Текст книги "Укрытые любовью"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Глава четвертая
Войдя в кабинет посла, Уэстли был приятно удивлен, обнаружив его превосходительство в одиночестве.
– А вот и вы! – обрадовался Бэринг. – Я уж собирался послать за вами. Из Англии пришла телеграмма.
– Для меня?
– О вас. Вы немедленно должны вернуться. Вас хочет видеть ее величество.
Лайл Уэстли приподнял брови.
– Ничего удивительного, – сказал посол. – Королева гораздо прозорливее большинства своих министров и давно предвидит козни со стороны России.
Уэстли кивнул.
– Когда вы сообщили графу Дерби, что русская императрица задумала крестовый поход на Балканы, дабы сделать Константинополь величайшим городом христианства, – продолжал посол, – я узнал, что часть сведений ушла прямиком в Виндзорский замок.
– Все это случилось, – заметил Уэстли, – когда императрица находилась под влиянием двух книг, напечатанных в России. Помните, я говорил вам о них?
– Я слышал о них и до того. Эти книги вызвали вспышку милитаризма и подъем христиан против иноверцев.
– Могу только надеяться, что у вас хватит времени предотвратить это. Теперь вы предупреждены.
– Это не так просто, – вздохнул посол. – Впрочем, вы уже будете на пути в Англию, счастливец!
Уэстли опустился на стул.
– Я пришел поговорить с вами, – сказал он. – Ко мне явилась молодая женщина, которой необходимо немедленно уехать в Англию. Она нуждается в вашей помощи.
– Что за женщина? – спросил посол и не дал Лайлу ответить. – Уж не та ли гувернантка-француженка, которая спасла вас два дня назад?
– Она самая. Но она не француженка. Она – дочь Ричарда Талбота.
Бэринг недоверчиво уставился на него.
– Как вы сказали – Талбота? – переспросил он.
– Да, именно так. Это может показаться невероятным, но он принял яд, чтобы ни он сам, ни его жена не попали к русским. А перед тем он отослал дочь в Константинополь, наказав ей притворяться француженкой.
Посол только вздохнул, и Лайл Уэстли продолжал:
– Друзья Талботов привезли ее в город и нашли место гувернантки у Нанка Османа. До сих пор она находилась в безопасности.
– Вы хотите сказать, что сейчас ее выследили русские?
Уэстли покачал головой.
– Нет, пока они ее не нашли. Но ее хочет сделать своей третьей женой великий визирь!
Посол посмотрел на Лайла как на сумасшедшего.
– Вы шутите! – воскликнул он.
– К несчастью, это правда, – развеял его сомнения Уэстли. – Теперь вы понимаете, что мы должны помочь ей уехать из Константинополя, прежде чем визирь начнет подготовку к свадьбе?
На миг воцарилось молчание.
– Вы сказали «мы», – произнес Бэринг. – А теперь выслушайте вот что, Уэстли: мы ни при каких обстоятельствах не можем позволить британскому посольству ввязаться в это!
Лайл Уэстли даже не шевельнулся.
– Вы знаете, в каком я сейчас положении, – продолжал посол. – Учитывая привезенную вами информацию, я должен мобилизовать армию. Флот – одному Всевышнему известно, как он мал – должен занять позицию, которая позволит контролировать Босфор. К кому я могу обратиться за помощью? – всплеснул он руками. – Есть только один человек, который еще может чем-то управлять, и это великий визирь!
Лайл Уэстли не посмел возразить, так как понимал, что это правда.
– Султан сошел с ума, – говорил тем временем Бэринг, – но великий визирь в здравом рассудке, и я заставлю его предпринять кое-какие шаги. Это почти невозможно, вы ведь знаете, страна сейчас в долгах как в шелках, но я попытаюсь.
Его превосходительство пересек комнату и встал у окна, устремив невидящий взгляд на цветник.
