Текст книги "Несравненная"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Глава 3
Аморита была крайне обеспокоена.
Был уже четверг, от Гарри никаких известий, и она не знала, что и думать. В голову ей лезли самые дурацкие мысли, все худшее, что могло случиться, уже промелькнуло у нее перед глазами.
Он мог найти кого-то другого, чтобы взять с собой вместо нее, а мог и вовсе в отчаянии отказаться от этой затеи.
Каковы бы ни были причины, Аморита ужасно переживала, что счет за операцию Нэнни окажется гораздо больше, нежели они предполагали сначала.
Ей также не давала покоя мысль о других слугах, которые уже давно не получали жалованья. Девушка буквально не находила себе места от тревоги и неопределенности.
«Мы не можем больше так жить!» – в ужасе думала она, не переставая молиться.
Она знала, что отец и мать на небесах все так же слышали ее, но теперь ей казалось, что мольбы ее оставались без ответа.
Аморита приготовила кровать и отворила окна в комнате Гарри, чтобы впустить туда солнечный свет.
Вдруг, спускаясь по лестнице, она услышала стук колес подъехавшего к дому экипажа.
Со всех ног она бросилась в холл и выглянула на улицу.
Фаэтон, в котором сидел не кто иной, как Гарри, подъехал к парадному входу. Когда лошади остановились, Аморита сбежала по ступенькам навстречу брату.
– Ты приехал! Ты приехал! – взволнованно прокричала она.
Гарри передал поводья конюху и с улыбкой ответил:
– Да, я приехал. И надеюсь, ты по достоинству оценишь мой транспорт. На нем я повезу тебя завтра в замок Элдридж.
Экипаж с парой резвых породистых скакунов был действительно превосходен.
– Где ты их взял? – изумленно глядя на лошадей и все больше тревожась, спросила Аморита.
– Мне одолжил их Чарли, – объяснил ей брат. – Он сказал мне: «Не могу представить себе ничего лучше, чем великолепная колесница, в которой ты примчишь свою киприотку в замок! Поэтому я одолжу тебе кое-что, что позволит тебе быть неподражаемым».
– Очень любезно с его стороны, – улыбнулась Аморита.
– Я тоже так думаю. Но я оставил его в неведении, так и не сказав, кто будет сопровождать меня на вечере.
– А у него не возникнет никаких подозрений по этому поводу?
Хотя вокруг них не было ни души и никто не мог слышать их разговора, Аморита понизила голос.
Гарри покачал головой.
– Нет, не должно, – ответил молодой человек. – А теперь ты должна помочь мне разгрузить фаэтон и внести вещи в дом, ведь у нас больше нет лакеев.
Аморита сказала, смеясь:
– Да уж, либо мы, либо никто!
– Я знаю, – сказал Гарри. – Со мной также приехал конюх Чарли. И я стараюсь произвести на него впечатление. Пусть думает, что у нас все в полном порядке.
Аморита занервничала:
– Он же… он же… не поедет с нами в замок?
– Нет, конечно же, нет, – успокоил ее брат. – Он вернется домой в почтовой карете, которую Чарли ему уже оплатил.
– Лорд Рэйнем, безусловно, оказал тебе большую честь! – облегченно вздохнула девушка.
– Он должен мне за пару небольших услуг, – высокомерно ответил Гарри.
Он не объяснил, что это были за услуги, а Аморите не хотелось его спрашивать об этом.
У нее было такое чувство, что они тонули все больше и больше в паутине бесконечной лжи.
Однако, когда Гарри достал из фаэтона багаж, она заметно обрадовалась. Это были два больших чемодана и три коробки для дамских шляпок.
Пока они несли их в холл, поднимаясь по лестнице, девушка с замиранием сердца думала, что же там может быть.
Гарри спустился обратно во двор и сказал конюху:
– Будь добр, отведи лошадей в конюшню. Она вон гам, под аркой.
Он указал рукой, куда нужно было идти, и добавил:
– Там ты найдешь старого слугу. Остальные работники конюшни сейчас на полях, объезжают лошадей.
Это была неправда, но конюх уважительно приподнял край своей шляпы и отправился выполнять поручение.
Гарри наблюдал за тем, как лошади чинно шли по направлению к конюшне.
