Текст книги "Монетка на счастье"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

– Какое платье ты наденешь сегодня, любовь моя? – спросила Берил, входя в спальню, где Клиона отдыхала в постели.

– Я об этом еще не думала, – ответила Клиона с улыбкой.

Берил уселась на кровать.

– Странное ты существо, дорогая! – заметила она. – В один вечер обрела невиданный успех и относишься к такому необычайному событию, словно это тебе безразлично.

– Ты преувеличиваешь, – снова улыбнулась Клиона.

– Вовсе нет, – сказала Берил. – Все собравшиеся вчера превозносили твою красоту и спрашивали, кто ты. Мне пришлось удовлетворить любопытство на сей счет по меньшей мере сотни восхищенных джентльменов.

– По одежке встречают, – ответила Клиона. – Никто меня не замечал, когда я ходила в обносках.

– А как же иначе? – спросила Берил. – Людей судят по внешнему виду. Я всегда говорю: золотое сердце вряд ли стоит усилий, необходимых, чтобы до него докопаться.

Клиона рассмеялась.

– Тебе не идет быть циничной, Берил. И если уж речь зашла о чьем-то успехе, то как быть с твоим? Граф пребывал в тоске весь вечер из-за того, что ты не удостаивала его и взглядом.

– Это ему не повредит. – Берил очаровательно улыбнулась. – Но не пытайся, любовь моя, отвлечь меня разговорами обо мне – я не позволю тебе скрытничать. Я никому не разболтаю твоих секретов и не так глупа, чтобы не замечать очевидного. Я знаю не хуже твоего, по какому случаю сегодня дается обед.

– По правде говоря, я не имею представления, о чем ты говоришь, – удивилась Клиона. – Леди Рейвен сказала за завтраком, что мы обедаем на вилле Боргезе. Больше мне ничего неизвестно.

– Выдумки! – оборвала ее Берил. – Ты не такая уж простушка и должна понимать истинное значение происходящего – ее светлость разбудили чуть ли не на рассвете запиской: нас умоляют оказать честь вилле Боргезе своим посещением. Для чего устраивать в подобной спешке обед? Несомненно, сегодня же вечером принц желает объявить о своих намерениях.

Клиона не отвечала. Она и вправду не знала, что сказать. Всегда замкнутая – у нее в жизни было так мало друзей, кому она поверяла свои тайны, – она и сейчас не могла заставить себя откровенно говорить даже с Берил о случившемся накануне вечером. Она чувствовала: будет предательством по отношению к принцу, если рассказать кому-нибудь, пусть самой близкой своей подруге, о сцене в Храме Любви.

Она видела теперь, какую совершила ошибку, пойдя туда с ним. Однако Клиона оставалась честной с собой, ничего не скрывала от себя – догадываясь, что принц может воспользоваться случаем и сделать ей предложение, она все же не была полностью уверена, откажет ли ему. Сказать, будто ее вовсе не соблазняло положение, которое он ей предлагал, значило бы сказать неправду.

К тому же для молодой женщины было бы невозможно, неестественно не чувствовать себя польщенной вниманием столь обворожительного и привлекательного воздыхателя – Клиона в своем деревенском уединении почти не встречала мужчин и теперь испытывала душевный трепет от искреннего восхищения и пьянящих слов, которыми принц выражал свое преклонение перед ней.

Храм Любви, построенный в греческом стиле, был почти пуст, в нем лишь стояла удобная кушетка с мягкими подушками и статуя Венеры, которую ласкали купидоны. Но отсюда были видны огни сада и огромный Палаццо, и еле слышные звуки музыки доносились из бального зала, словно прилетая на волшебных крыльях.

Клиона залюбовалась открывшимся перед ней дивным видом, но вдруг обратила внимание на то, что принц странно молчалив, и обернулась к нему. Два фонаря, свисавшие с потолка, ярко освещали Храм, и она увидела, что глаза, наблюдающие за ней, полны страсти, а принц весь напряжен в попытке сдержать себя.

