Текст книги "Проделки близнецов"

Автор книги: Барбара Босуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Все в семье были потрясены, когда ты вчера позвонил и попросил подготовить бракосочетание, – продолжала Тиффани, пока они трое брели в лабораторию госпиталя, – Они не могли представить, что именно с Мэтом мог приключиться такой, подобный урагану, роман, но лично я верю в любовь с первого взгляда. Мне кажется, что это каким-то образом связано с нашей прошлой жизнью.

– Опять! – тяжко вздохнул Мэт. – Тиффани считает, что мы все живем на свете не в первый раз. Она твердо уверена, что мы жили в Джонстауне в 1889 году и нас унесло во время Потопа.

– Это правда, я действительно в это верю. – серьезно сказала Тиффани. – Я никогда не любила плавать. А помнишь, маленькой я терпеть не могла, когда меня умывали? Ведь даже шампунь травмировал меня как напоминание о моей трагической кончине в прошлой жизни.

– Это, конечно, не могло быть вызвано тем, что тебе в глаза попало мыло, а, Тиф? – спросил Мэт, посмеиваясь.

Тиффани не сдавалась.

– Ну а как насчет мгновенно возникшей между тобой и Кейлой связи? – настаивала она. – Ты сказал маме, что, едва встретив ее, ты тут же понял, что хочешь на ней жениться, и как можно скорее. Для меня очевидно, что вы вашу прошлую жизнь прожили вместе. Возможно, вы были возлюбленными, которые утонули во время Потопа, вцепившись друг в друга, когда их смыло волной.

Мэт вздохнул.

– Ты слишком часто смотрела эти фильмы о Потопе, Тиф.

Кейла молчала. Теория Тиффани о перевоплощении показалась ей не более эксцентричной, чем все остальное в этот странный день.

Она безучастно наблюдала, как лаборант наполнил пробирку ее кровью, хотя анализ был скорее формальностью, чем необходимостью, поскольку разрешение на брак было получено в порядке особой любезности со стороны судьи. Какая-то часть ее существа удивлялась собственной странной пассивности. Не собиралась ли она просто позволить Минтирам заставить себя пойти к алтарю? Время истекало, до четырех оставалось всего несколько часов.

Кристина уже прибыла в дом Минтиров, когда Мэт, Кейла и Тиффани вернулись из госпиталя. Едва Кейла взглянула на сестру, сидящую в столовой с горой еды на тарелке, как внезапно вышла из состояния оцепенения и инертности.

– Кристина, можно поговорить с тобой наедине? – спросила она очень милым тоном. – Может быть, наверху?

– Собираетесь обсудить стратегию? – Тон Люка был таким же сладеньким, как и ее. – Вы хорошие сестры, работаете, как слаженная команда. И у вас явно полоса везения.

– Всегда есть победители и побежденные, – с улыбкой сказала Кристина, глядя на него в упор. – К какой группе относишься ты, Люк?

Мэт, которого похитила одна из его тетушек, был на кухне, поэтому наверх близнецов проводил его брат Джон. Все трое пришли в спальню для гостей на третьем этаже, где был оставлен багаж Кристины. Женский костюм цвета слоновой кости, в пакете из химчистки, висел на наружной стороне дверцы стенного шкафа; на полу, в открытой обувной коробке, была пара туфель-лодочёк на высоких каблуках, в тон костюму.

– Кристина говорит, что ты наденешь это на церемонию бракосочетания, – любезно сказал Джон, кивая в сторону костюма. – Он действительно прелестный, Кейла.

– Я не знала, какого цвета блузку ты захочешь с ним надеть, поэтому привезла пять на выбор, Кейла, – нервно сказала Кристина, открывая дверцу стенного шкафа. – Здесь ярко-розовая, ярко-синяя, ярко-желтая, цвета тыквы и оливковая.

Джон удалился, оставив сестер наедине.

– Ну, так какой же цвет ты выбираешь? – спросила Кристина. Она все возилась с блузками, продолжая нервно болтать и избегая взгляда Кейлы. – А что ты скажешь о Минтирах? Мне все они нравятся, кроме его брата Люка. О, не правда ли, он противный? С тех пор, как я приехала, он постоянно отпускает шпильки в мой адрес.