Лайл Уэстли тихо произнес:
– Я сознаю ваши проблемы, сэр. Однако я должен помочь Надин, и не только потому, что она спасла мне жизнь, но и потому, что она – дочь Ричарда Талбота.
– Я понимаю вас, прекрасно понимаю. – Посол нахмурил брови. – Но в данный момент я не могу позволить вам нанести оскорбление главному визирю.
– Хорошо, тогда попробую обойтись своими силами. Я возьму девушку с собой, когда поеду обратно в Британию.
Бэринг повернулся к нему.
– Я забыл сказать вам одну вещь. Премьер-министр распорядился, чтобы ближайший британский крейсер подобрал вас в любом месте, какое вы укажете. Вы сможете сообщить об этом капитану из посольства.
У Лайла заблестели глаза.
– Вы становитесь важной птицей! – внезапно улыбнулся посол. – Думаю, когда вы предстанете перед ее величеством, она тут же введет вас в палату лордов! – И, помолчав, добавил: – Сожалею, что не смог выразить вам свое сочувствие раньше: вам известно, что, пока вы находились в отъезде, умер ваш отец?
Уэстли кивнул.
– Да, мне сообщили об этом, когда я был в Санкт-Петербурге, но, как вы понимаете, я не мог вернуться домой.
– Разумеется. Вероятно, я должен называть вас полным титулом – «сэр Лайл»? Звучит весьма впечатляюще!
– К черту титулы! – рассердился Уэстли. – Сейчас меня волнует только одно: как спасти свою жизнь и жизнь Надин Талбот.
Бэринг снова сел за стол.
– Я знаю, – сказал он, – и сделаю все, чтобы помочь вам, но это должно держаться в величайшем секрете, чтобы великий визирь не заподозрил посольство.
Уэстли задумался.
– Во время разговора у меня появилась идея, – промолвил он наконец. – Мне нужны только деньги да несколько ваших доверенных, которые не станут болтать.
Посол взмахнул руками.
– Вы же знаете, что я помогу чем только можно, – заметил он. – Простите меня, Уэстли, если я показался невежливым, но мне все время кажется, будто мы сидим на пороховой бочке.
– Я понимаю вас так же, как уверен в том, что, чем скорее мы исчезнем с вашего пути, тем будет лучше.
Он направился к выходу, но у двери остановился и, скривив в усмешке рот, произнес:
– Благодарю вас за маленькие одолжения. Не сочтите меня неблагодарным, но все становится гораздо труднее, когда вы путешествуете вместе с молодой красивой девушкой, – и, не дожидаясь ответа, покинул кабинет.
Оставшись один, Уолтер Бэринг закрыл глаза рукой. За всю свою дипломатическую карьеру он ни разу не попадал в более сложную и запутанную ситуацию.
Лайл Уэстли не сразу вернулся в гостиную, где оставил Надин.
Сначала он поднялся на последний этаж здания. Там находилась одна комната, о которой знали только несколько человек. Ключ для тех, кто имел туда доступ, хранился в тайнике, чтобы в экстренных случаях не приходилось искать человека, который отпер бы дверь.
Уэстли нашел ключ, осмотрелся и открыл дверь.
Комната под самой крышей была полна одежных шкафов, гардеробов и полок.
Лайл прямиком направился к одному из шкафов. Там оказалась отнюдь не одежда на вешалках. На полках лежало около трех десятков париков. Все они были аккуратно расправлены, чтобы искусно скрепленные волосы не слежались.
Уэстли довольно долго выбирал нужный парик, затем бережно взял его и вышел из комнаты.
Запер за собой дверь и оставил ключ в тайнике. Накрыв парик платком, спустился вниз.
Надин стояла у окна и смотрела в сад.
Когда он вошел, девушка быстро повернулась и весело сказала:
– Вас не было так долго... Я уж решила, что вы... забыли... обо мне.