– Нам следует вернуться в зал, ваше высочество, – с волнением проговорила Клиона.

– Еще нет, – ответил он. – Я хочу поговорить с вами.

– Но… но нас могут хватиться, – неуверенно заметила Клиона.

– Зачем вы играете мной? – горячо сказал он. – Почему вы так же холодны и недосягаемы, как эта статуя? Вы знаете, я люблю вас, и вы менее добры ко мне, чем к самым ничтожным своим слугам.

– Это не так, – возразила Клиона.

– Это правда, – ответил он в безумном волнении. – Я люблю вас! Позвольте мне сказать, как сильно и глубоко. – С этими словами он взял ее руку. – Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж. Я никогда не произносил этих слов женщине, но без вас я не мыслю жизни. Будьте моей женой, и я сделаю вас счастливой. Я клянусь вам. – С этими словами он нагнулся и покрыл ее руку поцелуями.

На минуту Клиона подумала, что она ослышалась. Неужели это правда – она, незаметная и никому ненужная, приехавшая сюда с подругой, которая взяла ее в путешествие из милости, получила предложение руки и сердца от самого богатого, самого завидного жениха в Риме, принадлежавшего к самой могущественной семье в Италии?

Клиона, зачарованная курившимся ей фимиамом, на минуту отвлеклась от происходившего. И принц, приняв ее молчание за согласие или полагая, быть может, что ни одна женщина, как бы уклончиво она себя ни вела, не откажется от его предложения, заключил ее в объятия.

И лишь когда губы, ищущие ее рта, коснулись щеки, Клиона вернулась к действительности и попыталась его оттолкнуть.

Но было поздно. Он прильнул к ее рту в жадном и страстном поцелуе. Мгновение она не могла двинуться, но внезапно с неистовством, поразившим принца, вырвалась из его рук.

– Не смейте… целовать меня, – проговорила она с трудом.

– Почему? – спросил принц, улыбаясь и с торжеством на нее глядя.

Она часто дышала, как от испуга, но в голосе ее звучало достоинство:

– Для меня большая честь получить от вашего высочества предложение… замужества, но я еще… не дала вам ответа.

– Не играйте мной, – сказал он, подойдя совсем близко. – Разве вы не видите, я потерял голову, я словно умирающий от жажды, а вы запрещаете мне коснуться ваших губ и спасти жизнь. Я обожаю вас! Я вас боготворю! Дайте мне немедленно ответ.

– Я сожалею… ваше высочество, – молвила Клиона. – Я всей душой… благодарна за высокую честь, оказанную мне… однако ответ мой – нет.

– Нет! – воскликнул изумленно принц.

– Я не могу выйти за вас замуж.

– Но почему?

– Я не люблю вас, ваше высочество. О, я понимаю, я не должна была допускать вашего объяснения, уходить с вами… сюда. Но я не была уверена… я думала, быть может… – Она замолчала, а принц, глядя на нее, проговорил тихо:

– Вы так молоды. Я, наверное, испугал вас. Мужчине трудно держать себя в руках, когда рядом такая прелестная, такая пленительная женщина. Но я заставлю вас полюбить меня, моя английская статуэтка. В моих объятиях вы узнаете, что такое любовь.

– О нет… Мне очень… жаль, но… это невозможно.

– Англичане так холодны, – продолжал принц. – И так медлительны. Им нужно бесконечно много времени, чтобы близко узнать друг друга, стать друзьями, не говоря уж – возлюбленными. Я должен дать вам больше времени, любимая.

Клиона сжала руки и прошептала:

– Прошу вас, ваше высочество, поверьте, это… бесполезно.

Казалось, он не слышал.

– Я все время буду просить вас об этом, – сказал он, – встречаться с вами каждый день. Я буду рядом с восхода солнца до захода луны. Я растоплю ваше холодное сердце и превращу вас из мраморной статуи в живую женщину, в жилах которой течет горячая кровь, желающую меня, как я желаю вас.

