Текст книги "Грехопадение (ЛП)"

Автор книги: Белла Джей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Внимание! Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация без ссылки на группу переводчика строго запрещена. Любое коммерческое использование материала, кроме ознакомительного чтения запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

Переводчик TG канал themeofbooks – t.me/themeofbooks

«ГРЕХОПАДЕНИЕ»

«Никогда не любите то, что не можете сохранить».

~ Аноним~

1

МИЛА

Я взглянула в боковое зеркало.

Святой стоял посреди дороги, заложив руки за голову, и кричал, а звук моего имени на его губах заглушало все увеличивающееся расстояние между нами. Я была разорвана на части, и моя душа истекала слезами, которые текли по щекам. Чем быстрее мы отъезжали от него, тем сильнее трещало мое сердце, словно часть его осталась на дороге и у его ног. Было время, когда я была готова на все, лишь бы уехать от него, но сейчас, наблюдая за тем, как с каждой секундой увеличивается расстояние между нами, мне приходилось бороться с желанием остановить машину и бежать обратно к нему. К монстру, который украл меня, сломал и сделал своей. Прошло всего несколько минут, а моя кожа уже жаждала его прикосновений, а душа скорбела о потере. Когда это произошло? Когда боль, которую он причинил, превратилась в боль сердца? Когда моя потребность в свободе превратилась в желание подчиняться?

Я глубоко вдохнула и бросила последний взгляд на его исчезающее отражение, прежде чем сосредоточиться на дороге, дороге, которую я не знала, куда она приведет. Звук ревущего двигателя и скорость спорткара уносили меня все дальше и дальше от человека, который начал этот кошмар. Кошмар, который каким-то образом пересек границу и превратился в сон, чтобы затем снова погрузиться во тьму. Теперь я была здесь, не зная, найду ли я когда-нибудь свет снова.

Резкие повороты, визг шин и стук переключаемых передач напоминали мне о том, насколько тяжелой на самом деле была ситуация. Казалось, мы часами ехали в машине по улицам Рима. Город оказался не таким красивым, как я думала. Богатая история, запечатленная в каждом здании и на каждой тропинке, не привлекала меня. Мне даже не хотелось смотреть в окно. Может быть, дело в том, что в моей груди, в том крошечном пространстве, где раньше находилось сердце, пульсировала большая черная дыра, которая была способна заставить все казаться уродливым и разрушенным. Она заставляла меня видеть каждую трещинку, каждый сломанный кусочек, каждое пятнышко грязи вместо того, чтобы видеть красоту города.

– Ты там в порядке?

Я посмотрела на свои руки, лежащие на коленях.

– Да.

– Я могу сказать, что ты врешь.

– Я в порядке. Правда. – Я вытащила шпильки из волос, и локоны рассыпались по плечам. – Я просто запуталась.

– Значит, нас двое.

Я повернулась лицом к водителю – знакомому незнакомцу.

– Значит, ты действительно Милана Катарина Торрес?

– Согласно моему ДНК, да.

– Черт возьми. Это просто... безумие. Милана, восставшая из мертвых.

Я посмотрела в окно.

– Это было бы правдой, если бы я действительно была мертва.

– Для меня ты была мертва.

Я заправила локоны за ухо, подсознательно потянувшись к крошечному шраму – тонкому напоминанию о том, что я пережила за все эти годы. Святой стал еще одним испытанием, которое я могла бы добавить в этот список. Только шрам, который он оставил, был не на моей коже. Он был гораздо глубже, чем я могла себе представить. Я не знаю, когда это произошло, но где-то между похищением, женитьбой и траханьем у стены границы для меня размылись. Все перестало быть черно-белым, огромная, блядь, серая зона теперь дурманила мою голову... и сердце.

– Так где ты была все эти годы?

– В Нью-Йорке.

– Америка? Ну, тогда это объясняет акцент.

Я улыбнулась.

– Да. Итальянка с американским акцентом. Кто бы мог подумать?

Машина вильнула, когда мы резко повернули, и я схватилась за ручку двери. Он посмотрел в зеркало заднего вида.

– Не думаю, что они нас преследуют. Почему ты убежала от него? Он тебя обидел?

