Текст книги "В августе 79-го, или Back in the USSR"
Автор книги: Азат Ахмаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Артур, а ты женат?
– Нет. А почему ты только сейчас спрашиваешь?
– А меня, может, только сейчас это заинтересовало. Ведь на юге все мужики холостые.
– Так, может, я тоже вру?
– Сейчас уже не сможешь, – уверенно сказала Женя.
– Почему?
– Ну не сможешь!
– Не смогу, – признал я. – Да и незачем мне врать, я действительно не женат. А ты что, замуж за меня собралась?
– Пока нет, молодая еще. А вот семью разбивать не хочу. У меня принципы.
– Не понял – замуж не хочешь и семью разбивать не хочешь?!
– А я что, тебе не нравлюсь?
– Нравишься.
– Вот и дерзай, а захочу замуж, я тебя быстро окручу, – самоуверенно заявила Женя. – Только я тебя разочарую… ты у меня не первый.
– Москвич?
– Почему москвич?
– Да это я анекдот вспомнил. После постели парень говорит девушке: «Милая, можно я буду звать тебя Джульеттой?» – «Почему?» – «Ты у меня первая!» – «Хорошо, но я тогда буду звать тебя москвичом». – «Почему?» – «А ты у меня четыреста двенадцатый!»
Женя больно ущипнула меня за мягкое место.
– Я тебе покажу четыреста двенадцатый!
– Так это же не про тебя, это анекдот! – оправдывался я (благо в это время все мои анекдоты еще не были бородатыми).
– У меня в жизни только один мужчина был, – призналась Женя, – преподаватель наш, по гармонии. Мне, в принципе, нравятся только умные мужчины в возрасте.
– Спасибо.
– Не за что. А ты какой-то странный, не от мира сего, – вдруг призналась Женя. – Даже говоришь как-то странно.
– Почему странно? – Я насторожился – выделяться мне пока было опасно.
– Ну, не знаю. постоянно слова незнакомые произносишь, и выражение лица у тебя такое многозначительное, и тон снисходительный… будто знаешь чего-то, чего никто не знает.
– Понял, исправлюсь, – бодро сказал я, а сам подумал: «Вот так Женя, раскусила за три дня!» – и добавил: – Тебе бы в КГБ работать – шпионов ловить!
– В КГБ пошла бы с удовольствием – там, наверное, интересно!.. А исправляться тебе не надо – я не люблю обычных людей!
– Хорошо, не буду, – кивнул я, подумав, что надо внимательней следить за речью и своим поведением – не дай бог, нарвусь на настоящего кагэбэшника.
В зале было много «фирмачей», то есть иностранцев, – они чем-то неуловимо отличались от наших людей. Хотя все в зале были хорошо одеты, иностранцев отличало поведение, манера общения, даже какая-то высокомерность. За соседним столиком сидела интересная пара: пожилой мужчина в светлом летнем костюме и симпатичная дама в белых перчатках. Они разговаривали на английском языке и искоса, с любопытством поглядывали на наш столик. Я немного понимаю по-английски – все-таки поездил по миру – и разобрал несколько слов из их беседы. Они говорили о нас – мужчина называл меня мафиози и говорил о том, что не хотел бы встретиться с Ромой и Валерой ночью на улице, а женщина восхищалась цветом кожи Жени и ее волосами.
Через некоторое время я пошел в туалет. Когда я вошел в огромный, мраморный холл туалета, там курил как раз этот иностранец. Увидев меня, он невольно попятился. Я вежливо улыбнулся и сказал ему по-английски:
– Не бойтесь, я не мафиози – я простой композитор. А вы англичанин?
– Нет, американец. – Мужчина немного успокоился и протянул мне открытую пачку «Мальборо». – Курите?
Я не курил, но отказываться не стал – знакомство с иностранцем мне могло пригодиться. Взяв одну сигарету из пачки, прикурил от его зажигалки.
– Откуда у простого композитора такая охрана? – неожиданно по-русски, с легким акцентом спросил он. – Вы, наверно, очень известны?
– Это не охрана, просто мои приятели, – соврал я, – товарищи по спорту. А откуда такое шикарное знание русского языка? Лэнгли?
