Текст книги "Бригадир"

Автор книги: Б. Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава седьмая
ГОЛОВОЛОМКА

– Я так понимаю, налет ОМОНа на ресторан – климовская замутка? – спросил Сокол, когда кортеж, набирая скорость, понесся по направлению к не столь далекой от ментовского логова главной улице Питера.

– Его, – кивнул, закуривая, Невский.

– На фига? Он что, нюх потерял?

– Да нет, – ухмыльнулся Рэмбо. – Генерал у нас стратег, каких поискать. Узнал, что мы приготовились к разбору, вот и решил нас с Вовой в одну камеру определить. Для разговора с глазу на глаз, под заботливым присмотром. И прослушкой. Чтобы мы глотки друг другу не перегрызли. А заодно бойцов его разоружить и принять, по всем правилам, с козырным интересом. Кого на нары, кого под расписку о добровольном сотрудничестве. В обмен на свободу. Нормальный мусорской гамбит.

– Вот падла! И как? Не перегрызли? – с интересом спросил Сокол.

– Нет. – Невский вкратце пересказал братку содержание разговора с Кассиусом, не забыв сообщить, что с завтрашнего дня генерал официально уходит на пенсию, дав обещание познакомить с засланным из Москвы преемником.

– Ну, так вообще ништяк, в натуре! – довольно хохотнул Сергей. – Солидняк! Круто ты тему с девчонкой разрулил. Только с маньяком реальная проблема. Профи. Секир башка, нах. Так он до следующей пятилетки может башни пацанам резать. Кто бы это мог быть? Как сам думаешь?

– Нет никаких соображений, – качнул головой Влад. – Совершенно. Сюр какой-то. Безвыходная ситуация. За фу-фу прихватиться и пол-лимона зелени максать – впадлу. Поймать… для этого нужно знать – кого ловить. А так – пурга.

– Может, Кассиус прав? – предположил Сокол. – И деньги здесь ни при чем. Заплатит – отлично. Не заплатит – болт с ним. Кто-то решил жути нагнать и хитро бригаду на измену поставить. А что, глядишь и получится. Еще одна такая посылка – и пацаны точно на дно лягут. Бизнес забуксует. Кому хочется без головы остаться?

– Ладно, – дернул щекой Невский. – Бессмысленно гадать. Дело – дрянь, кто бы спорил. Но нас это впрямую пока не касается. Пусть у Вовы голова болит, пока не отрезали. Если его бригада прихватится, нам от этого по-любому хуже не будет… Ты узнал насчет той старухи и Кати Вертолет?

– Конечно, – нарочито небрежно сказал Сокол. – Как ты и предполагал, сразу же после твоего ареста старуха, которая тебя якобы видела возле дома Карапетяна, скончалась. Диагноз – сердечная недостаточность. Блядь из «Прибалтийской» тоже исчезла. И вообще из Питера. После суда Катю Вертолет никто не видел. Ни сутенеры, ни девчонки. Как сквозь землю провалилась.

– Ты хотел сказать – в землю, – спокойно поправил Влад. – Списали шмару, как пить дать. Как и каргу. Шалава свое дело сделала, меня упаковала. А лишние свидетели ему не нужны. Не все же такие добрые, как я. Идиоты.

– Отрицательный результат – тоже результат, – пожал плечами Сокол. – В следующий раз будешь лучше зачищать концы.

– Разберусь. Как с лепилой? Что-то мне хренова-то, если честно. Голова кружится. Тошнит.

– Так ничего удивительного. После контузии. Тебе, по уму, вообще нужен полный покой. Хотя бы неделю. У самого синего моря или камина. С мягкой биксой под боком. Но тут разве поваляешься, когда такие дела творятся…

– Ближе к телу! – поморщился Невский. – Не микрофонь, Серый. Дело говори.

– Врач будет у тебя дома завтра утром. В девять, – сообщил Сергей. – Отличный специалист по взрывным травмам. Подполковник, из военного госпиталя. Марат с ним договорился. Будет наблюдать тебя, пока полностью не поправишься.

