Текст книги "Лаки Старр и кольца Сатурна"
Автор книги: Айзек Азимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
Глава пятнадцатая
Конференция
Конвей допил вино. Он встал и печально пожал Доремо руку.
Как бы напоследок он сказал:
– Но ведь мы еще не слышали показаний Лаки. Если они будут не так плохи, будете ли вы по-прежнему стремиться к миру?
Доремо пожал плечами.
– Вы хватаетесь за соломинку. Да, да, если конференция после показаний вашего сына не впадет в панику, я сделаю, что смогу. Я уже говорил, я на вашей стороне.
– Благодарю вас, сэр, – Они снова пожали руки.
Доремо, слегка качая головой, смотрел вслед уходящему главе Совета Науки. За дверью Конвей остановился, чтобы перевести дыхание. Все, как он и ожидал. Только бы сирианцы позволили Лаки выступить.
* * *
Как и следовало ожидать, конференция открылась предельно дипломатично. Все были очень вежливы, и когда земная делегация занимала свое место впереди справа, все делегаты, даже сирианцы, сидевшие впереди слева, встали.
Приветственную речь от лица хозяев конференции произнес государственный секретарь. Он произнес несколько банальностей о необходимости мира и о двери, открытой для дальнейшего заселения Галактики, об общем происхождении и братстве всех людей, о том, как опасна и разрушительна война. Он постарался никак не упоминать причину созыва конференции, ни разу не назвал Сириус и не произнес ни одной угрозы.
Ему щедро аплодировали. Потом конференция избрала своим председателем Агаса Доремо (это был единственный человек, с кандидатурой которого согласились обе стороны), и началось обсуждение главного вопроса.
Обсуждение, как обычно на таких конференциях, велось на интерлингве, международном языке, распространенном по всей Галактике.
В своем коротком выступлении Доремо подчеркнул преимущества компромисса и попросил всех в виду угрозы войны не упрямиться и проявлять благоразумие. Потом он предоставил слово государственному секретарю Земли.
На этот раз секретарь выступал как защитник своей стороны в спорном вопросе. Выступил он умело и искусно.
Однако нельзя было не видеть враждебного отношения большинства делегаций. Оно, как туман, повисло в зале конференции.
Конвей сидел рядом с выступающим секретарем, опустив подбородок на грудь. Обычно считается ошибкой с самого начала выступать с большой защитительной речью. Это означает показать свое оружие еще до начала боевых действий. И Сириус получит возможность для сокрушительного ответа.
Но в данном случае Конвей хотел именно этого.
Он достал носовой платок, провел им по лбу, потом торопливо спрятал, надеясь, что никто этого не заметил. Он не хотел, чтобы заметили, как он волнуется.
* * *
Сириус воздержался от ответа, и явно по предварительной договоренности коротко выступили представители трех внешних планет, находящихся в сильной зависимости от Сириуса. Каждый избегал касаться конкретных случаев, но все трое говорили об агрессивных намерениях Земли и ее попытках вернуть себе прежнее господство в Галактике. Они подготовили сцены для главных актеров – сирианцев. После этого объявили перерыв для ланча.
И вот, шесть часов спустя после начала конференции, слово было предоставлено главе делегации Сириуса Стену Девуру. Он медленно встал. Вышел к трибуне и стоял, уверенно и с достоинством глядя на делегатов (на его оливковом лице не было и следа побоев).
Делегаты зашевелились, но постепенно затихли, а Девур ждал, не делая попытки начать.
Конвей был уверен, что все делегаты знают о предстоящем выступлении Лаки Старра. Все с возбуждением предвкушали окончательное унижение Земли.
Наконец очень негромко заговорил Девур. Начало его выступления было построено на материале истории. Он обратился к дням, когда Сириус был земной колонией, и вспоминал беды и горести тех дней. Охарактеризовал доктрину Хегеллана, предоставившую независимость Сириусу и другим внешним планетам, как неискреннюю и готовящую почву для восстановления господства Земли.
