Текст книги "Всегда говори «Да!»"

Автор книги: Барбара Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 5

Эбби все же приготовила спагетти и тефтели. Раз уж она пообещала, то решила сдержать свое слово. Если Хантер придет домой вовремя к ужину – прекрасно. Если нет, то, по крайней мере, его шикарная кухня хоть раз использовалась по назначению.

Сегодня он был расстроен. Увидев фотографию, он помрачнел. Почему? Хантер сказал выкинуть эти снимки, но любопытство не позволило Эбби это сделать.

Приготовив соус, она вернулась к изучению фотографий, пытаясь увидеть какую-нибудь деталь, способную объяснить реакцию Хантера. Дети, играющие в футбол. Похоже Африка…

Эбби вспомнила, как все хорошо складывалось до того, как она обнаружила эту папку. Хантер был настроен дружелюбно, хоть и говорил мало. И когда он опускался на колени позади нее… Эбби ненавидела, если Уоррен подкрадывался к ней сзади и хватал ее. Но с Хантером все было по-другому.

И так плохо, что она сходила с ума в присутствии нового босса, не хватало еще фантазировать о всяких непристойных вещах.

Эбби вновь посмотрела на фотографии. На нескольких кадрах была запечатлена женщина – высокая и чувственная, с рыжими волосами и широкой улыбкой. Может, она и была тем самым плохим воспоминанием? Разбитое сердце могло объяснить отстраненность Хантера.

Эбби еще раз взглянула на снимок. Женщина была красива, но не только внешне. На фото была отображена ее внутренняя красота. Наверное, в такую женщину мог влюбиться Хантер.

Услышав, как в замке поворачивается ключ, Эбби вздрогнула и уронила фотографию. Через мгновение появился Хантер, на шее у него болталась камера. Он выглядел таким усталым, как будто пробежал марафон. Плечи его были опущены. Эбби ухватилась за край стола, чтобы ненароком не обнять его.

– Привет, – мягко сказала она.

– Ты еще здесь.

Не очень-то много энтузиазма в его приветствии.

– Я же обещала тебе ужин, помнишь?

– Не стоило беспокоиться.

– Это всего лишь спагетти с соусом, не бог весть какая пища для гурманов. Кроме того, я так соскучилась по готовке! Надеюсь, тебе понравится, потому что я сделала очень много. И, говоря «много», я имею в виду очень много. Тебе придется есть это целую неделю.

Эбби болтала не переставая. Хантер не двигался и ничего не говорил, и от этого ей легче не стало. Эбби проследила за направлением его взгляда и поняла: он заметил фотографии. Она быстро отвернулась, чтобы собрать их.

– Извини, я не выбросила их сразу, давай я сделаю это прямо сейчас.

Хантер остановил ее:

– Все нормально. Я сам ими займусь, – сказал он и вновь задумался. – Я не должен был уходить вот так, – наконец произнес он.

– Невелика беда. Ты же не сыпал проклятиями и не бросался тарелками. Это уже на уровень выше всех уходов, которые я пережила.

– То, что я не буянил, не делает мой поступок хорошим. Ты не должна так легко поддаваться.

– Ты думаешь, я поддаюсь?

– Я был груб, а ты приготовила мне спагетти. Как еще это называется?

– Хорошо, в следующий раз я не буду готовить. Так лучше?

Хантер не ответил. Он вновь обратил свой взор к фотографиям, которые Эбби так и не собрала. На одном из снимков прекрасная незнакомка была изображена крупным планом. Ее окружали дети.

– Она очень красивая, – сказала Эбби.

– Ее звали Донна, – тихо ответил Хантер.

Звали. Эбби услышала обреченность в его голосе.

Она положила фотографию изображением вниз, стыдясь странного чувства зависти, которое испытала к умершей женщине.

– Не надо было ничего говорить, – заметила она. – Пойду проверю соус.

– Я сделал эти снимки в Сомали, – произнес Хантер, останавливая ее.

– Тебе не нужно ничего объяснять.

– Совсем наоборот. Я думаю, что должен объяснить. Я хочу объяснить.

– Зачем? – удивилась Эбби. – Из-за того, что я поделилась с тобой своей печальной историей? Если причина в этом, то нет никакой необходимости делиться своей в ответ.

– Я знаю, а ты снова поддаешься.

