Текст книги "Багровое веселье"

Автор книги: Б Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Оротанд Вауэл? – вскинул брови Квирк.

Я пожал плечами.

– Ну, ты даешь, – рассмеялся он.

* Букв: звонкий гласный (англ.)

– Пока я был ребенком, я всегда был ее, – продолжал он.

– Ее что? – спросила врач.

– Что значит "ее что"? Я был ее сыном.

Врач кивнула.

Ему хотелось рассказать о том, кем он был, немного больше.

– Понимаете, я был ее единственным сыном, и она постоянно беспокоилась обо мне.

– Откуда вы знаете, что она беспокоилась? – спросила психотерапевт.

Господи, да могла ли она сама понять это?

– Она так говорила, – ответил он, – и когда я делал что-нибудь не то, ей становилось, ну, плохо, что ли.

– Плохо? – удивилась врач.

– Ну да, она лежала на диване и целый день не разговаривала со мной, а на лице было написано такое страдание, как будто у нее колики или что-то такое. В общем, как у молодых девчонок во время месячных, – говоря это, он вспыхнул, испугавшись и удивившись собственной смелости. – Как будто, ну, обижалась на меня. Злилась. Вид у нее был такой, ну, вроде как злобный, что ли.

– А что вы понимаете под словом "злобный"? – спросила психоаналитик.

– Ну, это значит раздраженный, это значит, ну, когда с тобой не разговаривают, когда на тебя сердятся, когда тебя... не любят. В общем, плохо к тебе относятся.

Врач кивнула.

– Это когда я поздно приходил домой и опаздывал к ужину, или болтался по улице с дружками, или уходил... – он почувствовал, как к горлу внезапно подступил комок, а щеки снова залились краской.

– Уходил? – переспросила врач.

– Ну, с девчонками. – Кожа на лице горела огнем. Он опустил глаза. Она говорила, что все девчонки обязательно будут стараться высосать из меня все, что можно. – Он изо всех сил старался сдержать слезы.

– Расслабьтесь, – попыталась успокоить его врач. – Поплачьте. Увидите, сразу станет легче.

Еще чего. Он не собирается здесь рыдать. Даже мать ни разу не видела, как он плачет. Он опустил голову и медленно вдохнул. И снова почувствовал напряжение в паху.

– Я могу держать себя в руках, – проговорил он.

– Всегда? – спросила психоаналитик.

Он почувствовал, как внутри зашевелился страх.

– Абсолютно.

– Это очень важно – уметь держать себя в руках, – кивнула врач.

– Если потеряешь контроль над собой, потеряешь и себя самого.

Психоаналитик ждала.

– Тогда тебя будут держать в руках другие, – продолжал он. – Другие люди.

– И тогда они высосут из вас все, что можно, – добавила врач.

Он хотел поговорить еще, но не мог. Как будто ему только что пришлось сдвинуть с места огромную тяжесть. Тело дрожало мелкой дрожью. Шумное, прерывистое дыхание. Мускулы на руках вздулись. Он с силой уперся локтями в ручки кресла.

– Мать очень часто мне это говорила, – сказал он наконец.

Психоаналитик молча кивнула.

Глава 8

Следующей жертвой стала школьная учительница. Она была убита в своей квартире на Парк-драйв с окнами, выходящими на Фенуэй. Была суббота, время ленча. Квирк, Белсон и я снова приехали на место преступления. Все выглядело точно так же, как и раньше. Веревка. Пластырь. Кровь. Один из инспекторов этого участка громко читал Белсону запись из своего блокнота:

– Зовут Эммелин Уошборн. Преподает в лютеранской школе Бурбанк. Седьмая степень. Сорок три года, живет отдельно от мужа. Муж здесь, – он указал на чернокожего мужчину, тихо сидящего на неудобном красном диване, устремив взгляд в пустоту. – Эммелин пошла в кино с подругой, она живет на Гейнсборо-стрит, зовут Дейдре Симмонс. Она рассталась с Дейдре примерно в четверть одиннадцатого у входа в подъезд и направилась домой. Утром муж пришел к ней на ленч и обнаружил труп. Испытал сильный шок, так что попытка поговорить с ним не очень-то удалась. Патологоанатом еще не установил точное время, когда наступила смерть. Но тело окоченело. Почерк убийства точно такой же, как и в первых четырех случаях.