– Я не забыл, – ответил Лайл. – Видите ли, дело гораздо сложнее, чем казалось.
Увидев в ее глазах испуг, он поспешил добавить:
– Не волнуйтесь, я позабочусь о вас. Вы поедете в Англию, и я буду сопровождать вас.
– Сопровождать меня? – повторила Надин. – Но вам совсем не обязательно делать это! Вы должны работать здесь, а я уж как-нибудь справлюсь.
– Видите ли, дело в том, что у меня нет выбора, – объяснил Уэстли. – Меня вызывает ее величество королева.
Он посмотрел на девушку и понял, как ее пугает перспектива отправиться в Англию в одиночку.
– Если бы вы... поехали со мной... – дрожащим голосом промолвила она, – это было бы просто... просто великолепно!
– Надеюсь, так оно и будет, – успокоил ее Лайл, – однако вам придется проявить смекалку. Одна ошибка, и мы попадем в руки русских агентов.
– Я знаю, – негромко сказала Надин, – но если папенька смог двадцать один год ускользать от них, то, уверена, вы сможете достичь Англии в целости и сохранности.
– Вам всего лишь нужно будет в точности следовать моим инструкциям.
Лайл Уэстли снял платок с надетого на руку парика, и Надин застыла в изумлении. Парик был довольно неплохой, с тускло-каштановыми волосами, обычными для большинства европейцев. Девушка не стала брать его, и Уэстли положил его на стол.
– Поскольку вам нужно уехать как можно быстрее, – промолвил он, – мы покинем страну этой ночью. Бот что вы должны будете сделать...
Вернувшись домой, Надин забрала Рами у матери и повела ее в свою комнату. Вообще установленный здесь порядок казался девушке странным: жены Нанка Османа жили на одной половине дома и редко покидали ее; Надин же вместе с девочкой обитала на хозяйской половине. Таким образом Нанк Осман всегда мог видеть свою дочь, когда ему этого хотелось.
Надин с облегчением вздохнула, увидев, что хозяин еще не приехал. Девушка пробыла в посольстве слишком долго и опасалась, что Нанк Осман вернется раньше, – тогда ей пришлось бы отвечать на вопросы о своем времяпрепровождении. Недооценивать же ум Нанка Османа было опасно. Надин сделала вид, будто не слишком охотно согласилась на предложение великого визиря, но ей было ясно, что Нанк Осман все прекрасно понял. Ее не покидало неприятное ощущение, что он может читать ее мысли. Он наверняка уловил, что душа и тело девушки восстают против свадьбы с визирем.
Всю дорогу от города Надин непрерывно молилась. Она просила Господа, чтобы Лайл благополучно увез ее и оба они вернулись в Англию, в безопасность.
Надин не была бы дочерью своего отца, если бы старалась не замечать трудностей.
Лайл Уэстли открыл ей глаза на многие вещи: великий визирь ни о чем не должен подозревать, а британское посольство ни в коей мере не должно быть вовлечено в готовящийся побег; учитывая сведения, которые он привез из России, необходимо мобилизовать турецкую армию – вероятно, туркам придется не только сражаться в Болгарии, но и защищать Константинополь.
– Я откровенен с вами, этого я не рассказал бы никому другому, – признался он. – И делаю это потому, что хотя бы один неверный шаг с нашей стороны может пошатнуть положение, которое Англия занимает сегодня в отношении Турции.
– Я понимаю, – ответила Надин. – Мне лучше... лучше было бы умереть, чем... рассказать об этом.
– Вы ни в коем случае не умрете, – запротестовал Уэстли. – Однако начиная с этого момента вам придется напрячь весь свой ум и держать его в таком состоянии день и ночь.
Надин поняла, что ей не позволят остаться в посольстве.
Она надела чадру и бурнус, и Лайл Уэстли вывел ее через боковой вход.
– Совершенно очевидно, – сказал он, – что русские будут наблюдать за главным входом.
