Текст книги "Часть игры (ЛП)"
Автор книги: Барб Хенди
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Я успею, – сказал Лони, принимая свёрток и зная, что там письмо от Гильдии и оплата вождю. В письме была еще одна его причина благодарить Гильдию за помощь. Оно давало ему возможность быть принятым там, где он себе этого не мог позволить.
– Там ещё поручительство для проезда на судне, – добавил Аурандал. – Когда ты дойдешь до побережья, любой капитан, который берет пассажиров, должен отвезти тебя на Восточный континент.
Хотя в повседневной жизни Лхоинна редко пользовались деньгами, их миссия Гильдии достаточно часто имела дело с человеческим миром, чтобы обменивать свои услуги на валюту. В Гильдии всегда поддерживалась поставка иностранных монет. Колм-Ситт и ветви суманских Гильдий также помогали более крупными суммами денег, когда это было необходимо для проекта.
Лони недолго размышлял о таких вещах. Он был всего лишь маленьким камушком, который бросили на произвол судьбы с минимальными затратами ресурсов. В свою очередь, Высокий Премин получит три прекрасные молодые лошади, подходящие шейиф.
На сердце Лони было как никогда легко. Ему больше не придётся притворяться, что он учится. Он уедет на Восточный континент, с полномочиями и помощью со стороны Гильдии, и за такое чудо ему следовало благодарить своего отца. Впрочем, если он кто-либо вернется к этой теме, для отца это будет унижением.
Тем не менее, отец получил то, что хотел. Каждый из них получил то, что хотел.
Утром он был снабжен и готов уехать. Домин Аурандал проводил его.
– Может, хочешь попрощаться с семьей?
– Нет.
– Неужели в твоём доме нет ничего, что ты не хотел бы взять с собой? Маловероятно, что... ты сможешь вернуться.
Лони никогда и не хотел возвращаться. Оставив мантию в своей комнате, он теперь носил штаны и тунику. Он упаковал запасной комплект одежды, флягу с водой, достаточно пищи, чтобы достичь Тиваудона, и второй свёрток – от домина Аурандала, содержащий тетради, чернила и перья для письма.
Он упаковал только одну действительно личную вещь, подарок от бабушки: деревянную коробку, заполненную сложенной игровой доской и двадцатью четырьмя фишками для детской игры под названием “Калитка”. Эти круглые части игры были сделаны из полированной древесины грецкого ореха и тиса с изображениями различных животных, вырезанных на их верхней стороне. У каждого были камушки вместо глаз. Среди Лхоинна драгоценные камни стоили немного, но его бабушка рассказывала ему, что среди людей они имеют большую ценность. Может быть, она знала, что в один прекрасный день они могут понадобиться ему, и сохранила игру.
– Нет, ничего, что мне нужно, – ответил он домину. – Единственный, по кому я буду скучать здесь, это вы.
Глаза Аурандала смягчились, когда он коснулся плеча Лони:
– Хотел бы я, чтобы твой путь был иным, чтобы ты мог найти свой мир здесь.
Лони твёрдо знал, что его путь лежит на восток – к неистовым потомкам Отступников, достаточно храбрых, чтобы покинуть это место много лет назад.
– Не упусти караван, – добавил Аурандал.
– Не упущу.
Бросив последний взгляд на домина, что был так добр к нему, Лони направился в арочные ворота A’Грайхлонны.
После того, как он покинул лес Лхоинна и достиг дороги, ведущей на северо-восток, он перешел на бег. Он должен был любой ценой перехватить караван.
* * *
Лони достиг Тиваудона спустя чуть более полмесяца и чувствовал себя почти столь же избитым дорогой, как и его ботинки. Он отдыхал и ел только при необходимости, каждый день пускаясь в путь, когда небо едва начинало светлеть, а останавливался, лишь когда больше не мог разбирать дороги. Когда он, шатаясь, вошёл в город и узнал, что караван еще не уехал на восток, его облегчение было неописуемо.