– Хорошо, – Невский опустил стекло на двери лимузина, выбросил окурок, откинулся на сиденье и устало прикрыл веки. – Сейчас домой. Оставь одну тачку с быками возле подъезда. Остальные пусть проваливают. К половине десятого подъезжай. Общий сбор в Красных Зорях, в двенадцать. Потом у меня встреча с юристом Индейца. Вовку скорее всего утром отпустят. Позвонит – сразу отдашь ему чертей, Перца с Рыбой. Пусть забирает, на фиг. Чувствую, хлопотный будет завтра день.

Голос Влада стал глуше. Губы едва шевелились. Все тело сковала свинцовая усталость.

– А когда он последний раз был легким? – возразил Сокол, зло глядя на проносящиеся за тонированным стеклом «Мерседеса» пустынные улицы. – Я уже забыл. Месяца два, посчитай, на измене. Думаешь, Кассиус действительно не при делах? Тогда кто наших пацанов в Сыктывкаре замочил? Святой дух?! Папа Карло?! Не верю я ему, Влад. Хоть убей – не верю. Пиздит Вова, как проститутка Троцкий!

– Может быть, – чуть слышно пробормотал Рэмбо. – Но прямых улик нет. Маньяк этот дебильный очень кстати объявился. Кассиусу сейчас не до нас. Так что подождем, чем все закончится.

В кармане пиджака Невского зазвонил телефон. Сокол бросил быстрый, настороженный взгляд на Влада. Бригадир открыл глаза, выпрямился, не спеша достал трубку и включил связь.

– Алло.

– Владислав Александрович? – спросил с того конца линии незнакомый мужской голос.

– Да. Кто говорит? – сухо поинтересовался Рэмбо.

– Это не важно, – ответил звонящий. – Мы не знакомы. Я совершенно случайно узнал, что вас интересует проститутка по прозвищу Катя Вертолет. Это так?

– Интересует, – напрягся Невский. Анонимные звонки в четвертом часу ночи не сулили ничего хорошего. Но сейчас, похоже, был особый случай.

– Насколько сильно?

– Достаточно, – Влад сразу понял, куда клонит незнакомец.

– Вы можете увидеть ее уже этой ночью, – сообщил мужчина. – Адрес стоит десять тысяч долларов. В течение часа кто-нибудь из ваших людей, без сопровождения, должен привезти деньги на угол Невского и Садовой. К нему подъедет такси с опущенным стеклом на задней правой двери и остановится всего на минуту. Ваш человек должен бросить деньги в машину. Взамен ему выкинут бумажку с адресом Кати Вертолет. Хватать и допрашивать таксиста бессмысленно – он обычный лох. Я тоже человек случайный, просто хочу использовать свой шанс и заработать немного денег за информацию. Предупреждаю – если вместо десяти тысяч окажется кукла, я позвоню шлюхе и предупрежу ее о вашем визите. Если все пройдет честно, я забуду этот номер и мы с вами больше никогда не встретимся. Устраивает вас такой вариант, Владислав Александрович?

– Да. Устраивает, – без раздумий ответил Рэмбо. – Вы получите деньги. Но только в одном случае. Если скажете, откуда у вас номер моего телефона?

– Извините, но я не могу этого сказать. Иначе подведу человека, который мне его сообщил. Я просто узнал, что вы ищете знакомую мне шлюху и решил заработать.

– Одну секунду, подождите. – Невский закрыл ладонью микрофон мобильника и повернулся к Соколу. – Быстро! Кто знает номер этой трубы, и то, что она у меня? Ты дал мне ее только сегодня утром, в аэропорту.

– Номер зарегистрирован на левого чела, специально для тебя, – ответил Сергей. – Его пока знаю только я. Один!

– Ладно, – буркнул Влад, отнял ладонь и вновь приложил трубку в уху. – Алло. Вы слушаете?

– Да.

– Договорились. Но учти – если Кати в адресе не окажется, я тебя найду и вскрою от яиц до ноздрей. Кем бы ты ни был.

– Этого не понадобится, Владислав Александрович, – невозмутимо заверил собеседник. – Я отлично знаю, кто вы, какие у вас возможности, ценю свою жизнь и поэтому не собираюсь вас кидать. Я маленький человек, живу в коммуналке и всего лишь хочу заработать на однокомнатную квартиру. Для себя и своей будущей жены. Пять тысяч долларов у меня уже есть, нужно еще десять.