– Вы хотите сказать, они высматривают вас?
– Возможно. Но я думаю, они в любом случае следят за посольством – вдруг да попадется какой-нибудь посетитель, которым интересуется глава тайной службы Санкт-Петербурга.
Поэтому Уэстли проводил Надин к воротам, выходившим в переулок, по которому редко ходили даже слуги.
Она без труда добралась до магазина и вошла в ту же дверь, через которую покинула его.
Лайл не стал провожать ее. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Надин выглядела как настоящая мусульманка и потому была в безопасности. Его волновало только одно – сможет ли девушка выполнить все его инструкции.
Но вскоре он рассудил, что она восемнадцать лет жила со своим отцом, а значит, было бы несправедливо сомневаться в том, что она справится со сравнительно легким заданием.
Лайл Уэстли поспешно вернулся в посольство.
В комнате связи он попросил, чтобы на корабль, который должен встретить его в любом месте, было послано сообщение. Для встречи Уэстли выбрал самый край Дарданелл, выходивший в Эгейское море. Оттуда корабль легко мог выйти в Средиземное море. Единственное утешение, что ему будет предоставлен крейсер, а значит, русские корабли не станут чинить им препятствий: неоднократные попытки русских завладеть Средиземным морем кончались неудачей.
Отослав сообщение, Лайл Уэстли вернулся в свою комнату. Надо было хорошенько подготовиться к отъезду, и он уже знал, кто в посольстве поможет ему.
Надин уложила Рами спать и рассказала ей сказку, которую та очень любила, потому что в ней говорилось о такой же маленькой девочке.
Рами весело провела время с отцом. Чувствуя себя виноватым из-за того, что отнимает у дочери Надин, Нанк Осман привез ей еще больше подарков, чем накануне.
– Твой отец портит тебя! – сказала Надин, укладывая девочку спать.
– Рами не портиться! – ответила малышка. – Она очень умная и очень красивая. Так папа говорить.
– Ну конечно, он прав! – согласилась Надин, крепко обняла девочку и поцеловала.
За короткое время, что она занималась с Рами, девушка успела полюбить свою подопечную.
«Мне будет не хватать ее», – подумала она и огорчилась, что Рами тоже будет тосковать по своей воспитательнице. Впрочем, Надин в любом случае должна была покинуть дом Нанка Османа, просто побег состоится немного раньше, чем свадьба с великим визирем.
Даже мысль об этом человеке привела девушку в содрогание. Заметив это, Рами спросила:
– Почему вы дрожите? Бояться?
Вопрос был разумный, и Надин ответила:
– Я зябну от ветра.
– Нет никакого ветра! – недовольно сказала Рами. – День жарко, очень жарко. Папа пошел купаться в море. Рами хотеть купаться!
– Скоро ты сможешь искупаться, – пообещала Надин.
Чтобы научить девочку плавать, она ждала обычной в сентябре беспощадной жары. Кто же теперь займется Рами?
Впрочем, Надин настраивала себя на забвение всего, кроме распоряжений Лайла Уэстли. Стараясь развлечь Рами, она рассказала девочке сразу две сказки, и к концу последней малышка уже почти спала.
Надин нежно поцеловала Рами в обе щечки и укрыла ее простыней, подумав в этот миг, что, наверное, когда-нибудь и у нее будет ребенок, о котором она сможет заботиться.
«Тогда я буду очень счастлива», – решила она, но тут же вспомнила, что для этого надо иметь мужа.
Представив себя матерью ребенка великого визиря, девушка снова вздрогнула. Она побежала в свою спальню и стала готовиться. Парик спрятала в запирающийся ящик шкафа, даже не примерив, так как боялась, что кто-нибудь войдет и увидит ее.
Потом спустилась к ужину.
Обе жены Нанка Османа явились в причудливых и дорогих платьях, увешанных драгоценностями. Девушка подметила, что, когда хозяина не было дома, они не заботились о своем внешнем виде. При нем же подолгу красились и причесывались и представали перед ним в роскошных и замысловатых костюмах.