– Нет, к ЦРУ я отношения не имею. Русская бабушка, дворянка, хранительница традиций, воспитала внука на Чехове и Достоевском.
– А чем вы занимаетесь сейчас? – поинтересовался я, хотя слышал, что у американцев неприлично спрашивать, чем они зарабатывают на жизнь.
– Я профессор, языковед, преподаю в Калифорнийском университете, – ответил иностранец. – Здесь, в России, я и моя жена отдыхаем как туристы и параллельно практикуемся в языке. Она тоже наполовину русская, из семьи кинопродюсера Майера.
– Того самого, основателя Metro Goldwin Mayer?
– О, откуда такие знания? – удивился профессор. – Для сотрудника КГБ вы слишком выделяетесь из толпы.
– Я не из органов. но вы ведь не поверите. Кагэбэшников у нас действительно много, особенно вокруг иностранцев. Просто я интересуюсь любопытными фактами. Интересно ведь, что простой эмигрант из Минска стал основателем крупнейшей кинокомпании.
– Значит, не простой. Талантливый бизнесмен – светлая голова! Ольга, это моя жена, его немного помнит – он ее дедушка.
– Ничего себе! – Пришла моя очередь удивляться. – Миллионерша и красавица! Повезло вам!
– Ну, с вами девушки не хуже, особенно брюнетка. Жена?
– Нет, подруга. Студентка консерватории.
– Да, Россия – это родина красивых женщин, – проговорил, кивая, иностранец и, спохватившись, добавил: – Меня зовут Леопольд Гарин. Кстати, вот моя визитка.
Я взял карточку с золотым тиснением. Говорят, чем витиеватее визитка, тем глупее и авантажнее ее владелец, но Леопольд на глупца не походил – слишком хитрые у него были глаза.
– У меня визитки, к сожалению, с собой нет. Артур Башкирцев, композитор, – представился я и подумал: «А что, хорошо звучит, надо привыкать к своему новому званию». – Да и место для обмена визитками не совсем подходящее.
– Да уж. – Леопольд огляделся. – Хотя этот туалет больше походит на помещение для приемов. Пойдемте в зал, нас, наверное, уже потеряли.
Мы вернулись, и профессор представил меня своей жене, а я познакомил Леопольда со своей компанией. Ольга тоже неплохо говорила по-русски, но акцент у нее был явно сильнее. Мы говорили о кино и спорте, музыке и балете. Я не смог удержаться и все-таки рассказал анекдот на «буржуйскую» тему. Вот такой. Разговаривают два капиталиста. «Представляешь, – говорит один, – вчера моей жене в глаз попала соринка. Пришлось обращаться за помощью к окулисту, и это стоило мне триста долларов». «Это что, – сказал второй, – моей жене вчера в магазине на глаза попалась норковая шуба, и это стоило мне три тысячи долларов!»
– Скажите, Артур, – обратилась ко мне Ольга, – а каким видом спорта вы занимаетесь?
– Айкидо, это вид японской борьбы. Слышали про Стивена Сигала?
– Нет, а кто это?
Я не помнил, в каком году вышли первые фильмы с участием Сигала, поэтому озвучил общеизвестные факты:
– Американец, чемпион по айкидо, единственный европеец, который обучал самих японцев их же борьбе.
– А, это типа Брюса Ли?
– Да, только айкидо гораздо зрелищнее кун-фу, а Стивен Сигал прекрасно бы смотрелся на экране!
– Да? – произнесла Ольга заинтересованно. – Наши в свое время проморгали Брюса Ли, и он уехал сниматься в Гонконг. Потом локти кусали с досады, но было поздно – он уже умер. Если этот ваш Сигал хотя бы вполовину эффектен так же, как Брюс, фильмы будут иметь успех. Надо будет подсказать дяде. Где Сигал живет, вы говорите?
– По-моему, в Сан-Франциско. У него там была своя школа.
Она записала имя Сигала в записную книжку, а мне стало очень приятно, что я помог популяризации айкидо, да и Сигал стал должен мне бутылку.
