Текст книги "Дуэль с судьбой"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Сколько жара вы вкладываете в свои слова! Как близко к сердцу принимаете чужие горести. Но вы зря так нападаете на меня, мисс Ровена. Я занимаюсь благотворительностью, и в моих владениях находятся несколько приютов для сирот, – сказал маркиз. – И я уверен, что герцог Веллингтон заботится о своих воинах, пострадавших в боях. Хотя вы не одобряете моего увлечения, Ровена, я наслаждаюсь, раскапывая историю своих предков.

Говоря все это, маркиз открыл шкатулку, вынул оттуда свернутый старинный пергаментный свиток и протянул его Ровене.

Из любезности она взяла рукопись из рук маркиза, но, когда взглянула на нее, пренебрежительное выражение сразу же исчезло с ее лица.

Ей никогда не приходилось видеть ничего красивее. Древний пергамент был украшен золотым орнаментом из цветов и фигурок животных, выполненным искусным миниатюристом.

– Это лишь часть моего родословного древа, – сказал маркиз. – Оно уходит корнями в четырнадцатый век, когда прямой предок нашего рода, сэр Роберт Свейн, явился на эти берега вместе с армией Вильгельма Завоевателя.

– Это действительно очень красиво, – согласилась Ровена.

Трудно было спорить с маркизом, глядя на такую великолепную рукопись.

Маркиз доставал из шкатулки пергамент за пергаментом, и Ровена смотрела на украшенные миниатюрами, покрытые каллиграфическим почерком пожелтевшие от времени листы с восхищением, которого сама не ожидала от себя.

Некоторые миниатюры были выполнены во французском готическом стиле. Маркиз сказал, что это бумаги, подтверждающие покровительство, оказываемое их роду Людовиком Девятым.

Затем шли английские рукописи четырнадцатого века, украшенные какими-то фантастическими сценами, выполненными с необыкновенным мастерством.

Образцы чудесного творчества фламандских художников, живших в следующем, пятнадцатом веке, наглядно показывали, каким образом связаны со Свейнами герцоги Бургундии.

– Как это красиво! – то и дело восклицала Ровена. – И какое счастье, что все это сохранилось до наших дней!

– Семейные хроники нашей семьи аккуратно велись на протяжении столетий, – объяснил маркиз. – Мой отец тоже интересовался всем этим, но не в такой степени, как я. Я собирал рукописи много лет и в разных странах. – Улыбнувшись, маркиз продолжал: – Наш род упомянут даже в истории, написанной во Франции отцом Ансельмом де Сент-Мари. Изучая именно его труды, я открыл многие французские ветви рода Свейнов.

– Кто-то из них жив до сих пор? – полюбопытствовала Ровена.

– Во Франции осталось очень мало представителей нашего рода.

Показав Ровене еще несколько пергаментов, маркиз снова спрятал их в резную шкатулку.

– Теперь вы понимаете, почему меня так захватило это занятие? – спросил он.

– До определенной степени, – признала Ровена. – Мне кажется, это прибавляет вам гордости, которой хватало и без того.

– Конечно! – воскликнул маркиз. – Мой род насчитывает сейчас двадцать пять ответвлений. Моя мать – урожденная О'Брайен. О'Брайены происходят от королей Ирландии. Кто бы на моем месте не загордился такой благородной кровью?

– Должно быть, вам очень трудно будет найти себе достойную жену, если только вы не решите породниться с королевской семьей. – В голосе Ровены зазвучали нотки сарказма.

– Я уже думал об этом, – вполне серьезно ответил маркиз, словно не замечая ее иронии. – Но принцессы из дома Букингемов так невзрачны, что мне трудно было бы терпеть даже портрет одной из них среди галереи красавиц из нашего рода.

– Ну, для такого портрета всегда можно найти в галерее темный угол. А, целуя свою принцессу, вы ведь можете закрывать глаза, – поддразнила его Ровена. – И думать в это время о ее родословном древе.