– Я не поддаюсь, просто предлагаю тебе возможность выйти из этой ситуации.

Хантер улыбнулся:

– Вот как. Спасибо.

Эбби почувствовала, как тепло разливается внутри ее.

– Пожалуйста. Мне жаль, что фотографии вызвали у тебя неприятные воспоминания.

– Да уж, это точно. – Он перевернул фотографию и еще раз всмотрелся в изображение. – Это было мое первое задание после несчастного случая с отцом. Я думал, что готов. Я ведь уже видел войну и жестокость. Но эти люди… – Хантер вздохнул. – Когда я путешествовал с отцом, все мое внимание было приковано к его работе. Я был всего лишь ассистентом. А теперь вдруг стал фотографом. Тем самым, который должен договариваться с людьми, взаимодействовать. Предполагалось, что я проведу там пару недель, но я задержался.

– Звучит так, будто это место очень повлияло на тебя.

– Не место, а люди, – ответил он. – Они были так благодарны, с такой готовностью учились всему. Особенно дети. Они, как маленькие губки, впитывали все подряд. Любая мелочь приносила им радость и зажигала огонь в глазах. Это могло быть что угодно. Кусочек шоколада, книжка, даже что-нибудь типа игры в футбол.

– А Донна?

– Донна преподавала в школе. Во втором или третьем классе. Я точно не помню. Может, в обоих. Неважно. Все в школе очень любили ее. Камера тоже любила ее, если ты заметила.

– Поэтому так много ее снимков?

– Ты подумала?.. – Хантер покачал головой. – Нет, между нами ничего не было. По крайней мере, того, о чем ты подумала. Да, она и я…

– Я поняла.

Они встречались, но Донна не стала любовью всей его жизни.

– Так вот, место было особенным. Я привык. Я как будто стал частью большой семьи.

А для человека, совсем недавно потерявшего отца, это было особенно притягательно. Эбби понимала Хантера. Одиночество всегда внушает ужас.

– Там был ребенок по имени Наксар, – продолжал Хантер. – На самом деле уже не ребенок. Он был всего на пару лет младше меня. Он работал в школе сторожем и везде ходил за мной, звал меня «Мистер Хантер! Мистер Хантер!». Он был для меня как ручной зверек. Носил оборудование, помогал его устанавливать.

– Твой первый ассистент? – спросила Эбби.

– Начало очень плохой традиции, – сказал Хантер с улыбкой, которая, как и раньше, не коснулась его глаз. – Хотя стоило бы учиться на своих ошибках. Он взорвал себя во время школьного собрания.

О боже! Желудок Эбби сжался. Взрыв. Фотографии, которые прославили Хантера.

– Тревожных признаков было много, но я был слишком вовлечен во все это, чтобы замечать подобные «мелочи». Я слишком увлекся улыбками детей.

Хантер выудил одну из фотографий из стопки и передал ее Эбби. Толпа, наблюдающая за тем, как два мальчика бегут за мячом. Эбби уже знала, который из них Наксар. Все подбадривали детей, а он стоял вне игры, не зная, что попадет в кадр. Камера Хантера запечатлела его лицо, заледеневшее от ярости. Именно это выражение привлекло внимание Эбби, когда она первый раз смотрела фотографии.

Теперь, зная всю история, Эбби содрогнулась. Было страшно подумать, что один человек мог стать причиной стольких смертей и разрушений. Даже Уоррен, со всеми его приступами ярости, никогда не смог бы быть таким жестоким.

А Хантер, на глазах которого погибли близкие люди… Она даже боялась представить, что он тогда чувствовал.

– Это не твоя вина, – сказала она. Разве не эти слова ей приходилось слышать от консультантов? – Ты никак не мог знать, что он собирается сделать.

– Не моя вина, но моя ошибка.

– Какая ошибка?

– Что я подпустил его слишком близко к себе. Что стал слишком близок ко всем.

– Ты имеешь в виду людей в школе?

Хантер кивнул:

– Поэтому камера должна оставаться между тобой и объектом. Это твой буфер. Она позволяет тебе сконцентрироваться на работе. А я забыл об этом.

– Ты говоришь так, будто привязанность к ним была ошибкой.

– Именно так. Единственное, что меня должно было волновать, – это как сделать хорошие кадры. А все остальное… – Хантер резко замолчал, но Эбби поняла, что он имел в виду.

