Текст книги "Оболганная победа Сталина. Штурм Линии Маннергейма"

Автор книги: Баир Иринчеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Отличившиеся в бою пока полностью не уточнены, но я сам был свидетелем того, как люди 91 отб вели себя подлинными героями, например воентехник 1 ранга Дудко, радист Потапов и другие.

Подробное и более точное донесение из 91 отб будет прислано позднее.

Секретарь партийной комиссии 20 тбр воентехник 1 ранга

Алексеев.

2.30 18 декабря 1939 года.

Дополнительно по приказанию комбрига выделено в распоряжение 10 мех-корпуса 5 машин Т-28 с экипажами, больше боеспособных на это время не оказалось».

Среди попавших в плен 17 декабря советских танкистов был младший командир Ларионов Сергей Иванович, механик-водитель 91-го танкового батальона 20-й бригады. Его родителям было сообщено, что он пропал без вести. Дальнейшая его судьба сложилась тяжело. После обмена военнопленными в апреле 1940 года Сергей Ларионов проходил проверку в Ивановской области, з затем был отправлен с другими бывшими военнопленными в Норильск. Только в феврале 1941 года ему был объявлен официальный приговор: «Осужден Особым Совещанием при НКВД СССР от 18 сентября 1940 года за сдачу в плен белофиннам и приговаривается к заключению в И.Т.Л. НКВД сроком на 5 лет». Пятнадцать лет спустя, в 1956 году, Военная коллегия Верховного суда СССР пересмотрела дело Ларионова СИ. и отменила постановление Особого совещания при НКВД СССР от 18 сентября 1940 года. Ларионов был полностью оправдан и сумел вернуться в Ленинград в 1962 году.

Командир минометной роты 15-го пехотного полка, лейтенант Пааво Кайринен, описал случай с пленением одного из командиров 91-го танкового батальона, который положил начало одной из легенд финской войны:

«…Мой ординарец капрал Рейно Сюрьянен был храбрый, инициативный солдат. Во время битвы за Сумму 17–19 декабря 1939 года я послал его в деревню Сумма установить связь с капитаном Франсом-Юлиусом Янссоном, так как телефонная связь была оборвана. Сюрьянен сумел добраться до командного бункера Янссона, но уйти оттуда было сложнее. Дверь бункера держал под прицелом русский танк. Проведя ночь в бункере Янссона, Сюрьянен сумел выскользнуть из него под утро и отправился в обратный путь. В лесу он наткнулся на еще один вражеский танк. Он стоял на месте, ствол орудия был разорван. Сюрьянен озадачился, почему это чудище осталось стоять на месте в нашем тылу. Поскольку из танка не было слышно ни звука, Сюрьянен решил постучать по люку танка камнем. На всякий случай он держал наготове пистолет с патроном в стволе. Когда он постучал по броне танка, открылся верхний башенный люк и из него показались поднятые вверх руки – знак сдачи в плен. Посколько Сюрьянен не говорил по-русски, он знаками приказал танкисту спуститься вниз. Он подчинился и снова поднял руки. Сюрьянен знаками приказал пленному идти в указанном направлении.

Перед моим блиндажом часовой остановил Сюрьянена и плетущегося за ним пожилого пленного, приказав им ждать снаружи. После этого он пригласил Сюрьянена и пленного в мой блиндаж. Я поприветствовал русского на его родном языке. Он выглядел испуганным и усталым. Когда я пригласил его присесть на русском и снять полушубок, мне показалось, что он успокоился. Я предложил ему зажженную сигарету, которой предварительно затянулся сам. Казалось, что русский удивлен хорошим вкусом и ароматом сигарет Tyomies.

Я достал из своей планшетки карту Финляндии и малый словарь русского языка и начал допрос: «К какому корпусу или дивизии относится Ваша часть?» Когда я получил ответ на эти вопросы, я выяснил, почему танк стоял в таком странном месте. Пленный рассказал, что шел вперед, пока в танке не кончилось топливо. После этого экипаж покинул своего командира и вернулся к своим.

