Текст книги "Синдром Годунова, или Светящийся грим (СИ)"

Автор книги: Белла Лестранж

Соавторы: Анастасия Калько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

На площади у набережной Наташа пересела на "девятку" и добралась до 5 километра. И только тут поняла, какую совершила глупость, не вызвав заранее такси. Автобусы в нужном ей направлении осенью и зимой заканчивали ходить с 20.00, а было уже около девять часов вечера. Огромная площадь, где днем шумело несколько рынков и несметное множество магазинов, а также проходила посадка на автобусы всех городских и пригородных маршрутов, сейчас пустовала. Стихли все звуки. В зеленоватом свете луны площадь выглядела даже инфернально.

Проехала одинокая машина, ослепив девушку светом фар и на секунду притормозив. "Хоть бы в лицо не светил, урод!" – подумала Наташа, доставая мобильник, чтобы позвонить Игнатию Петровичу. "Надо купить машину. Хороша популярная писательница, которая ездит на автобусе! А теперь я еще богатая наследница. Завтра же займусь!".

Телефон пискнул, выдал надпись "Батарея разряжена", и погас. "Ну вот, забыла подзарядить! Придется идти пешком, благо, там недалеко...".

Наташа застегнула воротник черного пальто и решительно зашагала в нужном направлении. По дороге она видела много вывесок бюро, мастерских и магазинов дядиного предприятия и удивилась, как оно велико.

Тротуар оказался очень щербатым, и Наташа несколько раз спотыкалась, один раз даже едва удержалась на ногах. Дорога была не такой короткой, как ей показалось; дом с флюгером даже не виднелся вдали.

По дороге Наташа не встретила ни одной машины. В лесочке за кроны деревьев цеплялся туман. Где-то в дачном поселке раздавался монотонный басовитый лай. Потом донеслись окрик, удар и обиженный скулеж. В тишине и тумане звуки раскатывались очень далеко, и Наташа поежилась. Остановившись, она закурила, чтобы успокоить нервы, и чуть не уронила зажигалку. "Эй, Навицкая! Что это с тобой? От Беллы мистической фигни набралась? Фима бы тут шел и посвистывал!".

Вдали наконец-то показался ее новый дом; в окнах горел свет, и это приободрило Наташа. Она прибавила шаг, стараясь не смотреть на ограду, из-за которой виднелись покосившиеся деревянные кресты и памятники среди голых скрюченных деревьев. В зловещем лунном свете это было похоже на пейзаж из фильма о вампирах... Скорей бы это пройти! "Завтра же займусь покупкой машины! Нечего тут пешком ходить. Нервы у меня еще подводят, сказывается история с Вальтером. Бредовое обвинение и полтора года в камере не пошли мне на пользу!".

Что-то зашуршало в "зеленке" через дорогу. На обочину выскользнул силуэт в черном плаще с капюшоном. При виде Наташи он замер. Пару секунд они смотрели друг на друга. Потом он расхохотался трескучим ненатуральным смехом и откинул капюшон.

Наташа впоследствии удивлялась количеству децибел, которые она выдала. А тирада, сорвавшаяся с ее губ, повергла бы в ступор даже каптерщика в воинской части, где она служила до "крымской весны", вечно пьяненького Акимыча. Он не знал другого способа общения, кроме мата, и отточил свое мастерство на солдатах до совершенства. Но кто бы не завопил, увидев ночью на пустынной дороге существо со светящимся лицом и провалами на месте глаз и рта?

Когда существо, продолжая хохотать и завывать, двинулось к ней, протягивая руки, Наташа вышла из ступора.

– Да пошел ты...!!! – заорала она, метнула в монстра ботинком (и когда успела снять?! – запоздало удивилась девушка на бегу) и бросилась к дому...

Свет фар, скрежет тормозов – припозднившийся автобус из поселка замер в нескольких сантиметрах от нее, едва не задев бампером.

– Ты, дурак, жить надоело?! – рявкнул водитель, выскакивая из кабины. – Куда прешь? – он схватил Наташу за руку, присмотрелся. – Спятила, что ли? – сбавил голос шофер, увидев, что перед ним женщина. – Ну, чего молчишь?

– Надо ее в вытрезвитель сдать! – визгливо крикнула из окна пожилая женщина в буклированном пальто. – Я чуть не убилась из-за нее! Молодая, да бесстыжая!

