Текст книги "Черный столб. Сборник научно-фантастических повестей и рассказов"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Артур Чарльз Кларк,Анатолий Днепров,Евгений Войскунский,Исай Лукодьянов,Никита Разговоров,Иван Миронов,Вадим Сафонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

4

А трубы продолжали ползти вверх. Утром шестого дня Кравцов заглянул в окошко самописца – и глазам своим не поверил: полтора метра за сутки!

– Если так пойдет, – сказал он, – то обсадная колонна скоро упрется в ротор.

– Очень возможно. – Уилл, свежевыбритый, в синих плавках, вышел из своей каюты.

– Вы будете купаться? – хмуро спросил Кравцов.

– Да, обязательно. – Уилл натянул на голову шапочку и пошел к бортовому лифту.

Кравцов спустился в люк. Превентеры лезли вверх прямо на глазах. «Придется вынуть вкладыши из ротора, чтобы превентеры могли пройти сквозь него», – подумал он и принялся отсоединять трубы гидравлического управления.

Тут заявился Уилл, от него пахнуло морской свежестью.

– Сегодня очень теплая вода, – сказал он. – Ну, что вы тут делаете, парень?

Они освободили превентеры от подводки, сняли с них все выступающие части и поднялись наверх.

– Ничего не понимаю, – сказал Кравцов. – Ну ладно, самоподъем бурильных труб. Невероятно, но факт. Но ведь низ обсадной колонны сидит в грунте намертво. А она тоже лезет вверх. Дьявольщина какая-то. Не сегодня – завтра верх обсадки с превентерами пожалует сюда.

– Придется срезать верхние бурильные трубы, – сказал Уилл.

Кравцов задрал бороденку и, щуря глаза за стеклами очков, посмотрел на талевый блок. В последние дни они много раз выбирали слабину канатов, и теперь талевый блок оказался вздернутым чуть ли не до самого «фонаря» вышки. Подойдя к пульту, Кравцов взглянул на стрелку указателя.

– Только девять метров запаса, – сказал он. – Да, придется резать.

Уилл встал у клавиатуры пульта. Взвыл на пуске главный двигатель, мягко загудели шестерни редукторов мощной лебедки: Уилл дал натяжку бурильным трубам. Затем он тронул пальцами одну и другую клавиши. Из станины автомата выдвинулся длинный кронштейн с плазменным резаком и приник к трубе. За синим бронестеклом из вольфрамового наконечника со свистом вырвалось тонкое жало струи электронно-ядерного газа. Автомат быстро обернул резак вокруг бурильной трубы, пламя погасло с легким хлопком, и кронштейн ушел назад.

Отрезанная восьмидесятиметровая «свеча» бурильных труб плавно качнулась на крюке, автомат-верховой отвел ее в сторону и опустил на «подсвечник» – будто пробирку в штатив поставил.

Освободившийся крюк с автоматическим захватом-спайдером быстро пошел вниз. Там, наверху, он казался немногим больше рыболовного крючка, теперь же, спустившись, занял чуть ли не все пространство между металлическими ногами вышки.

Спайдер сомкнул стальные челюсти вокруг оставшегося внизу конца бурильной колонны. Уилл включил подъем, «подергал» трубу – на всякий случай. Нет, скважина не отпускала колонну, трубы не поддавались, как и прежде.

Больше делать было нечего. Кравцов уселся в шезлонг под навесом и уткнулся в журнал на испанском. Ветерок приятно обвевал его тело. Уилл снял ленту с магнитографа и, насвистывая, рассматривал запись.

Кравцов поднял голову.

– Что это может быть, Уилл? Скважина будто взбесилась…

– А что мы вообще знаем о земных недрах? – голос Уилла прозвучал необычно резко. – Мы знаем, да и то прескверно, лишь тонкий слой бумаги, наклеенный на глобус.

«Неплохо сказано», – подумал Кравцов.

– Если бы человечество не тратило столько сил и средств на вооружение…

– Что вы сказали?

– Это я гак, про себя, – устало проговорил Кравцов. – Мы бы сумели многое сделать, если бы сообща, всем миром…

– Никогда этого не будет, – перебил его Уилл.

– Будет. Обязательно будет.

– Человечество, о котором вы любите рассуждать, более склонно к драке, чем к научным изысканиям.

– Не человечество, Уилл, а отдельные…

– Знаю, знаю. Вы мне уже объясняли: монополисты. Меня это не касается, будь оно проклято.