– Это твои личные проблемы, мне они до лампочки, – выслушав монолог, подвел черту Невский. – Через час не успею. Через два. На углу Невского и Садовой. Все. – Он отключил связь, убрал телефон в карман и посмотрел на Сокола. Произнес глухо:

– Какой-то фраер знает что я, заметь – не ты, а я! – ищу Катю Вертолет. Он знает номер моей трубы. И предложил сделку – адрес шлюхи в обмен на десять тонн баксов.

– Херня какая-то, – лицо Сергея заострилось. – Я зуб даю, что не сливал никому этот номер! Как же он… стоп! – Сокол вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. – Менты! Точно! Они ведь забрали у тебя телефон в кабаке, он был у них три часа, пока ты находился в камере! Им ничего не стоило пробить, какой у трубы номер! Других вариантов просто нет, Влад!

– Наверное, ты прав, – помолчав, вынужден был согласиться Рэмбо. – У легавых везде есть стукачи, включая кодлу блядей и сутенеров. Ты слил информацию, что ищешь Катю Вертолет. Ее тут же передали по цепочке курирующему мусору. В Большой Дом. А мент, так уж получилось, отлично знал и меня, и то, что именно эта блядь давала против меня показания в суде. Я сегодня утром вернулся в город. Это уже секрет полишинеля. Ты – серьезный чел из моей бригады. Сопоставить факты – секундное дело. Сколько легавых имело доступ к моей трубе? Да до хрена. Теоретически это мог быть любой омоновец и любой опер из РУБОПа. По стечению обстоятельств он точно знал, что шмара по кличке Вертолет снова объявилась в Питере. А скорее всего – вообще никогда из города не уезжала! Просто сменила адрес, сразу после суда, и оборвала все связи с прежней жизнью. Стоп… Стоять, Казбек. Если все так, тогда почему ее не замочили тогда еще? Ведь тот, кто меня подставил, отлично знал, что я буду искать шлюху, когда выйду. Хотя бы для того, чтобы выяснить, кому обязан тремя годами на курорте. Нет, так не может быть, Серый… Тот, кто меня посадил, – далеко не лох. Он ни за что не станет повторять мою ошибку, рисковать, зря подставляться и сохранять жизнь какой-то суке, которая его мгновенно сдаст, едва увидит меня на пороге своей квартиры! Туфта. Если только…

Невский резко замолчал. Скулы его напряглись.

– Если только – что? – сухо повторил Сокол.

– Он не стал бы оставлять шлюху в живых, будучи уверен, что я вернусь в Питер и узнаю правду. Логично?

– Ну, да, – подтвердил Сергей.

– Но раз он ее оставил, значит был уверен, что я в Питер не вернусь. И она мне ничего не скажет. Что из этого следует?

– Что?

– А следует вот что. Замочить меня в Сыктывкаре пытались менты. Подставили и засадили в зону тоже не братки, а менты. Блядина, которую я пожалел и отпустил, им стучала. И сразу сообщила, что видела в доме у Карапетяна качка весьма приметной наружности. Ей сунули под нос фотографии, и она ткнула пальчиком в меня. Дальше. Легавые, в отличие от братвы, концы не зачищают. Им это просто незачем. Программы защиты свидетелей, такой, как в Америке, в России пока нет. Да и не такой я крутой кекс, чтобы ради меня государство шло на серьезные расходы. Скорее всего менты ее просто подставили. Выдоили нужную информацию, заставили выступить в суде, а потом послали на хуй – мол, спасибо за помощь, образина, дальше живи как знаешь. А нам ты, типа, больше не интересна. Отработанный материал. Катя смекнула, что дело – дрянь, что братва ей за меня горло перегрызет, и мигом свинтила куда-нибудь в ближний пригород, в Гатчину или Ломоносов. Где вышла замуж за кочегара и стала честной труженицей на фабрике «Веретено». – Невский брезгливо усмехнулся. – Поэтому до сих пор жива. Адрес шлюхи легавый, затеявший всю эту бодягу, естественно, знал. Едем дальше… Прошло три года. Я откинулся. И логично предположить, что покушались на меня, Слона и Индейца тоже менты. Вопрос – зачем? Какая им с этого выгода? Если уж я встал кому-то из РУОПа поперек глотки, не легче ли просто снова засадить? Подкинуть наркоту или ствол, в конце концов. И – главное – зачем им сейчас самих себя подставлять, сдавая Катю Вертолет? Ради десяти тонн бакинских? Бред. Что мы имеем? Набор фактов. Факт первый. Шлюха, сдавшая меня легавым, до сих пор жива. Значит, меня сажали не бандюки, а менты. Однозначно! Других вариантов нет! Второе. За Слоном и Индейцем от самого Питера до Сыктывкара следила подозрительная «девятка» с питерскими номерами, моментально скрывшаяся, едва Слон решил взглянуть на рожи пассажиров. Факт третий. На нас дважды покушались. Красиво покушались, с фантазией, переодеваниями киллера в гаишника, липовым трафарированием тачки и, наконец, бомбой под джипом. Слон, Индеец и одна из местных девчонок погибли, я и вторая девчонка выжили чудом…

