Текст книги "Орион (Орион - 1)"

Автор книги: Бен Бова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

44

Аня попросила меня закрыть глаза и не открывать их до тех пор, пока я не почувствую дыхание ветра на своей коже. Несколько секунд я простоял неподвижно, не в силах отвести взгляд от ее милого печального лица.

Я понимал, что вижу ее в последний раз. Надежды вернуться из нового путешествия во времени у меня практически не было.

Я мечтал прижать ее к груди, поцеловать и сказать, что люблю ее куда больше собственной жизни. Но она была богиней, а не земной женщиной. Я знал ее как Аглу, колдунью; Аву, охотницу; немного как Арету и, наконец, как Адену, командира отряда карателей. Но серебряная богиня была недоступна для простого смертного, и мы оба понимали это. Ормузд был прав: бактерия не может превратиться в птицу, а богиня – полюбить обезьяну.

Я опустил веки.

– Не открывай глаза, пока не почувствуешь веяния ветра, – напомнила мне она.

Я кивнул, давая понять, что не забыл ее наставлений, хотя сердце у меня разрывалось от боли. В следующий момент я почувствовал слабое прикосновение ее губ или, быть может, кончиков пальцев к моей щеке. Что это было на самом деле, я так и не узнал. Мне хотелось рвануться к ней, но мое тело не повиновалось мне. Я не мог сжать кулаки, не мог сделать ни шагу. Наверное, я не смог бы и открыть глаза, даже если бы осмелился нарушить ее наказ.

– До свидания, любовь моя, – прошептала Аня, а я даже не мог разжать губ.

Несколько мгновений я пребывал в ледяной пустоте, лишенный всех ощущений. Я не мог ни слышать, ни видеть, ни осязать.

Слух вернулся ко мне первым. Я услышал мягкий шелест листьев под дуновением легкого ветерка. Почувствовав слабое прикосновение струйки воздуха к коже лица, я открыл глаза. Я находился посредине леса гигантских деревьев, скорее всего секвой, насколько я мог судить по их внешнему виду. Стволы у основания были размером с хороший дом, а кроны находились над землей на расстоянии по меньшей мере в пятьдесят футов.

Сначала лес показался мне совершенно пустынным, но вскоре я стал различать пение птиц, крики и рычание животных, шум падавшей воды.

Я попал в удивительный мир. Далу и Аве наверняка понравилось бы здесь. Даже суровый Субудай, да и сам Великий хан не отказались бы поселиться среди деревьев-великанов.

Здесь было все, за исключением людей.

Я шел через лес несколько часов, утоляя на ходу голод лесными ягодами и запивая их ключевой водой. Полное отсутствие следов разумной жизни наводило на тревожные размышления. В голову невольно закралась грустная мысль: а не отправила ли Аня меня сюда вполне сознательно, чтобы навсегда избавиться от назойливого поклонника. Я поспешно отогнал свои подозрения. Она не стала бы лгать мне.

Солнце опускалось за далекие холмы, но я еще не чувствовал холода, несмотря на то что был одет довольно легко. На сей раз моя одежда выглядела вполне обыденно: шорты, рубашка с короткими рукавами и легкие сандалии. Почувствовав усталость, я прилег прямо на голую землю и мгновенно уснул. Во сне я увидел Землю, какой, наверное, созерцали ее боги: сверкающий голубой шар, подернутый пеленой атмосферы, на черном бархате космоса. Я без труда узнал очертания Европы, Азии, Америки и Африки. Но имелись и определенные различия. Атлантический океан показался мне уже, чем на современных географических картах, да и Австралия еще не была полностью изолированным континентом, каким мы привыкли ее видеть в двадцатом веке, так же как и Арктику, полностью свободную ото льда. Не существовало ни городов, ни дорог и других признаков человеческой жизни.

Правда, я и не рассчитывал найти настоящих людей. По словам Ани, здесь жили предки Аримана, но вот их-то следов я никак и не мог обнаружить.