– Вы уже установили алиби мужа? – спросил Квирк.

Инспектор покачал головой.

– Он неважно себя чувствует, лейтенант. Все, что мне удалось узнать, это что он обнаружил тело.

– Пойду, поговорю с ним, – сказал Квирк и подошел к мужчине. – Я Мартин Квирк, – представился он. – Возглавляю расследование.

– Уошборн, – проговорил мужчина. – Рэймонд Уошборн.

Он даже не взглянул на Квирка. Не смотрел он и на лежащее на полу тело. Невидящий взгляд был направлен прямо перед собой.

– Мне очень жаль, – пробормотал Квирк.

Уошборн кивнул.

– Мы собирались снова начать жить вместе, – объяснил он. – Мы жили раздельно около года, но уже ходили к адвокату, чтобы снова соединиться.

Его тело вдруг обмякло и начало медленно наклоняться вперед. Квирк опустился на колено и подхватил его как раз в тот момент, когда он уже падал с дивана. Уошборн весил килограммов девяносто, и Квирку пришлось здорово напрячься, чтобы удержать его. Но он справился и, обхватив Уошборна за талию, встал и поставил его на ноги. Уошборн был в сознании. Когда Квирк встал, я увидел, что его глаза открыты. Несколько секунд Уошборн безучастно смотрел в одну точку и вдруг разразился рыданиями. Квирк подождал, пока он успокоится, затем снова осторожно усадил его на диван. Уошборн рухнул на подушки, как будто последние силы оставили его. Глаза опухли и покраснели, лицо было мокрым от слез.

Квирк подозвал к себе санитара из прибывшей на место преступления "Скорой помощи".

– Ему нужна помощь, – сказал он.

– Мы отвезем его в город, – кивнул санитар. – Пусть его обследует врач.

Квирк подошел ко мне.

– Есть какие-нибудь мысли? – спросил он.

– Нет.

– Белсон?

– Нет.

– У меня тоже, – вздохнул Квирк. – Поехали отсюда.

Мы отправились ко мне в контору. Я уселся в свое кресло, Квирк напротив, Белсон, как всегда, остался стоять, задумчиво рассматривая стену. Воздух в кабинете был тяжелым и немного затхлым. Я открыл окно, и в комнату ворвался гул улицы.

– Все может быть подстроено, – предположил Белсон. – Мужу потребовалось убрать жену, и он просто представил все так, как будто это дело рук Красной Розы. Только спермы нет.

– Но почерк полностью совпадает, – пожал плечами Квирк.

– Все убийства подробно описывались в газетах, – махнул рукой Белсон.

– У него должно быть просто железное самообладание, чтобы убить жену, а потом еще и кончить на ковер, – сказал я.

Белсон пожал плечами.

– Он был в настоящем шоке от горя, – вспомнил Квирк. – Правда, это еще не значит, что он ее не убивал.

– Узнали фамилию адвоката? – спросил я.

– Да, это женщина, работает в южной части города, – ответил Белсон. Ребекка Симпсон.

– Я попрошу, чтобы Сюзан позвонила ей, – предложил я.

– Фрэнк, – обратился Квирк к Белсону, – осмотри еще раз место убийства. Все мельчайшие детали. И сравни с предыдущими преступлениями.

Белсон кивнул.

– Нам нужно иметь на руках все, о чем сообщали средства информации. Собери все, что можно было узнать о Красной Розе из газет. Если это убийство и не подстроено, то нет гарантии, что такого не будет позже.

Белсон снова кивнул.

– Газеты, телевидение, радио – все.

– Потребуется время, лейтенант, – сказал Белсон.

– А чем еще нам заниматься, – пожал плечами Квирк.

– Но в городе убивают и других людей, – напомнил Белсон.

– Всему свое время. Дойдет очередь и до них. А сейчас нужно поймать именно этого.

На перекрестке под окнами кабинета загудел автомобиль.

– Спенсер, – обратился ко мне Квирк. – Я хочу, чтобы ты еще раз пересмотрел каждое дело. Начни с первого убийства. И постарайся взглянуть на него свежим взглядом. Поговори со всеми, кто хоть как-то причастен к делу, просмотри свидетельские показания, заключения медэкспертов. Так, как будто никто никогда не читал их раньше.

– Да, нужно в конце концов отыскать какую-то систему, – согласился я.