Он хотел сказать, что ничего не имеет значения, только хорошие снимки. То же самое он говорил и раньше. Ни объект съемок, ни люди вокруг, ни его собственная безопасность. Эбби вдруг поняла, почему он хотел уничтожить эти фотографии. Хантер не пытался похоронить память о женщине. Или забыть свою вину. Он хотел похоронить свои чувства.

Хантер накрыл ее ладонь своей рукой. Ощущение от прохладного прикосновения его пальцев пронзило тело Эбби, напоминая ей, что, пусть даже сердце закоченело, все остальное в ней было по-прежнему живо.

– Ты сегодня без повязки, – заметил он.

– А зачем? – спросила она. – Ты и так знаешь, что там синяки. Какой смысл их прятать?

Повернув ее руку ладонью вверх, он кивнул:

– На твоей коже не должно быть синяков.

Интересно, Хантер чувствовал ее пульс под своими пальцами? Если да, то наверняка заметил, как ускорился его ритм. Так не должно быть. Он просто наблюдал. Не было никаких комплиментов, никаких соблазняющих полутонов. Тело Эбби просто реагировало на нежность. Может, именно ей нужно соблюдать дистанцию? Особенно сейчас, когда Хантер провел подушечкой пальца по ее бешено пульсирующей жилке на руке.

– Ты заслуживаешь всего хорошего, Эбби Грей. Хороших вещей. Хороших людей. Хорошей жизни. Ты ведь знаешь это, правда?

Конечно же она знала. Неожиданный поворот в разговоре не имел никакого смысла. Хантер словно пытался донести до нее какую-то мысль.

– Так же, как и ты, – ответила Эбби.

– Не беспокойся за меня. У меня есть все, что нужно. – Отпустив ее руку, он собрал разложенные фотографии. – Я хочу избавиться от этих фотографий перед ужином.

Через несколько минут Эбби услышала звук работающего шредера – той самой машины, которой она дразнила Хантера еще сегодня утром. Она слушала, бессознательно поглаживая свое запястье. Значит, у него есть все, что нужно, да? Но достаточно ли этого?

– Объясни мне еще раз, почему ты ведешь меня на прогулку в Центральный парк, если я всего лишь твоя домработница? – спросила Эбби, стоя на верхней ступеньке лестницы, наблюдая за тем, как Хантер возится с камерой.

– Я же сказал, – ответил он, – что начинаю сходить с ума, когда нахожусь в квартире слишком долго.

– Это я поняла. Но зачем мне идти с тобой? Разве я не должна в это время, например, убираться в твоем доме?

Именно этим она и занималась, пока Хантер не настоял на прогулке.

– У тебя что, проблема с тем, чтобы сделать небольшой перерыв?

– Да вроде нет. Ты долго планируешь гулять?

Они уже шли по направлению к парку.

– Это имеет значение?

– Имеет, если ты хочешь, чтобы я приготовила тебе ужин.

Хантер резко остановился. Эбби даже на мгновение решила, будто он сейчас развернется и уйдет.

– Я же сказал: не нужно готовить для меня. Это не входит в твои обязанности.

– А я сказала, что совершенно не против готовить для тебя.

– Тогда я против. Если бы мне был нужен личный повар, я бы нанял личного повара. – Хантер зашагал дальше.

Эбби поспешила, стараясь поспеть за ним.

– Многие радовались бы такой возможности, – заметила она.

– Я не многие.

Наблюдая за ним краем глаза, Эбби отметила, что сегодня Хантер опять был в настроении героя-спасателя. К счастью, с утра она избежала приветствий в полуобнаженном виде. Он решил надеть разноцветную спортивную рубашку, которую не позаботился застегнуть. Поэтому вместо того, чтобы скрывать его мускулы, тонкий хлопок, наоборот, подчеркивал их каждый раз, когда Хантер двигался. Эбби решила, что лучше займется ванной комнатой, чтобы не пялиться на босса постоянно.

– Кроме того, – добавил он, вешая камеру себе на шею, – ты сама ничего не ешь.

Неужели Хантер думал, что она будет ужинать с ним? Его история произвела на Эбби неожиданное впечатление. Раньше Хантер был для нее рыцарем в сияющих доспехах, человеком из сказки, с которым не стоит сближаться, дабы не потеряться в грезах. Он был нереальным, выдуманным.

