Текст книги "Искатель. 1962. Выпуск №6"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Александр Казанцев,Анатолий Днепров,Глеб Голубев,Алексей Леонтьев,Владимир Григорьев,Сергей Григорьев,Анатолий Мицкевич,Милица Земская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Вместо заключения

 
Куда снарядился ты на этой земле,
Где столько путей,
Которая кругла,
Пределы которой не близки?
 

(Авеста)

Тайна Узбоя разгадана. Обследованы раннеантичные крепости на Присарыкамышской дельте. Возвращены потерянные имена мертвым городам позднего средневековья, поднявшимся на руслах Дарьялыка и Даудана при последнем значительном прорыве Аму-Дарьи к Сарыкамышу, который произошел после карательных походов Тимура. Вот эти имена: Адак, Шемеха, Вазир.

Подъезжая к таким городам, ждешь, что тебе навстречу выйдет торжественная процессия во главе с владетельным феодалом, а если удастся незаметно проскользнуть мимо стражи за городские стены, сейчас же обступят тебя бойкие торговцы, менялы, ремесленники. Станут предлагать товары, расспрашивать: кто такой, опсуда, зачем пожаловал?

Но городские площади пусты. Улицы горбатятся от засыпанных землей обломков. Высятся неровные бугры, и зияют воронки на месте бывших домов… Кирпичный развал, разноцветные россыпи поливы, облупившиеся бирюзовые куполки уцелевших мечетей и мазаров. И тишина, многозначительная, беспристрастная тишина пустыни.

Русла Даудана и Дарьялыка заросли когтистыми кустарниками. Сквозь них и не продерешься без топора. Эта живая щетка турангила, гребенщика – «воспоминание» пустыни о воде, которая текла тут триста лет назад. Самые недавние по времени «земли древнего орошения».

О всех встречах, неожиданностях, открытиях в пустыне и не расскажешь. За долгие годы пустыня стала нашим «домом». Пустыня – изнемогающая под знойным тусклым небом и свирепеющая от буранов и смерчей, пустыня – кроткая, смягчен^ ная фиолетовыми тенями в прохладные, утренние часы, пустыня – под ливнями и грозами, с буйной нежностью цветущая весной и обжигающе-ярко – осенью; пустыня – зловещая в лиловато-багровых отблесках закатов, когда барханы лежат, как окровавленные туши на гигантской бойне, пустыня – ржаво-блеклая под низкими облаками «северного» неба, пустыня – под снегом, подо льдом, со снежинками, тающими на роскошных, как у кинозвезд, верблюжьих ресницах…

Но мы люди! Нас больше всего– привлекает и интересует в пустыне то, что не пустыня.

Пустыня – это днем! А ночью уж где-нибудь да светится трепетная звездочка человечьего костра. Геологи, или геодезисты, или сейсмологи. Может, чабаны, а то и бурильщики колодцев. – Колодцев и самоизливающихся скважин с каждым годом становится все больше на наших бездорожных путях.

Огромными Лавинами проползают по пустыне овечьи отары. И долго не оседает пыль над их следами. Пустыне очень не хочется забывать, что ее коснулся кто-то живой.

У колодца наши машины послушно выстраиваются в очередь за вереницей верблюдов. И это единственная очередь, которую даже Коля Горин не пытается обогнать. («Шину, может, и не прокусят, да хуже – оплюют!»)

Осень. Стада переселяются в утепленные загоны. Население спешно готовится к перекочевке. Но вместо традиционных верблюдов чабаны ловко завьючивают «ГАЗ-АА», «ГАЗ-6З», «ГАЗ-51». Быстрее и удобнее. Конечно, стада перекочевывают пешим ходом. Но в кузов машины усадили и одного верблюда. Ему что-то нездоровилось последние дни.

Технику в пустыне освоили не только верблюды, но и миражи. Нам случалось «догонять» караваны машин, которые сначала, как и мы, благопристойно– катили по такырам. Но потом поднимались над горизонтом и медленно таяли в воздухе.