Как и многие Лхоинна, он мог говорить и читать на нуманском, наиболее распространенном языке человеческих земель и стран ближнего региона. Поспрашивав, он определил местонахождение каравана вождя Демброиза, а затем передал ему письмо и маленький мешочек монет от Гильдии. Вождь взял мешочек, просмотрел письмо и указал на фургон.
– Ты поедешь с моей семьей, – сказал он. – Мы завтракаем рано и не останавливаемся в полдень, зато каждый вечер обильно ужинаем.
Снова Лони был благодарен Гильдии. Сам по себе, даже обладай он небольшим состоянием, ночью он не получил бы легкий прием от вождя каравана.
Два дня спустя начался следующий этап его поездки: он сидел сзади, свесив ноги из фургона, оставив всех и все, что знал, позади.
* * *
Понадобилось три месяца, чтобы добраться до восточного побережья. Путешествие прошло без происшествий, хотя при переходе через большую область, называемую Изломанными Землями, Лони наслушался сказок о существах, которых в караване называли гоблинами, людоедами, троллями, а то и похуже. Никто из этих тварей не был замечен, о них не сообщили ни охранники, ни разведчики. Когда караван свернул в огромный прибрежный город Альмерия, настало лето. Караван должен был уладить все дела: пополнить запасы товаров и продать те из них, которые привезли из внутренней части страны, а затем начинать свой долгий путь обратно до наступления зимы. Хотя Лони не очень нравились путешествия, это не имело значения. Он был как никогда близок к своей цели.
– Где я могу найти корабль, чтобы продолжить путь? – спросил он вождя Демброиза.
– Ищи кабинет начальника порта на набережной, чуть выше берега, в центре пирса. Начни оттуда, но если ничего не подойдёт, тебе придется искать среди уходящих кораблей самостоятельно.
Вежливо поблагодарив вождя за гостеприимство, Лони без раздумий направился через шумный город к гавани.
Толпы людей на набережной и пирсах озадачили его, но в конце концов он нашел кабинет начальника порта. Внутри было множество клерков и моряков, которые толпились вокруг столов с картами, диаграммами и бухгалтерскими книгами, наряду со телескопом, компасами и другими устройствами. Никто не заметил его, и он подошел к суетливому клерку.
– Извините, я надеюсь найти капитана корабля, что идет к Восточному континенту, который мог бы взять пассажира из Гильдии.
Прежде чем клерк ответил, позади него раздался хриплый голос:
– Из Гильдии?
Лони повернулся лицом к мужчине средних лет с обветренным лицом и короткими растрепанными волосами цвета ржавого железа. Он носил холщовый жилет и короткую шпагу с медным эфесом в царапинах и потертостях.
– Эм... да, – ответил Лони. Мужчина осмотрел его с ног до головы, его свободные брюки и тунику.
– Ну, ты не Хранитель, – со странным акцентом отметил он, будто нуманский был для него не родным языком. Лони немного волновался по этому поводу, ибо когда он ходил среди людей возле доков, он не услышал много говорящих на нуманском здесь, вдали от нуманского народа. И, вероятно, в дальнейшем путешествии их будет всё меньше и меньше.
– Вы капитан? – спросил он. Мужчина кивнул:
– Таунсенд.
Лони протянул ему послание от домина Аурандала:
– Я не Хранитель, но лхоиннская миссия Гильдии посылает меня на Восточный континент для культурного исследования.
– Культурного исследования?– переспросил капитан Таунсенд, возможно, подавляя смешок. Взяв письмо, он покачал головой, словно эта мысль была нелепой.
– Вы можете отвезти меня туда? – спросил Лони. Капитан смерил его взглядом и, наконец, снова кивнул.
– Я хожу этим маршрутом, и кроме того я в долгу перед Гильдией. Несколько лет назад мы приплыли сюда, не зная, что полгорода охвачено лихорадкой. За нескольких дней некоторые из моего экипажа заболели. Ваш Премин Товэр была тогда здесь, помогала. Она пришла на борт моего корабля и помогла справиться с этим.
Он переместил вес на левую ногу.
– Трюм не будет заполнен еще дня три, но я возьму тебя.