Рэмбо впервые с момента отъезда из столицы Коми вспомнил отшившую его маленькую Леру, машинально провел ладонью по худому, с провалившимися щеками, бледному лицу, еще сохранившему следы царапин от колючих шипов роз.

– И, наконец, факт четвертый. Номер моей трубы, по ходу, знаешь только ты и легавые. Не успел я отъехать квартал от Большого Дома, как мне тут же звонят и предлагают адрес Кати Вертолет в обмен на десять тонн баксов. Где тут логика? Если это менты, то почему решили сдать шлюху?

– Есть логика, Влад. Если в адресе подстава, – вдруг выдвинул свою версию Сокол. – Ты приедешь, а в квартире включен газ, который тут же взрывается, якобы от окурка сигареты в твоих руках, или лопнувшей электрической лампочки. Или, без гамбитов, просто заложена бомба с дистанционным управлением. Или тебя ловят на живца. Квартира напичкана видеоаппаратурой и жучками, ты заходишь, делаешь шлюхе предьяву, требуешь выдать того, кто тебя упек на кичу, и тут вламывется ОМОН, вяжет тебя на самых что ни на есть законных основаниях, снова бросает в торбу, а прокурор шьет дело за угрозы в адрес бывшей свидетельницы. Тоже тема, между прочим! В суде такое стопудово проскачет. Года три вкатят как доктор прописал. А еще, не забудь, кому-то обломится десять тонн баксов на халяву. Пойди потом докажи, что тебя не просто так на хату навели, а ты отдал деньги за адрес. Кому? Таксисту какому-то. А-а, так сам и виноват. Не фиг еблом щелкать. К нам, легавым, какие претензии? Мы у тебя ничего не брали. Я уже не говорю про возможность самой наглой разводки. Когда мусор, который тебя определял в зону, решил таким образом, абсолютно ничем не рискуя, обуть тебя до кучи на десять тонн. И деньжат срубить, и поглумиться. Дескать, имел я тебя, браток, сзади и с проворотом. Попробуй достань. Ну, и так далее. До хрена вариантов.

– Может, это и подстава, – помолчав, согласился Невский. – Очень возможно. Но что ты предлагаешь? Не идти на стрелку? Денег этому мусору – а это точно легавый, больше некому – не платить? И не узнать, где скрывается единственная свидетельница, которая может четко и внятно сообщить, кто меня посадил?

– Я не знаю, Влад, – нахмурив лоб, покачал головой Сокол. – Здесь я тебе не советчик. Я свои соображения высказал, а дальше сам решай. Чем могу – помогу. Если денег не жалко, то, конечно, стоит рискнуть. Взять адрес. В любом случае, тебе не стоит идти в хату одному. Сначала пацаны проверят, есть ли кто дома. Если блядина действительно окажется в адресе, возьмут ее за жабры, погрузят в тачку. Отвезут в тихое место. А дальше – совсем просто. У меня глухонемые, как Карузо, поют. Но светиться, по ходу, тебе нельзя. Однозначно.

– Это я сам понимаю, умник, – осклабился Невский. Глянул за стекло. Кортеж приближался к его дому на Садовой. – Ладно, рискнем. Не будем мелочиться. Сделаем, как этот урод требует. Немного денег в сейфе есть, хватит. Остальной налик завтра у юриста получу. Сходишь, передашь лавэ?