Надин жалела этих женщин, потому что Нанк Осман уделял им слишком мало внимания. Хозяин был влюблен только в свой бизнес. Он всегда думал о нем, говорил о нем и даже, как подозревала Надин, видел его во сне. А жены, вряд ли понимавшие, о чем он говорит, тупо смотрели на него, как будто в состоянии транса.
Впрочем, со времени приезда Надин Нанк Осман разговаривал с ней. Она была достаточно умна, чтобы воздерживаться от комментариев, критики или каких-то предложений, а ее вопросы неизменно бывали дельными. Таким образом, у Нанка Османа появился слушатель, который помогал ему привести в порядок собственные мысли.
Ужин был отменным – особенно рыба, которую каждое утро вылавливали в Босфоре.
Будучи мусульманами, турки пили только популярный в стране фруктовый напиток. Нанк Осман сколотил неплохое состояние, продавая его в своих магазинах.
Этим вечером она подумала, что, когда ее не будет, хозяину снова придется разговаривать со своими женами. А пока он заливался соловьем, посвящая ее в свои планы на будущее и перечисляя новые товары, которые привезет из Европы. Это было довольно интересно, но Надин буквально принуждала себя слушать его. Она физически ощущала движение времени и думала о том, что должна быть готова выполнить распоряжения Лайла Уэстли.
Наконец Нанк Осман, устав от собственного голоса и беспрерывно зевая, ушел к себе в спальню. Надин вежливо пожелала обеим его женам спокойной ночи и тотчас отправилась наверх.
Она спала в комнате, смежной со спальней Рами. В последний раз девушка взглянула на спящего ребенка. Затем вошла в свою комнату и стала дожидаться, когда часы покажут без нескольких минут двенадцать.
Она сказала Лайлу Уэстли, что, после того как хозяин ляжет спать, дежурные слуги заснут прямо на полу, там, где должны стоять на страже.
– Смотрите, чтоб они не заметили вас, – строго наказывал он.
Надин знала, что ее не заметят.
Без пяти минут двенадцать она покинула комнату и неслышно, как учил ее отец, пошла по коридору.
Спустилась по боковой лестнице и проскользнула в дверь, ведущую в сад. Следуя инструкции Лайла Уэстли, она не стала запирать ее.
Наконец девушка добралась до того самого места на террасе, где впервые увидела беглеца. Там она сняла халат и ночную рубашку и положила одежду на белые камни. Рядом бросила тапочки и принесенное с собой полотенце, которым обычно вытиралась.
Под ночной рубашкой на ней было платье, в соответствии с наставлением Лайла, самое незаметное в ее гардеробе.
– Вы ничего не должны с собой брать, – говорил он, – чтобы потом слуги не могли сказать, будто после вашего исчезновения что-то пропало.
– Понимаю, – ответила тогда Надин.
Перед тем как покинуть дом, она достала из шкафа спрятанный там парик. К своему удивлению, она обнаружила, что смотрится он неплохо, однако полностью меняет ее внешность. Надин показалось, что в парике она выглядит старше, и только потом поняла, что его прическа более подобает женщине за тридцать. Впрочем, собственная внешность сейчас не слишком ее волновала.
Главное, чтобы Лайл Уэстли прибыл в обещанное время и увез ее.
Он появился минуты через две. Каик бесшумно подплыл к террасе, и сидевшие у обращенного к ней борта трое гребцов притормозили его. Уэстли протянул руки, чтобы поддержать девушку, когда она прыгнула в лодку. Никто не произнес ни слова. Как только Надин расположилась рядом с Лайлом на носу, гребцы взмахнули веснами и погнали лодку в Босфор. Они плыли тихо, а в воде вокруг мерцали звезды.