Это был простой вопрос с таким количеством сложных ответов. Да, он причинил мне боль. Да, я столько раз хотела убежать от него. И все же, когда я сидела в машине и думала обо всем, что он сделал со мной, об эмоциональном потрясении и унижении, какая-то часть меня хотела вернуться к нему. Это было безумием… безумием даже думать об этом, допускать мысль о возвращении на ту лодку, чтобы снова оказаться в его присутствии. Я была мазохисткой. Грызущая боль в моем нутре подтверждала это. Все изменилось. Я не знала, как, где и когда. Но все изменилось. Его прикосновения превратились из мерзких и захватнических в изысканные и желанные. И теперь я уже не могла отличить правильное от неправильного, желанное от нежеланного.

– Мила? – Голос выдернул меня из реальности. – Он сделал тебе больно? Святой...

– Нет. Нет, не сделал. – Я сглотнула и посмотрела на свои руки, лежащие на коленях.

– Хорошо. Значит, хорошо.

Воцарилась тяжелая тишина, и я украдкой взглянула на него. Черные волосы, короткие по бокам и сзади, более длинные локоны на макушке. С сильной челюстью и глубоким голосом его легко было принять за человека чуть старше. Его кожа была такого же оливкового оттенка, как и моя, – благословенный круглогодичный загар. Я могла заметить некоторое сходство между нами, но, несмотря на то что он был моим братом, он все еще оставался для меня незнакомцем, чего я не учла, когда прыгнула с ним в машину, отчаянно желая уехать от Сэйнта.

Могла ли я доверять ему?

Могу ли я вообще кому-то доверять?

Богу. Я была одна в незнакомом городе. Одна и оказалась в центре того, что казалось борьбой за власть между гигантами. Святого и его отца. Думать, что у меня нет причин кому-то доверять, это было самое одинокое чувство в мире.

– Куда мы едем?

Рафаэль вытянул руки и откинулся на спинку кресла.

– Ну, мы не можем вернуться ко мне домой, так как Святой, скорее всего, атакует его в данный момент. Так что, думаю, лучший вариант – остановиться в отеле. – Он посмотрел в мою сторону. – А потом просто... поговорим.

Я кивнула с намеком на улыбку.

– Нам действительно есть о чем поговорить.

– Да, есть. Но пока просто постарайся расслабиться. Мы все уладим. Я обещаю.

Пока Рафаэль делал несколько звонков, его беглые итальянские слова наполняли машину своей иностранной привлекательностью. Жаль, что я не понимала языка, хотя в моих жилах текла чистая итальянская кровь.

Я прислонилась к окну, люди и улицы проносились мимо меня как в тумане. Несколько недель назад я была не более чем страдающей сиротой, и имела несколько шрамов от периодического насилия со стороны приемных родителей-психопатов. Я была Милой Блэк. Ничтожеством. Но теперь... теперь я была Миланой Катариной Торрес или, скорее, Руссо. Я была женщиной, втянутой в войну, о которой ничего не знала. Дочь и сестра людей, которых я не знала. В моей жизни было время, когда я могла предсказать каждый свой шаг и направление, в котором пойду. Но теперь это было не так. Я понятия не имела, что произойдет с минуты на минуту. Как изменится моя жизнь от одного момента к другому. Это нервировало, и у меня по шее пробегали колючие мурашки.

Рафаэль резко повернул направо и въехал на подземную парковку. Моим глазам потребовалась секунда, чтобы перестроиться с летнего сияния снаружи на внезапную бетонную тень, окружавшую нас.

Он заехал на парковочное место, с визгом затормозил и выключил зажигание.

– Мы воспользуемся черным ходом. Зная Руссо, у этого ублюдка везде есть глаза и уши.

Внезапный всплеск ностальгии пронесся по моему нутру. Это напомнило мне о том, как Сэйнт торопил меня из отеля в Нью-Йорке, ведя через кухню и черный ход. Он был прав. Я была лучшей в мире тайной, и, очевидно, остаюсь ею до сих пор.

Рафаэль повернулся ко мне лицом.