Теперь же, услышав всю историю, Эбби воспринимала Хантера по-другому. Он стал ей по-настоящему знаком. Лучше бы он был таким же сексуальным и недосягаемым, как прежде. Эбби охватил страх, и она предпочла отступить.

– Вот уж не думала, что тебе потребуется моя компания, – произнесла она.

Невозможно было понять, о чем он думает.

– Это мне напомнило ситуацию с Рейнальдо, – сказал он.

– Кто такой Рейнальдо? Еще один ассистент?

– Рейнальдо был поваром, которого моя мать наняла в то лето, когда я закончил четвертый класс.

– У вас был личный шеф-повар?

– Не шеф. Рейнальдо.

– A в чем разница?

– Шефы, как правило, обученные повара. А Рейнальдо был… – Хантер шумно выдохнул. – Рейнальдо был просто Рейнальдо.

– То есть он не учился?

– Ни дня.

– То есть ты намекаешь, что тебе не нравится, как я готовлю?

– Да нет, ты готовишь прекрасно.

– Хорошо, что тебе нравится. Уоррен постоянно жаловался на это. – Странно, но ответ Хантера разочаровал ее.

– Ты действительно хорошо готовишь. На самом деле спагетти были пальчики оближешь.

Эбби не смогла удержаться и заулыбалась:

– Правда?

– Да. Поверь мне, остатки точно не пропадут.

– Тогда я тебя не понимаю. Чем я напоминаю тебе Рейнальдо? – Она схватила его руку. – Только, пожалуйста, не говори, что я выгляжу как он!

– Внешне ты определенно не похожа на него, – засмеялся Хантер. – Моя мама наняла Рейнальдо как раз в тот год, когда заболела, – сказал он тихим голосом. – Чаще всего мне приходилось есть в одиночестве за кухонным столом.

– Ох… – Эбби с трудом сглотнула. – Если бы я знала…

– И что тогда? Ты бы осталась? Составила мне компанию?

Эбби вспыхнула. Она бы ответила «да», но Хантеру могло показаться, что она жалеет его.

– Я бы вообще не предлагала готовить для тебя, – выпуталась она. – А что касается компании, я уверена, тут ты вполне мог обойтись без моей помощи.

– Наверняка мог бы.

– Дай угадаю: по девушке в каждом порту, так?

– Ну, что-то вроде того.

Какой молодец-удалец, подумала Эбби, испытав неприятное чувство, подозрительно напоминающее ревность.

– Если так, то я могу больше не мучить себя угрызениями совести, не так ли? – произнесла она.

– В каком смысле?

– Ну, если бы тебе действительно было одиноко вчера вечером, ты бы открыл свою маленькую черную записную книжку…

Довольная собой, Эбби, неловко повернувшись, угодила прямехонько в щель в асфальте. Нога подвернулась, и она начала падать, нелепо взмахнув руками, но тут Хантер успел подхватить ее. От неожиданности Эбби вскрикнула. Руки Хантера обняли ее за талию. Во рту у Эбби пересохло, стоило ей представить, что эти серебристо-голубые глаза смотрят на нее.

– А с чего ты решила, что я этого не сделал?

Эбби с трудом сглотнула, ругая на чем свет стоит свои дрожащие колени.

– Если так, то рановато ты девушку отправил восвояси.

– Может, я не люблю гостей, которые остаются у меня на ночь.

– Это очень похоже на тебя, – не стала она возражать. – Ты говорил, что держишься на расстоянии от тех, кого снимаешь. А почему бы и возлюбленных не держать подальше?

Губы Хантера изогнулись в улыбке.

– Когда идешь – не смотри на меня, иначе упадешь.

Эбби покраснела. Волосы ее растрепались, и она, пытаясь скрыть смущение, попыталась привести в порядок прическу.

– Я буду иметь это в виду, – пообещала она, держа в зубах заколку.

