Текст книги "Воинство Рассвета (Дарват - 3)"

Автор книги: Барбара Джоан Хэмбли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

"В ту зиму мне исполнилось пять лет, – подумал Руди. – Тогда-то у меня и начались видения".

Внезапно заговорила Кара:

– В Иппите тогда началась эпидемия. Я была еще маленькой, но помню, как мама говорила, что это из-за холода.

– Я был в то время в школе Астрологов в Кхирсрите. – Унгольд поднял голову. – Мы заметили это, но не сделали никаких выводов.

– В ту зиму пропал мой дед, – прошептала Илае, гладившая кошку на коленях. – Дядя говорил, что он пошел проверить свиней в загоне и больше не вернулся.

– Я думаю, мы имеем дело с погодным циклом, – медленно сказала Джил. Это смена холодных и теплых периодов, под воздействием наступления и отступления ледников на севере. Когда они по каким-то причинам сдвигаются на юг, температура падает и мох в Логовах Дарков гибнет. Соответственно вымирают стада. И тогда Дарки выходят на поверхность для охоты.

Она свернула пергамент и придвинула его к себе.

– Небольшое похолодание случилось двадцать лет назад. Я думаю, что климат постепенно становился все холоднее, по крайней мере, последние сто лет. Тогда это задело только Логова в Геттлсенде, на равнинах и далеко на севере. Нынешнее, более сильное похолодание коснулось и остальных северных регионов: Гая, Кво, Дила и Пенамбры... Вот вам и ответ. – Джил пожала плечами и обвела взглядом собравшихся за столом. – Мы не нашли ничего, никаких намеков на то, что Правитель сражался с Дарками. Тогда период похолодания длился шестьсот или восемьсот лет. Этот вполне может оказаться таким же. Когда потеплеет, стада восстановят свою многочисленность, и Дарки уйдут... но не раньше.

– Это ложь! – Джил вздрогнула. Надтреснутый голос Алвира словно хлестнул ее бичом. Он вскочил, от бушевавшего гнева его лицо потемнело. Сама идея о том, что мир становится теплее или холоднее – полная ерунда! Мир есть мир, земля есть земля. Все это неизменно, постоянно. Солнце не меняет своего пути, а земля – своей формы. Ты говоришь, что солнце становится холоднее и облака закрывают небо, но это же невозможно!

– Вовсе нет, – возразила Джил. – То, что они существуют, не означает, что они неизменны. Посмотрите на человеческое тело. Оно же меняется: набирает или теряет вес, растет борода или выпадают волосы... В конце концов, оно стареет.

– Хватит молоть чепуху, девчонка! – взревел канцлер, словно разъяренный медведь. – Все эти глупости насчет женской моды, каких-то камней и растений, где и когда шел снег... тьфу! Где доказательства, что это как-то связано с первым нападением Дарков?

– Воспоминания Минальды... – начала было Джил и осеклась, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Этот источник информации им ни в коем случае нельзя было раскрывать! Особенно сейчас, когда Альда бросила брату вызов, претендуя на власть в Убежище.

– Записывающие кристаллы... – начала Джил.

– Не говори мне о них, все это ничего не значит! – фыркнул Алвир. – Да женщины выйдут голыми в метель, если так велит им мода! А что касается твоих воспоминаний, сестра моя... – Алвир обернулся к Минальде, которая сидела напротив Джил, склонив голову и храня печальное молчание. – Ты, так же как и я, прекрасно знаешь, что только мужчины обладают памятью рода Дейра. Очень выгодное отступление от обычаев, – продолжил он, развернувшись, чтобы посмотреть в лицо Ингольду. – Словно нарочно, чтобы подтвердить твою правоту!.. А теперь я должен отказаться от похода против Дарков и от союза, который должен возродить нашу цивилизацию не потому, что ты и твой влюбленный ученик хотите сохранить для себя власть в королевстве, не потому, что за твою голову в Империи назначена награда, так как ты сбежал оттуда, как обычный раб, не потому, что моя сестра с насмешкой отказалась от подобающего брака, или не потому, что наши союзники не потерпят у власти человека подобного тебе, а потому, что другая твоя ученица предсказывает, будто Дарки овладеют Алкетчем, основываясь на женских финтифлюшках!..