– Ребенка моего напугала! – подхватила из другого окна дородная девица, держа на руках ревущего карапуза. – Нормально, вообще?! Блин!

– Совсем того, да?! – появился на подножке небритый парень лет тридцати, прижимая платок к носу. – Я весь день ломался, парники ставил, а теперь еще нос разбил из-за тебя! Чего ночью у кладбища шастаешь?! Адреналина захотела?! Вот как отвешу, будет тебе адреналин!

– Милицию вызывайте, пусть ей 15 суток дадут, за хулиганство! – проворчал с заднего сиденья старичок в теплой шляпе. – А то много воли им нынче дали. Вот при Сталине...

Наташа выпрямилась и стряхнула с себя руку водителя.

– Извините, – сказала она, быстро сориентировавшись. Дорога снова опустела, существо в черном исчезло. И если она скажет, что видела монстра, ее скрутят отвезут прямиком на хутор Пятницкого... – Я живу в этом доме. Шла пешком потому, что на автобус опоздала...

– А че? "Мерин" сломался, или шофер заболел? – скандальным голосом спросила молодая мамаша. – Чего пешком поперлась?

– Да подождите вы, – отмахнулся водитель автобуса. – Ну и че?

– А за мной по пятам шел какой-то мужчина. А потом нагнал и попытался схватить за шиворот. Я вырвалась и побежала, и не заметила автобуса...

– А-а, – всю ярость у водителя как рукой сняло. – Ну ты чуть не влипла, из огня да в полымя. И где он?

– Убежал, наверное, – озирался парень, только что угрожавший Наташе. – А жаль. Догнать бы его, да башкой об автобус!

– Ишь, ходят, охальники, по ночам, – покачала головой старушка, – что же ты, деточка, по ночам одна ходишь?!

– Вот вам и демократия, – добавил старичок, – маньяков расплодили, все им нипочем. При Сталине бы сразу к стенке охальника...

– Иди ты, батяня, со своим Сталиным, – обернулась женщина с ребенком, – вон Мосгаз-то как раз в те годы и орудовал, недавно кино показывали...

– А Берия... – начал, было небритый парень.

– Ну, до утра не накричатся, – махнул рукой водитель. – Вы, в общем... Давайте, я вас до ворот провожу. Э-э, а вы, случайно, не Навицкая?

– Ага, – "Надо взять ключи от дома и ворот... Я же хозяйка, а не приживалка!".

– Ну дела, хорошо, что я затормозил! А то жена бы меня живьем слопала, если бы я вас сшиб! Вы как? Не ушиблись? Не сломали ничего?

– Я же не падала.

– А где ваш ботинок?

– На бегу, наверное, расстегнулся, слетел, – "О, Боже! Еще одна супруга – поклонница моих книг!"

Еще раз выслушав сбивчивые извинения водителя и заверив его, что совершенно невредима и не напугана, Наташа позвонила в ворота. Объектив видеокамеры с жужжанием посмотрел на нее. Ворота открылись.

Если Игнатий и удивился, увидев новую хозяйку растрепанной, запыхавшейся и в одном ботинке, то не подал вида. Ногу в грязном промокшем носке моментально свело болезненной судорогой, и Наташа, охая и ругаясь, запрыгала на одной ножке. Дворецкий бесстрастно поддержал ее под локоть.

– Эй, ты, Бэрримор, по ходу! – крикнул водитель. – Чего охрану не наймешь? Ходит тут гопота всякая...

– Спасибо, я этим займусь, – откликнулся Игнатий, и створки захлопнулись перед самым носом парня.

– Спасибо хоть в дыню не дал, цаца великий, – проворчал водитель и пошел к своему автобусу.

На крыльце, прямо на перилах, сидела Жанна со смартфоном, а возле ее ног устроился Рики. При виде Наташи он поднял лобастую голову и удивленно гавкнул.

– Рики, фу! – прикрикнула девочка. – Привет, Наташа. Ой, а что с тобой? Почему ты без ботинка?!

– Все нормально, – ответила Наташа и ощутила запоздалый испуг. "Мне не померещилось, я действительно ЭТО видела. А если бы не появился автобус?.. Ефим, конечно, скажет, что это какой-то идиот вырядился и шутит с прохожими. Надеюсь, что это правда. А если нет?.. А вдруг и дядя Вилибалд тоже увидел с балкона нечто подобное? Вот чего он мог испугаться..."

