Текст книги "Цыганская магия"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Что я должна делать? Говори!

– Прежде всего я хотел бы повидаться со Стефани. Наедине.

– Это сложно устроить…

– А ты не могла бы отнести ей записку или просто на словах передать, чтоб она ждала меня там, где мы обычно встречаемся? Это место никто не знает.

– А где это?

Глаза брата задорно сверкнули, и он ответил:

– Держу пари, тебе ни за что не догадаться!

– Ну скажи!

– На крыше дворца!

– Но, Кирил, это… довольно странное место для свиданий с возлюбленной, тебе не кажется?

– Все остальные думают точно так же, а потому место вполне безопасное.

– А как вы туда попадаете?

– Я научился карабкаться по стенам и крышам еще мальчишкой, – ответил он. – Ну, помнишь, в замке Тхор. А здесь, во дворце, куда как проще.

– И, разумеется, – продолжила за него Летиция, словно рассуждая вслух, – для Стефани гораздо легче и безопаснее выскользнуть из своей комнаты незамеченной и подняться наверх, а не спускаться вниз, к входной дери, где ее наверняка может увидеть кто-то из слуг или охранников.

– Именно! – воскликнул Кирил. – Так что постарайся сообщить ей как можно скорее.

– Обязательно, – обещала Летиция. – Но и ты должен пообещать мне, что будешь соблюдать крайнюю осторожность.

– Клянусь, что буду очень-очень осторожен, – ответил Кирил. – А теперь, раз уж я раскрыл тебе свой секрет, может, расскажешь, как ты собираешься помешать королю сделать предложение Стефани? Особенно если учесть, что кузина Августина умеет добиваться своего любой ценой.

– Пока сказать не могу, – ответила Летиция. – И не потому, что хочу что-то скрыть от тебя, но просто план мой до конца еще не продуман. И, честно сказать, Кирил, я страшно боюсь, что он провалится.

Говоря об этом, она вдруг вспомнила воеводу и его слова: «Дорогу вам укажут».

Чувство, которое Летиция испытала при этом, было невозможно выразить словами, а потому девушка повторила:

– Просто доверься мне. И молись, молись, чтобы все получилось.

Кирил обнял и поцеловал сестру. Затем вышел из гостиной, и Летиция услышала, что он направляется к кухне, где находилась Гертруда.

Летиция взглянула на часы и увидела, что до обеда остается еще час.

Это означало, что у нее есть время переговорить со Стефани наедине, поскольку герцог с герцогиней обычно отдыхали перед обедом у себя в спальне, а Стефани проводила время в своей комнате.

Великая герцогиня настояла, чтобы трапеза во дворце проходила с большой помпой и церемониями, как это было принято у ее отца в Пруссии.

Впрочем, сам отец великой герцогини предпочитал скромные обеды в кругу семьи, где не соблюдалось никакого протокола, не суетились лакеи и прочая прислуга и можно было вдоволь посмеяться и поговорить с женой и детьми. И еще он знал, что все сказанное за столом никогда не будет передаваться из уст в уста по всему дворцу.

Так воспитывался и великий герцог, и, женившись, он сперва протестовал против торжественных и долгих трапез, где за спинкой каждого кресла непременно находился лакей и где присутствие придворных дам не позволяло нормально вести беседу. Но великая герцогиня, как всегда, сделала по-своему; мало того, она каждый вечер надевала тиару, а великий герцог был вынужден появляться в столовой при всех регалиях.

– Все это так чертовски скучно и утомительно, – жаловался в свое время принц Павел. – В будущем постараюсь использовать любой предлог, чтобы не посещать этих дурацких церемоний, ну разве что в случае крайней необходимости.

Но он любил кузена Луи, и когда тот просил его присутствовать, отказать просто не мог.

Летиция помнила, как ворчал отец, надевая шелковые чулки, вечерний камзол со сверкающими золотыми и серебряными крестами и вешая на шею ленту ордена Святого Михаила.