Он с завистью подумал, как хорошо было бы иметь таких же замечательных животных. Это значило очень много для него.
Затем, скривив губы в горькой усмешке, он сказал себе: «Мечтать не вредно. Нищие могут ездить верхом только на своих мечтах».
Он зашел в дом.
Аморита уже открыла один из чемоданов и смотрела на платья, не вынимая их оттуда.
– Эти платья, должно быть, очень дорогие, Гарри, – сказала она брату, когда тот зашел в комнату, – но они такие яркие и экстравагантные! Ты только взгляни!
– Я знаю, – ответил Гарри, – они не совсем в твоем вкусе и не очень сочетаются с цветом твоих волос. Девушка, у которой я все это взял, темненькая, и ей больше идет красный цвет, изумрудно-зеленый и ярко-розовый. Думаешь, тебе они совсем не подойдут?
Аморита дотронулась до одного платья из нежнейшего атласа и сказала:
– Цвет моих волос тут совсем ни при чем. Мы же не хотим, чтобы на меня обратили внимание. Я должна быть абсолютно незаметной. А в таких нарядах, боюсь, выйдет совсем наоборот. Они так и притягивают взгляд!
– Не волнуйся, там соберется много ярко одетых женщин, так что джентльменам будет на кого обратить внимание, – ответил Гарри. – Ты не хочешь выделяться – хорошо, тогда твоя задача вести себя тихо и незаметно.
– Думаю, я такая и есть, – сказала Аморита.
Она закрыла чемодан и заметила:
– Нет нужды распаковывать остальные вещи, нам все равно везти их завтра в Элдридж.
– Да, не будем, – согласился Гарри, – но тебе нужно будет достать из чемоданов что-нибудь приличное, чтобы надеть в дорогу. Не забывай, нас ждет долгий путь.
Аморита всплеснула руками:
– Конечно же! Как глупо было с моей стороны не подумать об этом! Ох, Гарри, тебе придется внимательно присматривать за мной, чтобы я не наделала ошибок.
Гарри обнял сестру за плечи.
– С тобой все будет в порядке, – уверенно сказал он. – Надеюсь, ты нашла дома все необходимое для макияжа? Впрочем, по-моему, Милли говорила, что она положила кое-какую косметику в один из чемоданов, так, на случай, если не сможешь найти ничего подходящего.
– Значит, так зовут ту леди, которая одолжила тебе все эти вещи? – спросила Аморита. – Я ей очень, очень благодарна, и когда ты поедешь отвозить ей все это назад, я обязательно напишу ей записку, чтобы выразить свою признательность.
– Она сказала, что ты можешь оставить все себе, – ответил ей брат. – Она и так собиралась выкинуть половину, чтобы разгрузить гардероб.
– Выкинуть? Неужели? – воскликнула Аморита. – Должно быть, она очень богата!
Гарри подумал, что об этом лучше промолчать, поэтому довольно поспешно сказал:
– Давай-ка посмотрим. Милли сказала мне, в каком чемодане находится повседневная одежда. По-моему, вот в этом, точно.
Он поднял один из чемоданов:
– Я отнесу его наверх и поставлю в твоей комнате. А ты неси коробки со шляпами. Тебе придется надеть что-нибудь на голову.
– Ну разумеется, – ответила Аморита.
Они поднялись вверх по лестнице.
Гарри поставил чемодан на пол в комнате сестры и открыл его.
Аморита нашла косметику в одной из шляпных коробок.
Потом села на пол и рассмеялась.
– Что смешного? – спросил Гарри.
– Только взгляни на эти шляпы! – продолжая смеяться, сказала Аморита. – Если я их надену, то буду похожа на петуха, да еще со страусовыми перьями!
– Глупая, ты будешь выглядеть элегантно и нарядно, – ответил ей брат. – Это же как раз и имеет большое значение!
– Надеюсь, что ты не будешь разочарован, – успокоила его девушка.
Но Гарри уже не слушал.
Он отправился в свою комнату, без конца думая, что совершает чудовищную ошибку, позволив Аморите уговорить себя взять ее в замок графа.
Он надеялся только на то, что на нее не обратят особого внимания.
Им нужно будет уехать с вечеринки сразу же после того, как он выиграет скачки.