– Я думаю, пока мы не разберемся со всем этим, нам не стоит рассказывать людям, кто ты. Пока не стоит. Ты не против?

– Я даже не знаю, кто я, так что да. Меня это более чем устраивает.

– Хорошо. Не выходи, пока я не открою тебе дверь. – Рафаэль вышел, и я наблюдала, как он огибает машину. В Нью-Йорке парень его возраста был бы одет в дизайнерские джинсы и ту или иную фирменную футболку. А не черный костюм и белую рубашку с открытым воротничком.

Дверь со стороны пассажира открылась, и я выпрыгнула наружу, щелкнув каблуками по бетону.

– Пойдем. – Рафаэль взял меня за руку, и я с удивлением обнаружила, что его прикосновение холодное от летней жары. Я последовала за ним к задней двери, где нас ждал мужчина.

– Рафаэль, – вежливо поприветствовал он. – Второй этаж, комната восемнадцать.

– Спасибо, друг. Я твой должник.

Мы прошли через прачечную, где женщины суетились, стирая, суша и складывая белье. Тяжелый запах стирального порошка и запаха от смягчителя для белья атаковал мои ноздри. Сушильные и стиральные машины создавали хаотичный шум, а от пара, исходящего от утюгов, было почти невозможно дышать.

Рафаэль распахнул металлическую дверь пожарной лестницы, и мы бросились вверх по двум лестничным пролетам. Его отчаянное желание убрать меня с глаз долой было заметно по тому, как крепко, почти слишком крепко, он сжимал мою руку. Стук моих каблуков раздавался вокруг нас. Он был таким громким, что я подумала о том, чтобы снять их и пробежать остаток пути босиком.

Комната восемнадцать была первой дверью справа, когда мы поднялись на второй этаж. Посыльный ждал нас и протянул Рафаэлю ключ-карту. Рафаэль просто кивнул, провел карточкой по замку и открыл дверь. Мы так торопились, что я успела только вздохнуть, когда услышала, как за нами захлопнулась дверь.

– Ты в порядке? – Рафаэль подошел ближе, его глаза были полны беспокойства.

– Да, я в порядке.

– Тогда почему ты плачешь?

– Я не... – Я почувствовала, как слеза потекла по щеке, не понимая, что эмоции берут верх. – Я в порядке, правда. – Я вытерла слезу тыльной стороной ладони. – Просто немного перегружена. – Большой угловой диван манил меня, и я села. Ноги болели, тело было измождено, а мысли крутились в тысяче разных направлений одновременно.

Больше не заботясь о том, как сохранить вид, я стянула с ног туфли и потерла пятки. Я проклинала юбку-карандаш, которая облегала каждый мой изгиб, и мечтала о паре леггинсов и футболке большого размера, чтобы просто свернуться в клубок и чувствовать себя комфортно в своих страданиях.

– Выпьешь? – Рафаэль держал в руке бутылку водки. До сих пор я старалась сохранять трезвость ума. Но если мне и нужен был алкоголь, чтобы снять напряжение, то только сейчас.

– Ты решишь, что я алкоголик, если я попрошу двойную порцию?

Рафаэль поднял бровь.

– После того утра, что у нас было, я мог бы предположить, что у тебя эмоциональный потенциал как у кирпича, если бы ты этого не сделала.

– Тогда здорово.

Я вздохнула и продолжила растирать больные ноги.

Я обвела взглядом гостиничный номер. Он не был таким большим и роскошным, как пентхаус в Нью-Йорке, где я встретила Сэйнта. Это был номер с открытой планировкой, и единственное, что отделяло спальню от гостиной, – две четырех-панельные перегородки. Золотистые занавески драпировали обрамленные окна, из которых открывался прекрасный вид на Рим. Светло-бежевые филигранные обои придавали сюиту винтажный оттенок, а шикарные диваны были манящими и удобными.

Звук звенящих кубиков льда напомнил мне о летней жаре на улице, и я была благодарна за комфорт хорошо кондиционированного номера. Рафаэль протянул мне бокал и устроился на диване напротив меня.

– Все это время ты была жива и находилась за пол мира от меня. Только подумать… Моя сестра. – В его голосе прозвучало недоверие, и он откинулся на спинку дивана, запустив руку в волосы. – Невероятно. Non ci posso credere.

