Текст книги "Любовь всегда права"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Поняв, что замечталась, Карлотта поспешно повернулась к официанту, который предлагал ей меню.

– Что будем есть? – спросила она у Нормана. – Я, кажется, не очень голодна.

– Чепуха! – возразил Норман. – Ты сегодня не обедала и весь вечер работала. Позволь мне заказать что-нибудь для тебя.

– Ну, хорошо, закажи, пожалуйста.

Норман заказал для нее превосходный легкий ужин, и Карлотта подумала, как это приятно, когда кто-то принимает за тебя такие решения. Хани права, наверное, ей действительно нужен муж, человек, который будет любить ее и заботиться о ней.

Еще она подумала, что не станет возражать, если для этого придется оставить сцену. Наоборот, это даже облегчит ей жизнь. Карлотта понимала, что если она хочет добиться популярности, для этого придется много и усердно работать.

Она любила играть на сцене и тонко улавливала нужное настроение; могла произносить свои реплики так, чтобы они звучали естественно и доносили до зрителя смысл роли. Однако, следует признать, ей никогда не стать великой актрисой, никогда не стать знаменитой. У нее нет ни соответствующего таланта, ни должной целеустремленности, способной развить данный от природы актерский дар.

Как и всякая молодая девушка, Карлотта, конечно же, хотела стать известной актрисой, однако не прилагала для этого никаких усилий.

Музыка, голоса, приглушенный свет и золотистое искрящееся шампанское в бокале на какой-то миг вызвали у нее ощущение, что это и впрямь лучшая сторона жизни.

«Чего мне еще желать?» – спрашивала себя Карлотта, хотя какой-то сварливый внутренний голосок предупреждал ее, что этого недостаточно.

– Ну, поговори же со мной! – обратилась она к Норману. – Расскажи, чем сегодня занимался.

– Я весь день пробыл в Мелчестере, – ответил тот. – А в Лондон приехал только в половине одиннадцатого.

– Как там твое производство? – поинтересовалась Карлотта так, словно речь шла о домашнем питомце – собаке или кошке.

– Новый завод уже почти готов к работе, – сказал Норман. – Мы трудимся над этим с утра до вечера.

– И как, доволен ты результатом? – безразличным тоном осведомилась Карлотта.

– Я буду доволен только тогда, когда заработают машины и начнут взлетать самолеты.

Норман говорил легко и непринужденно. Было видно, что говорить на эту тему ему интересно.

Как он любит свою работу, подумала Карлотта. Как бы мне хотелось быть вот так же чем-нибудь увлеченной.

Она вздохнула, и Норман быстро спросил ее:

– Тебя что-то беспокоит, дорогая?

Девушка кивнула.

– Да, – призналась она. – У меня есть причины для беспокойства.

– А в чем дело? – поинтересовался он.

– Мне кажется, что я просто плыву по течению, – сказала Карлотта. – Вот ты всегда строишь планы, работаешь, смотришь вперед. Стремишься к поставленным целям, за что-то борешься. И, что даже более важно, у тебя есть возможность удовлетворять свои амбиции. А я совсем как малый ребенок – сама толком не знаю, что мне нужно, но не могу успокоиться до тех пор, пока не получу что хотела.

– А как же твои роли?

– Я могла бы хоть завтра бросить сцену, – призналась девушка. – Я ушла бы из театра и сама бы этого не заметила. Мне в общем-то нравится играть в театре, нравятся актеры. Они добрые и щедрые люди, вовсе не такие, какими кажутся по ту сторону рампы. Но если я брошу театр, чем мне заниматься? Магда не хочет, чтобы я помогала ей в работе. Ей от меня все равно не будет никакой пользы. У меня нет ни ее художественного вкуса, ни ее способности общаться с людьми. Похоже, у меня вообще нет никаких способностей или призвания. Наверное, это потому, что я лишь наполовину англичанка.

– Думаю, есть и еще одна причина, – заметил Норман.

– Какая же? – удивилась девушка.

– У тебя просто нет пока собственного дома, – ответил он.