Я более подробно допросил вражеского офицера. Он рассказал, что наступление захлебнулось из-за сильного артиллерийского огня, и он приказал всем повернуть назад. Он признал, что боится вернуться к своим и поэтому остался в своей боевой машине, чтобы какой-нибудь финн убил бы его. Я прервал допрос и приказал Сюрьянену вернуться к танку и забрать из него все возможные приказы, карты, деньги и прочие документы.

К моему блиндажу приехал ездовой роты, развозивший еду, и позвал нас с ординарцем забрать еду из его саней. Я поел и дал еду пленному из своего котелка. Он доел все и поблагодарил меня поклоном. Я продолжил разговор с пленным при помощи словаря. Как сильно я забыл русский язык, который учил в Кадетском училище! Пленный предложил мне табака для трубки, но я вежливо отказался, лишь только почувствовав его запах.

Пленный, как я уже сказал, признался мне, что боялся вернуться к своим без танка. По законам Советского Союза это было серьезным преступлением. На мой вопрос «Что бы с Вами случилось, если бы Вы сумели вернуться к своим без танка?» он провел ладонью по горлу.

В этот момент капитан вытащил из карманов и планшетки рубли и предложил их мне. Когда мой ординарец тоже стал вытаскивать из карманов рубли, пленный объяснил. У него в танке была такая большая сумма денег, поскольку в его батальоне как раз был день получки. Он получил приказ принять участие в наступлении и не успел никому выдать зарплату. Что за система?

Сюрьянен сбегал к танку по моему приказанию и притащил целый рюкзак, набитый рублями в купюрах разных достоинств. Я взял себе на память по купюре каждого вида и приказал Сюрьянену сходить к нашим тыловикам, взять у них сани и отвезти пленного в штаб полка. Когда Сюрьянен и пленный отправились в путь, я позвонил адьютанту полка фенрику Вялимаа и сообщил, что отправил в штаб пленного с большой суммой денег в рублях.

На титульном листе русско-финского разговорника, который я взял из планшетки пленного, я написал:

«Взял на память у пленного командира тяжелого танкового батальона капитана Василевича в Сумма 19–20 декабря 1939 года».

По некоторым данным, Сюрьянен принес из танка также целый мешок с полевой почтой 91-го танкового батальона. Именно после этого случая танк Т– 28 получил в финской армии прозвище «почтовый фургон» (postivaunu) или «почтовый поезд» (postiju-па). Финны были хорошо знакомы с американскими вестернами, в которых почтовые фургоны перевозили почту и деньги, и по аналогии так же окрестили танки Т-28.

Сдавшийся в плен советский солдат

Сдавшийся в плен советский танкист не мог быть командиром танкового батальона – среди погибших и пропавших без вести танкистов 91-го танкового батальона комбата нет. Скорее всего советский танковый командир назвал Каиринену вымышленное имя, а сам был либо парторгом, либо комсоргом батальона. В его круг обязанностей могли входить и выдача зарплаты личному составу батальона, и доставка полевой почты. Не исключено, что речь идет о политруке батальона Дубровском, пропавшем без вести в бою 19 декабря 1939 года.

История о советском комбате-танкисте, который перешел на сторону финнов из-за боязни наказания за высокие потери в своем батальоне, обрела собственную жизнь. Эта история и по нынешний день кочует из одной книги в другую, и зачастую речь идет уже не о комбате, а комбриге.

К своим воспоминаниям педантичный Пааво Кайринен приложил карту с расположением советского Т-28, в котором был пленен советский танкист. Его данные подтверждаются актом о списании боевых машин 20-й танковой бригады – в указанном Кайриненом месте, в болотистой пойме реки Мая-йоки, застряли три Т-28 и продолжали стоять там до конца войны. У финнов не было в наличии тяжелой техники для вытаскивания Т-28, поэтому большая часть танков осталась стоять там, где их боевой путь оборвал финский снаряд, граната, мина или «коктейль Молотова». Финские трофейщики ограничивались демонтажем внутреннего оборудования танков, пулеметов и в исключительных случаях – пушечного вооружения.