Клиона еле заметно вздрогнула.

– Нам следует вернуться в зал, ваше высочество. Пожалуйста, проводите меня.

Ее просьба звучала так настойчиво, что принц сдержал необузданные, неистовые речи, рвавшиеся из его души.

– Все будет так, как вы пожелаете, – сказал он галантно. – Я люблю вас, а потому мечтаю служить вам.

Он снова поцеловал ей пальцы и, повернув руку, жадно припал губами к ладони, стал осыпать быстрыми поцелуями тонкое запястье.

– Нам надо… идти!

Она проскользнула мимо него и быстро пошла по дорожке к Палаццо – ему ничего не оставалось, как последовать за ней.

Оркестр играл, пары грациозно скользили по натертому паркету. Все было так, словно она и не покидала зал, ее тут же пригласил на танец молодой морской атташе, но, когда она в танце обернулась и взглянула через плечо на принца, наблюдавшего за нею, стоя в дверях, она поняла, что произошло нечто значительное и важное.

Клиона приняла однозначное и бесповоротное решение. Ей было ясно – она никогда не сможет стать женой принца Камилло Боргезе. Одно дело – говорить, что не выйдешь замуж за человека, которого не любишь, и совсем другое – знать в действительности, что ни за что не выйдешь за человека, который любит тебя и сделал предложение замужества.

Она понимала теперь, что надеялась в глубине души – вдруг она полюбит принца, и, если он и в самом деле сделает предложение, у нее возникнет желание принять высокую честь носить его имя. Но это оказалось невозможным. Она почувствовала, когда его губы сперва коснулись ее щеки и потом прильнули к губам, что в ее жизни он может занять лишь место человека, к которому она просто расположена.

Когда принц поцеловал ее, ее охватил ужас и осознание того, что она никогда не будет питать к нему любви, никогда не вверит ему себя и свою судьбу, как бы важен и знатен он ни был. Положение, титул, богатство не имеют к этому отношения. Просто он мужчина, а она – женщина, и она никогда не сможет принадлежать ему.

Ей вскружили голову и увлекли речи Берил, когда та рисовала ослепительную картину будущего в роли принцессы Боргезе, но она вовремя опомнилась – положение ничего не значит, реальность такова, что никогда, даже если ей придется умирать с голоду в грязной канаве, она не согласится стать женой принца.

Клиона танцевала то с одним кавалером, то с другим. Она болтала, смеялась и внешне выглядела как обычно. Но по приезде домой она уже твердо знала – в ней произошла перемена.

«Чего же я хочу? – спрашивала она себя, лежа в темной спальне. – Отчего я не могу полюбить принца? Отчего одна лишь мысль о том, чтобы принадлежать ему, вызывает во мне отвращение?»

Она не знала ответа на свои вопросы, но думала об этом всю ночь, и то, что вечером ей снова предстоит встреча с принцем, вызывало в ней смятение. Однако предотвратить встречу невозможно. Клиона прекрасно сознавала – скажи она Берил или даже леди Рейвен об отказе его высочеству, и те придут в ужас, заподозрят у нее умственное расстройство.

Они не смогут представить себе возможной причины, по которой она не желает выйти замуж за принца королевской крови, а Клиона со своей стороны не видела резона, который можно привести, чтобы не ехать с ними вечером на виллу Боргезе.

– Ты должна сегодня быть очаровательной как никогда, – заявила Берил. – Я пришлю парикмахера, пусть он сделает тебе новую и оригинальную прическу. А теперь поглядим на твои наряды. – Она встала с постели и открыла дверцу гардероба. – Восхитительно! Прелестно! Ты должна непременно надеть вот это! – воскликнула она, доставая платье, которое утром вышло из-под искусных рук швеи.

– Пожалуйста, если ты хочешь, – тихо сказала Клиона, размышляя, почему она не может заставить себя сказать правду о том, как ей хотелось бы остаться дома.