– Это прекрасно.
Лони боролся с собой, чтобы скрыть свое облегчение. Так легко найти проезд, да ещё с капитаном, который чувствует себя в долгу у Высокого Премина. Но у него было еще одно дело, что нужно было выполнить перед отплытием на чужой Восточный континент.
–Вы, случайно... не могли бы вы мне подсказать, где я могу найти ювелира?
* * *
Прежде чем зайти в магазин, Лони скользнул в туннель аллеи. Остерегаясь прохожих, он тайком вытащил одну из фишек с изображением головы горной кошки, имеющей зеленые драгоценные камни вместо глаз. Он сунул коробку с игрой обратно в сумку, перекинул её через плечо и зашагал к округлым дверям магазина.
Интерьер был тускло освещён даже в дневное время, только одним зарешеченным окном в передней комнате, но везде стояли фонари. Лучи их света отражались от ювелирных изделий, запертых внутри многочисленных шкафов со стеклянными дверями, какими был заполнен каждый уголок пространства.
– Здесь кто-нибудь есть? – произнес он на нуманском, надеясь, что его поймут.
– Чем я могу служить вам, молодой господин эльф? – спросил маслянистый голос. – Покупка подарка для возлюбленной?
Лони повернулся.
Огромный человек прошел через вращающуюся дверь за встроенным прилавком на левой стороне комнаты. Для человека он был не так высок, как широк, со складками жира под объёмным жилетом и довольно старой льняной рубашкой, чьи рукава, должно быть, часто закатывали. Но даже их ткань плотно обтягивала широкую плоть.
Лони никогда не видел настолько тучного человека, чтобы он едва проходил сквозь дверь. На мгновение он потерял дар речи.
– Нет... Я... Я надеялся продать, а не купить.
Он подошел к прилавку и протянул игровую фишку с резной мордой кота.
Полный человек слегка разочарованно посмотрел на неё, но взял. Зажав между толстыми большим и указательным пальцами, он поднял ее и осмотрел. Слегка покачивая головой, он схватил со столешницы маленькое круглое устройство. Закрыв левый глаз, он пристроил его у правого и рассмотрел фишку.
Что-то мелькнуло на его пухлом лице, но очень быстро исчезло.
– Это сделал ваш народ? – спросил он. – Откуда взяты камни?
– Я не знаю. Его дала мне бабушка.
Ювелир пожал плечами:
– И я могу получить это? Сколько вы хотите?
Лони замешкался. Он совсем ничего не знал о стоимости или определении монет в этой области. Даже если бы и знал, то он понятия не имел, сколько следует просить. Он был вынужден полагаться на порядочность этого человека.
– А как вы думаете, сколько это стоит? – спросил Лони.
– Я могу дать вам два динса... хм, того, что вы, возможно, знаете, как пенсы, в серебре.
Лони подумал, что это много. Он разбирался только в товарообмене своего народа и никогда раньше не торговался на монеты. Неожиданно дверь открылась, и вошел капитан Таунсенд.
– Таунсенд? – с легким удивлением произнес ювелир. – Вы за покупками?
– Нет, Магов, – ответил капитан. – Я послал сюда мальца и решил проведать его.
Лони вряд ли считал себя «мальцом», но не перечил, удивленный внезапным появлением капитана.
Таунсенд приблизился, чтобы искоса осмотреть фишку с глазами из драгоценных камней в руке владельца магазина. Вскинув бровь, он посмотрел на Лони.
– Это изумруды?
– Так их называла моя бабушка.
Из двадцати четырех пластинок шесть имели зеленые глаза, а у остальных в равном количестве были красные, синие и прозрачные глаза.
– И сколько Магов предложил за них? – спросил Таунсенд.
Владелец магазина поспешно забормотал:
– Нет никакой причины для...
– Два пенса из серебра, – прервал Лони.
Таунсенд перевёл взгляд на лавочника.
– Ты, толстая сорока! Дай ему то, что это стоит... вещь мастерства Лхоинна с двумя изумрудами.