У него было такое чувство, что субботний вечер будет для них с сестрой самым опасным.
К этому времени все смогут пить сколько захотят, ведь уже не нужно будет думать о скачках, а, наоборот, подойдет самое время расслабиться.
Гарри также предполагал, что обязательно будет нечто вроде танцев под музыку приглашенного оркестра или, может быть, игра в карты.
Это значило, что все выигранные деньги достанутся женщинам, а за проигрыши будут платить мужчины – таковы правила.
Конечно же, этого Гарри никак не мог допустить, так как средств на подобные развлечения у него не было. А в случае победы на скачках нельзя будет ни в коем случае ввязываться в игру.
Если же, наоборот, женщины захотят устроить представление, тогда ни в коем случае нельзя было допускать туда Амориту. Короче говоря, надо было убираться подобру-поздорову как можно раньше.
«Я должен предусмотреть все возможные ситуации, – говорил себе Гарри. – Если мы где-нибудь оступимся, нас сразу же разоблачат».
Однако он знал, что не должен пугать Амориту.
Он подумал, что она, наверное, примеряет платья, чтобы проверить, подходят ли они ей.
Молодой человек предполагал, что у Милли и его сестры размеры были почти одинаковыми.
Поэтому его не удивило, когда к нему в комнату вошла Аморита и довольно сообщила:
– Ах, Гарри! Платья просто превосходны! Они немного широки в талии, но у меня еще есть немного времени, чтобы подшить их, а если и нет, то будет достаточно, если я просто подколю их булавкой.
– Был уверен, что именно этим ты и займешься, – ответил Гарри.
– Как замечательно, что ты нашел для меня эти наряды, ты такой умный, Гарри! Очень-очень! – сказала Аморита. – Да ты всегда и был таким!
– Да, настолько умен, что впутал нас с тобой в эту авантюру! – угрюмо ответил ей брат.
– Но мы же хотим использовать этот шанс, чтобы ты смог заработать деньги. Большие деньги, Гарри! Мы меньше всего ожидали подобного, и вот, пожалуйста, – небеса посылают нам такую удачу! – воскликнула Аморита. – Когда я приехала в Лондон с Нэнни, мне казалось, что вокруг меня рушится мир. Но ты, ты все-таки нашел решение!
– Не радуйся раньше времени, – предостерег ее Гарри. – Я еще не выиграл скачки! Планируется всего четыре заезда.
– Ну, тогда у тебя будет целых четыре шанса. И ты сможешь выиграть четыре тысячи фунтов!
– Это уже жадность, дорогая моя, – улыбаясь, ответил молодой человек. – Я буду бесконечно благодарен Богу, если выиграю хотя бы один заезд. Не забывай, мне придется соревноваться с лучшими жокеями Лондона. И Чарли Рэйнем – один из них.
– Раз уж он был настолько любезен, что одолжил тебе фаэтон, позволь уж ему обыграть тебя разок, – улыбаясь, попросила Аморита.
Гарри показалось, что после того, как сестра убедилась в том, что платья приходятся ей впору, она стала выглядеть более счастливой.
Он также подумал, что нужно было сказать ей раньше, что у них с Милли один и тот же размер, чтобы она попусту не волновалась.
Поздно вечером, уже лежа в кровати и почти засыпая, Гарри снова подумал, что они поступают опрометчиво. Он чувствовал себя как канатоходец на тонкой веревке – оступишься, и конец всему.
Он оставался в Лондоне потому, что так хотела Милли.
Гарри был ей бесконечно благодарен за помощь и понимание.
Кроме того, с тех пор, как он узнал, что молодая женщина действительно его любит, его не покидало странное чувство вины.
Многие джентльмены, у которых в содержанках были киприотки, думали или хотели думать, что женщины любят их ради них самих, а не ради денег. Этим джентльменам было приятно заблуждаться.
Поскольку Гарри было нечего предложить Милли, он прекрасно понимал, что она любила его по-настоящему.
Но он совсем не хотел разбивать ей сердце.
И он оставался с ней, потому что она его об этом очень просила.
Когда он уезжал, Милли обвила руками его шею и сказала:
– Когда будешь смотреть на всех этих женщин в одном, так сказать, букете, не забывай, пожалуйста, обо мне.
