Текст книги "Сны роботов"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 36 страниц)

– В чем дело?

– Я хочу с тобой поговорить, – прошептала она.

– Боишься, что наш приятель подслушивает?

Роуз вернулась к кровати и положила голову на его подушку, чтобы шептать еще тише.

– Почему ты заговорил с доктором Толаном об Ингибиционной Смерти?

– Меня интересует твоя работа, Роуз. Ты всегда хотела, чтобы я проявлял к ней интерес.

– Мне не нравится твой сарказм, – яростно прошипела она. Прошептать это еще яростнее не удалось бы никому. – Я знаю, что у тебя здесь свой интерес. Полицейские штучки. Да?

– Поговорим завтра, – ответил Дрейк.

– Нет, сейчас.

Он просунул руку под голову жены и приподнял ее. На какой-то сумасшедший момент ей показалось, что сейчас он ее поцелует, просто поцелует, повинуясь импульсу, как иногда поступают мужья... или как ей казалось, они поступают. Дрейк никогда так не делал. Не сделал он этого и на сей раз.

Он просто придвинул ее к себе и прошептал:

– Почему тебя это так взволновало?

Рука его больно давила на шею, Роуз напряглась и попыталась отстраниться.

– Прекрати, Дрейк. – Теперь она говорила уже не шепотом.

– Не задавай никаких вопросов и вообще не вмешивайся, – произнес он. – Ты делаешь свою работу, а я – свою.

– В моей работе все открыто. У меня нет никаких секретов.

– В моей все по-другому, как и следует из ее сути. Но кое-что я тебе скажу. Наш шестиногий друг находится в этом доме по вполне определенной причине. Тебя выбрали не случайно, и вовсе не как биолога, занимающегося данной проблемой. Известно ли тебе, что два дня назад он наводил обо мне справки в Комиссии?

– Ты шутишь?

– Не верь ему ни на секунду. Здесь такие глубины – тебе и не снилось. Но это уже мое дело, и распространяться я не собираюсь. Ты поняла?

– Нет, но, если ты настаиваешь, я не стану задавать вопросов.

– Тогда спи.

Она лежала на спине, боясь пошевелиться, в то время как минуты текли, слагаясь в четверти часа. Роуз пыталась собрать случившееся в цельную картинку; даже после слов Дрейка формы и цвета не совпадали. Интересно, что сказал бы муж, если бы узнал, что она записала весь разговор на пленку!

В этот момент она отчетливо вспомнила один эпизод, в то время воспринятый как шутка. В конце долгого вечера гаукинянин повернулся в ее сторону и мрачно произнес:

– Доброй ночи, миссис Смоллет. Вы самая очаровательная хозяйка.

Тогда она едва удержалась от смеха. Ну как он может называть ее очаровательной хозяйкой? Для него она могла быть только ужасом, уродом с недостающими конечностями и отвратительно узким лицом.

Но едва гаукинянин разродился этой совершенно бессмысленной фразой вежливости, Дрейк побледнел! В глазах его промелькнул неприкрытый ужас.

Никогда раньше Роуз не видела, чтобы ее муж проявлял страх или нечто подобное, и картина внезапной паники оставалась перед ее глазами до тех пор, пока она не впала в сонное забытье.

Только к полудню следующего дня Роуз добралась до своего кабинета. Она дождалась, пока Дрейк и гаукинянин уйдут по делам, ибо не хотела отцеплять при них крошечный магнитофон, который прикрепила накануне вечером к спинке кресла Дрейка. Она не собиралась делать запись тайком от мужа, просто он задержался на работе, а сказать про магнитофон при гаукинянине она, конечно, не могла. Позже, когда все уляжется...

Использование магнитофона не считалось чем-то особенным. Надо было записать выражения и интонацию гостя для дальнейшего изучения специалистами института. А спрятала Роуз его для того, чтобы никто лишний раз не волновался, и все вели себя естественно. Теперь же она решила не относить магнитофон в институт вообще. Он послужит другой цели. Весьма неприглядной цели.

Она решила проследить за Дрейком.