– Весьма практичный совет, – маркиз поднял глаза на стоящую возле кровати Ровену.

Солнце, казалось, запуталось в волосах девушки, а глаза ее излучали загадочное сияние, которого он никогда не замечал раньше.

– Раз уж мы заговорили о браках, – сказал он, – за кого вы собираетесь выйти замуж?

– У меня такой огромный выбор претендентов на мою руку, что очень трудно ответить на ваш вопрос, – улыбнулась Ровена.

– Боже правый! Но ведь и в этой части света все-таки живут какие-то мужчины?

– Ну, есть, например, полковник Денджерфилд, который пытался поцеловать меня, когда я последний раз приносила ему журнал «Пэриш». Но полковнику скоро восемьдесят, и он страдает артритом, так что мне нетрудно было от него ускользнуть. – Ровена улыбнулась, и на щеках ее появились озорные ямочки, которых маркиз не замечал раньше. – Есть еще неотразимый красавчик из конюшни в Эстон-Рипли, который иногда заигрывает со мной. Он сказал, что может прокатить меня бесплатно, если я захочу, но у меня возникло чувство, что придется довольно дорого заплатить за это удовольствие.

Маркиз издал какой-то странный звук. Ровена не смогла догадаться, что бы это значило, и вопросительно взглянула на него.

– Но ведь у вас наверняка есть знакомый, который мог бы предложить вам другую жизнь? – спросил он.

К великому удивлению маркиза, Ровена сразу словно бы потускнела, а потом сказала с явным намерением сменить тему разговора:

– У меня много работы внизу, милорд. Вам требуется что-нибудь еще?

– Да. Я хотел бы выпить бокал шампанского.

– Папа сказал, что вам нужно пить умеренно, – возразила Ровена, – а вам уже подавали к завтраку кларет.

– Который я собираюсь также пить за обедом, – заявил маркиз. – А бокал шампанского нужен мне для аппетита. – Увидев, как неодобрительно сжались губы Ровены, он спросил: – Вас действительно заботит мое здоровье, или вы опасаетесь, что я отсрочу свое выздоровление и останусь в вашем доме надолго?

– Меня волнует и то, и другое, – ответила Ровена. – У вас уже был один рецидив, милорд, и мне не хочется, чтобы это повторилось.

– Подойдите сюда! – властным тоном произнес маркиз.

Удивленная, Ровена повиновалась, и, когда она приблизилась, маркиз протянул руку. Ровена послушно вложила свои пальцы в его ладонь.

– Я не хочу, чтобы вы считали меня неблагодарным, мисс Ровена. Сэр Джордж во время своего последнего визита заверил меня, что мне несказанно повезло в том, что я оказался в руках вашего отца. Он также отметил, что за мной замечательно ухаживают. Спасибо вам, Ровена.

В голосе маркиза звучали нотки, убеждавшие Ровену в том, что на сей раз он говорит искренне. И тут молодой человек вдруг поднес ее руку к губам и поцеловал.

Кровь прилила к щекам Ровены, она вдруг почувствовала необычайное смущение и потупилась.

– Нет необходимости… благодарить нас, милорд, – едва слышно произнесла девушка. – Мы просто… выполняли… свой долг.

Говоря это, она отняла у маркиза руку.

Сердце ее билось, как пойманная птичка в силках, а горло предательски сжималось. Ровена торопливо вышла из комнаты, даже не оглянувшись.

Доктор Уинсфорд доедал свой обед с отрешенным выражением лица, ясно говорившим Ровене, что он не замечает вкуса превосходной пищи, присланной из Свейнлинг-парка.

Сегодня в меню была свежевыловленная во владениях маркиза форель и сочные цыплята, откормленные на его ферме, которых нельзя было даже сравнить с теми тщедушными созданиями, которых Ровена покупала у местного мясника.

На сладкое подали малиновый пудинг со взбитыми сливками, а потом стол украсила корзинка с крупным мускатным виноградом и глянцевой черной черешней.

– Тебя что-то тревожит, папа? – спросила Ровена, обратившая внимание на его необычайно рассеянный вид.