– Негритянки, всем за сорок, все жили в смешанных районах или где-нибудь на окраине, – напомнил Белсон. – Одна – проститутка, одна официантка, одна – танцовщица, одна – певица, одна – учительница.

– Может, все выше по социальной лестнице? – предположил Квирк.

– Думаешь, певица стоит выше танцовщицы? – возразил я.

– Но так может думать он.

– Всем за сорок, – напомнил я.

– Да, – согласился Белсон. – Ройетт Чамберс, проститутке, был сорок один, Шантель – сорок шесть. Остальные в этих пределах.

– Возраст почти одинаковый, – кивнул я.

– Особенно подозрительной кажется проститутка, – заметил Квирк. Сорок один год для шлюхи – довольно много.

– Тогда почему он убивает женщин, которым за сорок? – спросил я. Пять раз, это не может быть случайностью.

– Мамаша, – напомнил Квирк. – В таких случаях мы обычно ищем мамашу.

Глава 9

Работа есть работа. Я побеседовал с родственниками жертв, посеревшими от горя и страданий. Все они считали, что это расизм виноват в смерти их дочери, сестры, матери или жены. Все уже разговаривали с полицейскими и сейчас просто не желали беседовать еще с одним, который хоть и прикидывается, что глубоко сочувствует им, сам в то же время принадлежит к белой части общества, среди которой скрывается убийца. Сочувствующие не всегда кажутся нам лучше всех остальных.

За три дня работы я не узнал абсолютно ничего, что бы уже не было известно полиции.

– Моя дочь была хорошей девочкой, мистер. Она никогда не делала ничего такого, за что ее можно было бы убить.

– Никто не хотел смерти моей сестры, парень. Она была славной женщиной. Все время работала. Еще хозяйство вела. Так что вы не можете сказать, что она сама виновата в том, что ее убили.

Скорбящих родственников проститутки отыскать так и не удалось. Я поговорил с ее сутенером. Он был выше меня ростом и худее килограммов на десять, с короткой стрижкой и выбритой полоской посередине. На нем была белая кепка, темно-бордовый свитер и высокие черные кроссовки "Рибок". Левое ухо украшали пять или шесть золотых сережек в виде колец.

– Поймаю этого ублюдка, раздеру ему задницу на две половины, пообещал он.

– Придется записаться в очередь, – проворчал я. – Есть какие-нибудь мысли насчет того, кто это может быть?

– Какой-нибудь белый извращенец-клиент, – ответил он, глядя на меня.

– Об этом мы как-то и сами догадываемся. Ты можешь назвать какого-то определенного белого извращенца-клиента?

– Да они тут все извращенцы, – пожал плечами сутенер. – Все, кто ездит сюда снимать шлюшек.

– Может, кто-то из девочек жаловался, что какой-нибудь клиент любит их связывать или что-то в этом роде?

– Жаловался? Шутишь? Шлюхи не жалуются. Пусть попробуют, сразу по башке получат. Нет, они делают все, что выдумает любой из этих извращенцев, а потом считают бабки.

– Да, туговато им приходится.

– Шлюхи есть шлюхи. Мне-то что.

– Может, слышал какие-нибудь рассказы, ну, что кто-то из клиентов занимается садизмом, мазохизмом, связывает их или еще что?

– Да я все уже рассказывал полиции. Конечно, есть клиенты, которые любят всякие там штучки. И все об этом прекрасно знают. Ну, типа наручников, кляпа.

– Веревок? – подсказал я.

– И веревок. И цепей. И еще черт знает чего. Есть такие, что любят резиновое белье. А некоторые не прочь и поколотить проститутку. Да, я знаю и таких.

– И ты рассказывал о них полиции?

– Я дал им все фамилии, которые знал. Я не хочу терять своих проституток. И не хочу, чтобы они боялись. Слишком дорого мне это обходится. Я хочу, чтобы вы поймали этого козла.

– Все хотят, чтобы мы поймали этого козла.

– Ну да, конечно. Все прямо из кожи вон лезут, чтобы поймать ублюдка, который убил черную шлюху, – хмыкнул он.

– И еще четверых женщин, – добавил я.

– Я только мечтаю, чтобы он порешил какую-нибудь белую из богатого района, – проворчал сутенер. – Вот тогда вы, может, зашевелитесь и начнете что-то делать.

