Текст книги "Шутник (Сборник о роботах)"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Клиффорд Дональд Саймак,Роберт Шекли,Энтони Пирс,Уильям Тенн,Джанни Родари,Фриц Ройтер Лейбер,Брайан Уилсон Олдисс,Дюла Хернади,Зигберт Гюнцель,Антон Донев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

31

– Привет, Гаспар, – сказала няня Бишоп. – Гил, не входи в раж.

– Я пришел вас спасти, – хмуро сообщил Гаспар.

– А вдруг я не хочу спасаться? – хихикнула няня.

Гил Харт отрывисто захохотал.

– А ну, убирайся отсюда, щенок. Ты слышал, что сказала дама?

Гаспар глубоко вздохнул, а потом еще и еще, причем каждый новый вздох все больше походил на рычание.

– Ну, погоди, мерзавка! – проскрежетал он. – Я тебя все равно спасу, я тебя так спасу, что на тебе живого места не останется!

Он был зол на эту бессердечную кокетку, а не на полосатую обезьяну, которая ее похитила, и, прикинув, как на его месте поступил бы Зейн Гарт, Гаспар выстрелил в воздух.

Раздалось оглушительное «бум-м», револьвер больно ударил Гаспара по пальцам, комнату заволокло вонючим дымом, а в потолке образовалась дыра, из которой со свистом вырвался воздух. Вой автоматического пса зазвучал заметно громче.

Гил Харт расхохотался, швырнул никелированную кость на пол и подступил к Гаспару.

Гаспар судорожно ткнул его кулаком в синеватый подбородок, по Гил, не обратив на это ни малейшего внимания, ударил Гаспара в солнечное сплетение. Гаспар охнул и сел на пол.

– Вон отсюда, щенок! – проревел Гил, наклонившись и схватив Гаспара за шиворот.

Но тут раздалось звонкое мелодичное «банг», и на лице Гила Харта появилось блаженно-задумчивое выражение, он перекувырнулся через Гаспара и вытянулся на полу.

Няня Бишоп радостно улыбалась, поигрывая металлической костью.

– Мне давно хотелось узнать, – объяснила она мечтательно, – сумею ли я треснуть человека по голове так, чтобы он потерял сознание, не получив серьезной травмы.

Она нагнулась и профессиональным движением нащупала пульс Гила Харта.

Гаспар, массируя брюшной пресс, огляделся по сторонам и заметил, что потолок выгибается уже не так круто. В следующий момент он резко опустился, а вой и лязганье металлических зубов раздались совсем рядом. Автопес прогрыз утратившую упругость стену!

Сверкающая никелевая молния кинулась на Гаспара, но няня Бишоп стремительно рванулась наперерез, протягивая кость. Стальные челюсти жадно схватили ее, и пес замер. Вой сирены оборвался так внезапно, что наступившая тишина еще продолжала звенеть.

– Эта кость замыкает цепь, – сказала няня Бишоп. – Гил мне трижды показывал, как она действует – ему нравилось натравливать на меня пса и останавливать его в последний момент.

Она поставила один столик на другой, чтобы поддержать падающий потолок, и ласково улыбнулась Гаспару, который уже почти пришел в себя.

– Ну, и как мы отсюда выберемся?

– В коптере Элоизы Ибсен, который я украл.

– В коптере вашей отставной подруги. Воображаю, что это за безвкусица! Уж, наверно, двухцветный? – презрительно спросила няня Бишоп.

Гаспар кивнул.

– С хромовой отделкой?

– Да.

– С роскошным холодильником, битком набитым бутылками и закусками?

– Да.

– С пошлыми широкими бархатными сиденьями, в которых тонешь?

– Да.

– И окна с односторонней прозрачностью?

– Да.

– И с автопилотом, который поведет коптер на запад к городу?

– Да.

И тут няня Бишоп широко улыбнулась.

– Всю жизнь мечтала прокатиться на такой машине! – сообщила она.