Карлотта вздрогнула, услышав эти слова. Почувствовав, что Норман испытующе смотрит на нее, она сделала вид, будто пристально рассматривает танцующих. Ее охватил непонятный страх. Норман собирается сделать ей предложение, а она не сразу поняла это и не знает, что ему ответить. Она быстро взвесила в уме все преимущества жизни, которую он может ей предложить.

Даже перед самой собой Карлотта не могла притворяться, что ей не хочется получить дворянский титул. Она понимала, что это откроет перед ней дверь в высшее общество. Ее мечты о роскоши воплотятся в жизнь, осуществится давнее желание отправиться в заграничное путешествие, она сможет быть щедрой и расточительной – ей всегда так этого хотелось! И она все это получит!

Но все тот же внутренний голос добавил: «А заодно и самого Нормана!»

Она знала, что сейчас он вновь заговорит. И через мгновение ей придется делать выбор.

Карлотта протянула руку, взяла бокал и, крепко сжав его пальцами, поднесла к губам.

Она знала, что рука ее дрожит, и ей было страшно.

Глава 9

Скай присела на поросший вереском берег озера. Два спаниеля, которые сопровождали девушку на прогулке, утолив жажду, улеглись у ее ног.

Она гуляла около двух часов и теперь ощущала приятную усталость.

Ноги у нее немного побаливали, что было совсем неудивительно. За три месяца, проведенных в Лондоне, Скай отвыкла от долгих пеших прогулок.

Стоял замечательный майский день. Легкий ветерок с озера гнал по голубому небу небольшие облачка. Вокруг простиралась холмистая местность, темная после прошлогодних пожаров и зеленая от молодого вереска.

Небольшое озеро, возле которого присела Скай, располагалось в расселине высокого холма. Вытекающий из него маленький ручеек сбегал вниз, в долину, к реке, где в изобилии водился лосось.

На берегу было много птиц, потому что весна выдалась засушливая. Рыбаки жаловались на это, но Скай нравилось просто сидеть на солнышке. Она любила порыбачить, но в этом году ее дед сдал лодку напрокат кому-то из местных жителей.

Это было выгоднее. Дела в Гленхольме всегда шли именно так. Скай не могла припомнить, чтобы хоть когда-нибудь прекращались разговоры о бедности и о том, что денег не хватает.

В последнее время охотничьи угодья почти не приносили прибыли. Прошлой осенью вообще не удалось найти желающих. Лорд Брора был не против сдавать угодья, ведь сам он был уже слишком стар для охоты с собаками. Ему было тяжело охотиться даже верхом на пони.

Однако рыбу ловить он по-прежнему любил и всегда ворчал, принимая очередное выгодное предложение порыбачить на его реке в начале сезона.

Поэтому Скай, приехав к деду в гости, застала его в скверном расположении духа.

Лорд Брора в очередной раз имел претензии к правительству. Новый подоходный налог в этом году еще сильнее сказался на его финансовом положении, и за обедом старик громко возмущался, радуясь, что нашел слушателя.

Скай особого сочувствия не проявила.

– Хочешь не хочешь, а платить придется, – сказала она, – так что, дедушка, какой смысл жаловаться? Сколько ни ворчи, все равно не поможет. И, в конце концов, деньги идут на перевооружение страны.

– Черт возьми, да это просто чушь, – возразил старик. – Хотелось бы мне знать, кто это собрался воевать с Британской империей?

Скай знала, что с ним лучше не спорить. Она попыталась переключить его внимание на себя или на дела поместья, но обе темы оказались не лучше.

На нужды поместья требовались деньги, а сама она была объектом недовольства, потому что предпочла жить в Лондоне, а не проводила весь год в замке.

В это утро, после на редкость бурного завтрака, Скай была рада побыстрее отправиться на прогулку по холмам. В лицо девушке дул свежий ветер, ее охватило чувство свободы и радость от возвращения домой – как и всегда, когда приезжала в Гленхольм.

