Текст книги "Метаморфоза (ЛП)"
Автор книги: Белла Корте
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
5
МАРИ
Пляж быстро заполнился людьми после того, как лодки подошли к берегу. Они продолжали прибывать с интервалами, высаживая такое большое количество людей. Мы уже заняли место в проеме скалы, поэтому всем остальным пришлось поставить свои зонтики и разложить полотенца подальше.
После купания мой желудок издал недовольный звук, и Капо указал на сумку, которую мы взяли с собой. Затем он пошел на лодку и принес с собой еще одну сумку. Мы ели что-то вроде холодной греческой пасты с оливками, охлажденные фрукты и курицу, которую Капо жарил на гриле.
Все это было так вкусно, да еще и солнце припекло, так что я решила понежиться под зонтом, любуясь пейзажем. Капо раскрыл собственный зонт и последовал моему примеру. Казалось, что после этого день пошел быстрее, и не успели мы оглянуться, как наступило то время суток, которое заставляет мир светиться.
Небо приобрело нежно-розовый оттенок, к нему примешивались фиолетовые оттенки, и все вокруг нас казалось более мягким, словно тронутым светом. Моя кожа даже стала мягче, возможно, от солнца и моря, а глаза начали слипаться от такого богатого событиями дня.
– Марипоса.
Я моргнула и подняла глаза. Капо стоял надо мной, закрывая от оставшихся бликов солнца. Он протянул мне руку, и я взяла ее. В свободной руке он держал мой шикарный фотоаппарат.
– Подожди, – сказала я. – Мой телефон. – Даже если здесь не было мобильной связи, я хотела сохранить на нем несколько фотографий, а он лежал на верху моей сумки, когда я отдыхала.
– В кармане. – Капо достал его и протянул мне. Я сунула его в сумку.
Мы прошли по пляжу к голубой деревянной лодке, рука об руку, и Капо помог мне сесть в нее, а затем забрался внутрь. Лодка покачивалась на мягкой волне, а потом Капо развернул нас, и мы начали двигаться к отверстию в пещере.
Здесь было темно, пока через пролом в скале не пробился луч света. Он бил прямо вниз, с силой ударяясь о воду и подчеркивая ее почти невероятный голубой цвет.
Кили любила книги в стиле фэнтези, и я сделала мысленную зарубку рассказать ей, что была чертовски уверена, что открыла в этом месте портал в неизведанные миры. Должно быть. Это было так нереально. Как здесь было красиво. Каким волшебным казалось все вокруг.
Я прислонила фотоаппарат к груди и достала свой мобильный телефон. Сделала несколько снимков воды, рыб, плавающих вокруг и отбрасывающих тени, а затем сфотографировала Капо. Этот электрический синий цвет воды с тем, что казалось чернильной рыбой, можно было легко найти и в его глазах.
– Как называется это место?
Несколько рыб приблизились к лодке, и я поняла, что они были серебристыми. На них падал свет, отчего они почти искрились. Точно так же, как когда солнце падает на лазурную воду.
– Пещера Нафсика, – произнес Капо. – Она была названа в честь принцессы Нафсики. Говорят, что именно она стала спасительницей Одиссея.
– Одиссея?
– Его римское имя Улисс. Царь Итаки. Известен своей хитростью и находчивостью.
– Ах, – сказала я, думая о Капо, когда он произносил последнюю часть речи. Описание в точности соответствовало ему. – Похоже, если бы она не спасла его, он бы спасся сам.
Капо рассмеялся, что застало меня врасплох. Смех был с хрипотцой, почти грубым, и мне понравилось, как он звучал.
– Если бы это было так, он бы не назвал пещеру в ее честь.
– Может быть, тогда она чувствовала, что это того стоит, – сказала я.
– А вот это все,.. – Капо обвел рукой вокруг, – стало бы это стоящим для тебя?
Его по-настоящему интересовало, что я отвечу. Капо смотрел безотрывно в мои глаза, пока мы плыли над водой, которая была насыщеннее, а может быть, даже глубже. Как будто кто-то пролил масло на бирюзу, но это был лишь обман, созданный игрой света.
Я не знала всей истории, но я думала об этом со своей точки зрения.