Роуз прикоснулась пальцами к маленькой коробочке и непроизвольно подумала, как пройдет этот день у ее мужа. Социальные контакты между различными мирами еще не стали обыденностью, и появление на улицах города гаукинянина могло собрать толпы народа. Но Дрейк выдержит, в этом она не сомневалась. Дрейк все выдержит.

Роуз еще раз прослушала звуки прошедшего вечера, повторяя наиболее любопытные места. Слова Дрейка ее разочаровали. С чего бы это гаукинянин заинтересовался ими персонально? С другой стороны, врать ей Дрейк не станет. Хорошо бы перепроверить информацию через Комиссию по безопасности... Нет! Она почувствовала неловкость от одной лишь этой мысли; Дрейк никогда бы не стал ее обманывать.

А в общем-то... Ну почему бы Харгу Толану не навести о них справки? Он мог точно так же поинтересоваться данными остальных биологов института. Нет ничего необычного в стремлении подобрать себе дом, приятный по собственным меркам, какими бы те ни были.

А даже если он... даже если он наводил справки только о них... почему это вызвало такую перемену в Дрейке: от крайней враждебности до крайней заинтересованности? Несомненно, Дрейк многого не договаривал. Один Бог знает, как много.

Мысли Роуз медленно вращались вокруг возможности межзвездных интриг. До сих пор среди пяти населяющих галактику мыслящих рас не наблюдалось никаких проявлений враждебности или взаимной неприязни. Может быть, в силу того, что жили они достаточно далеко друг от друга. Расстояние делало невозможными даже поверхностные контакты. Ни экономические, ни политические интересы разных миров не пересекались.

Но таково ее личное мнение. Роуз не являлась членом Комиссии по безопасности. И если конфликт все-таки имел место, если существовала опасность, и были основания полагать, что гаукинянин прибыл с немирной целью – Дрейк бы об этом знал.

Хотя, как сказать? Вряд ли он занимает достаточно высокую должность, чтобы его информировали об опасностях, связанных с визитом доктора с планеты Гаукина. Роуз всегда представляла его мелким клерком, и он не пытался развеять этот образ. И тем не менее...

А вдруг он далеко не мелкий клерк?

От одной мысли ее передернуло. Это уже походило на шпионские романы с переодеваниями, которые так любили в двадцатом веке, когда еще существовали такие понятия, как "атомные секреты".

Мысль о переодеваниях оказалась решающей. В отличие от Дрейка, она не была настоящим полицейским и не могла даже представить, как поступил бы полицейский на ее месте. Но Роуз знала, как проворачивались такие дела в старинных романах.

Она положила перед собой лист бумаги, взяла карандаш и провела вертикальную черту посередине. Одну половину листа она озаглавила "Харг Толан", вторую – "Дрейк". Под "Харгом Толаном" написала: "профессия", после чего задумчиво добавила три вопросительных знака. В конце концов, никто ведь не знал, доктор он или межзвездный агент. Какими доказательствами располагал в этом отношении институт? Никакими, кроме собственных же утверждений гостя. Может быть, поэтому Дрейк так упорно расспрашивал его об Ингибиционной Смерти? Заранее проработал эту тему и пытался поймать гаукинянина на ошибке?

Просто голова кругом!..

Роуз вскочила и решительно вышла из кабинета. Покидая институт, она никому не сказала ни слова, даже не предупредила секретаря, куда она отправилась и когда вернется.

Выйдя на улицу, она тут же спустилась на третий уровень подземки и дождалась пустого купе. Последующие две минуты показались ей вечностью. Непослушными губами Роуз произнесла в микрофон над сиденьем:

– Нью-йоркская медицинская академия.

Дверцы кабинки закрылись, поезд понесся вперед, с шипением рассекая воздух.

За последние двадцать лет нью-йоркская медицинская академия значительно выросла как вширь, так и в высоту. Одна библиотека занимала целое крыло на третьем этаже. Разумеется, если бы все содержащиеся в ней книги, брошюры и журналы хранились в их первоначальной печатной форме, не хватило бы и всего здания. Ходили слухи, что количество печатной периодики будет ограничено последними пятью годами вместо десяти, как было сейчас.