Впервые Кравцов видел шотландца таким возбужденным.

– Ладно, оставим это, – сказал он, вытягивая длинные загорелые ноги. – Но почему трубы прут вверх? Может быть, подъем морского дна? Какие-нибудь подводные толчки…

Уилл отбросил ленту и что-то отметил в блокноте.

– Вы мне лучше скажите, почему намагничиваются трубы, – проворчал он.

– Намагничиваются? – Кравцов недоуменно вздернул брови. – Вы уверены?

Уилл не ответил.

– Но этот сплав не может намагничиваться…

– Знаю. Но факт есть факт. Вот вам график ежедневных замеров за два месяца. – Он протянул Кравцову раскрытый блокнот.

Кравцов считал возню шотландца с магнитографом причудой. Но теперь, посмотрев на аккуратный график, он поразился. Намагниченность труб, ничем себя не обнаруживавшая прежде, внезапно возникла две недели назад и заметно увеличивалась с каждым днем. В целом она была очень слабенькая, но ведь ей не полагалось быть вовсе…

– Вы хотите сказать, Уилл…

– Я хочу сказать, что надо идти обедать.

5

Кравцов проснулся от завывания ветра. Было еще очень рано, рассвет только начинал подсвечивать густой мрак ночи. Ветер врывался сквозь распахнутые иллюминаторы в каюту, раскачивал шторки, шелестел страницами журналов на столе. Он был прохладный и влажный, пахнул далекой московской осенью, и Кравцову стало тревожно и сладко.

«Скоро конец вахты», – подумал он и вдруг вспомни то, что происходило в последние Дни на плоту. Дремотная размягченность мигом слетела с Кравцова.

Он оделся и вышел из каюты. Буровая была освещена. Что там делает Уилл в такую рань? Кравцов быстро пошел к вышке. Он слышал, как посвистывает ветер в ее металлических переплетах, слышал, как рокочет океан, разбуженный начинающимся штормом. В темном небе не видно было ни луны, ни звезд.

Кравцов взбежал на мостки буровой. Там, возле устья скважины, стоял шотландец.

– Что случилось, Уилл?

Но он уже и сам увидел, что случилось. Превентеры медленно поднимались сквозь восьмиугольное отверстие ротора, освобожденное от вкладышей. Они лезли вверх прямо на глазах, выносимые обсадной колонной, – дикое, непонятное, небывалое зрелище…

– Придется снять превентеры, – сказал Уилл.

– Не опасно, Уилл? А вдруг газовый выброс,

– Надо их снять, пока они здесь. Когда их унесет наверх, снимать будет трудней.

Они принялись орудовать электрическими гайковертами, освободили массивный фланец и сняли превентер, подцепив его к крюку вспомогательной лебедки. Так же отсоединили они второй и третий превентеры. Когда они возились с последним, он был уже на уровне груди: обсадная колонна продолжала лезть вверх, выталкиваемая таинственной силой.

Правда, она лезла не так быстро, как бурильная колонна, – та уже здорово поднялась, метров на сорок над устьем, но что будет дальше? Что будет, когда она вылезет еще и закроет собой бурильные трубы? Резать? Но автомат плазменного резака рассчитан только на восьмидюймовую бурильную трубу, он не сможет обернуться вокруг двадцатидюймовой обсадной. Да и кому могло прийти в голову, что обсадная колонна вздумает вылезать из скважины?…

Кравцов поскреб бородку, сказал:

– Что сделал бы на нашем месте Али-Овсад?

– То же, что сделаем мы, – ответил Уилл.

Они взглянули друг другу в глаза.

– Спустить в бурильную колонну труборезку? – спросил Кравцов.

– Не успеем. Скорость все время возрастает. Да и не справимся вдвоем. Будем рвать бурильные трубы.

Такие решения принимают лишь в самых крайних случаях. Но тут и был самый крайний случай. Им не справиться с обеими колоннами труб, ведь их скорость все время прибывает. Да, только это и остается: тянуть бурильную колонну, пока она не порвется где-нибудь в глубине, а затем как можно быстрее вытягивать и резать автоматом оборванную плеть. После этого останется только борьба с обсадной колонной.

