Текст книги "Смертельная мечта"

Автор книги: Бен Бова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 43 страниц)

21

Утром в субботу Ральф Мартинес, проснувшись, сразу же посмотрел на часы. Было семь минут восьмого. Подполковник попытался встать.

– Ты куда? – не открывая глаз, спросила Дороти сонным голосом.

– Нужно идти.

Рука Дороти потянулась к его бедру и скользнула по члену.

– Больше не хочешь? – спросила Дороти. По ее голосу Мартинес понял, что Дороти улыбается.

– Пора идти на базу, – ответил Ральф.

– Сегодня же суббота.

– Доктор и его ребята вчера закончили отлаживать имитационную кабину, на сегодня намечены испытания.

– С каких это пор вы начали работать по субботам?

Подполковник знал, что должен вставать, но ему так не хотелось вынимать член из ласковых рук Дороти.

– Да, по субботам, – глухо ответил Ральф и тяжело вздохнул. – По субботам.

– И когда ты садишься в кабину?

– В девять.

Дороти приподняла голову и, прищурившись, посмотрела на циферблат.

– Но у нас еще есть куча времени, querido.[1]1
  милый (исп.)


[Закрыть]

Мартинес снял одеяло и приник к груди жены.

– Ты права, дорогая. Времени у нас еще достаточно.

В восемь сорок пять утра подполковник Мартинес в полном облачении – двух костюмах, спасательном жилете, с парашютом на груди и при оружии, уже шел по цементному полу ангара к имитационной кабине «Ф-22». Единственно, чего на нем не было, так это медицинских датчиков. Эпплтон и три оператора стояли возле кабины.

Эту программу они испытали бы и вчера, в пятницу, если бы не ссора доктора Эпплтона с подполковником из-за медицинской аппаратуры. Мартинес наотрез отказывался надевать датчики, Эпплтон столь же настойчиво уговаривал Мартинеса сделать это. Вскоре разговор плавно перешел в скандал. В выражениях высокие договаривающиеся стороны не стеснялись.

– Да пойми же ты, дурак, что это в твоих же интересах! – кричал доктор.

– Засунь их себе в задницу! – возражал подполковник. – Я не допущу, чтобы твои говенные железяки мешали мне летать. Мы и так потеряли тьму времени.

Несмотря на то что беседа проходила в раздевалке, стоящие за металлической дверью операторы прекрасно слышали каждое слово.

– Ты же сам писал эти инструкции! – голос доктора.

– Ни хрена подобного. Писал ты и твои придурки медики. Я только подписывал их.

– Вот теперь им и подчиняйся. А я не могу нарушить то, что составляли врачи. И ты тоже.

– Я отвечаю за подготовку групп и имею право решать, что нужно делать, а что – нет. Понятно?!

– Пошел ты! Не разрешаю! – рявкнул Эпплтон.

– Да как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, штатская крыса? – взревел полковник, но тут же успокоился. – Послушай, доктор, ну чего ты ерепенишься? Ведь это я лезу в кабину, а не ты.

– Ральф, но если с тобой что-нибудь случится, башку будут снимать с меня. Поверь, ты идешь на риск. Ради чего? Просто так? Ну, давай наденем датчики, и можешь идти в кабину.

– Ничего не надену, – упорно повторял Мартинес. – Нет такой программы, которая смогла бы угробить летчика.

Эпплтон вздохнул, голос его перешел на шепот.

– Я с тобой полностью согласен, – ответил доктор. – Но у тебя повышенное давление, Ральф. Вспомни, Джерри умер от удара, а давление у него было куда лучше, чем у тебя. Ты подвергаешь себя большой опасности.

Спор, в продолжение которого Эпплтон уговаривал Мартинеса надеть датчики, а тот упорно отказывался, продолжался чуть меньше двух часов и закончился победой подполковника. Эпплтон сдался и согласился. Результат переговоров отразили в меморандуме, где Мартинес заявил, что в интересах дальнейшего усовершенствования процесса обучения пилотов собирается испытать программу сам и без медицинского оборудования, что сознательно идет на нарушение инструкций и всю ответственность за возможные последствия смелого эксперимента берет на себя. В конце меморандума стояла приписка: «Программа испытывается с полной нагрузкой, вплоть до выхода из строя».

– Вот так, – пробормотал подполковник, подписывая документ.