Там, где чинк Устюрта разламывается на голубоватые террасы и крутыми ступенями сбегает на дно долины, там на одной из тесных площадочек прилепился странный цветок с раскрывшейся многолепестковой чашечкой.

Мы знаем, что в действительности не существует растений таких размеров; понимаем, что не бывает цветов из глины, а главное – что здесь давно ничего не растет. Озера мертвы и русла тоже.

Поэтому мы ничуть не верим своим глазам, а сразу догадываемся: никакой это не цветок, а замок Ай-Бугир с оплывшими, расчлененными стенами, с просвечивающими бойницами и с башенками по углам. Мы замеряем крепость рулетками, зачерчиваем, описываем, а сами все время прислушиваемся. Некоторые наивные люди, новички в пустыне и археологии считают, будто это ветер шуршит в щелеватых пахсовых стенах.

Но мы-то знаем: это шепчется сама с собой хорезмийская Крепость. Как у многих стариков, у нее развилась привычка думать вслух. Если бы это было не так, мы бы никогда ни узнали, о чем она горевала. А мы все расслышали…

Это общая дума, общая тоска всей огромной, сложной и разнообразной пустыни: тоска о воде и жизни.

Последние годы машины экспедиции сворачивают не на юг, а на север. К многочисленным мертвым протокам Северной Акча-Дарьи, к загадочным городам приаральских скифов. Туда, где переплелись древние русла Окса и Яксарта – Аму– и Сыр– Дарьи.

Там экспедиция «открыла новый Хорезм» – так для краткости определяют археологи научную значимость и масштаб проблем, исследуемых на севере Хорезма. Но об этом нужно писать «еще одну» книгу очерков.

И только ли об этом?

Название Хорезмской экспедиции пишется через черточку: «Археолого-этнографическая».

– Я не археолог, я – этнограф, – уточняет сам Сергей Павлович. – Археологией мы занимаемся потому, что это – прошлое современных народов. А история современных народов – это и сегодняшний наш день и путь в завтрашний. И это самая главная часть нашей работы.

В глубочайшей древности Аму-Дарья пропилила сквозь горы Султан-Уиздага русло, по которому вырвалась с бешеной скоростью, с пеной и ревом к Аралу. Очень точНо и образно окрестили древние хорезмийцы эту теснину – «Пасть льва».

Мусульманская легенда переименовала ее в «Дуль-Дуль-атлаган». По легенде пророк Алий на волшебном коне Дуль-Дуле перепрыгнул тут Аму-Дарью с берега на берег. Он очень спешил.

Это история прошлого, мифология…

А сейчас как назовут эту теснину люди, если строители Газлинского газопровода запросто перешагивают здесь реку? Это уже история сегодняшнего дня.

В «священных» текстах Авесты среди звездных, космических, этических, земледельческих, скотоводческих и прочих хозяйственных «аграрных» богов упоминается Анам-Напат. Анам-Напат живет глубоко под землею и командует подземными источниками. Анам-Напат – «создатель всех живых существ». Анам– Напат – это «Огонь в воде», Божество нефти. От нехороших людей он прячется, не дается им. К хорошим людям выходит сам… Это тоже главы древнейшей истории, мифология…

Но Анам-Напат больше не прячется. Он пришел к людям, когда его позвали. Должно быть, люди ему понравились. А это уже– не мифология. Установлено, что запасы нефти в Кара-Калпакии огромны. Превращение самой окраинной захудалой колонии царской России в мощную промышленную республику Советского Союза – вот это-то и есть история сегодняшнего и завтрашнего дня, которой мы занимаемся и ради которой изучаем прошлое…

Я кончаю повесть совсем не потому, что больше нечего рассказать о Хорезме, об экспедиции, о моих товарищах. У такой повести не может быть конца. Я кончаю потому, что рюкзак мой в машине, а машины уже задраены и Сергей Павлович Толстов вышел из палатки в тулупе, с биноклем и полевой сумкой через плечо и уже скомандовал: «По коням, товарищи!»

