ты знаешь эту руку?

     Габиний :

Не знаю.

     Цицерон :

Нет?

     Габиний :

И не желаю знать.

     Катон :

Тебе письмо бы надо в глотку вбить!

Будь консул я, ты б у меня, бесстыдник,

Сожрал бы то, что изблевать посмел.

     Габиний :

А где ж законность?

     Катон :

Что? Взывать к закону

Дерзаешь ты, поправший все законы

Природы, Рима, совести и веры?

     Габиний :

Да, я дерзаю.

     Катон :

Нет, преступный Цимбр,

К благим установлениям злодею

Взывать не подобает.

     Габиний :

А Катону

Не подобает нарушать закон.

     Красс :

Убрать его. Хоть он и не сознался,

Доказано злодейство.

     Габиний :

Подождите.

Я сознаюсь во всем. Шпионы ваши

Не лгали вам.

     Цетег :

Вознаградите их

За то, что вы избавлены от страха,

И позаботьтесь, чтобы не пришлось

Им гнить на смрадном кладбище для бедных,

Чего вы сами чудом избежали,

Иль нищенствовать на мостах[117]117
  117...нищенствовать на мостах... – Мосты через Тибр были излюбленным местом стоянки римских нищих.


[Закрыть], чьи арки

Усердье их от гибели спасло.

     Цицерон :

Отцы, смотрите, что это за люди!

Они уличены в таком злодействе

Такою тучею улик – и все же

Упорны, дерзки, наглы, как и раньше.

А что б они творили, победив!

Я думал, изгоняя Катилину,

Что больше не опасны государству

И консулу Лонгин, оплывший жиром,

Лентяй Лентул и бешеный Цетег.

Меня пугал (и то лишь до тех пор

Пока он в Риме) только Каталина,

Десница, мозг и сердце заговора.

Ошибся я. К кому они прибегли?

К аллоброгам, врагам старинным нашим.

Единственному племени, какое

Еще не примирилось с властью Рима

И с ним готово завязать войну.

Однако галлов праведные боги

Наставили на верную дорогу,

И старший из послов, заботясь больше

О Риме, чем о племени своем,

Отверг посулы главаря смутьянов,

Того, кто стать мечтал владыкой Рима,

Хоть благородный дед его в сраженье

С мятежными приверженцами Гракха

Был тяжко ранен, защищая то,

Что внук разрушить хочет; кто пытался

Привлечь к себе воров, убийц, рабов;

Кто весь сенат обрек мечу Цетега,

А прочих граждан отдал в жертву Цимбру;

Кто приказал Лонгину Рим поджечь

И войско кровопийцы Катилины

Италию призвал опустошить.

Отцы, хотя б на миг себе представьте

Наш древний, славный и великий город,

Охваченный пожаром! Нарисуйте

Себе страну, покрытую горами

Непогребенных трупов наших граждан;

Лентула, севшего на римский трон;

Его людей в пурпурных ваших тогах;

Ворвавшегося в город Катилину;

Насилуемых дев, детей дрожащих;

Стон тех, кто жив, и хрип предсмертный жертв,

Чья кровь багряным током орошает

Горячий пепел зданий городских!

Вот зрелище, которое злодеи

Готовили, чтобы себя потешить.

     Цетег :

Да, консул, пьеса не была бы скучной,

Но роль твоя была бы покороче,

Чем та, какую ты сейчас сыграл:

Не кончился б еще и первый выход,

Как меч в твоей сладкоречивой глотке

Уже торчал бы.

     Катон :

Выродок бесстыдный!

     Цицерон :

Отцы, угодно ль вам подвергнуть их

Домашнему аресту на поруках[118]118
  118...подвергнуть их домашнему аресту на поруках... – Обвиняемые, принадлежавшие к знати, до формального разбирательства отдавались на поруки сенаторам и магистратам, под наблюдением которых и осуществлялся их домашний арест.


[Закрыть],

Пока сенат не вынесет решенья?

     Все :

Да, да.