Собаки невероятно обрадовались ее приезду. Когда Скай выходила на прогулку, даже не пришлось им свистеть. Они вертелись у ног девушки, боясь хоть на миг упустить ее из виду. Скай поднялась на холм, который находился прямо за домом, затем, повернув на запад, зашагала вдоль вершины, а потом спустилась к небольшому озеру, где в детстве любила устраивать пикники.

Ей стало жарко; прохладная вода озера словно манила к себе. Скай быстро скинула башмаки, стянула через голову короткий зеленый джемпер и расстегнула юбку.

Обнаженная, она медленно вошла в озеро. Когда холодная вода дошла девушке до колен, у нее перехватило дыхание. Но она продолжала упрямо двигаться вперед, пока вода не дошла ей до талии.

Тогда она погрузилась в воду и поплыла. Прохладная вода ослепительно искрилась в лучах солнца. Скай прикрыла глаза; казалось, она плывет сквозь золотистую дымку.

Ее тело словно онемело от холода, но она знала, что, стоит выйти из воды, она сразу ощутит приятное покалывание.

Она проплыла до другого берега озера и обратно, а затем побежала туда, где спаниели караулили ее одежду. Увидев ее приближение, собаки радостно залаяли. Девушка встряхнулась, точь-в-точь как ее четвероногие друзья.

Как и ожидалось, Скай ощутила, как кровь приливает к коже. Она была так счастлива, что громко рассмеялась, разговаривая с собаками, и попыталась – правда, безуспешно – вытереться носовым платком.

Пригревало солнце, и Скай стала махать руками и ногами, чтобы они побыстрее высохли. Затем она немного полежала на траве, ощущая тепло солнечного света на своем обнаженном теле.

– Как замечательно, – проговорила она вслух.

Вскоре она снова оделась. Зашнуровывая туфли, Скай вдруг увидела, что к озеру приближается какой-то мужчина. Он шел со стороны, противоположной той, откуда пришла она.

Скай рассердилась, подумав о том, что окажись он здесь на несколько минут раньше, то мог бы застать ее без одежды.

Когда он подошел ближе, Скай поднялась на ноги и пошла ему навстречу.

– Вообще-то вы зашли на чужую территорию, – строго объявила она, когда незнакомец оказался в пределах слышимости. – Кто вы такой?

Он был высокого роста, и девушке пришлось задрать голову, чтобы разговаривать с ним. На миг лицо этого человека показалось ей смутно знакомым. Но она знала всех арендаторов в поместье своего деда и не могла понять, кто же этот незнакомец.

– Мой отец отправил меня в Бурра-Хилл, – ответил он. – Там стоит капкан, из которого нужно достать дичь.

Он говорил так, как говорят образованные люди, и потому Скай, все еще в замешательстве, спросила:

– Ваш отец… а вы кто?

– Я – Гектор Маклеод, – представился незнакомец.

– Сын Маклеода? – уточнила Скай. – Ну да, конечно, простите, не сразу поняла, кто вы такой! Как ваши дела, Гектор? Я ведь не видела вас с тех пор, как мы были еще подростками.

Скай протянула ему руку.

– Было бы удивительно, если бы вы меня помнили, – ответил Гектор. – Мне было где-то около пятнадцати, когда я вытащил для вас рыбу острогой в Уитти Пул.

– Я прекрасно это помню, – сказала девушка. – Это был мой первый лосось. Кажется, я никогда в жизни не испытывала такой радости и волнения, как тогда.

Они начали вспоминать ту историю. Маклеод был помощником лорда Брора, и юного Гектора отправили на реку сопровождать Скай, чтобы она попробовала поймать рыбу в неглубоком водоеме.

Она зацепила лосося крючком. Рыба оказалось большой, и ушло почти полчаса, прежде чем лосось выбился из сил и оказался на мелководье, где Гектор и подцепил его острогой.

Дети были вне себя от радости, а лорда Брора переполняла гордость за достижение своей внучки.

С тех пор Скай больше не видела Гектора. У Маклеода было еще два сына; оба работали в поместье. Она часто сталкивалась с ними, когда гостила в замке, но Гектора не встречала ни разу.

Вскоре после этого ее мать вышла замуж за Нормана Мелтона, и они стали проводить много времени в Лондоне.