Электронный помощник человека

I. Немножко истории

Прародители современных роботов здравствуют и поныне. Их фактически можно обнаружить почти в каждой семье. Они висят на стенах, стоят на столах, прячутся в карманах или под манжетами наших рукавов. Это часы.

Карл Маркс отмечал, что часы – это первый автомат, созданный для практических целей. Развитие часового производства тесно связано с именами великих ученых – Галилея и Гюйгенса.

Часы – простейший автомат. В нем энергия, запасенная в закрученной пружине, расходуется на то, чтобы вращать стрелки. Механизм устроен таким образом, чтобы энергия тратилась не сразу, а постепенно. Принцип действия часов использовался в разные времена для создания любопытных игрушек. Например, хранящиеся в ленинградском Эрмитаже часы, сконструированные Коксом, представляют целое семейство роботов в виде птиц. Когда наступает момент подачи сигналов времени, павлин распускает хвост, сова хлопает глазами, петух поет и т. д.

В 1770 году швейцарский часовщик Пьер Дро вмонтировал часовой механизм внутрь механических кукол, и они, к восхищению посетителей Парижской выставки, самостоятельно писали по-немецки и играли на флейте.

Механические роботы XX столетия также были построены по принципу часов, только теперь энергия для их действий была запасена не в закрученной пружине, а подводилась от источников электричества. Конечностями роботов управляли электродвигатели. Радио позволило управлять роботами на расстоянии, и у неискушенного зрителя создавалось впечатление, что перед ним – разумные живые существа.

В 1932 году английский инженер сконструировал человекообразного робота по имени «Альфа», весом в две тонны. Это чудовище по команде, подаваемой голосом, могло вставать, садиться, двигать руками, стрелять из револьвера, свистеть и петь песни!

В 1957 году на слете юных техников Московской области был показан робот, который управлялся действием светового пучка на фотоэлементы. Робот обходил препятствия, просел уступить ему дорогу и произносил фразы, записанные на магнитофоне.

У всех этих и у многих других подобных роботов «разумное поведение» создавалось благодаря командам, подаваемым со стороны. Приемные устройства, вмонтированные в механизм робота, преобразовывали сигналы управления в движения, которые со стороны казались самостоятельными и целеустремленными. На этом этапе роботы были еще не в состоянии сами вырабатывать сигналы управления, которые бы делали их в некотором смысле независимыми от прямого управления человеком.

Стремление конструкторов передать в ведение машины как можно больше производственных операций, Сохраняя за человеком неограниченную возможность изобретательства и творчества, вызвало к жизни целую науку – теорию автоматического управления и регулирования.

На первых порах эта наука ставила перед собой довольно узкую задачу – исследовать возможность создания автоматов, предназначавшихся для выполнения только определенных операций. Говоря современным языком, автоматы были строго запрограммированы, причем программа их работы была воплощена в их конструкции. Вне «круга своих обязанностей» такие автоматы ни на что больше не годились. Мы не можем потребовать от автомата, выдающего за три копейки стакан воды с сиропом, чтобы он подметал улицы! Впоследствии были созданы многооперационные автоматы, которые могли выполнять не одно, а несколько определенных действий. Но и они, будучи, по существу, роботами (конечно, более совершенными, чем часовой механизм!), не обладали самостоятельными устройствами саморегулирования. С другой стороны, наблюдая поведение живых организмов, нельзя не удивляться, как много разнообразных действий они могут совершать. Обыкновенный дождевой червяк, ползая и извиваясь, зарываясь под землю и выползая наружу, представляется несравненно более совершенным «роботом», чем все искусственно созданные автоматы» действия которых можно пересчитать по пальцам. Поразительная гибкость поведения «живых автоматов» очень скоро стала предметом пристального изучения «механизма» их действий инженерами.