– А это что по-твоему?

– Это? То, что ты здесь со мной лясы точишь? Расспрашиваешь про извращенцев? Это называется не "делать", а "переливать из пустого в порожнее". Можешь еще объявление в газету дать: "Ищем придурка, который уделывает негритянок". Чушь собачья.

– А у тебя есть какие-нибудь предположения насчет того, что нужно делать?

– Не для тебя, родной. В один прекрасный день мы сами поймаем эту мразь. И пришьем.

– Мы?

– Да-да, правильно, мы. Мы, черные, ясно? Вот кто покажет вам, как нужно работать.

– Надеюсь. – Я протянул ему свою визитку. – Когда начнете, звякните мне, я приду посмотрю.

Я сел в машину и тронулся с места. В зеркало заднего вида я заметил, что он сунул визитку в карман.

Глава 10

Сюзан жила и работала в большом старом особняке на Линнейн-стрит с крытой шифером мансардой и широкими ступенями перед парадным входом. Жилые комнаты занимали второй этаж, а кабинет и приемная – половину первого. В тот день я сидел на кухне и попивал "Сэм Адамс", ожидая, пока Сюзан приготовит ужин.

"Приготовить ужин" у Сюзан означало купить в ресторане "Руди" на площади Чарльз готовые блюда и разогреть согласно инструкции. Она налила себе большой стакан диетической кока-колы, уложила в красную тефлоновую кастрюлю жареных цыплят, фаршированных абрикосами и фисташками, и сунула в духовку.

Она только что вернулась из клуба, где пробежала десять километров на беговом тренажере, и сейчас на ней все еще были черные спортивные брюки и светло-голубой свитер с обрезанными рукавами. На ногах были кроссовки "Найк" с красными шнурками.

– Я сегодня разговаривала с адвокатом этой семьи, – доложила она.

– С Ребеккой Симпсон?

– Да. Она консультировала этих Уошборнов по семейным вопросам, скорее всего, очень личным, так как консультации проводились конфиденциально. Но из нашего разговора я поняла, что миссис Симпсон не заметила, чтобы Уошборны выражали желание соединиться снова.

– А она не заметила в Рэе потенциальной жестокости?

– Нет. Она, конечно, этого не исключает, но ты же и сам знаешь, что поведение непредсказуемо. Да и, честно говоря, миссис Симпсон нельзя назвать знатоком человеческой психологии.

– Она мастер в социальных вопросах. Совсем другой профиль.

– Да, я тоже верю в образование и специальную подготовку. Но тут дело даже не в этом. Иногда люди со степенью доктора психологии или медицины тоже бывают слабыми знатоками человеческой психики. Здесь дело в темпераменте и, как бы это сказать, в интеллекте, что ли. А эта миссис Симпсон, по-моему, не очень-то может им похвастаться.

– Но ты все же веришь ее мнению относительно Уошборна?

Сюзан сделала глоток кока-колы и принялась выкладывать на тарелки салат из цикория-индивия и "Жульен" из красного и желтого перца.

– Вряд ли она может заблуждаться на этот счет. Она встречалась с ними обоими раз в неделю на протяжении нескольких месяцев.

– Значит, если она не заблуждается, то Рэй нам наврал.

– Не обязательно, – возразила Сюзан. – Некоторые, бывает, так сильно хотят чего-то, что сами начинают верить в это.

– Значит, если врач права...

– Адвокат, – поправила Сюзан. – Адвокат, а не врач.

Я улыбнулся.

– Да, конечно, адвокат. Я просто хотел проверить, насколько внимательно ты меня слушаешь. Итак, если адвокат права, то у Рэймонда что-то вроде навязчивой идеи. Либо он просто врет. Либо адвокат ошибается, и это еще одно убийство Красной Розы. Либо и то, и другое. А может, наоборот, ни то, ни другое, а что-то такое, о чем мы и не подозреваем.

– Чудесная работенка, – усмехнулась Сюзан.

– Не то, что у тебя.

Сюзан поставила на стол хлебницу с французскими булочками и две стеклянные тарелки с салатом.

– Метафоры жизни, – улыбнулась она. – Твоя профессия и моя.

Я уселся за стол рядом с ней.

– Я буду Симоном де Бюво, а ты Сартром. Будем познавать жизнь через свою собственную.