Следующие несколько миль они прошли молча. Несмотря на первоначальное нежелание выходить из дома, Эбби должна была признать, что день выдался просто изумительным для прогулки. Бабье лето, принесенное теплым западным ветром, решило посетить их город. Солнце ярко сияло на абсолютно чистом голубом небе. Эбби не могла винить Хантера за то, что он не любил сидеть в четырех стенах. Казалось, половина жителей Нью-Йорка вылезли из своих квартир, желая насладиться природой. Центральный парк был полон людей. Все наслаждались последними теплыми деньками. Только Хантер, казалось, не замечал ничего. Он выглядел так, как будто выполнял какую-то миссию.

Эбби указала на камеру, висевшую у него на шее:

– Ты еще не снял ни одного кадра. Ты что-то заранее планируешь или просто носишь ее всегда с собой в ожидании стоящего момента?

Хантер взглянул на Эбби со странным выражением.

– Посмотри вперед, – сказал он, показывая на что-то.

На холме прямо перед ними, над деревьями, возвышалось серое здание.

– О, да это же замок Бельведер!

– Ты знаешь это место?

Ну конечно же она знает его! Она всегда любила бывать здесь.

– Я часто приходила сюда, когда отношения с Уорреном накалялись. – Эбби вытянула шею, чтобы увидеть главное здание сквозь деревья. – А ты знал, что со смотровой башни открывается один из самых лучших видов в парке? – Когда Хантер покачал головой, она демонстративно закатила глаза к небу. – Не могу поверить! И ты еще называешь себя знатным путешественником!

Построенное на вершине большого каменистого холма, гранитное здание было частью Центрального парка уже больше сотни лет. Недолго думая Эбби потянула Хантера с дорожки прямо на траву. Листья шуршали под их ногами, когда они шли по большой лужайке.

– Ты можешь видеть оттуда практически весь парк, – рассказывала она ему.

Хантера не должно было все это волновать. Он уже сделал множество снимков парка, неба над парком, замка.

Возможно, сегодняшняя фотосессия поможет ему избавиться от волнения, которое мучило его последние сутки.

– Я обнаружила это место совершенно случайно, – сказала ему Эбби. – После очередной ссоры с Уорреном. Когда я увидела башню, возвышающуюся над деревьями, у меня было ощущение, что я нашла какое-то волшебное место.

– Волшебное? – Его очень удивил такой поворот разговора.

– Когда я была ребенком, я читала много сказок: Рапунцель, Спящая красавица, Золушка… Я так хотела верить, что прекрасный принц на самом деле существует! И что он прискачет на белом коне и умчит меня в свой замок на небесах. – Они дошли до каменных ступеней. – А вместо этого все закончилось Уорреном. И мы оба знаем, чем все обернулось. По тому, как она нахмурилась, Хантер понял, какое направление приняли ее мысли – они опять вернулись в темное прошлое, как и всегда, когда звучало имя Уоррена.

– В любом случае даже просто вид замка давал мне хоть какую-то надежду, что сказки все же существуют. Глупо, я знаю. Искать прекрасного принца… Уж лучше бы я постаралась разыскать Санта-Клауса. Может, тогда бы я не застряла с Уорреном так надолго, – продолжала Эбби.

– Или бы никогда не приехала в Нью-Йорк, – ответил Хантер, даже не осознавая, как прозвучали его слова, пока не произнес их. – Я имею в виду…

– Нет, ты прав. Здоровая порция реализма могла бы избавить меня от многих проблем с самого начала.

– В любом случае ты вряд ли захотела бы быть принцессой. Спать в замке не так здорово, как кажется.

– Только не говори мне, что ты жил в замке, – улыбнулась она.

– Десять дней. Там были сквозняки и холодно.

– Когда?

– Все время.

– Я имею в виду, когда это ты жил в замке?

– Пару лет назад. По работе. И там не было никакой принцессы. Или принцесс. Только какой-то странный уборщик.

– Еще одна моя фантазия пошла коту под хвост.

– Фантазии часто переоценивают.

– Не говоря уж о том, что они совершенно оторваны от реальности, – кивнула Эбби. – Но как жаль, что не всегда есть рядом кто-то, кто поддержит в тот момент, когда мы осознаем печальную правду.

– И кто помог тебе?

– Ты смотришь прямо на нее, – сказала Эбби с улыбкой.

Хантер понял, что стойкая женщина, которую он поймал в кадре в тот день, и была настоящая Эбби.