– А у нас гости, – скривилась Жанна, – Димочка приперся с соболезнованиями. Стихи читает в гостиной. Задрал, дебил.

– Кто? – переспросила Наташа, пытаясь пошевелить сведенной от боли и холода ступней.

– Северин, мамин любовник, – серьезно, по-взрослому, ответила Жанна. – Ната, а что с тобой? На тебя напали?

– Пойдем в дом? – Наташа покосилась на ворота; ей показалось, что в саду может появиться это существо...

– Да ну! Димочка задолбал уже!

– Пошли в дом. Я... Тут холодно.

– Ну ладно, – закатила глаза девочка. – Только я совершенно не замерзла и стихи Димочкины слушать не буду!

Когда дворецкий закрыл за ними тяжелую дверь, Наташа перевела дыхание. В теплом светлом доме она чувствовала себя в безопасности.

Из гостиной, стукнув дверью, вышел Коган. На ходу он вытягивал из пачки сигарету.

– Если не покурю, точно огрею этого стихоплета по тыкве, – ворчал адвокат. – У меня уже морская болезнь от его стихов! Воет, как солист в хоре кастратов!

Жанна захихикала:

– Дать вам папино пресс-папье? Оно как раз тяжелое, Димочка тогда точно заткнется!

– Ты читала Чехова? – изумился Ефим.

– А вы думали, я в школе покемона ловлю?

– Снимаю шляпу перед отроковицей, цитирующей классиков, – чопорно склонил голову Коган. – Боже! Наташа! Что такое?!

– Фима, я... Жесть! – Наташа обессиленно опустилась на пуфик.

– И правда жесть, – обеспокоенно посмотрел на ее лицо Ефим. – Как будто чудо-юдо на дороге увидела!

– Ты угадал.

– Жанна, позови, пожалуйста, Беллу Генриховну, – попросил адвокат.

По тому, как злорадно блеснули глаза девочки, он понял, что Жанна не преминет отколоть в гостиной очередную шуточку. "Лучше бы Игната попросил!".

Но Жанна уже распахнула дверь и громко протопала "платформами" в гостиную, где что-то звучно декламировал мужской голос. Девочка громко откашлялась. Декламация оборвалась на полуслове.

– Ой, дядя Дима, извините! – ангельским голосом сказала Жанна, – Ефим Захарович зовет Беллу Генриховну!

– Где тебя воспитывали? – зашипела Лэтти. – Дикарка! Топаешь, как слон в посудной лавке!

– Извините, – из гостиной вышла Белла. И ахнула:

– Ната! На тебе лица нет. Что случилось?

– На меня напали, – ответила Наташа. – Еле отбилась.

– Почему ты не позвонила, чтобы за тобой прислали машину? – изумился Коган.

– Телефон сел, пришлось идти пешком.

– Нужна помощь? – за Беллой вышла Алиса, массируя висок. Потом в дверях появился Гена с таким же обалдевшим выражением лица, как у Ефима.

– Может, вызвать полицию? – спросил он. – Пусть отыщут эту шушеру и прижмут хвост, а то они тут совсем распоясались!

Из гостиной донесся гневный возглас Лэтти:

– Сколько раз тебе повторять, не впускай свою собаку в гостиную! Фу! Кошмар! Не смей пачкать лапами ковер! Пошел вон, грязнуля!

Рики жалобно взвизгнул и выбежал в прихожую.

– Не бей мою собаку! – возмутилась Жанна.

– Этот пес тебе дороже матери! – с пафосом воскликнула Лэтти и тоже вышла из гостиной. – Что произошло?

– А Димочке кто-то по лбу дал, – как бы самой себе сказала Жанна, появляясь рядом с матерью.

Последним в прихожую вышел незнакомый молодой блондин, лощеный, с неуместным в ноябре загаром, одетый дорого и щеголевато.

– Ну и фантазия у тебя, Жанночка, – смущенно улыбнулся он, прикрыв ладонью внушительную шишку на гладком лбу. – Я просто о лобовое стекло ударился на неровной дороге...

– Угу, небось еще кого-то приморил своей поэзией, – снова как будто себе под нос произнесла Жанна.