Утром, встав со своего ложа, я умылся в прозрачном ручье и с аппетитом позавтракал сырыми птичьими яйцами и ягодами. Я не захватил с собой ни оружия, ни инструментов и не имел желания изготавливать их. Позавтракав, я отправился вверх по реке в сторону холмов. Обитатели леса совсем не боялись меня. На противоположном берегу потока я заметил самку оленя с двумя оленятами. Они не убежали прочь при виде меня, а лишь наблюдали за моим приближением. Убедившись, что я не представляю для них угрозы, они продолжали мирно пастись как ни в чем не бывало.

Вероятно, в этом лесу должны были жить и хищники, но пока они ничем не выдавали своего присутствия. Травоядных животных становилось все больше. Берега реки буквально кишели ими. Еще больше было птиц, но опять же и среди пернатых я не заметил хищных видов – ни ястребов, ни соколов, ни орлов.

Некоторые участки земли вдоль берега были обнесены подобием живых изгородей, которые напоминали мне искусственные, но, если мое предположение и было верным, я так и не нашел прямых доказательств в пользу своей гипотезы.

Вероятно, мне пришлось бы еще долго удивляться, глядя на эту идиллическую картину, если бы я неожиданно не заметил оживления пернатых. Проследив за направлением их движения, я увидел нескольких человек с мешками, которые выкладывали на небольшой поляне принесенный с собой корм для птиц.

Люди! Аня заверила меня, что здесь я не встречу человеческих существ, но, так или иначе, четверо из них сейчас стояли футах в сорока от меня и кормили лесных птиц.

Я медленно направился в их сторону, стараясь на всякий случай держаться в тени деревьев.

Когда я подошел поближе и сумел лучше их рассмотреть, сердце у меня упало. Вне всякого сомнения, это были сородичи Аримана, те самые, кого солдаты Адены презрительно называли тварями.

Они имели массивные черепа с невысоким, круто скошенным лбом и резко выступавшими надбровными дугами. Привлекали внимание широкие у основания носы и полное отсутствие подбородка.

_Неандертальцы!_

Одна из двух групп разумных приматов, живших на Земле во время ледникового периода.

Закрыв глаза, я постарался припомнить, что я знал об этих существах.

Неандертальцы рассматриваются антропологами двадцатого века как особый подвид современного человека, получивший название хомо неандерталис, по аналогии с нашим собственным подвидом хомо сапиенс.

Неандертальцы происходили от появившихся раньше человекообразных обезьян, живших на Земле около четырех миллионов лет назад. С появлением предков современного человека неандертальцы внезапно исчезли, хотя до того времени были наиболее распространенным подвидом гуманоидов.

В отличие от антропологов, я знал причину их внезапного исчезновения, но особой радости от этого не испытывал.

И все равно концы с концами в моих рассуждениях определенно не сходились. Аня не послала бы меня сюда только для того, чтобы показать ужасы доисторического геноцида. Даже Ормузд не мог быть столь бесчувственным. Что-то пока было сокрыто от меня, и это нечто мне и предстояло обнаружить.

Меня до сих пор никто не упрекал в недостатке храбрости, но все же должен признаться, что и мне не просто было решиться на то, чтобы выйти из своего укрытия и предстать перед четырьмя молодыми неандертальцами.

Все четверо в принципе были еще мальчишками, в возрасте от четырнадцати до пятнадцати лет, и, судя по их поведению, довольно беспечными. Птицы заметили меня первыми и кинулись во все стороны, под прикрытие густого кустарника.

Я протянул руки ладонями вперед, давая понять, что пришел без оружия.

– Мое имя Орион, – крикнул я, – я пришел с миром. Они переглянулись между собой, более удивленные, нежели испуганные. Бежать, по крайней мере, они не собирались. Язык их более всего напоминал пересвист лесных птиц, если это вообще можно было назвать языком. Подойдя ближе, я опустил руки и задал свой первый вопрос. – Вы живете поблизости? Не проводите ли вы меня в свою деревню?