Новое советское наступление 21 декабря не произвело на финнов никакого впечатления: за весь день в журнале боевых действий появилась только одна запись: «Противник ведет наступление на 1-ю роту».

В то же самое время финны продолжили атаки с целью выбить батальоны 255-го стрелкового полка из траншей вокруг «Поппиуса». По замыслу командира батальона, атака на опорный пункт Лоухи должна была начаться одновременно с обоих флангов – с запада, от опорного пункта Кетола, и с востока, вдоль траншей опорного пункта Айяла.

Первая попытка отбить траншеи в 02.30 утра 22 декабря не увенчалась успехом – у финнов кончились ручные гранаты, и атака была прекращена. Вторая попытка атаковать началась в 04.30 и опять была остановлена пулеметным огнем красноармейцев. Два раза ослабленным советским батальонам удалось отбить финские атаки. В боевых донесениях полка описано, как батальоны теряли бойцов и слабели с каждой атакой:

«…В 3.00 22.12 белофинны обошли 1 и 2 сб со всех сторон и повели энергичное наступление и забрасывание ручными гранатами. Батальоны вели огневое сопротивление и артогонь, но все же 2 сб понес большие потери… Командир 1 сб Головин тяжело ранен, начштаба батальона Лясов ранен и точно не установлено, ранен или убит командир 2 сб Зуев. Принимаем все меры к удержанию занятого рубежа, но силы слабеют, необходимо помочь живой силой и огневыми средствами…»

Третья атака финнов началась в 06.15 утра, когда большая часть советских пулеметов была подавлена или уничтожена. На этот раз финны одержали верх. В то же самое время, очевидно, батальоны 255-го полка получили приказ на отход. Оперативная сводка № 22 255-го полка крайне невнятно описывает выход батальонов из боя в районе форта «Поппиус»:

«255 сп к 4.00 24.12 батальонами занял район: 1 сб к 4.00 занял район 61.9, 2 сб блиндажи южн. скаты высоты 54.4, 3 сб к 3.00 занял лес юго– восточнее ручья. Полк приводит в порядок побатальонно и поротно.

Отход полка был начат своевременно, но произвели с опозданием, ввиду того, что мешал ружейно-пулеметный огонь противника. Потерь при отходе не было. Схема расположения будет предоставлена в следующей оперсводке».

Итак, к утру 22 декабря, после пяти суток непрерывных боев, финны сумели выбить 255-й сп из траншей и восстановить положение. Первый штурм укрепрайона закончился. Финны оценили потери 255-го сп в боях за траншеи вокруг форта «Поппиус» в 200–300 человек, включая одного майора (очевидно, финны нашли тело одного из погибших капитанов из 255-го полка). В плен было захвачено 34 бойца и один лейтенант. Финские оценки потерь полка представляются завышенными, так как потери 255-го сп за весь декабрь составили 203 человека убитыми. Пропавшими без вести полк потерял за всю войну 226 человек. В то же самое время за две недели боев весь финский 15-й пехотный полк, оборонявший УР Сумманкюля и Ляхде, потерял убитыми около 90 человек. Самые высокие потери были среди противотанкистов – 11 убитых.

Той во Ахола, 3-я рота 15-го пехотного полка: «…после четырех часов ночного боя мы наконец отбили траншеи. Хорошо еще, что больших потерь удалось избежать. На дне траншей лежали убитые красноармейцы, мы постоянно о них спотыкались и наступали на них… Было странно ступать по телам людей, которые еще не окоченели. Нам было приказано очистить траншеи от трупов. Проблем с этим не было, так как прямо перед нашими траншеями были глубокие воронки от снарядов противника. В них красноармейцы и нашли свое последнее пристанище…»

23 декабря 1-й батальон 15 пехотного полка предпринял контратаку в рамках общего финского контрнаступления на перешейке. Финские солдаты не успели пройти и нескольких десятков метров, как попали под интенсивный пулеметный огонь советского боевого охранения и были вынуждены вернуться на исходные позиции. Во время этого боя был ранен командир 3-й роты. Как выяснилось, красноармейцы окопались в нескольких десятках метров от линии финских заграждений.