II. Рождение кибернетики

В отличие от простого робота живой организм не только управляет своим поведением по однажды заданной «программе», но и изменяет его в соответствии с изменениями внешней среды. Болеэ того, на каждом этапе своей работы живой организм корректирует (свои действия и, обладая памятью, запоминает свои удачи и промахи, с тем чтобы при случае воспользоваться полученным опытом.

Изменчивость поведения в зависимости от обстановки, способность приобретать опыт, возможность самостоятельно составлять программу действий придают «живым автоматам» ту изумительную гибкость, которая всегда удивляла инженеров и к которой они стремились, размышляя над конструкциями роботов, как к заветной цели.

Понадобилось немало времени, прежде чем секрет «живого автоматизма» из тайны постепенно превратился в объект строгого научного исследования. Для этого воедино должны были быть синтезированы знания из области математики, теории автоматического управления, биологии, физиологии, психологии и других самых разнородных наук. Так появилась кибернетика.

Мы уже говорили, что «разумные» движения старых роботов создавались благодаря командам, поступавшим извне. В современных автоматах с программным управлением эти команды-сигналы записываются на специальные перфоленты и затем вводятся в блоки управления машины. В связи с этим возникает много вопросов. Какова должна быть структура сигналов-команд! В какой последовательности они должны вводиться в автомат! Как выполняться! Как контролировать их выполнение! Комплекс этих вопросов находится в компетенции кибернетики.

О кибернетике было написано достаточно много специальных и популярных статей, а ее выводы питали и продолжают питать воображение писателей-фантастов. Не вдаваясь в слишком тонкие рассуждения, к которым прибегают кибернетики, укажем лишь на некоторые выводы. Кибернетику впервые сделала сильный акцент на огромном значении для действия автоматов управляющей информации как из внешнего мира, так и из внутренних источников. Любое поведение, сходное с целесообразным, осуществляется благодаря постоянной циркуляции по нервам животного или по системам связи машины определенной, отобранной информации. У животных сигналы информации, в зависимости от своего происхождения и физической природы, по нервам отправляются в центральные разделы мозга, где они обрабатываются. Там происходит генерирование новой информации, которая отправляется к исполнительным органам – к мускулам. В машинах обработка научной информации производится специально созданным для этого устройством – его нередко называют по аналогии машинным «мозгом», – а новая информация-приказ для тех или иных действий поступает к исполнительным органам машины – к двигателям.

Логика в ее математическом варианте и теория информации являются одними из главных разделов современной кибернетики.

III. О преимуществах

Любопытно, что в развитии представлений о возможностях современных роботов немаловажную роль сыграли вычислительные Машины. Первоначально предназначенные для решения только математических задач, электронные счетно-решающие машины вдруг были «переоткрыты», так как оказалось, что они могут делать значительно больше, чем думали их создатели. Они Способны решать логические задачи, то есть именно такого типа, которые постоянно решает человеческий мозг. В ряде случаев они даже обладают преимуществами, например большим быстродействием.

Последнее обстоятельство и дало повод некоторым фантастам развивать идею о машинах более умных, чем человек.

Хотя, – заметим в скобках, давно известное свойство любого арифмометра считать быстрее и точнее, чем это сделал бы человек, вооружившись карандашом и бумагой и мобилизуя все свои умственные способности, не вызывает почему-то ни у кого почтительного изумления перед «умом» машины.

Ясно, что человек будет создавать все более совершенные устройства для автоматизации производства и управления производственными процессами. Будут созданы машины, выполняющие определенные функции лучше, чем это сделал бы человек. Технический прогресс идет по этому пути с давних пор.

IV. О возможностях

В настоящее время выяснено, что природа нервного возбуждения живого организма – электрохимическая, а основным элементом центральной нервной системы, то есть мозга, является элементарная нервная клетка, называемая нейроном. В сложных сплетениях нейронов мозга происходит прием сигналов из внешнего и внутреннего мира животного, и там рождаются новые сигналы, которые отправляются по нервам в исполнительные органы – мускулы. Современная биофизика исследовала многие черты поведения как отдельных нейронов, так и целых групп нервных клеток. Электрохимические импульсы, блуждающие по нервным цепям живого организма, были измерены и зарегистрированы.