– Если бы речь шла обо мне? А вот и нет. Мне не нужна пещера, названная в честь меня, или что-то в этом роде. Я бы сделала это по какой-то причине, а может, и по двум. Может быть, он спас ее каким-то образом? Может, она сначала тонула, в метафорическом смысле, и, спасая его, спасла часть себя. Потом он сделал грандиозный жест и...
– Вот мы и на месте, – сказал Капо.
– На месте. – Я еще раз огляделась вокруг, мои глаза сосредоточились на воде, когда я дошла до нее, затем сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, когда кое-что поняла. – По дороге сюда я подумала, что было бы неплохо закатать небольшую часть воды такого цвета на зиму. Имею в виду, что зима по-своему прекрасна, но она всегда казалась мне такой жестокой. Как будто я чувствовала холод глубоко внутри своих костей, и он отказывался уходить, даже если я была одета в теплую одежду. Тепло обжигает, но и холод тоже. – Я сунула палец в воду, немного покрутила им, а затем встретилась с ним взглядом. – Не думаю, что мне нужно забирать часть ее с собой.
Может быть, раньше... но сейчас, все, что мне нужно, это посмотреть на тебя. Заглянуть в твои глаза. Эти слова вертелись на кончике моего языка, но я их не произнесла. Атмосфера была слишком интимной, и слова казались нежными. Однако от этого они не становились менее правдивыми.
Возможно, кому-то голубые глаза Капо казались ледяными, безжалостными, хитрыми. Но Сицилия, это место, просочились в мою кровь, вытесняя холод, заставляя меня чувствовать тепло, удовлетворение и безопасность. И он тоже это ощущал. Даже в самое жаркое время лета, когда ад следовал за мной по пятам, его глаза служили мне прохладой, как и в экзотическом месте, подобном этому.
Нет, я больше не боялась стихии – но то, что страх отступил, пугало меня сильнее.
Как он стал для меня всем за такой короткий промежуток времени? Это было почти так же страшно, как ничего не иметь. Ведь что я тогда теряла?
Капо выжидающе посмотрел на меня, ожидая, когда я закончу фразу, и, сделав глубокий вдох, я подняла свой шикарный фотоаппарат и телефон.
– У меня есть это, – сказала я, глядя на лицо моего мужа на экране. Его глаза были такими голубыми, что казалось, они смотрят на меня с затемненной фотографии. – Они мои.
Капо кивнул один раз, затем развернул лодку и стал грести к выходу.
6
МАРИ
Мы вернулись на «Афродиту», и с одной из ее палуб я наблюдала за Ионическим морем, простиравшимся до самого горизонта. Цвет воды был почти гипнотизирующим в свете раннего утра. Море еще не сильно свирепствовало, чтобы образовать разрывы, которые рябили воду на мелководье. Оно было еще мягким, отчего мир казался светящимся от огней вдалеке.
Я сощурилась и попыталась представить себе различные берега, окаймляющие море. Вспоминала, что рассказывал мне Капо. Сицилия была на юго-западе. Албания – на северо-западе, хотя... нет, на северо-востоке. Греция была на востоке. Италия была одновременно на западе и северо-западе.
Было странно не знать, где я нахожусь, но в то же время это было захватывающе интересно. С каждой новой остановкой я открывала для себя другую часть света, которую даже не думала когда-нибудь увидеть воочию. Каждое утро и каждый вечер я размышляла обо всем, что произошло, и концентрировалась на том, что мне нравилось.
Пещера Нафсика была в этом списке на первом месте. Капо, похоже, учел такие вещи и, не говоря ни слова, запланировал посещение большего числа подобных мест. Я все еще думала о последней пещере, которую мы посетили. Она была еще более романтичной, чем первая – пещера Афродиты рядом с пляжем Лихнос. Согласно греческой мифологии, именно в находящемся в ней источнике купалась Афродита. Добраться до нее можно было только на лодке. И снова мы покинули яхту и поднялись на борт того судна, которое выглядело как настоящий пиратский корабль, хотя Капо им не управлял. Капо, казалось, либо знал капитана, либо тот знал его. После моего вопроса он сказал мне, что Рокко знает его и доверяет ему, и что все они зовут его просто «Капитан».