Повзрослев, Скай стала чаще приезжать в Гленхольм, и ей сказали, что Гектор уехал в Эдинбург. В поместье они всегда оказывались в разное время, поэтому в последние годы не встречались друг с другом.

Миссис Маклеод очень гордилась успехами младшего сына. На второй или третий день после приезда в замок Скай всегда заходила в гости к жене смотрителя-егеря, семья которого обитала в небольшом домике возле собачьего питомника. Когда-то миссис Маклеод работала в замке домоправительницей. Занимая эту должность, она научилась так хорошо готовить, что все соседи восхищались ее домашними блинчиками и пирожками со сладкой начинкой. Скай обычно пила чай в маленькой, тесной гостиной, а миссис Маклеод безудержно болтала, сообщая все местные новости и хвастаясь успехами Гектора.

Скай вспомнила, что, когда в последний раз была в этом доме, миссис Маклеод говорила, что Гектор решил перебраться в Лондон.

– Если не ошибаюсь, вас надо поздравить с тем, что вы получили диплом Эдинбургского университета, – сказала Скай. – Я слышала, что теперь вы намереваетесь получить диплом еще и в Лондоне.

– Мне повезло, я унаследовал некоторые средства, – ответил он. – Умер мой дядя, кстати, Гектором меня назвали в его честь, – и завещал свои сбережения мне. Я хочу специализироваться в области бактериологии. Мне надо растянуть эти деньги до тех пор, пока я не сдам экзамен и не приступлю к работе.

– Искренне желаю вам удачи и исполнения ваших желаний, – сказала девушка.

По правде говоря, ее заинтересовал этот молодой человек, о котором она так много слышала. Скай бы ни за что его не узнала, если бы он не назвал себя. Теперь он стал совсем не похож на того нескладного, вечно взъерошенного подростка, который когда-то помог ей на рыбалке, подцепив острогой выловленную ею рыбину.

Он так же мало походил на своего отца – пожилого бородатого мужчину, – как не был похож и на своих братьев – застенчивых молодых людей с красными обветренными лицами. Разницу подчеркивало и то, что Гектор почти утратил шотландский акцент. Старый Маклеод по-прежнему изъяснялся на своем родном диалекте, и зачастую его было очень трудно понять.

Скай повернулась в сторону Бурра-Хилл и зашагала рядом с Гектором.

– Расскажите мне, какое впечатление произвел на вас Лондон, – попросила она.

– Мне нравится там работать.

– Вы, наверное, завели уже немало друзей в Лондоне? – поинтересовалась Скай.

– Нет, пока у меня там не слишком много друзей, – ответил Гектор. Он еще был не склонен рассказывать о себе, но когда разговор коснулся других вещей, в частности медицины, он немного оживился. Помимо прочих предметов, в Эдинбургском университете он изучал и психологию. В ходе беседы Гектор с удивлением для себя обнаружил, что Скай обладает широкими познаниями в этой области.

– Мне эта тема интересна, – объяснила она. – Я кое-что читала и посещала лекции в Лондоне.

– А я думал, вы занимаетесь живописью, – признался Гектор.

– Пытаюсь, – ответила Скай. – Но, боюсь, особого толка из меня не выйдет. Вряд ли я выбьюсь в великие художники. Существуют тысячи людей гораздо более талантливых, чем я. В наше время нужно быть или профессионалом в своем деле, или вообще бросать заниматься творчеством.

– Звучит сурово, – заметил Гектор.

– Но я ведь говорю правду. Вы не согласны? – спросила Скай. – Сейчас все держится исключительно на высоком профессионализме. В прошлом было иначе. Если у человека была хоть крупица таланта, он использовал ее на всю катушку. Любители, стремившиеся к признанию, в результате известных усилий добивались своего. При этом им удавалось зарабатывать неплохие деньги. Но теперь что в спорте, что в обычной работе востребовано только самое лучшее. И если я не могу быть высококлассным профессионалом, мне следует поискать какое-нибудь другое средство самовыражения.