– Какой ты красивый, папа! – восклицала девочка, когда отец направлялся к карете, ожидавшей у дверей дома.

– Если уж по правде, я чувствую себя в этом наряде чертовски неловко! – говорил отец.

Тут мать восклицала:

– Но, Павел, как можно допускать такие выражения в присутствии детей!..

– Они бы еще не так чертыхались, будь на них мои туфли, – отвечал смеясь принц Павел.

Затем оглядывал жену в нарядном платье, с сапфирово-бриллиантовой тиарой на голове и таким же ожерельем на шее и говорил:

– Одно утешение, что ты у меня выглядишь совершенно восхитительно, дорогая. И самая большая несправедливость заключается в том, что герцогиней являешься не ты, а другая дама, имя которой не стоит упоминать в присутствии детей.

Мари-Генриетта, в то время еще совсем малышка, начинала хлопать в ладоши и кричать:

– А я знаю, о ком вы! Это кузина Августина! Она такая противная и некрасивая и всегда говорит мне, чтоб я замолчала и убиралась вон!

– Ну вот видишь, к чему это привело! – восклицала принцесса Ольга.

Но принц Павел только смеялся.

– Правды не скроешь, – говорил он. – Еще раз могу сказать, дорогая, это ты должна была бы стать великой герцогиней! Или даже самой королевой!..

Поцеловав жену, он оборачивался к детям:

– До свидания, дети! Я куда с большим удовольствием остался бы с вами. Зато завтра мы устроим пикник в саду. И наденем свою самую старую, но любимую одежду!

И дети радостно кричали и махали вслед карете, увозившей отца и мать, а потом в счастливом предвкушении начинали обсуждать планы на завтра.

Как счастливы мы были тогда, думала Летиция, выходя из дома.

Она вышла за ворота, за которыми начинался дворцовый сад, побежала по дорожкам, обсаженным густым кустарником, и вскоре добралась до дворца, оставшись, к своему облегчению, незамеченной.

Боковая дверь была не заперта, и она, войдя, оказалась у дверей спальни Стефани. Вроде и здесь ее никто не видел.

Как она и ожидала, Стефани была одна, если не считать горничной.

Увидев Летицию, девушка радостно вскрикнула:

– Летиция! Как я рада! А я уже думала, как связаться с тобой.

Летиция понимала, по какой причине так срочно понадобилась Стефани – девушка знала, что должен приехать Кирил. И, целуя кузину, заметила:

– А у меня для тебя новости.

Стефани взглянула на горничную.

– Подожди за дверью, Доротея, – сказала она. – Заодно посмотришь, не идет ли кто. Я хотела бы поговорить с ее высочеством наедине. И никто не должен знать, что она здесь.

Доротея, которая прислуживала Стефани вот уже несколько лет, понимающе улыбнулась.

– Приятно видеть вас, ваше высочество, – обратилась она к Летиции. – Надеюсь, ваша матушка в добром здравии?

– О, благодарю, Доротея, все прекрасно, – ответила Летиция.

Горничная присела в реверансе, а потом вышла, притворив за собой дверь.

– А теперь давай поскорее рассказывай! – заговорщическим шепотом потребовала Стефани. – А если вдруг Доротея увидит маму, спрячешься в шкафу.

Летиция понимала, что времени терять нельзя, и без лишних предисловий сказала:

– Кирил вернулся и мечтает о встрече с тобой. Просил передать, что будет ждать тебя сегодня вечером в условленном месте.

Глаза Стефани так и засияли от радости, отчего она еще более похорошела, а Летиция отметила про себя, что влюбленную девушку сразу заметишь.

– Теперь слушай, Стефани, – сказала она. – Я уже предупредила Кирила, чтоб он был как можно осторожнее. Стоит только твоей матери узнать о вас, все погибло!

– Знаю.

– А сегодня мама предположила, что кузина Августина, узнав о вашей любви, отправит Кирила в Пруссию, в казармы.

Стефани в отчаянии вскрикнула:

– О, этого нельзя допустить! Я этого не переживу! Я помню, что рассказывал папа. Там просто ужасно!