Переходя к настоящему, он сказал:
– Нас обвиняют в том, что мы колонизировали незаселенную планету. Мы признаем себя виновными в этом. Нас обвиняют в том, что мы взяли пустой мир и сделали его прекрасным местом для жизни человека. Мы признаем себя виновными в этом. Нас обвиняют в том, что мы взяли мир, пригодный для обитания, но ранее не использовавшийся. Мы признаем себя виновными в этом.
Нас не обвиняют в применении насилия. Нас не обвиняют в начале военных действий, в убийствах и ранениях в ходе нашей оккупации. Нас вообще не обвиняют ни в каких преступлениях. Утверждается только, что в миллиарде миль от планеты, которую мы сейчас мирно населяем, находится другая населенная планета – Земля.
Мы не считаем, что это имеет отношение к нашей планете – Сатурну. Мы не проявили насилия по отношению к Земле. Мы просим только, чтобы нас оставили в покое, и будем рады ответить тем же.
Земляне утверждают, что Сатурн принадлежит им. Почему? Заселили ли они его спутники? Нет. Проявили ли интерес к нему? Нет. В течение тысячелетий Сатурн ждал их, но разве они этим воспользовались? Нет. Только после нашей высадки они вдруг проявили интерес к нему.
Земляне говорят, что Сатурн вращается вокруг того же Солнца, что и Земля. Мы это признаем, но говорим, что это не имеет значения. Незаселенный мир – это незаселенный мир, независимо от его орбиты в пространстве. Мы первыми заселили его, и он принадлежит нам.
Я сказал, что Сириус занял систему Сатурна без применения силы и без угрозы применения силы. Мы не так много говорим о мире, как Земля, но мы применяем его на практике. Когда Земля созвала конференцию, мы немедленно согласились ради мира, хотя у нас нет никаких сомнений в нашей правоте.
Но что же Земля? Как она подтверждает свои мирные намерения? Она очень красноречиво говорит о мире, но ее действия противоречат ее речам. Земля призывает к миру и ведет войну. Она созывает мирную конференцию и в то же время отправляет военную экспедицию. Короче, пока ради мира Сириус рискует своими интересами, Земля начинает против нас неспровоцированную войну. Я могу это доказать устами одного из членов земного Совета Науки.
Произнося последнюю фразу, он поднял руку – первый жест за всю речь – и драматично указал на проход. Там стоял Лаки Старр, высокий и прямой. По обеим сторонам от него стояли роботы.
* * *
Когда Лаки привезли на Весту, он наконец увидел Верзилу. Маленький марсианин подбежал к нему, а Йонг с интересом смотрел с расстояния.
– Лаки, – взмолился Верзила. – Пески Марса, Лаки, не делай этого. Они не могут заставить тебя говорить, а что со мной будет, неважно.
Лаки медленно покачал головой.
– Подожди, Верзила. Подожди еще один день.
Подошел Йонг и взял Верзилу за локоть.
– Простите, Старр, но мы задержим его, пока вы не выступите. Девур верит в заложников, и я считаю, что в данном случае он прав. Вам придется предстать перед своими, и угроза бесчестья может на вас подействовать.
Лаки подготовился к этому, когда стоял в проходе и чувствовал, что все, затаив дыхание, смотрят на него. Освещенный прожектором, Лаки видел делегатов как смутную безликую массу. Только когда роботы отвели его на скамью свидетеля, он стал различать отдельные лица и увидел в переднем ряду Гектора Конвея.
Конвей устало улыбнулся ему, но Лаки не посмел ответить тем же. Наступал критический момент, и он должен был ничем не насторожить сирианцев.
Девур жадно смотрел на землянина, наслаждаясь предстоящим торжеством. Он сказал:
– Джентльмены. Я хочу временно превратить эту конференцию в нечто, напоминающее суд. У меня есть свидетель, и я хочу, чтобы делегаты выслушали его. Я основываюсь на его показаниях. Он землянин и один из известнейших агентов Совета по науке.