Магов покраснел, запыхтел громче, и его лицо, казалось, раздулось его больше:
– Я не какой-то барахольщик! Я имею прибыльное дело! – он фыркнул, несколько раз взглянув на Лони и капитана, а затем рявкнул. – Половину стоимости! И только за камни, иначе мне не будет никакой выгоды.
Лони понятия не имел, сколько это сулило ему, но, казалось, капитан знал, что делает.
Капитан Таунсенд посмотрел на своего оппонента.
– Ладно, давайте посмотрим на деньги.
Ворча себе под нос, Магов достал из-под прилавка мешочек и вытянул из него монетку, которую бросил на прилавок. Лони уставился на неё, ибо монета в диаметре была в два раза больше любой, какую он когда-либо видел, и гораздо толще.
Таунсенд прокашлялся и два раза постучал по прилавку одним пальцем. Владелец магазина нахмурился, но добавил еще монету, такую же как первую.
– Достаточно справедливо, – сказал капитан. Он сгреб обе монеты с прилавка, чтобы передать их Лони. Как только тот взял их, капитан толкнул его к выходу из магазина.
Но оказавшись на улице, Таунсенд предупредил:
– Заботься о себе лучше, юноша. Эти монеты похожи на то, что ты можешь знать как «марки» в западных землях. Они стоят около пятидесяти так называемых пенни из того же металла, по крайней мере, в этом городе.
Лони онемел, а Таунсенд усмехнулся.
– За один серебряный пенни можно легко получить прекрасную комнату с отличной едой, – добавил капитан. – Так что не показывай эти деньги, даже когда мы отплывем.
Лони медленно кивнул, по-прежнему удивленный:
– Спасибо.
Капитан тихо засмеялся, качая головой, и ушел. У Лони все еще не было ясного осознания ценности того, что он держал, но он намеревался это выяснить.
* * *
Следующие несколько дней прошли быстро, и Лони вскоре обнаружил, что две серебряные «марки» здесь стоят немало. Он также начал понимать предупреждение капитана, поскольку испытал затруднения при размене даже одной из них. Когда же он это сделал, то привлек излишнее внимание. Ведь многие продавцы не могли разменять даже одну марку и возвращали её обратно.
Его потрясло то, что, продав всего одну игровую фишку, он мог питаться и снимать жилье в течение нескольких дней.
Он купил себе теплый плащ, так как тот мог понадобиться в пути, а также пару новых сапог, лучше подходящих для путешествия, чем те, которые он имел. И у него ещё осталось больше монет, чем он мог себе представить, когда на утро четвертого дня он взошёл на корабль Таунсенда, «Осколок Луны».
Они отплыли еще до полудня, и Лони смотрел через обширную гладь Восточного океана. На этот раз он что-то почувствовал, когда побережье, наконец, скрылось за горизонтом – не грусть, точно, просто чувство завершенности: он никогда больше не увидит свою родину, не говоря уже о континенте. Он не вернется.
Затем он остановился на нуждах, касающихся его следующей цели.
Лишь половина моряков с горем пополам говорила на нуманском, и лишь немногие говорили не нем достаточно хорошо, чтобы свободно общаться. Большинство говорили на гортанном языке, называемом белашкийским. Несколько дней он учился ему, слушая экипаж, прежде чем обратиться к одному из них – тому, кого они называли "первым помощником". Его имя было Янус, и он казался более образованным, чем кто-либо на борту и, к счастью, сносно говорил на нуманском.
– Мне нужно выучить белашкийский, прежде чем мы приплывем, – напрямую сказал Лони.
Янус моргнул:
– Язык целиком? До выхода на сушу?
Лони вытащил одну из больших серебряных монет, полученных на обмене.
– Я дам вам это, если вы будете учить меня на своих дежурствах.
Глаза Януса расширились. Возможно, никто и никогда не обращался к нему с такой просьбой или, возможно, Лони предложил слишком много.
– Хорошо, – согласился помощник. – Но это будет нелегко, и вы, конечно же, не будете говорить на нем идеально.