Капитан бросил якорь прямо у пещеры, после чего Капо жестом велел мне прыгать с корабля…
– После тебя, – неуверенно произнесла я, глядя вниз. Хотя это было не так страшно, как прыгать с яхты, я не была уверена, насколько глубока вода, и как далеко я опущусь, прежде чем всплыву. Я задерживала дыхание на пятнадцать секунд. Я не хотела довести время до тридцати или больше, потерять сознание или что-то в этом роде.
Затем окунулась в красоту пещеры и выдохнула. Пловцы направлялись прямо к ней.
– Спелеологи, – сказал на это Капо, затем, не раздумывая ни секунды, выпрыгнул из лодки и, ударившись о воду, произвел мощный всплеск.
– Спелеологи, – повторила я.
– Любознательные исследователи, которым нравится исследовать пещеры, – сказал Капитан, проходя мимо меня. Затем он остановился, кивнув на лестницу, спускающуюся в воду. – Нет ничего постыдного в том, чтобы спуститься по ступенькам.
– Это все равно что предложить мне одну из тех плавающих штуковин, которые дети надевают на руки, верно?
Он запрокинул голову и рассмеялся:
– Я предлагаю тебе выбрать один из более легких путей, если, конечно, ты не хочешь последовать его примеру.
Капитан кивнул в сторону воды, где только что всплыл Капо, тряся головой, как собака, которую только что искупали.
– Грязнуля, Марипоса, – позвал Капо, бросив на меня взгляд, который, как я знала, должен был быть дерзким.
Если я собиралась сделать это... мне было наплевать, кто будет смеяться. Я зажала нос рукой и прыгнула.
Что главное в прыжке? Невозможно отмотать все назад. Как только сила гравитации завладела моим телом, она потянула меня вниз, и меня охватила паника. Но у меня не было времени на это. Прохлада воды обдала мое разгоряченное тело, когда я погрузилась под воду, и я отпустила свой нос. После этого единственное, на чем сконцентрировался мой мозг, это то, что я ударилась обо что-то твердое, и я подумала, не прыгнула ли я слишком близко к Капо. Тогда я начала бить ногами изо всех сил, не желая погружаться так глубоко, но меня вытащили наверх прежде, чем я смогла справиться сама.
Я вынырнула на поверхность за считанные секунды, даже не задыхаясь.
– Что… – Я открыла глаза, столкнувшись лицом к лицу с Капо. Он держал меня за руку. – Это ты меня вытащил?
– Я дал тебе пятнадцать секунд, как только ты оказалась в воде, – сказал он.
Трудно было сказать, шутит он или нет, но все же что-то теплое и то, что нельзя описать словами, кольнуло меня в груди после его слов.
– Если я вознамерилась испачкаться, ты должен позволить мне немного поиграть в грязи, – сказала я. – Даже если при этом я разведу панику.
Он кивнул.
– В следующий раз. Первая попытка – для того, чтобы попробовать, la mia piccola farfalla2. Моя маленькая бабочка.
Я плавала вокруг Капо, направляясь к его спине. Оказавшись в заданной точке, я прижалась к его спине, обхватив его за шею руками. Мне было комфортно тянуться к нему с того дня, который мы провели на частном пляже в Палеокастрице. Он направил нас к пещере-купальне Афродиты, как будто наше появление здесь было таким же естественным, как и камни в море.
Купальщики усеивали воду вокруг стоящих на якоре лодок, и у меня внезапно возник образ потерпевшего кораблекрушение судна, куча конечностей, плещущихся в ожидании спасения.
Я рассмеялась, вспомнив, как мы с Кили играли в игру, где нам нужно было сбежать как можно быстрее, чтобы убраться с пути лавы, вытекающей из предполагаемого вулкана в ее доме. Безопасным местом была ее комната, и тот, кто первым добегал до кровати, выкрикивал кодовое слово, запрыгивая на нее. Годы спустя я играла в ту же игру, но с настоящими крысами, бегающими по всей моей квартире. Но моя кровать не была безопасным местом, дающим хоть какое-то спасение от них.
– Кровать! – сказала я, вспомнив безопасное слово, и сжала Капо чуть крепче.
– Ты устала? – он...