– Да, это может погубить Кирила, – сказала Летиция. – Так что помни, Стефани, ты должна тщательно скрывать свои чувства. Думаю, тебе не стоит возражать, когда кузина Августина объявит, что ты должна стать женой короля.

Она заметила, как содрогнулась Стефани.

– Но я… я не могу выйти за него!.. Этому… не бывать! О, Летиция, ну что же мне делать?

Этот возглас Летиция частенько слышала и прежде, а потому ответила без долгих размышлений:

– А ты не думай об этом, и все тут! Забудь хотя бы на время. И просто радуйся тому, что Кирил вернулся.

– Ты обещала помешать королю сделать мне предложение.

– Я постараюсь.

– Но ведь осталось всего два дня. Он будет здесь уже во вторник.

– Да, знаю, – ответила Летиция. – Но прошу тебя, Стефани, думай и молись только о том, чтобы худшие твои ожидания не оправдались. И еще помни, что вот так, тайно, встречаясь с Кирилом, вы поступаете очень опрометчиво.

– Обещаю… буду помнить, – пробормотала Стефани. – И буду молиться, Летиция, молиться днем и ночью, чтобы нас с Кирилом не разлучили.

– Да, молись, – сказала Летиция. – И тогда обязательно свершится чудо, и желание твое исполнится.

Личико Стефани снова просияло. Она крепко обняла Летицию и расцеловала в обе щеки.

– Я люблю тебя! – воскликнула она. – И так хочу стать твоей невесткой!

Слова эти были произнесены столь пылко и трогательно, что Летиция почувствовала спазм в горле. Затем, справившись с волнением, она сказала:

– Мне пора! Если твоя мать узнает, что я здесь, наверняка что-нибудь заподозрит.

– А никто не видел, как ты пришла? – с тревогой спросила Стефани.

– Думаю, нет, – ответила Летиция. – Но здесь, во дворце, даже у стен есть глаза и уши.

Тут она заметила, что Стефани не слушает ее. На лице девушки застыло мечтательное выражение.

– Раз мне предстоит свидание с Кирилом, – сказала она, – надо надеть самое красивое платье…

– Тогда советую поторопиться, – заметила Летиция. – Не стоит опаздывать к обеду и лишний раз раздражать мать.

– Да, ты права.

Летиция отворила дверь. За ней стояла Доротея.

– Спасибо тебе, Доротея, – шепнула ей девушка.

Горничная присела в реверансе и проскользнула в спальню, а Летиция стала тихонько спускаться по ступенькам.

Она благополучно добралась до двери в сад, теперь надо было постараться столь же незаметно пробраться по дорожкам среди кустов.

К счастью, на эту сторону выходило мало окон дворца, к тому же девушка мчалась как ветер.

Она надеялась, что если кто-то и заметит ее, то примет за какую-нибудь служанку, спешащую на свидание с садовником или солдатом.

Когда наконец высокие дворцовые окна скрылись из вида, она уже не таясь припустила во весь дух и, достигнув дверей собственного дома, совсем запыхалась.

Она вбежала в прихожую и увидела Кирила.

– Все в порядке! – задыхаясь, пролепетала она. – Я с ней виделась… Она так обрадовалась скорой встрече с тобой…

– Ты предупредила, чтоб она была осторожна?

– Да, конечно! Ей лучше нас известно, как жестоко может расправиться с нами кузина Августина, стоит ей только заподозрить что-либо о ваших чувствах.

Кирил с облегчением вздохнул. Он уже принял ванну и переоделся. Ласково и крепко стиснул он сестру в объятиях.

– Спасибо! Ты лучшая из сестер на свете! – воскликнул он. – Конечно, я не имел права просить тебя входить в клетку льва, но другого выхода не было. И я очень тебе благодарен.

«Клетка льва»… Более подходящего определения подобрать невозможно, думала Летиция, поднимаясь к себе.

А сама великая герцогиня, пожалуй, опаснее любого льва.