Я сжала губы в тонкую линию.

– Я не понимаю...

– Ты не говоришь по-итальянски?

Я покачала головой.

– О, прости. Я просто... это просто невероятно. Я не могу поверить.

– Прошло уже несколько недель с тех пор, как я узнала, а я все еще пытаюсь осмыслить все это.

Рафаэль сел.

– Значит, Святой просто нашел тебя в Нью-Йорке и привез сюда?

– Можно и так сказать. – Я все еще не знала, кому можно доверять, и это заставляло меня сомневаться в том, что я могу рассказать слишком много. Конечно, я могла бы рассказать Рафаэлю о том, как Святой убил Брэда, похитил меня, а потом заставил выйти за него замуж. Я могла бы поведать ему все гнусные подробности своих мытарств с тех пор, как Сэйнт стремительно ворвался в мою жизнь и все перевернул. Но в прошлом я научилась никогда не разыгрывать все карты сразу. Никогда не делать ничего, если не уверена на сто процентов, вот почему я решила не разглашать слишком много подробностей сразу.

– Но почему? Не могу отделаться от мысли, что он слишком удачно выбрал время. – Рафаэль сделал глоток из своего бокала. – Он словно ждал момента, когда сделка между его отцом и мной будет подписана.

– Я не...

Зазвонил телефон, и он достал его из кармана пиджака и ответил.

– Да. – Он посмотрел на меня. – Она со мной. Нет, никаких признаков его присутствия. – Он погладил пальцами свою челюсть. – Да, я отправлю его сейчас. – Он повесил трубку и положил телефон на журнальный столик перед нами.

– Кто это был? – Я пошевелилась в своем кресле.

– Мистер Руссо.

Я сузила глаза, и Рафаэль, должно быть, заметил растерянное выражение моего лица.

– Он в таком же замешательстве, как и я. Можно сказать, что все в шоке.

Я немного успокоилась.

– Ты... – Я сглотнула. – Наша мама знает, что я с тобой?

Рафаэль отвел взгляд, его плечи напряглись, как будто он напрягся.

– Нет. Пока нет. Я хотел, чтобы у нас сначала было время поговорить. Я не хочу ее расстраивать.

– И знание о том, что я здесь с тобой, может ее расстроить?

– Нет. Не знаю. Может быть. – Он откинулся назад, обхватив руками шею. – Это все еще нереально. Думаю, мне просто нужно время, чтобы разобраться со всем этим, прежде чем я скажу ей. С тех пор как мой отец, – он прочистил горло, – наш отец скончался, она потерялась без него. Я не хочу расстраивать ее еще больше, чем она уже расстроена.

В его словах был какой-то смысл, но мне было больно думать, что знание обо мне, что я здесь и так близко к ней, может ее расстроить. Может быть, я была слишком чувствительна и слишком много читала в том, что, вероятно, было искренней заботой сына о своей матери. Как он был чужим для меня, так и я была чужой для него и для нее.

– Я понимаю, – ответила я с принужденной улыбкой. – Это слишком, чтобы принять.

– Да, это так. Но вот чего я не понимаю... ты ведь замужем за Сэйнтом, верно?

С комком в горле и перекошенным нутром я кивнула.

– Зачем тебе убегать от мужа? Что бы случилось, если бы я не ехал по той дороге и не заметил, как ты убегаешь от него?

Я опустила взгляд на стакан в своей руке и рассеянно нарисовала круги по ободку.

– Это сложно. – Это не было ложью. Ответ не был простым, а правда не была черно-белой. В нем было столько серых оттенков, что я начинала думать, что мой мир больше не имеет цвета.

– Имеет ли это осложнение какое-нибудь отношение к десятипроцентной лазейке в завещании моего отца?

Я взглянула на него из-под ресниц, не зная, враждебность или замешательство я услышала, когда он упомянул о завещании своего отца. Не нашего. Его. Его отца. Может быть, мне не стоит придавать слишком большое значение его словам. Для него это было таким же потрясением, как и для меня. Но я все еще сомневалась, стоит ли доверять ему и говорить слишком много. Можно было подумать, что я буду кричать с крыш о том, как один из самых богатых людей Италии похитил меня и привез сюда…но вместо этого я была здесь, фильтруя слова, потому что не хотела, чтобы кто-то узнал. По крайней мере, пока.