– Все равно, – ответил Лони общей человеческой фразой, которую выучил в пути.
Янус оказался хорошим учителем, даже дал Лони один текст, чтобы практиковать чтение. Большую часть времени Лони был занят изучением нового языка, и он обнаружил, что если правильно произносить некоторые слова, начинает болеть горло. Но он достаточно быстро освоил разговорный язык и вскоре оказался в состоянии общаться с большинством экипажа. Янус настаивал, чтобы он говорил только на белашскийском и за пределами его уроков. Поначалу это было неудобно, но эти упражнения улучшили знания языка еще быстрее.
Позже он понял, что должен узнать о том, как долго это путешествие будет длиться. Он никогда не пересекал океан или любой большой водоём, и просто сел на корабль, думая, что его следующий пункт назначения будет достигнут быстрее, чем в путешествии каравана по суше.
Он ошибался.
Прошли целые месяцы, а вокруг разливался то спокойный, то бурный океан. Корабль имел хорошие припасы, но блюда в основном состояли из бекона, сушеной рыбы и того, что повар называл "галетами". Лони никогда не задумывался о питании, прежде он воспринимал пищу как то, что надо делать, чтобы не умереть.
Но после первых двух месяцев он начал жаждать чего-то столь же маленького и простого, как дикая земляника.
Корабль продолжал плыть.
Однажды ночью суета среди команды заставило его надеяться, что они приближаются к далекому побережью страны Белашкия. Он поспешно поднялся, чтобы найти капитана Таунсенда.
– Где мы остановимся?
Таунсенд одарил его улыбкой:
– Город короля Бела – лучшее место в мире. Нигде больше ты не найдешь трактиров богаче или вина и пива прекраснее, – он посмотрел на небо. – Но не в течение еще нескольких дней.
– Есть ли... Люди моего народа живут поблизости?
– Эльфы? – улыбка Таунсенда исчезла. – Нет. Даже в Беле они долго не задерживаются, когда их корабли прибывают... но никто и не хочет иметь с ними дело. Эльфы из Запределья совсем не такие, как Лхоинна.
– Запределья?
– Северные страны Восточного континента. Но тебе лучше держаться подальше от любых эльфов, может быть, ты и увидишь кого-то из них. Придерживайся написания... культурных отчетов для Гильдии.
Лони хотел задать больше вопросов, особенно в отношении комментария Таунсенда о эльфийских кораблях, прибывающих в Белу, но капитан ясно дал понять, что тема закрыта. Лони не обеспокоило его предупреждение. Таунсенд был человеком и не всё понимал. Лони преодолел этот путь, чтобы присоединиться к своему настоящему народу.
Этой ночью ужасный шторм ударил по кораблю.
Волны поднимались выше, чем поручни судна, и двоих мужчин смыло за борт.
Таунсенд приказал Лони спуститься в свою каюту, и там он забился в угол койки, беспомощный и бесполезный. Корабль бросало, как сухую оболочку желудя в бурной реке. Ветер оглушительно выл, но ему показалось, что его перекрыл треск на палубе выше. Он точно не боялся смерти; он обычно не чувствовал страха вообще, но часть его боялась провалить задачу, желание найти дом, к которому он будет по-настоящему принадлежать.
Эта ночь казалась бесконечной.
Но следующим утром, когда первые лучи света пробились через его иллюминатор, судно было спокойно, и он поспешил на палубу. Большинство членов команды отсутствовало, пытаясь прибрать беспорядок. И вдалеке был виден берег.
Ему показалось, что он видел что-то похожее на небольшой порт или город, но главная мачта «Осколка Луны» сломалась и упала, и её верхняя половина теперь лежала вдоль передней части корабля.
Капитан Таунсенд, увидев его, подошел:
– Мы не можем отправиться в Белу в таком состоянии, но нам повезло. Это достойный маленький порт, там мы можем причалить на ремонт.
Лони посмотрел на берег:
– Как называется это место?
– Mиишка.