И все же она должна была признать, когда в новой прическе и платье посмотрела в зеркало, прежде чем спуститься в салон, – Берил сделала безошибочный выбор. Платье было из белого тюля, расшитого мелкими голубыми, похожими на незабудки цветочками. Голубой пояс подчеркивал высокую талию, глубокое декольте открывало белую шею, крошечные рукава-буфы оставляли обнаженными руки.

Парикмахер восхитился, увидев наряд, и послал Эллен с поручением к садовникам. Возвратясь, она принесла венок из цветов, точно таких же, как на платье. С вплетенным в волосы венком Клиона казалась воплощением весны – она могла бы быть Персефоной [23]23
  Греческая богиня, дочь Зевса.


[Закрыть], явившейся из темного чрева земли, чтобы принести надежду и солнечный свет прозябающим смертным.

Когда Клиона спустилась вниз, где ее ожидали остальные, Берил пришла в восторг.

– Я чувствую, нынешний вечер будет решающим, дорогая, – сказала она со значением, и Клиона пожалела, что не может рассказать о вчерашнем объяснении.

– Почему решающим? – резко проговорил лорд Рейвен.

– Вы не должны спрашивать, Сильвестр, – таинственно отвечала Берил. – Быть может, мы расскажем вам завтра.

– Расскажете – что? – последовал вопрос.

Клиона не взглянула на лорда Рейвена.

Она не хотела искать у него похвалы своему наряду. Вчера вечером она смело бросила ему вызов. Сегодня непонятно почему она испытывала перед ним застенчивость и боязнь. Наконец, посмотрев на его светлость, она подумала, что своей импозантностью он затмит самого изысканного денди. Рядом с ним римские аристократы казались не только малорослыми, но и одетыми безвкусно и с показной роскошью. Алмазные пряжки у колен и простые серебряные на башмаках были единственным украшением его костюма.

– Не будете ли вы любезны сообщить мне, о чем идет речь? – спросил лорд Рейвен. В голосе его звучало нескрываемое раздражение, и старая графиня поспешно сказала:

– Кажется, нам пора ехать. Ты сердишься, Сильвестр, так не следует начинать вечер.

– Не переношу бессмысленной болтовни, – заметил он недовольно.

Берил засмеялась.

– Позвольте нам, бедным, слабым женщинам, иметь свои секреты, – сказала она. – Как же иначе мы сможем оставаться таинственными существами? – Берил прошла через комнату, взяла жениха под руку и бросила ему лукавый взгляд. – Это секрет Клионы, и я не стану вас больше дразнить.

Клионе показалось, будто лорд Рейвен внимательно посмотрел на нее, словно желая проникнуть в ее мысли и узнать правду. Она гордо сказала себе, что это не его дело, и, отвернувшись, последовала за леди Рейвен к ожидавшей их карете.

Вилла Боргезе за стенами Рима была еще прекраснее, чем думала Клиона. По сравнению с Палаццо Боргезе она казалась совсем небольшой, но в ней были собраны богатства многих веков. Клиона стремилась пройти по вилле и посмотреть картины, статуи, великолепные гобелены, но ее вниманием полностью завладел принц, который своей подчеркнутой любезностью будто намеренно делал ее центром общества.

В салоне собралось человек сорок гостей, все до одного знатные и именитые. Но хозяин разговаривал только с Клионой. Она тщетно пыталась привлечь его внимание к другим.

– Мне кажется, герцогиня хочет поговорить с вашим высочеством, – сказала она с безнадежным отчаянием своему кавалеру, который стоял рядом, не сводя с нее горящих глаз.

– Я предпочитаю беседу с вами.

– И еще какая-то дама рядом с нею делает вам знаки. Видите? Вам следует подойти к ней.

– Только если вы подойдете вместе со мной.

«С ним невозможно сладить», – подумала Клиона, но тут объявили, что обед подан, и она с облегчением вздохнула: по крайней мере, на какое-то время согласно этикету и традициям ему придется оставить ее. Он должен сидеть во главе стола, справа от него будет принцесса, слева – герцогиня, она же, незамужняя безвестная девица, займет место далеко от него, между двумя не самыми важными гостями.