– Дык, об этом я и толкую, – кивнул Сергей. – Жаль, маячка с магнитом нет. Можно было бы посадить на кузов мотора и проследить маршрут. По компьютеру. Вообще, пора техническим оснащением бригады заняться. Арсенал есть. Рации есть. Мобилы есть. Бронежилеты есть. Бронированные тачки, две штуки, заказали. Теперь очередь за спецсредствами. А там, глядишь, и упаковочку ампул скополамина прикупим. Одна инъекция – и терпила колется вчистую, на код сейфа, номер счета и пароль в Швейцарском банке, или просто, как в случае с Кассиусом, на причастность или непричастность к интересующей теме. И, заметь, безо всяких там средневековых утюгов на животе и паяльников в жопе. Красота.

Кортеж притормозил. Приехали.

– Поднимешься или здесь подождешь? – открывая дверь лимузина, оглянулся Невский. – Я туда и обратно.

– Ты же только за бабками? Чего мне подниматься? – пожал плечами Сергей. – Пацаны тебя проводят…

Влад вышел, плавно прикрыв за собой дверь «Мерседеса». Один из выпрыгнувших из первого джипа охранников уже юркнул в подъезд, на проверку лестницы, двое других вошли туда чуть позже, вместе с Невским. Бригадир был угрюм и задумчив.

«Что-то тут не так, – лихорадочно думал Рэмбо, поднимаясь по ступенькам. – Как-то странно себя Сокол ведет. Слишком уж он спокоен. И даже невозмутим. Как он завернул? Хули мне подниматься, пацаны, типа, тебя до хаты проводят. Ну-ну. А только утром на цырлах бегал, с дрожью в голосе за акции – долю Антохину – торговался. Хвост в миг прижал, заткнулся, когда я его обломил и на место поставил. И вдруг – расслабился. Пока я в Большом Доме загорал и с Кассиусом и генералом базарил. С чего бы? А если предположить, что номер трубы не менты, а он слил? Сам же сказал – никто, кроме него, не знает. Так что либо-либо. Допустим, произошло чудо, узнал-таки Сережа через максающих нам сутенеров, где найти кинутую ментами и упавшую на дно проститутку, и решил по-легкому капусты с меня срубить. А почему нет? Баксов за пятьсот договорился с левым шестеркой, таксистом, чтоб тот мне на трубу позвонил и спектакль поддержал. Уверен был – заплачу за адрес, никуда не денусь. А для полной безопасности сам вызвался на стрелку сходить. Для него десять тысяч зеленых – не ахти какой гешефт, но бабки нормальные. Недельный заработок. На дороге не валяются. Ведь кто он такой, Сокол, если разобраться? Толковый малец, не в пример остальным, но – по сути – обычный старший команды, которому Антоха доверил на время своего отъезда держать его в курсе дел. И – все! О рулежке бригадой даже речи не было, разве что в самом экстренном случае, если раздача по-мокрому начнется. А Сережа, глянь-ка, в момент забурел. Бугром крутым себя ощутил. Особенно когда вдруг узнал, что Индеец и Слон в Сыктывкаре погибли. Долю в священной корове, „Союз-Баварии“, захотел, надо же! Но ведь можно и с другой стороны на расклад взглянуть. Если вдруг со мной… что-то случится, кто, по понятиям, станет бригадиром? Марат? Гарик? Вишня? Или Медведь? Нет. Бригадиром станет тот, кто был назначен Антохой старшим до моего возвращения. Сережа Сокол. Нет, с парнишкой нужно быть осторожнее. И спиной лишний раз, без особой нужны, не поворачиваться. Гнилой расклад… Антохи нет. Доверять никому нельзя. Я один, совершенно один».

В руке одного из братков, идущих позади Невского, щелкнула и ожила рация, сообщившая голосом поднявшегося до чердачной двери охранника: «Все чисто». Лестничная клетка возле квартиры босса и этажом выше свободна. Подлянок, в виде отморозка с бейсбольной битой или подосланного конкурентами киллера, не обнаружено. Стандартная, обычная и вынужденная для всех VIP-персон процедура, необходимость которой написана кровью жертв. Чем грозит короткий маршрут от двери квартиры до двери подъезда без охраны всем серьезным коммерсантам и авторитетам давно известно. Волчье время. Волчий мир. Волчьи законы.