* * *
Прогуливаясь по улицам Миишки, Лони испытывал странное спокойствие. Это место не было похоже на переполненный портовый город, где он останавливался месяцы назад. Улицы были просторными... все вокруг было просторным. В настоящее время стояла середина осени, и он обратил внимание, что здесь холоднее, чем в лесу Лхоинна. Он был рад, что купил плащ перед отплытием. Охваченное спереди морем, а с другой стороны – лесом, это было первое человеческое поселение, где ему понравилось бродить по довольно маленькой рыночной площади и покупать себе яблоки поздних сортов и сырой лук. Люди здесь были, но не толпами. Многие в замешательстве или с удивлением смотрели на его лицо и уши, но без неприязни. Женщина, что продала ему лук, спросила, откуда он.
Когда он сказал ей, что прибыл на «Осколке Луны» с Центрального континента, она кивнула:
– А-а, так ты один из тех, других эльфов. Я слышала некоторые слухи о вашем народе, но немного знаю об этом.
Она никогда не видела эльфа? Это удивило его, почти сбило с толку, особенно после предупреждения Таунсенда. Если Сорхкафаре обустроился на этом континенте, торгуют ли его потомки с людьми? Это казалось понятным со слов капитана. Возможно, Лони высадился слишком далеко от того места, где поселился его народ.
– Где именно в этих землях живут эльфы? – спросил он.
– Живут? – в недоумении переспросила женщина. – На севере, я думаю, но никто не знает точно.
Если он хочет найти путь к своему новому дому, то должен найти кого-то, лучше информированного. Капитан упомянул, что эти эльфы иногда приплывают в гавань Белы. Это могло быть лучшим путем, чтобы найти их. Думая об этом, он углублялся в город, с наслаждением откусывая от сырой луковицы, благодарный за что-либо, помимо бекона и галет.
Он прошел старые дома и выцветшие магазины, а потом, не зная почему, остановился перед тихим двухэтажным зданием. Оно было с изящными скатами крыши, но открытые ставни крайне нуждались в ремонте. За стеклом оконных рам виднелись выцветшие красные шторы, украшавшие неосвещенные комнаты.
Знак над входом читался как «Бархатная роза».
Что-то в этом месте словно въелось ему под кожу. Он подошел к длинному крыльцу под выступающим навесом и толкнул переднюю дверь, но она была заперта. Отступив к ближайшему окну, он всмотрелся в пространство между шторами внутри. Место казалось пустым, заброшенным. Он перешел к другому окну, чтобы осмотреться получше.
– Заинтересовало? – раздался голос позади него.
Быстро обернувшись, он увидел на улице солидного мужчину, лет так тридцати с доброжелательным лицом. Он был одет в присыпанный мукой фартук, а его рыжеватые волосы заметно поредели на макушке. Лони осмелился предположить, что, когда мужчина будет в возрасте, он станет коренастым и лысым.
– Простите? – спросил Лони, сомневаясь, что он имел в виду.
Его новый знакомый вышел вперед с улыбкой до ушей.
– Карлин Бойджиесквие, к вашим услугам, – сказал он. – Я держу пекарню вниз по улице. Я также смотритель этого места, назначенный банком Белы, который ведёт дела по этому зданию. Я видел, как вы остановились, чтоб посмотреть, поэтому спрашиваю, интересуетесь ли вы его покупкой?
– Покупкой? – Лони понятия не имел, как ответить. – Это продаётся?
– Уже три года как и в настоящее время. Последний владелец держал его открытым в течение четырех лет, пока он делал выплаты. Но он заболел, потерял аппетит и вскоре умер. Жаль, так как он был хорошим человеком, а это была лучшая гостиница, какую Миишка могла предложить. Без него зажиточные путешественники не остаются у нас надолго.
Мужчина, Карлин, вздохнул, но потом оживился и выудил ключ из-под фартука.
– Главный банк Белы держит его, но до сих пор никто не проявил интереса к покупке этого старого места. Хотите заглянуть внутрь?
Лони не имел намерения покупать гостиницу в маленьком человеческом портовом городке. Но ему стало немного любопытно. Гостиница каким-то образом напомнила ему самого себя – обособленная, так не вписывающаяся в окрестности.