Лайл Уэстли сделал только одно движение – набросил ей на плечи шерстяную шаль.
Надин не было холодно, если не считать пробегавшего по спине нервного морозца, от которого начинало учащенно биться сердце.
Они уплывали все дальше от земли.
Надин ликовала, оттого что ей удалось так ловко скрыться. Какой умный план придуман Лайл Уэстли!
Утром слуги, проснувшись, решат, что она ушла плавать. За ужином, дождавшись паузы в речах Нанка Османа, девушка сказала, что становится все жарче и ей очень хочется плавать. Кроме того, добавила она, вскоре надо начинать учить этому Рами.
– Море холодное, – сказана одна из жен.
– Не такое уж оно и холодное, – возразила Надин. – Если б вы знали, как жарко было сегодня в городе, вы бы тоже захотели искупаться, даже если бы Босфор покрылся льдом!
Все рассмеялись над ее шуткой, а Нанк Осман сказал:
– Я купался перед ужином – вода была просто великолепная. Думаю, мадемуазель, Рами вполне может начать купаться завтра или послезавтра.
– Я не позволю ей сидеть в воде слишком долго, – заверила его Надин. – Однако я обещала ей, что к лету она научится плавать не хуже вас!
Нанк Осман улыбнулся – он любил комплименты. Правда, он предпочитал, чтобы хвалили исключительно его ум или состояние.
Остаток ужина прошел в его рассказах о бизнесе.
Надин взглянула на сидевшего рядом Лайла. Его лицо в свете звезд казалось девушке очень красивым. Впрочем, сейчас молодой человек был слишком серьезен – видимо, размышлял о деталях их рискованного предприятия.
Когда быстрый каик уже невозможно было разглядеть из выхода в Черное море, Лайл оживился.
Прежде Надин не приходило в голову, что русские, упустив его, все еще затевают что-то. А впрочем, это неудивительно, они ведь никогда не сдаются и настойчиво продолжают поиски даже тогда, когда дело кажется безнадежным.
Девушка невольно обернулась.
Позади них не было видно ни одной лодки – только звездный свет отражался в темной воде.
Впереди сияли огни Константинополя.
Должно быть, Лайл Уэстли уже проинструктировал гребцов, потому что они старались держаться подальше от берега. В порту стояли рыбацкие шаланды и всевозможные суда, да еще несколько лодок сновало вдоль набережных. Никто не заметил проплывавший мимо каик.
Гребцы работали веслами так слаженно, что каик летел словно на крыльях. Бот уже остался позади город, и лодка подошла ближе к скалистому берегу. Вокруг не было даже намека на жилье.
Девушке очень хотелось спросить, куда они плывут. Однако Лайл Уэстли не произнес еще ни слова, и она поняла, что нужно молчать.
Однажды отец сказал Надин:
– Болтовня может быть опасна. Голос разносится очень далеко, особенно ночью, и говорящий сразу же привлекает к себе внимание.
Когда семья в спешке переезжала с места на место, и Надин, и ее мать старались придерживаться этого правила. Да им и не нужны были слова – ее родители понимали друг друга с полувзгляда. Они были так счастливы, что даже опасность не имела никакого значения.
Внезапно Надин почувствовала себя очень одинокой. Она убегала вместе с человеком, которого видела второй раз в жизни. Она бросила свою одежду и драгоценности, пусть их и было немного. Она бросила ребенка, которого любила, и больше ей некого было любить. В Англии, если они доберутся туда, нет ни одного человека, который будет рад встретиться с ней и приютить ее.
Надин стало страшно. Она испугалась царившей вокруг тишины. Огни исчезли, и темнота, пронизанная звездами, угнетала ее. Так же как неопределенность, ожидавшая ее впереди.
Едва ли понимая, что делает, Надин, словно ребенок, схватилась за руку Лайла Уэстли.
Его теплые сильные пальцы сомкнулись на ее ладони.
Это успокаивало.