Мы выпили за процветание кинокомпании Metro Goldwin Mayer, за Олимпийские игры в Москве – еще никто не знал, что американцы будут их бойкотировать, Афган будет в конце 1979 года. Девчонки с любопытством расспрашивали новых знакомых о звездах американского кино, то и дело звучали названия фильмов: «Клеопатра», «Каскадеры», «Золото Маккены». Мне казалось, что в СССР в это время демонстрировалось мало американских фильмов, и в основном зрители знали Челентано, Пьера Ришара и Раджа Капура. Но любимым фильмом Жени оказалась лента «Генералы песчаных карьеров», и она замучила Ольгу вопросами о Кенте Лейне и Тише Стерлинг.
Мы выпили за советско-американскую дружбу и за Большой театр, за здоровье Картера и Карпова. Всем было хорошо, мы поспорили немного о преимуществах двухпартийной политической системы и романах Стивена Кинга. Леопольд блеснул знанием русского языка и рассказал свежий анекдот от русских эмигрантов: «Босс с Брайтон-бич, собрав на совещание персонал фирмы, говорит: «Должен обратить внимание наших новых сотрудников, прибывших из СССР и работающих непосредственно с русскими клиентами, что выражение «всякая хренотень» не в полной мере отражает ассортимент товаров и услуг, предлагаемых нашей компанией!»»
– Неплохо, Леопольд, неплохо, – похвалил я рассказчика.
– Послушайте, Артур, для кагэбэшника вы слишком начитанны и образованны. хотя вам по должности, наверное, полагается. – Разомлевший Леопольд вернулся к пресловутой теме. – Правда, я надеялся, что после двенадцати лет сотрудничества с учеными Советского Союза, многочисленных конференций и симпозиумов уже заслужил доверие «конторы» и приставлять ко мне никого не надо.
– Леопольд, я ведь вам уже говорил, что не являюсь сотрудником КГБ!
– Да бросьте, Артур, кто еще здесь может быть так информирован и откровенен в суждениях. Чуть ли не каждое предложение – скрытая провокация! Как можно уверенно рассуждать о фильмах и книгах, не видя их? Скажите честно, вы капитан или майор? По возрасту скорее майор, – сказал с хитрой улыбкой профессор и похлопал меня по плечу.
Вообще-то верхом моей воинской карьеры было звание рядового-связиста отдельного полка связи в Свердловске и музыканта Ансамбля песни и пляски Краснознаменного Уральского военного округа. Туда меня перевели после «учебки», узнав, что я в армию попал после окончания Пермского института культуры. Я писал сценарии для воинских праздников вместо двух перезрелых методисток – жен старших офицеров, пристроенных в Дом офицеров по блату. Что касается армии, я всегда к ней относился (и сейчас в этом плане ничего не поменялось) резко отрицательно. Не терпела моя творческая личность команд и приказов. Поэтому я обиделся, а так как был уже довольно выпивши, решил во что бы то ни стало доказать иностранцу, что я не офицер КГБ.
– Хорошо, смотрите сюда. – Я придвинулся к профессору и, прикрывая дисплей мобильного телефона рукой от посторонних взоров, включил ему один видеофайл – популярный в Интернете прикольный японский ролик – пародию на порнушку. Самурай летал с партнершей по воздуху, вертел ее под собой и над собой – в общем, творил что попало! Даже на американский раскрепощенный взгляд это было запрещенное порно.
– Может ли быть у офицера КГБ такое в кармане? – Я торжествующе посмотрел на Гарина. Когда я увидел его округлившиеся глаза, мне стало понятно, что я явно переборщил.
– Оля, ты посмотри, какое чудо! – воскликнул профессор, поворачиваясь к жене. – Это же переворот в технике! Какая-то Nokia. эти японцы опять перегнали нас на двадцать лет! Ничего подобного я нигде не видел! Ручной телевизор или даже видеомагнитофон с экраном!..
– Что это? – с удивлением сказала Ольга. – Покажите мне!
Я уже пожалел, что показал профессору телефон, и хотел спрятать его обратно в карман, но он так цепко вцепился в него, что вырывать уже было невежливо. Ольга посмотрела на ролик, но, в отличие от мужа, ее удивила техника съемки.
– Я думала, что все знаю о спецэффектах, – проговорила она. – Кто это снимал? Какая компания? «Уорнер бразерс»? Нет, не может быть, они в жизни не опустятся до эротики. Неужели японцы?! Откуда это у вас?