В квартире Влад пробыл около десяти минут – ровно столько, сколько потребовалось, чтобы зайти в туалет, затем открыть вмурованный в стену спальни несгораемый бронированный сейф, взять оттуда ровно половину заначки – перетянутую резинкой пачку баксов, сбросить на кровать ненавистный костюм и пижонскую рубашку, влезть в куда более удобные джинсы, непривычно болтающийся из-за худобы любимый шотландский свитер, надеть некогда безумно дорогие кроссовки «адидас-торшн» и накинуть на плечи короткий кожан. Голова Невского гудела как закипающий чайник. Чтобы хоть немного взбодриться Влад достал из забитого под крышку всевозможной импортной жратвой холодильника баночку колы, морщась от газов, жадно выпил до дна и швырнул смятую жестянку в мусорник. Ну вот, совсем другое дело. Даже дышится легче. Не для него, бывшего культуриста-чемпиона, эти модные понты с престижным шмотьем. Спортивный костюм, мягкие беговые тапки, кожаная куртка – совсем другое дело. И пусть у забуревших бандитских бригадиров этот «пехотинский» прикид начала девяностых сейчас считается непрестижным, плевать он хотел на всех! Как любил повторять на зоне тверской крадун Валька Капитан: «Каждый дрочит, кто как хочет. Я дрочу, как я хочу». Золотые слова. И пошли все на хутор бабочек ловить.

Перед тем, как покинуть квартиру, Невский снял трубку домашнего телефона и набрал номер генерала Климова. Тот, как и следовало ожидать, еще не спал. Слишком мало времени прошло с момента их расставания. Судя по доносящемуся равномерному гулу Игорь Севастьянович, покинув Большой Дом, как раз ехал домой в служебной «Волге».

– Еще раз здравствуйте, товарищ генерал, – сказал Влад, услышав короткое «да». – Но вынужден побеспокить. Нужно срочно пробить номерок, с которого минут двадцать назад мне звонили на трубку. На кого зарегистрирован, что за персонаж и так далее. Сделаете? – Рэмбо умышленно не стал называть номер своего мобильника. Сокол прав – ментам он, конечно же, уже известен.

– Разве тебе откажешь, – беззлобно ухмыльнулся Климов. – Хорошо, сейчас дам команду. Это срочно?

– Срочнее не бывает, – подтвердил Невский. – Сколько вам нужно времени?

– Минут тридцать, максимум, – зевнул Игорь Севастьянович.

– Как только появится информация – дайте знать. Я буду на трубке…

– Договорились, – буркнул генерал и отключился. Процесс пошел. Через полчаса, если карта тузом ляжет, он узнает, откуда ноги растут. Если беглую шлюху действительно вычислил Сокол, то версия насчет упаковавших его в торбу ментов подтверждалась. В этом случае ранний визит к забившейся в нору Кате Вертолет не грозил никакими подлянками, напротив – Влад надеялся в течение ближайших часов получить точную и исчерпывающую информацию о мусорской гниде, которой он обязан тремя годами в зоне. Это был идеальный расклад, если бы не одно «но». Если вдруг выяснится, что Сокол при делах и действительно решил развести своего бригадира на десять тонн зелени – а это еще хуже, чем просто скры-сятничать – шустряка Сережу придется немедленно списать в утиль. Проще говоря – замочить. Делать этого Невский совсем не хотел. В глубине души он искренне желал, чтобы никакой связи между Соколом и лохом, вздумавшим открыть пасть на чужое, не было. Однако пробить номер, с которого поступил звонок, необходимо. Шансов, что помощь генерала окажется действенной и прямиком выведет на главного персонажа «сделки», было немного. Результат мог быть положительным лишь в случае, если звонили со стационарного аппарата, с известным адресом, или зарегистрованной на реального владельца мобилы. Если мобила была левая или звонок шел из уличного таксофона – результат будет нулевым. А так оно, скорее всего, и окажется. Ведь не такие они придурки, в конце концов, чтобы подставляться. Лох, который звонил, сам ведь сказал – знают, с кем дело имеют.