– Миссис Лейси, – ответил доктор. – Трудный случай. Как ты помнишь, Ровена, на прошлой неделе она родила близнецов и никак не может оправиться после родов, хотя с младенцами все в порядке.

– Еще бы не помнить! – воскликнула Ровена.

– Кто же будет кормить этих бедняжек? У Сэма Лейси не было работы с прошлого года, а в доме, кроме близнецов, еще шестеро детей. Ему следовало бы приложить усилия и все-таки найти работу. – Доктор вздохнул. – Никчемный парень этот Сэм Лейси, но миссис Лейси – замечательная женщина и прекрасная мать. Вот я и думаю: не могу ли я отнести им что-нибудь из еды сегодня вечером?

– Я уверена, что у нас осталось немного супу, – кивнула Ровена. – И цыплята, наверное, останутся, хотя надо дать несколько штук миссис Хансон.

– Это очень поможет Лейси, – улыбнулся доктор.

Ровена подозрительно посмотрела на отца.

– Надеюсь, ты не давал Сэму Лейси деньги, папа?

Доктор смущенно опустил глаза, и Ровена поняла, что попала в точку.

– Папа! – воскликнула она. – Ведь ты столько раз обещал мне, что не будешь раздавать деньги, которых так не хватает нам самим!

– В тот момент мне показалось, что я могу это сделать, – оправдывался доктор. – Учитывая, сколько платит нам маркиз.

– Деньги его светлости позволили расплатиться с нашими долгами, но после этого у меня осталось совсем немного на будущее. Ты знаешь не хуже меня, папа, что очень скоро мы снова будем считать каждый пенс и не всегда сможем позволить себе купить еды, в которой нуждаемся.

– Мне очень жаль, Ровена, но я должен был помочь ему.

Поднявшись из-за стола, доктор поцеловал в лоб свою старшую дочь.

– Не надо так уж на меня злиться, – с улыбкой произнес он и вышел из комнаты, прежде чем Ровена успела что-нибудь ответить.

«Опять то же самое, – подумала девушка, – отец не умеет смотреть в лицо фактам». Она давно уже мечтала о том, чтобы отложить денег и послать Марка в школу. Пока мальчика обучал удалившийся на покой учитель. И сельский викарий, когда находил для этого время.

Викарий был человеком в высшей степени эрудированным, закончившим с отличием Оксфорд, но в то же время чудовищно ленивым. Единственное, что доставляло ему удовольствие, это выезжать на охоту, особенно зимой, когда любой арендатор был готов одолжить ему для этого свою лошадь, застоявшуюся в конюшне.

Викарий очень хорошо относился к доктору и был благодарен ему за то, что Уинсфорд вылечил два года назад его неожиданно заболевшую жену. Но, несмотря на то, что у мальчика было целых два учителя, Ровена не сомневалась, что Марку нужно не только более интенсивное обучение, но также общение со своими сверстниками.

В деревне не было мальчиков его возраста, если не считать местных ребятишек, которые почти все время помогали родителям в их нелегком труде и были к тому же очень грубыми.

Ровена мечтала отдать младшего брата в хорошую школу вроде Хэрроу или Рагби, где обучался ее отец.

«Мы наверняка сможем дать Марку приличное образование», – повторяла себе Ровена, но непонятно было, как им это удастся.

Хотя отец в принципе соглашался с тем, что они должны откладывать деньги, это не останавливало его, когда требовалось оказать материальную помощь семьям вроде Лейси.

Ровену радовало только одно – с тех пор, как в доме появился маркиз, ей удалось сэкономить каждый шиллинг, заплаченный другими пациентами.

Наиболее совестливые жители деревни всегда старались заплатить хотя бы шиллинг за роды и три-четыре – за лечение сломанной ноги или пробитой головы.

Эти деньги и составляли «фонд Марка», как называла его про себя Ровена. Деньги эти девушка хранила в шкатулке в своей комнате и поклялась себе, что, как бы ни нуждались они в средствах на ведение хозяйства, она ни за что к ним не прикоснется.