Снова легли пальцы Уилла на клавиатуру пульта. Взвыл главный двигатель, загудели шестерни редукторов. Поскрипывали, вытягиваясь под страшной нагрузкой, талевые канаты, – жутковато становилось от этого скрипа. Ветер, налетая порывами, путался в туго натянутых канатах, высвистывая пиратскую песню. Стрелка индикатора нагрузки, дрожа, подползла к красной черте. Молча смотрели инженеры на стрелку – и вдруг они услышали слабый щелчок. Звук донесся из глубины по длинному телу колонны. Стрелка резко качнулась влево: теперь на крюке висело только десять тысяч триста метров труб.

– Порвали! – радостно воскликнул Кравцов. – Включайте резак.

Крюк продолжал вытягивать из скважины оторванную плеть бурильных труб. Уилл уравнял скорость резака со скоростью подъема, и кронштейн пополз вверх по штанге рядом с трубой, и синее пламя плазмы опоясало трубу. Пока автомат-верховой отводил отрезанную свечу, резак съехал вниз и снова приник к трубе, и так они отрезали свечу за свечой, и резак ходил вверх-вниз, вверх-вниз.

Уже давно рассвело, припустил и перестал дождь, и ветер гнал низко над океаном стада бурых туч.

Потом обсадная колонна вылезла настолько, что мешала резать бурильную. Пришлось заняться ею. Кравцов снял плазменный резак с кронштейна автомата и, держа его в руках, принялся кромсать шершавое, облепленное морскими раковинами тело обсадной трубы, пока не срезал его «под корень». И снова заходил вверх-вниз автомат.

Незаметно текли часы, наступил вечер.

Наконец они закончили эту дьявольскую работу: вся оборванная плеть бурильных труб была вытянута и порезана и расставлена на подсвечнике.

Кравцов поплелся варить кофе. Когда он вышел из камбуза с подносом в руках, Уилл корчился в шезлонге, держась за сердце.

– Нитроглицерин, – прохрипел он. – В стенном шкафу, верхняя полка… Слева…

Кравцов кинулся в каюту Уилла, схватил стеклянную трубочку. Уилл положил под язык две белые горошины.

– Ну, лучше вам? – встревоженно спросил Кравцов.

Уилл кивнул.

Кравцов напоил его кофе и поспешил в радиорубку. Только в одиннадцатом часу вечера ему удалось связаться с центром.

– Да, да! Срочно! – кричал он. – Не менее двух бригад! И врача!.. Что? Да, врача, у Макферсона приступ…

Уилл выхватил у него микрофон.

– Не надо врача, – сказал он ровным голосом. – Четыре аварийные бригады – полный круг – поскорее.

6

Моросил дождь, и океан был неспокоен.

Кравцов ничего не замечал. Всю ночь он резал обсадные трубы и не заметил, как наступило серое утро. Лишь два раза он позволил себе сделать передышку, чтобы проведать Уилла. Шотландец лежал у себя в каюте без сна.

– Какая скорость? – чуть слышно спрашивал он.

– Четыре метра в минуту, – отвечал Кравцов, беспокойно глядя на него. – Как вы тут? Не лучше?

– Резак, – шептал Уилл. – Резак исправен?

– Исправен. – Кравцов пожал плечами. – Ну, ладно, постарайтесь поспать, Уилл. Пойду.

Плазменный резак работал исправно, только вот руки ныли от его тяжести. Трубы лезли из скважины все быстрее. Кравцов еле успевал цеплять обрезки труб на крюк вспомогательного подъемника.

Кончился аргон, и ему пришлось бежать на склад, грузить на тележку новые баллоны. Он провозился там с полчаса, и, когда он подъехал на тележке по рельсовому пути к буровой, обсадная колонна подбиралась уже чуть ли не к самому кронблоку.

Кравцов переключил управление с главного пульта на пульт лифта и поднялся наверх. С трудом ему удалось сменить восьмидюймовый спайдер на двадцатидюймовый. Затем, когда спайдер двинулся вниз, навстречу трубе, и, лязгнув, обхватил мертвой хваткой ее верхний край, Кравцов отрегулировал скорость подъема, спустился вниз и включил резак.

Он перерезал трубу – рез пошел косо – и оттянул вспомогательным подъемником ее конец, подвел под него тележку.

Несколько осторожных манипуляций – и стодвадцатиметровая плеть легла на мостки по ту сторону вышки.

Теперь над устьем скважины возвышался, как пень срубленного дерева, трехметровый обрезок. Пока он дойдет до верха, есть немного времени.

Надо напоить Уилла чаем.