24 и 25 декабря прошли в перестрелке между советским боевым охранением и финнами. Советская артиллерия произвела несколько налетов на укрепрайон, а в воздухе появились аэростаты-корректировщики. В 15.45 25 декабря два прямых попадания получил блиндаж в опорном пункте Урнберг. Погибло 7 и было ранено 5 солдат. Вечером 26 декабря в плен финнам сдались два измученных красноармейца – при ночной контратаке ночью 22 декабря они спрятались в подбитом танке и просидели там шесть дней, ожидая подхода своих. Оба были сильно обморожены.

27 декабря от прямого попадания в блиндаж погибло 3 и было ранено 7 солдат. В тот же день началось еще одно наступление РККА на форт «Поппиус». По финским оценкам, наступление велось силами до двух стрелковых рот при поддержке легкого танкового взвода. Финнам удалось удержать траншеи, но советские танки вновь ворвались в финский опорный пункт, где остановились и начали вести огонь во всех направлениях. Головной танк был оборудован минным тралом. Из четырех танков взвода финны вывели из строя три – один танк сгорел, два других лишились хода. К 18.00 бой закончился.

28 и 29 декабря советское боевое охранение произвело несколько вылазок со своих позиций, все они были отбиты финнами. Особенно часто атаки производились на опорные пункты Лоухи и Айяла. Сектор обстрела казематов «Поппиуса» уже был известен, и красноармейцы умело пользовались мертвыми зонами перед ДОТ. Финнам приходилось отбивать атаки минометным огнем.

30 декабря советская батарея прямой наводкой вела обстрел форта «Поппиус», но была подавлена финской артиллерией. В последующие дни противоборствующие стороны ограничились артиллерийской и ружейно– пулеметной перестрелкой и вылазками разведчиков. 123-я стрелковая дивизия оборудовала обронительные позиции, финны вели наблюдение.

Деревня Сумма

На начало декабря, когда финские части все еще вели сдерживающие бои в предполье, 2-й батальон (командир – капитан Йенссон) 15-го пехотного полка финнов уже занял позиции в укрепрайоне и начал фортификационные работы. Подразделения батальона строили противотанковые препятствия, запасные огневые позиции для пулеметов, углубляли окопы и ходы сообщения. Им помогала допризывная молодежь деревни Сумма, оставленная для присмотра за хозяйством всей деревни. Большая часть населения деревни была эвакуирована еще до начала войны.

На передовой заняли оборону 4-я и 6-я роты батальона. 2-я пульрота заняла казематы ДОТ укрепрайона, 5-я рота заняла оборону во втором эшелоне в районе развилки дороги на Кар-хула (Дятлово). Ключевые позиции от шоссе до ДОТ № 2 обороняла 6-я рота (опорные пункты взводов Туомола, Миккола, Бэклунд, Рантала). 4-я рота держала на левом фланге участок от ДОТ № 7 до озера Суммаярви (опорные пункты взводов Мякипяя, Лехтонен, Коскинен, Поррас). Взводные опорные пункты были названы по именам командиров взводов.

Уже 5 декабря 1939 года через линию обороны в деревне прошли последние финские части, оборонявшие предполье, сообщив, что за ними больше финских солдат не осталось. Батальон заблокировал шоссе надолбами. Капитан Йенссон лаконично записал в журнале боевых действий: «Теперь настала наша очередь».