Ему было немного стыдно за то, что он заставил пекаря тратить на себя время, но он кивнул.
Карлин открыл дверь, и Лони вошел внутрь. Первое, что он увидел, это пыльная стойка для регистрации. Она была сделана из искусно обработанного красного дерева, и он предположил, что когда-то она сверкала гладкой столешницей. Потом он оглядел выцветшие остатки былой роскоши.
Стены когда-то были окрашены в белый цвет, но сейчас выглядели темновато-серыми. Красные ковры, достаточно толстые, чтобы спать на них, покрывали полы первого этажа, коридоров и холла, включая лестницу. Но и они посерели от пыли, а в некоторых виднелись небольшие дырки, будто прогрызенные крысами. Большие, выполненные в тёмных тонах картины с изображениями сражений, моря и спокойных пейзажей висели в тщательно, со вкусом выверенных местах. Давно мертвые, засохшие и почерневшие морские розы все еще стояли в простых, но изящных вазах слоновой кости.
– Вы смотритель? – спросил Лони, хмуро размышляя о возрасте мертвых роз.
– Фигурально, – ответил Карлин, тоже взглянув на вазу. – Банк дал мне связку ключей и попросил, чтобы я позволил любым заинтересованным покупателям осмотреть гостиницу.
Заброшенное состояние этого места оставило у Лони в душе грустный осадок, но у него был свой собственный путь, а этот Карлин показался разговорчивым.
– Я держу путь в Белу,– сказал Лони.
– Вы? – Карлин, казалось, заинтересовался этим неоднозначным заявлением.
– Я бы хотел найти эльфов этой земли. Я слышал, их корабли иногда останавливаются там
Даже дружелюбный Карлин сделал паузу при этом изменении темы:
– Они не пришвартовываются у причалов, но иногда бросают якорь в гавани. Я был в Беле всего несколько раз, она слишком большая для меня, но я не думаю, что эти эльфы приходят часто.
Но Лони теперь был уверен, что они приходят, а это было все, что имело значение.
– Итак, что вы думаете об этой гостинице? – спросил Карлин.
– Я думаю, что она может стать красивой... снова.
Карлин улыбнулся:
– Вы бы могли купить её, – его улыбка стала шире. – Ваше присутствие бы добавило немного таинственности этому месту.
* * *
Вернувшись на «Осколок Луны», Лони получил печальную новость от капитана Таунсенда. Главную мачту необходимо было заменить, а это должно было занять половину месяца.
– Но мне нужно добраться до Белы, – настаивал Лони.
Эта поездка уже заняла больше времени, чем он ожидал. Он стремился найти свой народ – свой настоящий народ – и своё место в мире.
Капитан нахмурился.
– Но ты, по крайней мере, здесь. Миишка – столь же хорошее место, как любое другое, чтобы начать писать отчеты для Гильдии.
Лони попытался сохранить самообладание. Что делать, если из-за этой задержки он упустит один из неуловимых кораблей других эльфов?
– Нет, я должен начать в Беле.
Таунсенд не выглядел убежденным, но указал вниз в доки:
– Там стоит небольшая шхуна, отчалит завтра. Ты можешь позволить себе купить проезд. В такую погоду в Белу можно попасть за четыре дня.
По крайней мере, это принесло некоторое облегчение. У Лони все еще было вполне достаточно монет, чтобы заплатить за проезд.
* * *
Город короля Бела покоился на огромном полуострове, протянувшемся на тридцать лиг в океан на северо-запад от Белашкии. На каждой стороне у основания полуострова было два больших залива с горловинами, шириной приблизительно в восемь-десять лиг. Они были известны, как Вонкайшая и Внуторна Залива или, соответственно, Внешний и Внутренний заливы. Первый выходил на океанское побережье полуострова, в то время, как последний занимал северо-восток Белашкийского Залива. Бела, по большой части, была расположена во Внутреннем заливе, с видом на океан.
