Текст книги "Любить запрещается"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Глава VII
Ария постучалась в дверь спальни Лулу Карло. Стук получился робкий и нерешительный, потому что она вдруг ощутила тревогу, страх и неуверенность в себе и уже почти сожалела о том, что у нее хватило смелости поступить так, как она считала правильным.
Через секунду она вошла в комнату и обнаружила, как и ожидала, что Лулу почти одета к обеду. На ней было платье из мягкого шифона цвета морской волны, отчего кожа ее казалась очень белой, а ее светлые волосы отливали золотом. Когда Ария вошла, Лулу как раз застегивала на шее сказочной красоты колье из алмазов и аквамаринов, такие же камни блестели на широком браслете, украшающем ее запястье, и в мочках ушей.
– Что случилось, мисс Милбэнк? – резко спросила она.
– Я пришла доложить вам о вашей бабушке, мисс Карло, – ответила Ария.
– Ах да! Надеюсь, она обрадовалась цветам и фруктам? – небрежно спросила Лулу.
Она застегнула колье и издала возглас досады, заметив, что на одном из длинных красных ногтей облез лак.
– В этой стране совершенно невозможно достать приличный лак для ногтей, – сказала она. – Я взяла немного с собой из Америки, но он весь кончился.
– Я думала, вас интересует, что с вашей бабушкой, – тихо сказала Ария. – Место, где я ее нашла, ужасно. Там нет никаких удобств, а хозяйка, которая охотно берет с нее деньги, безжалостно третирует ее. Я сама слышала, как она сказала миссис Хоукинз, что больше не будет носить еду ей наверх!
– Мне кажется, если ей там не нравится, она всегда может съехать, – безразличным тоном ответила Лулу.
– Миссис Хоукинз восемьдесят два года, – напомнила ей Ария. – Ей некого попросить помочь, а старому человеку, прикованному к постели, трудно самому решиться и переехать куда-нибудь.
– Ну, ничего не могу поделать, – уверенно произнесла Лулу. – И надеюсь, что вы ей об этом сказали. Она забрасывала меня письмами со всякими глупостями, пока не поняла, что мне некогда отвечать на них.
Чувство тревоги и нервозности покинуло Арию. Она некоторое время смотрела на красивое капризное лицо, склоненное над облезшим ногтем, а затем сказала:
– Мне кажется, с миссис Хоукинз нужно что-то делать. Не понимаю, как нормально чувствующий человек может стоять и смотреть, как обижают старую женщину.
– Ну, не думаю, что все так плохо, как вы тут представляете, – ответила Лулу.
– Уверяю вас, я не преувеличиваю, – возразила Ария. – Поэтому, может быть, вы подскажете, какие меры я должна предпринять от вашего имени?
Лулу Карло вернула кисточку в флакон с лаком для ногтей и взглянула на Арию.
– Мне кажется, вы слишком много на себя берете, мисс Милбэнк. Я не говорю уж о том, как вы со мной разговариваете. Предлагаю вам не вмешиваться в дела, которые вас не касаются. Но если вас так беспокоят дела моей бабушки, лучше подыщите ей другой пансион.
– Именно так я и сделала, – негромко сказала Ария.
– О, быстро же вы управились, – заметила актриса. – Во всяком случае, надеюсь, что этот пансион устроит ее больше, чем предыдущий.
– Думаю, что да, – ответила Ария. – Видите ли, я привезла ее сюда.
Лулу Карло молча уставилась на нее.
– Что… что вы сказали? – наконец спросила она.
– Я сказала, что привезла вашу бабушку, миссис Хоукинз, сюда, – ответила девушка.
– Вы сошли с ума! – Лулу встала и подошла к Арии, лицо ее исказилось от злости. – Вы привезли ее сюда? – переспросила она. – Сюда, в этот дом? Как вы посмели это сделать? Вы сейчас же увезете ее отсюда, понятно? Сию же минуту!
– Я не сделаю ничего подобного, – ответила Ария. – Кажется, вы не понимаете. С вашей бабушкой обращались не просто плохо, а преступно. Она больна – не умственно, хотя ей и много лет, – физически больна. Я не могла встать и уйти, оставив ее там, что бы вы об этом ни думали и как бы к этому ни относились; поэтому я посадила ее в машину и привезла сюда.