– Знакомый привез из Японии, – ответил я, смущаясь, мысленно ругая себя: «Ну и идиот же я! Хорошо, хоть финское слово «Nokia» напоминает что-то японское».
Я убрал телефон в карман и жестом показал официанту, чтобы тот принес счет. Надо срочно сматывать удочки! Мы спешно расплатились и попрощались с иностранцами, но в вестибюле меня догнала Ольга и остановила за руку.
– Я верю вам, что вы не из КГБ, но чувствую за вами какую-то тайну, а я обожаю тайны. Если будете в Америке или в Москве, найдите меня, пожалуйста, вот моя визитка.
Она сунула мне в руку визитку, слегка пожала мне руку и ушла обратно в зал.
– А чего мы так резко сорвались, Артур? Я только разошлась. – Марина уже была тепленькая. Женя взяла ее под руку и повела к машине. Она ни о чем не стала меня спрашивать, оказалась очень понятливая – раз уходим, значит, так надо.
Ребята тоже не особо суетились, поэтому мы сели в машину и уехали. По дороге в санаторий завезли Валеру к какой-то подружке и договорились, что заберем его завтра, в одиннадцать утра. В санатории уже все спали, только дежурная ждала нас, желая получить свои денежки. Она без лишних разговоров расселила нас по номерам, причем само собой получилось, что я оказался в одном номере с Женей, а Марина с Ромой – в другом.
– Что случилось в ресторане, Артур? – спросила Женя, когда мы остались наедине.
– Слишком расслабился, но ничего, вроде обошлось…
А опасность была, кстати, очень велика: если меня начнут проверять даже обычные милиционеры, то, не получив документов, сразу начнут обыскивать и найдут телефон. Как я смогу оправдаться, что я не шпион, при наличии такой технологичной штуки в кармане? В КГБ наверняка решат, что это какая-то новая рация, разработанная в ЦРУ. Похоже, пора избавляться от привычки всегда с собой носить телефон.
Я немного успокоился и подумал, что вряд ли Ольга с Леопольдом будут рассказывать о телефоне кому-то из органов – «фирмачи» терпеть не могли «контору». А на Западе им просто никто не поверит – тем более что они были уже достаточно навеселе, когда увидели техническую новинку. Может, они и сами не вспомнят завтра ничего, хотя вряд ли, у Ольги были слишком умные глаза. Остается надеяться, что она не захочет сделать мне что-нибудь во вред – из-за чего-то она мне явно симпатизировала.
– А почему они так всполошились, увидев твой фотоаппарат? – после короткой паузы снова задала вопрос Женя.
– Это действительно очень новая секретная технология, она еще проходит испытания в Японии. Мне привез аппарат мой знакомый музыкант из Токио, просил пока никому его не показывать, а я не удержался и похвастался.
Не знаю, поверила ли моим сумбурным объяснениям Женя или просто решила отложить вопросы на потом, но, неожиданно толкнув меня на диван, она стала медленно раздеваться. То, что вытворяла Женя в постели, мало походило на занятия по гармонии в Консерватории имени Чайковского. Видимо, ее недоступность ей самой порядочно надоела, при всем том было видно, что она не притворяется, а получает от секса полное удовольствие. В таком возрасте это случается довольно редко, и не скажу, что мне это было неприятно.
Сделав небольшой перерыв, мы выпили и стали играть в ролевые игры: комсомолка уговаривает секретаря комитета комсомола не отправлять ее на картошку, выпускница консерватории осваивает разные музыкальные инструменты в оркестре. Лучше всего ей удалось поработать с флейтой-пикколо.
Утром нас разбудил робкий стук в дверь – оказалось, времени уже было десять тридцать и вскоре надо было ехать за Валерой. Неохотно выбравшись из постели, мы сходили на пляж, и утреннее море освежило нас в своих прохладных волнах. Заехав за Валерой, мы позавтракали и решили заскочить на вещевой рынок, чтобы немного прибарахлиться.