Летиция уже предчувствовала, как будет волноваться брат, когда отправится на свидание.

– Господи, прошу тебя, спаси и сохрани его! – молилась она. И продолжала молиться вечером, когда семейный праздник в честь приезда Кирила, полный веселья и смеха, наконец закончился.

Кирил заявил, что устал и должен лечь пораньше, но Летиция прекрасно понимала, в чем причина. Ей оставалось лишь надеяться на то, что мать ничего не подозревает.

Она слышала, как брат вышел из дома, знала, что он пробирается сейчас, как и она днем, , теми же дорожками и тропинками среди кустарника, направляясь к дворцу.

На небе ярко сияла луна, и если Кирил не будет осторожен, любой может заметить, как он карабкается по стенам дворца. И если это будет какой-нибудь бдительный страж, брата вполне могут пристрелить.

Затем она пыталась успокоить себя мыслью о том, что прежде в Овенштадте никогда ничего подобного не случалось.

Насколько ей было известно, ни революционеров, ни бунтарей, подобных тем, что, по словам принцессы Аспазии, активно действовали в Звотане, здесь не было. Поэтому стража, охранявшая дворец, окончательно обленилась.

Зная, что за ними никто не следит, стражники, стоявшие у ворот, болтали друг с другом, а иногда даже приваливались спинами к решетке и опускали ружья вместо того, чтобы держать их на плече.

Они также любили шутить и разговаривать с проходившими мимо людьми и всегда огорчались, если Летиция и Мари-Генриетта просто пробегали мимо и не останавливались посплетничать с ними.

На прошлой неделе они говорили исключительно о визите короля и о том, что в столицу вызваны полки, которые должны выстроиться на пути следования высокого гостя и по прибытии во дворец стоять в почетном карауле.

– А это означает, что мы только тем и занимаемся, что чистим перышки, ваше высочество! – пожаловался Летиции один из стражников. – Целый Божий день только и надраиваем свои железяки!..

– Зато как шикарно будете выглядеть, – заметила Летиция. – Да в вас все девушки повлюбляются!

– В меня-то пусть влюбляются, я не против, лишь бы моя девчонка ни в кого другого не влюбилась! – ответил стражник. – Хотя где еще ей найти такого удальца, как я!

Летиция рассмеялась и прошла дальше, к главному входу во дворец. Она несла записку от матери о том, что та принимает приглашение на официальный ленч и бал. Наверняка великая герцогиня не одобрила бы эту болтовню со стражником.

Как и ожидалось, на церемонии, связанные с приездом короля, они получили минимум приглашений.

Принцессу Ольгу приглашали на ленч, который должен состояться сразу же по приезде короля; Летицию же и Мари-Генриетту в этот список не включили.

Их приглашали лишь на бал.

Все мысли Мари-Генриетты были сосредоточены только на том, что она наденет на этот бал. И Летиция, помимо работы над своим цыганским нарядом, старалась сделать все возможное, обновляя старые платья, чтобы они выглядели новыми и модными.

– О, как бы я рада была дать вам хотя бы одно из своих платьев! – сказала Стефани, застав обеих сестер в столовой за столом, заваленным обрезками лоскутов и принадлежностями для шитья.

– Да, было бы неплохо! – воскликнула Мари-Генриетта. – Наши старания бесполезны. Все это давным-давно вышло из моды.

– Да, но мама просто убьет меня, если узнает, что я дала что-то… без ее разрешения, – смущенно объяснила Стефани.

Затем взглянула на оборки на платье Летиции, которые после нескольких лет носки выглядели довольно потрепанными, и воскликнула:

– О, идея!

– Какая? – осведомилась Мари-Генриетта.

– В прошлом году мама купила два рулона тюля, чтобы сшить мне платья. Потом дворцовая портниха вдруг заболела, ну и все как-то забыли о них.

Мари-Генриетта встрепенулась.

– Плотный тюль – это как раз что надо! Из него можно сшить красивые чехлы на платья, можно сделать новые оборки на юбку Летиции!