Сюзан улыбнулась и взяла меня под руку. После тренировки ее волосы все еще были зачесаны назад и подвязаны цветным платком. На любой другой женщине он бы выглядел дешево и пошло. На Сюзан же все смотрелось красиво и даже элегантно.

– Давай, жри свой салат, – ткнула она меня в бок.

Мы поужинали, убрали посуду, и Сюзан уселась возле меня почитать какой-то медицинский журнал. Я включил телевизор. Показывали бейсбольный матч.

К тому времени, когда игра закончилась, Сюзан уже задремала, не выпуская из рук журнал. Я взял ее на руки и осторожно перенес на кровать. Она проснулась и удивленно посмотрела на меня.

– Как ты догадался, что я заснула? – спросила она.

– Ты же знаешь, я опытный детектив, – прошептал я.

Она улыбнулась и вытянула губки для поцелуя. Я наклонился, поцеловал ее, пожелал спокойной ночи и собрался домой. Спускаясь по лестнице, я вдруг услышал, как тихо хлопнула входная дверь. Я замер на месте и прислушался. Не может быть, входная дверь заперта на замок. Глухо заколотилось сердце. Я бросился вниз по лестнице. Замок на двери был взломан. Я выскочил на крыльцо. В самом конце двора, у обсаженной густым кустарником ограды мелькнула чья-то тень. Я сбежал по ступенькам и метнулся к кустам. Внезапно кто-то сильно ударил меня кулаком в челюсть. Это не был первоклассный боксерский хук, но все же он заставил меня пошатнуться. Из кустов выскочила темная фигура и бросилась к калитке. Я рванулся следом. Голова все еще гудела. Человек выбежал на Линнейн-стрит и устремился в сторону Массачусетс-авеню. Последние двадцать лет я каждый день делал тридцатикилометровые пробежки и рассчитывал легко догнать его. Но мне не повезло. Пробежав квартал, незнакомец перескочил через метровую изгородь на углу с Эггассиз-стрит, затем через газон и выскочил на улицу. Я тоже прыгнул через изгородь, но зацепился левой ногой и рухнул на траву. Пока я поднимался, он уже добежал до перекрестка с Ланкастер-стрит и скрылся за углом. Я еще немного пробежал по улице в сторону Массачусетс-авеню, хотя уже знал, что он ушел. На Массачусетс-авеню, ведущей к площади Портер, по вечерам всегда очень людно и оживленно, так что беглецу не составляло большого труда влиться в поток гуляющих и раствориться в толпе. Он был одет во что-то темное и показался немного пониже меня. И по-моему, он был белый. И мужчина. И еще он мог лучше меня перепрыгивать через изгородь. Я вернулся к Сюзан, чувствуя, что изрядно вспотел. Скорее всего, я не смог перепрыгнуть эту проклятую изгородь из-за пистолета. Мой кольт "Питон" вместе с полной обоймой весил не меньше полутора килограммов. Конечно, не будь его, я наверняка легко перелетел бы через этот чертов забор.

Когда я пришел к Сюзан, входная дверь была все так же распахнута настежь. Я зашел в холл. В доме царила полная тишина. Я включил свет. На столе стояла длинная белая коробка. Я открыл крышку. Внутри завернутая в зеленую бумагу лежала красная роза.

– Господи, Боже мой, – громко простонал я.

Глава 11

Утром, когда Сюзан проснулась, я лежал рядом с ней, выложив на ночной столик пистолет. Она повернулась и внимательно посмотрела мне в глаза.

– Кажется, ночью я слышала какой-то шум, – наконец, проговорила она. Взгляд на секунду задержался на пистолете.

– Ночью я чуть не поймал какого-то типа, который вломился в холл и оставил тебе в подарок красную розу. Я погнался за ним, но ему удалось удрать.

Я решил, что не стоит рассказывать Сюзан, как я шлепнулся на задницу, когда пытался перепрыгнуть через изгородь. Мы лежали в кровати лицом друг к другу, и Сюзан все еще щурилась после сна.

– У тебя синяк на лице, – заметила она.

– Он выскочил из кустов и съездил мне по челюсти.

– Сможешь узнать его?

– Нет. Было темно, к тому же я видел его только сзади, когда он удирал.

– Если "он", значит, это был мужчина.

– Да. Белый, чуть пониже меня ростом. Среднего телосложения, даже можно сказать, худощавый.