Рынок в Сочи был гораздо крупнее анапского, мне сказали, что еще больше были только рынки в Одессе и Калининграде. Я приобрел себе солидный, представительный костюм, Марина – пару мини-юбок и «разлетайку». Жене один торговец предложил джинсовые шорты – последний писк моды. Зная про эксклюзивность товара, торговец за него запросил триста рублей – как за полный джинсовый костюм. Мне захотелось сделать Жене приятное, и я, проявив чудеса исключительной щедрости, купил шорты, попытавшись предварительно сбить цену до двухсот пятидесяти. Чтобы носить такие шорты, нужна была достаточная смелость, а размер был редкий и маленький – примерно 42-й. Когда Женя одела шорты и вышла из-за шторки, продавец, увидев, как они сели на ее аккуратную попку, сам зацокал от восхищения. И поняв, что на толстых богатых тетенек такие шорты все равно не налезут, он согласился отдать их за двести пятьдесят рубликов.
В этих шортах длинноногая загорелая Женя, с распущенными волосами, ступала по рынку подобно королеве. Народ расступался перед ней, как льдины перед ледоколом. Маринка с такой завистью смотрела на Женю, что мне пришлось и ей купить пару дефицитных мелочей.
В какой-то момент я немного отвлекся, присматривая себе спортивный костюм, и не заметил, как здоровый толстый кавказец схватил Женю за руку.
– Дэвушка, выпей со мной шампанского, шашлык-машлык – я угощаю!
Я подошел и убрал его руку.
– Извини, дорогой, девушка со мной.
Мое появление не произвело на него особого впечатления – он весил тяжелее меня килограммов на сорок!
– А ты кто такой, слюшай! Откуда взялся? Проблемы хочешь, да?
Вокруг нас сразу образовалось пустое пространство и круг из любопытных зрителей.
Я не стал больше разговаривать с пузаном, а просто кивнул своим ребятам. Они тут же заслонили своими могучими фигурами меня с Женей. Кавказец понял, что его огромный живот не катит против их бицепсов, и, зло выругавшись на своем языке, повернулся и ушел.
– Мне, наверно, не надо было такие шорты надевать, – робко сказала Женя. Она сильно испугалась.
– Вот еще, у тебя же к шортам бесплатное приложение – Рома с Валерой! – беззаботно пошутил я.
Мы выбрались с рынка и, нагруженные покупками, пошли к машине. По дороге я купил девчонкам потрясающие розы. Такие огромные бутоны можно увидеть только на нашем юге.
В двух шагах от машины нас догнала компания – наш знакомый толстый любвеобильный кавказец с четырьмя носатыми дружками.
– Ну что, поговорим?
Я жестом остановил ребят, которым не терпелось проверить на практике свои достижения в айкидо, и посмотрел на кавказца.
– А что, Анвар в курсе этого беспредела?
– А ты что, знаешь Анвара? – смутился кавказец.
– Да вот, хотел познакомиться, – неопределенно ответил я.
– Хотел – давай познакомимся. – К нам подошел седой вчерашний чеченец из ресторана с двумя молодыми парнями. – Откуда такой, назовись, кто за тебя слово сказать может?
– Артур меня зовут, Абхаз из Анапы меня знает, – ответил я, решив блефануть. – Рустам с рынка со мной работает.
– А, Абхаза знаю, про Рустама тоже слыхал. – Голос у Анвара подобрел. – А это что, Жоры пацаны?
– Да.
– К нам по делам или на отдых?
– К Алле Борисовне в гости заезжали.
– Да, видел вас за ее столиком, хотел на саму посмотреть, цветы подарить – нравится она мне. Да не вышло пока.
– Ничего, она три дня выступать будет, на концерте и увидишь.
– Хорошо… А ты, Шота, – Анвар повернулся к оробевшему толстяку, – когда нормальных людей от лохов сможешь отличать? Да и слюни на чужое добро не распускай!
Он с удовольствием посмотрел на Женю и пожал мне руку.
– Ну, добро, Артур, передавай привет Рустаму и Абхазу. Отдыхайте, не волнуйтесь, никто к вам больше не подойдет.
Глава 7
Мужчину от мальчика отличает лишь стоимость игрушек.