Звук моего смеха эхом разнесся по палубе яхты и вывел меня из воспоминаний. Я застегнула золотую монету на шее. После похода в пещеру, когда я искала пару серег в своей сумке, я нашла кулон. На нем было выбито лицо Афродиты. Казалось, что кто-то вручную нарисовал ее портрет тонкими линиями, отчего она казалась реальной, но это было не так. Рядом с ней было рубиновое сердце, красное, как кровь. Я не поблагодарила Капо за подарок, потому что это было бесполезно. Он не хотел этого слышать. Тогда я подняла кулон и сказала ему, что он прекрасен. Он сфокусировал взгляд, когда потянулся к цепочке. Пальцы Капо ласкали мою шею до самой груди, и это простое движение вызвало во мне дрожь.
Однажды он сказал мне, чтобы я научилась говорить с ним без слов – действия звучат громче слов. С тех пор я ношу его.
Хотя Капо дарил мне опыт, он также дарил мне вещи, которыми, как он знал, я буду дорожить. Вплоть до шелкового шарфа и нового синего блокнота, в который я записывала свои мысли.
Хотя я знала, что Капо прожил свою жизнь в темноте, у меня также было чувство, что он... делал определенные вещи как дань памяти своей матери, Ноэми. Он говорил мне, что его отец был не плохим человеком, просто у него была гнилая душа. Если это так... То, что за жизнь была у Капо и его мамы? Я подумала, может быть, он пытается искупить грехи своего отца... но со мной.
Это была всего лишь мысль, и я не хотела предполагать... но это все, что у меня было. Предположения о том, что он не был еще готов рассказать мне, если вообще будет готов. Может быть, его отец ни к чему не причастен, но мне было трудно в это поверить. Как бы мы ни старались убежать от своего прошлого, оно никогда не уходит далеко. Особенно это касается нашей собственной крови, ведь она течет в наших венах.
Вздох, который немного ослабил давление в груди, вырвался из моего рта. Я сделала глоток кофе, не отрывая взгляда от горизонта. К концу чашки очертания вдалеке начали приобретать четкую форму. Мы двигались к нему.
– Какого черта? – пробормотала я про себя, сощурившись от бликов солнца.
Это был корабль – тот самый, на котором мы приплыли в пещеру Афродиты. Казалось, он возник из ниоткуда. С таким количеством воды вокруг него, я могла бы поклясться, что это был пиратский корабль.
Я хотела повернуться, чтобы сообщить Капо, но он оказался прямо за мной, и я впечаталась лицом ему прямо в грудь. Он уже лежал в шезлонге.
Прежде чем поднять глаза, я вдохнула его аромат, задерживая дыхание на долю секунды. От моего мужа всегда пахло так сногсшибательно. Указывая позади себя, я прочистила горло.
– Полагаю, пиратский корабль вернулся. Тот самый, который доставил нас в пещеру Афродиты.
– Пиратский корабль? – Капо сощурился, рассматривая очертания корабля вдалеке. И с каждой секундой корабль только приближался.
– По-моему, так он и выглядит, – произнесла я. – Капитан – современный пират?
– Почему спрашиваешь?
– Не знаю. – Я пожала плечами. – Просто он кажется мне немного похожим на пирата. Может быть, это из-за того, как он улыбается, или еще чего-то в нем, что я не могу точно определить.
– Пиратского, да? – Капо усмехнулся, убирая с моего лица волосы, которые растрепались от ветра. – Он охотник за сокровищами.
– Значит, пират.
Капо усмехнулся.
– Он не поднимается на борт чужих судов, чтобы грабить и убивать ради того, что у них на борту, но он ищет затонувшие сокровища.
– Ты говорил, что Рокко доверяет ему?
– Как обычно. Капитан время от времени объединяется с ними.
Ах. Снова «они». Семья Фаусти. Криминальный синдикат, который почитали королевским во всем мире. Полагаю, что их дела не ограничиваются сушей.
– Капитан отвезет нас сегодня куда-то еще?
Капо встал рядом со мной, а я повернулась лицом к воде, наблюдая, как мы скользим прямо рядом с кораблем капитана.
– Нет, у них кое-какие проблемы.
– Другие пираты?
К моему удивлению, он кивнул.
– Пираты все еще существуют, – сказал он.
– Что им нужно от Капитана?
– Дно этого моря усеяно сокровищами затонувших кораблей, – сказал Капо. – Они нашли галеон – испанский корабль. На нем были антиквариат, бочки с вином, маслом и тому подобными вещами, а также золото, серебро и драгоценные камни.