Однако в работе живого мозга все еще остается много тайн. Наука пока не располагает средствами исследования живого мозга и живых нервов, не нарушая их целостности, а следовательно, и их нормальной работы. Но многое из того, что уже раскрыто учеными, ложится в основу конструкторской мысли создателей современных автоматов. Некоторые из возможностей машин представляются на первый взгляд удивительными.

Может ли машина «понимать» человеческую речь! Ведь одним из неудобств управления современной электронной машиной является необходимость постоянно прибегать к языку– посреднику, понятному человеку и машине.

Группа инженеров Тбилисского института автоматики и телемеханики недавно построила электронную машину, которая в состоянии отличить несколько слов человеческой речи. Модель тбилисских инженеров управляет автоматической тележкой. Она с голоса «понимает» все цифры от нуля до девяти, а также выполняет такие устные команды, как «направо», «налево», «медленно», «быстро», «стоп», и некоторые другие.

Человеку будет удобно, если, скажем, робот, обладающий электронной памятью, «робот-энциклопедия», выдающий различные справки, сможет «читать» обычные книжки, рукописи, микрофильмы. Он будет таким способом «заряжаться» справочными сведениями.

Как человек обучается читать! Каким образом ему удается разбираться в различных шрифтах, в различных почерках! Как вообще в мозгу человека создается образ чего-то! Мы редко задумываемся над такой особенностью нашего мозга, как способность узнать человека независимо от того, находится ли он от нас близко или далеко, стоит ли к нам лицом или в профиль, в купальном костюме или в рабочем комбинезоне. Человеческий мозг способен совершать обобщения и хранить в своей памяти некие абстракции реальных образов, которые позволяют нам независимо от изменения реального образа безошибочно его узнавать. Вот почему проблема «обучения» машин различать почерки различных людей связана с более глубокой проблемой – проблемой образования понятий и представлений.

Московский математик Браверман разработал один из вариантов «чувствующей машины» – персептрона, которая «умеет» «узнавать» различные почерки. Перед электронным глазом машины ставятся изображения одной и той же цифры, написанные разными людьми, со специально внесенными искажениями. После некоторого периода «обучения» машина безошибочно отличает эту цифру от других, независимо от того, как бы она ни была написана. В ее электронном «мозгу» создается обобщенный образ цифры, который затем служит критерием для правильного ответа.

У кибернетики большое будущее. Создаются и будут создаваться машины, совершающие работу, которую еще совсем недавно мы относили лишь к умственной деятельности человека, считая, что ее могут выполнить только люди.

Эти машины будут освобождать их создателей от утомительной монотонной или механической умственной деятельности, предоставляя им все больше возможностей для деятельности творческой.

Сфера применения этих машин чрезвычайно широка. В нашей стране, как указывается в Программе КПСС, получат широкое применение кибернетика, электронные счетно-решающие и управляющие устройства в производственных процессах промышленности, строительной индустрии и транспорта, в научных исследованиях, в плановых и проектно-конструкторских расчетах, в сфере учета и управления.

Ученые и инженеры конструируют новые и новые автоматы, которые будут помощниками человека в самых разных областях его деятельности.

Кандидат физико-математических наук А. Мицкевич

Исаак Азимов

Чувство силы

Рисунки Н. Гришина

Джехан Шуман привык иметь дело с высокопоставленными людьми, руководящими раздираемым войной государством. Он составлял программы для автоматических счетных машин самого высшего порядка. Поэтому генералы – хоть он и был только штатским – прислушивались к его мнению. Председатели комитетов конгресса – тоже.