Обед был изысканный даже по сравнению с роскошными трапезами, на которых Клионе довелось побывать после приезда в Рим. Редкостные и тонкие блюда следовали одно за другим в великом множестве и подавались на золоте: лакеи были в ослепительно-роскошных шитых золотом ливреях.

Скрытый за экзотическими цветами, играл оркестр, рядом бил тонкими духами фонтан; для каждой дамы имелся подарок, спрятанный в букете цветов, – вручал букеты крошечный негритенок, разодетый в усыпанный драгоценными камнями наряд, на чалме красовались сказочные изумруды.

Все было пышно, роскошно, помпезно. После обеда гости перешли в салон, где для их удовольствия были приготовлены карточные столы. Каждый выбирал себе игру по вкусу, партии следовали одна за другой, везенье сменялось проигрышем.

Клиона наблюдала за играющими в фараон, когда к ней приблизился один из лакеев.

– Вас просят, синьорина, о любезности – с вами желают беседовать, – сказал он почтительно.

– Беседовать? – удивилась Клиона.

– Да, синьорина, и срочно.

Клиона недоумевала, кто бы это мог быть. Письмо из Англии? Или что-то случилось на вилле? Тогда им следовало обратиться к леди Рейвен. Она поискала ее глазами и увидела, что старая дама увлечена игрой в вист.

– Это очень срочно, синьорина, – повторил лакей.

– Хорошо, я иду, – сказала Клиона, решив выяснить, в чем дело, чтобы попусту не тревожить леди Рейвен.

Лакей повел ее по длинному коридору. В конце коридора она поднялась на второй этаж по красивой резной лестнице, затем снова был длинный коридор, увешанный картинами и застланный ковром, так что Клиона бесшумно ступала в своих голубых бальных туфельках.

Они остановились у двери, лакей широко ее распахнул, и Клиона вошла. По стенам комнаты тянулись книжные полки, на мягких диванах лежали цветные подушки. У окна стоял письменный стол, на столиках – вазы с цветами и целая коллекция драгоценных вещиц. В комнате никого не было.

Дверь позади Клионы затворили, она обернулась – лакей исчез, на его месте она увидела улыбавшегося ей принца. Он поглядел на нее долгим взором, потом запер дверь и положил ключ в карман.

– Я ничего не могу понять, ваше высочество, – проговорила Клиона. – Мне сказали, что кто-то желает срочно видеть меня.

– Верно. Я желал видеть вас – и срочно.

– Значит… вы сыграли со мной эту шутку, – промолвила она нерешительно.

– Оправданную.

– Вам отлично известно, ваша светлость, что я не могу оставаться с вами здесь, – гневно сказала Клиона. – Немедленно отоприте дверь. Я должна вернуться к леди Рейвен. Она, наверное, уже хватилась меня.

– Вы останетесь здесь, пока не выслушаете меня, – ответил принц.

В голосе его звучала такая решимость, что Клиона почувствовала внезапный испуг. Но она ничем себя не выдала, высоко подняла голову и посмотрела принцу в глаза.

– Что вы намерены сказать мне, ваше высочество? – проговорила она.

– Не желаете ли присесть?

– Я лучше постою.

– Что же, извольте, если вам так нравится. – Принц уселся на один из широких диванов. И вдруг он обезоруживающе улыбнулся. – Подойдите и сядьте рядом, маленькая Клиона, – попросил он. – Я не могу кричать вам через весь кабинет.

Подумав, она рассудила, что не стоит ему противоречить. Она прекрасно понимала – оставаться наедине в запертой комнате с мужчиной, тем более с принцем Камилло, небезопасно, но, по-видимому, у нее нет выхода. Медленно она подошла к дивану и села подальше от своего обожателя.

– Так холодна, так недоверчива, – укорил он. – Вы забыли, что я хочу на вас жениться?