– Не знаю, что и сказать, – расплакалась Лулу. – Как вы посмели сделать это? Какое право вы имеете вмешиваться? Вы, гадкая, подлая, заносчивая служанка, вы пролезли в этот дом и смеете навязывать мне свое мнение и свои представления о жизни. Ну погодите, даром вам это не пройдет! Я распоряжаюсь в этом доме, понятно? А бабушка уедет, причем немедленно!
Она направилась к звонку, но голос Арии остановил ее.
– Подождите, – сказала она. – Я сказала вам, что привезла сюда миссис Хоукинз. Никто больше не знает, где она. Я никому, кроме вас, не сказала, что она здесь. Я поместила ее в комнате внизу, которая называется садовой гостиной, так как выходит в розовый сад. В данный момент она спит, ей надо оправиться после переезда. Она очень старая и больная, и если вы стронете ее с места или хотя бы расстроите, она не переживет. А это будет, по моему мнению, преднамеренное убийство!
Лулу убрала руку от звонка.
– Говорите, никто не знает, что она здесь? – спросила она, и выражение ярости на ее лице немного смягчилось.
– Никто! – повторила Ария.
– Тогда отлично. Я не стану беспокоить ее сегодня, но завтра она уедет. Вы взяли это на себя, вы и найдете ей какое-нибудь другое место. Мне все равно где, но только не здесь, понятно?
– Понятно, – ответила Ария. Не буду пытаться сказать вам, что я о вас думаю, мисс Карло, может быть, вам подскажет ваша совесть.
Она вышла из спальни, хлопнув дверью. Она понимала, что этим выдала отсутствие самообладания, но характер взял верх. Мало кто раньше видел ее такой разгневанной. Гнев, медленно тлевший в ней, распалялся чувством справедливости и жалостью к несчастной старушке, о которой некому позаботиться.
Миссис Хоукинз с радостью позволила Арии решить все за нее. Она не стала протестовать, когда Ария вместе с шофером одели ее и почти на руках снесли по лестнице. Девушка удобно усадила ее в машине и пошла наверх собрать немногочисленные жалкие пожитки старой женщины в потрепанный чемодан, который приметила под кроватью.
– И газетные вырезки о Мэгги, – шепнула ей миссис Хоукинз, когда Ария сказала ей, куда они направляются. – Я не могу бросить их, они мне очень дороги.
– Все будет с вами, – пообещала Ария; поскольку вырезки не во что было уложить, они увязала их в шерстяную шаль.
Только в последний раз окинув комнату взглядом, девушка вспомнила о цветах и фруктах, которые привезла миссис Хоукинз. Она оставила их у двери соседней комнаты, вынула листок бумаги и написала: «В благодарность за ваше доброе отношение к старой женщине».
Спустившись вниз, она обнаружила, что в прихожей ее поджидает миссис Джонсон.
– Куда вы ее забираете? – свирепо спросила она. – Не знаю, как это я позволяю вам увезти кататься человека, вверенного моей опеке.
– Если вы хотите жаловаться, советую обратиться в полицию. Я и сама, скорее всего, очень скоро навещу их по поручению мисс Карло. Я видела, как вы обращаетесь с миссис Хоукинз, и не думаю, что таким, как вы, и впредь будет позволено без конца обманывать общественность.
Она прошла мимо миссис Джонсон и, уже сев в машину, услышала, как домовладелица, наконец пришедшая в себя, начала кричать на нее. Но было поздно!
Автомобиль отъехал, оставив миссис Джонсон, пунцовую от бессильной ярости, смотреть вслед, а Ария с легким вздохом облегчения повернулась и похлопала миссис Хоукинз по руке.
– Вы больше никогда сюда не вернетесь, – сказала она.
– Вы очень добры ко мне, моя дорогая, – тихо ответила та. – Вы отвезете меня повидать мою Мэгги?
– Вы увидитесь с ней, – пообещала девушка.
Но сейчас, спускаясь к обеду, она сомневалась, что сможет выполнить свое обещание.
Лулу находилась в гостиной в центре группы весело болтающих гостей. В свете канделябров ее драгоценности мерцали, а лицо было спокойным и безмятежным, как у ангела.
Ария заметила, что Дарт Гурон смотрит на нее, и хотя испытывала к нему неприязнь, невольно пожалела, что он оказался настолько глуп, чтобы связаться с этой женщиной. До сих пор ему удавалось избежать брака; сможет ли поймать его в свои сети эта маленькая безжалостная интриганка, в чьем сердце нет любви ни к чему и ни к кому, кроме себя?