Как член академии, Роуз имела свободный доступ ко всем материалам. Она стремительно направилась в отдел внеземной медицины. К огромной ее радости, там никого не оказалось.

Наверное, умнее было бы прибегнуть к помощи библиотекаря, но Роуз решила этого не делать. Чем тоньше и уже будет ее след, тем труднее будет Дрейку его взять.

Она самостоятельно бродила вдоль полок, тревожно перебирая пальцами корешки книг и журналов. Литература была главным образом на английском, хотя попадалось много книг на немецком и русском языках. По странной иронии не оказалось ни одной, написанной внеземными символами. Где-то они, конечно, хранились, но доступ к ним имели только официальные переводчики.

Блуждающий взгляд и палец Роуз остановились. Она нашла то, что искала.

Вытащив со стеллажа с полдюжины томов, она разложила их на небольшом темном столике, открыла первый том: "Очерки по Ингибиции". Быстро пролистав книгу, она обратилась к списку авторов. Среди них был и Харг Толан.

Роуз просмотрела подряд все сноски, затем вернулась к полкам в поисках переводов.

В Академии она провела более двух часов. Под конец ей удалось установить следующее – на планете Гаукина жил и работал доктор по имени Харг Толан, считающийся специалистом по Ингибиционной Смерти. Он был связан с гаукинянским научно-исследовательским обществом, с которым их институт вел активную переписку. Разумеется, побывавший у них пришелец мог просто выдавать себя за доктора Харга Толана с целью втереться в доверие.

Роуз вытащила лист бумаги и там, где стояло слово "профессия" с тремя вопросительными знаками, заглавными буквами написала "ДА". Затем вернулась в институт. В четыре часа вечера она снова сидела за своим столом. Она перезвонила в приемную и предупредила, что не будет отвечать ни на какие звонки, после чего заперла дверь.

В колонке, озаглавленной "Харг Толан", возникли два вопроса:

"Почему Харг Толан прилетел на Землю один?"

Оставив достаточно места, Роуз приписала: "Почему его интересует Бюро пропавших без вести?"

Несомненно, об Ингибиционной Смерти он рассказал ей всю правду. Из того, что она вычитала в Академии, выходило, что Смерть представляла серьезнейшую проблему для медицины планеты Гаукина. Ее боялись больше, чем на Земле боятся рака. Если бы гаукиняне всерьез полагали, что ответ может быть найден на Земле, они бы прислали хорошо укомплектованную научную экспедицию. Неужели недоверие и подозрение побудили их ограничиться только одним исследователем?

О чем еще говорил накануне гость? Заболеваемость Смертью самая высокая в его мире, ближайшем к Земле, и самая низкая в наиболее удаленной от Земли цивилизации. Если присовокупить сюда вычитанную в библиотеке информацию о том, что частота заболевания резко возросла с момента установления с Землей межзвездных контактов...

Роуз медленно и неохотно приходила к страшному выводу. Жители планеты Гаукина могли решить, что Земля сумела справиться с Ингибиционной Смертью и теперь преднамеренно распространяет это заболевание среди народов галактики, намереваясь стать звездным лидером.

Роуз в ужасе отбросила эту мысль. Подобное было совершенно исключено. Во-первых, Земля никогда не пошла бы на такой поступок, во-вторых, она не смогла бы осуществить подобный замысел с технической точки зрения.

В плане научного развития обитатели планеты Гаукина ни в чем не уступали землянам. Смерть пришла на их планету более тысячи лет назад, и медицина гаукинян оказалась совершенно бессильна. Разумеется, Земля не успела бы за короткий срок провести успешные биохимические исследования. Вообще, насколько было известно Роуз, никто из земных биологов и врачей никогда не занимался патологией гаукинян.

Между тем все указывало на то, что Харг Толан прибыл на Землю с сильными подозрениями – и с такими же подозрениями был на Земле принят.

Роуз осторожно вывела под вопросом "Почему Харг Толан прилетел на Землю один?" ответ: "На планете Гаукина считают, что Земля распространяет Ингибиционную Смерть".