В то же время этой суммы все равно не хватало на плату за обучение в приличной школе для мальчиков. Что бы ни говорила Ровена о влиянии маркиза на обитателей дома, она не могла не признать, что, с финансовой точки зрения, его появление в доме было для них настоящим подарком судьбы.

Но Ровена с отчаянием думала о том, что, если они даже смогут оплатить один семестр обучения Марка в Рагби, им нечем будет заплатить в следующем семестре, если только богатые пациенты вроде маркиза не станут сваливаться на их головы примерно раз в месяц.

Не могло быть никаких сомнений в том, что теперь, когда маркизу стало лучше, он начнет подумывать об отъезде.

Поднимаясь в комнату маркиза с теплым питьем, от которого он должен был хорошо спать ночью, Ровена решилась наконец сказать то, что давно уже обдумывала.

Лакей, как всегда, явился переодеть своего господина на ночь, и его светлость лежал, откинувшись на подушки, в одной из своих шелковых ночных рубашек.

Подходя к кровати, Ровена заметила, как блеснул в лучах заходящего солнца массивный перстень с печаткой на пальце маркиза.

Вспомнив, как гордится он своей родословной, Ровена улыбнулась и подумала, что перстень является, пожалуй, символом гордости молодого человека.

Маркиз смотрел, как Ровена идет к нему через комнату, и думал о том, что ему редко приходилось встречать столь грациозных девушек. Она двигалась легко и в то же время величественно, словно голова ее была увенчана короной.

Маркиз вдруг представил себе на белокурых волосах Ровены одну из тиар, запертых в сейфе в Свейнлинг-парке.

Пожалуй, Ровене пошли бы сапфиры, но бирюза, которую так любила его мать, смотрелась бы еще лучше. Вокруг бирюзы были вделаны чистой воды бриллианты, а крупные камни ожерелья превосходно смотрелись бы на светлой коже Ровены. Подойдя к кровати, девушка опустилась на стоявший рядом стул.

– Что вас беспокоит? – спросил маркиз.

Удивившись про себя тому, что он уловил ее настроение, Ровена сказала:

– Мистер Эшберн говорил сегодня, что вы скоро поедете домой.

– Ваш отец сказал, что завтра я смогу встать. Это большой шаг в сторону выздоровления.

Помявшись немного, Ровена произнесла:

– Я уверена, что услуги сэра Джорджа Сеймура, который дважды приезжал из Лондона осмотреть вас, обойдутся очень… дорого.

– Наверное, – равнодушно ответил маркиз.

– А если бы вас лечил ваш собственный врач, дома… сколько бы он взял?

Задумчиво посмотрев на Ровену, маркиз сказал:

– Эту информацию может дать вам мистер Эшберн.

– Мне никогда бы не пришло в голову задать такой деликатный вопрос вашему секретарю, милорд, – гордо произнесла Ровена.

– Вы ведь пытаетесь высчитать, сколько я заплачу вашему отцу, – осведомился маркиз.

– Именно так, – согласилась Ровена. – И я хочу просить вашу светлость, чтобы вы передали эти деньги не отцу, а мне.

– Вы уверены, что это будет этично?

– Если вы дадите деньги папе, они не удержатся у него. Вы наверняка уже поняли, что он лечит не только недуги, но также заботится о пустых карманах и пустых желудках местных жителей.

– И это возмущает вас, мисс Ровена?

– Конечно, это огорчает меня! – воскликнула Ровена. – Ведь такое поведение отца не только лишает моего брата и сестер нормального питания, необходимого для их здоровья, но и не позволяет мне отложить деньги на очень важное дело.

– Новое платье? – предположил маркиз.

Он собирался спровоцировать Ровену, и это ему удалось.

– Я не сомневаюсь, что вы весьма невысокого обо мне мнения, – сказала она. – Но если вы считаете, что я способна думать о нарядах, когда моей семье не хватает самого необходимого, то ошибаетесь, милорд.