Потом он резко обратился к Лаки – Ваше имя, гражданство и должность.
– Я Дэвид Старр, уроженец Земли и член Совета Науки, – ответил Лаки.
– Подвергали ли вас воздействию наркотиков или психическому воздействию перед вашим выступлением?
– Нет, сэр.
– Значит, вы говорите добровольно и скажете всю правду?
– Я говорю добровольно и скажу всю правду.
Девур повернулся к делегатам.
– Некоторым может прийти в голову, что Дэвида Старра подвергли воздействию так, что он об этом не знал. Если это так, его может осмотреть любой член конференции, имеющий медицинскую подготовку, – я знаю, что здесь присутствует несколько таких людей, – если кто-то требует такого осмотра.
Никто не потребовал этого, и Девур продолжал, обращаясь к Лаки:
– Когда вам впервые стало известно о существовании сирианской базы в системе Сатурна?
Коротко, невыразительно, с каменным выражением лица глядя вперед, Лаки рассказал о своем первом посещении системы и о требовании покинуть ее.
Конвей слегка кивнул, когда Лаки ни словом не упомянул ни об агенте X, ни о капсуле. Агент X – всего лишь земной преступник. Очевидно, Сириус не хотел упоминаний о его деятельности и, так же очевидно, Лаки тоже стремился к этому.
– Получив предупреждение, вы улетели?
– Да, сэр.
– Насовсем?
– Нет, сэр.
– Что вы сделали потом?
Лаки описал уловку с Гидальго, приближение к Сатурну со стороны южного полюса, укрытие за кольцами и полет к Мимасу.
Девур прервал его:
– За все это время были ли проявлены по отношению к вашему кораблю враждебные действия?
– Нет, сэр.
Девур снова обратился к делегатам.
– Нет необходимости опираться только на слова члена Совета. У меня есть телефото преследования корабля Старра до самого Мимаса.
Лаки оставался на свету, все остальное помещение было погружено в полутьму, и делегаты смотрели на трехмерное изображение «Метеора», летящего к кольцам и скрывающегося в щели между ними.
Следующие кадры показывали его полет к Мимасу и исчезновение в облаке красного света и пара.
К этому времени Девур почувствовал растущее восхищение смелостью землянина, потому что торопливо и раздраженно сказал:
– Наша неспособность догнать корабль члена Совета объясняется тем, что у него был аграв. Маневры вблизи Сатурна для нас более затруднительны, чем для него. По этой причине мы раньше не приближались к Мимасу и не были готовы к тому, что он это сделает.
Если бы Конвей посмел, он бы закричал вслух. Дурак! За это проявление зависти Девур дорого заплатит. Конечно, упоминая об аграве, он одновременно хочет вызвать у других делегаций страх перед достижениями Земли, но это тоже ошибка. Страх может стать слишком сильным.
Девур спросил у Лаки:
– Что же произошло, когда вы покинули Мимас?
Лаки описал свое пленение, и Девур, намекнув на обладание сирианцами усовершенствованным масс-детектором, сказал:
– Будучи на Титане, дали ли вы нам сведения, касающиеся вашей деятельности на Мимасе?
– Да, сэр. Я сообщил вам, что на Мимасе находится другой член Совета, а потом сопровождал вас на Мимас.
Этого делегаты, очевидно, не знали. Началось смятение, которое прервал своим возгласом Девур:
– У меня есть телефото, на которых зафиксировано удаление этого второго члена Совета с Мимаса, где он основал тайную военную базу именно в то время, когда Земля созывала мирную конференцию.
Снова затемнение, и снова трехмерное изображение. Во всех подробностях конференция увидела высадку на Мимас, увидела, как образуется туннель, как исчезает в нем Лаки Старр и возвращается на борт корабля вместе с членом Совета Беном Василевским. Последние кадры показывали помещения Бена под поверхностью Мимаса.