Но что тогда означали его расспросы о Бюро пропавших без вести? Как ученый, Роуз относилась к собственным теориям с беспощадной строгостью. В общую схему должны укладываться все факты, все, до единого, а не только некоторые. Бюро пропавших без вести!.. Если это хитрый ход, придуманный, чтобы пустить Дрейка по ложному следу, то сделан он был спустя всего час после обсуждения Ингибиционной Смерти.

А может, замысел состоял в том, чтобы изучить Дрейка? Если так, то зачем? Или это и есть главная цель гостя? Гаукинянин наводил о Дрейке справки, прежде чем прийти к ним в дом. Может быть, для него важно, что Дрейк полицейский и имеет доступ в Бюро без вести пропавших?

Но почему? Зачем?

Роуз сдалась и перешла к колонке, озаглавленной "Дрейк". И тогда вопрос оформился самостоятельно, не при помощи чернил, ручки и бумаги, а яркими, сияющими в сознании буквами: "Почему он на мне женился?"

Роуз прикрыла глаза руками, чтобы приглушить неприятный, режущий свет.

Они повстречались совершенно случайно, около года назад, когда Дрейк переехал в ее многоквартирный дом. Вежливые приветствия мало-помалу переросли в дружеские беседы, которые, в свою очередь, перешли в совместные обеды в ближайшем ресторанчике. Все было очень приятно, нормально и здорово. Роуз не успела оглянуться, как влюбилась.

Когда он сделал ей предложение, она обрадовалась... и растерялась. Хотя тогда это показалось ей вполне естественным. Он оценил ее ум и манеры. Она была симпатичной девушкой. Из нее вышла бы хорошая супруга и отличный спутник жизни.

Роуз перепробовала все объяснения и наполовину поверила в каждое из них. Ей не хватало только другой половины. Не то чтобы она видела в Дрейке серьезные недостатки.

Как супруг, он всегда был внимателен, заботлив и воспитан. Их семейная жизнь строилась не на страсти, но вялые эмоциональные запросы женщины тридцати с лишним лет худо-бедно удовлетворялись. В конце концов, ей не девятнадцать. Чего она ждала?

Вот и ответ. Ей не девятнадцать. Она не красива, не очаровательна и не ослепительна. Чего она ждала? Могла ли она рассчитывать на Дрейка – красивого, крутого парня, не обременяющего себя интеллектуальными поисками? За все месяцы совместной жизни он ни разу не поинтересовался ее делами и ни разу не поделился своими проблемами. Почему, в самом деле, он на ней женился?

На этот вопрос она не находила ответа; впрочем, вопрос и не имел отношения к тому, что она собиралась сделать. Все это лишнее, яростно убеждала себя Роуз; все это детские отговорки, отвлекающие от конкретной задачи, которую она перед собой поставила. В результате она вела себя как девятнадцатилетняя девушка, не имея к этому никаких хронологических оснований.

Роуз заметила, что грифель карандаша сломался, и взяла новый. В колонке, озаглавленной "Дрейк", она написала: "Почему он подозревает Харга Толана?" и провела стрелку, указывающую на другую колонку.

Написанное там являлось вполне удовлетворительным объяснением. Если Земля распространяет Ингибиционную Смерть, или властям известно, что ее подозревают в подобном деянии, тогда естественно, что правительство ожидает ответных действий со стороны других цивилизаций. В этом случае все походило на подготовку к первой в истории межзвездной войне. Ужасно, но, по крайней мере, укладывается в определенную схему.

Теперь оставался второй вопрос, тот, на который Роуз не находила ответа. Она медленно написала на листе: "Почему Дрейк испугался, когда Толан сказал: "Вы самая очаровательная хозяйка"?"

Попробуем восстановить эту сцену. Гаукинянин произнес фразу самым безобидным, вежливым, будничным тоном – и Дрейк застыл от ужаса. Роуз снова и снова прослушивала записанный разговор. Землянин мог произнести нечто подобное, покидая заурядную вечеринку. Пленка не сохранна выражения лица Дрейка, но Роуз очень хорошо его запомнила. Глаза Дрейка вспыхнули ненавистью и страхом, а Дрейк никогда ничего не боялся. Что же он нашел страшного во фразе "Вы самая очаровательная хозяйка"? Что могло так вывести его из себя? Ревность? Абсурд. Или ему показалось, что это сказано в насмешку? Возможно, но маловероятно. Похоже, Толан говорил искренне.