Гектор неожиданно рассмеялся. Скай недоуменно посмотрела на него, и он умолк.

– Простите, – извинился он. – Я вовсе не хотел вас обидеть своим смехом.

– Что же смешного было в моих словах? – поинтересовалась Скай.

Загорелое лицо Гектора залилось краской смущения.

– Просто… просто ваши слова прозвучали так серьезно, – смущенно признался он. – Но вы… вы сами не выглядите столь же серьезно, если вы, конечно, понимаете, что я имею в виду.

Скай прекрасно поняла, что он имел в виду. Многие молодые люди говорили ей то же самое, хотя выражали эту мысль по-другому.

Она выглядела слишком хорошенькой, слишком хрупкой и слишком женственной, чтобы иметь в жизни другое предназначение, кроме как ублажать мужчин.

Впервые после того, как они встретились с Гектором, Скай поняла, что после его отъезда из Гленхольма изменились не только его внешний вид и речь. Изменилось и ее отношение к нему.

Отец и братья Гектора обращались к ней «мисс». Они разговаривали с ней почтительно, как и подобает слугам разговаривать с внучкой аристократа.

Скай разговаривала с Гектором как с равным и воспринимала его именно так.

И только когда Гектор собрался было отпустить в ее адрес комплимент, он вспомнил, что она может счесть это наглостью. И тогда он заменил готовые сорваться с языка слова на другие, менее откровенные.

Скай взглянула на него и поняла, что Гектор выгодным образом отличается от всех мужчин, которых она знала. Он был симпатичным, и даже старые вещи сидели на нем достаточно элегантно.

К тому же она заметила в нем живой ум и целеустремленность, которые являются результатом тяжелого упорного труда и врожденных способностей.

В этот момент она поняла, какой оборот может принять их беседа, и улыбнулась, чтобы развеять смущение.

– Если вы считаете, что я слишком красива, чтобы иметь мозги, так почему бы не сказать об этом прямо? – спросила она.

Ее вопрос был нарочито вызывающим. Гектор понял, что она принимает возникшие между ними отношения.

– Я никогда не сомневался в том, что красивая женщина может быть умной, – заявил он. – А вот следует ли ей делать карьеру – это спорный вопрос.

– Неужели ваши представления о женщинах настолько старомодны? – удивилась Скай.

– Нет, просто я смотрю на вещи разумно, – возразил Гектор. – Теоретически, это вполне нормально, что женщины борются за равноправие. Но с медицинской и научной точки зрения это невозможно.

Они остановились и заспорили, потом, не прерывая беседы, присели на поросший вереском склон холма.

Когда до Гектора наконец дошло, что он ведет спор с женщиной, он понял, что потребуется как следует напрячь мозги, если он собирался привести доказательства к своим доводам. Скай оказалась достойным противником.

Прошло около часа, прежде чем каждый обнаружил, как надолго затянулся их спор. Наконец они вновь повернулись в сторону Бурра-Хилл.

– Ваша беда в том, – решительно заявила Скай, когда они шагали по тропинке, – что вы живете, руководствуясь исключительно полученными знаниями, а не собственным опытом. Вы просто цитируете то, что открыли другие, а не то, до чего дошли собственным умом.

– В какой-то степени это необходимо, – горячо возразил Гектор.

– Но почему? – удивилась Скай. – В отношении неодушевленных предметов – да. Но когда дело касается людей, я считаю, что суждения, которые почерпнуты из книг, бесполезны. Статистика без человеческого фактора – напрасная трата бумаги. Все знаменитые диагносты были психологами.

– Не слишком ли это радикальное заявление? – спросил Гектор.

– Попробуйте его опровергнуть, – подзадорила его Скай.

Внезапно оба рассмеялись.

Они переглянулись и засмеялись вновь.

– Если вдуматься, так это даже забавно, – сказала Скай. – Выходя утром на прогулку, меньше всего я ожидала оказаться втянутой в такой спор.

– Вы полагаете, в деревне много тех, с кем можно вот так побеседовать? – спросил Гектор.