– Ты же знаешь, я всегда думаю о тебе, – ответил Гарри. – Ты – моя спасительница. Не хватает слов, чтобы выразить тебе мою бесконечную благодарность.
– Слова здесь ни к чему, – сказала Милли. – Но если уж ты об этом заговорил, то я приму твою благодарность в виде поцелуев. Они не будут стоить тебе ничего!
Гарри поцеловал ее.
Уходя, он знал, что Милли очень расстроена тем, что не может пойти с ним.
Также он был уверен, что ей хватит ума и опыта заставить барона поверить, что она буквально считала дни до его возвращения – так сильно успела соскучиться.
«Я знаю, что должен сделать, – говорил сам себе Гарри, возвращаясь домой, – я должен жениться на богатой наследнице и успокоиться, наконец».
Затем рассмеялся: что за нелепая идея!
Любая богатая наследница охотится за более высокими титулами, нежели у него.
Кроме того, молодой джентльмен отлично знал, что честолюбивые мамаши таких девиц старались держать своих дочерей подальше от него и ему подобных.
Утром же, когда Аморита спустилась к завтраку, Гарри испытал жгучее чувство вины. Она была одета в одно из платьев Милли, в котором собиралась отправиться в путь.
Платье было безумно дорогое, безупречного пошива и смотрелось очень привлекательно.
Оно было ярко-синего цвета и украшено многочисленными оборочками и кружевами.
Аморита никогда бы не осмелилась надеть вещь подобного цвета. Но выглядела она изумительно.
Когда она вошла в столовую, Гарри воскликнул:
– О, ты уже оделась! Очень благоразумно с твоей стороны, я как раз планировал, что мы отбудем около одиннадцати часов.
Она пересекла столовую, и брат, оглядывавший ее с головы до ног, вдруг вскрикнул:
– Господи, но ты же совсем не накрашена!
– Нет, – ответила девушка. – Я подумала, что могу это сделать прямо перед отъездом. Не волнуйся, я просто не хочу, чтобы макияж размазался или стерся раньше времени.
– Ах, ради бога, следи внимательно, что подобного не случилось! – воскликнул брат.
Он поставил свою чашку кофе, которую до этого держал в руках, на стол и сказал:
– Теперь послушай меня, Аморита. Все кипр… все актрисы, которых ты встретишь на вечере, так сказать, своего рода профессионалки. Кроме игры на сцене, у них есть и другое занятие. Они стараются очаровать и привлечь богатых мужчин, которые могли бы дарить им драгоценности и прочие вещи, которые им нужны.
Бедный Гарри не спал всю ночь, думая, как же предупредить сестру во избежание лишних вопросов.
Он чувствовал, что лучше будет объяснить Аморите сейчас поведение других женщин, приглашенных на вечер, нежели потом.
У Амориты от удивления расширились глаза, и она спросила:
– Ты хочешь сказать, что они не зарабатывают себе достаточно на жизнь?
– Конечно, нет… не зарабатывают, – запинаясь, ответил ей брат. – Большинство этих женщин играют только маленькие роли заднего плана, и поэтому невежливо будет спрашивать у них, в каких пьесах они сейчас участвуют, да и о прошлых их пьесах тоже не спрашивай. Вообще не надо с ними разговаривать про театр.
– Хорошо, что предупредил, а то я бы обязательно что-нибудь ляпнула, – сказала Аморита. – Что я еще должна знать?
– Старайся меньше попадаться на глаза мужчинам, – сказал Гарри, явно не подумав.
– Зачем я им? Они ведь будут со своими дамами. Разве удобно им будет обращать внимание на чужих женщин? – медленно спросила Аморита.
Гарри на минуту задумался.
– Да, да, ты права, – ответил он после недолгого колебания, – но, ты знаешь, всегда есть опасность, что мужчине понравится женщина, пришедшая с другим джентльменом.
Аморита помолчала.
Потом, вздохнув, сказала:
– Ты хочешь сказать, что боишься… Гарри, ты боишься, что я понравлюсь кому-нибудь?