Роуз сдалась и поставила под вторым вопросом огромный вопросительный знак. Теперь на ее листке стояло два вопроса, один в графе "Харг Толан", другой – в графе "Дрейк". Была ли связь между интересом Толана к пропавшим без вести и реакцией Дрейка на его вежливую фразу? Роуз ее не видела.

Она опустила голову на руки. В кабинете темнело, и вдруг как-то внезапно навалилась усталость. Какое-то время Роуз пребывала в причудливом состоянии между сном и бодрствованием, когда мысли и слова вырываются из-под контроля сознания и произвольно бродят в голове. Но как бы они ни скакали, какие бы сюрреалистические фигуры ни вытанцовывали, все возвращалось к одной-единственной фразе: "Вы самая очаровательная хозяйка". Временами ее произносил сухой, безжизненный голос Харга Толана, иногда – дрожащий, взволнованный голос Дрейка. Когда говорил Дрейк, голос его был полон любви, той самой, о которой она никогда от него не слышала. Ей нравилось, когда фразу произносил Дрейк.

Роуз вздрогнула и пробудилась. В кабинете стемнело, и она зажгла настольный свет, заморгав и нахмурившись. Очевидно, в полудреме ей пришла в голову новая мысль. Была еще одна фраза, которая чрезвычайно расстроила Дрейка... Какая же?

Роуз задумалась, лоб ее пересекла морщинка. Это произошло не вчера. И на пленку не попало, а значит, все случилось раньше...

Ничего не лезло в голову, и Роуз начала нервничать.

Взглянув на часы, она обмерла – почти восемь. Ее уже ждут.

Домой, однако, не хотелось.

Роуз медленно взяла со стола лист, на котором записывала пришедшие за день мысли, порвала его на мелкие клочки и бросила в маленькую атомную пепельницу на столе. Последовала мгновенная вспышка, и от них не осталось даже пепла. Если бы еще и от мыслей ничего не осталось!..

Бесполезно. Все равно надо идти домой.

Как оказалось, ее не ждали. Выходя из подземки, она увидела, как Дрейк и гаукинянин выбираются из гиротакси. Таксист в последний раз ошеломленно взглянул на своих пассажиров, после чего поднялся в воздух и пропал из виду. Следуя молчаливому соглашению, никто из троих не проронил ни слова до тех пор, пока все не вошли в дом.

– Надеюсь, у вас был удачный день, доктор Толан? – равнодушно поинтересовалась Роуз.

– Очень. А также, как мне кажется, весьма примечательный и продуктивный.

– Удалось ли вам перекусить? – Несмотря на то, что сама она с самого утра ничего не ела, голода Роуз совершенно не испытывала.

– Да, конечно.

– Нам прислали обед и чай, и еще сандвичи, – устало сказал Дрейк.

– Здравствуй, Дрейк, – поприветствовала его Роуз, впервые обратившись лично к нему.

– Ага, – бросил он, не глядя в ее сторону.

– Ваши помидоры – замечательная вещь, – заметил гаукинянин. – Ни один из наших овощей не сравнится с ними по вкусу. Я, кажется, проглотил не меньше двух дюжин, кроме того, выпил бутылку томатного сока.

– Кетчупа, – уточнил Дрейк.

– Как прошло посещение Бюро пропавших без вести, доктор Толан? спросила Роуз. – В самом деле продуктивно?

– Совершенно верно. Да.

Поправляя подушки на диване, Роуз повернулась к гостю спиной.

– В чем же?

– Весьма примечательно, что большинство пропавших без вести людей – мужчины. Как правило, жены заявляют о пропаже мужей. Обратного почти никогда не происходит.