– Значит, иногда даже несчастная презренная женщина может удостоиться комплимента, – усмехнулась Скай.

Они дошли до Бурра-Хилл. Взглянув на часы, Скай обнаружила, что уже час дня.

– Я опаздываю к ленчу, – сказала она. – До свидания, Гектор, и спасибо за это интересное и познавательное утро. – Она протянула ему руку, а затем порывисто произнесла: – Буду ждать вас завтра на берегу озера, если вы придумаете, о чем можно будет поспорить.

И прежде чем Гектор успел ответить, она побежала через заросли вереска вниз к подножию холма. Скай спиной чувствовала, что он смотрит ей вслед, но оглядываться не стала.

Только дойдя до замка, Скай поняла, что невозможно рассказать деду, как она провела сегодняшнее утро.

А еще труднее девушке было объяснить самой себе, почему ей не терпится, чтобы поскорее наступило завтра.

И она решила никому и ничего об этом не говорить.

Глава 10

Мёрдо Маклеод встал во главе стола и прочел молитву.

– Боже, благослови пищу на нашем столе и сохрани мир в нашем доме. Аминь.

Он сел и выжидательно посмотрел на жену; та разрезала большой пирог с золотистой корочкой. По бокам от него сидели сыновья – Юэн справа, Алан слева. Гектор сидел рядом с матерью.

Когда он взглянул на младшего сына, в глазах его мелькнула искорка одобрения. Старик гордился, что один из сыновей не последовал по его стопам.

В свое время Маклеод боролся со своевольностью Гектора, которая была присуща сыну с самого детства. Но при этом ценил эту черту характера в своем отпрыске.

Он сделал все, чтобы отговорить сына уезжать из дома. Изучение медицины – вот какова была цель Гектора. И, несмотря ни на что, отец гордился Гектором, потому что тот уже достиг немалых успехов.

Ходатаем за сына выступала миссис Маклеод. Она вела долгие многословные споры, которые продолжались почти год. И когда Гектор уехал, именно она почувствовала, словно лишилась частички души.

Гектор был ее любимцем. А ее муж чаще всех вспоминал о маленькой могилке на кладбище, где покоилась их младшая дочь Дженни – она умерла спустя всего несколько часов после рождения.

Мёрдо Маклеод всегда хотел дочь; а жене было довольно и сыновей. Ей казалось, что самый младший целиком принадлежит ей. Мальчик не унаследовал отцовской серьезности и с раннего детства был веселым, жизнерадостным и немного своенравным ребенком.

Старшие выросли серьезными и степенными. В деревне братья пользовались уважением, но оба страдали замкнутостью, и друзей у них было немного. Всю свою энергию они тратили на работу, а лучшим отдыхом для них было выкурить трубочку у камина.

Гектор был совсем другим. Он рано научился читать и постоянно требовал новых книг. Мальчика отличал живой интерес ко всем и ко всему, и еще в школе он научился оказывать первую помощь поранившимся детям и животным.

Именно местный доктор первым донес до родителей Гектора мысль, что в один прекрасный день их сын, возможно, уедет изучать медицину. Однажды, проезжая по дороге на своей машине, он остановился поговорить с Маклеодом.

Старый егерь спускался с холма. Под мышкой у него было ружье, следом бежали два ретривера. Он помахал доктору в знак приветствия.

– Доброе утро, доктор! – сказал он. – Вы были у миссис Мактэвиш? Я слышал, что этой зимой она сильно хворает.

– Я как раз к ней еду, – ответил доктор. – Сомневаюсь, что она доживет до весны, Маклеод. Но дело не в этом. Я хочу поговорить с вами о вашем сыне. Вчера он пришел ко мне в операционную и привел пациента.

– Вы имеете в виду Гектора? – осведомился Мёрдо Маклеод.

Доктор улыбнулся.

– Кого же еще, – ответил он. – Этот мальчик – прирожденный врач. Будет просто преступлением с вашей стороны позволить зарыть его талант в землю. Гектор привел ко мне ребенка, который сильно порезался на берегу. Он наложил пострадавшему повязку, и притом очень умело! И помогал мне, пока я накладывал швы. От него было не меньше пользы, чем от студента-практиканта в больнице. Вам надо начинать копить деньги, Маклеод, потому что рано или поздно вам придется отправить его в Эдинбург.