6 декабря был отдан приказ сжечь деревню. Все это происходило на глазах молодежи, которая в спешке заканчивала работы по возведению укреплений. Эти трагические события описал в своих воспоминаниях Вилхо Турта, чья фамилия столь часто упоминалась в советских сводках о боях за деревню Сумма:

«…Гул орудий был слышен постоянно. Иногда отчетливо слышались пулеметные очереди. Мы долго провозились с погрузкой инструментов и инвентаря. Лииматайнен сказал, что горит соседняя деревня. Вроде бы это горело Репо-корпи. Мы продолжили погрузку, и, когда мы были готовы к отправке, было уже пять часов. Мы остались в деревне и наблюдали, как огонь пожирал ее дом за домом. Мы видели, как солдаты ходили по двору двести и били окна в доме. Они взяли с сеновала пару охапок сухого сена, занесли в дом и подожгли. То же самое они проделали со школой. Дом Вилле Турта – дом, в котором я родился, и дом семьи Липпонен уже пылали вовсю. Я не могу описать те чувства, которые меня охватили в тот момент.

К нам подошел Микко Лииматайнен, из деревни Карьялайнен. Мы с ним вместе учились с младших классах. Он сказал, что его родного дома, скорее всего, больше нет. Я тоже так думал. О таких невеселых делах мы говорили друг с другом, говорили обрывисто, дрожащими голосами. Мы уехали. Деревня Сумма осталась в прошлом».

С 5 по 11 декабря советские части не входили в боевое соприкосновение с финнами. Финские разведгруппы, высланные вдоль шоссе в эти дни командиром батальона капитаном Йенссоном, по возвращении докладывали, что не встретили противника. 12 декабря на позиции батальона начали падать первые советские снаряды, и в 16.10 13 декабря 6-я рота доложила о появлении трех советских танков и примерно взвода пехоты перед линией надолбов. Разведка боем повторилась и на следующий день против позиций 6– й роты в 15.50. Примерно 50–60 красноармейцев при поддержке двух танков приблизились к финским позициям от хутора Корпела. Финны отогнали советскую пехоту и танки минометным огнем.

13 и 14 декабря позиции батальона Йенссона посетили журналисты и фотокорреспонденты. Выпив кофе в КП батальона, они направились на передовую, где запечатлели подготовку к боям. В частности, именно в эти дни была сделана знаменитая фотография с финской пехотой, изготовившейся для стрельбы в окопах на окраине деревни Сумма. В послевоенные годы эта фотография, ставшая символом Линии Маннергейма, обошла почти все книги о советско-финской войне. Неудивительно, ведь она превосходно подходит для подтверждения тезиса самого Маннергейма:

«Как я говорил, оборонительная линия, конечно, была, но ее образовывали только редкие долговременные пулеметные гнезда да два десятка выстроенных по моему предложению новых дотов, между которыми были проложены траншеи. Да, оборонительная линия существовала, но у нее отсутствовала глубина. Эту позицию народ и назвал «Линией Маннергейма». Ее прочность явилась результатом стойкости и мужества наших солдат, а никак не результатом крепости сооружений».

После разведки боем советские части начали подготовку к генеральному наступлению. 15 и 16 декабря советская артиллерия произвела три артналета на финские позиции в деревне, не причинив им, однако, почти никакого вреда.

Наступать на самый мощный укрепрайон Линии Маннергейма предстояло 138-й стрелковой дивизии, которая была переподчинена 50-му стрелковому корпусу и переброшена из соседнего сектора (Кархула, Марьяпеллонмяки).

Боевой приказ № 10 по дивизии от 16 декабря 1939 года ставил частям следующие задачи:

– 768-й стрелковый полк с 2-й и 3-й ротой 108-го танкового батальона, 1– й ротой 179-го отдельного саперного батальона и двумя взводами саперов из 45-го инженерного батальона должен был атаковать финскую оборону на фронте от озера Сумма-ярви до Выборгского шоссе, с задачей овладеть районом северо-западнее озера и продолжать наступление на высоту с отметкой 52,5. Поддерживать наступление полка огнем должны были третий дивизион 295-го артполка и первый дивизион 24-го корпусного артполка.