– Да, именно этого я и боюсь, – согласился Гарри. – Поэтому я хочу, чтобы ты все время была рядом со мной и с присутствующими и проходящими рядом с тобой мужчинами разговаривала как можно меньше. Понимаешь?
– Как раз так я и собираюсь себя вести, поэтому это будет совсем нетрудно, – ответила Аморита.
Гарри подумал, что она чересчур оптимистична.
В глубине души он надеялся только на то, что его друзья, которые приведут на вечер своих особенных киприоток, не станут особо отвлекаться на спутниц своих приятелей.
Однако по собственному опыту он знал, что новое симпатичное личико всегда приковывало взгляды и интерес красавчиков с Сент-Джеймс-стрит.
Он часто слышал там разговоры о какой-нибудь новой киприотке. Иногда с чрезмерно пикантными подробностями.
Среди обсуждаемых девиц всегда была одна, которую все признавали «несравненной» – самой «выдающейся», которую можно было только отыскать.
Это означало, что кто-либо из мужчин был полон решимости заполучить ее в свою постель, несмотря на то, что у нее наверняка был богатый покровитель.
В эти разговоры Гарри никогда не вступал по причине того, что просто не мог позволить себе подобные развлечения по финансовым соображениям, и сказать ему особо было нечего.
Все это сразу пришло ему в голову, и он неожиданно для самого себя вскрикнул.
– Что случилось? – обеспокоилась Аморита.
– Мы не выбрали тебе имя! – выдохнул Гарри.
– Хочешь сказать, я не могу назваться своим собственным?
– Конечно же, нет! – ответил Гарри. – Во-первых, оно очень необычное, а во-вторых, если случайно Чарли или Джимми услышат его, они могут вспомнить, что когда-то в разговорах я упоминал имя своей сестры Амориты.
– Да, в самом деле, – согласилась девушка. – Могут и вспомнить. Какой же ты умница, Гарри! Глупо было с моей стороны не подумать об этом.
– Действительно, с какой это стати мы должны об этом думать? – передразнил сестру баронет.
– «Аморита» значит «возлюбленная», – сказала она. – Так папа всегда называл нашу маму. Поэтому они и дали мне такое имя.
– Я помню! Но давай подумаем, как мы будем тебя называть на этой вечеринке, – не унимался Гарри.
– Будь же ко мне снисходительней, – взмолилась Аморита. – Если кто-либо обратится ко мне по другому имени, я просто не отреагирую, и люди сочтут это очень странным, если, конечно же, мы не решим сделать меня глухой!
Гарри как-то невесело рассмеялся.
– Дай-ка подумать, – сказал он. – Многие актрисы используют свои сценические имена вместо настоящих.
– Это каким же образом? – поинтересовалась Аморита.
– Ну, я, например, знаю одну, которую зовут Дэйзи Чейн. Она наверняка приедет в замок.
Подобные имена редко можно было встретить в серьезном обществе. Улыбаясь, Аморита сказала:
– Довольно интересное имя, и его, конечно же, легко запомнить.
– Поэтому она его и выбрала, – объяснил Гарри. – Есть еще Мэвис Мэй и Барби Бэер.
– Действительно, забавно! – воскликнула Аморита.
– Еще есть, – Гарри добавил, говоря самому себе, – Милли Майлд.
– Мне нравятся эти имена, – сказала ему сестра. – Насколько я понимаю, их гораздо легче запомнить, нежели, скажем, такие фамилии, как Браун, Смит или Робинсон.
– И звучат они гораздо привлекательнее, – согласился Гарри.
– Кем же тогда быть мне? – спросила девушка.
Немного подумав, Гарри сказал:
– Ну, скажем, Рита. Имя довольно обычное, запоминается очень легко, особо не выделяется. Почему бы нам не назвать тебя, например, Рита Рил? По-моему, звучит неплохо.
Аморита захлопала в ладоши:
– Изумительно! Мне нравится! Буду откликаться на Риту. И сама легко запомню, что я Рил.
– Думаю, вряд ли кто-то захочет спросить у тебя твою фамилию, но на всякий случай пусть будет, – сказал Гарри.
– Вот и хорошо, – ответила сестра. – С этого момента ты должен называть меня Ритой, чтобы я немного привыкла к своему новому имени.