Мы распрощались и уехали из слишком гостеприимного Сочи. Надо бы мне притихнуть пока, да как-то не получается. Хотя поездка получилась даже более удачной, чем я ожидал. Сейчас оставалось два сложных дела – документы и аппаратура, которую надо как-то привезти из-за бугра. Я решил сразу же по приезде в Анапу навестить всемогущего морехода Васильича. Но сразу не получилось – дома вовсю звенел телефон.
– Ты куда пропал, я тебя второй день ищу! – Это был Рустам. – Сиди дома, сейчас подъеду. Дело есть!
Суть дела он мне рассказал, как только переступил порог. Оказалось, в морг доставили бомжа, утонувшего по пьянке. На берегу аккуратной кучкой лежала его одежда, но карманы были пустые. Тело, как неопознанное, вместе с одеждой привезли в морг. А там опытный Михалыч, санитар морга, под подкладкой поношенного пиджака обнаружил паспорт утопленника, его трудовую книжку и справку об окончании школы-интерната. Михалыч сразу вспомнил просьбу Рустама и позвонил ему.
– Смотри, какое совпадение, – сказал Рустам, хлопнув об руку паспортом, – его тоже звали Артур, и документы милиция не нашла. Я выяснил, что он корефанился с Профессором, алкашом с кладбища, они там подрабатывали иногда – могилы рыли. Больше его никто не знал. Я Профессору денег дал на билет и велел больше в Анапе не показываться!
Рустам дал мне потрепанный паспорт и замусоленную трудовую книжку на имя Мудакирова Артура Керимовича. В паспорте лежала сложенная вчетверо справка об окончании Березовской школы-интерната.
– Что за интернат?
– Детский дом так называется. В общем, сирота ты.
– Да ты что, Рустам, он же на меня вообще не похож… да и фамилия – ухохочешься.
– Ничего ты не понимаешь! – Рустам усмехнулся. – Наоборот, все к лучшему. Ты случайно падаешь в воду на пристани – там вся вода в нефти от катеров, – фотка в паспорте портится, и ты пишешь заявление на замену паспорта. В паспортном столе моя знакомая – сделает все без очереди! А пока выдаст тебе справку, что паспорт находится на замене.
– А фамилия? Мне же с такой фамилией в приличном обществе не показаться!
– Ничего ты не понимаешь, наоборот – классная фамилия! Подаешь еще одно заявление с просьбой поменять ее как неблагозвучную – и выбираешь себе любую, хоть Брежнев! Комар носу не подточит!
– Ну, Брежнев не разрешат, конечно. А прописка? Он же прописан в какой-то общаге в Сургуте!
– Да это вообще не проблема. У нас в Анапе есть дом, развалюха на окраине, и моя знакомая туда всех прописывает, проблем ни у кого не было!
– И много она туда уже народу прописала?
– Ну, моих только человек пять.
– Нет, так не пойдет, это подозрительно, при первой проверке погорю. – Я задумался. – Лучше сделать так – подождем, когда сгорит какой-нибудь дом. И пусть она туда меня и пропишет. Только сам сгорит, слышишь, Рустам?!
– Да понял, понял. Хорошо.
– Смотри, какая у меня трудовая биография. – Я полистал трудовую книжку с множеством записей. – Последнее место работы – лесоруб Красноселькупского леспромхоза Ямало-Ненецкого округа! Из лесоруба – в композиторы, крутой поворот!
– А что, работа на свежем воздухе располагает к поэзии, – пошутил Рустам. – Да и кто у тебя «трудовую» смотреть будет?!
Вариант был неплохой, впрочем, и выбирать мне было особо не из чего – такого случая больше могло и не представиться. Сценарий только нужно было немного подчистить. Но с Рустамом это обсуждать совсем не обязательно.