Доктор сел в свою машину и уехал, а Маклеод стоял и смотрел вслед автомобилю, пока тот не скрылся из виду.

В тот вечер Мёрдо Маклеод поведал жене о том, что рассказал ему доктор, и добавил:

– Когда я увижу его еще раз, скажу, чтобы не забивал голову нашего парня всякими глупостями. Я прожил здесь всю жизнь, как до меня мой отец. И сын никуда от этого не денется.

Миссис Маклеод тогда ничего не сказала, но задумалась над предложением доктора, а затем поговорила с Гектором.

Прошло еще два года, и наступил решающий момент. Гектор сообщил отцу, что хочет ехать в Эдинбург. В доме Маклеодов закипели споры.

Двое старших братьев не то чтобы завидовали Гектору, но считали, что нелепо отказываться от привычной жизни ради того, чтобы несколько лет обучаться какой-то профессии, притом все это время не зарабатывая никаких денег.

Лорд Брора всегда нанимал работников из семьи Маклеодов и еще из нескольких семей, которые проживали в поместье. Всегда нашлась бы работа и для подрастающего поколения Маклеодов.

Оплата, правда, была невелика, особенно в последние годы. Зато как удобно жить дома, в знакомых местах, среди знакомых людей.

– Даже если ты сдашь эти экзамены, Гектор, – спрашивали у него братья, – ты уверен, что получишь работу в больнице?

Родные часто задавали ему этот вопрос, но Гектор неизменно отвечал:

– Обязательно получу.

В его словах не было ни упрямства, ни вызова. Он просто был уверен в том, что добьется успеха.

На отца, как он внутренне ни сопротивлялся, упорство сына произвело впечатление. А вот с матерью Гектор делился мыслями легко и непринужденно.

– Мне нужно уехать, мама, – говорил он. – Я не могу здесь оставаться. Словно какой-то внутренний голос твердит, что я понапрасну теряю время. Я уверен, что добьюсь успеха. У меня получится.

Но, несмотря на все те планы, которые они строили, Мёрдо Маклеод все никак не хотел дать Гектору денег. Деньги-то у него были – Маклеод всегда отличался экономностью. С тех пор как женился, он копил деньги на «черный день», который все никак не наступал.

Но когда дело, казалось, зашло в тупик и стало ясно, что переубедить отца невозможно, а мать уже ничем помочь Гектору не могла, на помощь пришел доктор.

Он не стал тратить время, чтобы переубедить Маклеода. Он просто объявил, что верит в Гектора и готов отстаивать свою точку зрения, а если Мёрдо не в состоянии отправить сына учиться, то он обратится к жителям деревни с просьбой сделать пожертвования на его образование.

Гордость Мёрдо Маклеода не позволяла принять благотворительность. Он сдался, и через два месяца Гектор уехал из Гленхольма в Эдинбург.

Накануне выпускных экзаменов Гектор узнал, что умер дядя, брат его матери, который приходился ему еще и крестным отцом. Покойный оставил ему в наследство триста фунтов. Гектору с трудом верилось, что ему так повезло. И только потом он понял, что означала для него эта неожиданная удача.

Когда вся семья собралась за большим, покрытым белой скатертью столом, больше всех говорил Гектор. С самого раннего детства он без умолку болтал во время еды. Одним из самых ранних его воспоминаний было следующее – отец, сидящий во главе стола, сердито говорит: «Закрой рот и ешь!» Гектор пропускал его замечания мимо ушей. Даже когда он был ребенком, отец никогда не вызывал у него страха. А вот старшие братья в присутствии отца неизменно погружались в неловкое молчание.

Миссис Маклеод наготовила и напекла множество вкусных вещей для младшего сына. Стол буквально ломился от бесчисленных тарелок со снедью.

Мать с тревогой заметила, что Гектор заметно похудел за время отсутствия. За те несколько дней, которые он проводил в родительском доме, она пыталась его откормить, чтобы он стал таким же крепким и мускулистым, как братья.