Охрана, как верные псы, ждала босса на лестничной площадке. Влад спустился, сел в лимузин. Пристально, как рентгеном просветил, глянул на Сокола, словно пытаясь прочесть на его лице – крыса тот или нет. Серега был спокоен. Только произнес лениво, посмотрев на наручные котлы:

– Ровно четыре. Зря ты стрелку перенес. Час с лишним куковать. Хули будем делать?

– Поехали в спортзал, – помолчав секунду, сказал Рэмбо. Уточнил: – В наш с Антохой зал. Хочу воздухом тамошним подышать. В Коми я его даже во сне слышал. Успеем обернуться. Это недалеко.

– Я знаю, где ваша качалка, – кивнул Сергей. – Я даже знаю, что специально для своих запасной ключ от входной двери в клуб висит на гвозде, за батареей. Интересно, как его туда забили? Гвоздь. До сих пор понять не могу. Батарея старая, ее лет тридцать никто не снимал. А иначе с молотком не подлезешь.

– И не поймешь, – сдержанно улыбнулся Невский. – Потому что гвоздь там уже был. Боря, тренер, его случайно обнаружил, когда подходящую шхеру для второго ключа искал.

– Значит, сами строители с перепоя и забили, прежде чем батарею навесить, – заключил Сокол. – А хули ты хочешь? В Германии такое было бы невозможно, а у нас – как за здрасти! Умом, бля, Россию не понять! – хмыкнул Сокол. Опустив перегородку, он назвал водителю адрес спортзала. Бритый, как бильярдный шар, водила связался по рации с головным джипом, передал команду и вслед за тронувшимся «Паджеро» плавно отъехал от тротуара. Влад закурил, снова посмотрел на Серегу и подумал: «Не может быть, чтобы крысой оказался Сокол. Не способен Серега на такой гамбит. Пацан правильный, не трус, не слабак, мыслит трезво, но тут ум поизощреннее нужен. И нервы – стальные канаты. Как у маньяка, режущего головы браткам Кассиуса. А ведь, бляха муха, любопытно было бы на рожу этого вурдалака взглянуть. И особенно – в глаза…»

До зала долетели быстро. На улице было безлюдно, почти все окна в окружающих домах не светились, лишь на ближайшем перекрестке моргал желтым глазом светофор. Кажется, это время суток называется часом совы. Между тремя и четырьмя часами. Когда все полуночники и алкаши уже угомонились, а ранние пташки еще не продрали глаза и не потянулись, сонно зевая, к чашке горячего кофе.