– Я не хочу обсуждать Люка. Меня волнуешь ты. Кристина! Как ты могла?..

– Пожалуйста, не сердись, Кейла, – быстро перебила Кристина. – Хотя бы не слишком сердись. Ты понимаешь, что я сделала это только ради тебя… И ради ребенка тоже, конечно. Ведь это будет мой самый первый племенник или племянница.

– Я не хочу слышать никаких оправданий, Кристина! Ты рассказала Мэту о ребенке, несмотря на то что я просила тебя этого не делать. И не пытайся провести меня при помощи этой уловки с Люком – ты знала, что он все расскажет брату! Ты позаботилась об этом. А сейчас ты вступила в сговор, чтобы устроить мне западню с бракосочетанием с мужчиной, которого я…

– Если не хочешь выходить за него, не выходи, – резко перебила ее Кристина.

Кейла в изумлении уставилась на сестру. Вот уж чего она никак от нее не ожидала.

– Никто не собирается заставлять тебя выходить замуж под дулом пистолета, Кейла, – продолжала Кристина. – Если ты не хочешь, давай спустимся вниз и скажем всем, что бракосочетание отменяется.

Кейла была потрясена. Она представила, как, спустившись вниз, стоит среди всех этих улыбающихся лиц и сообщает им…

– Я… я не смогу сделать это, Кристина, – выпалила она.

– Конечно же, сможешь. Я пойду с тобой, если ты хочешь. Просто скажи, что ты передумала, и мы уедем. Моя машина стоит прямо перед домом, и я отвезу тебя назад в Вашингтон. Никто не будет держать тебя здесь против твоей воли, Кейла. Никто не собирается тащить тебя в церковь и заставлять говорить: «Да, я согласна».

Конечно, Кристина права. Сделав для себя это открытие, Кейла совсем растерялась. Это, конечно, нелегко, но она может уйти отсюда в любое время и не выходить замуж за Мэта.

Кейла вдруг ощутила сильную сухость во рту. Она с трудом проглотила комок в горле.

– Но… но Мэт… – Она замолчала, облизывая губы кончиком языка. – Для него было бы унизительно таким образом, публично, получить отставку. Его семья ждет, что мы поженимся, они все распланировали для бракосочетания, и они…

– Какое тебе дело до того, что Мэт будет унижен или что члены его семьи будут расстроены? – прервала ее Кристина.

– Ну, я… я знаю, каково быть отвергнутым. Помнишь, как Скотт Сарес порвал со мной и сразу же обручился с этой его тайной пособницей Викторией Диллон? Представь, что бы почувствовал Мэт, если бы я бросила его на глазах у всей его семьи, уверенной, что мы любим друг друга и что он женится на мне! Я… я просто не могу так оскорбить его.

– Значит, ты собираешься выйти за Мэта только потому, что тебе его жаль? – Кристина недоверчиво рассмеялась.

– Конечно, нет! Я бы никогда не вышла замуж из жалости!

– Я тебя не понимаю, Кейла. Ты намерена выйти за него или нет?

Кейла уставилась на нее.

– О, Кристина, я… я думаю, я намерена.

– Но ты хочешь этого? Ты действительно этого хочешь? Ты не просто сдаешься под давлением, устав сопротивляться?

– Я хочу этого, – сказала Кейла, и на этот раз ее не поразило собственное признание. – Кристина, я бы хотела немного побыть одна… одеться… и подумать.

– Я спущусь вниз и закончу ланч. Эти Минтиры мастера готовить! – Кристина быстро обняла ее. – Ты приняла правильное решение, Кейла.

Да, она приняла решение. Оставшись в комнате одна, Кейла наконец почувствовала, что полностью уверена в себе. И как зрелая, мыслящая женщина, она поняла, что выйти замуж за Мэта Минтира было во всех отношениях самым лучшим решением.

Только бы пережить церемонию бракосочетания.