– Что он делает с антиквариатом? Не продает же он его? – Это казалось неправильным. Эти предметы старины, вероятно, представляют собой культурную ценность, в том числе и технологии их производства, применявшиеся много лет назад.
– Нет. Капитан сказал мне, что не замешан в кражах исторических ценностей, как и в их сбыте, но другие вещи – золото, бриллианты, драгоценные камни, жемчуг и тому подобные вещи – можно найти. И все найденное остается у тех, кто эти вещи нашел. А эти вещи все еще существуют сегодня, – сказал Капо. – Капитан передает антиквариат правительству, чтобы их археологи могли сохранить все, что он и его команда найдут.
Я прикоснулась к своему кулону.
– Рубин в моем кулоне из затонувших сокровищ? – Эта мысль внезапно пришла мне в голову, но я правда думала, что он будет смеяться.
– Да, – сказал Капо. – Но миру не нужно ничего знать о его происхождении. Достаточно того, что знаем мы двое.
Ему даже не нужно было добавлять, что меня могут разыскивать пираты.
Дерьмо. У меня было чувство, что однажды кто-нибудь попытается отрубить мне безымянный палец за помолвочное кольцо и обручальное кольцо, которые он мне подарил. Я потрогала цепочку на горле – если бы они узнали, откуда взялся рубин в форме сердца, они могли бы попытаться перерезать мне яремную вену. И правда, рубин напоминал настоящее сердце с кровью внутри.
Когда я подняла голову, Капо уже удалялся от меня, вероятно, чтобы встретиться с Капитаном и его командой.
– Капо, – позвала его я, и он остановился. – У рубина есть история?
– Капитан сказал, что он принадлежал богатой вдове. Ее муж подарил его ей. Он написал в письме, что камень символизировал собой кровь из его сердца, и чтобы она его носила.
– Она сгинула в море.
Он кивнул.
– А он был убит в бою.
Да чтоб меня.
7
КАПО
В светло-коричневых глазах моей жены отражалось золото, на которое был устремлен ее взгляд. Не только золото, но и серебро, и изумруды. Сокровища были частью охоты Капитана. Он сказал, что найденные ими вещи, включая ювелирные изделия, относятся к периоду от 1500-х до середины 1600-х годов. Он сказал, что изумруды были из колумбийской шахты Музо. Самые лучшие в мире.
Марипоса впитывала информацию, кивала Капитану, когда он показывал ей то или иное сокровище, а ее глаза расширялись от удивления.
– Откуда вы знаете даты? Откуда вы знаете, откуда все это взялось?
Капитан посмотрел на нее и улыбнулся.
– По записям. В основном, из грузового манифеста, в котором задокументировано все, что корабль перевозил в то время. Однако, глядя на эти изумруды, я могу сказать, что они качественные. Я занимаюсь этим достаточно долго, чтобы составить верное суждение. И если в те времена на корабле они были на вес, значит, они чего-то стоили.
– Как долго вы этим занимаетесь?
Капитан перевел взгляд на меня и усмехнулся, прежде чем снова посмотреть на Марипосу.
– Я всю свою жизнь провел в море. Мой отец был капитаном собственного корабля. Или, кораблей, лучше сказать.
Некоторые из найденных золотых монет, драгоценностей и изумрудов были разложены на черном бархате в потайной комнате на яхте. Марипоса подошла и попросила разрешения потрогать ожерелье. Оно было длинным, до середины груди, с крестом на конце и тремя изумрудами, вставленными в филигранно выполненную золотую оправу. На кольце рядом с ним был еще один изумруд в золотой оправе, с двумя ангелами-вестниками с каждой стороны.
– Один из Фаусти собирается использовать их, – капитан кивнул головой в сторону груды рассыпанных изумрудов, – чтобы сделать что-нибудь для своей жены. Говорит, у нее глаза такого же цвета.
Марипоса не стала спрашивать, кто, но улыбнулась, словно знала. У жены Брандо Фаусти были зеленые глаза.
Она провела рукой по золоту, взяла кольцо и осмотрела его, положила на место, а затем взяла что-то похожее на яйцо.
– Расскажите мне об этой вещи, – попросила она, приподнимая его.
– А, – капитан подмигнул ей. – Интересный камень, если честно.
Капитан сказал Марипосе, что это безоаровый камень, указал на то, что он персидского происхождения, и рассказал, что он означает.