32

Четыре часа спустя в трехстах милях от берега Зейн Горт, который только что спас Полпинты, обнаружил в небе фиолетовый с серебром коптер Элоизы Ибсен, летевший прямо на запад, все больше удаляясь от Нью-Анджелеса. Находчивый робот пустил ему вслед несколько шумовых снарядов из сигнальной пушки десятиместного реактивного административного коптера, который на последних этапах своей спасательной операции он экспроприировал у мертвецки пьяного конгрессмена, прихватив заодно и его самого. Так что несколько минут спустя Гаспар и няня Бишоп вступили на борт скоростного коптера, где их радостно приветствовали Флаксмен, мисс Румянчик, Полпинты и конгрессмен, который недавно очнулся от хмельного забытья и пребывал в благодушном настроении. Сообразительный и тактичный Зейн сообщил обществу, что он назначил Гаспару встречу именно здесь, над океаном.

Административный коптер повернул на восток к берегам Калифорнии, уже тонувшим в вечерних сумерках. Гаспар рассказал друзьям о том, как он спас няню Бишоп, и Флаксмен спросил у нее, упомянул ли Гил Харт, на кого он работает и с какой целью похитил ее.

– Да, он говорил о слиянии «Рокет-Хауса» с «Протон-Пресс» и хвастал, что будет вице-президентом новой компании. Кроме того, он натравливал на меня своего автопса и уговаривал не ломаться, а вести себя с ним по-хорошему. И предложил мне коктейль.

– Вот такие злобные безмозглые автоматы, вроде этого пса, и повинны в предубеждении, с которым люди все еще относятся к роботам, – заметил Зейн Горт и перешел к рассказу о собственных приключениях.

Сигнал номер три привел его к заброшенной хижине в пустыне, где Флаксмен томился в плену у банды робописателей, возглавляемых Каином Бринксом. Спустившись под прикрытием дымовой завесы, имитирующей низкие дождевые тучи, Зейн захватил Сердитых молодых роботов врасплох и парализовал их прежде, чем они успели схватиться за оружие. Перед тем как отбыть с Флаксменом, он потратил несколько драгоценных минут на то, чтобы понизить напряжение в нервных сетях этих металлических гангстеров – это лишило их возможности творить новые преступления, равно как и литературные шедевры.

– А как же вы говорили, Зейн, что нет преступления гнуснее, чем менять контуры робота? – перебила няня Бишоп.

– Это значило бы посягнуть на саму личность робота, – объяснил Зейн. – Я же просто привил им некоторую ленцу. А роботы любят лениться не меньше людей.

Затем Зейн конфисковал административный коптер, в котором конгрессмен и его приятели устроили пирушку прямо на взлетной полосе маленького курортного городка в пустыне.

– И очень хорошо! – задумчиво заметил хозяин коптера. – А то ребята допились уже до того, что начали драться, потому что каждый хотел немедленно лететь в Париж к знакомым девочкам.

Сигнал помер четыре привел Зейна и Флаксмена в имение, расположенное среди гор. Белоснежный дом с резными колоннами оказался приютом «Пишущей Братии» и «Сынов Сивиллы» – ударного отряда этого общества. Здесь-то и томилась в заключении мисс Фелисия Румянчик, которая теперь призналась, что они заманили ее в ловушку, обещав предоставить ей для редактирования все свои стихи, а кроме того издать в роскошных переплетах назидательные новеллы, которые она собиралась писать для юных и неопытных роботесс.

Сигнал помер пять, который – методом исключения – мог принадлежать только Полпинте, повел спасательную экспедицию в пустынные просторы Тихого океана, далеко за пределы последнего мелового поля хлореллы, где одиноко крейсировало зловещее судно «Королева синдиката» – старейший в Солнечной системе плавучий игорный дом. Оно было снабжено всеми средствами противовоздушной обороны, а потому Зейн Горт решил положиться на водонепроницаемость своей оболочки. В пяти милях от «Королевы синдиката» он остановил коптер над самым морем, включил автопилот, прикрепил к своему корпусу реактивный двигатель космического скафандра, прыгнул в волны и под водой поплыл к судну. Добравшись до цели, он прорезал в днище «Королевы» дыру точно рассчитанного размера, а затем, когда на борту началась паника, взобрался на палубу – словно металлический Нептун в цилиндрической короне. Локатор тотчас привел Зейна к каюте, где гнусный похититель Филиппе Феникья капал на Полпинты азотной кислотой, требуя, чтобы тот поклялся честью своей матери верой и правдой служить игорному синдикату.