«А если сможет, мне какое дело?» – спросила себя Ария и пожала плечами.
– Вы очень хороши! – сказал ей кто-то на ухо. Обернувшись с улыбкой, она увидела рядом с собой лорда Баклея.
– Вам нужно показаться окулисту, – ответила она. – Вы разве не видели сегодня мисс Карло?
– Она не в моем вкусе, – сказал он. – Я ведь говорил вам, что мне нравятся только рыжеволосые женщины.
– Среди этих людей я все время чувствую себя Золушкой, – сказала Ария, потому что его слова заставили ее осознать, что она стесняется своего поношенного черного платья – единственного, которое у нее есть.
Платье, однако, было хорошо сшито, потому что она купила его в Париже; Ария старалась разнообразить его тем, что иногда надевала его без всяких украшений, иногда с букетиком цветов у пояса или на плече, в других случаях – с разноцветными шифоновыми шарфиками.
Сегодня она одевалась второпях, поэтому платье выглядело простым и строгим, его черные бретельки оттеняли ее белую, как цветок магнолии, кожу и подчеркивали, хотя она этого не знала, пляшущее пламя ее волос и ярко-зеленый цвет глаз.
– Если бы я был богат, то подарил бы вам изумруды, – сказал лорд Баклей.
– Почему? – спросила Ария с невинным видом.
– Разве вы никогда не смотритесь в зеркало? – удивился он.
Она улыбнулась.
– Вы подняли мне настроение. Я была сердита и расстроена, когда спускалась сюда, а сейчас так признательна вам, хотя должна бы сердиться, потому что вы говорите много глупостей.
– Я люблю вас, и вы это знаете! – воскликнул он. – Почему вы не богатая наследница, как вон та унылая девица справа, которая разговаривает с леди Вествуд? Или вдова нефтяного короля, как миссис Дэйвенолл? Вон та толстуха в розовом с непомерными жемчужинами.
Ария посмотрела в сторону обеих женщин, о которых он говорил, и начала смеяться.
– Пусть лучше я буду собой, – сказала она.
– Я тоже так думаю, – улыбнулся лорд Баклей. – Мне не хочется поцеловать ни ту, ни другую, но я охотно поцеловал бы вас.
Ария торопливо оглянулась, чтобы посмотреть, не слышал ли его кто-нибудь.
– Вы меня смущаете, – запротестовала она. – Идите и будьте обходительны с вновь прибывшими. Уверена, мистеру Гурону не понравится, если его секретарь единолично завладела одним из самых достойных молодых людей в этой компании.
– В том-то и дело, что не достойным, – возразил лорд Баклей. – Если бы это было так, мы смогли бы уйти отсюда, вы и я, поехать в лондонский аэропорт, сесть в самолет и улететь на какой-нибудь забытый островок в Тихом океане, где мы были бы одни, вдали от этих глупых болтунов. Вы хотели бы?
– На подобные вопросы не отвечаю, – уклончиво ответила Ария.
В то же время она не смогла бы отрицать, что ей приятны ухаживания такого красивого и обаятельного мужчины, как лорд Баклей. Было также по-своему захватывающим быть здесь, видеть всех этих известных и шикарных людей, познать роскошь и непринужденность, которую дает только большое состояние. И кроме того, она ведь находится здесь для пользы Квинз-Фолли.
– Мне повезло! – невольно произнесла она вслух.
– А мне не может повезти тоже? – спросил лорд Баклей.
Ария подняла на него взгляд и увидела в его глазах вопрос, которого почти ожидала и который теперь испугал ее.
– Не понимаю, что вы имеете в виду, – быстро сказала она.
– Думаю, что понимаете, – ответил он. – Поговорим об этом позже. Можно мне к вам прийти?
– Нет-нет! Разумеется нет! – решительно сказала Ария. Она отвернулась и направилась к столу, чтобы взять коктейль и отнести супруге посла, что было лишь предлогом, потому что супруга посла жестом показала на стоящий рядом стакан, так что Арии пришлось отнести коктейль обратно. Однако, проделав это, она смогла отделаться от лорда Баклея и дать остыть своим пылающим щекам.
Так вот к чему ведут его ухаживания, немного упав духом, подумала девушка. Могла бы и сама догадаться. И все же почему-то теперь, когда он обнаружил свои намерения, у нее было ощущение, будто он нарочно испортил нечто прекрасное, обещавшее стать еще прекрасней.