Глава десятая

Минтиры всех возрастов с бурным ликованием поздравляли себя с тем, что наспех подготовленное бракосочетание «прошло без сучка, без задоринки». Почти все принимали участие в подготовке мероприятия и поисках таких неотъемлемых атрибутов свадебной церемонии, как органист, цветы для алтаря, букет невесты для Кейлы и даже многоярусный торт, – и все это всего за двадцать четыре часа. После церемонии бракосочетания, состоялся праздничный прием в «Таверне Минтиров», которая должна была быть временно закрыта для публики, до тех пор, пока не уедут молодожены.

Кейла, в кремовом костюме и ярко-синей блузке Кристины, была очень довольна энтузиазмом Минтиров, поскольку это освобождало ее от необходимости что-либо делать, кроме как улыбаться и кивать во время шумного празднования. Кто-то снабдил ее тарелкой со снедью со стола, накрытого «а-ля фуршет», на котором предлагались традиционные в западной Пенсильвании блюда для свадебного пира, представляющие разнообразие национальных кухонь: пайероги, ригатони, куриные ножки, наструганный окорок, груды картофельного салата и бесчисленные блюда с домашней выпечкой. Кейла делала вид, что ест, бесцельно тыча вилкой в тарелку. Подобно многим невестам в день своей свадьбы, она слишком волновалась, чтобы есть.

Однако, в отличие от большинства невест, она выходила замуж за мужчину, с которым у нее не было ни одного свидания. Они пропустили такие традиционные элементы из ритуала ухаживания, как первый телефонный звонок и первое свидание, и перешли прямо к бракосочетанию и приближающимся родительским обязанностям.

Большую часть празднества Мэт оставался рядом с ней, и время от времени Кейла пристально смотрена него, ослепительно мужественного в своем темно-синем костюме и белой рубашке, пытаясь свыкнуться с фактом, что он ее муж. Это казалось нереальным, хотя простое золотое обручальное колечко на среднем пальце левой руки свидетельствовало о ее новом статусе замужней женщины. Да, Минтиры даже предложили ей и Мэту одинаковые обручальные кольца.

К девяти часам семейные пары с маленькими детьми начали расходиться, и отец Мэта и его брат Марк шутливо объявили, что прием закончен и что сейчас откроют вход для посетителей.

Группа постоянных клиентов устремилась в бар, и им тут же было предложено выпить по случаю праздника за счет заведения. Пока завсегдатаи, каждого из которых Мэт знал по имени, сердечно поздравляли его, Кейла ускользнула в дамскую комнату. Кристина вместе с ней протиснулась в крохотную, размером со стенной шкаф, комнатку, прежде чем Кейла успела запереть дверь.

– У тебя усталый вид, – напрямик заявила Кристина, в то время как Кейла вяло пыталась стереть отпечатки губной помады, разукрасившие ее щеки, – следы многочисленных поцелуев многочисленных родственников.

– Чувствую себя контуженной. – Кейла бросила взгляд на свое новехонькое, сияющее обручальное колечко, вспоминая тот момент, когда Мэт надел его ей на палец. Легкая дрожь пробежала у нее вдоль позвоночника, когда она вспомнила его напряженный горящий взгляд. – Похоже, я все же вышла замуж за политика, несмотря на нашу заповедь никогда не связываться ни с одним из них.

– Это была глупая, оторванная от жизни заповедь, – сказала Кристина. – Такая же глупая и оторванная от жизни, как уверенность Мэта, что все политические консультанты – подлые, низкие обманщики. Вы два единственных в своем роде человека, которые не соответствуют шаблону.

– Сказано с присущим лоббистам тактом и точностью.

– Кейла, пожалуйста, постарайся понять. – Кристина взяла обе руки Кейлы в свои и крепко держала их. – Я не хотела, чтобы ты совершила ту же ошибку, которую совершили мы с Бондом два года назад. Я боялась настолько доверять ему и себе, чтобы связать себя обязательствами, и я прогнала его. Я чувствовала, что ты собираешься так же поступить с Мэтом, и поэтому я вмешалась. Я провела два самых отвратительных года в своей жизни, раскаиваясь в том, что порвала с Бойдом, прежде чем, в конце концов признала свою ошибку. Но, раз должен родиться ребенок, ты не можешь позволить себе ждать годы. Я должна была действовать. Мы должны были действовать!