– Как видите, настоящая база со всем необходимым оборудованием, – сказал Девур. Потом, повернувшись к Лаки, спросил: – Имели ли ваши действия официальное одобрение со стороны Земли?
Это был главный вопрос, и никто не сомневался, какой последует ответ, но тут Лаки заколебался, а аудитория ждала, затаив дыхание.
Наконец Лаки сказал:
– Я скажу всю правду. Я не получил разрешения вернуться в систему Сатурна, но знаю, что все мои действии встретили полную поддержку со стороны Совета Науки.
При этом признании началась давка среди репортеров и смятение среди делегатов. Все вставали, слышались крики:
– Голосовать! Голосовать!
Похоже, конференция кончалась полным поражением Земли.
Глава шестнадцатая
Попался, который кусался
Агас Доремо вскочил на ноги и совершенно бесполезно стучал традиционным деревянным молотком. Конвей с трудом пробился сквозь лес угрожающих жестов и выкрики и включил сирену, некогда возвещавшую о нападениях на базу. Резкий звук перекрыл шум, и делегаты удивленно смолкли.
Конвей выключил сирену, и в наступившей тишине Доремо быстро сказал:
– Предлагаю дать возможность главе Совета Науки Гектору Конвею из Земной федерации провести перекрестный допрос члена Совета Старра.
Послышались выкрики: «Нет! Нет!», – но Доремо упрямо заявил:
– Прошу конференцию отнестись справедливо ко всем участникам. Глава Совета заверил меня, что перекрестный допрос не займет много времени.
Под всеобщий шепот Конвей приблизился к Лаки.
Он улыбнулся, но заговорил официально:
– Член Совета Старр, мистер Девур не спрашивал вас о ваших намерениях. Скажите, зачем вы направились в систему Сатурна.
– С целью колонизировать Мимас, шеф.
– Вы считали, что имеете на это право?
– Это был незаселенный мир, шеф.
Конвей повернулся к застывшим делегатам.
– Не повторите ли, член Совета Старр?
– Я хотел основать базу на Мимасе, поскольку этот пустой мир принадлежал Земной федерации, шеф.
Девур вскочил и яростно крикнул:
– Мимас – часть системы Сатурна!
– Совершенно верно, – сказал Старр, – а Сатурн – часть Солнечной системы. Но согласно вашей интерпретации, Мимас – всего лишь незаселенный мир. Только что вы сами признали, что раньше сирианские корабли никогда не совершали посадок на Мимасе.
Конвей улыбнулся. Лаки тоже поймал эту ошибку Девура.
– Мистер Девур, – сказал Конвей, – член Совета Старр не присутствовал, когда вы произносили свою вступительную речь. Позвольте процитировать из нее отрывок слово в слово: «Незаселенный мир – это незаселенный мир, независимо от его орбиты в пространстве. Мы первыми заселили его, и он принадлежит нам».
Глава Совета повернулся к делегатам и, тщательно подбирая слова, сказал:
– Если справедлива точка зрения земной делегации, Мимас принадлежит нам, потому что обращается вокруг планеты, которая в свою очередь вращается вокруг нашего Солнца. Если справедлива точка зрения делегации Сириуса, Мимас тоже принадлежит нам, потому что он был незаселен и мы колонизировали его первыми. В соответствии с утверждениями самих сирианцев, тот факт, что другой спутник Сатурна ими уже заселен, не имеет отношения к данному случаю. В любом случае, вторгнувшись на планету, принадлежащую Земной Федерации, и силой удалив оттуда колониста, Сириус начал военные действия и показал все свое лицемерие, поскольку считает для себя возможным делать то, что не позволено другим.
Снова началось смятение, и следующим заговорил Доремо.