За обедом ей посчастливилось не оказаться рядом с лордом Баклеем, и, когда обед закончился, она улизнула к миссис Хоукинз в садовую гостиную. У двери она встретила выходящую из комнаты молодую горничную, которой поручила время от времени заглядывать к старушке на тот случай, если той что-нибудь понадобится. Девушка была итальянкой и очень плохо говорила по-английски, так что Ария была спокойна: что бы ни сказала старушка, это останется втайне от остальной прислуги.
– Как она? – спросила Ария по-итальянски.
– Кажется, синьора чувствует себя хорошо. Она поблагодарила меня за ужин. Съела она очень мало, но сказала, что ей хватит.
– Спасибо, что присмотрела за ней, Мария, – сказала Ария. – Теперь я побуду с ней.
– Меня это совсем не затруднило, синьорина, – ответила девушка.
Ария вошла в комнату – большую и великолепно обставленную, так как ею пользовался последний герцог Мелчестерский, который в последние годы жизни не мог ходить по лестницам из-за подагры.
Кровать стояла в алькове, занавешенном шторами туманно-голубого цвета, а нежный желтоватый свет мягко оттенял щеки миссис Хоукинз, которая из-за этого выглядела лучше.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Ария.
– Я только что вздремнула, дорогуша, а проснувшись, подумала, что вижу сон. Я правда нахожусь в этом прекрасном месте?
– Правда, – ответила девушка. – Если вам что-нибудь понадобится, нужно только позвонить вот в этот колокольчик рядом с кроватью, и кто-нибудь придет.
– Я не хочу никого беспокоить, – заявила миссис Хоукинз.
– А вы и не побеспокоите, – успокоила ее Ария.
– А я увижу Мэгги? Вы обещали, что я увижу Мэгги. Я тут лежала и думала, как было бы чудесно, если бы она вдруг вошла. Она – все, что у меня осталось. Была еще дочь, совсем как она, но она погибла, бедняжка.
Ее глаза на миг затуманились, и Ария быстро сказала:
– Не думайте сейчас об этом. Лучше подумайте о себе и о том, что вам нужно хорошо поспать.
– Не хочу думать о себе, хочу думать о Мэгги. Вы привезли те газетные вырезки?
– Да-да, – успокоила ее девушка, – они здесь. Я положу их на стул, чтобы вы видели. Они не очень смотрятся, когда завернуты в шаль, поэтому завтра я принесу большую коробку, вы сможете поставить ее на стол и рассматривать их когда захотите.
Внезапно сердце ее упало: ведь Лулу Карло сказала, что завтра миссис Хоукинз должна уехать.
– Да, теперь я их вижу, – говорила старая женщина. – У меня здесь все, что про нее писали. Когда глаза позволяют, я сижу и читаю вырезки, это почти как увидеть ее. Она всегда была красивая, моя Мэгги. На этих фотографиях этого не видно.
– Нет, она очень красивая, – возразила Ария.
– Она же здесь! – воскликнула миссис Хоукинз. – Здесь, в этом самом доме!
Казалось, ей только сейчас пришло в голову, что ее привезли в то самое место, где находилась ее внучка.
– Да, она здесь, – поколебавшись, подтвердила Ария.
– И она придет повидать меня! О боже! Пожалуйста, принесите мне зеркало, дорогуша, я посмотрю, в порядке ли моя прическа. Я должна хорошо выглядеть для Мэгги, не хочу, чтобы она стыдилась меня.
Хилые старческие руки с болезненно голубыми венами тряслись. Ария взяла с туалетного столика ручное зеркало и ласково сказала:
– Я не уверена, что ваша внучка придет сегодня. Она хотела бы, чтобы вы отдохнули и успокоились.
– Нет-нет! Я должна увидеть ее сегодня, – возразила миссис Хоукинз, – сейчас! Я так долго ждала, чувствую, что больше не могу.
Она была явно возбуждена: руки ее дрожали, ломкий старческий голос прерывался, а в глазах застыло выражение жалобного отчаяния. Ария вдруг почувствовала себя храброй и решительной.
– Вы очень хорошо выглядите, – нежно сказала она, поправив подушки. – Я пойду за вашей внучкой, а потом вы сможете заснуть.