Кейла возобновила попытки подправить свой макияж. Она пыталась сердиться на Кристину, но не могла. Она сама несет ответственность за свои поступки, и перекладывать вину на сестру нечестно.

Глаза близнецов встретились в зеркале, и Кейла криво улыбнулась.

– Раз уж ты помогала организовать бракосочетание, я предоставляю тебе право позвонить Пенни и все ей рассказать. Я не в состоянии слушать ее стоны по поводу того, что не добилась подписания брачного контракта с жесткими условиями до церемонии бракосочетания.

Глаза Кристины весело заискрились.

– Я скажу ей, что она будет бабушкой. Я прямо слышу, как она поправляет меня: «Приемной бабушкой». И обычный припев: «Я всего на несколько лет старше вас, девочки. Этого явно недостаточно, чтобы читать вам материнские нравоучения».

– И, конечно, недостаточно, чтобы быть бабушкой. – Кейла невольно улыбнулась. – Пенни вообще не стареет. Скоро она будет моложе нас.

– Да, на мать Мэта она совсем не похожа, – заметила Кристина. – И на других женщин с которыми я сегодня познакомилась здесь. Все Минтиры не похожи на наших родственников, Кейла. Если бы в этой семье какие-то дети осиротели, здесь нашлась бы уйма людей, готовых взять их. – Ее глаза встретились с глазами Кейлы в зеркале. – Твой ребенок, Кейла, будет защищен. Это то, чего у нас никогда не было.

– Я знаю, – тихо сказала Кейла. – Наверное этим частично объясняется, почему я… согласилась пройти через это.

– А частично тем, что ты считаешь Мэта парнем что надо, неотразимым и сексуально очень привлекательным, и влюбилась в него, даже если ты этого еще и не осознала, – прямо сказала Кристина.

Кейла изогнула брови.

– Когда это ты сделалась неисправимым романтиком?

– В тот вечер, когда я прибыла в Филадельфию и Бойд обнял меня и сказал, что мы никогда больше не расстанемся. В тот же вечер, когда ты встретила Мэта Минтира. Это была волшебная ночь для нас обеих, Кейла.

– Все, что произошло с тех пор, было результатом той единственной ночи, – шутливо пробормотала Кейла. Пожалуй, эта ночь определила всю ее жизнь.

А сегодня была другая, ее первая брачная ночь. Кейла испытывала нечто большее, чем легкая тревога, когда они с Мэтом покидали таверну, осыпаемые пригоршнями риса под доброжелательные возгласы провожающих. Она сидела рядом с ним на переднем сиденье его машины, испытывая неловкость и робость.

Было значительно легче разговаривать с ним, когда она злилась на него. Тогда ей не нужно было думать над тем, что сказать ему! Когда она перестала чувствовать эту всепоглощающую ярость и возмущение? – спрашивала она себя. Возможно, когда осознала, что сама сделала свой выбор, приняв решение выйти за него замуж. Она перестала считать себя жертвой манипуляций. Для нее было важно чувствовать, что она сама вершит свою судьбу; она могла бы справиться с чем угодно, пока верила в это. Кейла сдержанно улыбнулась от этого внезапного озарения.

Мэт украдкой бросил на нее взгляд. Он наблюдал за ней весь день, оценивая ее реакцию и поведение, начиная с тех самых первых минут абсолютного шока, когда она осознала, что сегодняшний день должен стать днем их свадьбы, и до настоящего момента, когда они наконец-то были одни, а церемония и его семья остались позади.

У них ни разу не было возможности поговорить наедине после того эпизода в бывшей его комнате, когда она в бешенстве накинулась на него. Он признался себе, что специально позаботился об этом.

Но вот сейчас они уже женаты, а он, как ни странно, не знает, что сказать своей собственной жене. Он откашлялся.

– Почему ты улыбаешься? – не слишком удачно спросил он, чересчур неудачно, и едва не застонал из-за собственной неловкости. Делая новую попытку, он приклеил себе на лицо, как он надеялся, дружелюбную, располагающую улыбку и спросил: – Не хочешь поделиться, что за шутка тебя рассмешила?