– Ужасный ребенок, – закатила глаза Лэтти. – Боже, Наталья Викторовна! Не вызвать ли к вам врача? Вы так бледны!

*

Перед тем кка лечь в постель, Наташа тщательно задернула шторы. Ей казалось, что, стоит только погасить свет, оставив портьеры открытыми, за окном тут же появится то самое лицо. Умом Наташа понимала нелепость своего страха, но все же проверила, чтобы между шторами не осталось просвета...

Белла, которая решила лечь спать в ее комнате, заворочалась на диване в полусне и что-то пробормотала.

Наташа убрала в сумочку комплект ключей, врученный только что невозмутимым Игнатием. "Утром попрошу каталоги автомагазинов", – решила она. В голове слегка шумело от настойки пустырника, которую ей преподнесли Алиса и Лэтти, утратившая ненадолго от беспокойства свою манерность. Наташа зевнула, сбросила халат и забралась под одеяло в трусах и майке. Прежде чем заснуть, она подумала: "Надо позвонить Малышеву; кажется, я поняла, чего мог испугаться Винтерштерн!"

Она очень надеялась, что это чья-то дурацкая шутка или злодейская мистификация. Лучше если прав окажется прагматик Ефим, чем мистик Белла...

*

Коган закурил на крыльце и набрал номер на смартфоне:

– Виктор, что у тебя? Понял. Можешь оставить дела Игорю и приехать? Нет, я не выпил. Нет, не шучу. Я знаю, что завтра начинаются прения сторон. Да, знаю, что прокурор оборзел. Ну вот, с этого вопроса и начинал бы. На Наташку только что напали. А вот это хороший вопрос, я тоже хотел бы знать, кто. Тут какая-то мистика. А так как я не верю в мистику, то думаю, что кто-то нас разводит. Все в порядке. Она у тебя та еще вояка, даже ботинком в него запустила. Да, Наташку пугать себе дороже, раньше сам испугаешься. Я же сказал, все нормально, она спит. Ну, хорошо. Я тебя встречу на площади. На пятом километре. Да не очень-то гони, еще в аварию попадешь. В общем, в девять жду у магазина пиротехники. Бывай!

Выпустив сразу несколько дымовых колец, Ефим виртуозно выругался: "И кто же это крутит свое кино? Ну, Стивен Кинг фиговый, если ты имеешь физическую форму, надейся, что Малышев доберется до тебя первым. Потому что если ты раньше нарвешься на меня, то настоящим призраком станешь!"

На крыльцо вышел и тоже закурил Дмитрий Северин.

– Ужасная история, – сказал он, – очень неосмотрительно идти ночью по такой дороге!

Только Белле и Когану Наташа рассказала, что случилось на самом деле; все остальные считали, что на нее напал кто-то из местной шпаны.

– Телефон не работал; не ночевать же ей было на остановке, – пожал плечами Коган.

– А ведь я видел ее, когда проезжал через Пятый. Знал бы, остановился бы, подвез. Как она? Очень испугана?

– Капитана ВДВ напугать – надо очень постараться. Она всякое повидала, и, уж точно, не забоится какого-то хулигана.

Уже с порога адвокат обернулся:

– Кстати, Дмитрий Степанович, хорошая элегия. Еще бы вполовину короче – цены бы ей не было!

– Хам, – пробормотал поэт, неприязненно проводив взглядом рослого могучего юриста. – Много он понимает в стихах. Небось только Пираний да Комбатов читает, или вообще только порножурналы листает на досуге... Только и умеет, что на судах скандалить и с прокурорами ругаться!

– Ага, подвез бы ты! – вслух бранился Коган, направляясь в кабинет. – Так что же не остановился, не предложил девушке помощь, рыцарь Айвенго?! К возлюбленной спешил, стишки читать?.. Как бы этот альфонс теперь за Натой не приударил, теперь она богатая наследница... Сам зарабатывать не умеет, вот и ищет себе баб с капиталом! Видел я таких. Знать бы, кто ему по лбу врезал! Я бы этому человеку руку пожал. Кто бы это ни был – явно свой парень!

*

Наташа проснулась от кошмара. После миссий в "горячих точках" и в тюрьме они иногда ее посещали, но в последний год ушли. И вот после встречи со светящимся существом на ночной дороге пугающие сны вернулись...