Доктор Эпплтон знал, что означает приписка, – нагрузка на оборудование будет постоянно возрастать до того момента, пока не наступит предел и оно не сломается.

– Только так мы узнаем, до какой степени можно использовать программу, – добавил Мартинес.

– Не программу, а людей, – поправил подполковника Эпплтон.

– Знаю.

– Предупреждаю тебя, что ты рискуешь жизнью.

– И это я тоже знаю.

Вращая в руках трубку, Эпплтон стоял у кабины, в глазах его была тревога, печаль и удивление. Делая последние приготовления, операторы склонили головы над пультом управления.

– Я готов, – сказал Мартинес.

– Последний раз предлагаю тебе надеть датчики.

– Нет.

Эпплтон взял в рот трубку и сжал ее зубами.

– Ну что же, Ральф. Я предупреждал тебя, ты меня не послушал. Все, вперед.

Мартинес взобрался по лестнице к кабине и перекинул через стенку правую ногу. В этот момент он был похож на лихого ковбоя, вскакивающего в седло. Усевшись в кабине, Мартинес пристегнул проводку. Стуча ботинками по металлическим ступеням лестницы, к кабине подлетел молоденький капрал и подал подполковнику перчатки и шлем.

– Это тот самый шлем, который был на Джерри? – крикнул Мартинес.

Эпплтон повернулся к старшему оператору. Тот молча кивнул.

– Тот самый, – ответил Эпплтон. – Мы подладили его под тебя.

«Немного жмет, но ничего, носить можно», – подумал Мартинес и стал натягивать перчатки. Пока он рассматривал свои руки, двое младших операторов быстро проверили проводку, подачу воздуха, радиосвязь. Все было в порядке.

– Все нормально, сэр! – выкрикнул сержант, поднимая кверху большой палец.

Мартинес кивнул:

– Тогда сматывайтесь отсюда, да побыстрее.

Операторы спустились вниз. Мартинес нажал на кнопку, мягко зашумел электромотор, и фонарь опустился, отделяя Мартинеса от реального мира. Операторы с волнением смотрели на командира, отгороженного от всех остальных серым стеклом кабины.

Мартинес запустил двигатель и начал разбег. И звук и вибрация были точно такими же, как и в реальном полете. В наушниках раздавались отрывистые команды диспетчера. Мартинес прибавил скорости, рев мотора усилился, и его воображаемый самолет понесся по взлетно-посадочной полосе.

Мартинес опустил очки и увидел ее под собой.

– Пять-ноль-ноль-один, – заскрипел в наушниках голос старшего оператора. – Взлет.

– Даю, – ответил подполковник.

Руки его двигались автоматически. Вскоре полоса осталась далеко внизу, Мартинес повел свой «Ф-22» вверх.

Он знал, что сегодняшняя программа включала в себя воздушный бой, поэтому выполнение задания зависело не от осторожности, а от скорости и умения маневрировать. Ну, и, разумеется, умения пилота драться. Мартинес облизнул губы. Он чувствовал себя мальчишкой, попавшим в кафе-мороженое с крупной купюрой в руке. «Не бойся, все будет о'кей, – много раз повторял он себе. – Расшибу любого, кто только посмеет приблизиться ко мне. Ну и даже если они подобьют меня, так что из того? Это же только игра. Не будет ни падения, ни взрыва, я просто выйду из кабины и пойду обедать с доктором Эпплтоном. Вот и вся война».

Мартинес покачал головой и рассмеялся. «Как это Джерри умудрился получить здесь инсульт? – подбадривал он себя. – Что заставило его хотя бы на один миг поверить, что это – настоящая кабина, а не чертов макет? Интересно, черт подери».

Эпплтон посмотрел на приборы, аэродром противника приближался. Все приборы работали нормально, за исключением радио. «А, хрен с ним, – подумал подполковник. – Обойдемся и без него. Все равно больше никого из наших тут нет».

Поэтому Мартинес вздрогнул, когда вдруг услышал голос маленькой девочки:

– Я вижу двух бандитов, папа. Там, вверху, на пятичасовой отметке.

Ральф поразился – никаких детских голосов здесь, как он знал, не должно было быть. Внезапно он вспомнил, как Эпплтон говорил ему, что вместо сирен, ламп и компьютеров они использовали знакомые голоса для предупреждения пилотов об опасностях или поломках. «Это голос дочери Джерри, – прошептал Мартинес. – Точно, это он. Но как доктору удалось записать его?»