– Я молилась о том, чтобы ее увидеть прежде, чем умру, – тихо произнесла миссис Хоукинз. – День за днем я молилась, чтобы Господь вспомнил меня, – и Он вспомнил!
Ария отвернулась, чтобы скрыть от старушки навернувшиеся на глаза слезы, и быстро пошла по длинным переходам в холл. Она открыла дверь в гостиную. Там были одни дамы, так как мужчины еще сидели за портвейном в обеденном зале.
Лулу стояла в одиночестве рядом с проигрывателем и выбирала пластинку из большой стопки последних записей, прибывших из Америки утром. Ария подошла к ней и сказала:
– Я хочу поговорить с вами.
– Мне не о чем говорить с вами, мисс Милбэнк, – неприятным тоном ответила Лулу. – Во всяком случае, здесь.
– Будет лучше, если вы меня выслушаете, – сказала Ария.
Что-то в ее голосе заставило Лулу с удивлением посмотреть на Арию. Она почти швырнула пластинку на стол.
– Хорошо, пойдемте, – сказала она.
Она порывисто направилась прочь из гостиной, покачивая бедрами, отчего ее платье заколыхалось. Ария пошла следом, и они вместе вышли в холл.
– В чем дело? – спросила Лулу. – Какую чертовщину еще вы придумали?
– Я отведу вас к вашей бабушке, – ответила Ария.
– Вы отведете меня, – передразнила Лулу. – Так вы считаете, что вы здесь командуете, не так ли, мисс Милбэнк? Я не желаю ее видеть. Она не имеет права находиться здесь. Завтра же она уедет отсюда, и я позабочусь, чтобы с нею уехали и вы.
– Что будет завтра, мы еще посмотрим, – ответила девушка. – Но в данный момент вы пойдете навестить свою бабушку и будете с ней любезны и обходительны. А если нет, я пойду в гостиную и приглашу всех остальных дам, а также мистера Гурона, когда он выйдет из обеденного, зала, самих навестить ее. Думаю, им будет очень интересно взглянуть на бабушку знаменитой Лулу Карло.
– Ах вы маленькая мегера! – воскликнула Лулу Карло.
Она сделала движение рукой, и Ария отчетливо поняла, что в какой-то момент она собиралась ударить ее по лицу. Но Лулу взяла себя в руки и просто стояла, вперив в Арию испепеляющий взгляд. Через секунду она признала свое поражение.
– Ладно, – сказала она, – только давайте побыстрее.
В полном молчании Ария пошла впереди по коридору, направляясь к комнате миссис Хоукинз. Только когда они пришли и она уже положила руку на дверную ручку, Ария негромко сказала Лулу:
– Будьте с ней поласковей. Ничего не говорите о завтрашнем отъезде. Просто скажите, что вы рады видеть ее. Если же вы этого не сделаете, моя угроза останется в силе.
– Вы еще заплатите за этот шантаж, – ответила Лулу. Ария молча открыла дверь.
– Вот кто-то, кого вы очень хотели видеть, миссис Хоукинз, – объявила она тоном, совершенно непохожим на тот, каким только что разговаривала с Лулу.
На мгновение актриса задержалась в дверях, а уже в следующее с распахнутыми объятиями и с выражением радости и удовольствия на лице вбежала в комнату.
– Бабуля! Как я рада видеть тебя! – воскликнула она и схватила дрожащие руки старушки.
Замечательное представление, бесстрастно подумала Ария, закрывая за собой дверь и выходя в коридор.
– Спокойной ночи, дорогая ба! – услышала она голос Лулу. – Спи спокойно. Ты должна беречь себя, ладно?
– Теперь, когда я повидала тебя, дорогое дитя, я усну, – ответила миссис Хоукинз.
Лулу вышла в коридор, и ее улыбка погасла, как будто ее можно было выключить, как свет. Она окинула Арию невыразимо злобным взглядом и, не сказав ни слова, пошла прочь.
Девушка вошла к старушке, которая плакала от счастья.
– Еще краше, чем прежде, – сказала она Арии, – и такая же милая. Она была рада увидеть меня. Стоило ждать все эти годы, чтобы увидеть, как она рада своей старой бабуле.
Она продолжала говорить, пока Ария устраивала ее поудобнее: поправила подушки, поставила рядом с кроватью столик со стаканом воды и оставила под рукой чистый носовой платок. Засыпая, старушка продолжала говорить; как это часто бывает у стариков, глаза ее уже закрылись, а губы еще шевелились.