– Он поставил меня в трудное положение! – сказал Полпинты. – Если бы я поклялся, я сдержал бы слово – за двести лет приобретаешь такую привычку! Но я задумался о том, когда именно я почувствую страх, и как-то забыл о происходящем. Тем более что кислота пока не причиняла мне ни малейшей боли, а только слегка щекотала.

Зейн Горт ворвался в каюту и был бы тотчас парализован лучевой защитой, если б не держал перед собой медную сетку, которая сыграла роль электростатического экрана. Увидев пятна кислоты на оболочке яйцеглава, Зейн размахнулся и с возгласом «Лицо за яйцо!» нанес удар, который лишил коварного гангстера половины зубов, части щеки, подбородка, верхней губы, а также кончика носа. Затем он быстро облил яйцо щелочью, которую Гаррота предусмотрительно приготовил. Зажав Полпинты под мышкой, Зейн выскочил из каюты, вихрем пронесся сквозь толпу суетящихся гангстеров и бросился в воду. Не решаясь подвергать Полпинты давлению, он поднял его на вытянутой клешне над водой и на полной скорости устремился обратно к коптеру.

– Ах, это была такая гонка! – с восторгом воскликнул Полпинты и с легкой грустью добавил: – Я словно ощущал прикосновение воды!

– Да, это, наверное, была удивительная картина! – согласился Зейн Горт. – Серебристое яйцо, таинственно летящее над гребнями волн…

– Не надо, – взмолился Флаксмен, зажмуривая глаза. – Извините, Полпинты, но у меня мурашки по спине забегали!

Когда они поднялись в коптер, Зейн Горт немедленно вставил Полпинте свежий диск.

– В эти восемь часов я совершенно не верю! – заявил Полпинты. – Насколько я помню, тогда мы просто притворились, будто лишаемся сознания, чтобы напугать няню.

– Послушай, Зейн, – с любопытством спросил Гаспар, – а если бы твой двигатель отказал?

– Я бы камнем пошел ко дну, – ответил робот, – и сейчас лежал бы там, созерцая красоты глубоководной жизни, в том случае, если бы мой корпус и стекло прожектора выдержали давление. Впрочем, скорее всего, я не стал бы лежать, а пошел бы к берегу по дну.

– То-то и оно! – назидательно заметил конгрессмен, который тем временем усердно опохмелялся.

– Ну, вот теперь ты можешь с чистой совестью опять заняться проектом «Эль», – заметил Гаспар.

– Что такое проект «Эль»? – подозрительно спросил Флаксмен. – Он связан с «Рокет-Хаусом»?

– Некоторым образом, сэр, – ответил Зейн Горт. – Но сейчас я не хотел бы говорить о нем.

33

Предоставив похищенному конгрессмену объяснять пораженным служащим космодрома, каким образом он умудрился слетать на административном коптере в игорный притон и обратно в состоянии самого глубокого алкогольного опьянения, компания спасителей и спасенных вернулась в «Рокет-Хаус» на такси.

В конторе вновь все было перевернуто вверх днем. По разгромленным комнатам в полном ошеломлении бродил Джо Вахтер. Двадцать мальчиков в голубых костюмах юных лунболистов чинно восседали среди руин вестибюля.

Увидев Флаксмена, самый пухлый из них вскочил:

– Уважаемый сэр, мы, преданные болельщики космического спорта и постоянные читатели вашей серии…

– Прекрасно, великолепно, замечательно, – перебил Флаксмен, гладя его по голове от затылка ко лбу. – Гаспар, купите этим юным героям мороженого, я поговорю с ними позже. Джо, очнитесь и доложите, что здесь произошло. Мисс Бишоп, немедленно позвоните в Детскую. Зейн, проверьте склады. Мисс Румянчик, найдите мне сигару.