Наташа повернулась на другой бок, прогоняя остатки сна. Обычно это помогало. Но сейчас, стоило ей закрыть глаза, как перед ними снова появились пустая дорога, луна в тумане и черный силуэт на обочине...

Наташа умела управлять сном и решила, что сейчас лучше всего прервать его. Она закричала и открыла глаза. В углу комнаты приподнялась на кушетке Белла:

– Ната, что случилось?

– Извини. Дурной сон.

– Из-за ЭТОГО?

Наташа смутилась; неловко было признать, что ряженый придурок произвел на нее такое впечатление. Для самоуспокоения девушка предпочитала соглашаться с реалистом Ефимом, мечтавшим пересчитать зубы "Стивену Кингу"...

– А как ты сама думаешь, – Белла села, откинув с лица рассыпавшиеся черные волосы, – что это было?

В темноте она была еще больше похожа на цыганку – длинноволосая, смуглая, с огромными, блестящими в полутьме черными глазами.

– Не знаю, – ответила Наташа. – Лучше бы Фима оказался прав...

– И я так же думаю, и интуиция мне подсказывает, что он прав.

Бабушка Беллы по отцовской линии, цыганка, до замужества была таборной гадалкой, и внучка унаследовала от нее удивительную интуицию.

– Попробую снова заснуть, – зевнула Наташа, – не хватало еще, чтобы какой-то клоун устраивал мне бессонные ночи!

Она задернула балдахин и раскинулась на кровати. Белла немного поворочалась и тоже уснула. Наташа еще какое-то время лежала с открытыми глазами. Это ее спальня. Ее дом. Бизнес Винтерштерна теперь принадлежит ей. К этому еще нужно привыкнуть...

Сквозь сон Наташа снова услышала какое-то завывание, но решила, что это, наверное, опять какая-то собака в дачном поселке... С этой мыслью девушка заснула.

*

Ефим остановил машину у магазина пиротехники и посмотрел на часы. Было без пяти минут девять. Значит, скоро приедет Уланов. Виктор никогда не опаздывает.

Лавируя между многочисленными машинами на парковке, к магазину подъехало такси, и из него вышел высокий молодой человек в джинсах и короткой дубленке, расплатился с водителем и достал из багажника небольшую дорожную сумку.

– Еле добрались, – сказал он, подойдя к Когану. – Ну и пробка, больше километра!

– Это тут обычное дело, – Коган выбросил недокуренную сигарету, третью с утра. – Местные ведь хотят, чтобы у них все было как в больших городах, понакупили себе машин, крутизной меряются. А дороги-то остались прежними, вот и заторы. Привыкай, Витька! У вас тут теперь дом!

– Хм, Фима, подожди, – Виктор тряхнул головой. – Я после ночи в дороге плоховато соображаю. Так дом достался Наташе?

– Да, и еще бизнес ее родственника. Но кое-кому это не нравится...

– Что с ней случилось? Как она?

– Спит, перенервничала вчера. Рано утром проснулась, потребовала каталоги автомагазинов и снова заснула с журналом в руках. А что случилось, я тебе по дороге расскажу.

*

– Одно из двух, – сказал Виктор Уланов, когда они подъехали к дому, и перед машиной Когана открылись ворота, – или местные страшилки имеют под собой реальную основу...

Коган презрительно фыркнул.

– Или кто-то хочет убедить вас в этом.

– Вот это более правдоподобно. Поэтому я тебя и вызвал. Втроем мы быстрее разберемся, кто это выдрючивался перед Наташей и не он ли вертелся у балкона Вилибалда. Когда мы вычислим этого ряженого придурка, я его мордой в унитаз засуну! – сжал могучие кулаки адвокат.

– Не засунешь. Потому, что я ему раньше череп снесу, – посулил Виктор, готовый стереть в порошок любого обидчика Наташи.

Машину отогнали в гараж, и адвокаты не спеша вышли за ворота, чтобы осмотреть предполагаемое место нападения "призрака".

– Светящееся лицо, вот что меня озадачивает, – говорил Коган по дороге. – Хотя, сейчас, наверное, в магазинах приколов любой прибамбас можно купить...

– Да, светящиеся маски или грим для Хэллоуина сейчас в ходу и, наверное, добрались уже и сюда, – Виктор осмотрелся. Серое небо низко нависало над дорогой. За верхушки голых кленов и темно-зеленых елей цеплялась наползающая туманная пелена. Где-то за оградой вдали играл оркестр и доносились усиленные мегафоном обрывки проникновенных речей.