Лед зазвенел, когда я поставила бокал на кофейный столик перед собой.

– Я знаю, что Сэйнт владеет акциями компании. И я знаю, что он хочет больше.

– Поэтому он женился на тебе? Чтобы получить твои десять процентов?

Воцарилось молчание, и я прикусила губу, обдумывая ложь.

– Нет.

Он открыл рот, как вдруг кто-то постучал. Рафаэль встал и подошел к двери, как будто уже знал, кто это.

Мой желудок скрутило, а легкие забыли выдохнуть последний вздох. Я не знала, кого ожидала увидеть, но, когда мистер Руссо вошел в сопровождении двух других мужчин, я тяжело сглотнула и поняла, что сейчас произойдет еще один поворот в неизвестность.

2

МИЛА

– Мисс Торрес, – начал он, – или теперь миссис Руссо? – Его улыбка была улыбкой хищника, обманчиво добрая со смертельными намерениями.

Я поднялась на ноги.

– Можете звать меня Мила.

Мистер Руссо сидел на диване напротив меня, откинувшись назад, как будто он был хозяином этого места. Золотая цепь на его шее делала то, что и должна была делать, демонстрируя миру его богатство блестящим блеском. Его взгляд остановился на мне.

– Что мой сын предложил тебе?

– Простите?

– Ты меня слышала. Что мой сын предложил тебе?

Я села на диван и сузила глаза.

– Я не понимаю, на что вы намекаете.

– Я ни на что не намекаю. Я задаю тебе прямой вопрос.

– Прямой вопрос, из которого следует, что вы думаете, будто ваш сын купил меня.

– А разве нет?

– О, Боже. – Я скрестила руки. – Теперь я понимаю, откуда он это берет, – пробормотала я про себя.

– Мила, – Рафаэль сел рядом со мной, – мы пытаемся помочь.

– Я просила помощи? – Я снова посмотрела на мистера Руссо. – С какой стати вы хотите мне помочь? Вы меня даже не знаете.

Мистер Руссо достал сигару из кармана пиджака, и я взглянула на знак "Не курить" на обратной стороне двери.

– Ты знаешь моего сына, Мила?

Я пошевелилась на своем месте.

– Я вышла за него замуж.

– По доброй воле?

Его вопрос застал меня врасплох, а отсутствие остроумного ответа заставило меня сжать челюсти. Из его рта вырвалась струйка дыма, когда он вынул сигару из губ.

– Полагаю, ты знаешь о долге, который ваша семья задолжала нашей.

– Какой долг? – Вклинился Рафаэль.

Мистер Руссо усмехнулся.

– Судя по выражению твоего лица, я полагаю, ты знаешь, о чем я говорю, Мила. Почему бы тебе не просветить своего брата?

В моем нутре поселилась неприятная тяжесть, и я поняла, что должна быть осторожна с этим человеком. Выражение его лица, вся его манера поведения предвещали одни неприятности.

Я заправила распущенный локон за ухо.

– Думаю, мне хотелось бы услышать вашу версию этой истории, мистер Руссо.

Темная бровь выгнулась дугой, а его ухмылка превратилась в высокомерную.

– Теперь я понимаю, почему ты ему нравишься.

– А я поняла, почему вы ему не нравитесь.

Его губы скривились.

– С чего ты взяла, что я не нравлюсь своему сыну?

– Я могу...

– Ладно, – вмешался Рафаэль, – мне кажется, мы отклонились от темы. Давайте вернемся к той части, где один из вас просветит меня насчет долга, о котором вы упомянули.

Мистер Руссо не сводил с меня глаз.

– Проще говоря, Рафаэль, много лет назад нашей семье был обещан первенец – девочка Торрес. По воле судьбы в вашей семье не было первенца, пока не родилась Мила, – он указал на меня жестом.

– А за что был долг?