Ария погасила свет, оставив один светильник под плотным абажуром рядом с кроватью. Она не хотела, чтобы старушка проснулась среди ночи и испугалась незнакомой обстановки, не помня, где находится. Затем, открыв напоследок окно, девушка тихонько выскользнула из комнаты.
Она почувствовала, Что не сможет вернуться к компании в гостиной, хотя знала, что Дарт Гурон ждет от нее этого. Она вышла в сад, надеясь, что нежная, благоухающая темнота погасит ее злость на Лулу и разочарование лордом Баклеем.
Ария направилась в розовый сад. Вставала луна, и были хорошо видны дорожки, обрамленные аккуратно подстриженными кустами. В другом конце сада находилась заросшая жимолостью беседка, сооруженная во времена короля Георга, по моде того времени, в виде греческого храма.
Ария опустилась на скамейку между колонн. Тяжелый был день, подумалось ей вдруг. Она устала, а здесь было так покойно, тишину нарушал только шелест вечернего ветерка в кронах деревьев да внезапный шорох листвы, потревоженной каким-то зверьком. Тишина ночи была как будто создана для созерцания и размышлений.
Девушка не знала, сколько времени так просидела; вдруг послышались приближающиеся шаги. Кто-то медленно шел по дорожке и курил сигару, потому что в темноте она ясно видела ее тлеющий огонек.
Ария сидела очень тихо, надеясь, что мужчина, кто бы он ни был, пройдет мимо или повернет назад, не доходя до беседки, но тут же сообразила, что ее отлично видно, так как лунный свет падает прямо на скамейку, на которой она сидит.
Мужчина подошел к ней прежде, чем она смогла узнать его, а узнав, спросила себя: почему же она не была уверена с самого первого момента, когда он появился? Ведь никто больше не двигался с такой странной кошачьей грацией, унаследованной, должно быть, от предков-индейцев.
– Почувствовали потребность в уединении, мисс Милбэнк?
Это был скорее не вопрос, а утверждение, но Арии в этих словах почудился укор.
– Я подумала, что больше вам не понадоблюсь, мистер Гурон, – ответила она.
Она хотела встать, но он жестом удержал ее и сел рядом.
– Хозяйка дома всегда должна присутствовать на моих вечеринках, мисс Милбэнк. Кажется, я довольно ясно дал это понять.
– Извините, – сказала Ария и неожиданно для себя, возможно, потому, что в темноте он не казался ей таким пугающим и внушающим трепет, как при свете дня, честно призналась ему в том, что чувствовала:
– Я кажусь себе такой беспомощной в роли хозяйки в вашем доме. Я не знаю всех этих людей, и мне трудно понять, о чем нужно говорить с ними. У меня такое ощущение, что я все время подвожу вас.
Только закончив говорить, Ария осознала, как по-детски неуместно это, наверное, звучит.
– Пока не могу на вас жаловаться, мисс Милбэнк. Вы пока полностью, скажем так, справляетесь.
– Благодарю вас, вы очень любезны! – ответила Ария.
– Как я понимаю, раньше у вас не было большого опыта подобного образа жизни, – продолжал Дарт Гурон.
– Нет.
– Он вам нравится?
Вопрос был довольно неожиданный, и девушка повернулась, чтобы посмотреть на Дарта Гурона. В бледном свете луны его лицо было загадочным, а глаза казались темными омутами, и невозможно было понять, о чем он думает.
– Можно я скажу правду? – спросила Ария.
– Конечно, а как же иначе?
– Потому что правда часто звучит невежливо, – объяснила Ария. – Вы спросили, нравится ли мне такая жизнь. Нет, не нравится, хотя она как-то притягивает меня. Не знаю почему, но я все время ее осуждаю. Люди не должны быть такими богатыми и праздными.
– Праздными? – усомнился он. – Большинство этих людей много трудились, чтобы добиться успеха.
– Я не в этом смысле, – сказала девушка, – я хотела сказать…
Она вдруг запнулась. Она не могла облечь в слова то, что пыталась высказать. Она имела в виду Лулу Карло – холодную, эгоистичную, стремящуюся только к удовлетворению своих желаний, не имеющую привязанностей ни к кому, даже к собственной родне. И все же она тоже трудится, хотя по-своему и только для себя, и трудно считать ее бездельницей. Опять же возьмем лорда Баклея с его обаянием; тон, каким он произнес: «Я люблю вас», заставил колотиться ее сердце, даже несмотря на то, что она уверила себя, что это всего лишь пустое притворство. Какая от него в жизни польза, кроме его непринужденного веселья, внешнего лоска хороших манер и галантности? Но ведь он по-своему трудится. Он занимается многими делами Дарта Гурона: подбирает для него пони для игры в поло, налаживает связи с людьми, к которым он один вхож.