Она закончила завтракать и поднялась из-за стола. Улыбаясь брату, сказала:
– Пойду к себе наверх – наносить «боевую раскраску». Если я перестараюсь, так что тебе будет стыдно появиться со мной, скажи мне обязательно.
– Конечно, скажу, – пообещал ей брат. – Пойду посмотрю, что бы мне такое надеть самому, и скажу, чтобы подавали экипаж.
– Я уже упаковала почти все твои вещи, – сказала Аморита. – У тебя превосходные костюмы и фраки, Гарри!
– Да, мне пришлось заменить старые, – признался молодой человек, чувствуя себя неловко перед сестрой. – Они ведь практически превратились в лохмотья!
– Знаю, – ответила девушка, – мама всегда следила за тем, чтобы ты был одет с иголочки.
В ее словах не прозвучало ни зависти, ни упрека. Она ушла, не дождавшись его ответа.
Гарри подумал, что таких понимающих и самоотверженных сестер можно было по пальцам пересчитать и что ему, безусловно, повезло, что у него была Аморита.
Он не сказал ей, что его костюмы еще не оплачены.
Счет за них он тоже собирался оплатить из тех денег, которые выиграет на скачках. Если выиграет.
«Я должен победить – я должен!» – сказал он себе уже в который раз, направляясь к конюшне.
Он также решил, что сегодня вечером ему не стоит слишком много есть и пить. Это будет большой ошибкой и может повлиять на его форму.
Как и Аморита, Гарри был немного худым для своего роста.
Но это помогало ему в верховой езде, так как вес наездника, безусловно, является одним из важных факторов при участии в скачках.
Сейчас, думая об этом, он решил, что Аморита была уж слишком худой. И он прекрасно знал, что причиной этому было скудное питание в замке. Порой еды просто не хватало.
Кроме того, девушке приходилось очень много работать.
Гарри пришла мысль, что ее глаза были слишком большими для ее маленького личика.
Он бы не удивился, если бы все платья, которые он привез ей от Милли, пришлось бы ушивать в талии на пару дюймов.
«Какой же я идиот! Я должен как следует заботиться о девочке, а не думать постоянно о себе. Господи, обещаю сделать все возможное, чтобы сделать ее жизнь лучше!» – решительно сказал он себе.
Отправляясь в путь, брат и сестра пребывали в отличном настроении.
Гарри погрузил чемоданы и закрепил их на задней части фаэтона.
Когда он взобрался в коляску, уселся рядом с Аморитой и взял поводья, сестра спросила:
– Будем брать с собой еще кого-нибудь?
– Нет, – ответила он. – Есть, однако, Бен. Но я не хочу, чтобы он проболтался, когда вернется домой.
– Я думаю, он не станет о нас ничего рассказывать, если ты его об этом попросишь, – сказала сестра. – В то же время лучше не испытывать судьбу. Наверное, разумнее будет оставить его здесь.
– В замке будет достаточно слуг, чтобы обслужить нас, – сказал Гарри. – И, конечно же, найдется горничная, которая поможет тебе с вашими дамскими штучками.
Аморита рассмеялась:
– Никогда об этом не думала. Я всегда справляюсь сама.
– Но там обязательно к тебе кого-то приставят, – сказал брат. – Будь осторожна, когда будешь разговаривать с ней.
– Было бы лучше, если бы я была совсем слепой, глухой и немой на этом вечере! – заметила Аморита. – Тогда бы тебе и вовсе не пришлось обо мне беспокоиться.
Гарри подумал, что мог бы не беспокоиться только в том случае, если бы у нее на лице была уродливая маска.
Однако знал, что говорить об этом сестре будет большой ошибкой.
Он был удивлен, когда Аморита появилась одетой в дорогу в том же самом платье, что была за завтраком.
Гарри заметил, что платье красиво облегало фигуру сестры и подчеркивало те изгибы, которых раньше он не замечал.
Шляпа в тон платью была украшена голубыми страусовыми перьями, которые подрагивали при каждом движении девушки.
Но что изумило его больше всего, так это ее лицо, теперь уже накрашенное и необычайно выразительное.
Она лишь слегка тронула свои ресницы тушью, но он и представить себе не мог, что они такие длинные и пушистые и что глаза его сестры так красивы.