– Деньги, конечно, – просто ответил мистер Руссо, пожав плечами. – Твоему прадеду нужны были деньги для его компании. А мой дед, да будет благословенно его доброе сердце, был достаточно щедр, чтобы дать ему необходимую сумму. Так что было заключено взаимное соглашение о слиянии наших семей: первенец Руссо женится на первенце Торрес.

– А когда я родилась, родители инсценировали мою смерть и отправили меня через полмира, чтобы этого не случилось. – Я продолжила его рассказ, добавив в свой тон немного враждебности. В отце Сэйнта было что-то такое, что заставляло меня анализировать каждое слово, каждое движение, неважно, насколько тонкое, чтобы попытаться понять, какую игру он затеял. Веселая ухмылка и жесткий взгляд в его глазах давали понять, что он играет в игру, которую не намерен проигрывать.

Я не доверяла ему. То ли это был сиротский инстинкт, то ли предрасположенность женщины, окруженной незнакомцами, но у меня было четкое ощущение, что у сидящего напротив меня старика нет ничего, кроме дурных намерений.

– Знаешь, – начал мистер Руссо, – я понятия не имею, почему твои родители так старались скрыть тебя от нашей семьи. Я уверен, что у тебя были проблемы в приютах, когда ты росла сиротой. – Кривая улыбка на его лице была лишена всякого сочувствия.

Я не позволила ему ранить себя.

– Я уверена, что они выбрали меньшее зло.

– Но так ли это? Неужели отлучение тебя от семьи, лишение тебя права на наследство Торрес было меньшим злом по сравнению с женитьбой с моим сыном? – Он фыркнул, губы искривились в забавной ухмылке. – Наверное, можно сказать, что все было напрасно, ведь в итоге ты все равно вышла замуж за моего сына. Ты бы назвала это судьбой, Мила? Возможно, судьбой.

Я отказалась отвечать или как-то реагировать. Он словно хотел спровоцировать меня, заставить сказать то, что я твердо решила держать при себе. Мне понадобилось всего десять минут в присутствии этого человека, чтобы понять, почему Сэйнт так враждебно отреагировал на своего отца в зале заседаний. Они были похожи на двух титанов, вцепившихся друг другу в глотки, как война между богами.

– Что вы ему сделали? – Я уставилась на старика. – Почему он так вас ненавидит?

Стоическое выражение его лица на долю секунды пошатнулось, и высокомерие, которое он так хорошо носил, на мгновение исчезло. Если бы я не следила за его выражением лица с тех пор, как он вошел сюда, я бы этого не заметила. Морщинки у уголков рта и глаз выдавали его возраст.

– Мой сын не ненавидит меня. Он ненавидит тот факт, что не может быть мной.

– Я не думаю, что дело в этом.

– Уверяю тебя, это так. Марчелло оплакивал смерть своей матери последние восемнадцать лет. Он ненавидит тот факт, что я был достаточно сильным, чтобы жить дальше, а он не может этого сделать.

Головоломка встала на свои места, и мне захотелось задать вопросы, чтобы завершить образ, проникнуть в сознание Святого. Но вопросы поставили бы меня в невыгодное положение перед мистером Руссо, а мне этого не хотелось. Не сейчас.

– В любом случае, – он сел и опустил огрызок сигары в пустой стакан Рафаэля, – я привел с собой своих адвокатов. – Он указал на двух мужчин, стоявших позади него. – Все, что нам нужно от тебя, это заявление, в котором говорится, что Марчелло заставил тебя выйти за него замуж и передать ему свои акции. Мы сможем аннулировать этот брак между вами и моим сыном до заката.

У меня свело живот. От предостережения у меня на затылке зашевелились волосы. Я перевела взгляд с него на Рафаэля, который лишь кивнул в знак согласия с мистером Руссо.

– Это единственный способ разобраться в этой неразберихе.

Я никак не отреагировала.