После обеда Мёрдо Маклеод взял ружье, свистнул собакам, которые ждали возле дома, и зашагал к вершине холма. В это время года приходилось присматривать за опасными вредителями: горностаями, крысами и лисицами, которые могли потревожить гнездящихся куропаток и уничтожить отложенные ими яйца.

Старшие братья Гектора работали в поместье. Они сели на велосипеды и вскоре скрылись из вида, поднявшись вверх по узкой дорожке, которая вела к конюшням и гаражам Гленхольма.

Гектор встал и задвинул стул.

– Жаль, что нельзя взять тебя с собой в Лондон, мама, тогда я мог бы есть такой обед по меньшей мере два раза в день, – сказал он.

– Мне бы тоже очень хотелось поехать туда вместе с тобой, сынок, – вздохнула мать.

Она собрала со стола посуду, чтобы поставить ее в раковину.

– Когда-нибудь ты обязательно приедешь ко мне, – сказал Гектор. – Я покажу тебе все достопримечательности: Тауэр, здание Парламента, Монетный двор. Устрою тебе настоящую экскурсию по городу.

– Вот было бы замечательно, Гектор! – с воодушевлением воскликнула миссис Маклеод.

Всю свою жизнь мать провела в Гленхольме, но ей всегда хотелось путешествовать. Она мечтала побывать на юге Англии, увидеть большие города, о которых она так много слышала и к которым относилась с опаской.

– Ты уверен, что твои простыни там действительно проветривают? – спросила миссис Маклеод, когда сын в первый раз приехал домой из Лондона.

Гектор тогда в душе посмеялся над матерью, прекрасно зная, что если скажет ей правду, она непременно начнет волноваться и переживать.

Он знал, что мать пришла бы в ужас от маленького, убогого пансиона, где он жил. В спальне всегда было очень пыльно. На полу рваный линолеум. Крошечная ванная комната нуждалась в срочном ремонте.

Безупречная чистота родного дома приводила Гектора в восторг. Постельное белье, пусть и не из самого лучшего полотна, было идеально чистым и пахло лавандой. Пока оно лежало в шкафу, миссис Маклеод перекладывала простыни мешочками с ароматными засушенными цветами. Кружевные шторы были всегда прекрасно отутюжены, а пол постоянно натерт так, что в него можно было смотреться, как в зеркало.

В своем лондонском жилище Гектор, конечно, не мог похвастать подобным порядком и чистотой. Но даже больше, чем домашним уютом, он наслаждался чистым воздухом, ветром, каплями дождя, запахами вереска, сосен, морской воды.

Гектор подошел и обнял мать.

– Как приятно оказаться дома, мама! – сказал он и поцеловал ее в щеку.

– А я уж думала, что ты там, в большом городе, в обществе своих благородных друзей совсем забыл нас, – пошутила миссис Маклеод, однако в ее голосе прозвучали и серьезные нотки. Гектор понял, что мать и вправду этого опасалась.

– Тогда я скажу тебе, что ты совсем потерявшая разум старушка, – ответил он. – Ты же знаешь, я только и делаю, что работаю, у меня нет время развлекаться и общаться с друзьями.

– А с девушками? – поинтересовалась мать.

Гектор уже собрался ответить отрицательно. Однако неожиданно вспомнил Карлотту.

– Есть там одна, – медленно произнес он. – Когда-нибудь я расскажу тебе о ней.

– Ты ее любишь? – встревожилась миссис Маклеод.

В ее голосе послышалась материнская ревность, которую ощущает каждая женщина, поняв, что ее сын вот-вот впустит в свое сердце другую женщину. В сердце таких людей, как Гектор, существует место только для одной женщины. Первая любовь мужчины, направленная на мать, неизбежно переносится и на ту женщину, которая станет его женой.

Гектор, смеясь, успокоил мать.

– Ты, мама, – неисправимый романтик, – сказал он. – Нет, я не влюблен. В горах мое сердце, – шутливо добавил он.