Мы поехали на пристань, где я на виду у дежурного матроса, изображая пьяного, поскользнулся и упал в воду. Перед этим в паспорт я вложил кусочек поролона, так что результат был налицо, вернее, на фотографии – она была неузнаваема. Матрос помог мне выбраться из воды, за что тут же получил десятку. Я с Рустамом доехал до паспортного стола, где собственноручно написал два заявления. Фамилию решил оставить старую – Башкирцев, тем более что именно под ней меня знают Пугачева и Намин. Тут же сдал испорченный паспорт и получил справку о том, что мой паспорт находится на замене в паспортном столе. Большая часть дела была решена, оставалось только дождаться прописки. Я поблагодарил Рустама и отправился искать дом Васильича – помощника капитана сухогруза. Васильич оказался крепким нестарым еще мужчиной с черными усами и хитрым взглядом. Я поздоровался и сказал:
– Я от Ильи Вагановича. У меня большой заказ. Внимательно осмотрев меня, Васильич приоткрыл двери в дом, приглашая войти. Жилище его оказалось нехило упаковано: японский телевизор, музыкальный центр и даже импортный холодильник. Холодильники иностранного производства были большой редкостью в СССР, так как ввоз крупных фирменных вещей из-за границы был связан со множеством хлопот.
Васильич оказался очень осторожен – он тут же позвонил Илье Вагановичу:
– Алло, Илья Ваганович? Тут от вас человек подошел, Артуром представился. Поговорите с ним, он это или не он.
После проверки, успокоившись, он поинтересовался, какие товары меня интересуют. Я вкратце объяснил.
– Вовремя подошел, мы через четыре дня уходим из Новороссийска в Гамбург.
Из толстой пачки Васильич вынул несколько каталогов и рекламных проспектов музыкальных инструментов и аппаратуры. Я выбрал себе шестнадцатиканальный микшерский пульт Yamaha, электрогитару Telekaster, два студийных и пять концертных микрофонов Neumann. Среди рекламных проспектов я обнаружил один проспект с фотографией певицы Кейт Буш, рекламирующей новинку – концертный беспроводной радиомикрофон. Кейт Буш, оказывается, первая в истории мировой эстрады использовала в своем концертном туре радиомикрофон. Стоил он бешеных денег – около двух тысяч долларов, поэтому я с сожалением вынужден был от него отказаться.
Я решил заказать студийный четырехдорожечный катушечный магнитофон Tascam c 38-й скоростью – именно этот стандарт звукозаписи использовали в это время почти все студии мира. Для концертов я выбрал профессиональную кассетную деку Tascam, процессор эффектов Yamaha и неплохой новый синтезатор Roland Juno.
– А в Англию вы не будете заходить?
– В этот раз нет. Но ты не волнуйся, в Гамбурге есть магазин музыкальных инструментов, один из самых крупных в Европе, там все есть. А если чего-то нет – всегда можно заказать!
– Особенно мне нужен вот это инструмент, Mellotron Mark V. – Я записал Васильичу название фирмы и сэмплера. – Он стоит три тысячи восемьсот долларов.
– Ничего себе! – удивился старпом. – А всего заказ на сколько?
– Около семи тысяч долларов, но я хочу еще разные мелочи заказать – шнуры, студийные кассеты, наушники, еще блестящую ткань для костюмов – участникам моей группы. Также для себя лично презервативы (советские резиновые изделия № 2, благодаря своей толщине, конечно, увеличивали размер вашего мужского достоинства, но были мало приспособлены для секса) и хорошую фирменную электробритву – «Харьковом» только газоны стричь. Получается всего около семи с половиной тысяч долларов.
– Вот это заказ! – Старпом выглядел ошарашенным. – У меня такой заказ впервые. Деньги в рублях?
– Да, но только сорок тысяч. Я слышал, ты пятьдесят процентов накручиваешь?
– Вообще-то да, но для тебя можно сделать скидку. – Он быстро подсчитал что-то на большом калькуляторе. – Все-таки заказ крупный, да и в магазине мне наверняка дискаунт будет. Когда деньги привезешь?
– Через два дня. А гарантии?
– Расписку напишу, не волнуйся, все будет нормально. Я двадцать лет в загранку хожу, меня здесь все знают – проблем никогда не было.
– А вернетесь когда?
– Через две недели.
– Договорились.
Я приехал домой довольный и усталый и, прежде чем лечь спать, сделал на компьютере с помощью «Фотошопа» небольшой фотомонтаж. Нашел у себя в фотобазе фотографию Брежнева и смонтировал себя в обнимку с генеральным секретарем компартии Союза. Затем взятым у Жени «Зенитом» я сделал фото прямо с экрана монитора ноутбука и чуть не засмеялся, представив лицо приемщика в фотостудии, когда он будет выдавать мне готовое фото. В базе у меня было много знаменитостей, но фото с президентом США или Элвисом Пресли в Советском Союзе вызвало бы массу ненужных вопросов.