Мартинес поправил кобуру с пистолетом и вдруг почувствовал, что его истребитель начал набирать высоту. «Странно, – подумал Мартинес. – Все как в настоящем полете, только давит сильнее». Руки Мартинеса начали наливаться свинцом, он едва мог шевелить ими, а самолет все стремительней уходил ввысь. Нагрузки все усиливались. «Но такого нет в реальном полете, значит, это всего лишь мое воображение, – подумал Мартинес. – Вот, черти, придумали! Действительно, даже теряешься. Забываешь, что это – имитация». Костюм, создающий нагрузки, издавал змеиное шипение, грудь и ноги сдавило.

Ткнув пальцем в кнопку, Мартинес прибавил скорость, и его еще сильнее вжало в кресло. Подполковник продолжал убеждать себя в том, что на самом деле никаких нагрузок нет, а сжимает его костюм и кресло. «Черт, но почему так все болит? – занервничал Мартинес. Заныла шея, шлем, казавшийся таким легким, вдруг начал сжимать голову и клонить ее вниз.

Подполковник вызвал панорамный обзор. В очках «Зоркого глаза» вспыхнул экран, и в самом центре Вселенной Мартинес увидел желтый значок своего истребителя. «Ну, естественно, – подумал он, заметив далеко внизу два самолета противника. Они мчались прямо на него. Мартинес огляделся – больше ничего не было, ни радаров, ни ракет. Под ним зеленым ковром, так, как ее обычно рисуют дети, расстилалась Земля. В глаза бросались яркие крестики целей, по которым Мартинес должен был нанести удар.

Костюм создал нагрузки реального полета. «Нужно будет обязательно похвалить доктора, – подумал он. – Физические реакции почти такие же, как и в настоящем полете».

Самолеты противника начали заходить к Мартинесу снизу. Подполковник включил радар и ушел в сторону, в надежде, что преследователи пронесутся мимо и тогда он сможет обстрелять их «сайдвиндерами». Мартинеса крайне удивило, как трудно ему шевелиться. Простое включение кнопки потребовало от него больших усилий. «Нет, необходимо сделать так, чтобы ракеты приводились в готовность от голоса, – решил он. – Не каждый пилот сможет нажать эту чертову кнопку».

Внезапно он почувствовал, что задыхается. На экране возник крупный черный крест прицела. Подполковник ждал, когда один из преследователей попадет в него, в этом случае автоматически запустится ракета.

Но противники не спешили дать себя подстрелить. Обгонять Мартинеса преследователи не-стали, вместо этого они снизили скорость и начали понемногу набирать высоту, чтобы сесть Мартинесу на хвост.

Мартинес ругнулся и, задыхаясь, словно это был реальный полет, повел рычаг вперед. Самолет набрал максимальную скорость. Попытка оторваться не удалась, преследователи тоже увеличили скорость и вскоре начали настигать Мартинеса.

– Папа, папочка, они приближаются! – раздался крик дочери Джерри.

Подполковник вначале просто не поверил в это, но, увеличив масштаб, сразу понял, что девочка права: два красных значка его действительно догоняли.

– Дать координаты, – прошептал Мартинес, едва выговаривая слова. Установленный в кислородной маске микрофон уловил их, и перед глазами Мартинеса тут же возникла масштабная сетка. Но и без нее было ясно, что очень скоро в самолет Мартинеса полетят ракеты, расстояние между ним и противником стремительно сокращалось.

«Помощи ждать неоткуда, – подумал Мартинес. – Я тут один. Если, конечно, не считать двух сукиных сынов. Но помочь они могут только в одном – прервать эти мучения». Но Мартинес был пилотом, привыкшим к воздушным боям. «Наземные цели никуда не денутся, – сказал он себе. – Не хватало еще, чтобы меня подстрелили в самом начале операции».

Он резко развернулся и пошел в лобовую атаку. Идя прямо на противника, он представлял собой маленькую цель, враг не мог поймать его в радары и навести на него прицелы. Мартинес накрыл сопла защитными полями и тем свел возможность попадания в свой самолет до минимума.