Сюзан, не мигая, смотрела на меня. Она уже не щурилась, зрачки сузились в утреннем свете.

– Значит, ты вернулся и лег спать здесь, – сказала она.

– Да.

– Все это можно объяснить по-разному.

– Правильно, – согласился я. – Это мог быть кто-то из твоих пациентов, забравшийся к тебе в дом по каким-то своим причинам.

– Или кто-то, кто точит на меня зуб.

– Или убийца Красная Роза, что может быть вариантом пункта первого, предположил я.

– Красная Роза может быть моим пациентом?

– Конечно. Он писал, что работает полицейским. А ты ведь специализируешься на полицейских.

– Или, – сказала Сюзан, – все это могло быть направлено на тебя. Он знает, что ты занимаешься этим делом. Значит, ему известно, что мы с тобой состоим в отношениях.

– Или это может быть кто-то, кто точит зуб на меня, – продолжил я.

– Или кто-то решил подурачиться и случайно попал именно ко мне.

– Вряд ли, – возразил я. – Слишком уж странное совпадение. Попасть к тебе, когда я как раз занимаюсь этим делом.

Сюзан кивнула и перевела взгляд на будильник.

– О, Господи, – встрепенулась она. – У меня через полтора часа прием.

– Это что, так мало? – удивился я.

Сюзан уже вскочила с кровати и направилась в ванную.

– Очень мало, – бросила она на ходу и скрылась за дверью.

Я услышал, как заработал душ. Я встал, натянул брюки, застегнул ремень и, сунув в кобуру пистолет, пошел на кухню, чтобы умыться и поставить воду на кофе.

Я уже допивал вторую чашку, когда на кухне появилась Сюзан в макияже и бигудях. Она заварила себе травяной чай и молча встала у стола, ожидая, пока трава настоится.

– Я, конечно, понимаю, – сказал я, – что во время утреннего туалета разговаривать с тобой бесполезно, но нам нужно подумать, как обеспечить твою безопасность.

Сюзан налила себе чашку чая.

– Сейчас я не могу об этом думать, – сказала она. – Я очень спешу, а ты знаешь, какая я, когда спешу.

– Да уж, – проворчал я.

Сюзан залпом выпила чай и снова исчезла в ванной. Я уселся на кухне и позвонил по телефону. Сначала через Генри Чимоли передал сообщение Хоуку, затем набрал номер Мартина Квирка.

– Кто-то вломился домой к Сюзан и оставил в холле коробку с завернутой в бумагу красной розой, – сообщил я. – Я погнался за ним, но не поймал. Не удалось даже хорошенько рассмотреть его.

– Коробка у тебя?

– Да. И коробка, и роза, и бумага. Но уверен, что на них нет ни одного отпечатка.

– Я тоже так думаю, – согласился Квирк. – Но нужно попробовать. Сможешь привезти все это сюда?

– Нет. Я не оставлю ее одну.

– Может, это просто какой-нибудь придурок, которого она лечит? предположил Квирк.

– Все равно я не собираюсь оставлять ее одну.

– Ладно. Я пришлю кого-нибудь. Если это один из ее придурков, то тогда могут быть отпечатки.

Я положил трубку и допил кофе. В растворимом кофе гораздо меньше кофеина, чем в натуральном. Две чашки растворимого кофе – практически ничего. Я поставил воду, чтобы заварить третью.

Зазвонил телефон. В доме и в кабинете номера были разные. Я снял трубку и сказал:

– Алло.

– Сюзан? – спросил голос Хоука.

– Ну ты сострил, – ответил я.

– Ладно, что тебе надо? – проворчал Хоук.

Я рассказал ему о незваном госте и красной розе.

– Значит, он саданул тебя по челюсти, ты погнался за ним, но он удрал, – резюмировал Хоук. – Он что, негр?

– Не думаю.

– И ты позволил белому смыться от себя?

– Что ты хочешь, я ведь тоже белый.

– Ну да, я забыл, что иногда у тебя бывает. Если случится еще раз погнаться за ним, позови меня.

Без двух минут восемь появилась Сюзан в крапчатом твидовом жакете поверх черного свитера с высоким воротом, в черной юбке и черных туфлях на низком каблуке.

– Ты прекраснее самого красивого сеттера, когда он делает стойку на птицу, – улыбнулся я.