– Уверена, никто не заметит, что ткань исчезла из комода, – сказала Стефани. – Один рулон белый, другой – бледно-голубой, прямо под цвет твоих глаз, Гетти!

Мари-Генриетта захлопала в ладоши.

– О, пожалуйста, Стефани, раздобудь для нас этот тюль!

– Постараюсь, как только вернусь во дворец, – ответила Стефани. – И пришлю его с Доротеей.

Она сдержала свое слово. Примерно часом позже явилась Доротея с корзиной для грязного белья, где под какими-то старыми тряпками и свертками лежали рулоны тюля.

Он как нельзя лучше подходил для того, чтобы подновить оборки платья Летиции и придать ему изящный и воздушный вид, как и подобает платью молоденькой девушки.

Тюля хватило, чтобы задрапировать все платье целиком и превратить его в столь элегантный наряд, что независимо от того, будет на балу король или нет, Летиция насладится этим праздником сполна и к тому же будет знать, что красивее и наряднее ее никого нет.

Мари-Генриетта была в полном восторге от бледно-голубого тюля, в точности под цвет ее наряда, сшитого еще при жизни отца.

Но теперь это платье выглядело слишком простеньким и незамысловатым для девушки, которой уже почти семнадцать.

– Я переделаю его в туалет, который будет выглядеть в точности, как на парижских картинках! – воскликнула она.

Мари-Генриетта пришила две тюлевые оборки к подолу, отчего платье сразу стало нужной длины, затем более мелкие и пышные оборки украсили плечи и низкий округлый вырез, и наряд сразу же преобразился. Когда сестра надела его, Летиция подумала, что если на балу появится прекрасный принц, то непременно влюбится в ее Гетти.

Сама Летиция уже почти закончила работу над цыганским платьем к тому времени, как Стефани прислала им тюль, и теперь, когда нет Кирила, никто не мешает им заняться своими бальными нарядами.

« Но если только кузина Августина узнает что-то о Стефани с Кирилом, – подумала Летиция, – тогда все пропало! Тогда она не разрешит нам являться во дворец!»

Затем она запретила себе думать о столь неприятных вещах, боясь тем самым накликать беду, и решила сосредоточиться на том, как объяснит матери свою завтрашнюю отлучку из дома.

Она дождалась позднего вечера, когда было пора ложиться спать, и сказала:

– А я не говорила тебе, мама, что получила сегодня записку от фрейлейн Собески?

– Записку, дорогая? – удивилась принцесса.

– Да, она просто умоляет меня приехать к ней. Наверное, занемогла, бедняжка… Ну ты же знаешь, возраст уже преклонный…

Фрейлейн Собески была одной из первых гувернанток Летиции и Мари-Генриетты и, удалившись на покой, поселилась в деревне, в небольшом домике, невдалеке от замка Тхор.

Она жила там одна, и время от времени Летиция навещала старушку.

– И если ты, конечно, позволишь, мама, – сказала Летиция, – я бы завтра съездила навестить нашу старую гувернантку. А чтобы не возвращаться поздно, могу там заночевать и вернуться на следующее утро, пораньше.

Принцесса Ольга подумала немного:

– Мне кажется, куда разумнее не назначать всех дел на один день. Я бы не хотела, чтоб ты выглядела утомленной к началу праздника.

Летиция улыбнулась.

– Но, насколько я понимаю, мы будем наблюдать за этим праздником с галерки, – призналась она. – Ведь нас с Гетти в отличие от тебя не пригласили на ленч. Нам всего-то и остается, что смотреть, как король принимает парад, и жевать хлеб с сыром в то время, когда другие будут наслаждаться разными экзотическими блюдами во дворце!

Принцесса рассмеялась.

– Нечего строить из себя маленькую несчастную Золушку. Я бы охотно поменялась с тобой местами. Ты же знаешь, как скучны и помпезны эти официальные обеды!

Тут уже Летиция засмеялась.