– Антидот. Вы когда-нибудь слышали об этом?
– Противоядие, да, – сказала она, усмехаясь. – Но безоаровый камень – нет.
– Большинство людей наслышаны о том, что он связан с магией. – Капитан рассмеялся, увидев ее лицо. – Отчасти это правда, но это не настоящая магия. Эти камни находят в желудке и кишечнике животных. Иногда людей. Это скопление непереваренных веществ, которые затвердевают. Фосфат кальция и магния превращается в камень вокруг всего, что там находится – растительных волокон или гальки, скажем, – а форму он обретает под действием сокращательных движений желудка.
Марипоса положила камень обратно на стол.
– Зачем такой кому-то нужен? – Она наклонила к нему подбородок, сложив руки. Я усмехнулся; я мог сказать точно, что она хочет вымыть руки.
Капитан восхищался ей, но его восхищение было не покровительственным.
– В те времена считалось, что они волшебные. Арабские врачи начали использовать их в VIII веке и ввели в западную медицину в XII как противоядие от мышьяка. В те времена мышьяк был популярным средством для убийства европейских дворян.
При его словах Марипоса перевела взгляд на меня. Я хотел снова усмехнуться, но подавил желание. Она смотрела на меня так, словно думала, что мне нужен этот камень.
Капитан продолжил, возможно, приняв этот взгляд за потребность в раскрытии интриги.
– Считалось, что эти камни излечивают от проказы, кори, холеры и даже депрессии. К XVI веку их искали очень богатые люди. У королевы Елизаветы I было кольцо с вставленным в него безоаровым камнем.
– Значит, эти вещи на вес золота, – сказала Марипоса.
– Тогда они были на вес золота для тех, кто их искал. Сегодня – потому что это часть того, в чем мы больше не участвуем.
– Полагаю, он не работал? – Марипоса бросила на меня жалостливый взгляд, и на этот раз рассмеялся уже я.
Капитан посмотрел сначала на нее, потом на меня, чувствуя, что это был приватный, невысказанный разговор, затем покачал головой.
– Нет. Его бесполезность была установлена французским хирургом где-то в 1500-х годах. То есть в конце 1500-х годов. Его звали Амбруаз Паре. Повар в его доме был пойман на краже серебра и приговорен за это к повешению. Паре предложил ему сделку – его отравят, чтобы проверить, сработает ли безоар, или же его просто повесят. Если он переживет отравление, то сможет выйти на свободу.
– Похоже, повар Паре был любителем пари, – сказал я.
– Абсолютно верно. – Кивнул Капитан. – Он принял яд, но умер через несколько часов.
– Черт, – сказала Мари. – Но был близко.
– Не близко ни разу, – сказал Капитан. – Он надеялся, что шансы будут в его пользу. Но иногда дела обстоят совсем иначе. Кому как не пирату этого не знать. Ты можешь сколько угодно укреплять свой корабль против посягательств других пиратов, но против сил матери-природы ничего не устоит.
Марипоса на секунду повернулась к безоару, а затем снова к нам.
– Вы можете надолго задерживать дыхание?
Капитан выглядел немного ошеломленным таким поворотом разговора. Он взглянул на меня, прежде чем ответить ей.
– Я всю свою жизнь провел в воде. Я могу задерживать дыхание дольше, чем обычный человек. Но это не входит у меня в привычку. Обычно я надеваю акваланг, когда погружаюсь под воду.
– Можете ли вы научить задерживать дыхание кого-то другого?
– Есть упражнения. – Капитан заколебался, но только на секунду. – Не возражаете, если мы обсудим это за чашечкой кофе? Длинная ночь.
После того как мы заперли секретный трюм, я проводил Марипосу в другую часть яхты, где она и Капитан сели и начали разговаривать. Появилась пожилая женщина и сказала, что принесет им кофе. Они увлеклись беседой, и я вышел наружу, оглядывая водные просторы. Прошло несколько часов с тех пор, как Капитан и несколько членов его команды поднялись на борт нашего судна и привезли с собой сокровища. Солнце только начало садиться, и вдалеке я заметил несколько кораблей, следующих за нашим.
Я достал свой телефон и набрал номер. Рокко ответил на третьем гудке.
– Амадео, – сказал он.
– Рокко.