– 650-й стрелковый полк с 1-й ротой 108-го танкового батальона, двумя взводами 210-го танкового батальона, 2-й ротой 45-го инженерного батальона и двумя взводами 179-го отдельного саперного батальона наступать на фронте Сепянмяки, Турта – отметка 14,5 и продолжать наступление в направлении Выборгского шоссе. Поддерживали полк огнем 1-й дивизион 295-го артполка и 3-й дивизион 302-го гаубично-артиллерийского полка.

– 544-й стрелковый полк (без 2-го батальона) с 436-м танковым батальоном должен был наступать во втором эшелоне за 768-м стрелковым полком.

– Артподготовку дивизия планировала провести с 09.00 по 11.00 по московскому времени.

На момент начала наступления часть артиллерии дивизии все еще находилась на марше. К 09.00 утра 17 декабря вести огонь по противнику были готовы 136-й гаубично-артиллерийский полк дивизии и 1-й и 3-й дивизионы 295-го артполка, но они встали на огневые позиции в сумерках 16 декабря и не успели подготовить данных для стрельбы. Разведка боем, проведенная за день до этого, выявила только противотанковые надолбы, разветвленную сеть заграждений из колючей проволоки и противотанковый ров. Финские огневые точки, полевые укрепления и тем более долговременные укрепления разведаны не были. Штаб дивизии знал, что в районе шоссе у финнов имелось шесть ДОТ, но их точное местоположение было неизвестно.

Утро 17 декабря было туманным, температура около -3 градусов. Уже в 06.15 утра финские дозорные доложили, что у шоссе было слышно два взрыва. 6-я рота была поднята по тревоге и заняла позиции в траншеях, так как, по мнению офицеров роты, это подорвались на минах советские саперы, проделывающие проходы в заграждениях и минных полях. На самом деле это подрывали надолбы саперы младшего лейтенанта Дроздова (1-я рота, 179 осб). Их действия прикрывала рота из 650-го стрелкового полка. В 08.00 финны завязали интенсивный огневой бой с разведкой 650-го стрелкового полка, которая залегла в 200 метрах севернее линии надолбов. Это не позволило советским саперам и стрелкам отступить. Командир 138-й дивизии, опасаясь ударить по своим, отменил начало артподготовки в 09.00 и предоставил командирам полков право начинать артподготовку в соответствии с обстановкой на их фронте.

В 09.25 советская артиллерия начала артподготовку. В этот день советская артиллерия вела огонь с небольшими перерывами вплоть до 17.00. Командиры дивизионов не имели данных о нахождении своей пехоты, корректировка огня не была налажена, и огонь велся беспорядочно, по площадям, не принеся финнам ощутимого вреда. «Артподготовка, по существу, была сорвана», – констатировал штаб 138-й дивизии.

Основной удар дивизия нанесла по позициям 6-й роты в районе шоссе и чуть западнее его. В 11.00 перед позициями роты появились три советских танка. В 11.00 офицер 6-й роты пометил в журнале боевых действий: «Наступление по всему фронту обороны роты». По состоянию на 11.50 в опорном пункте б-й роты подбито два танка, один танк подорвался на мине. Противотанковая батарея, имевшая только 3 орудия, понесла первые потери: в бою против советских танков погибли командир батареи фенрик Салоранта и один командир орудия, двое артиллеристов было ранено. В журнале боевых действий 2-го батальона отмечается: «Бьют только два пулемета, один из ДОТ № 10 и один из ДОТ № 2, передовые опорные пункты ведут огонь». В 13.40 советские танки прекратили попытки прорваться в глубь обороны финнов: по обе стороны шоссе за линией надолбов выстроилось 15 танков, которые начали обстрел финских позиций. Потеря трех танков, организованный огонь финского укрепраиона, отход танков деморализовали советскую пехоту, которая залегла и прекратила всякие попытки наступления.

В 15.30 2-я пульрота доложила в батальон: «В районе ДОТ № 10 все спокойно, один пулемет выпустил половину ленты. Пулеметы опорного пункта Мякипяя огня не вели. ДОТ № б огня не вел. ДОТ № 5 огнем уничтожил пулемет противника. ДОТ № 3 вел огонь по пулеметам противника, результат неизвестен. ДОТ № 2 вел огонь в направлении шоссе».