Внезапно вместо двух самолетов перед ним появилось четыре, два из которых начали заходить на Мартинеса с правого бока, а два – с левого.

– Это еще что за новости? – вскрикнул подполковник.

Операторы молчали.

Только теперь Мартинес начал понимать, что имеет дело с очень серьезной и насыщенной программой. «Не многовато ли доктор и его ребята загрузили сюда?» – подумал подполковник. Мартинес почти вертикально повел свой «Ф-22» вверх. От постоянного давления грудь страшно болела, руки едва двигались, дыхание перехватывало. Горло сдавливало так, что казалось, будто кто-то пытался удушить подполковника Мартинеса. От неимоверной тяжести шлема голова валилась набок. «Это только твое воображение, – уговаривал себя подполковник. – На самом деле ты сидишь в кресле, на земле. Никаких нагрузок в действительности нет. Противника тоже нет. Не раскисай!»

Мартинес поднимался вверх зигзагом, описывая в воздухе букву «S», но, не закончив ее, резко развернулся и пошел вниз, на преследователей. Их осталось только двое, остальные куда-то исчезли.

Судя по масштабной сетке, до зеленого поля Земли было очень далеко. Мартинес посмотрел на альтиметр: его самолет находился на отметке номер один. Падение было стремительным, самолет трясся, и все тело подполковника вибрировало. Мартинес проскочил мимо преследователей, но те быстро развернулись и устремились за ним.

– Папа, они навели на тебя радар! – завизжал детский голос.

Мартинес так резко ушел в сторону, что от перегрузки в глазах у него потемнело, но преследователи продолжали висеть у него на хвосте.

– Они выстрелили! – закричала девочка и заплакала.

В запасе у Мартинеса было несколько секунд. Он включил максимально возможную скорость и застонал. Ему показалось, что его сейчас попросту расплющит, размажет по креслу. Пульс грохотал в ушах, перед глазами мелькали искры, кто-то невидимый тыкал ему в лицо раскаленной докрасна иголкой.

Ракеты пронеслись под самолетом Мартинеса. На фоне земли они казались длинными кроваво-красными карандашами. «Господи, спаси и сохрани нас», – прошептал Мартинес. Ему показалось странным, что он произнес эту фразу по-испански, он очень редко говорил на языке своих предков.

Не прошло и секунды, как на экране появились еще два самолета противника.

– Радар наведен, ракеты пошли! – закричала дочка Джерри на одном дыхании.

– Ладно, хватит! – закричал Мартинес. – Выключайте все к чертовой матери!

Но операторы молчали, словно не слышали его просьбы.

Мартинес хотел дотянуться до кнопки и включить сирену, но почувствовал, что не может пошевелиться. Руки его словно приковали к ручкам кресла, тело сдавили обручами. Грудь горела, а голова была готова лопнуть.

Теряя сознание, он увидел, как к его самолету подлетели две ракеты. Затем в глаза ударил яркий свет, послышался грохот взрыва, но подполковник уже ни на что не мог и не хотел реагировать. Последнее, что уловило его затухающее сознание, был едва слышный победный смех. Зловещий и издевательский.

22

Всю субботу Дэн провел в «Парареальности», вгрызаясь в концепцию «заикания». Ему удалось написать первые строчки программы для бейсбола. Джэйс часто подходил к Дэну, заглядывал ему через плечо и всякий раз напоминал об их споре относительно защиты программы.

Дэн ненадолго съездил домой, пообедал, а вернувшись, с радостью обнаружил, что поржавевшего велосипеда Джэйса нет на прежнем месте. Наступал вечер, в здании «Парареальности» было темно и пусто. Одинокий охранник, видимо, смотрел телевизор, и, чтобы вызвать его, Дэну пришлось минут десять нажимать на звонок.

Дэну казалось, что он совершает подлость по отношению к Джэйсу, предает его. Ему было противно красться по пустынным коридорам, но как только Дэн зашел к себе в кабинет, сел за стол и взялся за работу для Смита, ощущение вины перед Джэйсом сразу прошло. Очень быстро Дэн понял, что для ее выполнения особого ума не нужно. Требовалось только время и усидчивость. «Вот поэтому Манкриф и выбрал меня, – разочарованно подумал Дэн. – Гения использовать на такой работе просто нецелесообразно, его время слишком дорого стоит, да он и не согласится сидеть и корпеть над такой однообразной работой. Нужен исполнитель, который умеет выполнять тупую работу и держать язык за зубами».