Губы были накрашены светло-розовой помадой и напоминали бутон нераскрывшейся розы.
Более того, до этой минуты он и понятия не имел, какой красивый аристократический носик у его сестры.
Гарри подумал, что он просто необъективен, так как был все-таки ее братом.
Но он не мог не согласиться, что девушка, бесспорно, привлекательна и чрезвычайно мила.
Трудно будет найти мужчину, который бы не нашел ее прелестной.
И вот молодые люди отправились в путь. Хорошо обученные лошади шли спокойно и послушно, не нуждаясь в управлении поводьями или помощи хлыста.
Аморита некоторое время находилась в состоянии легкого шока, потом сказала:
– Это замечательно, Гарри! Возможно, когда мы приедем в замок, нам будет труднее, но сейчас – просто здорово! Я никогда раньше не ездила в таком великолепном экипаже, как этот! И никогда не была в компании с таким элегантным молодым джентльменом, как ты!
Говоря это, она с восхищением смотрела на брата.
Темный фрак сидел восхитительно. Цилиндр немного съехал набок, а края белоснежного воротничка красиво обрамляли благородный подбородок.
Аморита выстирала и отгладила галстук, который теперь блистал белизной и свежестью.
Гарри завязал его вокруг шеи замысловатым узлом на модный манер и был просто неотразим.
– Ну, по крайней мере нам не будет стыдно за свой вид. Нам не в чем себя упрекнуть! – весело сказал Гарри, как будто пытаясь убедить самого себя.
Аморите очень хотелось добавить: «Кроме собственной лжи!»
Но она знала, что такие слова только расстроят брата, и вместо этого сказала:
– Уверена, что замок Элдридж произведет на нас огромное впечатление! В прошлом я много слышала о нем. Говорят, это замечательное сооружение. Но я не встречала до сих пор ни одного человека, кому довелось побывать там.
– До недавнего времени граф Элдридж был так же беден, как мы с тобой сейчас, – сказал ей брат.
– Неужели? – воскликнула Аморита. – Тогда, если вдруг он узнает о нас правду, он поймет нас и не станет осуждать.
– Аморита! Он не должен узнать правду! – закричал на нее Гарри. – Пойми ты наконец, что никто никогда не должен узнать, что ты не та, за кого себя выдаешь!
– Знаю, знаю, – сказала девушка, пытаясь успокоить брата. – Ну, не расстраивайся так, Гарри! Ты испортишь самый прекрасный момент в моей жизни – поездку в этом замечательном фаэтоне! Не сердись же, я все отлично понимаю.
– Прости, я не хотел кричать на тебя, – извиняющимся тоном проговорил Гарри. – Однако если ты спокойна, то я нервничаю чрезвычайно!
– А у меня такое чувство, будто у меня в груди трепещут сотни бабочек, – глубоко вздохнув, сказала Аморита, – и мне кажется, что если кто-то заговорит со мной, я просто не смогу ответить. Кроме того, я все время думаю, что это просто сон и я вот-вот проснусь в своей кровати и все вернется на круги своя.
– Очень, кстати, разумный подход к происходящему, – одобрил Гарри. – Просто думай, что ты спишь, и это все не правда, а всего лишь игра воображения. Тогда ничто не сможет тебя расстроить или причинить боль, ведь это все – во сне.
– Почему расстроить? – наивно спросила девушка.
Гарри не ответил.
Он смотрел вперед, на дорогу.
Он опять подумал, как и прошлой ночью, что оба они идут по очень шаткому и опасному канату.
Молодые люди сделали остановку на постоялом дворе и пообедали там.
Они сидели за столиком на улице, наслаждались солнечными лучами и ели свежеиспеченный хлеб с сыром, который очень нравился Аморите.
Выпив по стакану самодельного сидра, они снова пустились в путь.
Только после четырех часов пополудни они свернули с дороги и въехали в кованые железные ворота.
Гарри обратил внимание на то, что подъездная аллея явно требует уборки.
Он был уверен, что у графа ушла масса времени на то, чтобы привести старый замок в подобающий вид. Видно, сюда просто еще руки не дошли.
В этом Гарри убедился еще больше, когда они проезжали покосившийся и давно не ремонтировавшийся мост.