– Вы не поселите в моей душе доверия к вам подобным образом, – отвечала Клиона. – Заманить меня сюда обманом недостойно вас. Умоляю отпустить меня к остальным гостям как можно скорее.

– Тогда послушайте, что я вам скажу, – начал он. – Сегодня я получил депешу от Наполеона Бонапарта, он требует моего присутствия в Париже. – Принц сделал театральную паузу.

– И вы отправляетесь туда? – спросила Клиона, недоумевая, почему это приглашение возымело такое действие на принца.

– Вы не понимаете, – сказал он. – Если Бонапарт желает моего присутствия в Париже, значит, на то имеются веские причины. Мне хотелось знать, зачем я ему понадобился, а потому я отправился сегодня утром сразу же по получении депеши к знаменитой на весь Рим прорицательнице.

– К прорицательнице? – изумилась Клиона. – Вы верите в гаданье?

– Разумеется, – нетерпеливо отвечал принц. – Все ходят к Зулейке. Она знаменита, а главное, ее предсказания всегда сбываются.

– Что же она сказала? – поинтересовалась Клиона.

– Я на перепутье, – ответил он. – Мне открываются две дороги. Одна – дорога сердца, другая ведет на север.

– Обычная болтовня гадалок и цыганок, – пренебрежительно заметила Клиона.

– Подождите! – возразил принц. – Это еще не все. Если я выберу дорогу сердца, то Зулейка предрекает мне великое счастье. Если же другую дорогу, меня ждут страдания и в конечном итоге позор и унижение. «В вашей жизни две женщины, – сказала она. – Одна светлая, другая – темная. И темной вы должны опасаться».

Принц замолк, и Клиона вопросительно посмотрела на него.

– И все-таки я ничего не понимаю, – призналась она.

– Для меня все ясно, – сказал принц. – Вы – светлая женщина, дорога сердца. Когда прорицательница говорила о путешествии на север, я понял, речь идет о Париже. И понял также, что нужно от меня Бонапарту. Он хочет женить меня на одной из своих сестер.

– И как вы оцениваете такую идею, ваше высочество? – спросила Клиона.

– Я отнюдь не глупец, – ответил принц. – Разве вы не слышали – первый консул Франции Наполеон женит и выдает замуж всех членов своей семьи и устраивает их как можно лучше? Я узнал также, его младшая сестра Полина, скорее всего, овдовела. Она была замужем за молодым генералом Леклерком, его направили в Санто-Доминго [24]24
  Французская колония на о-ве Гаити в 1795–1808 гг.


[Закрыть]восстановить там рабство. Но кампания оказалась гибельной.

Дошли слухи, что желтая лихорадка унесла жизни почти всех французских солдат – двадцать пять тысяч погибло. Сообщивший мне это – он только оттуда – говорит, когда он уезжал, Леклерк был при смерти. Быть может, сейчас уже получено известие о его смерти. Если Полина овдовела, она, скорее всего, отправилась во Францию. Быть может, я ошибаюсь, но чутье подсказывает мне – Наполеон ищет богатого зятя.

– Это всего лишь домыслы, ваше высочество, – заметила Клиона.

– Зулейка – провидица, – отвечал принц. – Я верю ей и боюсь за свое будущее, а потому вы должны стать моей женой. Вот дорога моего сердца, на которой я найду счастье.

– Неужели вы говорите это всерьез? – поразилась Клиона.

– Именно так. И я вызвал вас сюда с самыми серьезными намерениями. Когда мы спустимся к гостям, я объявлю им о нашей предстоящей свадьбе.

Клиона поднялась. Она побледнела как полотно, но голос у нее был ровный и спокойный. Она сказала:

– Если вы так поступите, я буду отрицать это. Я сообщила вчера вашему высочеству о своем решении и должна повторить снова – я очень сожалею, но не могу выйти за вас замуж.

– Я боялся услышать подобный ответ, – проговорил он. – Я знаю, мне следует подождать, дать вам время подумать, время полюбить меня. Но именно этого я не могу себе позволить – время не терпит. Если вы не согласитесь по своей воле, я заставлю вас.