Дэн услышал за окном пение птиц, оторвался от бумаг и удивленно поднял голову. Серое небо начинали пробивать первые солнечные лучи. «Господи, это что, уже утро?» – прошептал он и вскочил со стула.

Когда Дэн приехал домой, Сьюзен уже не спала, но еще не встала с постели. Дэн успел пару часов вздремнуть и поговорить с детьми за поздним завтраком. На работу Дэн приехал с красными от бессонницы глазами.

Велосипед Джэйса находился там же, где и всегда, – у стены возле люка. Кроме него на стоянке находилось только одно средство передвижения – помятый «форд» Джо Ракера с погнутым номером на ржавом бампере.

Стараясь не встретиться с Джэйсом, Дэн буквально прокрался мимо двери, ведущей в «Страну чудес». «Интересно, во что они сейчас играют?» – подумал он. Зайдя в свой кабинет, Дэн сразу погрузился в работу.

Однако совсем избежать встречи с Джэйсом ему не удалось. Поскольку в воскресенье кафетерий не работал, Дэн прихватил с собой несколько сэндвичей, а автоматы с кофе и напитками стояли почти рядом с его кабинетом. Там он и столкнулся с Джэйсом. Тот стоял возле автомата, пристально глядя на него, словно пытаясь загипнотизировать. На тощем теле Джэйса болтались все те же поношенные джинсы и майка с надписью: «Веди, следуй или уйди с дороги».

– Я так и подумал, что это твоя машина, – сказал Джэйс, бросив взгляд на Дэна.

– Привет, – смущенно ответил Дэн. Он суетливо достал монету и опустил ее в автомат с кофе.

– Чем занимаешься? – спросил Джэйс.

– Защищаю программу, – ответил Дэн, стараясь говорить безразличным тоном.

– Соревнуешься с машиной, значит. Ну, давай.

Дэну было крайне неловко, оттого что ему приходилось врать Джэйсу, и он решил признаться.

– Не только. Честно говоря, Манкриф попросил меня кое-что для него сделать.

– Вот как? Помощь не нужна?

– Да нет, – Дэн покачал головой. – Там нет ничего сложного, нужно просто время.

Джэйс взял автомат за бока и легонько потряс его.

– Значит, решил работать по воскресеньям, – констатировал Джэйс и пристально посмотрел на Дэна.

– Да, – ответил Дэн, вошел в пустой кафетерий и сел за столик. «Удивительно. Я точно видел машину Джо Ракера, – подумал Дэн. – Почему же Джэйс ничего не говорит о нем? Может быть, старый инвалид уже ушел?»

– Как семья? – спросил Джэйс и легонько ударил по автомату ладонью. В окошко выпал большой пакет чипсов. Джэйс разорвал его, всыпал в рот горсть и направился к Дэну.

– Ты не собираешься платить за него? – Он показал на пакет.

– А зачем? – спросил Джэйс и удивленно посмотрел на Дэна.

Дэну показалось, что Джэйс совершенно искренне не понимает его вопроса.

– Ты любишь воровать?

Джэйс пожал плечами:

– Считай, что это приз за то, что я победил машину.

Дэн покачал головой – такой подход ему явно не понравился.

– Ну и как к этому относится жена?

– К чему? – спросил Дэн.

– К тому, что ты работаешь по воскресеньям.

– Как ты можешь есть эту дрянь? – Дэн попытался уклониться от допроса. – Ведь их же готовят на машинном масле.

– Я – на холестириновой диете, – ответил Джэйс, криво улыбаясь. – Он вытащил ногой стул и сел. – Никогда бы не подумал, что Сьюзен отпустит тебя на работу в воскресенье. Пару недель назад, когда я попросил тебя прийти сюда в воскресенье, ты отказался. Сказал, что Сьюзен не любит, когда тебя по воскресеньям не бывает дома. Помнишь тот разговор?

– Тогда тебе просто нужна была компания, чтобы поиграть.

– Я гений и очень одинок, – ответил Джэйс.

Дэн посмотрел на друга и не понял, говорит он серьезно или шутит.

– Ну, разумеется, – ответил он.

Джэйс пожал плечами, запихнул в рот еще одну пригоршню чипсов и улыбнулся.