Они дошли до террасы на крепостном валу. Несмотря на будний день, павильон был заполнен людьми. Туристы, делающие снимки, мамы, сопровождающие маленьких детей. Скрипач стоял на верхних ступенях лестницы, чехол его скрипки лежал на земле, чтобы прохожие могли кинуть туда деньги. Хантер полез в кошелек и достал несколько купюр, чтобы отблагодарить музыканта за живую музыку.

Когда он повернулся, Эбби уже была у стены, выходящей на пруд.

– Великолепно, правда? – заметила она.

Хантер согласился, хотя думал вовсе не о пейзаже.

Гораздо более привлекательным ему казалось то, как сияло лицо Эбби. Она вся светилась, он никогда не видел ее такой.

– Продуваемый замок или нет, но ты должен признать, что смотреть на такую красоту просто изумительно! – воскликнула она.

– Какой бы ни был вид, ты бы промерзла тут до костей. Ни окон, ни отопления.

Она демонстративно закатила глаза:

– Зануда!

– Реалист, – возразил он.

Еще раз закатив глаза к небу, Эбби обратила свое внимание на ландшафт. Хантер наблюдал, как она привстала на цыпочках и наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. Это движение заставило ее свитер немного задраться, обнажая небольшую соблазнительную полоску кожи. Хантер начинал понимать, почему Уоррен превратился в такого собственника. Эбби имела хоть какое-то представление, насколько она хороша? Даже скрипач уставился на нее, забыв про музыку.

Хантер подошел к Эбби. Он хотел быть к ней поближе, и к тому же желал закрыть ее от музыканта. Вода расстилалась гладким зеркалом.

– Ты часто приходила сюда?

– Чаще, чем осмелилась бы признать. Обычно тогда, когда Уоррен был на работе. Я сбегала сюда в то время, когда должна была выполнять какие-то поручения. Поэтому если он звонил, у меня была уважительная причина, почему я не дома.

Отвращение Хантера к этому мужчине росло с каждым словом Эбби.

Эбби повернулась и прислонилась спиной к стене бастиона. Увидев такой безупречный кадр, Хантер сделал то, что делал лучше всего. Пусть жизнь проходит по другую сторону его объектива.

– Ты меня сфотографировал? – спросила она, когда щелкнул затвор.

– Я сделал уже много фотографий.

– Так остановись. – Она отвернулась, скрыв от него лицо. – Ты же знаешь, я этого не люблю.

– Но я же обещал, что сфотографирую тебя еще раз.

– И ты опять выбрал день, когда на мне нет ни грамма макияжа и когда я выгляжу бледной, как привидение.

– Мне не нужен макияж. Я предпочитаю, чтобы ты была такая, какая есть. – Чтобы доказать свои слова, Хантер снова нажал на кнопку, хотя Эбби смотрела в другую сторону.

– А теперь ты просто несносный! – пробормотала она.

– Нет. Я просто делаю фотографии. Я же не виноват, что ты – такая хорошая модель. Ты мне не веришь?

– Да я тебе верю, – ответила она, взглянув на него через плечо. – Только вот слово «модель» мне кажется преувеличением.

– Почему ты так скептически относишься к тому, как выглядишь?

– Потому что я женщина, – ответила Эбби, хмыкнув. – Ненавижу, когда ты так на меня смотришь.

– Как?

– Еще я не люблю, когда ты мои ответы превращаешь в вопросы. Ты знаешь, о чем я. Ты словно видишь меня насквозь.

– Я просто смотрю. Я хочу, чтобы ты увидела себя так, как я, – через объектив.

– К сожалению, твоя камера не умеет говорить, и это не она твердила мне двадцать пять лет о том, какая я посредственная и непривлекательная.

Боже. Теперь Хантер по-настоящему возненавидел Уоррена. И ее родителей, если они забивали ее голову такой гадостью.

– Ты ошибаешься, – сказал он. – Моя камера умеет рассказывать. Я заставляю ее говорить.

Не обращая внимания на сомнение в ее глазах, он придвинулся немного ближе. Возможно, если бы он мог показать ей через видоискатель те сцены, которые снимал…

– И моя камера говорит, что ты – женщина, обладающая силой и характером. И чудесными волосами.

Эбби слабо улыбнулась, услышав последнюю часть его фразы.

– Чудесными волосами, да?

– Фантастическими волосами. Как грива льва, – сказал Хантер, улыбаясь в ответ.