Алвир ринулся вперед, обошел стол и вырвал свиток пергамента из рук Джил. Разорвав его пополам, он швырнул обрывки в огонь.

– Вот и ответ. Где те записи, из которых вы взяли так называемые факты?

Джил двинулась к нему, леденея от ярости. Ее чувства ученого были слишком оскорблены, чтобы испытывать страх, и за уничтожение ее записей она была готова его убить. Но сильная рука остановила ее.

– Они в архиве Церкви, Алвир, – спокойно сообщил Ингольд. – Я вручил их аббатисе Джованнин.

– Что?

– Я опасался за их сохранность, – ответил волшебник. – А миледи Джованнин... очень ревностно относится к своей библиотеке.

Алвир молчал, не в силах выдавить ни слова; ярость окружала его, как облако ядовитого дыма. В наступившей тишине слышалось только глубокое тяжелое дыхание канцлера.

– Хорошо, – наконец прервал он молчание. – Теперь я предупрежден. Возможно, я сам во всем виноват. Когда я согласился принять вас в Убежище... – он гневным взором обвел притихших магов, застывших вокруг стола, – ...дал вам кров и пищу, то надеялся получить в ответ благодарность, а не предательство. Но похоже, когда имеешь дело с тобой, Ингольд Инглорион, надо быть готовым к худшему.

– Что же касается остальных, – продолжил он, обращаясь к остальным, вы по-прежнему остаетесь моими слугами. И в этом качестве обязаны исполнить все свои обязательства при вторжении в Логово. После чего можете вернуться ко мне, если захотите, или отправляться на все четыре стороны. Но если я еще раз услышу хоть слово о том, что здесь говорилось, или кто-то станет пересказывать этот бред, будто Дарки скоро появятся в Алкетче, нашим союзникам или прочим обитателям Убежища, – я передам всех вас в руки инквизиции. И поверьте, вы пожалеете, что родились на свет.

Канцлер с такой угрозой посмотрел на волшебников, что даже мать Кары испуганно притихла. Затем он вновь уставился на Ингольда.

– А что касается тебя и этой девочки... – Алвир вдруг замолк, точно эти слова застряли у него в горле.

Джил почувствовала внезапную реакцию Ингольда, как волну удушливого жара, хотя описать изменения, произошедшие в старике, что стоял рядом с ней, она бы не смогла. Но властность, которую излучал Архимаг, напоминала силовой вихрь. Алвир на шаг отпрянул назад, его лицо пожелтело от испуга.

– Милорд Алвир, – раздался тихий хрипловатый голос, – никто из этих детей не служит вам, и поостерегитесь хоть пальцем тронуть их....

Алвир облизнул сухие губы, но все равно не смог издать ни звука.

Ингольда продолжал.

– Можете вести себя как последний глупец, милорд, это ваше право. Но не думайте, что мною движет забота о вас, или ваши политические соображения. Я действую лишь во благо людей. Если вы хотите свести со мной счеты – милости прошу. Но не смейте вымещать зло ни на ком из здесь присутствующих: вы об этом пожалеете. А теперь ступайте прочь.

– Ты... – прохрипел канцлер с искаженным лицом. Но слова вновь не шли у него с языка.

– Вон отсюда.

Крупный, сильный мужчина отпрянул, как от удара. Он начал медленно отступать к двери, и через минуту все могли услышать, как в коридоре его шаги обратились в бег.

Словно медленно угасающий закат, сила, опалившая воздух комнаты, начала рассеиваться, а вместе с ней померк и свет. Джил повернулась к Ингольду и увидела, как удлинившиеся тени резко обозначили морщины на его лице. В очаге вспыхнул последний клочок разорванного пергамента.

Первым нарушил тишину писклявый голос Кта:

– Он тебе этого никогда не простит.

Ингольд вздохнул и закрыл глаза.

– Он мне и так ничего бы не простил.

Джил помогла ему сесть. К ним приблизился Вос и положил тонкую, перепачканную в чернилах руку на плечо Ингольду.

– Ты устал, – сказал змеиный маг сухим старческим голосом, – тебе надо поспать.