По их реакции я догадался, что они не поняли моих слов, а я уж тем более не мог разобрать их свиста, но первый шаг к налаживанию отношений был сделан.

Осмотрев меня с ног до головы, подростки сверх того обошли меня кругом. Все эти маневры они проделали в полном молчании. И тем не менее меня не оставляло смутное чувство, что они каким-то образом переговариваются между собой.

Самый высокий из них был на целую голову ниже меня, но все четверо, несмотря на возраст, имели широкие плечи и длинные мускулистые руки. В их глазах не было страха или недоверия, одно нескрываемое любопытство. Затем они молча уставились на меня. Казалось, я почти мог слышать их недоуменные вопросы:

"Кто ты такой? Откуда ты взялся? Чего тебе надо?"

– Меня зовут Орион, – повторил я, ткнув для большей убедительности пальцем себя в грудь.

– Хо-рае-ун, – произнес один из них тем же самым неприятным для слуха шепотом, столь памятным мне по встречам с Ариманом.

– Где ваша деревня? – продолжал твердить я.

Никакого ответа, естественно, не последовало.

Я решил изменить тактику.

– Ариман, – нараспев произнес я. – Вы знаете Аримана? Где он сейчас?

Подростки переглянулись, и я снова уловил в моем мозгу слабые отзвуки их мыслей.

"Ариман... Ариман..."

Спустя минуту-другую один из подростков уставился мне прямо в глаза.

"Телепатия, – догадался я. – Эти существа общаются между собой посредством телепатии".

Я попытался, в свою очередь, сконцентрировать все свое внимание, но без всякого успеха.

Пожав плечами совсем как человек, мальчик прекратил свои попытки и обернулся к приятелям.

Посовещавшись с ними, он снова повернулся ко мне и жестом предложил следовать за ними. Мы пересекли поляну, вышли на проторенную тропу и углубились в заросли.

45

Жилища неандертальцев размещались внутри стволов гигантских деревьев, на высоте нескольких десятков футов от поверхности земли. Нижние этажи отводились под кухни и кладовые, выше находились собственно жилые комнаты, а на самом верху, там, где от ствола секвойи отходили первые ветви, строились веранды. Подняться в такие квартиры можно было по лестницам, сплетенным из виноградных лоз.

Судя по первому впечатлению, уровень развития туземцев был удручающе низок. Они не производили ничего более сложного, чем примитивные каменные инструменты, которые изготавливались из тонких сколов кремня и кварца. Огонь добывали трением. Однако интеллектом они ничуть не уступали людям. Телепатические способности позволяли им жить в полной гармонии с окружающим миром.

Там, где человек применял тонкие технологии, неандертальцы использовали естественные свойства и возможности растений и животных. Причем делали это с удивительным искусством. Даже лестницы для подъема в жилые комнаты они делали из живых виноградных лоз, корни которых оставались в земле и поэтому растения продолжали плодоносить.

Неандертальцы не охотились и не занимались земледелием. Воздействуя телепатически на мозг диких животных, они всегда имели достаточно мяса, но использовали для еды лишь старых и слабых особей, да и тех нечасто. Кроме того, они прекрасно знали свойства диких растений, которые использовали практически во всех случаях жизни.

У неандертальцев не существовало языка как такового. Их горло не было приспособлено для речи. Для общения между собой они использовали все ту же телепатию, дополняя ее, в случае необходимости, свистом и жестами. После нескольких недель, проведенных среди этих гостеприимных и доброжелательных созданий, и долгих тренировок мне удалось освоить некоторые, наиболее простые способы установления мысленного контакта.

Войны и конфликты были неизвестны неандертальцам, а посему отсутствовало и чувство страха перед незнакомцами. Именно благодаря высокоразвитому искусству телепатии им удалось научиться гораздо лучше понимать друг друга, чем людям. Навыки подобного способа общения развивались с раннего детства. В силу этой же причины у них не существовало тайн друг от друга и соответственно горе и радость каждой особи являлись достоянием всей общины.