Назойливые вопросы Джэйса о том, почему он работает в воскресенье, начали надоедать Дэну, и он попытался увести разговор в сторону.

– Я тут подумал, – сказал Дэн, – и мне в голову пришла одна идея.

– За это тебе и платят, – отозвался Джэйс.

– Я хочу сделать одну неплохую игрушку. Сам.

Джэйс скривился.

– Послушай, Джэйс, почему бы нам не сделать программу, с помощью которой дети будут учиться играть на музыкальных инструментах?

Брови Джэйса поднялись:

– Нужно поработать с перчатками. Сделать так, чтобы у ребенка создавалось впечатление, что он двигает пальцами. Пошлем импульсы в его нервную систему, то есть заставим ребенка нажимать нужные клавиши, струны или что там еще.

Джэйс пристально разглядывал Дэна.

– Нам нужно будет соединить перчатки с сервоприводами. Точно так же, как это делается с перчатками астронавтов и с манипуляторами. Сидит лаборант, шевелит пальцами, а на расстоянии от него металлические руки делают нужные движения.

– Готовить музыкантов, – тихо проговорил Джэйс, словно разговаривая сам с собой, – передавать движения рук, передавать дыхание… Это если он играет на духовом инструменте. Снять нужные данные с легких, диафрагмы, с губ…

– И передать это ребенку. Таким образом, мы научим его играть на любом инструменте. Как ты думаешь?

– Это идея, – прошептал Джэйс. Дэн посмотрел на друга, лицо его было взволнованным, глаза горели.

– Начать нужно с простого, ввести в его подсознание те движения, которые он впоследствии должен будет делать. Он и не заметит этого.

– Пошла к черту эта музыка. Давай лучше подумаем о спорте. Ведь с помощью такой штуки можно тренировать кого угодно. Господи, вот это мысль! Да мы сможем таким образом олимпийскую сборную подготовить.

– Ты считаешь, что это возможно? – спросил Дэн.

– Не сомневаюсь.

– Но это же намного сложнее. Придется передавать физические усилия. Куда как проще заставить систему реагировать на движения обучающегося, – возразил Дэн, но Джэйс, казалось, его не слушал. Ухмылка сползла с его лица, глаза были широко раскрыты и смотрели куда-то мимо Дэна.

Дэн почувствовал, что идея заинтересовала Джэйса, и продолжал:

– Нет, Джэйс, физические усилия – это все прекрасно, но меня интересует другое. Вместо того чтобы просто передавать ощущения, мы должны воздействовать на нервную систему, тренировать ее и получить нужные результаты. Как ты думаешь, сможем мы это сделать?

Взгляд Джэйса потух.

– Пока не знаю. Нужно подумать, – устало произнес он.

– Это совершенно новый подход, – проговорил Дэн.

– Давай ешь свои сэндвичи и не ори.

– Джэйс, игры, над которыми мы сейчас работаем, – ерунда по сравнению с тем, что я тебе предлагаю.

– Может быть, – согласился Джэйс. – Но сначала нужно разделаться с чертовым бейсболом.

– Меньше чем через два месяца с ним будет покончено. Нам необходимо именно сейчас думать о том, что будет дальше.

– Правильно, – кивнул Джэйс. – Вот я и подумаю, – хладнокровно закончил он. От его волнения не осталось и следа.

Дэна поразило изменение в Джэйсе. Всего несколько секунд назад его чуть ли не трясло, сейчас же он был совершенно спокоен.

– Я поговорю об этом с Манкрифом, – сказал Дэн. – На моей идее можно сделать целое состояние.

– Прежде всего не нужно ни о чем разговаривать с Манкрифом. – Джэйс поднял ладонь. – Он может подумать, что мы забросили его долбаный бейсбол и занялись чем-то другим. Сначала необходимо все обдумать и подготовить.

– Но…

– Никаких «но», – отрезал Джэйс. – И вообще, по какому недоразумению я должен заботиться о том, чтобы Манкриф разбогател еще больше? Ты знаешь, сколько он огребет со своего «КиберМира»? – зашипел Джэйс. – А с такой идеей мы хоть сейчас можем запросто уйти отсюда и начать свое дело.

Дэн был ошарашен, он никогда не думал, что Джэйс способен всерьез интересоваться чем-нибудь, кроме своих игр, а тем более деньгами. Дэн удивленно разглядывал своего друга.