– Как утверждает твой брат Люк, это над тобой сыграли шутку, выставив тебя дураком. Он обвинил меня в том, что я умышленно решила забеременеть, чтобы вынудить тебя жениться на мне. Он представляет тебя жертвой моего гнусного замысла.

– Ну, мы оба знаем, что Люк ошибается. Мне жаль, если его слова расстроили тебя. Я, как только смогу, расставлю все по своим местам, чтобы у него не оставалось на этот счет никаких заблуждений.

Кейла пожала плечами.

– Нет необходимости. В любом случае это не его дело.

– Но я не хочу, чтобы он думал, что…

– Видно, это несколько уязвляет твое самолюбие, – сухо заметила Кейла.

– Просто я не хочу, чтобы Люк считан мою жену гнусной интриганкой, – возразил Мэт. – Я знаю, что ты привыкла учить людей, что им следует говорить – этим ты зарабатываешь на жизнь, – но, будь добра, позволь мне самому говорить за себя.

– О да, сэр! – Она шутливо отсалютовала ему.

Он бросил на нее быстрый, пытливый взгляд.

– Ты не против, если я кое о чем спрошу тебя?

– Можешь спрашивать, но я могу не ответить. Или, если я и отвечу, ответ необязательно тебе понравится, – невозмутимо пояснила она.

– Ладно. Ты все еще злишься на меня? И если злишься, то очень ли сильно?

Ее невозмутимость мгновенно улетучилась.

– Ты полагаешь, что я могу измерить свою злость, да? Подобно тому как измеряется сила землетрясений по шкале Рихтера?

– Я просто пытаюсь определить, как обстоят наши дела, Кейла. Это наша первая брачная ночь и…

– О, понятно. Ты пытаешься выяснить, есть ли у тебя шансы одержать победу этой ночью?

– Одержать победу? Я не мыслю подобными категориями со студенческих лет. Нельзя же так, Кейла.

Мы все-таки муж и жена. Муж не может одерживать победу над своей собственной женой.

– В твоем случае это, конечно, будет именно так.

– Ты хочешь сказать, что не будешь спать со мной этой ночью? Да?

– Правильно. У нас будут не только отдельные постели, но, кроме того, я намерена спать в отдельной комнате. – Она вдруг спохватилась и повернулась к нему. – А куда мы, собственно, едем?

Он не говорил, куда они едут, а она до этого не спрашивала. Они ехали по темной дороге, ведущей в горы, далеко позади мерцали огни города. Других машин не было видно.

– Это сюрприз.

Его улыбка показалась ей явно угрожающей. Кейла содрогнулась, но, как всегда, решила не падать духом.

– Не вздумай отвезти меня в какой-нибудь кемпинг в лесу, где придется ночевать в палатке без малейших удобств, – предупредила она. – Потому что я категорически отказываюсь ночевать в палатке.

– В самом деле?

– Да!

Он озорно рассмеялся.

– В таком случае вас действительно ждет сюрприз, миссис Минтир. – Он повернул машину на дорогу с двумя полосами движения, еще выше поднимающуюся в горы, еще глубже убегающую в леса. Сейчас в зеркале заднего обзора не отражалось даже слабого мерцания городских огней.

Он и в самом деле задумал что-то подобное? – лихорадочно соображала Кейла. Свою первую брачную ночь он решил провести в палатке. В этих холодных горах, в середине марта!

– Сейчас же отвези меня назад, в Джонстаун, – потребовала она.

Мэт, ухмыляясь, продолжал ехать вперед и не потрудился ответить. Он не развернул машину и не поехал назад в Джонстаун.

– Сейчас слишком холодно для того, чтобы ночевать в палатке, расположенной посреди леса в горах. Более того, если я заболею, это скажется на ребенке, – справедливо добавила она.

– Кто говорит о палатке? Палатки для хлюпиков. Мне больше по вкусу, разложить добрые старые спальные мешки на куче листьев и спать прямо под звездами. – Он быстро искоса взглянул на нее. – И я надеюсь, ты не собираешься последующие восемь месяцев использовать ребенка как аргумент, чтобы настаивать на своем.

– Чурбан ты бесчувственный! – разбушевалась Кейла. – Нет такой силы на земле, которая бы заставила меня спать на куче листьев! Я проведу ночь в машине. И… – Она резко замолчала.