Остальные маги начали потихоньку покидать комнату.

Наконец Ингольд поднял голову и взглянул на Джил.

– Извини, дитя. Ты хорошо потрудилась. Более того, я убежден, что ты нашла правильный ответ. – Он взял ее за руку. – Спасибо.

Безмолвие полнилось так и не нашедшими выхода словами. Глядя на Ингольда, Джил ощутила страх за него. Куда же ему податься теперь? В Убежище – Алвир, а снаружи – Дарки.

– В любом случае, тебя это больше не должно тревожить, – пробормотал волшебник. – Настал день зимнего солнцестояния. Ты вольна вернуться в свой мир, не подвергаясь опасности нападения Дарков. Я пошлю тебя обратно на рассвете, если, конечно, ты не захочешь немного задержаться и провести этот праздник со мной.

Голос Ингольда едва могли расслышать даже те немногие, кто остался в полутемной комнате. Джил поборола в себе желание пригладить его взъерошенные седые волосы.

Вместо этого она резким голосом сказала:

– Несмотря на то... что тебя ищут Дарки... ты все равно пойдешь с армией?

– Конечно... – начал было он, но вдруг пристально взглянул на нее, уловив в голосе Джил какие-то странные нотки, – ...нет, – закончил он. Конечно, нет.

Медовые глаза Воса изумленно сверкнули, но Ингольд опередил его:

– Нет, я останусь здесь, в Убежище. Алвир получил мое благословение на то, чтобы погибнуть, как ему заблагорассудится, но после сегодняшнего я не собираюсь доставить удовольствие Даркам и не дам им обглодать мои старые кости. Не беспокойся обо мне, дитя.

Джил кивнула.

– Рада это слышать. Хотя когда мы доберемся до Логова, нам без тебя будет нелегко.

– Тебе нет нужды рисковать жизнью! – резко возразил он.

– Брось, Ингольд. Неужели ты веришь, что я сбегу накануне вторжения, так и не узнав, чем оно закончится?

– Конечно, могу. Тем более что ты лучше других знаешь, чем все это закончится. Тебе известно, как мало шансов на то...

– Мне известно, как мало будет шансов, если ты останешься в Убежище, сердито заявила она. – Королевской страже потребуется каждый меч.

Джил поймала изумленный взгляд Руди: для него это оказалось полной неожиданностью. Как, впрочем, и для нее самой.

В глазах Ингольда промелькнуло раздражение. Джил с невозмутимым видом продолжила, прекрасно понимая, что он не рискнет опровергнуть собственную ложь:

– Ты же сам учил меня не бросать близких людей на произвол судьбы, даже если им грозит поражение.

Он долго и внимательно смотрел на Джил, затем слегка сжал ее руки.

– Тебе никто не говорил, что это неприлично, когда младшие пытаются перехитрить старших?

Она покачала головой, глядя на него невинными глазами школьницы.

– Нет, сэр.

Он фыркнул.

– Считай, что я тебе сказал.

– Да, сэр.

– А теперь иди спать. И вот еще что, Джил...

Она приостановилась в дверях.

– Мне не было нужды учить тебя преданности. Ты все знала и без меня.

– Но ты был нужен мне, чтобы это понять.

Она повернулась и быстро вышла в темноту, чувствуя усталость и, как ни странно, умиротворение.

* * *

– Джил говорила всерьез?

Альда плотнее стянула у горла меховой плащ. Хотя впервые за многие недели светило бледное далекое солнце, воздух все еще оставался ледяным. Они с Руди вышли через ворота и начали спускаться по ступеням, окруженные кольцом людей. Со стороны луга, где сгрудились сделанные из сосновых веток шатры и разноцветные навесы, порывы ледяного ветра доносили голоса и музыку.

– Конечно, всерьез. – Руди удивленно взглянул на Минальду.

– Но ведь ее могут убить.

Тропинка, ведущая вниз была скользкой, ее утоптали сотни ног. Люди с рассвета тянулись в ту сторону. Руди поддержал Минальду, обхватив ее за плечи. Тир смотрел на происходящее широко распахнутыми глазами и счастливо хихикал, радуясь царящему вокруг шуму и суматохе.