– Форменное светопреставление, мистер Флаксмен, – скорбно сказал Джо. – Налет властей. Ворвались во все двери и через крышу. Хватают меня, стало быть, за глотку. «Где эти штучки, которые книги пишут?»… Толстопузый такой, по кличке Мере… Я, значит, показываю ему этих, яйцеголовых, в кабинете мистера Каллингема. «Эти мне не нужны», – говорит. «Про этих, – говорит, – я все знаю. Это кретины. Где им, – говорит, – против словомельниц книги писать, они же маленькие». А я, значит, отвечаю: они, мол, никакие не кретины. Они, если хочешь знать, такие умные, что аж тошно. Скажи ему, Ржавчик, говорю. И что вы думаете? Этот полоумный ни в какую, только, знай, верещит: «Гу-гу-гу!» Ну, тут они, значит, и пошли все вверх дном переворачивать – словомельницы, значит, искали. Даже пишущие машинки проверяли – может, они сами книги печатают. Компьютер наш старый на части разломали. Все перевернули, ушли и еще мой верный скунсовый пистолет прихватили – где, спрашивают, у тебя на него разрешение…

– Все кругляши на месте! – доложила няня Бишоп. – И все требуют еще бумаги. У папаши Зангвелла опять был приступ белой горячки, но уже прошел.

Пухлый лунболист, дожевывая мороженое, решительно направился к Флаксмену, но тут Джо перестал чесать затылок и неожиданно заговорил:

– Совсем забыл вас спросить, мистер Флаксмен, с каких это пор Клэнси Гольдфарб снюхался с властями? Он тут тоже крутился со своими парнями, а потом вроде как испарился…

– Этот книжный пират?! – воскликнул Флаксмен. – Джо, вы совсем с ума сошли!

Но тут по эскалатору стремительно сбежал Зейн Горт, все еще держа Полпинты.

– Мистер Флаксмен, – сказал робот. – С сожалением должен сообщить вам, что сорок процентов готовой продукции со складов похищено. Грабители забрали все эротические произведения.

Флаксмен покачнулся.

– Дорогой сэр… – снова начал было малолетний лунболист, делая знак двум своим товарищам, которые держали черный ящик, но Флаксмен уже взял себя в руки.

– Так чего же вы ждете! – набросился он на Зейна. – Тащите это яйцо в Детскую и подключите к диктописцу! Гаспар, немедленно доставьте им бумагу! Бишоп, сейчас же ступайте в Детскую и заставьте своих подопечных работать на полную мощность. Первого же, кто позволит себя похитить, уволю немедленно! Ко мне это тоже относится! Мисс Румянчик, – он умолк, соображая, какое найти для нее поручение.

– Кто вы, собственно, такой, мистер Флаксмен? – сказал Полпинты, воспользовавшись паузой. – На каком основании вы позволяете себе вмешиваться в процесс создания великих литературных шедевров и устанавливаете для этого сроки?

Флаксмен в бешенстве посмотрел на него:

– Заткнись, жестяной пузырь!

– Выбирайте выражения! – с достоинством ответил яйцеглав. – Или я начну вам грезиться. Я буду парить в ваших снах!

Флаксмен хотел было что-то рявкнуть, но удержался и бросил на яйцеглава странный взгляд.

Сочтя, что настала удобная минута, пухлый болельщик лихо отчеканил свою речь:

– Дорогой сэр! В знак признания ваших выдающихся заслуг на поприще популяризации лунбола разрешите вручить вам высшую награду Лунбольной лиги…

По его знаку двое других лунболистов открыли крышку черного ящика, оратор засунул в него руки и ловко швырнул прямо в грудь Флаксмену большой серебристый овоид, как две капли воды похожий на Полпинты.

– Серебряный лунбольный мяч! – закончил он, когда Флаксмен, взвизгнув, без чувств растянулся на полу.

34

«Рокет-Хаус» прихорашивался, готовясь к финишу литературных гонок. Во всяком случае, Гаспар вывесил в вестибюле соответствующий плакат. Джо Вахтер притащил раскладные стулья и протянул несколько ниток с серебряными флажками, от Энгстранда доставили освежающие напитки, а эскалатор, наконец заработал.