Маркиз рассмеялся, и только тогда Ровена поняла, что он просто дразнит ее.

– Извините, – сказал он. – Но я просто не мог устоять, чтобы слегка не позлить вас. Мне нравится смотреть, как в гневе сверкают ваши глаза. Думаю, вы должны признать, что в этом бою победа осталась за мной.

– Вы просто отвратительны, – взорвалась Ровена.

– И все же, скажите мне, зачем вам так срочно понадобились деньги, – миролюбиво спросил маркиз.

– Я хочу послать Марка в школу, – призналась девушка.

– Марк, Лотти, Гермиона. Вы никогда не думаете о себе, Ровена?

– Мне будет хорошо тогда, когда будет хорошо моим близким. У меня разрывается сердце, когда я вижу, что Марк не только не знает многих вещей, которые ему следовало бы знать, но лишен к тому же общества сверстников. В деревне нет ни одного подходящего ему в друзья мальчика. – Тяжело вздохнув, Ровена быстро добавила: – Хотя зачем я рассказываю вам все это? Я прощу всего лишь о том, чтобы вы отдали деньги, которые должны моему отцу, не ему, а мне. Каждый пенни из них будет истрачен на Марка.

– Вы думаете, этих денег будет достаточно, чтобы оплатить обучение вашего брата в хорошей школе? – спросил маркиз.

– Нет, конечно, нет. Я не ожидаю такой крупной суммы даже от человека вроде вас. Но я уже давно откладываю понемногу. И еще я подумала, что, когда вы уедете, могу попытаться сама заработать немного денег.

– Каким же образом вы собираетесь это сделать? – поинтересовался маркиз.

– Это пришло мне в голову благодаря вам, – призналась Ровена. – Нам привозили так много фруктов, что мы не съедали их и я начала варить джемы, чтобы ничего не пропадало.

– Очень разумно – и рачительно, – кивнул маркиз.

– Я подумала, что мы сможем продержаться всю зиму с этими запасами. А на прошлой неделе жена викария попросила меня дать ей баночку джема для благотворительного базара. Я дала ей две – одну персикового и одну сливового. За них заплатили по шиллингу за каждую! – Глаза Ровены горели от радостного возбуждения. – Шиллинг! И жена викария сказала, что могла бы продать еще дюжину, если бы я дала ей.

– Продолжайте! – потребовал маркиз, не сводя глаз с девушки.

– Наш сад зарос, фрукты не очень-крупные. Наверное, потому что деревья слишком старые. Но у нас много сливы и айвы, а скоро поспеют яблоки. Если сделать из них компоты и джемы по рецепту, оставленному мамой, все это можно будет продавать.

Ровена замолчала и посмотрела на маркиза, словно ожидая, пока он выскажет свое мнение.

По-прежнему не сводя глаз с ее лица, маркиз произнес:

– Интересно, через несколько лет вы будете испытывать такой же восторг при мысли о том, что можно выручить шиллинг за баночку джема?

– Наверное, где-нибудь в другом месте, не на благотворительном базаре, за него заплатят немного меньше.

– Разумеется, – кивнул маркиз.

Ровена увидела по озорному блеску его глаз, что он посмеивается над ней.

– Вам забавно, – с жаром произнесла она. – Знаю, для вас это звучит глупо, но от этого зависит будущее Марка.

– Я не смеюсь над вашими амбициями, Ровена, – заверил ее маркиз. – Напротив, они кажутся мне восхитительными. Я даже немного завидую вашему энтузиазму. Прошло много времени с тех пор, как что-либо приводило меня в подобное состояние.

– Если не считать вашего великого родословного древа, – уколола его Ровена.

– Принимаю поправку, – покорно согласился маркиз. – Мое великое родословное древо, как вы его называете, действительно восхищает меня, но далеко не так, как вас – мысли о баночке сливового джема.