Мэт выехал на ярко освещенную дорогу, которая возникла словно из-под земли. В центре широкой подъездной аллеи стоял летний коттедж. На столбе висела вывеска, на которой литерами для ручного набора было написано: «Гостиница "Кистон"».

– Ты, помнится говорила, что проведешь ночь в машине? – напомнил Мэт. Притормозив, он остановился перед домом. – Лично я пойду в гостиницу. У меня там забронирован номер. – Он открыл дверь машины.

– Ты… ты, – захлебывалась она. – Ты нарочно морочил мне голову…

– Признаю себя виновным в предъявленном обвинении. – Мэт хохотал. – Ты была такой настырной, такой возмущенной, такой разгневанной. Я вынужден был так поступить, я просто не смог удержаться.

Губы Кейлы дрогнули. Через минуту она тоже хохотала.

– Я и сейчас разгневана, подлец ты эдакий! Ты знаешь, как я испугалась? Спать на куче листьев, под открытым небом, при тридцати пяти градусах?

Перспектива, которая несколькими минутами раньше возмутила ее, сейчас казалась такой нелепой, что она еще сильнее расхохоталась.

– Ты изверг! – Она сделала движение, чтобы стукнуть его. Он быстро отодвинулся на безопасное расстояние.

– Позволь мне успокоить тебя, Кейла. – Он все еще смеялся. – Я ненавижу жизнь в палатке, видимо, еще больше, чем ты. Я бы не пошел на это, даже если бы мне заплатили. Все эти деревья и лесная флора на нашей планете ассоциируются у меня с сильными головными болями. У меня аллергия на такие вещи, – объяснил он. – Она у всех Минтиров. Не исключено, что и у ребенка она тоже будет. Мы станем проводить отпуск на пляже, вдали от деревьев, травы и зелени:

Мэт вышел из машины. Кейла открыла дверцу, он подошел, чтобы помочь ей. Они стояли возле машины, лицом друг к другу. Оба все еще посмеивались над его удачной шуткой.

Их глаза встретились. И смех замер. Кейла пристально вглядывалась в его темно-синие глаза с густыми ресницами и вдруг почувствовала, что слабеет и задыхается, приходя в какое-то невероятное волнение от всего, что ее окружает: от прохладного свежего запаха горного воздуха, от потрескивания веток на деревьях при дуновении легкого ветерка, от тепла, исходящего от высокого сильного тела Мэта, которое было так близко.

– Прощаешь меня? – тихо спросил Мэт. Его мерцающие в темноте глаза опустились к ее губам. Ее губы были полными и красиво очерченными. Он вспомнил их нежность, их вкус, и его пронзила сладкая и острая боль возбуждения. – Я дразнил тебя. Я виноват.

Кейла покачнулась в сторону Мэта.

– Я это заслужила. Я и в самом деле была до безобразия… э-э-э… деспотичной.

Его руки легли ей на талию.

– Такой же деспотичной и излишне самоуверенной, каким выгляжу я в твоих обвинениях. – Он наклонил голову и коснулся губами ее рта, поцелуем, который был слишком недолгим, чтобы доставить удовлетворение. – Я говорил тебе, что мы подходим друг другу. Мне нужен кто-то достаточно сильный, чтобы «показать зубы», когда меня чересчур заносит.

А тебе нужен кто-то, на ком бы ты не смогла ездить верхом.

– Это больше похоже на схватку титанов, чем на брак. – Она поднялась на цыпочки и обняла его за шею. В эту минуту она поняла, как сильно ей хотелось, чтобы он был прав, как сильно ей хотелось верить, что их вынужденный брак в самом деле мог оказаться состоятельным.

Мэт мгновенно откликнулся на ее немой призыв. Его руки крепко обняли ее, и он поднял ее, прижимая к своему крепкому телу, а его рот властно и по-хозяйски овладел ее губами в глубоком и жадном поцелуе.

Быстро, слишком быстро, как показалось им обоим, он отпустил ее. Ноги Кейлы снова твердо стояли на земле, но мысленно она парила в облаках. Мэт взял ее за руку, и они вошли в гостиницу в молчании, обремененном приятным ожиданием и возбуждением.