– И такая же деловая, – добавила Сюзан. – Я знаю, что нам нужно поговорить. Но сейчас я просто не могу. Я понимаю, что ты не можешь оставить меня одну, но не могу позволить, чтобы ты или Хоук торчали в приемной, когда начнут приходить пациенты.

– Я починю замок на входной двери, а потом кто-нибудь из нас все время будет поблизости. Не бойся, мы не будем тебе мешать и распугивать пациентов.

– Хорошо, – согласилась Сюзан.

Она поцеловала меня. Я нежно шлепнул ее по попке, и она поскакала вниз встречать первого пациента. Через минуту я услышал, как она открыла дверь и любезно сказала:

– Входите, пожалуйста.

Глава 12

Пришел плотник по фамилии Шатт и вставил во входную дверь новый замок. Я дал Сюзан свой "Смит-и-Вессон" тридцать второго калибра, строго-настрого наказав спрятать его в ящике письменного стола, а сам, пока она принимала пациентов, вместе с Хоуком по очереди дежурил на верхнем этаже, стараясь не мозолить глаза больным. Вряд ли есть более нудное занятие, чем стоять на верху лестницы и стараться не мозолить глаза.

Когда вечером Сюзан, наконец, освободилась, я повез ее в кеймбриджское полицейское управление, чтобы взять разрешение на ношение оружия.

Выписывал разрешение огромный парень, два срока прослуживший во Вьетнаме.

– Стрелять-то она хоть может? – недоверчиво спросил он.

– Сам учил, – ответил я.

– Этого я и боялся, – проворчал громила. Звали его Стив Коста. Пойдемте в тир, мадам. Проэкзаменуем вас немного.

– Может, не стоит? – безнадежно спросила Сюзан.

– Стоит, мадам, – ухмыльнулся Коста.

Мы поднялись наверх и прошли по коридору, обложенному бледно-желтым кафелем. Коста открыл дверь, и мы вошли в тир.

– Красота, – проговорила Сюзан.

– Да, в тире даром времени не теряют, – ответил Коста.

Комната походила на поставленную горизонтально шахту лифта. В самом начале стоял стол, на нем опрокинутая банка из-под кофе, полная стреляных гильз, половина из которых рассыпалась по полу. Коста прошел в глубь узкого коридора и булавкой приколол мишень к передвижному стенду. Затем установил стенд метрах в пяти от нас и вернулся к столу.

– Как видите, мадам, мишень состоит из человеческого силуэта и кругов различного диаметра. Самый маленький кружок, в который попадает голова и область сердца человека, – это десять очков. Следующий круг, побольше девять, потом восемь и так далее до последнего круга, за которым уже нет ни одного очка.

– Называйте меня, пожалуйста, просто Сюзан.

– Хорошо, Сюзан. Итак, чтобы сдать экзамен на право ношения оружия, вам нужно выбить семьдесят очков максимум из тридцати выстрелов.

– Понятно, – кивнула Сюзан.

– Хотите несколько раз пальнуть, чтобы пристреляться?

– Нет, спасибо.

Я вытащил "Смит-и-Вессон". Мы надели наушники.

– Вначале покажу вам, что к чему, – Коста достал свой собственный пистолет, никелированный револьвер тридцать восьмого калибра с черной резиновой ручкой и, сжав его обеими руками, послал шесть пуль точно в "десятку". Вместе с Сюзан они пошли взглянуть на мишень.

– Вот это да, – восхищенно пробормотала Сюзан. – Все шесть в самую середину. – Она улыбнулась восторженной детской улыбкой.

Коста перезарядил пистолет.

– Вот, – предложил он. – Стреляйте из этого. Он хорошо пристрелян.

Сюзан не нужно было повторять дважды.

– Конечно, – ответила она, осторожно взяла пистолет, встала в стойку, как я когда-то ее учил, и выпустила шесть пуль в "семерку". Затем положила пистолет на стол и подождала, пока Коста сходит за мишенью.

– Ты забыла крикнуть: "Ни с места, ублюдок, мать твою так", улыбнулся я.

– Мне лучше было бы прокричать что-нибудь другое, типа "Все нормально, я врач", – ответила она.

Я покачал головой.

– Ты что, телевизор не смотришь?

Коста подошел к нам, держа в руках мишень.

– Неплохо стреляете, Сюзан. Экзамен вы, конечно, сдали без проблем. Хотите еще немного пострелять, чтобы привыкнуть к оружию?