– Я не все понял из того, что она говорила вчера вечером, – продолжал Руди, – но в одном она права. Она не может так просто уйти, не зная, выживут ли ее друзья.

– Это верно, – согласилась Минальда. – Но ведь она сама провела все эти изыскания. И она знает лучше, чем кто бы то ни было, что люди никогда не побеждали Дарков.

– Как ты можешь говорить такое человеку, который изобрел наше секретное оружие?! – с деланным негодованием воскликнул Руди.

Тропинка была узкой; спускавшиеся вместе с ними люди задевали их локтями. Там были гвардейцы в потертой черной форме и воины Тиркенсона, женщины в пестрых крестьянских юбках и, конечно, дети. Они старались идти в ногу со взрослыми, щебеча, как маленькие птички.

Руди и Минальда, прижав к себе Тира, остановились рядом с палатками. Оттуда доносилась музыка и запах меда и хвои.

– Ты все еще веришь, что Правитель Ренвета разгромил Дарков при помощи огнеметов?

– Нет, детка, – тихо сказал Руди. – Да я никогда по-настоящему и не верил в это, хотя бы потому что, узнавая те или иные предметы, которые мы находили в Убежище, ты никогда не называла среди них огнеметы. Я думаю, что маги-строители только еще работали над этим оружием, но затем они исчезли... Разумеется, это еще не значит, что план Алвира не может быть осуществлен. Если мы сумеем спалить Логово, то для меня этого будет вполне достаточно. Черт возьми, это будет куда больше, чем сумел когда-либо осуществить Правитель.

– Ты всерьез намерен уничтожить их "детские"? – негромко спросила Альда, пытливо вглядываясь в лицо возлюбленного.

– Да. Я ведь был там... – отозвался он так же серьезно.

Праздничное настроение захватило Тира. Он извивался в руках матери, не переставая требовать сладостей.

Минальда поймала его за руку, чтобы малыш не растрепал ей прическу.

– Хорошо, маленький негодник. Получишь ты свое угощение. – Она печальными глазами взглянула на Руди. – А почему исчезли маги-строители? Что с ними случилось?

Тир нетерпеливо дернул мать за волосы и крикнул:

– Эд!

Он указал на пробегавшего мимо Теда-подпаска, возглавлявшего целую ораву сирот из Убежища. Дети не забыли принца с тех пор, как он скрывался среди них, и сразу приняли наследника престола королевства как своего. Винна, их воспитательница, даже связала Тиру маленький колпачок, такой же, как и остальным детям, в подарок на праздник. Минальда отпустила сына с этой компанией. Несколькими мгновениями позже они уже увлечено играли в снежки...

Руку об руку Руди и Минальда погрузились в суматоху праздника.

На лугу играл любительский оркестр, окруженный танцующими парами. Воздух звенел детскими голосами. Джил определила бы эту разноцветную мешанину, как картину, перенесенную в жизнь прямо с полотен Брейгеля, но Руди в этом веселом хаосе испытывал просто восторженное изумление.

Запасы Убежища были чрезвычайно скудными, но интендантские отряды, совершая постоянные набеги во все разрушенные поселения Долины, доставляли иногда удивительные вещи. Было достаточно меду, чтобы наделать сладостей и порадовать всех детей Убежища, нашлись и засушенные фрукты и какое-то количество конфет, даже немного вина.

Казалось, что все покинули Убежище, чтобы участвовать в празднике: жители Пенамбры, обитатели дальних княжеств, беженцы из Гая и Карста. Солдаты из Алкетча, по приказу командора Ваира, держались обособленно. Руди подозревал, что это было вызвано скорее исчезновением посла Стюарта, чем желанием поддерживать мирные отношения с союзниками. Пока что не было обнаружено никаких следов исчезнувшего племянника императора, и Алвир, очевидно, провел накануне весь вечер, успокаивая Ваира и возражая против требований оставить на ночь ворота Убежища открытыми и выслать отряд на поиски. Едва ли нашлись бы желающие рисковать жизнью ради хрупких косточек молодого посланника.