– Джентльмены, я хочу кое-что сказать. Факты, приведенные Конвеем и членом Совета Старром, неопровержимы. Это показывает, в какую анархию погрузится Галактика, если победит точка зрения Сириуса. Каждая незаселенная скала станет источником споров, каждый астероид будет угрозой для мира. Сирианцы собственными действиями доказали свою неискренность…
Произошел полный и окончательный поворот событий.
Если бы позволяло время, Сириус мог бы еще призвать к порядку своих союзников, но Доремо, искусный и опытный политик, провел голосование, когда просирианские делегации еще были деморализованы и не могли решиться выступить против очевидных фактов.
За Сириус голосовали три делегации. Делегации Пентесилеи, Дуварна и Муллена, все небольшие планеты, где влияние сирианцев было очень сильно. Остальные голоса, свыше пятидесяти, были поданы в пользу Земли. Постановили, что Сириус должен освободить взятых в плен землян. Постановили демонтировать базу и покинуть Солнечную систему в течение месяца.
Конечно, заставить выполнить эти приказы можно было только оружием, но Земля была готова к войне, а Сириусу пришлось считаться с мнением остальных миров. И никто на Весте не думал, что в таких обстоятельствах Сириус решится на войну.
* * *
Девур, с лицом, искаженным яростью, сказал Лаки:
– Грязный трюк. Вы сознательно вынудили нас…
– Это вы вынудили меня, – спокойно ответил Лаки, – угрожая жизни Верзилы. Помните? Или предпочтете, чтобы были опубликованы все подробности?
– Ваш друг обезьяна все еще у меня, – злобно сказал Девур, – и что бы там ни говорили на конференции…
Глава Совета Конвей, тоже присутствовавший при разговоре, улыбнулся.
– Если вы имеете в виду Верзилу, мистер Девур, то он не у вас. Он в наших руках вместе с офицером Йонгом, которого Лаки Старр заверил в моей поддержке. Очевидно, Йонг считает, что при вашем нынешнем настроении ему лучше не сопровождать вас в обратном полете на Титан. Может, и вам небезопасно возвращаться на Сириус? Если хотите обратиться с просьбой об убежище…
Девур, потеряв дар речи, встал и ушел.
* * *
Доремо широко улыбался, прощаясь с Конвеем и Лаки.
– Думаю, вы рады будете снова оказаться на Земле, молодой человек.
Лаки кивнул в знак согласия.
– Через час я отправляюсь домой на лайнере, сэр, а бедный «Метеор» пойдет на буксире, и, откровенно говоря, я этим доволен.
– Хорошо. Поздравляю с великолепно выполненной работой. Когда глава Совета Конвей попросил меня перед началом заседания дать ему возможность устроить перекрестный допрос, я согласился, но решил, что он сошел с ума. Когда вы давали показания, а он с ними соглашался, я уверился в том, что он сумасшедший. Но, очевидно, вы все спланировали заранее.
– Лаки направил мне послание, в котором рассказал, что собирается делать, – ответил Конвей. – Конечно, до самого последнего момента мы не были уверены, что план удастся.
– Я думаю, вы верили в члена Совета, – возразил Доремо. – Во время нашей первой беседы вы спросили меня, буду ли я на вашей стороне, если показания Лаки не произведут эффекта. Тогда я, конечно, не понял, в чем дело, понял только потом.
– Благодарю вас за поддержку.
– Я поддержал справедливость… Вы серьезный противник, молодой человек, – сказал он Лаки.
Лаки улыбнулся.
– Я просто рассчитывал на неискренность сирианцев. Если бы они на самом деле верили в то, что говорят, они не тронули бы моего друга на Мимасе, и мы остались бы с маленьким куском льда и предстоящей войной.
– Вы правы. Конечно, когда делегаты вернутся домой, многие передумают, начнут гневно обвинять Землю и меня тоже, но, я думаю, все уляжется. Успокоившись, они поймут, что установили прецедент – принцип независимости звездных систем, и я думаю также, что этот принцип важнее всей их оскорбленной гордости и предрассудков. Я считаю, что историки будут рассматривать эту конференцию как очень важный шаг к миру и процветанию всей Галактики. Я очень доволен.