– Я не могу понять, что вы имеете в виду, ваше высочество! – сказала Клиона и, словно защищаясь, прижала к груди дрожащие руки.

– Вам не следует так меня бояться, – сказал он, будто разгадав ее страх. – Я не обижу вас, я слишком вас люблю. Если желаете, я встану перед вами на колени и буду целовать землю у ваших ног. Но я должен принудить вас к решению, я намерен сделать вас своей женой и потому буду держать здесь, пока не получу обещания выйти за меня замуж.

– А если я все же откажусь?

Принц усмехнулся.

– Разве вам непонятно, что произойдет? – спросил он. – Через час, а то и раньше, гости увидят – нас обоих нет. Итальянцы не англичане, медлительные по природе, они делают очень быстрые выводы. Сначала станут шептаться, переглядываться, возможно, улыбаться. Пройдет несколько минут – заговорят громче. Начнутся вопросы, куда мог деться принц и что удерживает его в обществе очаровательной и прелестной молодой англичанки, разговором с которой он был поглощен перед обедом.

Пройдет еще немного времени, шутки станут более вольными, а после возмутятся все дамы. Они сочтут себя оскорбленными – такое недопустимо на респектабельном приеме. Они попросят вызвать их кареты и отбудут, выражая возмущение и гнев по поводу дурных манер хозяина. Они многого наговорят, но в глубине души будут готовы простить меня. Я мужчина. А вот женщине они не простят.

– Что вы хотите сказать? – еле слышно промолвила Клиона.

– Я хочу сказать, – отвечал принц, – с этого вечера ваша жизнь в свете закончится. Если кто-то и будет с вами поддерживать отношения, то лишь те, кто не слышат о вас ранее; вас не будут приглашать на приемы, никуда, где присутствуют светские люди. И во время визитов к леди Рейвен ее гости всегда ясно дадут понять – ваше присутствие нежелательно…

Клиона смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Как вы можете замышлять такую жестокость, если говорите, что… любите меня?

– У вас в стране есть девиз: «В любви и на войне все средства хороши», – ответил он. – Речь идет о любви, и я хочу вас в жены.

– Я не позволю шантажировать себя! – вскричала Клиона.

Она бросилась к дверям, хотя понимала всю бесполезность этого. И тут же принц, засмеявшись, поймал ее и сжат в объятиях.

– Почему вы отвергаете меня? – спросил он, но теперь его голос был хриплым и глухим от страсти. – Вы так прекрасны, так очаровательны. Я вас люблю, мы будем счастливы.

Клиона вскрикнула, но он закрыл ей рот поцелуем. Она попыталась высвободиться, и вдруг снаружи с силой повернули ручку двери.

Принц поднял голову, Клиона набрала в грудь воздуха, чтобы позвать на помощь, но он зажал ей ладонью рот. Ручка снова повернулась, потом дверь дрогнула, словно в тонкую филенку изо всей силы ударило могучее плечо.

Обхватив Клиону одной рукой, другой закрывая ей рот, принц остолбенело глядел на дверь. Еще один сильный удар, и дверь, украшенная изящной средневековой резьбой, подалась внутрь. Замок затрещал и сломался, дверь распахнулась, и в комнату вошел лорд Рейвен.

Принц и Клиона, потрясенные, не двигаясь, смотрели на вошедшего, а лорд Рейвен учтиво поклонился и смахнул с рукава пыль. Затем неспешно, даже лениво, сохраняя великолепную осанку, он двинулся вперед по кабинету, все еще занятый настоящими или воображаемыми пылинками на безупречном рукаве.

– Боюсь, ваше высочество, – сказал он скучливо, растягивая слова, как было модно в Сент-Джемсе, – от жары у вас заклинивает двери. У меня дома та же беда в сырую зимнюю погоду. Разрешите дать вам дельный совет. Пчелиный воск – вот что вам нужно, дружище.