Его глубокий, низкий смех прозвучал в трубке.
– Если это была твоя уловка, то нифига не в точку.
– Тебя не зовут иначе, – сказал я. У меня было много имен – Амадео было одним из них, хотя только семья называла меня этим именем.
– Ах, – сказал он. – У меня много имен. Тебе просто не доводилось никогда слышать их.
– Аманте не считается, – произнес я.
Он засмеялся чуть громче, потом вздохнул.
– Все в порядке с посылкой?
– Да, – ответил я. – Только мне это не нравится.
Солнце скрылось за горизонтом, и единственными огнями были те, что давали корабли, плетущиеся за нами в хвосте. Несколько человек вышли на палубы, чтобы постоять и понаблюдать за ними. Вероятно, они чувствовали то же, что и я. Тревогу.
Капитан оставил свой корабль, потому что обогнал их накануне вечером. Была даже стрельба. Он не знал, были ли это его конкуренты, нанявшие команду для выполнения грязной работы, или настоящие пираты. Если они не знали, что сокровища принадлежат Фаусти, им лучше побыстрее об этом прознать. Это была причина, по которой сокровища перевозились на нашей яхте в первую очередь. Большинство людей знали, что с ними лучше не связываться.
– Я многим не доверяю, – сказал он.
Больше ему ничего не нужно было говорить. Рокко доверил бы такой ценный груз лишь немногим. То же самое я чувствовал и по отношению к своей жене.
Рокко замолчал на несколько секунд. Я услышал, как он выдохнул, прежде чем заговорить.
– Брак уже изменил тебя, Амадео, – сказал он по-итальянски.
– У меня появилась ответственность – необходимость о ком-то заботиться. – В точку и абсолютная правда.
– Будущее не за горами.
Я знал, о чем он мне напоминает, о моей войне в Нью-Йорке, но сейчас она не имела для меня никакого значения.
– Моя жена не может долго задерживать дыхание под водой, – сказал я. – Ей лучше на суше.
– Там у нее больше опыта, как быть на шаг впереди дьявола, – сказал он почти задумчиво. – Груз будет выгружен в следующем порту. Если они подойдут слишком близко, вышибите этих ублюдков с воды.
Рокко закончил разговор, сказав, что увидится с нами в Нью-Йорке – мы встретимся за ужином.
Свет на яхте еще не включили, и я стоял в темноте, наблюдая за кораблями, пытаясь определить, как далеко они находятся.
– Что делается в темноте, то рано или поздно станет явным, – произнес мягкий женский голос.
Я повернулся и увидел, что Марипоса стоит у двери и смотрит на меня.
– Нонно, – сказала она. – Он сказал мне это. Это стих, верно?
Даже если Марипоса не видела моего кивка, она продолжала, как ни в чем не бывало.
– Он сказал, что секреты всегда раскрываются, и правда всплывает наружу – независимо от того, как долго она скрывалась.
Я протянул ей руку, и когда моя жена взяла мою ладонь, притянул ее к себе. Она вздохнула, но это был тихий вздох, и ветер унес его. Я прижал ее к себе, положив руку ей на бедро.
– Ты должна рассказать мне один секрет, – сказал я. – Утром.
– Возможно, – услышал я усмешку в ее голосе. – Но вообще-то я говорила о них. – Она кивнула в сторону кораблей. – Думаю, к утру мы узнаем, преследуют ли они нас?
– Да, но секрет в том, достаточно ли они безрассудны, чтобы попытаться украсть то, что им не принадлежит.
Мы оба замолчали. Марипоса даже не спросила меня, что мы будем делать, если они это сделают. Она знала, сколько стоит жизнь на улице. Насколько непредсказуемой может быть жизнь. Она применяла это знание к своей жизни ежедневно. Для нее реальность не была в сотнях миль. Каждый день на улицах она была так же близка к проигрышу, как те корабли были близки к тому, чтобы настигнуть нас.
Я прочистил горло.
– Кто я и что я делаю, преследует меня, Марипоса.
– Тогда это преследует и меня. – Таковой была наша договоренность.
Как и тогда, когда она поняла, что случилось с Замбони, тем ханыгой, который посмел обидеть мою девочку, она глубоко-глубоко вдохнула и выдохнула. Но когда на этот раз моя бабочка положила свою руку на мою, она не дрожала.