– Барыгу какого-нибудь хоронят, – прислушался Ефим, – или паркетного генерала, который и себе на золотой унитаз нагреб, и внукам на "гелентвагены", и еще на оркестр, плакальщиков и пафосный памятник хватило. Ишь, как разливаются соловьями!

– Опять ты ядом брызжешь, – неодобрительно посмотрел на него Уланов, но, увидев бледное хмурое лицо и красные глаза старшего коллеги и не стал продолжать.

– Да, знаю, язвителен стал, как беззубый крокодил с геморроем. Но ты сам видишь, какой тут пейзаж. Вид из окон оптимизма не вселяет, правда? Да еще... хрен его знает! По ночам собаки в дачном поселке то лают, то воют. Будь ты хоть сто раз атеистом, все равно с лица спадешь. Даже звукоизоляция не спасает. То гравий скрипит, а в окно выглянешь – никого. То свечение какое-то там, за оградой. Да еще публика тут... – Ефим поморщился и надвинул капюшон теплой куртки на глаза. – Сразу хочу тебя предупредить, – продолжал он, закуривая, – народ тут специфический. Единственный, кто не вызывает у меня подозрений – это Жанна, младшая дочь Винтерштерна. А остальные – зверинец! Старший сын, Геннадий, местный "кофейный олигарх", всех баб от 18 до 60 лет глазами раздевает и готов тр...ть все, что движется. А то, что не движется, стремится толкнуть и тоже тр...ть.

Виктор, который, сидя на корточках, что-то рассматривал на асфальте, невольно затрясся от смеха. Своеобразная речь Ефима и его манера беспощадно высмеивать всех, кто не в добрый час попался ему на язык, была уже привычна ему и Игорю Никольскому. Но сейчас Коган превзошел самого себя.

– Алиса, королева моды и парфюма, косит под очаровательную куколку, но при этом – настоящая акула. Умная баба и явно себе на уме. Слишком хороша. К 35 годам семь раз разводилась; в восьмой раз наступать на грабли не спешит, только периодически берет под опеку кого-нибудь из модельных мальчиков в своих бутиках. А молодое тело дорого стоит, так что тратит Алиса немало... Что ты там нашел?

– Смотри, какой длинный тормозной след, – Виктор выпрямился. – Водитель увидел Наташу издалека и сразу дал по тормозам, но не мог сразу остановиться на мокрой дороге...

– Думаешь, он мог рассмотреть и того, кто на нее напал? – догадался о ходе мыслей Виктора Коган. – Нет, он безоговорочно поверил Наташиному объяснению о приставаниях местной шпаны... Ничего он не заметил.

– Тогда, наверное, надо опросить пассажиров. Все они, судя по твоим словам, местные, из поселка, и водитель припомнит, кого вез вчера вечером. Может кто-то скажет нечто важное по делу...

– Проверим. Ты прав. Ну вот, есть еще молодая вдова. Та вообще... – Коган услышал перезвон колоколов в часовне и проглотил бранное словечко. – Знаешь, она вылитая блондиночка из того фильма о шестидесятниках, черт, забыл название!

– "Таинственная страсть"?

– Да, точно. Ее еще Пересильд сыграла... Я этим "мылом" не увлекаюсь, но Белка посматривает по вечерам, а я иногда составляю ей компанию. Ну вот, меня эта, как ее, не то Лариса, не то Раиса, весь фильм активно бесила, просто видеть ее не мог. Мужа не любит, зато любит комфорт и благосостояние; муж, конечно, мерзавец и в подметки не годится возлюбленному, зато обвесил свою куколку ювелиркой и нарядил во все импортное; без любовника жить не может, но он беден, как церковная мышь, а рай в шалаше мамзель не устраивает...

– Если она замужем, то не мамзель, а мадам...