– Ничего! Мы с Гетти твердо решили взять свое на балу, раз уж никуда больше нас не зовут. А до этого спрячемся наверху, у Стефани, и узнаем от нее, как все было.

– Кузине Августине это не понравится, – нахмурившись, заметила мать.

– А мы постараемся не попадаться ей на глаза, – уверила ее Летиция. – Да мы и саму Стефани сто раз предупреждали, чтоб была как можно осторожнее и не давала бы кузине Августине повода для подозрений.

– Ну довольно, не будем больше об этом, – сказала принцесса Ольга. – Это меня просто пугает!.. Кирил тоже обещал вести себя благоразумно. И разумеется, его, бедняжку, тоже никуда не пригласили, кроме бала.

Летиция поцеловала мать и сказала:

– Не беспокойся, мамочка, все будет хорошо! Передам фрейлейн Собески от тебя привет. Ты же знаешь, она тебя просто обожает.

– Надо бы послать ей что-нибудь в подарок, – заметила принцесса. – Пойду посмотрю, не найдется ли у меня чего-нибудь подходящего.

Как это было похоже на мать – делать подарки людям, когда в доме у самой не было практически ничего. И Летиция поспешила заметить:

– Я сама что-нибудь подберу, мама.

Затем она пожелала ей доброй ночи и пошла к себе наверх, довольная тем, что все прошло как нельзя более гладко.

Она уже успела завернуть цыганское платье в старую скатерть и сделала маленький аккуратный сверток, который можно было привязать к седлу Кахо.

Летиция заранее предупредила Кирила о том, чтоб тот ни при каких обстоятельствах не брал Кахо.

– Но я всегда предпочитал его Чино! – возразил брат.

– Знаю, но мне предстоит долгий путь, и Кахо более надежен. Так что уж придется оставить его мне.

Тон, которым были произнесены эти слова, убедил Кирила, что поездка на Кахо каким-то образом связана с таинственными планами сестры, и он тут же попросил:

– Ты должна рассказать мне, что задумала, Летиция! Не хочу, чтобы из-за меня ты подвергалась хоть малейшему риску.

– Ничего я тебе не скажу, – ответила Летиция. – Просто потому, что пока еще сама не слишком уверена, что все выйдет именно как я задумала, и скорее всего придется действовать по обстоятельствам. А тебе остается пожелать мне успеха.

В глазах Кирила мелькнула хитрая усмешка:

– Подозреваю, дорогая сестрица, что ты решила воспользоваться цыганским колдовством. Сами цыгане твердо знают, что колдовство имеет силу лишь в том случае, если в него веришь.

– Папа всегда верил, что стоит захотеть чего-либо очень сильно, обязательно своего добьешься, – ответила Летиция. – Он рассказывал мне, что когда хотел жениться на маме и все в один голос твердили, что это невозможно, ему удалось добиться своего, посылая некие волны или флюиды. Шли они из самой глубины сердца и были столь сильны, что, по его твердому убеждению, помогли достичь заветной цели.

– А заветная цель – это мама! – закончил за сестру Кирил.

– Да, и мама делала то же самое, и папа говорил, что против этой двойной, объединенной силы устоять было просто невозможно!

– Так, значит, ты решила заняться тем же?

– Именно! А от тебя требуется посылать эти флюиды и просить судьбу или Бога, чтоб Стефани стала твоей.

– Иногда ты меня просто пугаешь, – заметил Кирил. – Обещай мне, Летиция, что не станешь делать ничего, что могло бы причинить вред тебе самой.

Тревога в голосе брата говорила о том, как искренне он ее любит, и Летиция ответила:

– Ты же знаешь, дорогой, я на все пойду, преодолею любое препятствие, лишь бы ты был счастлив. И уверяю тебя, в моем плане нет ничего рискованного или опасного. Ну разве что он… немного необычный.

– Ну расскажи! – взмолился Кирил. Летиция отрицательно покачала головой.

– Не будем больше об этом. Просто молись за меня. А я почему-то в глубине души убеждена, что, если нам и предстоит битва, мы ее обязательно выиграем!