Лони узнал все это за недолгое плавание от побережья Миишки. Капитан шхуны оказался разговорчивым историком-любителем. Но это не могло подготовить Лони к виду большого порта.
Земля в дальнем конце залива бугрилась крупным, плавным холмом, тянущемся вдоль берега. В его центре был город короля Бела, “белый” город. Видимо, раньше, более трех столетий назад, прежде чем Белашкия была названа страной, Бела была всего лишь небольшой крепостью, построенной на гребне холма.
Постепенно вокруг крепости разрослись деревни, и вокруг них построили крепостную стену. Но болтливый капитан шхуны сказал Лони, что стена не могла вместить крепость, постепенно становящуюся городом. Население росло, и всё новые строения возникали у замка и прилежащей стены. Город продвинулся еще дальше вперед и вниз по склону. Его нарекли Белой и обнесли второй крепостной стеной. Уже много лет она стояла незаконченной. Третья кольцевая стена с расположенными с равными интервалами башнями почти достигла берега и обширных доков, в которых могло причалить множество судов.
Для глаз Лони все это выглядело ошеломляюще. Когда он сошёл со шхуны и направился вверх в окольцованный тремя стенами белый город в голове его осталась лишь одна мысль: найти гостиницу и хоть ненадолго укрыться там перед, как он надеялся, заключительным этапом своего долгого путешествия. Он покажется потомкам Отступников, и они отведут его домой, к его истинному месту в мире.
Он остановился в первой же гостинице, самой близкой к докам и попросил комнату с видом на гавань. В уединении своей комнаты он в облегчении опустился на кровать, смакуя одиночество. Ему не нравилась Бела. Это был слишком больший и слишком переполненный людьми город.
К своему удивлению, он обнаружил, что скучает по простой и просторной Миишке. Но у него не было выбора. Из того, что он узнал, у него был лишь один шанс – ждать здесь и наблюдать за гаванью.
* * *
Целый месяц прошёл, и дни для Лони тянулись в бездействии. Он почти ничего не делал, кроме как наблюдал за обширным заливом, в действительности и не зная, что искать. Однако, он был уверен, что обязательно узнает, как только увидит.
Один раз он отыскал магазин и продал другую фишку из игры – лошадь с ярко-синими драгоценными камнями в глазах, что его бабушка называла “сапфиры”. К настоящему времени он имел представление о ценности местных денег и удостоверился, чтобы его не обманули. Деньги, которые он получил от продажи, обеспечили его едой и приютом в гостинице возле причала в течение некоторого времени. Но он не хотел застревать здесь надолго.
Каждый день его неприязнь к этому переполненному, окруженному стенами городу, лишь росла. Здесь было громко и тесно, что заставляло его задыхаться. Он часто не спал по ночам. Что хуже всего, в отличие от людей Миишки, которые смотрели на его глаза и уши с любопытством, здесь он видел только подозрение и настороженность.
Казалось, в Миишке никто никогда не вёл деловых отношений с эльфами, так что его воспринимали скорее как диковинку. Пекарь Карлин даже предложил ему добавить “таинственности” постоялому двору. Здесь же люди смотрели на него как на потенциальную опасность, которой надо избегать.
Его пожизненное клеймо непринадлежности стало ощущаться острее, чем когда-либо. Но он не тосковал по жизни в A’Грайхлонне, не сожалел и о том, что приехал. Все это было лишь средством для достижения цели, а цель эта стоила любых страданий.
Становилось холоднее, и ему начало казаться, что количество прибывающих судов уменьшилось. Он начал волноваться, что эльфы этого континента не смогут путешествовать морем зимой. Если так, то ему придётся долго и несчастно ожидать прихода весны.
Во второй половине дня, когда он прогуливался по северной набережной за портом, наблюдая за волнами, некий отблеск привлек его внимание. Сначала, он не был уверен, что это что-то большее, чем солнечный свет, прорвавшийся сквозь облачный покров, чтобы ударить в воду. Что-то искрилось, словно полированный металл, но потом дрогнуло, будто то, что отразило свет, слегка колебалось на ветру или качалось на океанских волнах.