– Сам знаю, без твоего "Ай-Кью-Ринга"! Просто в конце 19 века в Москве на Хитровке мамзельками называли проституток. А чем, скажи, уличная девка отличается от дамы, которая вышла замуж в благодарность за оплату лечения матери, и расплачивается своим телом за лекарства для мамы; за импортные наряды, французскую косметику, черную "Волгу" или "Чайку", дачу в Переделкино и продукты из спецраспределителя? Только ценой. Первая честно называет цену за час или за ночь и не изображает из себя белую и пушистую, а вторая напускает на себя благообразный вид, поджимает губки и томно закатывает глазки. А по сути, обе зарабатывают себе на жизнь одним и тем же способом, только у второй такса повыше. Вот меня и воротило от этой "дамы с собачкой": "Ах, как мне стыдно! Ах, какая я гадкая! Ах, мы не должны обманывать своих близких! Ах, поцелуй меня еще раз, милый, ах, когда мы встретимся в следующий раз?"... Ну, вот, эта Виолетта – вроде этой Раисы-Ларисы. Лэтти, – выплюнул Коган. – Я узнавал, что из театра танца ее вот-вот "ушли" бы: при всей ее красоте танцовщица – никакая, обе ноги левые, зато со всем коллективом не ладила, артисты ее терпеть не могли: и гадость могла сказать под руку, и д...а подсыпать, и главному режиссеру "стучала". Она знала, что в любой момент может остаться без работы и, когда на нее обратил внимание Винтерштерн, тут же сделала охотничью стойку. Но муж для нее сначала был только спасением от Центра занятости и пособия по безработице, а потом – не более чем толстым кошельком с глазами, а трепетные чувства у дамы вызывали богемные молодые люди, деятели искусства. Одного из них я вчера видел и даже стоически выслушал почти весь его опус памяти Винтерштерна...

– И даже не метнул в него стулом? – хмыкнул Виктор. – Плохие стихи?

– Сказал бы я, какие, да возле часовни так выражаться неловко. Местный поэт, звезда творческих вееров в городской библиотеке, кумир климактерических мещаночек и ведущий автор альманаха в бумажной обложке тиражом в 100 экземпляров. И, конечно, мнит себя непризнанным гением в суровом мире капитала. Что ты там ищешь? Смотри, в канаву не скатись!

– Фима, ты прав, это не призрак! – Виктор фотографировал на смартфон следы, ведущие от кромки леса к обочине как раз возле того места, где заканчивался тормозной путь автобуса. – Кто-то спрятался за елью, а, увидев Наташу, вышел на обочину и устроил небольшой хоррор...

– Не призрак, да? – Коган подошел к нему по сухой траве на обочине, чтобы не затоптать следы. – Ну, это я исправлю, когда поймаем его! Устрою этому ж...дыру настоящий хоррор!

– За свою жену я ему сам устрою, – Виктор убрал смартфон. – Пошли в дом, перегоню фото на компьютер и изучу эти следы детально...

– Погоди, я покурю. Я тебе еще не сказал, Витя, но он и меня пытался развести. Белла с Натой легли спать, а я остался поработать в кабинете: сдуру выпил кофе за ужином, не спалось, да еще эта, блин, Лэтти грозится оспаривать завещание в суде; лучше подготовиться. И около полуночи кто-то снаружи начал завывать, как собака Баскервилей. Я сначала подумал, что это на самом деле собака, крикнул в окно: "Пошла вон!". Еще громче завыли, уже под самым забором. А мне Игнатий, дворецкий, говорил, что в этом районе часто шпана хороводится, цветы, венки воруют, в дачном поселке цветмет тащат, огороды разоряют, а потом напиваются и буянят. Ну, я прихватил травматик, выхожу. Ну, думаю, сейчас кое-кто без зубов отсюда уйдет...

– Ты лихач похлеще Наты, – заметил Виктор, – ночью идешь один на подозрительные звуки из-за забора. А если бы там несколько гопников было?

– В пехоте еще и не таких расписывал под Хохлому. Ну вот, выхожу за ворота, а мне навстречу прет это чмо в плаще, такое, как Наташка рассказывала.

– Ого...

– Не то слово. Ну вот, оно на меня завывает, хохочет и говорит: убирайтесь отсюда, а то хуже будет. Я на него травматик наставил, а он как бросится наутек! Я за ним гнаться не стал, только пальнул вслед пару раз; не знаю, попал ли. Мало этому гаду того, что он чуть Наташу под автобус не загнал, так еще и меня пугать вздумал! Вот за это я его при встрече так напугаю, что своих не узнает!

*

Наташа приоткрыла глаза. Она лежала поперек кровати в спортивных брюках и майке. Перед ней красовался каталог с фотографией черного блестящего "Рейндж-Ровера".