Я поселился в семье самого высокого из четырех подростков, которых встретил первыми. Семья состояла из четырех человек: отца – Тахона, его жены – Хайяны, сына – Туну и пятнадцатилетней дочери – Йоки. Они приняли меня на правах гостя после собрания общины, насчитывавшей несколько сот человек.

Это было жуткое испытание для меня. Мне пришлось стоять среди огромной толпы неандертальцев, зная, что они говорят обо мне, и не имея возможности услышать хотя бы одно слово. Если не считать нескольких редко раздававшихся свистков, вся дискуссия происходила в полной тишине.

Поскольку я был лишен возможности слушать их речи, мне не оставалось ничего другого, как наблюдать за их лицами. Они мало походили на тех волосатых дикарей, какими их изображали в двадцатом столетии. Правда, их лица были более широкими, чем у меня, надбровные дуги более мощными, подбородки менее выступали вперед, но в целом не слишком отличались от моих собственных. Да и волос у них было не больше, чем у меня.

Надо полагать, решение собрания оказалось в мою пользу, так как тут же на месте отец Туну пригласил меня в свой дом.

Последующие несколько недель ушли у меня на знакомство с бытом и обычаями моих хозяев и на усиленные занятия телепатией. В эти дни я очень мало думал об Аримане и еще меньше об Ормузде. Если что и тревожило меня, так только мысли об Ане. Далеко не всегда они были приятными и еще реже утешительными. Я терялся в догадках, как долго она собирается держать меня среди неандертальцев и закончится ли вообще когда-нибудь моя затянувшаяся ссылка.

Жизнь в деревне протекала достаточно однообразно, и скоро я потерял счет дням. Но если я почти перестал думать об Аримане, то этого никак нельзя было сказать о самих неандертальцах.

Однажды утром, когда я собирался на прогулку, меня догнал запыхавшийся Туну.

"Ариман!" – возбужденно передал он.

Я не поверил своим ушам, точнее, тому, что я правильно понял телепатическое сообщение.

"Он что, собирается прийти в деревню?"

"Он уже в пути!"

Я был возбужден не меньше Туну, поэтому в первый момент даже не удивился, что на этот раз улавливаю его мысли совершенно отчетливо.

Почти все население деревни уже собралось на центральной поляне. Гость запаздывал, и я воспользовался подходящим моментом, чтобы узнать как можно больше об интересующем меня человеке.

Ариман был мудрецом, поэтом и философом, чье имя гремело по всему древнему миру.

Разумеется, мне и в голову не приходило, что он может оказаться тем самым Ариманом, с которым я сражался большую часть моей жизни. Но когда я увидел его входившим на центральную площадь деревни, меня поразило его невероятное сходство с моим врагом.

Ариман! Ошибиться было невозможно. Он был выше большинства своих соплеменников и более мощного телосложения. Его глаза светились умом, но это были еще не те огненно-красные, полные ненависти глаза Аримана, поклявшегося уничтожить континуум, которые я привык видеть. Передо мной предстал счастливый человек, переживавший лучшую пору своей жизни, еще не научившийся ненавидеть, еще не помышлявший о мести. Для нее еще не было повода.

Насколько я мог понять, все собравшиеся настойчиво просили его о чем-то, пока он шел к центру площади.

Наконец он улыбнулся и кивком выразил свое согласие. Все присутствовавшие немедленно уселись на землю, один я остался стоять. Наши глаза встретились. Его улыбка не исчезла. В глазах не появилось даже намека на гнев или враждебность. В них не было удивления. Очевидно, его уже успели предупредить, что в деревне находится чужестранец. Возможно, даже сказали мое имя. Но определенно ни мое имя, ни наружность, ни даже мое странное появление пока еще ни о чем не говорили ему. Он не боялся меня. Пожалуй, единственным чувством, отразившимся на его лице, было легкое любопытство.

Присев на землю между Туну и другим молодым парнишкой, я закрыл глаза и сконцентрировал все свои телепатические способности, чтобы лучше уловить слова своего будущего врага.