И он энергично пожал землянам руки.
* * *
Лаки и Верзила снова оказались вместе, и хоть пассажирский корабль был велик и места в нем было много, они не расставались. Марс остался позади (Верзила больше часа с довольным видом смотрел на него), приближалась Земля.
Наконец Верзила решил высказать, что его мучит.
– Космос, Лаки, – сказал он, – Как это я не понял, что ты делаешь? Я думал… Только, пески Марса, тебе следовало предупредить меня.
– Верзила, я не мог. Это единственное, чего я не мог сделать. Разве ты не понимаешь? Мне нужно было заставить сирианцев вывезти Бена с Мимаса так, чтобы они не задумались о последствиях. Мне нельзя было показывать им, что я хочу этого, иначе они сразу заподозрили бы ловушку. Нужно было действовать так, будто я иду на это вопреки своему желанию. Уверяю тебя, я с самого начала и не знал, как это сделать, но понимал одно: если бы ты Верзила, знал о моем плане, ты бы его сорвал.
Верзила страшно рассердился.
– Сорвал? Да знаешь ли ты, земной слизняк, что от меня и бластером ничего бы не добились?
– Знаю. Никакая пытка не помогла бы. Но ты выдал бы план сам. Ты очень плохой актер. Стоило тебе по-настоящему рассердиться, и так или иначе все вышло бы на поверхность. Вот почему я хотел, чтобы ты остался на Мимасе, помнишь? Я знал, что не могу тебе рассказать все, знал, что ты не понимаешь, что я делаю, и мне было плохо из-за этого. Но ты оказался настоящей находкой.
– Я? Потому что побил этого подонка?
– В каком-то смысле да. Это дало мне возможность показать, что искренне обмениваю Бена на твою жизнь. Это было легче, чем выдавать его на каких-то других условиях. Я как будто вообще не играл. Ты за меня все сделал.
– Ах, Лаки!
– Ах, Верзила! К тому же ты так расстроился, что они не заподозрили ловушку. Все, кто наблюдал за тобой, были убеждены, что я действительно предаю Землю.
– Пески Марса, Лаки! – Верзила был поражен. – Мне следовало знать, что ты ничего подобного не можешь сделать. Я придурок.
– Ну, я рад, что это так, – сказал Лаки и ласково взъерошил волосы Верзилы.
* * *
Когда за обедом к ним присоединились Конвей и Бен, Бен сказал:
– Не о такой встрече нас дома думал Девур: субэфир и газеты полны рассказами о нас, особенно о тебе, Лаки.
Лаки нахмурился.
– Тут нет ничего хорошего. В будущем нам станет трудней работать. Известность! Только подумай, что говорили бы, если бы сирианцы оказались хоть немного сообразительней и в последнюю минуту сорвались бы с крючка.
Конвей поежился.
– Не буду об этом думать. Но теперь Девур получает заслуженное.
– Переживет. Дядюшка его вытащит, – сказал Лаки.
– Во всяком случае мы с ним покончили, – сказал Верзила.
– Ты думаешь? – серьезно спросил Лаки. – Я в этом не уверен.
После этого несколько минут ели молча.
Конвей, желая развеять атмосферу, сказал:
– Конечно, сирианцы не могли оставить Бена на Мимасе, так что мы им не дали выбора. В конце концов они искали капсулу, а Бен находился всего в тридцати тысячах миль от колец и…
Верзила выронил вилку, глаза его превратились в блюдца.
– Взлетающие ракеты!
– В чем дело, Верзила? – спросил Бен. – Ты случайно о чем-то подумал и перенапряг мозг?