Каллингем и Флаксмен, разделив рукописи поровну, каждому по пятнадцать штук, взятых наугад, приняли пилюли «Престиссимо», вдесятеро ускоряющие процесс чтения, и вот уже по экранам фоточитателей рывками поползли бумажные ленты.

Каллингем дольше задерживал на экране каждый кадр, но так как размер кадра у него был больше, то вскоре он уже обогнал своего товарища на половину рукописи, к большому огорчению Гаспара, который, заключив пари с Зейном, поставил на Флаксмена.

Все верные сотрудники «Рокет-Хауса» присутствовали при этом состязании, никто не хотел упустить возможность наконец-то увидеть издателей за работой. Гаспар сидел рядом с няней Бишоп, Зейн Горт – с мисс Румянчик, а братья Зангвеллы чинно восседали сзади. Папаша Зангвелл был чисто умыт и вел себя довольно спокойно, хотя время от времени бросал тоскливые взгляды на стол, украшенный батареей бутылок.

Элоиза Ибсен, вопреки опасениям Гаспара, нисколько не нарушила чинной торжественности происходящего. Как и подобает даме сердца самого издателя, она была облачена в модное, но строгое платье с глубоким вырезом, держалась со всеми обворожительно любезно и теперь с тихим достоинством восседала в первом ряду, время от времени посылая Каллингему нежные ободряющие улыбки.

Яйцеглавов, из уважения к слабости Флаксмена, оставили в Детской, но с ними поддерживалась непрерывная двусторонняя телесвязь.

– Я вчера на ночь опять читал «Дело Маурициуса», – шепнул Гаспар няне Бишоп. – Ну, если это типичный образчик старинной детективной беллетристики, то какой же была у них серьезная литература, хотел бы я знать!

– Поторопитесь! – шепнула она в ответ. – А то кругляши приготовили для вас еще несколько книг. Детектив замечательного старинного русского мастера этого жанра под названием «Братья Карамазовы», мелодраму «Король Лир» с захватывающими изменами и убийствами, занимательную сказку «Волшебная гора» и развлекательную повесть о приключениях аристократов и интригах в светском обществе, озаглавленную «Война и мир». Они составили для вас целый список такого легкого чтива.

– Только бы они не вздумали подсовывать мне всякую старинную классику! – бодро отозвался Гаспар. – А с интригами и тайнами я уж как-нибудь справлюсь. Это вам не проект «Эль» Зейна Горта! Хотел бы я знать, что он такое затеял.

– А разве он вам не говорил? Вы же с ним друзья!

– Ни слова не говорил. А вы что-нибудь знаете? По-моему, тут замешан Полпинты.

Няня Бишоп покачала головой.

– А кого яйцеглавы считают возможным победителем? – спросил Гаспар.

– Они ничего не говорят. Они стали ужасно скрытные. Я даже начинаю тревожиться.

– А вдруг все рукописи до единой – в самую десятку! Представляете, тридцать бестселлеров с одной подачи!

Чтение приближалось к концу, и напряжение стремительно возрастало. Папаша Зангвелл рвался к столу, и Джо Вахтер удерживал его лишь с большим трудом.

Наконец Каллингем откинулся в кресле и утомленно сощурил глаза. На этот раз он ответил на улыбку Элоизы только усталым кивком.

– МожетпосовещаемсяФлаксипреждечемтыначнешьчитатьпоследнююрукопись? – с неимоверной быстротой проговорил он все еще под влиянием пилюль «Престиссимо».

И выключил телеэкран Детской.

– Пустьдумаютчтоэтонеисправностьсети…

Флаксмен вставил последний ролик в свой аппарат и поглядел на партнера, который наконец справился со своим голосом и проговорил медленно и раздельно:

– Ну, как они тебе показались?

– Дрянь, – негромко сказал Флаксмен. – Сплошная дрянь.

Каллингем кивнул.

– И у меня тоже.

35

«В сущности говоря, я все время подозревал, что так оно и случится, – подумал Гаспар. – И все другие, вероятно, в глубине души это понимали. Разве эти столетние эгоисты, эти яйца из инкубатора, способны понять, что нужно читательской массе?»