Сейчас в отдельном зале Нового Пентагона присутствовало по одному представителю тех и других. Генерал Уэйдер был темен от космического загара. Его маленький ротик все время сжимался кружочком. У конгрессмена Бранта было гладко выбритое лицо и светлые глаза. Он курил денебианский табак с видом человека, патриотизм которого настолько известен, что такую вольность можно себе позволить.

Высокий, изящный Шуман, программист I класса, глядел на них без страха.

– Джентльмены, – произнес он, – это Майрон Ауб.

– Человек с необычайными способностями, открытый вами случайно, – безмятежно сказал Брант. – Помню.

Он разглядывал маленького лысого человечка с выражением снисходительного любопытства.

Человечек беспокойно шевелил пальцами, переплетал и расплетал их. Ему никогда еще не приходилось сталкиваться со столь великими людьми. Он был всего лишь пожилым техником низшего разряда, когда-то он провалился на всех экзаменах, предназначенных для отбора самых одаренных, и с тех пор застрял в колее неквалифицированной работы. У него была одна страстишка, о которой пронюхал великий программист и из-за которой поднялась эта страшная шумиха.

Генерал Уэйдер сказал:

– Я нахожу эту атмосферу таинственности детской.

– Сейчас вы увидите, – возразил Шуман, – это не такое дело, чтобы рассказывать первому встречному. Ауб! – В том, как он бросил это односложное имя, было что-то повелительное, но так подобало говорить великому программисту с простым техником. – Ауб. сколько будет, если девять умножить на семь?

Ауб поколебался, в его бледных глазах появилась тревога.

– Шестьдесят три, – сказал он.

Конгрессмен Брант поднял брови.

– Это верно?

– Проверьте сами, сэр.

Конгрессмен достал из кармана счетную машинку, дважды передвинул ее рычажки, поглядел на циферблат у себя на ладони, потом сунул машинку обратно.

– Это вы и хотели нам показать? – спросил он. – Фокусника?

– Больше чем фокусника, сэр. Ауб запомнил несколько простых операций и с их помощью ведет расчеты на бумаге.

– Бумажный счетчик, – вставил генерал со скучающим видом.

– Нет, сэр, – терпеливо возразил Шуман. – Совсем не то. Просто листок бумаги. Генерал, будьте любезны задать число.

– Семнадцать, – сказал генерал.

– А вы, конгрессмен?

– Двадцать три.

– Хорошо. Ауб! Перемножьте эти числа и покажите джентльменам, как вы это делаете.

– Да, программист, – сказал Ауб, втянув голову в плечи. Из одного кармана он извлек блокнотик, из другого – тонкий автоматический карандаш. Лоб у него собрался складками, когда он принялся выводить на бумаге затейливые значки.

Генерал Уэйлер резко бросил ему:

– Покажите, что там.

Ауб подал ему листок, и Уэйлер сказал:

– Да, это число похоже на семнадцать.

Брант кивнул головой.

– Да, но мне кажется, скопировать цифры со счетчика сможет всякий. Думаю, что мне и самому удастся нарисовать семнадцать даже без практики.

– Разрешите Аубу продолжить, джентльмены, – бесстрастно произнес Шуман.

Ауб снова взялся за работу, руки у него слегка дрожали. Наконец он произнес тихо:

– Это будет триста девяносто один.

Конгрессмен Брант снова достал свой счетчик и защелкал рычажками.

– Черт возьми, верно! Как он угадал?

– Он не угадывает, джентльмены, – возразил Шум-ан. – Он рассчитал результат. Он сделал это на листке бумаги.

– Чепуха, – нетерпеливо произнес генерал. – Счетчик – это одно, а значки на бумаге – другое.

– Объясните, Ауб, – приказал Шуман.

– Да, программист. Ну вот, джентльмены, я пишу семнадцать, а под ним – двадцать три. Потом я говорю: семь на три.

Конгрессмен прервал мягко:

– Нет, Ауб, задача была умножить семнадцать на двадцать три.

– Да, я знаю, – серьезно ответил маленький техник, – но я начинаю с того, что умножаю семь на три, потому что так получается. А семь на три – это двадцать один.