Сутулясь и едва передвигая ноги, Кравцов побрел к каюте шотландца.

Он стянул рукавицы и вытер ими лицо, мокрое от пота и дождя. Голова слегка кружилась от усталости, а может быть, оттого, что он, в сущности, целые сутки ничего не ел.

Уилла в каюте не было.

Дверь камбуза была распахнута. Кравцов побежал туда. Ну, конечно, торчит у плиты, помешивает ложкой в кастрюле…

– Какого дьявола вы возитесь тут? – заорал Кравцов, не помня себя от ярости. – Сейчас же ложитесь!

– Гречневая каша, – тихо сказал Уилл. – Я не представлял себе, что она так медленно разваривается.

Кравцов помолчал, глядя на синие круги под глазами шотландца.

– Ложитесь, – повторил он. – Я сам доварю ее.

– Вам следовало стать тюремным надзирателем, а не горным инженером, – проворчал Уилл и вышел на веранду.

Кравцов снял с плиты чайник и налил чаю Уиллу и себе. Он сделал несколько глотков – и поставил кружку на стол. Отсюда, с веранды, было видно, как ползла внутри вышки обсадная колонна, скорость ее заметно возросла.

Кравцов побежал к вышке. Но, когда он включил резак, вместо острого синего жала высокотемпературной плазмы вспыхнуло широкое, ленивое, коптящее пламя.

Кравцов выругался и отошел с резаком назад под яркий свет лампы, чтобы посмотреть, в чем дело. Но едва он сделал пять шагов, как резак в его руках исправно выбросил плазму.

Что еще за новости?…

Он поспешил к трубе, наставил резак, но плазма опять превратилась в простой огонь. Кравцов нервно крутил ручки вентилей, дергал шланги – ничто не помогало.

– Я ожидал этого, – раздался голос за его спиной.

– Послушайте, Уилл, если вы сейчас же не ляжете…

– Потушите резак, он не будет работать.

– Почему?

– Самоподъем ускоряется, и магнитное поле колонны возросло. Ионизатор резака вблизи скважины отказывает. Нейтрализация, понимаете?

– Что же делать? – Кравцов выключил резак и швырнул его на палубу.

– На складе есть газовые горелки,

– Старье, – пробормотал Кравцов.

– Другого выхода нет. Надо резать.

Они взобрались на тележку и поехали в склад. Баллоны с газами пришлось вытаскивать из дальнего, заставленного разным инвентарем угла. Уилл вдруг глухо застонал, сел на ящик. Кравцов оставил баллон, подбежал к шотландцу.

– Ничего… Сейчас… – Уилл трясущейся рукой вынул из кармана стеклянную трубочку, положил под язык белые горошины. – Сейчас пройдет. Поезжайте…

Кравцов погнал нагруженную тележку к буровой. Лихорадочно, до крови сбивая суставы пальцев, он вталкивал баллоны в гнезда рампы, навертывал соединительные гайки.

Газовая резка шла куда медленнее. Нескончаемо тянулось время, и нескончаемо тянулись из уст я скважины новые и новые метры трубы.

Семь метров в минуту!

Он кромсал трубу как попало и уже не оттаскивал отрезанные куски, только отскакивал, когда они с грохотом рушились на мостки. Гудело, не переставая, голубое пламя, и горелка дрожала в его руках, и резы шли вкривь и вкось.

Час прошел? Или сутки? Время остановилось. Гудящее пламя – и грохот отваливающихся кусков труб. Больше ничего. И еще только одна мысль в отупевшем мозгу: «Сам ее добью… Сам…»

Он не видел, как приплелся Уилл и стал следить за давлением, переключая рампу с пустых баллонов на полные.

Он не слышал рокота воздушных моторов. Не видел, как возле плота сел на неспокойную воду белый гидросамолет и как надувные красные шлюпки с людьми в брезентовых плащах направились, прыгая на волнах, к причалу.

Чья-то тяжелая рука опустилась на его плечо.

– Убирайтесь! – рявкнул он из последних сил и дернулся.

Рука отпустила плечо, но не исчезла. Она выхватила у Кравцова горелку, а другая рука мягко отстранила его.

Кравцов поднял голову и тупо уставился на жесткое, в морщинах, лицо с черными усиками над губой.

– Али-Овсад?… – проговорил он, с трудом ворочая языком.