Перед замком во внутреннем дворе на земле не хватало гравия. Некоторые окна были разбиты, стекла в них еще не успели заменить.
Гарри остановил лошадей перед домом на красной ковровой дорожке, очевидно, еще совсем новой, и вышел из экипажа.
Здесь уже выстроились лакеи и конюхи, чтобы разгрузить багаж и присмотреть за лошадьми прибывающих гостей.
Дворецкий ожидал их на верхней ступеньке лестницы, чтобы провести в дом.
Гарри передал свою шляпу и перчатки одному из лакеев и вместе с сестрой поднялся по лестнице.
Дворецкий впустил их в поражающий своими размерами холл.
Следуя за слугой, Гарри почувствовал, что ковры на полу были протерты чуть ли не до дыр.
Висевшие на стенах портреты предков графа не мешало бы протереть от пыли.
Записав имена молодых людей, дворецкий распахнул перед ними дверь просторной гостиной и громогласно объявил:
– Сэр Эдвард Хау, милорд, и мисс Рита Рил!
На мгновение, поскольку Аморита очень волновалась, все поплыло у нее перед глазами.
Однако она справилась с собой и даже обратила внимание на хрустальные канделябры над головой и элегантную и роскошную французскую мебель.
Повсюду благоухали потрясающей красоты цветы.
От группы людей, стоящих в дальнем конце комнаты, отделился высокий красивый мужчина, который подошел поприветствовать их.
– Я надеялся, ты приедешь пораньше, Гарри, – сказал граф, радушно улыбаясь. – Нам нужно время: перед обедом хочу успеть показать тебе своих новых лошадей.
Граф пожал руку Гарри, затем посмотрел на Амориту.
– Думаю, вы не знакомы. Позволь представить тебе Риту Рил.
Аморита сделала легкий реверанс. Граф, пожимая ей руку, сказал:
– Рад видеть вас в моем замке, очень любезно с вашей стороны, что согласились приехать с моим другом Гарри.
– Это любезность с вашей стороны – принять меня, милорд, – ответила девушка.
Она говорила своим обычным мягким, приятным голосом.
Гарри, слегка нервничая, подумал, что граф немного удивился.
– Пойдем, поздороваемся с остальными, – предложил он.
Он прошел в ту часть гостиной, где находились другие гости.
Первыми Гарри приветствовали Джимми и Чарли.
Достопочтенный Джеймс Понсонби был с Мэвис, одетой с головы до ног во все ярко-красное.
Лорд Чарли Рэйнем прибыл с киприоткой, которую Гарри знал под именем Лу-Лу.
Он расцеловался с ней в обе щеки, к огромному удивлению своей сестры.
– Я предполагала, Гарри, что ты тоже будешь здесь! – заметила Мэвис. – И если ты выиграешь все заезды, я буду не прочь распотрошить твой выигрыш!
Она говорила с небольшим акцентом кокни.
Но Аморита отметила про себя, что она никогда еще не видела таких чувственных и красивых женщин, как Мэвис.
Еще одним гостем был сэр Мортимер Мартин.
Здороваясь с Аморитой, он окинул ее пронизывающим острым взглядом, который девушке очень не понравился и был совсем не понятен.
У сопровождавшей Мортимера женщины были рыжие волосы, смуглая кожа и зеленые глаза. Она была похожа на мифическую сирену и, безусловно, выделялась среди других дам.
Ее звали Зена. Как показалось Аморите, в движениях этой сирены было что-то очень напоминающее змею.
– Не понимаю, – сказал Аморите сэр Мортимер, – как так случилось, что мы не встречались раньше?
– Я знакома очень с немногими, – ответила девушка.
– Тогда, конечно же, – как-то странно произнес Мортимер, – мы наверстаем упущенное.
Аморите совсем не нравилось, как и что этот господин говорил ей. Еще больше ей не нравился его оценивающий взгляд, и она придвинулась поближе к брату.
Граф тем временем рассказывал Гарри о своих нескольких новых лошадях, которых только вчера привезли из Лондона.
– Это первоклассные скакуны, Гарри! – говорил он ему. Чарли купил их для меня у Монтепарта, и я уверен, среди них найдется достойный, которого ты выберешь для состязаний.