Флаксмен и Каллингем вдруг представились ему романтическими героями, тщетно бросающими вызов беспощадной судьбе во имя благородного, но обреченного дела.

И Флаксмен действительно произнес тоном гордой покорности долгу:

– Осталосьпрочитатьещеоднудляпроформы, – и включил аппарат.

Все остальные с похоронными лицами столпились вокруг Каллингема.

– Это не романы, не повести, – заговорил Каллингем, – это загадки. Большинство из них абсолютно непонятно. И это естественно – ведь уже более века яйцеглавы занимаются только тем, что играют мыслями и жонглируют идеями. Одна из рукописей, например, представляет собой эпическую поэму на семнадцати разных языках, перемешанных чуть ли не в каждой фразе. Другая содержит конспект (и при этом довольно удачный!) всей мировой литературы, от древнеегипетской «Книги мертвых» до Шекспира, Диккенса и Хаммерберга включительно. В третьей первые буквы каждого слова образуют как бы вставную повесть. Правда, они не все так уж безнадежны. Есть, например, одна повестушка – по-моему, ее написал Двойной Ник, – где использованы все испытанные приемы и штампы расхожей беллетристики… но бесстрастно, холодно, без всякой души!

– Они вовсе не такие… – прерывающимся голосом сказала няня Бишоп. – Они… я уверена… не может быть, чтобы там не было… ничего хорошего. Ржавчик мне говорил… они ведь ничего нового не сочиняли… а использовали то, чем развлекали друг друга все эти годы…

– В том-то и беда, – вздохнул Каллингем. – Они стремились поразить, они запускали интеллектуальные фейерверки. Вот послушайте!

Он развернул одну из лежавших на столе лент.

– …Премрачная пуповина духовного пепла над краем сердца горящих самцов ленивым черепом поет во мраке о воздухе, что стоит – здешнея, мраморнея, колоннея и коченея. Жаждни! Сожми! Сожги! Четверо у могильной черты, взыскуя чистоты, можебнее, чем ты…

– Калли! – раздался громовый возглас Флаксмена.

Лицо издателя сияло.

– Калли, это сногсшибательно! – крикнул он, не отрывая глаз от экрана машины. – Сенсация на всю Солнечную систему! Прочти-ка пару страниц…

Каллингем уже перегнулся через его плечо, жадно вглядываясь в экран.

– Героиня родилась на Ганимеде. Она была лишена осязания, но стала акробаткой в кабаре на астероидах. Потом действие переносится на другие планеты. В повествование вводится знаменитый хирург… Но главное, все так подано, с такой проникновенностью! А название какое – «Почувствуйте мою боль»!

– Это Полпинты! – радостно крикнула няня Бишоп. – Он мне рассказывал. Я нарочно положила ее последней, потому что мне показалось – она не такая умная, как остальные…

– Никудышный из вас издатель! – ликующе воскликнул Флаксмен. – Калли, какого черта ты выключил телеэкран, нужно немедленно сообщить в Детскую!

Мгновенье спустя на телеэкране появился Полпинты в окружении двадцати девяти других яйцеглавов.

– Поздравляю! – Флаксмен потряс сложенными руками над головой. – Как вы этого добились? В чем секрет? Я спрашиваю об этом потому, что… что остальным тоже полезно послушать…

– Я попросту прилип к диктописцу! – в упоении воскликнул Полпинты. – И дал волю своему могучему интеллекту! Я закрутил Вселенную каруселью и выхватывал из нее все, что попадалось под руку! Я расплел нити космоса и заново сплел их! Я взобрался на престол господень, пока бог кормил архангелов, и надел на себя корону творца! Я…

Он вдруг замолчал.

– Нет, ничего этого не было, – задумчиво произнес он. – То есть почти ничего. Ведь у меня было столько новых впечатлений! Прогулки с Зейном, похищение… Нет, и это еще не все. Так и быть, я открою вам величайшую тайну. Я вообще ничего не писал! Эту повесть… написала няня Бишоп!

– Полпинты! Ах, идиот! – крикнула няня.