Как сразу выяснилось, в этом не было абсолютно никакой необходимости. Без сомнения, он оказался самым сильным телепатом, с которым мне когда-либо доводилось иметь дело. Я понимал каждое его слово без малейшего напряжения с моей стороны. Но последующий сюрприз не шел ни в какое сравнение с первым.

Он пел!

Естественно, назвать то, что он делал, пением можно было лишь условно, но по силе своего воздействия на сердца слушателей оно намного превосходило исполнение самых ярких звезд вокала.

Ариман практически не оперировал мелодией и словами, как принято у людей. Он проецировал целые картины непосредственно в мозг, но зато какая это была гармония! Цвет и форма в них переплетались с размышлениями о жизни, философские концепции с поэтическими отступлениями, исторические воспоминания с хроникой недавних событий. Он был одновременно поэтом и путешественником, философом и трубадуром, мечтателем и вестником.

Я повидал все места, где он успел побывать со времени своего последнего посещения деревни: от крайнего севера до знойного юга.

Он поделился с нами своими мыслями, радостями и сомнениями...

Он рассказал о красоте Земли, музыке планет, гармонии звезд, о бескрайних просторах космоса...

Неандертальцы не умели плакать. Но когда Ариман закончил "петь", по моим щекам текли слезы.

46

У неандертальцев не принято аплодировать. Подобные шумные проявления одобрения совершенно не в их духе. Но даже я, с моими ограниченными телепатическими способностями, не мог не ощутить мощной волны восхищения и благодарности, взметнувшейся над поляной. Ариман несколько раз поклонился в знак признательности, после чего толпа медленно разошлась. Мы остались одни.

"Вы Орион?" – мысленно спросил меня Ариман.

Его взгляд, направленный на меня, по-прежнему не выражал ничего, кроме любопытства. Было очевидно, что он никогда не видел меня до сих пор. Из нас двоих только я знал будущее. Я вспомнил, какие чувства обуревали меня, когда я впервые беседовал с ним в его подземном бункере в двадцатом столетии. Тогда я не знал ничего, а он – все. Теперь мы поменялись ролями. И тем не менее меня одолевали сомнения.

"Я в восхищении от вашего пения", – передал я.

"Благодарю вас".

Я нервничал, не зная, что сказать дальше. Насколько глубоко он способен прозондировать мой мозг? Насколько я понял, жители деревни могли читать мои мысли и тем более воспоминания. Это было весьма удобно из соображений безопасности, хотя и создавало определенные трудности при каждодневном общении. Но телепатические способности Аримана не шли ни в какое сравнение с возможностями его сородичей.

"Откуда вы?" – спросил он, еще больше усилив мои сомнения.

Либо он не мог проникнуть в мой мозг, либо был слишком деликатен, чтобы без моего согласия решиться на такую попытку.

"Издалека, – ответил я уклончиво, – хотя наши страны разделены скорее временем, чем пространством. Я из будущего, отделенного многими тысячелетиями от вашего времени".

Его удивление было неподдельным.

"Из будущего?" – мысленно переспросил он.

"Нетрудно заметить, что я принадлежу к другому народу".

"В этом я и не сомневался".

"Мое время отделено от вашего периодом больше чем в сто тысяч лет".

Он с сомнением посмотрел на меня, очевидно приняв меня за сумасшедшего.

"Я говорю правду, – улыбнулся я, – хотя и не знаю, как осуществляются такие путешествия. Меня отправили в ваше время".

"Отправили? Кто? И с какой целью?"

"Тот, кто умеет это делать, – отвечал я уклончиво, полностью проигнорировав его третий вопрос. – Нам с вами предстоит встретиться еще ни один раз в разных эпохах".

"Мне предстоит путешествие в будущее?" – Он был явно захвачен этой идеей.

"Да".

"Вместе с вами?"

Я отрицательно покачал головой.

"Нам не придется путешествовать вместе, но встретимся мы еще не раз".

Он широко улыбнулся.