Тем не менее, это никак не повлияло на отношения между союзниками, и следовательно, нечего было беспокоиться о возможном столкновении между жителями Убежища и войсками южан.

Итак, Руди и Минальда мирно бродили среди этой зимней сумятицы, пили горячий джин с водой и ели медовые сласти, словно пара дорвавшихся до лакомств подростков. На Зимний праздник существовал обычай дарить детям подарки, и Минальду постоянно останавливали ее маленькие знакомые и хвастались своими новыми игрушками. Даже жители Пенамбры, которые в спешке покинули город, ничего не захватив с собой, старались поддержать этот обычай и дарили детям что-нибудь вроде разукрашенного грецкого ореха или самодельной куклы. После некоторого раздумья Руди, к неописуемому счастью Тира, подарил малышу ключи от мотоцикла. Руди знал, что никогда уже не воспользуется ими снова.

Как и все остальные, они от всего сердца смеялись, наблюдая за тем, как потешно скользят на льду замерзшего ручья участники различных соревнований. Блид, окруженный толпой заинтересованных зевак, предсказал Минальде будущее. Он утверждал, что Минальда второй раз выйдет замуж, на сей раз за чужеземца, и, пройдя огонь и воду, заслужит любовь и власть. Вполне достойное и безопасное предсказание, по мнению Руди, – учитывая то, что было уже известно всему Убежищу.

Вид карт, однако, вселил в него тревогу, хотя он и не знал их истинного значения: Башня с Розой Смерти; надменная усмешка Короля Мечей; лукавое непостоянство Рыцаря Жезлов... Впрочем, к этому моменту они оба выпили достаточно для того, чтобы искать скрытый смысл даже в мелочах.

На лугу оркестр грянул задорную мелодию, и танцоры вновь объединились в первоначальные пары. Зрители взревели: "Целуйтесь! Целуйтесь!" Мужчины потребовали выполнения этого обычая у раскрасневшихся женщин.

Руди увидел Джил, которая с интересом наблюдала за происходящим; рядом с ней, наверняка, чтобы обменяться колкостями, остановился Ледяной Сокол. Похоже, что с момента, как он вернулся в Убежище, количество косточек в косичках увеличилось вдвое. Руди подумал, что некоторые из них выглядят подозрительно свежими.

Бок-плотник, мастерски пиликавший на скрипке, сильнее сжал смычок. Волынка Януса, чья гвардейская форма была украшена легким женским шарфиком, привязанным к рукаву, издала очередной булькающий стон. Минальда, засмеявшись, схватила Руди за руку:

– Пошли танцевать!

– Я не умею, – запротестовал он.

– Умеешь! – возразила она. Ее щеки раскраснелись от возбуждения и холода. – Слушай, они заиграли мою любимую...

На утоптанной танцевальной площадке мужчины и женщины начали образовывать группы по двенадцать человек, выкрикивая:

– Еще! Еще! Нужны еще пары!

Руди увидел, как к Джил подошел Ингольд, она покачала головой и на ее щеках вспыхнул румянец. До него донесся знакомый хрипловатый голос:

– Не отказывайся! Я впервые за пятнадцать лет пригласил кого-то потанцевать.

Она неожиданно захихикала, и Руди поразился, с какой легкостью Джил из сурового, закаленного воина превращается в хрупкую, смущенную девочку. Ингольд обнял Джил за плечи, и они оказалась среди танцующих. Минальда взяла Руди под руку.

– Пойдем!

Ледяной Сокол ввел в круг одну из своих многочисленных подружек, а через мгновение к ним присоединился Майя из Пенамбры с молчаливой рыжей ведьмочкой Илаей.

– Пойдем! – настаивала Минальда, и Руди наконец сдался. Она взмахнула рукой и крикнула. – Еще одну пару!

Внезапно из толпы, словно Годзилла из Токийского залива, возник Томек Тиркенсон, он обхватил за талию Кару из Иппита и втащил ее, оцепеневшую от удивления, в круг танцующих.

Руди вздохнул.

– Черт возьми! Тебе придется учить меня, что делать.

– Да не трусь ты так! Все очень просто.

Но это оказалось совсем не просто.

– Обманщица! – крикнул Руди через плечо.