Вдоль всей стены тянулась конторка из красного дерева, а другую стену целиком занимал большой кирпичный камин, в котором за решеткой с экраном весело потрескивал огонь. Комплект из удобных диванчиков, кресел и стульев был умело размещен так, что в центре внимания оказывался камин, придававший вестибюлю уютный и привлекательный вид.

– Здесь очаровательно, – воскликнула Кейла.

Мэт улыбнулся.

– Мы находимся рядом с несколькими лыжными курортами, но эта гостиница привлекает тех клиентов, которые предпочитают покой и уединение вдали от склонов. Обычно номера здесь заказываются очень заблаговременно, но, так как в эту зиму снега было немного, мы смогли сделать заказ в последнюю минуту.

Она могла бы спросить его, когда был сделан заказ – без сомнения, до того, как он потрудился сообщить ей о своем намерении жениться на ней, – но Кейле не хотелось затевать очередной спор. По правде говоря, спорить ей хотелось меньше всего.

Когда они с Мэтом вошли в свой номер – прелестно оборудованный люкс, предметами гордости которого являлись кровать с пологом и невероятных размеров старинная ванна на ножках в виде львиных лап, – все стало романтичным, волнующим и будоражащим. И ее чрезвычайно тронуло то, что Мэт организовал их первую брачную ночь в таком особенном, романтическом месте.

– Посмотри, что у нас здесь есть. – Мэт снял целлофан с широкой корзины, наполненной свежими фруктами, сырами, маленькими жестянками с крекерами и печенье. Сверху лежала глянцевая золотая коробка шоколадных конфет. – Ты голодна?

– После всей этой еды на приеме?

Мэт улыбнулся.

– Там было много еды, но что-то я не видел, чтобы ты много ела. Ты должна быть голодна. В конце концов, ты ведь ешь за двоих, ты помнишь?

Кейла тяжело вздохнула, услышав избитую фразу, но еда в корзине выглядела уж очень аппетитной.

– Как ни странно, я вроде бы голодна. Впервые за весь день у меня нет спазмов в желудке.

Она сама себе удивлялась. Ей было легко с Мэтом. Она не испытывала обычного напряжения и раздражения.

– А вот бутылка шампанского, – сказал Мэт, открывая маленький холодильник в углу комнаты. – Хотя в твоем положении это не рекомендуется. Я позвоню вниз и попрошу их прислать лимонада.

– Спасибо. Ты очень внимателен. И ты молодец, что заказал этот номер на сегодняшнюю ночь. Я хочу сказать, что, конечно, было бы практичнее и проще для нас провести ночь в твоей двухэтажной квартире в Джонстауне, но…

– Ты моя невеста, Кейла, и это наша первая брачная ночь. Я не хотел поступать так, как было бы практичнее и проще.

Она нежно улыбнулась.

– А ты в какой-то мере романтик. – Сознание этого согрело ее.

– Если это так, то ты единственная, кто это обнаружил, – с иронией сказал Мэт. У него мелькнула мысль о Дебре, которая считала, что он олицетворяет собой практичность, умение упрощать и сдержанность. С появлением Кейлы в нем обнаружились такие черты характера, о которых он и не подозревал. И вместо того, чтобы насторожить его, это доставило ему удовольствие.

Когда, поев и попив, они почувствовали, что «сыты по горло», он опять проявил романтичность, подхватил ее на руки и понес в спальню. Он бережно положил ее на кровать и опустился рядом, заключая в свои объятия и целуя жадно и требовательно. Она была его невестой, а теперь уже женой, матерью его не родившегося пока ребенка. Его захлестнула волна нежности и острого желания защитить ее, слившаяся воедино со страстью, которую она неизменно пробуждала в нем.

– Ты заставляешь меня испытать такие чувства, которые до тебя не пробуждала во мне ни одна женщина, – хрипло признался он, крепко прижимая ее к своему длинному твердому телу. Все благоразумие и рассудительность поспешно отступили под настойчивым и стремительным натиском страсти и возбуждения.

Кейла пристально смотрела на него широко раскрытыми ясными глазами. Она чувствовала себя слабой, мягкой, горячей и очень податливой в его руках.