– Нет, спасибо, – ответила Сюзан.

Коста повернулся ко мне.

– Ну что, по шесть выстрелов? На ящик пива.

– На скорость, – добавил я. – Десять секунд на обойму.

– Идет. – Коста поднял пистолет, перезарядил и выпустил шесть пуль за восемь секунд. Потом подобрал гильзы, перезарядил обойму и пошел снять старую мишень и повесить новую. Я занял позицию, вытащил свой "Питон" и по команде Косты "Огонь!" сделал шесть выстрелов за семь секунд.

Мы оба послали пули в центр мишени, но Коста выбил четыре "десятки", а я только две.

– С тебя "Будвайзер", – ухмыльнулся он.

– "Будвайзер"?

– Ага. Хотя согласен и на "Чиви".

– Вот она, Америка, – рассмеялся я. – Ладно, завтра подвезу.

Мы вышли из тира.

– Неплохо стреляете, Сюзан, – похвалил Коста. – Постараемся сделать вам разрешение как можно быстрее. Когда этот тип привезет пиво, все, думаю, будет уже готово.

Когда мы садились в машину, Сюзан заметила:

– А мне всегда казалось, что ты хороший стрелок.

– Так оно и есть, – кивнул я. – Просто Коста тренируется каждый день.

– Вообще-то я могла бы и с любым другим пистолетом сдать этот экзамен, – сказала Сюзан. – Но нельзя отказывать человеку, если он решил оказать тебе любезность.

– Тебе все готовы постоянно оказывать любезность, – проворчал я.

– Давай выпьем где-нибудь по чашечке кофе и съедим по бутерброду. Заодно подумаем насчет этого убийцы.

Мы остановились на Челси и уселись за пластмассовый столик ресторанчика "Вашингтон-Дели". Я заказал вишневый пирог с сыром и, не в силах преодолеть искушение, попросил чашечку черного кофе. Сюзан заказала кофейный напиток без кофеина и диетический пирог. Я откусил кусочек своего, проглотил и с удовольствием запил глотком крепкого кофе.

– Ох, здорово, – выдохнул я.

– Может, еще закажешь буханку хлеба и кувшин вина?

– Угу, и еще кучу всяких сладостей, – мечтательно проговорил я.

Сюзан откусила маленький кусочек своего пирога и аккуратно отломила вилочкой еще один.

– Красная Роза не обращался к врачу, – сказала она. – Наверняка он находит необходимое облегчение в убийствах.

– Знаю, – кивнул я. – Ты уже говорила. Но когда он принес тебе эту розу, он действовал вполне сознательно и еще не испытывал потребности в облегчении.

– Но это совсем не значит, что убийца – один из моих пациентов, возразила Сюзан.

– Тогда это значит что-то другое. Это-то меня и тревожит.

– Да, согласна.

– Итак, тот, кто оставил тебе красную розу, может либо быть, либо не быть твоим пациентом. Предположим, что все же он твой больной. Потому что если предположить, что нет, то в этом случае придется выдвинуть намного больше всяких притянутых за уши гипотез.

– Не хотелось бы мне так думать, – вздохнула Сюзан.

– Ну а что ж делать? – пожал плечами я.

– Да, конечно. Мы оба прекрасно знаем, что значит развивать только ту версию, которую хочется.

Сюзан откусила еще один крошечный кусочек пирога и запила глотком кофейного напитка.

– В нашей работе постоянно сталкиваешься с нетипичными людьми, продолжала она. – Некоторые из них испытывают постоянный страх. Если это дело рук именно такого человека, то, совершая преступления, он ненадолго избавляется от этого страха.

– Знаю, – кивнул я.

– Ну да, – Сюзан взяла меня за руку. – Конечно, ты все это знаешь.

Я расправился с пирогом. Во рту все еще оставался приятный вкус вишни. Я допил кофе.

– Ниточка доверия между врачом и пациентом – это фундамент всего лечения. И я не могу, даже вместе с тобой, подозревать и следить за одним из своих больных.

– Но если один из них Красная Роза, то рискуешь не только ты, напомнил я.

– Да я не уверена, что вообще рискую, – возразила Сюзан. – Вряд ли он вдруг изменит своей манере и ни с того ни с сего переключится на белого психотерапевта.