"Подумать только! Совершить путешествие в будущее! Неужели течение времени можно менять по своему усмотрению, как воды в ручье?"

"Ариман! – Я был просто обязан предупредить его об этом. – Дело в том, что в будущем мы станем врагами".

Его улыбка погасла.

"Что? Но как это мажет произойти?"

"Каждый раз, когда мы будем встречаться в будущем, я буду пытаться убить вас, а вы меня".

"Но это невозможно!"

Я не сомневался в искренности его слов. Мысль о насилии была столь ненавистна ему, что я невольно содрогнулся, почувствовав силу его отвращения.

"Мне бы очень хотелось ошибаться, – передал я, – но это уже случалось. Несколько раз вам удавалось убить меня".

Он заглянул мне в глаза. Я понял его вопрос. Утвердительно кивнув, я расслабился, предоставив ему возможность самому получить нужную информацию. Война. Потоп в неолите. Варварская роскошь Каракорума. Технологическое совершенство ядерного реактора.

"Нет! – прошептал Ариман, и его лицо исказилось от невыносимой муки. Нет!"

Он задрожал. Сейчас я улавливал его мысли так же отчетливо, словно он выкрикивал их в мегафон.

"Этого не может быть... это не могу быть я... только не я... тот, другой безумен... ни один человек не может... ужас... убийство... не я. Только не я!"

Ариман круто повернулся и быстро зашагал, точнее, побежал с поляны.

Я закрыл глаза и попытался собраться с мыслями. Когда я снова открыл их, Аримана нигде не было видно. Несколько жителей деревни стояли у края поляны, с тревогой глядя в мою сторону. Уловили ли они мои мысли или почувствовали реакцию Аримана, не берусь судить. Какая бы судьба ожидала меня, если бы они узнали, что я создан специально для того, чтобы убить их кумира?

Погруженный в свои мысли, я вернулся в дом Тахона.

Туну стоял у подножия дерева, служившего ему домом, и разговаривал со своими друзьями. Он одарил меня обычной добродушной улыбкой и сообщил, что отец отправился в реке собирать фрукты для ночного праздника, устраиваемого в честь Аримана.

Поблагодарив его кивком, я поднялся в дом. Хайяна хлопотала на кухне. Поздоровавшись с ней, я прошел в свою комнату и немедленно уснул.

Проснулся я от легкого прикосновения к моему плечу. Туну стоял у моей постели. Заметив, что я проснулся, он указал на окно. Было уже совсем темно.

"Праздник", – мысленно передал он.

Я был далеко не уверен, что после случившегося сегодня днем Ариман появится на празднике, но послушно поднялся со своего ложа и последовал за моим проводником.

Однако когда мы достигли поляны, Ариман уже сидел на почетном месте среди старейшин. В центре полыхал огромный костер, бросая красные отблески пламени на лица людей.

Подсознательно я подготовился к грохоту барабанов, варварской музыке и танцам у костра. Ничего этого не было и в помине. Неандертальцы сидели вокруг костра, поглощая пищу. Гигантские стволы секвойи, словно колонны храма поднимавшиеся к ночному небу, придавали обстановке торжественный и даже мрачноватый характер.

Разумеется, так только казалось. Даже без особого напряжения я мог принимать обрывки разговоров, песен и веселых шуток молодежи.

Но когда я повернулся в сторону Аримана, то не уловил ничего, кроме тяжелого, угрюмого молчания. Его бесстрастное лицо было словно высечено из камня. Однако старейшины, сидевшие по обе стороны от него, не показались мне особенно обеспокоенными. Очевидно, наш недавний разговор все еще оставался для них тайной. Просто, с присущим им тактом, они уважали его право на уединение. Несомненно, они рассчитывали и на ответную благодарность с его стороны, но предпочитали не торопить события.

Костер имел чисто обрядовое значение. Вся пища уже была приготовлена женщинами на домашних кухнях. Неандертальцы ели преимущественно овощи, яйца, ягоды, орехи и запивали их фруктовым соком или холодной водой из ближайшего источника. Небольшие кусочки жареного мяса рассматривались как деликатес, приготовленный специально в честь почетного гостя.