Принц мгновенно отпустил Клиону и встал лицом к лицу с флегматичным англичанином. Бледный до синевы от ярости, сжав кулаки, он сделал шаг вперед.

– Вы пришли сюда… – начал он обвиняюще.

– Да, сэр, я пришел сюда, – сказал лорд Рейвен, по-прежнему лениво растягивая слова, – сообщить вам, что, к великому сожалению, мы должны покинуть ваш восхитительный прием. Моя матушка немного устала и просит мисс Уикем сопроводить ее домой.

Клиона наконец вышла из оцепенения, охватившего ее, когда появился лорд Рейвен, и бросилась к нему. Ее сотрясала дрожь, она ухватилась за руку своего спасителя, как утопающий за соломинку.

– Слава богу, что вы здесь, – прошептала она.

Его лицо оставалось бесстрастным.

– Не стоит слишком волноваться, – сказал он. – Ничего серьезного. Но матушка уже не молода, и о ней следует проявлять особую заботу.

Принц выпрямился, и рука его почти инстинктивно потянулась к эфесу шпаги, которой, по счастью, при нем не было.

– Милорд! – воскликнул он громовым голосом. – Я требую…

– Очень любезно со стороны вашего высочества потребовать для нас карету, – прервал лорд Рейвен. – Я как раз хотел просить вас об этом. Не слишком вежливо, конечно, спешно покидать прием, и столь рано, но, думаю, вы, как видная фигура в римском обществе, не желали бы никаких происшествий с британской подданной, которая является вашей гостьей. Международные инциденты чреваты бесконечными неприятностями и – сплетнями.

В тоне лорда Рейвена явственно прозвучало предупреждение. Он оставил манеру растягивать слова, и голос его был резок, как удар хлыста. Принц безмолвствовал. Он потерпел поражение и понимал это. Он лишь закусил в бешенстве губу, когда лорд Рейвен откланялся и без единого слова увел Клиону, не отпускавшую его руки.

Они шли по коридору к лестнице. Дрожащая Клиона испытывала непреодолимое желание броситься прочь, бежать от человека, наблюдавшего постыдную сцену из дверей только что покинутого ими кабинета. Но лорд Рейвен шел неторопливой походкой, и ей, по-прежнему держащейся за его руку, приходилось соразмерять шаги с его шагами. И лишь когда они достигли нижнего коридора, она, наконец, овладев собой, прошептала:

– Не знаю даже… что вы должны… обо мне думать.

Он поглядел на нее, лицо его было суровым.

– Я думаю, у вас приступ римской лихорадки. Она здесь часто поражает приезжих, и вам следует принять все меры, дабы избежать развития болезни.

– Прошу вас, – еле слышно проговорила она, – можно я… объясню?

– Матушка ждет, – последовал холодный ответ. Они достигли дверей салона, и лорд Рейвен осторожно, но решительно снял ее руку со своей. – Я получил огромное удовольствие от осмотра в вашем обществе сокровищ виллы, – сообщил он.

Фраза, произнесенная тем же ледяным тоном, повергла Клиону в глубокое уныние. Она знала теперь – он презирает ее, он осуждает ее за глупое поведение, за то, что навлекла на себя опасность, от которой была избавлена лишь благодаря его присутствию духа и тонкой интуиции.

Она хотела объясниться, рассказать, как попала по своему недомыслию в ловушку, и вовсе не преднамеренно. Но было ясно – он не станет слушать, видно по его суровому лицу и сжатым губам, что им сделаны окончательные нелестные выводы.

Он взялся за ручку двери, из-за которой доносились смех и многоголосый шум. Еще мгновение – и будет поздно, нужно сейчас же все объяснить, попросить прошения. Но губы у Клионы пересохли, неожиданно перехватило дыхание, и она не смогла вымолвить ни слова.

Лорд Рейвен нажал на ручку, дверь отворилась, и Клиона вдруг с мучительной ясностью осознала, что любит этого человека!