Да, подумала Ария, он тоже в определенном смысле трудится, как и остальные веселые молодые люди, приехавшие в Саммерхилл погостить и получить удовольствие от хорошего обеда. Она не уверена, что именно думает о них, кроме, быть может, того, что в них отсутствуют глубина и основательность. Или она судит обо всех на примере Лулу Карло и лорда Баклея?
Она вдруг почувствовала себя очень юной и беспомощной. К тому же Дарт Гурон явно ждал ответа.
– Я… сожалею, – запинаясь, сказала она. – Я не должна была говорить о том, чего не понимаю.
– Вам не кажется, – спросил он с неожиданной мягкостью в голосе, которой она никогда до этого не слышала, – что вы слишком торопитесь изменить людей и, возможно, обстоятельства, которые нуждаются в понимании и во многих случаях в сочувствии? Мы все немного склонны подгонять людей под наши собственные мерки и охотно осуждаем их, если они им не соответствуют. Но верны ли наши мерки? Мы обязаны задать себе этот вопрос: если они хороши для нас, применимы ли они к другим людям, которые могут иметь другой взгляд на вещи и совершенно иное, чем у нас, происхождение?
Ария повернула голову и удивленно посмотрела на него.
– Не думала, что вы можете сказать подобное, – невольно вырвалось у нее.
– По-видимому, вы и обо мне судите слишком строго.
– Извините, – ответила девушка, – я не хотела быть невежливой.
– Я знаю, – сказал он. – Видите ли, я довольно много скитался по свету, встречался со множеством людей. Можно я скажу вам кое-что, что может показаться дерзостью? Мне кажется, что в своей жизни вам пришлось столкнуться с чем-то, что заставило вас предосудительно относиться к людям – во всяком случае, к таким, каких вы встретили здесь.
Это было настолько близко к истине, что Ария не нашлась что ответить. Не могла же она рассказать ему, что те, кого она встретила в Саммерхилле, напомнили ей тех, кем окружил себя отец, поощрявших его мотовство, его экстравагантный, беспутный образ жизни, его эгоизм – все то, что привело к утрате старинного богатства Квинз-Фолли и нанесло Чарлзу такой ущерб, от которого он вряд ли оправится.
– Думаю, вы в какой-то мере правы, – наконец произнесла она.
– Я в этом уверен, – сказал Дарт Гурон. – Я наблюдал за вами, когда все вокруг вас небрежно болтали, говоря вещи, которые лучше было бы оставить невысказанными и которым лично вы, как я понял, придаете значение.
Он затянулся сигарой, кончик которой алым огоньком вспыхнул на фоне темного неба.
– Вы, наверное, считаете меня очень глупой, – наконец тихо вымолвила Ария.
– Наоборот, я восхищен вашей смелостью.
– Смелостью? – переспросила девушка.
– Да! – ответил Дарт Гурон. – Вы взялись за такую работу. Я знаю, она нелегка. Больше того, я считаю, что это очень трудная работа. Но вы прекрасно справляетесь. Кстати, в конце месяца я возвращаюсь в Америку.
– В конце месяца! – тупо повторила Ария.
– Да. Я собирался пробыть здесь до конца лета, но решил уехать раньше, чем предполагалось. Я бы хотел, чтобы вы задержались после моего отъезда еще на неделю и проследили, как прислуга приведет дом в порядок и подготовит его к закрытию. Вы ведь сделаете это, верно?
– Да-да, конечно! – ответила девушка.
– Ну, тогда у меня остается еще две недели. В это время года Англия очень привлекательна.
Ария не знала что ответить. Ее охватило чувство беспредельного разочарования, никак не похожее на то, что она должна была бы испытывать, узнав, что работа, которая ей неинтересна, как она только что призналась, близится к концу.
Непонятно почему, но ей вдруг захотелось протестовать, попросить его изменить свое решение, но сказать она ничего не смогла, и они сидели молча. Девушку вдруг охватило необъяснимое ощущение неминуемой утраты.