– С вами бесполезно разговаривать, – сердито воскликнула Ровена. – Я только прошу вас помочь мне, отдав деньги, которые причитаются моему отцу, если, конечно, вы намерены ему заплатить.

– У меня много недостатков, – нахмурился маркиз после ее слов. – Но уверяю вас, что всегда плачу в срок свои долги.

– Рада слышать это, – сказала Ровена. – И надеюсь, что вы воздадите папе должное.

– Думаю, что ста гиней будет достаточно?

Глаза Ровены расширились от удивления.

– Как… как вы сказали?

– Я сказал – сто гиней, – повторил маркиз. – Именно во столько я оцениваю услуги вашего отца.

– Вы… вы не… шутите?

– Нет. Уверяю вас, что я абсолютно серьезен.

Еще несколько секунд Ровена смотрела на маркиза. Затем глаза их встретились, и девушка отвела взгляд.

– Мы не можем принять такую крупную сумму, – сказала она, не скрывая своего сожаления.

– Я собирался добавить еще половину этой суммы за замечательные услуги сиделки, которыми также пользовался, – продолжил маркиз, не обращая внимания на ее слова.

С шумом выдохнув воздух, Ровена гордо подняла голову.

– Я не просила о благотворительности, милорд!

– Я не считаю это благотворительностью. Сэр Джордж сказал, что если бы меня пришлось везти после дорожного происшествия домой, результат был бы самый плачевный.

– Дело не в этом, – сказала Ровена. – Сельским врачам, как вы знаете, не платят таких гонораров.

– Вы просили воздать вашему отцу должное, – возразил маркиз.

– Но, мне кажется, сумма слишком велика.

– Вы уверены, что можете угадать, во что я оцениваю свою жизнь?

– Дело… не в этом, – в голосе Ровены звучало сомнение. – Просто, когда я просила вас отдать деньги мне, я думала, что, если вы будете щедры, сумма составит около двадцати гиней.

– Я ценю себя гораздо выше, – усмехнулся он.

– Я говорю… совсем не об этом.

– Я понимаю, о чем вы говорите, Ровена, – сказал маркиз. – И уверяю вас, что собирался заплатить вашему отцу именно эту сумму безо всякого вмешательства с вашей стороны. Если вы не примете деньги, я всегда могу отдать их самому доктору. Думаю, он быстро найдет им применение.

– Вы шантажируете меня, – возмутилась девушка.

– Почему бы и нет? Когда я окрепну достаточно, чтобы стоять без посторонней помощи, я все равно стану поступать так, как хочу.

– Не сомневаюсь в этом, – выпалила Ровена. – И это очень плохо.

Маркиз рассмеялся.

– Как и все остальные женщины, вы хотите, чтобы я преклонялся перед вашим полом и плясал под вашу дудку. В таком случае вы будете сильно разочарованы.

Ровена встала.

– Пожалуйста, проявите на секунду благоразумие, – попросила она. – Вы очень добры к нам… очень добры, предлагая папе такое щедрое вознаграждение. Но мне кажется, оно было бы меньше, не упомяни я о том, что Марка не на что послать в школу. Мы будем очень благодарны вам, если вы ограничитесь половиной предложенной суммы.

– Вы все еще спорите со мной, Ровена. Разве я не сказал, что всегда поступаю по-своему и намерен особенно твердо придерживаться этого принципа во всем, что касается вас.

– Но… почему?

– Об этом я расскажу вам подробно в другой раз.

У Ровены возникло неприятное чувство, что она не понимает до конца смысла его слов.

Девушка смущенно посмотрела на маркиза, глаза их снова встретились, и Ровене показалось, что он пытается что-то передать ей своим взглядом. В выражении лица маркиза, особенно в его плотно сжатых губах, чувствовалась скрытая сила.

Ровена вдруг почувствовала себя совсем слабой, неопытной и беззащитной.

Она произнесла вслух первые слова, которые пришли ей в голову.

– Я… не знаю… что… сказать… милорд.

– Тогда зачем что-то говорить, Ровена? – спросил маркиз. – Предоставьте все мне.