– Мила, – сказал Рафаэль и взял меня за руку, от чего мне стало не по себе, – ты боишься его. Я знаю это. Иначе зачем бы ты убегала от него? Мистер Руссо позаботится о том, чтобы он больше никогда тебя не беспокоил. А когда все уладится, мы сможем начать все заново, ты сможешь начать жить со своей законной семьей. – Он сжал мою руку, и мое сердце заколотилось в груди: мысль о том, что я увижу свою мать, разбила все мои мечты о воссоединении с ней. В этот момент я снова стала той юной девушкой, сиротой, которую заперли в чулане, и у нее не было ничего, кроме темноты и мыслей о том, какой была ее настоящая мать, чтобы составить ей компанию. Я никак не могла сосчитать ночи, которые провела на грязном матрасе, думая о ней, гадая, как она выглядит. Были ли у меня ее глаза, ее нос, ее улыбка. И вот теперь мне предложили шанс исполнить мечту маленькой сироты, но я не могла избавиться от грызущего чувства, что не все здесь преследуют мои интересы.

Я посмотрела на Рафаэля: сходство между нами становилось все более явным, чем больше времени мы проводили в обществе друг друга.

– Ты собираешься продать свои акции.

Он кивнул без колебаний.

– Меня никогда не интересовал судоходный бизнес. Я бы только развалил эту компанию, если бы мне пришлось занять место отца. Мистер Руссо создал себе неплохую логистическую империю. Я не могу придумать никого лучше него для управления компанией моего отца.

Мистер Руссо прочистил горло.

– Хотя я ценю вотум доверия, Рафаэль, боюсь, что без десяти процентов Милы, которые мы все изначально считали твоими, я больше не заинтересован в покупке твоих акций. Я был бы глупым бизнесменом, если бы покупал акции компании, в которой большинство акций принадлежит моему врагу, в данном случае моей собственной плоти и крови.

– Что? – Рафаэль вскочил на ноги. – У нас была сделка.

– Да, была. Но без десяти процентов Милы эта сделка больше не состоится. – Он пристально посмотрел на меня. – Если, конечно, мы не докажем, что Милу заставили выйти замуж за моего сына и отдать ему свои акции. Тогда она вернет свои акции, и мы сможем заключить новую сделку. Все трое.

Напряжение в комнате напоминало резиновую ленту, готовую в любую секунду сорваться. От Рафаэля исходило разочарование, от мистера Руссо, высокомерие, и все это время я сидела прямо в центре событий. Я снова была в том чертовом зале заседаний с Сэйнтом и его отцом, храня в себе все обострившиеся эмоции. И снова мне захотелось бежать, испытывая непреодолимую потребность в побеге.

– У нас уже есть все документы, необходимые для того, чтобы разобраться во всей этой неразберихе с моим сыном. – Мистер Руссо щелкнул пальцами, и один из мужчин, стоявших за его спиной, положил портфель на обеденный стол слева от нас. Замок щелкнул, когда он открыл портфель, а затем послышался скребущий звук бумаг. Много чертовых бумаг. В мою руку сунули ручку, и мужчина странно напомнил мне робота. Никаких эмоций. Никакого выражения. Только бизнес. Искусственный интеллект, созданный для того, чтобы помогать богатым людям становиться еще богаче.

Я поднесла руку ко рту и прочистила горло.

– Вы, кажется, убеждены, что Сэйнт заставил меня выйти за него замуж.

– А разве нет? – Возразил мистер Руссо. Несмотря на то, что это была правда, мне показалось странным, что он сразу же сделал такое правильное предположение.

Пытаясь вернуть себе уверенность, я сделала глоток водки и скрестила ноги, заставив плечи стать квадратными от уверенности. Мужчины, подобные мистеру Руссо, легко убеждались в том, что они умеют запугивать других. Я твердо решила не давать ему повода думать, что он меня беспокоит.

– Мистер Руссо, вы делаете довольно серьезное предположение, думая, что я буду делиться своими личными делами с вами, человеком, которого я даже не знаю. И вы слишком уверены в том, что даже если я дам вам показания относительно моего брака с вашим сыном, я буду готова продать вам свои десять процентов акций.

Он улыбнулся, но это не была теплая улыбка, напоминающая о доброте и сострадании. Она была холодной, как арктическое море, и смертоносной, как тьма под ним.