7

В те дни во многих газетах мира появились сообщения собственных корреспондентов из Манилы, Джакарты и Токио, подхваченные затем провинциальными газетами.

«Вести с Тихого океана: ожила стодвадцатитысячефутовая скважина, заброшенная еще во время прошлого МГГ».

(«Нью-Йорк геральд трибюн»).

«Загадочное явление природы. Недра выталкивают бурильные трубы из сверхглубокой скважины».

(«Таймс»).

«Подвиг советского инженера. Сутки напряженной борьбы на плавучем острове в Тихом океане».

(«Известия»).

«Мастер Али-Овсад приходит на помощь».

(«Бакинский рабочий»).

«Схватка русского и шотландца с морским дьяволом».

(«Стокгольм тиднинген»).

«Кара господня за дерзкое проникновение в глубь Земли».

(«Оссерваторе Романо»).

«Мы встревожены: это опять около нас».

(«Ниппон таймс»).

«Настало время вешать ученых и цветных».

(«Джорджия он сандей»).

8

Кравцов посмотрел на индикатор и, сморщившись, поскреб шею под левым ухом. Бороду он сбрил сегодня утром, но привычка осталась. Десять метров в минуту… Скоро вся обсадная колонна выползет наружу…

Четыре бригады, сменяясь, резали и резали трубы, еле справлялись с бешеным темпом подъема. Плот был завален кусками труб; автокран беспрерывно грузил их в самосвалы, а у причала трубы перегружались в трюмы транспортного судна под голландским флагом. Это судно было по радио зафрахтовано президиумом МГГ в Маниле. Туда же, в Манилу, срочно прилетели два представителя Геологической комиссии МГГ, и судно, приняв их на борт, форсированным ходом направилось к плоту. Сразу по его прибытии началась погрузка.

К Кравцову вразвалочку подошел мастер Али-Овсад. Жесткая, дубленная ветрами и зноем кожа его лица лоснилась от пота.

– Жалко, – сказал он.

– Да, жарко, – рассеянно отозвался Кравцов.

– Я говорю: жалко. Такой хороший труба – очень жалко. – Али-Овсад поцокал языком. – Джим! – крикнул он белобрысому долговязому парню в кожаных шортах. – Давай сюда!

Джим Паркинсон спрыгнул с мостков и пошел по трубам, размахивая длинными руками. Несмотря на свою молодость, Джим был одним из лучших монтажников техасских нефтяных промыслов. Он остановился, балансируя на трубе, и с улыбкой посмотрел на Али-Овсада. Тень от зеленого целлулоидного козырька падала на его узкое лицо, челюсть ритмично двигалась, пережевывая резинку.

Али-Овсад указал ему на крюк вспомогательного подъемника.

– Люльку подвешивай, билирсен?[3]3
  Понимаешь? (азерб.).


[Закрыть] Свои ребята-автогенщик в люльку сажай, поднимай рядом с трубой. Такая же скорость, как труба лезет, да? – Али-Овсад показал руками, как поднимается колонна труб, а рядом с ней люлька. – Лифт! Ан! Билирсен?

Кравцов хотел было перевести это на английский, но оказалось, что Джим прекрасно понял Али-Овсада. Он выплюнул резиновый комок, удачно попав между своими ботинками и ботинками Али-Овсада, и сказал:

– О’кэй!

Затем он нагнулся, дружелюбно хлопнул бакинца по плечу и добавил:

– Али-Офсайт – карашо!

И, хохотнув, пошел отдавать распоряжения своим парням.

Через четверть часа люлька, подхваченная крюком подъемника, поползла вверх рядом с обсадной колонной. Здоровенный черный румын из подсменной бригады оглушительно свистнул и заорал:

– Давай, давай!

Техасец-газорезчик выглянул из люльки и, осклабившись, оттопырил вверх большой палец. Затем он выставил, как ружье, горелку и впился огнем в серое тело трубы.

9

Около семи часов вечера представитель Геологической комиссии чилиец Брамулья созвал в кают-компании совещание.

– Сеньоры, прошу высказываться. – Он залпом осушил стакан холодного лимонада и откинул жирный торс на спинку плетеного кресла. – Уилл, не угодно ли вам?

Уилл, несколько оправившийся после приступа, сидел рядом с Кравцовым и листал свой блокнот.

– Пусть вначале мой коллега Кравцов сообщит результаты последних замеров, – сказал он негромко.

– Да, пожалуйста, сеньор Кравцов.