     Цицерон :

Итак, пусть охраняет Красс

Габиния, Цетега – Корнифиций,

Статилия – Кай Цезарь, а Лентула

Эдилом[119]119
  119 Эдил – помощник консула по управлению городом, заведовавший полицией и устройством общественных игр и празднеств. Во времена Цицерона эдилов было четыре.


[Закрыть] избранный Лентул Спинтер.

     Катон :

Пусть преторы задержанных доставят

В дома к их поручителям.

     Цицерон :

Согласен.

Всех увести.

     Цезарь :

Нет, пусть Лентул сперва

Сан претора с себя публично сложит[120]120
  120...пусть Лентул сперва сан претора с себя публично сложит. – По обычаям Рима, лица, занимавшие должности магистратов, не могли быть арестованы до истечения их полномочий.


[Закрыть].

     Лентул :

Сенат свидетель, я его слагаю.

     (Преторы и стража уводят Лентула, Цетега, Статилия и Габиния.)

     Цезарь :

Теперь обычай древний соблюден.

     Катон :

Похвально, что о нем ты вспомнил, Цезарь.

     Цицерон :

Как мы должны аллоброгам воздать

За помощь при раскрытье заговора?

     Красс :

Мы все их просьбы удовлетворим.

     Цезарь :

За счет казны им выдадим награды.

     Катон :

И честными людьми их назовем.

     Цицерон :

А что получит Тит Вольтурций?

     Цезарь :

Жизнь.

     Вольтурций :

Я не желаю большего.

     Катон :

И деньги,

Чтоб от нужды он вновь не стал злодеем.

     Силан :

Пускай за службу благодарность Санге

И преторам Помтинию и Флакку

Сенат объявит.

     Красс :

Это справедливо.

     Катон :

Чего же будет удостоен консул,

Чья доблесть, проницательность и ум

Без крови, казней, примененья силы

Спасли от верной гибели отчизну

И вырвали нас из когтей судьбы?

     Красс :

Ему обязаны мы нашей жизнью.

     Цезарь :

И жизнью наших жен, детей, отцов.

     Силан :

Он спас отчизну твердостью своею.

     Катон :

Сенат дарует Цицерону званье

Отца отчизны и венок дубовый[121]121
  121 Дубовый венок – высшая награда, дававшаяся за спасение согражданина на войне.


[Закрыть].

     Цезарь :

И назначает этим же решеньем

Молебствие бессмертным в честь его...

     Красс :

Кто – так мы это и в анналы впишем

Сумел своим рачением избавить

Рим от огня, от избиенья граждан

И от меча изменников сенат.

     Цицерон :

Отцы, как незначителен мой труд

В сравнении с невиданным почетом,

Какого я, единственный из граждан,

Одетых в тогу[122]122
  122...единственный из граждан, одетых в тогу... – Тога – одежда римлян в мирное время. Цицерон хочет сказать, что те высокие награды, которых он удостоен, раньше давались только полководцам, что он первое штатское лицо, получившее их.


[Закрыть], нынче удостоен

В столь многолюдном заседанье вашем[123]123
  123...в столь многолюдном заседанье вашем. – Решения сената считались тем авторитетнее, чем больше сенаторов присутствовало на заседании.


[Закрыть].

Но мне всего отрадней знать, что вам

Не угрожает более опасность.

Раз этот день спасенья от нее

Для нас стал знаменательней отныне,

Чем день, когда на свет мы родились,

Затем что, спасшись, радуются люди

И ничего не чувствуют, рождаясь,

Пусть он навек для нас и для потомства

Пребудет столь же славным, как и день,

Когда был город Ромулом заложен,

Спасти ведь так же трудно, как создать.

     Цезарь :

Да будет так.

     Красс :

Внесем в анналы это.

За сценой шум.

     Цицерон :

Что там за шум?

      (Флакк возвращается.)

     Флакк :

Из Рима к Катилине

Тарквиний некий ехал. Он задержан

И говорит, что послан Марком Крассом,