Но его уже увлекла в свой бег фигура танца, напоминавшая восьмерку, в то время как смеющуюся Минальду обхватили сильные руки Ингольда.

– Извини, – успела выдохнуть она, когда он выпустил Джил и поймал ее руку в очередном быстром па.

Зрители кричали ему:

– Правую руку! Правую! Другую правую!..

Руди бросался то влево, то вправо, и все это смутно напоминало фильмы братьев Маркс, в которых женщины извивались пестрой лентой среди смеющихся мужчин. Музыка, а может выпитый джин, обострили его ощущения и притупили чувство времени. Он испытывал почти влюбленность во всех женщин сразу: в Кару, которая в кольце его рук двигалась с поразительной грациозностью, в удивительно раскрасневшуюся и хихикающую Джил. Ингольд предавался веселью с удивительной для него живостью. Томек Тиркенсон без усилий оторвал Кару от земли, и в воздухе мелькнули ее ноги в пенистом кружеве обтрепанных нижних юбок.

Запах снега и сосны пьянил Руди не меньше, чем изрядное количество выпитого джина, и даже чавканье талого снега под ногами вызывало в нем восторг. Светлые, рыжие, черные волосы перемешались в вихре танца. А музыка играла все быстрее и быстрее, танцующие вокруг смеялись и визжали, мимо него пролетали знакомые и почти незнакомые лица.

Руди опять почувствовал рядом с собой гибкое сильное тело Минальды. Толпа разразилась криком:

– Целуйте их, парни! Они заслужили!

Он, смеясь, взглянул на девушку, которую сжимал в объятиях, ее черные волосы растрепались, ниспадая на яркую накидку. Минальда восторженно смотрела на него, от нее исходил аромат джина и яблочных сластей, и все внутри него загорелось. Она обхватила Руди за шею, пальцами коснувшись волос. Толпа в восторге аплодировала, и на одно бесконечное мгновение для него прекратило существовать все на свете, кроме огня в крови, и этой девушки, которую он сжимал в объятиях.

Затем внезапно воцарилась полная тишина. Толпа вокруг них расступилась. Перед Руди возникло потемневшее, изможденное лицо и стальные глаза человека, которого он недавно видел в Логове Дарков! Одежда его давно превратилась в грязные лохмотья, – но на груди сверкал вышитый герб в виде орла.

Орел рода Дейра!

Минальда окаменела в его объятиях. Ингольд упал на колено перед незнакомцем и склонил голову. Руди никогда прежде не видел, чтобы маг выказывал кому-то такое почтение.

Незнакомец медленно опустил руку Ингольду на плечо но даже не взглянул на него. Холодными, как у волка глазами он обвел толпу, взглянул на Убежище, затем на Минальду. Ингольд поднялся и взял незнакомца за руку.

– Элдор, – прошептал он.

Часть вторая

БЕЗЛИКИЙ КОРОЛЬ

ГЛАВА 1

– Он в своем уме? – спросил Руди.

Ингольд ответил не сразу. Он словно бы пристально вглядывался в черный туман.

– Ты хочешь узнать, не проник ли Мрак в его сознание – как это случилось с Лохиро? – Волшебник медленно покачал головой. – Нет. В обычном смысле слова безумным его не назовешь.

Руди передернуло. Он видел глаза короля во время Зимнего празднества. Видел он их и вчера – в той ужасной сумятице сбивчивых заявлений, невысказанных обвинений и сомнительных клятв верности. И в одном он не сомневался: короля Элдора здравомыслящим назвать уже нельзя.

Что ж, ничего удивительного. Каково это – быть пленником Дарков, без всякой надежды на спасение... С тех пор, как он своими глазами увидел Логово, страх этой безнадежной темноты долгими бессонными ночами пропитывал его подушку. Этот страх всегда таился в глазах Ингольда, а сейчас Руди явственно слышал его в отрешенном голосе волшебника.

– И как же ему удалось бежать?

Наконец Ингольд повернулся в его сторону; в тени между надвинутым капюшоном и шарфом серебряно блеснули глаз.

– Он сказал, что следовал за тобой, Руди. К тому времени он уже довольно хорошо знал все пути в Логове – ведь он провел там четыре месяца.