– Скорость самоподъема – одиннадцать метров в минуту, – сказал Кравцов. – По моим подсчетам, при наблюдаемом нарастании скорости обсадная колонна примерно через четыре часа будет полностью вытолкнута из грунта. Ее нижний край повиснет над дном океана…

– Позвольте, молодой человек, – перебил его сухонький австриец Штамм, единственный из всех обитателей плота при галстуке, в пиджаке и брюках. – Вы употребили выражение «вытолкнута». Если так, то низ колонны никак не может «повиснуть», как вы изволили выразиться. Его, очевидно, будет подпирать то, что вытолкнуло его, не так ли?

– Пожалуй… – Кравцов слегка опешил. – Просто я не так выразился… Теперь о бурильной колонне. Вы знаете, что мы оборвали ее на глубине, но она, несомненно, тоже ползет вверх. По моим подсчетам, ее верхний край находится сейчас на глубине около семи тысяч метров, то есть он поднимается внутри обсадной колонны, в той ее части, которая находится в толще воды. – Кравцов говорил медленно, тщательно подбирая слова. – К шести часам утра можно ожидать появления бурильной колонны над устьем скважины. Я предлагаю…

– Позвольте, – раздался дребезжащий голос Штамма. – Прежде чем перейти к предложениям, следует кое-что уточнить. Считаете ли вы, господин Кравцов, что вместе с обсадной колонной выталкивается и искусственная обсадка, иначе говоря, оплавленная порода стенок скважины, которая служит как бы продолжением обсадной колонны?

– Не знаю, – неуверенно произнес Кравцов. Он немного робел перед Штаммом, чем-то австриец напоминал ему школьного учителя географии. – Я, строго говоря, не геолог, а всего лишь бурильщик…

– Вы не знаете, – констатировал Штамм. – Пожалуйста, продолжайте.

– Наши газорезчики… – Кравцов прокашлялся. – Газорезчики уже сейчас с трудом управляются. Что же будет, когда трубы попрут… извините, полезут еще быстрее? Я предлагаю срочно радировать в центр, чтобы на плот доставили фотоквантовый нож. У нас в Москве есть прекрасная установка – ФКН-6А. Она мгновенно режет материал какой угодно прочностиэ.

– ФКН-6А, – повторил Брамулья и покивал головой. – Да, это мысль. – Он влил в свою глотку еще стакан лимонада. – Почему вы замолчали?

– У меня все, – сказал Кравцов,

– Сеньор Макферсон?

– Да, – отозвался Уилл. – Мое мнение таково. Скважина прошла в какую-то трещину мантии. Неизвестное вещество, сжатое огромным давлением до пластичного состояния, нашло выход и выталкивает колонну…

– Позвольте, – вмешался Штамм. – Господа, нужна какая-то последовательность. Я возвращаюсь к вопросу об искусственной обсадке. Считаете ли вы…

– Не думаю, мистер Штамм, что стенки скважины могут быть столь сильно разрушены, – сдержанно сказал Уилл.

– Вы не думаете, – резюмировал австриец. – А я думаю, что надо немедленно спустить телекамеру и посмотреть, что происходит с грунтом. Телекамера на плоту имеется, не гак ли? Пока мы будем ее опускать, обсадная колонна выйдет из грунта, и мы увидим, как ведет себя искусственная обсадка. Я удивлен, господин Макферсон, что вы не предприняли спуска телекамеры с самого начала явления. Прошу вас, продолжайте.

– Да, насчет камеры – моя оплошность, согласен, – сказал Уилл. – Вещество, которое выдавливает трубы, обладает магнитными свойствами. Я проводил измерения с начала вахты и убедился: трубы намагничены. Минуточку, – повысил он голос, видя, что австриец открыл рот. – Я предвижу ваш вопрос. Да, трубы сделаны из немагнитного сплава, но тем не менее это факт: они намагничены. Их магнитное поле нейтрализует ионизатор плазменного резака. Прошу ознакомиться со сводным графиком моих наблюдений.

Штамм поспешно нацепил очки и склонился над графиком, Брамулья, шумно отдуваясь и оттопыривая толстые губы, смотрел через его плечо. Али-Овсад подставил Кравцову волосатое ухо, и тот, понизив голос, переводил ему слова Уилла. Выслушав до конца, Али-Овсад задумчиво поковырял мизинцем в ухе. Старый мастер, на своем веку основательно издырявивший землю буровыми скважинами, был озадачен.