Ариман несколько раз в течение вечера бросал взгляды в мою сторону, но ни разу мне не удавалось уловить даже самого короткого послания. Лицо его было мрачным. Я не сомневался, что он уже принял решение на мой счет. Ариман знал, что я не сумасшедший, и рассказал ему всю правду. Вопрос сводился к тому, что он собирался делать.

Когда с едой было покончено, лица всех присутствовавших обратились в сторону гостя. У меня в мозгу зазвучали многочисленные просьбы о новой песне. Долгое время он оставался глух к их призыву, но жители деревни не унимались. Им не хотелось отпускать поэта, не услышав его очередной саги.

Наконец он поднял голову, и хор просьб мгновенно стих. Ариман бросил на меня угрюмый взгляд и медленно поднялся со своего места. Жители деревни дружно вздохнули в предвкушении нового удовольствия. Для многих из них этот глоток воздуха оказался последним в их жизни.

Тонкий красный всполох лазерного ружья вырвался из темноты и пронзил воздух в нескольких дюймах от головы Аримана. Закрыв лицо руками, он бросился в сторону. Еще несколько выстрелов из лазерных ружей разорвали тишину поляны, и я услышал крики солдат, поднявшихся в атаку. Среди деревьев замаячили белые формы легионеров Ормузда.

Вспышки выстрелов из лазерных ружей следовали одна за другой, поражая без разбору мужчин, женщин и детей. Мирный праздник в одно мгновение превратился в кровавую бойню.

Оказалось, неандертальцы тоже умеют кричать. Дикие вопли ужаса и боли разорвали привычную тишину.

Солдат было не более дюжины, но действовали они решительно и беспощадно. Неандертальцы пытались спастись бегством, но лучи настигали их, прожигая насквозь или разрезая на куски. Тахон, сидевший рядом со мной, рванулся к своей дочери в тот момент, когда один из солдат повернул голову в нашу сторону. Заметив меня, он на мгновение заколебался.

Я продолжал оцепенело сидеть на земле, потрясенный хладнокровным истреблением мирных, добрых созданий, свершавшимся у меня на глазах.

Подхватив Йоки на руки, Тахон сделал попытку спастись. Это движение решило его судьбу. Отбросив колебания, солдат поднял ружье. Еще две жертвы упали на землю.

– Нет! – крикнул я, сбрасывая оцепенение. – Прекратите стрелять!

Размахивая руками как безумный, я бросился к убийце. Он сделал попытку отступить в сторону, продолжая целиться в Хайяну, стоявшую над телами дочери и мужа. Я схватился за ствол ружья и сделал попытку вырвать его из рук моего противника. Между нами завязалась борьба. Подоспевший мне на помощь Туну решил ее исход, сбив негодяя с ног.

Я поднял ружье в ту секунду, когда подросток, с пылавшими от гнева глазами, размозжил шлем солдата обломком скалы. Он продолжал наносить удары и тогда, когда безжизненное тело врага замерло у его ног.

Повернувшись, я бросил взгляд в сторону поляны, где продолжалась бойня. Несколько десятков мертвых неандертальцев лежали в лужах крови по всей поляне. Солдаты, снова отошедшие под прикрытие деревьев, продолжали хладнокровно расстреливать свои жертвы.

Машинально я поднял ружье к плечу, уже готовый стрелять. Но у меня не хватило духу нажать на курок. Там, за непрозрачными щитками шлемов, могли быть Марек, Лиза или сама Адена. Я не мог стрелять по ним даже ради спасения беззащитных неандертальцев.

Да и были ли они столь беззащитными? Еще один солдат уже лежал на земле, и две собаки рвали его тело. Выскочивший из темноты Ариман сзади напал на третьего и заломил ему руки за спину, тогда как его соплеменник сорвал с солдата шлем и одним ударом размозжил ему голову. Ариман поднял с земли ружье и начал стрелять по отступавшим людям.