Молча, как призраки, их обступили маги, весь Совет Магов. В это холодное сырое утро они плотно кутались в плащи, низко опустив капюшоны. Издали, из-за черных деревьев, до Руди донеслись позвякивание кольчуг и скрип снега под сапогами. Армия Алкетча спускалась из пещер. В отдалении, у ворот Убежища, сквозь туман расплывчатыми пятнами желтели зажженные факела.

Ингольд тихо продолжал:

– Ну, и конечно же, помогло то, что мы оставили веревку. Не знаю, почему нам раньше это не пришло в голову... Ведь никто не видел его трупа. Даже по самым скромным подсчетам, Ледяной Сокол со своим отрядом сумел освободить не более половины пленников, захваченных Дарками в последней битве. То обстоятельство, что мы обнаружили в руке трупа меч Элдора, если хорошенько подумать, было очень слабым доказательством его гибели.

– Может быть, все предпочитали считать его мертвым... потому что боялись даже подумать о том, что его могла постигнуть куда более страшная участь.

Маг кивнул – наклонил голову в капюшоне.

– Что касается меня – да, так оно и было.

Ингольд говорил медленно, невнятно выговаривая слова, как человек, который смертельно устал. Руди разговаривал с ним впервые после того страшного дня, и, судя по всему, старик вряд ли нашел время отдохнуть и выспаться.

Доводилось ли хоть одному королю по возвращении домой встретить такой прием? Раскрасневшаяся жена в чужих объятиях... сын с испуганным криком тянет ручонки к другому мужчине, в ужасе отворачиваясь от призрака безумного отца-оборотня...

Скорее всего, нет. Никому ещё не доводилось пережить подобное. Все книги полны рассказов о верных и преданных женах.

Альда! Что же он ей сказал, когда они остались наедине?

"Он – ее супруг, черт возьми! – в отчаянии думал Руди. – И тебе до этого нет никакого дела..."

Он не видел Минальду с тех пор, как она, вывернувшись из его рук, упала на колени перед мужем... Красная юбка, как лужа крови, легла на снег... Словно бы из ниоткуда возник Алвир, протянул свою затянутую в перчатку руку со словами:

– Милорд, я говорил им, что вы не могли погибнуть.

Но при этом в его темных глазах было не больше чувства, чем в стекляшках, вставленных в глиняную маску.

Туман перед взором Руди рассеялся. Он увидел, как гвардейцы спускаются с лестницы, чтобы занять свое место в авангарде.

Перед ним мелькнуло лицо Джил в обрамлении кольчужного капюшона. Руди не сразу узнал ее. Она шутила с Сейей и Ледяным Соколом, заложив руки за ремень, на котором висел меч. Джил выглядела так, как будто и не представляла себе другого мира или другой жизни, кроме военной. Застенчивая неловкая студентка университета, казалось, исчезла в дыму пламени, поглотившем ее записи. Эта битва будет для нее последней: она или погибнет, или вернется обратно в Калифорнию, выполнив свою клятву перед Гвардией.

Заметил он и другие знакомые лица. Мелантрис вместе с отрядом огнеметчиков... Желтый свет факелов, горящих у ворот, как вода, разливался по стеклу и золоту их оружия. Мрачный и угрюмый Томек Тиркенсон, шагавший рядом с Майей из Пенамбры в объединенных рядах войск Церкви и вассальных отрядов... Во внезапном проблеске желтого света в воротах Убежища Руди увидел призрачный, похожий на паучий, силуэт аббатисы Джованнин в алой мантии.

Чей-то голос рявкнул приказ. Внезапно совсем рядом загремела поступь марширующего войска. В темноте сквозь туман Руди разглядел воинов. Ряд за рядом они выходили из тени деревьев. Словно отдаленный стон, зазвучали горны. Ленивой змеей колонны южан стекали в Долину, чтобы занять свои места в общем строю. Ваир На-Шандрос тем временем остановился у ворот Убежища.

Он находился в нескольких шагах от магов. Руди нервно перевел взгляд с четкого, словно бы высеченного резчиком, темного профиля командора на закутанного в плащ старика, его спутника. Он знал, что после исчезновения Стюарта Ваир немало времени провел в обществе инквизитора.