– Заткнись, тупоголовый, – сказал Верзила. – Послушай, Лаки, во всей этой суматохе мы забыли о капсуле агента X. Она все еще там, если сирианцы ее не нашли, и у них еще есть несколько недель для поисков.
Конвей сразу ответил:
– Я думал об этом, Верзила. Откровенно говоря, я считаю, что она навсегда потеряна. В кольцах ничего не найти.
– Но, шеф, разве Лаки не рассказывал вам об особых масс-детекторах, которые у них есть, и…
К этому времени все смотрели на Лаки. У того на лице появилось странное выражение, как будто он не мог решить, что ему делать: смеяться или браниться.
– Великая Галактика! – воскликнул он. – Я о ней совершенно забыл!
– О капсуле? – спросил Верзила. – Ты забыл о капсуле?
– Да. Я забыл, что она у меня. Вот. – И Лаки достал из кармана металлический предмет размером в дюйм и положил его на стол.
Первым схватил его Верзила, потом его выхватили остальные; все поворачивали капсулу, рассматривая ее.
– Это капсула? Ты уверен? – спросил Верзила.
– Да. Конечно, совершенно точно будем знать, когда откроем ее.
– Но как, где, когда… – все задавали вопросы одновременно.
Лаки постарался ответить.
– Простите. Я на самом деле… Помните слова, которые мы перехватили перед тем, как агент X взорвался? Там были слова «на нормальной орб…». Мы, конечно, решили, что это значит «на нормальной орбите». Сирианцы тоже подумали, что «нормальный» значит «обычный», что капсула находится на орбите, обычной для частиц кольца, и стали обыскивать кольца.
Однако «нормальная» значит также «перпендикулярная»[1]1
Английское многозначное слово normal, помимо значения «обычный», значит также «вертикальный, перпендикулярный». – (Прим. перев.)
[Закрыть]. Кольца Сатурна вращаются с запада на восток» перпендикулярная орбита означает вращение с севера на юг или с юга на север. Это имеет смысл, так как в таком случае капсула не затеряется в кольцах.
Но любая орбита, по которой тело движется с севера на юг или с юга на север, должна проходить над северным и южным полюсами, независимо от других элементов. Мы приближались к Сатурну со стороны южного полюса, и я следил по масс-детектору, отмечая все подходящие орбиты. В полярном пространстве частиц почти нет, и я думал, что смогу ее обнаружить, если она там. Но говорить об этом не хотел, потому что шансы были невелики, и мне не хотелось возбуждать ложные надежды.
На детекторе что-то отразилось, и я решил попробовать. Сравнял скорости и вышел из корабля. Как ты догадался, Верзила, я при этом воспользовался возможностью вывести из строя аграв, готовясь к предстоящей сдаче, но одновременно я подобрал и капсулу.
Когда мы высадились на Мимасе, я оставил ее в кольцах кондиционера Бена. Потом, когда мы за ним прилетели и я сдал его Девуру, я прихватил капсулу и сунул ее в карман. Конечно, на корабле меня обыскивали в поисках оружия, но я решил, что капсула робота не заинтересует… Использование роботов связано с серьезными недостатками. Ну, вот и вся история.
– Но почему ты не рассказал нам? – взвыл Верзила.
Лаки выглядел смущенным.
– Я хотел. Честно. Но когда я выловил капсулу и вернулся на корабль, нас засекли сирианцы, помнишь, нужно было уходить от них. И потом, если подумаешь, ни одной минуты не было, чтобы что-нибудь не происходило. Ну… и я так и не вспомнил о ней.
– Что за память, – презрительно сказал Верзила. – Неудивительно, что ты без меня ничего не можешь.
Конвей рассмеялся и хлопнул марсианина по спине.
– Правильно, Верзила, и дальше заботься об этом переростке, чтобы он всегда понимал, что делает.
– Конечно, – добавил Бен, – после того, как тебе самому объяснят, что ты делаешь.
Корабль вошел в земную атмосферу. Началась подготовка к посадке.