– Но мы и здесь неплохо получаем, – проговорил он.

– Заткнись! – рявкнул Джэйс. – Ради Бога, хотя бы на время забудь о том, что ты мне сказал.

Дэн ничего не понимал. Чтобы сам Джэйс заставлял его не заниматься воплощением какой-нибудь идеи? Такого в практике их отношений еще не бывало.

Джэйс поставил на стол острые локти, нагнулся к самому лицу Дэна и продолжал шипеть:

– А теперь скажи-ка, что ты делаешь для Манкрифа? Зачем ему понадобилось гонять тебя сюда по воскресеньям?

Больше всего Дэну хотелось сейчас уйти, оказаться далеко от Джэйса, не слышать и не видеть его.

– Ничего особенного, – сухо ответил он и отодвинулся. – Что тебя это так волнует?

Дэн вытащил сэндвич и начал есть. Вкус у засохшего сэндвича был неважный, обычно Сьюзен делала их лучше.

– Значит, не скажешь?

– Забудь об этом. Пока, – язвительно ответил Дэн.

– Я хочу услышать ответ на мой вопрос, – угрожающе проговорил Джэйс.

Дэну не нравилось, когда на него начинали давить. Он почувствовал, как в груди его начинает закипать злость.

– Послушай, Джэйс, – Дэн пытался говорить как можно спокойней. – Манкриф просил меня ничего не говорить тебе об этом. Он не хочет, чтобы ты отвлекался от бейсбола.

– Я умоляю тебя. Ради Бога, скажи, что это за работа.

На душе Дэна было противно.

– Я обещал Манкрифу, что никому ничего не скажу, – ответил он.

– Даже мне? – изумился Джэйс.

– Даже тебе.

– И ты не собираешься мне ничего говорить?

– Не могу, Джэйс. Я обещал.

Глаза Джэйса сверкали яростью:

– Ты действительно не собираешься отвечать мне?

Дэн не ответил. Внутри у него все кипело, но он продолжал спокойно есть сэндвич, стараясь, чтобы крошки от него падали не на пол, а на разостланный на столе пакет. Джэйс был в бешенстве. Он трясущейся рукой схватил со стола банку с кофе, вскочил и бросился к двери. Но, не доходя до нее, обернулся.

– Молчи, если хочешь, – дрожащим голосом сказал он. – Но только знай, что и у меня есть кое-какие тайны. И тебе их никогда не узнать.

Дэн оглядел остатки сэндвича.

Внезапно Джэйс заорал:

– Я тоже делаю работу для Манкрифа! Она тоже требует времени, поэтому мне приходится работать вечерами и по выходным.

– Я знаю, – ответил Дэн.

– И если бы ты узнал, чем я занимаюсь, у тебя бы глаза на лоб полезли! – Джэйс уже не кричал, он визжал. – И… – Он недоговорил. Рывком открыв дверь кафетерия, Джэйс вылетел в коридор.

Дэн слышал, как гремели его ботинки.

Дэн очень удивился, услышав стук в дверь. Он поднял голову и увидел улыбающееся лицо Гари Чана.

– Что это вы здесь делаете в воскресенье? – спросил Гари, заходя в кабинет. Юноша был одет, как и всегда, – белая рубашка и темные слаксы. – Извините, я к вам на минутку. Можно?

Выпроводить Гари Дэн не мог, хотя времени на болтовню у него не было.

– Конечно, заходи, – сказал Дэн и улыбнулся. – Похоже, ты закончил «Прогулку по Луне».

– Да, – радостно ответил Гари. – Хотите посмотреть?

– Сейчас? Нет, видишь ли, я очень занят. Извини, Гари…

– Да нет, это вы меня извините, – виноватым голосом произнес юноша. – Я помешал вам. – Он потянулся к дверной ручке.

– Постой, Гари, – окликнул его Дэн. – Ладно, давай посмотрим. На пару минут оторваться можно.

«Вежливость и застенчивость азиатов – это просто уловка, с помощью которой они подчиняют себе остальных», – думал Дэн, вставая из-за стола.

Спустя пять минут они уже стояли на пыльной поверхности Луны.

– Пришлось делать кучу расчетов, – послышался в наушниках голос Чана. – Но вы подсказали мне прекрасную идею. Спасибо.