В 15.40 советская артиллерия с новой силой открыла огонь по финским позициям. Финны отметили, что «артиллерия противника ведет огонь по площадям, обстреливает как передовую, так и тыл роты». В 18.00 советская артиллерия перешла на беспокоящий обстрел финских позиций.

На участке обороны 4-й роты наступление советских войск в эти дни было не столь интенсивным, как в районе шоссе. В журнале боевых действий 4-роты отмечается сильный артобстрел утром 17 декабря. Против роты действовала исключительно советская пехота: «Противник начал атаку опорных пунктов Лех-тонен и Мякипяя силами до роты. Они шли сомкнутым строем, как на параде. Мы открыли огонь, и противник отступил под защиту леса, понеся значительные потери (20–30 человек)». 18 декабря советская пехота опять пыталась наступать силами до роты, причем, как отмечается финнами, «солдаты противника использовали складки местности лучше, чем в предыдущий раз», однако после огневого боя, длившегося порядка 45 минут, вновь отступила в лес. 19 декабря во второй половине дня несколько танков, прорвавших финскую оборону на участке 6-й роты, кружили около убежища № 12, но с наступлением темноты ушли через передовую на свои исходные позиции. Следующая попытка наступления на участке 4-й роты была предпринята лишь 22 декабря, в атакующей цепи было всего около 60 человек: «Солдаты противника очень хорошо используют складки местности при продвижении вперед». Этот небольшой отряд красноармейцев сумел добраться до линии заграждений, где был остановлен огнем финнов и снова был вынужден отступить.

Вернемся к боевым действиям у шоссе: именно на этом узком участке командование 138-й стрелковой дивизии сосредоточило все свои усилия. В ночь с 17 на 18 декабря финны предусмотрительно заминировали проходы в противотанковых заграждениях, сделанные советскими саперами накануне. С советской стороны 768-й стрелковый полк был заменен 544-м стрелковым полком.

В 09.45 18 декабря советская сторона начала артподготовку, которая «перешла в ураганный огонь в 15.15». За этот день финские подразделения на передовой отметили появление лишь пяти советских танков. В журнале боевых действий 2-го батальона лаконично отмечается: «В 16.00 противник начал наступление. В 16.25 поступило донесение, что наступление отбито». В 17.15 советская пехота при поддержке танков пыталась атаковать опорный пункт Туомола, но атака была отбита и на этот раз. Финские офицеры отметили, что в период с 14.00 до 16.00 интенсивность огня советской артиллерии составляла примерно 30 снарядов в минуту, с 16.00 по 18.00 интенсивность упала до 15–20 снарядов в минуту. Было отмечено большое количество неразорвавшихся снарядов. В 18.00 советская артиллерия перешла на беспокоящий огонь. В ночь с 18 на 19 декабря командир взвода Туомола доложил, что два советских танка «катаются по шоссе между противотанковыми надолбами и противотанковым рвом». Не считая этого, ночь прошла относительно спокойно.

18 декабря 138-й дивизии был придан 90-й танковый батальон 20-й тяжелой танковой бригады, оснащенный средними танками Т-28, и рота тяжелых танков, состоявшая из экспериментальных танков Т-100, КВ и СМК.

Следующий день, 19 декабря 1939 года, стал кульминацией первого советского наступления в деревне Сумманкюдя. В 09.00 19 декабря советская артиллерия открыла огонь, и уже в 09.30 десять советских танков преодолели противотанковые надолбы южнее опорного пункта Миккола. В 09.15 из опорного пункта взвода Мякипяя поступило донесение: «Замечено большое количество танков в районе шоссе. Часть танков преодолела противотанковое заграждение и маневрирует на стыке 4-й и 6-й рот, уничтожая проволочные заграждения». В 11.00 советские бомбардировщики нанесли бомбовый удар по финской передовой, а в 11.30 в бой вступило еще несколько танков. В 11.18 около ДОТ № 11 «Пелто-ла» находились по крайней мере семь танков. В 12.40 часть танков вернулась из финского тыла к передовой, и в 13.55 советские танки начали утюжить и обстреливать траншеи 6-й роты в опорном пункте Туомола из пулеметов, пушек и огнеметов.