– Я не долго. Ждите здесь, – сказал Рэмбо, выходя из машины. Вход в расположенный в подвале старого дома спортзал находился внутри подъезда. Невский зашел внутрь. Испытывая странное волнение, просунул руку за батарею и сразу нащупал большой ключ. Открыл тяжелую металлическую дверь, включил свет, жадно втянул ноздрями тот самый терпкий воздух, спустился вниз по узкой крутой лестнице. Повернул рубильник еще одного пакетного выключателя, и все помещения качалки тут же озарились ярким дневным светом. Невский огляделся. Машинально толкнул рукой дверь тренерской, на которой был приколот кнопками тот же самый плакат с улыбающимся на фоне лазурного океана, стоящим по колени в воде американским профи Берри Де Мейем. Закрыто, конечно. Каморка Бори – место почти святое. Как алтарь в церкви. Заглянул в раздевалку, не переступая порог. Улыбнулся, увидев оставленные кем-то под лавкой стоптанные кеды и висящие на крючке шорты, сшитые из советского серпасто-молоткастого флага. Прислушался. В душе тихо капала вода. Прикрыв дверь, вошел в не столь уж просторный зал. Прошелся вдоль расставленных вдоль стен тренажеров, станков для тяги, жима и тренировки пресса. Погладил рукой холодные, частично прорезиненные, частично облупившиеся от старости диски от штанги. Сердце билось так сильно, что запирало дыхание. Бешеный пульс ощущался каждой клеткой истосковавшегося по атлетическим тренировкам тела. Он предполагал, что во время первой встречи с залом будет волноваться, но что настолько — не думал. Объяснить это состояние человеку, никогда не державшему в руках штангу, гантели или ручки блока, никогда не ощущавшего тот сумасшедший выброс адреналина и ту разрывающую мышцы стероидную накачку, словами просто невозможно. Для этого надо быть фанатом «железа», надо слиться с ним воедино, иметь за плечами опыт нескольких лет тяжелых тренировок. Для этого не обязательно быть соревнующимся спортсменом, нужно просто быть Качком! Которого вдруг взяли и лишили значимой, а для многих, без преувеличения – главной, составляющей жизни. И вот он вернулся. Здесь все как прежде. Даже капающий кран в душевой. И – словно не было этих трех проклятых лет. Не было ареста, суда, зоны, пидоров под шконками, кошмарных недель в ШИЗО, кровавых стычек с бакланами, сорокоградусных морозов, скудной баланды, самокруток из газеты и чая, вертухаев и рвущихся с поводков, клацающих зубами овчарок. Возможно, только сейчас, в этот самый момент, стоя посредине пустого тихого зала, Невский впервые по-настоящему ощутил себя дома. Потому что для всех настоящих качков проблемы и сложности мира остаются там, наверху, по ту сторону выкрашенной синей краской железной двери. Когда ты входишь в зал, ты забываешь обо всем. Для тебя больше не существует ничего, кроме «железа». Ты – и оно. Один на один. Как медитация для йога и буддиста. Как беззвучный разговор с Богом во время молитвы в храме. Ведь каждый качок подтвердит – культуризм, в гораздо большей степени, чем другие виды спорта, похож на религию. Почувствовав его на уровне каждой клетки организма, ты погружаешься в кач целиком, ты становишься его рабом и весь окружающий мир, все события начинаешь оценивать лишь с двух точек зрения – на пользу это занятиям или во вред. Более эгоистичного вида спорта, чем трудная работа скульптора собственного тела, видимо, не существует. Это – как наркомания. Это – навсегда. Можно бросить тренироваться, по тем или иным причинам, на месяц, год, даже на десять лет, но рано или поздно – проверено! – ты все равно вернешься в зал и с гулко стучащим сердцем возьмешь в руки отполированное тысячами ладоней железо.

Невский, не переставая улыбаться, сосчитал наброшенный на штангу вес – жалкие восемьдесят килограммов – лег на скамейку, обхватил гриф пальцами и не без усилия снял вдруг оказавшуюся непривычно тяжелой штангу со стоек. Руки предательски дрожали. Влад медленно опустил штангу к груди и… нет, не влип, оказавшись в незавидной роли пришпиленного булавкой, беспомощно дрыгающего лапами жука (а такое во время одиночной тренировки случается, правда, в основном с не умеющими рассчитывать силы новичками). Он выжал этот вес, и не раз, и лишь после второго повторения с грохотом уронил гриф на стойки. Поднимаясь, зло скрипнул зубами. Было от чего расстроиться. Раньше, до ареста, он даже будучи очень усталым, легко выжимал сто сорок килограмм на восемь раз. Да, он знал, в каком состоянии сейчас находится его изможденное зоной и контузией, потерявшее тридцать килограмм веса тело. Надеялся одолеть несчастную восьмидесятку хотя бы раз десять. Не получилось. Хорошо хоть не придавило…

Как назло, от сильного напряжения у Влада снова начала кружиться голова. К горлу подступил тошнотворный ком. Перетерпев приступ, взглянул в зеркало на свое бледное, как простыня, покрытое потом лицо и твердо поклялся самому себе начать правильные, с шестиразовой пайкой, ударной дозой витаминов и «химии», тренировки, как только разрешит врач. Погасил свет, поднялся наверх, закрыл дверь, вернул ключ на место и вышел на свежий воздух. На душе, еще две минуты назад певшей и ликовавшей, вдруг стало гнусно. Гнусно от позорного для любого уважающего себя мужчины чувства собственной беспомощности и физической слабости. Нет, бля, не на того напали. Через полгода, уже к весне, бывший чемпион снова превратится в бугрящуюся мускулами живую античную статую с бронзовым загаром, на которую будут вывоворачивать шеи все проходящие мимо биксы! Зря, что ли, его пять лет назад братья-качки окрестили уважительным погонялом Рэмбо?

– Ты что так долго? – спросил явно начинающий нервничать Сокол. – Я уже собирался за тобой идти. Целых полчаса прошло.