– О, тут нет ничего загадочного, доктор Толан. Вы просто не знаете сложившейся на Земле экономической ситуации. На этой планете ведущую роль в семье играет, как правило, мужчина. Именно его труд позволяет содержать семью. Жена тоже работает, но в ее обязанности входит, главным образом, забота о доме и детях.

– Вот уж действительно, никогда бы не подумал!

– Бывают исключения, – вставил Дрейк. – Моя жена, например, в состоянии жить совершенно самостоятельно.

Роуз бросила на него быстрый взгляд. Нет ли здесь сарказма?

– Значит, вы полагаете, миссис Смоллет, – произнес гаукинянин, что женщине сложнее потеряться в силу ее экономической зависимости от мужчины?

– Вы весьма обтекаемо выразились, – улыбнулась Роуз, – но в принципе все правильно.

– Считаете ли вы нью-йоркское Бюро по розыску пропавших без вести типичным примером подобных учреждений по всей планете?

– Да, пожалуй.

Неожиданно резко гаукинянин спросил:

– Тогда существует ли экономическое обоснование того факта, что с началом межзвездных полетов процент пропавших молодых мужчин резко возрос?

На этот раз ответил Дрейк:

– Боже милосердный, да здесь все еще проще! Теперь для беглецов открыт космос. Чтобы избавиться от всех проблем сразу, человеку достаточно подняться на борт любого грузового корабля. Они постоянно набирают команды, не задают лишних вопросов, и, если беглец действительно решил выпасть из поля зрения, разыскать его практически невозможно. Кстати, подобные мысли нередко приходят людям в голову на первом году семейной жизни.

Роуз неожиданно рассмеялась:

– Ну да, тот самый период, когда человеку все его беды кажутся непреодолимыми. Если удается продержаться первый год, бежать уже нет смысла.

Дрейку ее шутка не понравилась. Роуз снова задумалась, в чем причина его усталости и дурного расположения духа. Почему он так хочет нести свой груз в одиночку? А может, вдруг подумала она, это его долг?

Неожиданно гаукинянин произнес:

– Вас не обидит, если я на некоторое время отключусь?

– Вовсе нет, – заверила его Роуз. – Надеюсь, вы не сильно переутомились. Вы прибыли с планеты, где сила притяжения больше, чем на Земле. Боюсь, мы поспешили с выводом, что у нас вы не будете уставать.

– Да я, собственно, физически и не устал. – Гость посмотрел на свои ноги и быстро заморгал, что означало удивление. – Знаете, когда я в первый раз увидел ваши опорные конечности, я был уверен, что земляне то и дело падают вперед или назад. Простите, если мое замечание покажется вам слишком фамильярным, но я подумал об этом, когда вы вспомнили про меньшую силу тяжести на Земле. На моей планете двух ног просто не хватило бы. Хотя к делу, конечно, это не относится. Мне здесь приходится усваивать столько много нового и необычного, что временами тянет ненадолго отключиться.

В душе Роуз пожала плечами. Как удалось выяснить экспедициям на планету Гаукина, гаукиняне обладали способностью отключать сознание от прочих функций организма и погружаться в медитацию, которая могла длиться несколько земных дней. Гаукиняне находили это занятие весьма приятным, а временами и необходимым, однако земляне так толком и не поняли, какую функцию оно выполняет.

Точно так же землянам не удавалось объяснить гаукинянам, равно как и прочим внеземным существам, понятие сна. То, что земляне называли сном, для гаукинян являлось тревожным сигналом умственного распада.

Еще одна уникальная особенность жителей Земли, с тревогой подумала Роуз.

Гость попятился и вежливо поклонился, коснувшись передними конечностями пола. Дрейк сухо кивнул, пришелец скрылся за поворотом коридора. Слышно было, как открылась и закрылась дверь его комнаты, после чего наступила тишина.

Молчание становилось невыносимым. Дрейк нервно передернулся, и стул под ним резко заскрипел. Роуз с легким ужасом заметила, что на губах мужа выступили капельки крови.

"У него серьезные неприятности. Я должна с ним поговорить. Я не могу этого так оставить!" – подумала она и сказала:

– Дрейк!