Наслаждение, которое он так искусно доставлял ей, лишало ее способности думать, и она просто растворилась в сладострастных поцелуях и ласках.

Они быстро освободились от одежды, помогая друг другу там, где это было необходимо, с взаимной интимностью, которая казалась чарующе знакомой, без какой-либо неловкости и ограничений. Они были абсолютно созвучны друг другу, сливаясь в эротическом ритме, одновременно извечном и неповторимом, свойственном только им.

– О, Мэт, сейчас, пожалуйста, сейчас! – чужим грудным голосом попросила она. Ее страстная мольба являлась и признанием капитуляции, и повелением одновременно, и Мэт страстно откликнулся на оба призыва.

– Да, малыш. Да, моя милая. – Его тело тяжело опустилось на нее, и их взгляды, напряженные и откровенные, встретились.

Они не отрываясь смотрели в глаза друг другу, когда Мэт властно вошел в нее, и Кейла приняла его глубоко внутрь себя, выковывая узы, соединявшие их до полного соития их физических и чувственных потребностей и страстей.

Вместе они наслаждались каждым мгновением, каждым нюансом, каждым ощущением, пока их страсть, достигнув апогея, не завершилась оглушительной силы взрывом, одновременно вознесшим их на вершины экстаза. Они задержались там, охваченные непреходящим ослепительным блаженством, прежде чем медленно окунуться в согревающие волны удовлетворенного сладострастия.

– Хотелось бы подольше побыть в той гостинице, – с сожалением сказал Мэт, вставляя ключ в дверь своей квартиры. Было без малого два пополудни; они выехали из гостиницы сегодня поздним утром, направляясь в Харрисберг. – К сожалению, завтра заседает законодательное собрание, и мы должны проголосовать по закону, который проталкивает губернатор со времени своего избрания.

Он открыл дверь и ввел ее в квартиру.

– Вот, пожалуйста. Это моя официальная резиденция в Харрисберге.

Кейла увидела комнату, являющуюся гостиной и столовой одновременно, с крохотной кухонькой, примостившейся в углу. В комнате из мебели были огромный пуф, явно сохранившаяся с чьих-то студенческих лет реликвия, телевизор и складные столик и стул перед ним. Прямо отсюда, стоя у входной двери, можно было заглянуть в маленькую спальню и ванную комнату.

– Ты и правда живешь здесь? – спросила она с недоверием.

– Мне… э-э-э… кажется, она немного простовата, – признал он, взглянув на квартиру ее глазами. – Но так как законодательное собрание заседает только с понедельника по среду включительно, все обычно на оставшиеся дни возвращаются в свои родные округа. У меня двухэтажная квартира в Джонстауне, и мне не хотелось тратить целое состояние на жилье здесь.

– Ну, если она тебе подходит… – голос Кейлы замер. Она не понимала, как такое возможно. Даже три дня в неделю в такой дыре было чересчур.

– У меня совершенно новый матрац на кровати, – сделал попытку Мэт. – Это самый лучший предмет мебели, который у меня есть.

– Мне кажется, я припоминаю, что ты уже однажды говорил об этом. – Она быстро и нервно взглянула на свои часы. – Мэт, мне действительно пора возвращаться в Вашингтон. У меня есть дела, которые я бы хотела завершить до утра в понедельник.

– Возвращаться в Вашингтон? – перебил Мэт, хмурясь. – Но мы же вчера поженились! Или мне следует напомнить тебе, что по существующей традиции мужья и жены живут вместе?

– Живут где? – Кейла почувствовала, как усиливается дрожь от охватившего ее беспокойства. – Ты мотаешься между Харрисбергом и Джонстауном. Мой дом и офис в Вашингтоне. – Она сглотнула. – Это то, что нам следовало бы обсудить и уладить задолго до свадьбы.

– Времени не было. В любом случае это не проблема. Ты моя жена, и ты будешь жить со мной. Кейла. Ты вполне можешь отказаться от своей квартиры. После выборов мы должны будем жить в округе Колумбия, но нам потребуется квартира побольше, учитывая ребенка и все такое прочее.

Она в изумлении смотрела на него.