"Надо же, сморило", – рассерженно подумала девушка, садясь и покачивая тяжелой головой. Было около десяти часов утра; значит, она проспала еще три часа. В первый раз Наташа проснулась в начале седьмого. Было еще совершенно темно. Натянув спортивные штаны и майку, Наташа тихонько, чтобы не будить Беллу, выглянула из комнаты, и увидела на столике в коридоре стопку каталогов автомобилей. "Игнатий вообще когда-нибудь спит?" – подумала девушка, забирая журналы. Она забралась под балдахин, зажгла бра и стала рассматривать фотографии машин; больше всего ей нравились добротные основательные машины, внедорожники, а не гламурные "дамские" автомобильчики, годные только для селфи в инстаграме... И не заметила,

Зарядка и контрастный душ помогли прогнать остатки сна. Наташа задумчиво посмотрела на строгий костюм, в котором была на оглашении дядиного завещания, махнула рукой и натянула обычные джинсы и розовую хлопковую рубашку "мальчикового" фасона, пригладила щеткой короткие волосы и выглянула в окно. Патио тонуло в белом облаке; моря не было видно за стеной тумана, и только волны рокотали далеко внизу. "С высоких гор спускается туман", – замурлыкала Наташа, выходя из комнаты.

Навстречу ей в коридор выглянула из своей спальни Белла:

– Доброе утро, соня! Я думала, ты весь день проспишь. Виктор приехал! Фима пошел его встречать на Пятый!

– Витька?! – обрадовалась Наташа. – Подожди... У него же дело Ракитиной, прения сторон в Воронеже, обвинение собирается запросить пятнадцать лет...

– Витя оставил дела Игорю и мчится сюда, узнав, что случилось.

– Ребята, что вы наговорили Витьке, если он бросил дело накануне прений и дунул через переправу? – удивилась Наташа. – Что нас тут осаждают орды воинствующих призраков и прочей нечисти?

– Всего лишь изложили фактуру, – Белла ритмично выстукивала носком туфли по паркету, прихлебывая кофе из чайной чашки. В рваных джинсах и мешковатом свитере она меньше всего была похожа на сотрудницу частной юридической конторы на Фонтанке, – что на тебя напали и у нас появились кое-какие подозрения насчет того, что могло случиться с Винтерштерном. Услышав о новой загадке и о том, что вокруг тебя сгущаются тучи, Виктор помчался в билетную кассу... Гена и Алиса уехали в город... – Белла прыснула:

– Фима великолепен: стоило Гене сделать мне дежурный комплимент, как он налился краской и с ласковым выражением морды быка на корриде заметил, что накануне прошел дождь, а Генин "Майбах" до сих пор в летней "обувке" щеголяет, и так можно и на штраф нарваться. Я так хохотала! В результате заработала от Фимы напоминание о том, что сотрудники КУНа не имеют право на амикошонство с клиентами или фигурантами дела. Ответила ему: пусть сам об этом помнит, когда хочет испепелить взглядом каждого, кто на меня посмотрел. Чуть дверь с петель не слетела, когда Фима выходил!

Наташа невольно улыбнулась. Беллу забавляли вспышки поистине африканской ревности Ефима, и она иногда любила подразнить его, но дальше шуточного флирта дело никогда не заходило. Коган знал, что может доверять Белле, и всю ярость выплескивал на мужчин, обращающих внимание на Лестрейндж и негодовал, если Белла смеялась...

– Умора, – не могла успокоиться Белла, – когда Фима ушел, тут еще такое было! Кто-то подменил Северину крем для бритья, и бедный поэт чуть не описался, увидев, что покрылся жуткими зелеными пятнами. Аж заикаться стал, бедный. Пятна, правда, легко смылись теплой водой, зато на пиджаке, на спине, оказалась наклейка "Дай мне пинка". Тут уже Лэтти, недовольная тем, что ее разбудили в такую рань, в полдевятого, летала на реактивном помеле и грозилась отправить Жанну в интернат для трудновоспитуемых детей. Я напомнила, что даже в этом случае она не сможет обналичить деньги со "школьного" счета девочки, и это слегка успокоило мадам. И хорошо, потому что иначе я бы ее стукнула: мало того что водит сюда любовника, хотя дом уже не ее, так еще и верещит на весь коридор и не дает тебе поспать.