– Давай будем честными, а? – Он присел на край кресла, положив локти на колени. – Ты находишься в чужой стране и оказалась в центре семейной вражды, которая бушует уже много лет. Ты – пешка в игре моего сына, не более того. Ты всю жизнь жила за счет чужих объедков и благосостояния, так что скажи мне, что у тебя нет цены. – Он наклонился вперед, угроза была написана на каждой черточке его лица. – У каждого есть своя цена, Мила. Некоторые просто немного жаднее других. Но ты, я думаю, не будешь слишком жадной, ведь ты не знала ничего, кроме нищеты. Так что назови мне свою цену.

Я бы солгала, если бы сказала, что он меня ничуть не пугает. Но я не собиралась труситься на своем месте и желать, чтобы земля поглотила меня.

– Вы правы, – заявила я. – Я прожила нищенскую жизнь. Я знаю, каково это… не иметь ничего, кроме собственного достоинства. И это моя цена, мистер Руссо. – Я поднялась на ноги. – Мое достоинство. И даже вы не обладаете таким богатством, чтобы позволить себе это.

Его улыбка превратилась в злобный оскал, ухмылка, способная пробить стены ада.

– Ты Торрес всего три секунды, а уже считаешь, что у тебя есть все необходимое, чтобы выступить против меня? Ваша гордость всегда была главной проблемой вашей семьи.

– Я не могу говорить за семью, которую никогда не знала. Я пробыла в вашем присутствии всего три минуты, а уже знаю, что ни за что на свете не отдам вам свои десять процентов акций. И не по какой-либо другой причине, а просто потому, что вы так сильно этого хотите.

Он вскочил на ноги, раздувая ноздри и пылая глазами, как раскаленные ямы Аида.

– Не выводи меня, девочка.

Я подняла подбородок.

– Как вы выразились, я застряла в центре всего этого, и мне плевать на то, что происходит между вами и вашим сыном. Но будь я проклята, если позволю кому-то из вас втянуть меня еще глубже в это дерьмо. Чем дальше я буду от вас всех, тем лучше.

– Тогда дай мне то, что я хочу, и мы навсегда избавимся друг от друга.

Я выпустила смешок.

– О, Боже мой. Я только это и слышу с тех пор, как начался этот гребаный кошмар. Вы двое так похожи, что просто жуть.

– Мила, остановись, – предупредил Рафаэль. – Это уже зашло достаточно далеко.

Даже не моргнув глазом, я продолжала смотреть на стоящего передо мной старика. Дорогой костюм, который он носил, не скрывал уродства жадного сукиного сына.

Мистер Руссо сохранял безучастное выражение лица.

– Вот что я вам скажу ребятки. Я дам вам день или два на размышление. – Он взглянул на Рафаэля. – Пока она не примет решение, наша сделка не обсуждается.

Не удостоив меня последним взглядом, он вышел из номера, его маленькие роботы последовали за ним, как рабочие пчелы за своей королевой. Когда он открыл дверь, я заметила еще двух мужчин, стоявших снаружи, словно сторожевые псы, жаждущие драки. Вся эта ситуация вылилась в нечто большее, чем я могу предположить. И теперь, оказавшись вдали от Сэйнта и столкнувшись с человеком, который, похоже, был первопричиной его сомнительных поступков, я уже не была уверена, что бегство от него было лучшим решением, которое я приняла до сих пор.

Дверь захлопнулась, и Рафаэль, не теряя времени, бросился ко мне.

– Что, черт возьми, ты только что сделала?

Я повернулась к нему лицом.

– Я разозлила старика с дерьмовым характером, вот что я сделала.

– Ты хоть представляешь, насколько богат этот старик?

– Мне все равно. – Я взяла свой стакан и опустошила его, водка горела, оседая в желудке.

– А мне не все равно. Ты могла бы назвать свою цену, и он бы ее заплатил.

– Как я уже сказала, я не продаюсь.

– И все же ты назвала свою цену за то, что вышла замуж за Святого.

Если бы не тот факт, что всего несколько часов назад я узнала, что стоящий передо мной молодой человек – мой брат, я бы ударила его по лицу.

– Ты ничего не знаешь о том, что произошло между мной и Сэйнтом.

– Но ты не отрицаешь этого?