Следующие два дня прошли без особых приключений. Рома нашел нам через знакомых хороший санаторный пляж, и мы впятером (включая Розу Афанасьевну) все время проводили там, загорая и купаясь. Вечерами мы с Маратом ходили на тренировки, а после тренировок – с девчонками на дискотеки или в рестораны. Женя мне все еще сильно нравилась, и, несмотря на многократные приглашения Марата сходить по девочкам, я дни и ночи проводил в ее компании. Роза Афанасьевна сквозь пальцы смотрела на ночные отсутствия внучки и то ли в шутку, то ли всерьез просила ее не приносить никого в подоле.
Я съездил с Маратом в Краснодар и завез в отделение ВААП ноты и тексты двадцати песен, которые собирался использовать в первую очередь. Ноты и тексты мне помогли записать девчонки – принтеры пока не были изобретены, а сам бы я провозился неделю. Через два дня мы снова всей компанией съездили в Сочи: я отвез Пугачевой еще пять новых песен и получил от Болдина большой пластиковый пакет с пачками новеньких сторублевок. Заезжать куда-нибудь с такими деньгами было опасно, и мы без остановок вернулись в Анапу. Сразу же заехали к Васильичу, и я передал ему под расписку деньги. Пока возбужденный старпом пересчитывал деньги, я стал разглядывать пластинки, стоящие на полке серванта. Пластинки были в основном импортные, но попадались и выпущенные фирмой «Мелодия». Среди наших был «пласт» Нила Седака «Неожиданный успех» 1978 года. Я стал разглядывать его и обнаружил надпись: «Изготовлено по лицензии фирмы Polydor International GmbH, Гамбург».
– Слышь, Васильич, а вы долго в Гамбурге стоять будете? – спросил я старпома.
– Два дня. Разгрузимся – загрузимся и обратно.
– А ты не сможешь зайти в одно место и занести туда одну вещь?
– Какую вещь? – Васильич насторожился. – Ты не шпион, случайно?
– Да нет, композитор, а в Гамбурге студия находится известная. Вот смотри, «Полидор интернэшнл». – Я показал ему пластинку. – Я тебе кассету дам со своими сочинениями – вдруг они немцев заинтересуют и они пластинку выпустят?
– Твои сочинения? – Васильич с недоверием посмотрел на меня.
– А ты знаешь, что я для Пугачевой пишу и для группы Стаса Намина?
– Ты? Для Пугачевой? А не врешь?
– Не вру. А ты, кстати, знаешь, что такое ложь?
– Что?
– Ложь – это лазновидность зелновых култул! – прикололся я, достал из кармана фотографию, сделанную Женей своим фотоаппаратом (я в обнимку с Аллой Борисовной), и показал Васильичу. Возможностей «Фотошопа» в это время еще никто не представлял, и Васильич проникся.
– А адрес есть?
– В справочной узнаешь.
– Хорошо, договорились, приноси кассету – завезу. Правда, мне еще бинокли развезти надо.
– Какие бинокли? – с удивлением спросил я. Васильич разоткровенничался. Оказывается, он за рубли покупал в наших приморских городах бинокли и телескопы и сдавал их за границей уже за валюту. Наша оптика там ценилась, и у него даже были постоянные клиенты-перекупщики, которые сами развозили товар по маленьким магазинчикам. А за вырученную валюту покупал заказанные товары, и получался тройной навар.
– На сорок тысяч ты скупишь все бинокли в Советском Союзе, – сказал я с улыбкой.
– Там еще часы наши «Командирские» идут, фотоаппараты «Зенит», ну и ювелирка, конечно. Завтра поеду в Сочи – затариваться, у меня там знакомые в торговле есть.
Мы попрощались, и я отправился домой готовить демо-кассету.
Голосов новой группы у меня еще не было, и я решил записать инструментальные фрагменты лучших песен Modern Talking и Bad Boys Blue, чтобы выдать их за песни несуществующей пока своей группы. И тут я поймал себя на том, что у меня не было названия группы.