Казалось, он смотрел на нее откуда-то издалека. Наконец Дрейк произнес:

– Что? Твой день тоже закончился?

– Нет. Хочешь мне что-то объяснить?

– Не понял?

– Вчера ночью ты сказал, что поговоришь со мной завтра. Я готова.

Дрейк нахмурился. Глаза мужа исчезли под нависшими бровями, и Роуз почувствовала, как ее решимость улетучивается.

– Я думал, мы договорились о том, что ты не станешь соваться в мои дела, – произнес он.

– Поздно. Я уже слишком много знаю о твоих делах.

– Что ты имеешь в виду? – закричал он, вскакивая на ноги. В следующую секунду Дрейк вцепился в плечи Роуз и тихо повторил: – Что ты имеешь в виду?

Роуз разглядывала безвольно лежащие на коленях руки. Не обращая внимания на боль в плечах, она медленно произнесла:

– Доктор Толан считает, что Земля умышленно распространяет Ингибиционную Смерть. Это так?

Роуз ждала. Постепенно захват ослаб, он уронил руки и застыл перед ней с несчастным и побитым видом.

– С чего ты взяла?

– Это правда или нет?

Неестественным, безжизненным голосом Дрейк произнес:

– Я хочу знать точно, почему ты так решила. И не вздумай корчить из себя дуру.

– Если я скажу, ответишь на один вопрос?

– Какой вопрос?

– Правда ли то, что Земля действительно распространяет Ингибиционную Смерть?

Дрейк простер руки к небу:

– Ради всего святого, Роуз!

Он опустился на колени. Потом взял ее за руки, и она почувствовала, как муж дрожит. Мягким, заботливым голосом Дрейк сказал:

– Послушай, Роуз, дорогая, тебе удалось раскопать жареный факт, и ты думаешь, что сумеешь с его помощью меня подразнить, как это порой бывает между супругами. Не надо. Я прошу у тебя самую малость. Ты просто объясни мне подробно, почему ты сказала то, что только что сказала. – В словах его звучала неподдельная искренность.

– Сегодня я была в нью-йоркской медицинской академии. Кое-что почитала.

– Но почему? Что тебя заставило туда поехать?

– Во-первых, ты слишком заинтересовался Ингибиционной Смертью. Во-вторых, доктор Толан заявил, что заболеваемость резко возросла с началом межзвездных контактов, а их планета к нам ближайшая...

Роуз замолчала.

– Что ты вычитала? – подсказал он. – Расскажи, что ты вычитала, Роуз.

– Все подтверждается, – произнесла она. – Я просмотрела направления исследований гаукинян последние десятилетия. Мне стало ясно, что по крайней мере некоторые из их ученых считают, что Ингибиционная Смерть возникла на Земле.

– Они это утверждают?

– Нет. Во всяком случае прямых утверждений я не нашла. – Она удивленно посмотрела на мужа. Если бы все действительно было так, правительство давно бы перепроверило исследования гаукинян по данному вопросу. Она осторожно поинтересовалась:

– Ты разве незнаком с результатами их работы, Дрейк? Правительство...

– Какое там правительство! – Муж снова резко повернулся к ней. Глаза его сверкали. Возбужденно, словно он только что совершил важное открытие, Дрейк воскликнул: – Послушай, а ведь ты в этом разбираешься!

В самом деле? Неужели он только сейчас понял, как она ему нужна?

Ноздри Роуз раздулись, и она торжественно объявила:

– Я – биолог.

– Ну да, я знаю, – сказал он. – Я имел в виду, что ты как раз занимаешься проблемой роста. Помнишь, ты мне как-то говорила, что занимаешься ростом?

– Ну, можно, наверное, выразиться и так. В рамках предоставленного мне гранта от "Общества по исследованию рака" я опубликовала двадцать статей, посвященных зависимости эмбрионального развития от кислотной структуры клеточного ядра.

– Это хорошо. Да, теперь вспомнил... – Новая волна возбуждения охватила Дрейка. – Скажи мне, Роуз... Послушай, мне очень жаль, что я не сдержался минуту назад. Ты ведь можешь оценить направление их исследований лучше, чем кто-либо другой, так?