Сейчас инквизитор поднял руку в благословляющем жесте. Командор снял остроконечный шлем и склонил голову.

– ...и упаси от всякого мрака, и повергни врагов к твоим ногам...

"Прекрасно, – подумал Руди. – А теперь, пожалуйста, приоритетный список и словарь-справочник всех врагов".

Облаченные в красные ливреи слуги подвели к лестнице Убежища черного жеребца с алыми шелковыми лентами, вплетенными в гриву. По войску пробежал шепоток, подобно морскому прибою. На какое-то время Алвир задержался на вершине лестницы. Сложив на груди руки, затянутые в перчатки, он смотрел на армию так, словно она все еще находилась под его командованием. Затем, небрежно кивнув в знак удовлетворения, спустился.

Легкий порыв ветра всколыхнул волны тумана. Руди заметил, что темнота посерела, как разбавленные водой чернила. Он начал различать вокруг себя лица воинов. Подвели еще одного коня – в белой попоне с черной каймой. По рядам войск прокатился негромкий приветственный клич.

Затем на вершине лестницы Убежища возникли еще две фигуры. Приветственные крики усилились, охватывая войска ряд за рядом. Высокий худой мужчина повернул голову. Свет, как серебряная пыль, сверкнул на его седых, коротко подстриженных волосах.

Стройная женщина рядом с ним чуть отступила назад. На ее платье, как звезды, сверкнули драгоценные камни, и сердце в груди Руди перевернулось. Глядя против света, он не мог рассмотреть ни лица любимой женщины, ни лица мужчины, которому она принадлежала. Прощальное рукопожатие выглядело слишком формальным. Затем король резко отвернулся от нее и стал разглядывать армию, собравшуюся перед ним в туманном рассвете. Минальда продолжала стоять, высоко подняв голову и вздернув подбородок. Король спустился по лестнице и присоединился к командирам, так и не обернувшись назад.

Опять затрубили горны – туман странно приглушил их резкий звук. В сером рассвете развернули знамена: золотой орел Дарвета, черные звезды Дома Бес, кроваво-красное полотнище Церкви. Внизу, в Долине, как отдаленный гром, зазвучали барабаны. Элдор пришпорил коня и двинулся по дороге, проезжая мимо рядов войск; за ним последовали командиры. Стоящий рядом с Руди Ингольд плотнее запахнул свой поношенный плащ и, опираясь на посох, повел за собой волшебников.

Армия выступила. Когда Руди обернулся, его глаза снова устремились к освещенным дверям Убежища. Аббатиса уже исчезла, кто-то закрыл одну створку входа. В длинной узкой полосе шафранового света неподвижно стояла одинокая стройная фигура. Он оглядывался еще дважды; и всякий раз она была там. Она смотрела ему вслед, пока, наконец, туман и дорога не скрыли ее из виду.

* * *

Путь в Гай оказался мучительным. Руди изучил его во время своей первой разведки в Логово и уже тогда нашел, что он сильно отличается от того, который проделали беженцы из Карста. Сначала дорога шла вдоль подножия холмов невдалеке от Ренвета. Но чем дальше они продвигались на север, пересекая, так называемое "зеленое сердце королевства", тем более безотрадной становилась местность. Кругом, насколько хватало глаз, простирались свинцовые болота с покрытыми серебристым льдом озерами. Армии приходилось отыскивать тропу, обозначенную волшебниками, по вершинам высоких холмов.

Дни стояли серые и промозглые, по ночам завывал спускавшийся с гор снежный буран, окутывая лагерь водоворотом снега и дождя. То, что буран был вызван самими же волшебниками, как щит против сил Мрака, ничуть не уменьшало мучительного холода. Однажды после такого бурана они наткнулись на трупы цыганской семьи – все они погибли от холода.

– Они бы все равно замерзли, – рассудительно заметил Вос, рассматривая оборванное тряпье, покрывавшее тела посиневших, истощенных мертвецов, прижавшихся друг к другу.

– Ничто не вечно, – спокойно подтвердил Ингольд. – И тем не менее, эти смерти – дело наших рук.