– Не за что, – ответил Дэн.

На них были объемные костюмы, ботинки на толстой металлической подошве, на голове – шлемы размером с хороший аквариум. Когда Дэн и Чан шли, с поверхности поднималась пыль и тут же оседала обратно. Дэн посмотрел вниз и увидел четкие отпечатки подошв. На темной поверхности они выглядели большими светлыми пятнами. На много миль вокруг расстилалась пустыня, усеянная кратерами. Дэну казалось, что четкая линия горизонта, разрываемая вершинами древних гор, находится совсем рядом, достаточно только протянуть руку и можно коснуться ее. В черноте неба ослепительным белым светом блестели звезды.

– Внешне все нормально, – сказал Дэн.

– А теперь подпрыгни, – предложил Гари.

Дэн кивнул, сделал несколько шагов и прыгнул в сторону валуна, стоящего метрах в пятидесяти от него.

– Святая корова! – воскликнул Дэн, пролетев половину расстояния. Приземляясь, он споткнулся и едва не упал.

– Ну и как ощущения? – спросил Гари.

– Потрясающе! – ответил Дэн.

Дэн неуклюже развернулся и прыгнул обратно, испытывая ни с чем не сравнимое чувство полета.

– Здорово, да? – гордо сказал Гари. – Как вы посоветовали, так я и сделал. И вот что получилось. Тело ведет себя так, словно оно находится на Луне. Весит в шесть раз меньше обычного.

– Отлично, Гари. Просто отлично.

– Теперь можно тот же самый эффект применить и для «Прогулки по Марсу».

– Ты хорошо поработал, – похвалил его Дэн.

– Хотите побывать на Марсе? – осторожно и очень вежливо спросил Гари.

Дэн подумал о своей работе, о том, что он поступает нечестно, прохлаждаясь здесь с Гари, и отказался.

– Это было бы очень неплохо, Гари, но давай оставим Марс на потом. На меня в самом деле навалили много работы.

Дэн услышал тихий вздох.

– Понимаю вас, – уныло ответил Гари. – Простите за то, что оторвал вас от работы. Я не хотел этого делать, хотел просто поблагодарить вас за помощь. Вы здорово меня выручили, Дэн. Если вам что-нибудь потребуется, пожалуйста, сразу же обращайтесь ко мне. Поверьте мне, я все для вас сделаю, вы только попросите.

«Тогда отстань от меня со своими прогулками, дай заняться работой», – раздраженно подумал Дэн.

– Хорошо, хорошо, Гари, – ответил Дэн.

«Слава Богу, что этот дом совсем новый, – подумала Сьюзен, заправляя простыни. – Хотя бы не нужно думать о ремонте. Не то что в Дэйтоне, где то и дело приходилось что-нибудь чинить. Это, конечно, серьезное преимущество. Иначе без Дэна не обойтись. А так… Пусть работает, разобраться я и без него могу. Тяжелой работы почти нет».

Сьюзен была права, ее жизнь с переездом в Орландо существенно облегчилась. Самым изнурительным ручным трудом по дому оставались уборка постелей и загрузка посуды в моечную машину с ее последующим удалением оттуда. Не считая, конечно, приготовления пищи. Этим, под руководством Сьюзен, занималась полностью автоматизированная электрическая кухня. Дэн давно наладил ее, и теперь Сьюзен не нужно было ничего включать, а лишь произносить команды. Пылесос тоже ездил по дому сам, убирал в комнатах и возвращался на свое место. Следила за ним только Анжела, после того как он съел одну из ее игрушек.

Но все-таки отсутствие Дэна сказывалось, правда, не на домашних делах, а на посещении Сьюзен магазинов. Для себя Сьюзен выработала такой график – оставлять Дэна дома с детьми, а самой отправляться за покупками. Теперь, когда Дэн работал семь дней в неделю, ей приходилось брать с собой Энжи и Филипа, а бродить с ними по супермаркетам было слишком хлопотно.

Сьюзен закончила убирать постели и пошла в детскую одевать малыша. Филип прыгал и резвился в манеже. Сьюзен перенесла его на кровать и начала надевать ему носки. Это было трудным делом, мальчик дергал ножками и смеялся. Обычно Сьюзен играла с ним, но сейчас ей было не до игр.