– Я оценю их достаточно профессионально, да.

– Тогда объясни мне, как, по мнению гаукинян, распространяется болезнь? Мне нужны детали.

– Ты просишь слишком много. Я провела в библиотеке всего несколько часов. Для ответа на твой вопрос мне нужно гораздо больше времени.

– Ну, выдай, по крайней мере, компетентную догадку. Ты даже не представляешь, насколько это важно.

Роуз с сомнением произнесла:

– Попробую. "Очерки по Ингибиции" являются важнейшим трудом в данной области. В них содержится итог всех проведенных исследований.

– Вот как? Насколько это современно?

– Я просматривала периодику. Последний номер примерно годовой давности.

– Приводится ли там список его трудов? – Дрейк ткнул пальцем в сторону комнаты Харга Толана.

– Более чем кого-либо другого. Он выдающийся исследователь данной проблемы. Я особо тщательно просмотрела его работы.

– Что он думает о происхождении этой болезни? Постарайся вспомнить, Роуз.

Она покачала головой:

– Готова поклясться, что он винит в этом Землю, но вместе с тем он признает, что им ничего неизвестно о способах распространения болезни. В этом я тоже могу поклясться.

Дрейк стоял перед ней, стиснув могучие кулаки, и бормотал едва различимо:

– Все может измениться в любую минуту...

Он резко повернулся к двери.

– Я выясню это прямо сейчас, Спасибо тебе за помощь, Роуз.

– Что ты собираешься делать? – воскликнула она, бросаясь следом за мужем.

– Задам ему пару вопросов. – Дрейк выдвинул ящик комода, порылся в нем и вытащил пистолет-инжектор.

– Нет! – завизжала она.

Он грубо отшвырнул ее в сторону и зашагал по коридору.

Дрейк распахнул дверь и вошел в комнату пришельца. Роуз суетилась сзади, пытаясь схватить его за руку. Он замер, глядя на Харга Толана.

Гаукинянин стоял без движения, взгляд его блуждал в пространстве, а четыре опорных конечности были растопырены в разные стороны.

Роуз смутилась. Ей показалось, что своим вторжением они нарушили глубоко интимный ритуал. Но Дрейк, которому, судя по его виду, было на все наплевать, подошел к пришельцу на расстояние четырех футов и остановился. Они стояли лицом к лицу, при этом Дрейк держал пистолет-инжектор на уровне центра туловища гаукинянина.

– Теперь спокойно, – процедил Дрейк. – Он постепенно начинает чувствовать мое присутствие.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю! – рявкнул Дрейк. – Убирайся!

Роуз, однако, не пошевелилась, а Дрейк был слишком поглощен, чтобы обращать на нее внимание.

На лице гаукинянина задрожали складки кожи. Зрелище было отвратительным, и Роуз невольно отвернулась.

Неожиданно Дрейк произнес:

– Достаточно, доктор Толан. Не стоит подключать конечности. Нам хватит органов восприятия и голосовых связок.

– Почему вы вошли в мою комнату отключения? – тихим голосом спросил гаукинянин. – И почему вы вооружены? – добавил он уже громче.

Голова его слабо заворочалась на еще безжизненном торсе. Очевидно, он послушался Дрейка и не подключил конечности. Интересно, подумала Роуз, откуда Дрейк узнал о возможности частичного подключения? Она об этом ничего не слышала.

– Чего вы хотите? – спросил гаукинянин.

– Ответа на некоторые вопросы, – произнес Дрейк.

– С пистолетом в руке? Я не собираюсь потакать вашему хамству.

– Вы мне не потакаете. Считайте, что вы спасаете свою жизнь.

– В данных обстоятельствах она не играет для меня большой роли. Очень жаль, мистер Смоллет, что на Земле столь превратно толкуют понятие гостеприимства.

– Вы не являетесь моим гостем, доктор Толан, – возразил Дрейк. Вы проникли в мой дом под ложным предлогом. Вы преследовали грязные цели и намеревались использовать меня в своих интересах. Теперь я без угрызений совести поверну этот процесс в обратную сторону.