– Хотите что-нибудь сказать, сеньор Али-Овсад? – спросил Брамулья, и Кравцов перевел мастеру его вопрос.

– Что сказать? Бурение-мурение – это я, конечно, немножко понимаю, – нараспев ответил Али-Овсад. – А такую породу, честное слово, никогда не встречал. Давай подождем, это вещество наверх пойдет – тогда посмотрим.

Штамм поднял голову от графика.

– Ждать нельзя ни в коем случае. Неизвестно, что произошло в недрах. Извержение обсадки может вызвать сильные толчки. После спуска телекамеры предлагаю эвакуировать всех на голландский транспорт.

– Ну уж нет! – вскричал Кравцов. – Простите, мистер Штамм, но я поддерживаю Али-Овсада: надо подождать, посмотреть, что последует за выбросом труб. Надо получить информацию!

– Согласен, – кивнул Уилл. – Приборы здесь, уходить нельзя.

Теперь все посмотрели на Брамулью – за ним оставалось последнее слово. Толстяк-чилиец размышлял, поглаживая себя по лысой голове.

– Сеньоры, – сказал он наконец. – Вопрос, насколько я понимаю, стоит так: есть ли прямая опасность? Ответить трудно, сеньоры, поскольку мы столкнулись с непонятным природным явлением. Но я привык подходить к подобным вопросам как сейсмолог. Мне кажется, коллега Штамм, что с сейсмической точки зрения непосредственной опасности нет… Карамба! – воскликнул он вдруг, посмотрев в окно. – Что это такое?

Из устья скважины ползла вверх серая обсадная колонна, а на ней, обхватив ее руками и нотами, висел человек в синей кепке и синем комбинезоне. Монтажники, стоявшие внизу, свистели и орали ему вслед. Из люльки, поднимавшейся рядом с колонной, свесился газорезчик и тоже что-то кричал в совершенном восторге.

– Это ваш парень, Джим? – встревоженно спросил Брамулья.

Паркинсон, хладнокровно жевавший резинку, мотнул головой.

– Это мой бурильщик Чулков-Мулков немножко хулиганит, – сказал Али-Овсад и, выйдя из каюты, вразвалку пошел по обрезкам труб к вышке.

Все последовали за ним.

– Чулков-Мулков? – переспросил Брамулья.

– Да нет, просто Чулков, – усмехнулся Кравцов.

Али-Овсад прокричал что-то вверх. Автогенщик в люльке, повинуясь команде мастера, перерезал колонну метрах в двух ниже висящего Чулкова. Обрезок трубы с Чулковым медленно опустился на крюке.

– Прыгай! – крикнул Али-Овсад.

Чулков рывком оторвался от трубы, упал на четвереньки и сразу поднялся, потирая коленки. Его круглое, мальчишеское лицо было бледно, светлые глаза смотрели ошалело.

– Зачем хулиганишь? – грозно сказал Али-Овсад.

– С ребятами поспорил, – пробормотал Чулков, озираясь и ища взглядом кепку, слетевшую при прыжке.

Из толпы бурильщиков выдвинулся коренастый американец с головой, повязанной пестрой косынкой. Ухмыляясь, он протянул Чулкову зажигалку с замысловатыми цветными вензелями.

– Не надо, – сказал Чулков и отвел его руку.

Брамулья обратился к бурильщикам с краткой речью, и бригады, посмеиваясь, вернулись к работе. Инцидент был исчерпан. И только Кравцов заметил, что у Чулкова дрожали руки,

– Что это у вас с руками? – тихо спросил он парня.

– Ничего, – ответил Чулков. И вдруг, подняв на инженера растерянный взгляд, сказал: – Труба притягивает, Александр Витальич…

– То есть как?

– Притягивает, – повторил Чулков. – Не очень сильно, правда… Будто она магнит, а я железный…

Кравцов поспешил в кают-компанию, где Брамулья заканчивал совещание.

– Эвакуировать плот пока не будем, – говорил чилиец. Он вдруг засмеялся и добавил: – С такими отчаянными парнями нам ничего не страшно.

Штамм пригладил жесткой щеткой льняные волосы и направился к лебедке телекамеры, бормоча под нос что-то о русской и чилийской беспечности.

Под навесом Кравцов отозвал Уилла в сторонку и сообщил ему о том, что услышал от Чулкова.

– Вот как? – сказал Уилл.