Однако массированная атака тяжелых и легких советских танков не деморализовала финскую пехоту. Даже под огненным ливнем советских химических танков финны продолжали удерживать траншеи и сумели в очередной раз отсечь пехоту 138-й стрелковой дивизии от танков.

Финская противотанковая батарея полностью погибла в неравном бою против двух советских танковых батальонов. После уничтожения противотанковых орудий советские танки прошли линию финских окопов и направились в тыл финского укрепрайона. Капитан Йенссон слал в полк запрос за запросом о предоставлении ему новых противотанковых орудий. По мере развития советской танковой атаки эти просьбы становились все более паническими. Этому способствовало и то, что большая группа танков Т-28 остановилась в 30 метрах от командного пункта батальона (ДОТ № 16). Это произошло после того, как экспериментальный танк СМК, действовавший в составе 20-й тяжелой танковой бригады, подорвался на фугасе в нескольких десятках метров от КП батальона. Танки Т-28 образовали оборонительный периметр и стояли около КП весь день, ведя огонь из пушек и пулеметов. Между тем экипаж СМК пытался отремонтировать свой танк, лишившийся хода. В журнале боевых действий 2-го батальона это описано так: «16.30. Уже восемь танков противника стоят окооколо нашего бункера и обстреливают нас». В конце дня, не сумев устранить повреждения на СМК, советские танки отступили на исходные позиции. СМК простоял у КП батальона всю войну и был запечатлен финскими фронтовыми корреспондентами в известной серии фотографий. В послевоенной финской исторической литературе СМК был ошибочно атрибутирован как Т-35А.

В 13.45 ДОТ № 10 получил пять прямых попаданий, однако серьезных повреждений не было зафиксировано. Очевидно, примерно в два часа дня советские танкисты обнаружили ДОТ № 5 и начали бить по амбразуре ДОТ в упор из орудий. В 14.30 прямое попадание снаряда в амбразуру уничтожило пулемет и убило пулеметчика, рядового из 2-й пульроты. В 18.00 6-я рота шлет в батальон следующее донесение: «Между ДОТ № 3 и № 5 в деревне Сумма находятся по крайней мере 80 танков противника (наблюдение из ДОТ № 11 «Пелтола»)».

В 19.00 советские танки начали возвращаться на свои исходные позиции. Часть танкистов решила остаться в тылу у финнов и ждать прибытия пехоты. В лесу севернее деревни Сумма, в наступивших сумерках, у финской пехоты появилась превосходая возможность уничтожить советские танки при помощи противотанковых гранат и бутылок с зажигательной смесью. Для борьбы с танками был задействован 3-й отдельный пехотный батальон, находившийся во втором эшелоне. Тауно Пукка, ветеран этого батальона, так описал бой с советскими танками вечером 19 декабря:

«Мы выступили в девять часов вечера. Когда мы приблизились к развилке, мы услышали орудийные выстрелы и длинные пулеметные очереди. После этого мы увидели сгоревший танк у развилки.

Перешли на проселок. Поскольку я уже имел дело с этими танками, я решил использовать против него все виды оружия, которые у меня были. Мы договорились, что Поркка останется с основными силами сзади и прикроет нас в случае неудачи.

Вместе с рядовым Виитаненом мы подкрались по левой стороне дороги на 10–15 метров к танку. Мы действовали крайне осторожно, так как подозревали, что рядом с танком могут быть солдаты противника, прикрывающие его. Мы решили, что Виитанен подползет к танку слева и бросит противотанковую гранату под танк, в то время как я поползу прямо на танк и кину гранату на крышу. Гранаты решили кидать так, чтобы по ошибке в темноте не попасть друг в друга.