Скоро на поляне остались только ее хозяева. Несколько минут мы просто стояли, приходя в себя и испытывая страх и гнев. Я насчитал тридцать восемь трупов неандертальцев и три человеческих тела. Отбросив ружье в сторону, я склонился над телом солдата, лежавшего у моих ног. Это была женщина. Ее белокурые волосы пропитались кровью.

Я долго не мог отыскать тело Хайяны, но в конце концов нашел и его, вернее, то, что от него осталось.

Ариман пересек поляну смерти, держа в руке лазерное ружье. Его глаза пылали от гнева и боли.

– Это были ваши люди, Орион, – произнес он, остановившись напротив меня. – Объясни мне, зачем они это сделали.

Что я мог ему ответить?

Я круто повернулся и, оставив за собой деревню неандертальцев, скрылся в темноте леса.

47

Я скрылся в лесу, и меня окутала тьма ночи. Я дрожал не столько от холода, сколько от переполнявшего меня ужаса. Тишина стояла такая, что от нее ломило в ушах.

Не знаю, долго ли я так шел один куда глаза глядят. Я не мог вернуться в деревню и ощутить на себе обвиняющие взгляды ее жителей, наблюдая растушую ненависть и жажду убийства в глазах Аримана.

Наконец я заметил свет, мерцавший прямо впереди меня. Деревья вокруг внезапно расступились и исчезли неизвестно куда, и я снова оказался в уже знакомой мне заоблачной стране без конца и края.

В отдалении я заметил одинокую фигуру женщины, поджидавшей меня. Я знал, что это – Аня. Но у меня не было ни сил, ни желания ускорять свой шаг.

Когда я подошел ближе, я увидел еще одну фигуру, темную и угрожающую. Фигуру Аримана, все еще томившегося в своем энергетическом коконе. Его пылавшие ненавистью огненно-красные глаза были направлены прямо на меня. Сейчас он выглядел много старше, чем тот человек, которого я покинул всего несколько часов тому назад. Ненависть и боль состарили его куда больше, чем годы.

Лицо Ани было печально.

– Теперь ты знаешь все, – вырвалось у нее.

– Я знаю почти все, – поправил я ее, – кроме самого важного. Зачем все это понадобилось?

– Об этом ты должен спросить у Ормузда.

– Где же он?

Аня слегка пожала плечами и сделала неудачную попытку улыбнуться.

– Здесь, где же еще? Он видит и слышит нас.

– Но ему стыдно встретиться со мной лицом к лицу, – вставил я.

Она не могла скрыть своего крайнего изумления.

– Стыдно? Ему?

Я поднял голову к золотому шару, висевшему у нас над головой.

– Явись, Ормузд. Пришло время подводить итоги. Покажи свое лицо, убийца!

Золотой шар спустился чуть пониже.

– Я здесь, – прозвучал голос.

– Явись в облике человека, – потребовал я, – я хочу видеть твое лицо, его выражение.

– Ты берешь на себя слишком много, Орион! – произнес Ормузд угрожающе.

– Я служил достаточно долго и могу рассчитывать на небольшую поблажку.

Золотой шар исчез и вместо него передо мною возникла знакомая фигура Ормузда. На его губах играла насмешливая, чуть презрительная улыбка.

– Ну что же, если это доставит тебе удовольствие, Орион, – заметил он пренебрежительно.

Я бросил взгляд на Аню. Сейчас ее лицо не выражало ничего, кроме страха.

– Объясните мне, зачем? – потребовал я. – Зачем было устраивать бессмысленную бойню? Эти люди никому не могли причинить вреда.

– Возможно. Безвредные. Миролюбивые. Превосходно приспособившиеся к окружающим условиям. – Он насмешливо развел руками.

– Зачем было уничтожать их? Зачем было развязывать эту войну?

– Они являлись тупиковой ветвью эволюции, Орион. Они никогда бы не поднялись выше того уровня, которого уже достигли.

– Кто вы такой, чтобы судить?

Он рассмеялся мне прямо в лицо.