– Откуда вы это знаете? – спросил конгрессмен.

– Просто запомнил. На счетчике всегда получается двадцать один. Я проверял много раз.

– Это не значит, что так будет получаться всегда, не правда ли? – заметил конгрессмен.

– Не знаю, – пробормотал Ауб. – Я не математик. Но, видите ли, мои результаты всегда точны.

– Продолжайте.

– Три на семь – это двадцать один, так что я и пишу двадцать один. Потом трижды один – три, так что я пишу тройку под двойкой…

– Почему под двойкой? – прервал вдруг Брант.

– Потому что… – Ауб обратил беспомощный взгляд к своему начальнику. – Это трудно объяснить.

Шуман вмешался.

– Если вы примете его работу, как она есть, то подробности можно будет поручить математикам.

Брант согласился.

Ауб продолжал:

– Два да три – пять, так что из двадцати одного получается пятьдесят один. Теперь начнем заново. Перемножим семь и два, это будет четырнадцать, потом один и два, это будет два. Сложим, как раньше, и получим тридцать четыре. И вот, если написать тридцать четыре вот так, под пятьдесят одним й сложить их, то получится триста девяносто один. Это и есть ответ.

Наступило минутное молчание, потом генерал Уэйдер сказал:

– Не верю. Он городит чепуху и складывает числа и умножает их так и этак, но я ему не верю… Это слишком сложно, чтобы быть разумным.

– О нет, сэр, – возразил смятенно Ауб. – Это только кажется сложным, потому что вы не привыкли. В действительности же правила довольно просты и годятся для любых чисел.

– Для любых, да? – произнес генерал. – Ну, так вот. – Он достал свой счетчик (военную модель старого стиля) и поставил его наугад. – Пишите на бумажке – пять, семь, три, восемь; это значит, это значит – 5 738.

– Да, сэр, – сказал Ауб и взял новый листок бумаги.

– Теперь… – Он снова заработал счетчиком. – Пишите: семь, два, три, девять. Число – 7 239.

– Да, сэр.

– А теперь перемножьте их.

– Это займет много времени, – прошептал Ауб.

– Занимайте.

– Валяйте, Ауб, – весело сказал Шуман.

Ауб принялся за дело, низко нагибаясь. Он брал один листок за другим. Генерал достал часы и смотрел на них.

– Ну что же, кончили колдовать, техник? – спросил он.

– Сейчас кончу, сэр… Готово, сэр. 41 537 382. – Ауб показал ему записанный результат.

Генерал Вейдер горько улыбнулся, передвинул контакты умножения на своем счетчике и подождал, пока цифры остановятся. А тогда он взглянул и сказал с величайшим изумлением:

– Великие галактики, это верно!

Президент позволил своим подвижным чертам принять выражение глубокой, постоянной меланхолии. Денебианская война, начавшаяся как широкое популярное движение, выродилась в скучное маневрирование с постоянно растущим на Земле недовольством. Быть может, однако, оно росло и на Денебе.

А тут конгрессмен Брант, глава важного военного комитета, тратит свою получасовую аудиенцию на разговоры о чепухе.

– Расчеты без счетчика, – нетерпеливо произнес президент, – это противоречие понятий.

– Расчеты, – возразил конгрессмен, – это только система обработки данных. Это может сделать машина, может сделать и человеческий мозг. Позвольте привести вам пример. – И, пользуясь недавно приобретенными знаниями, он получал суммы и произведения, пока президент не заинтересовался против воли:

– И это всегда выходит?

– Каждый раз, мистер президент. Это абсолютно надежно-

– Трудно ли этому научиться?

– Мне понадобилась неделя, чтобы понять по-настоящему. Думаю, что дальше будет легче.

– Хорошо, – сказал президент, подумав. – Это интересная салонная игра, но какая от нее польза?

– Какая польза от новорожденного ребенка, мистер президент? В данный момент пользы нет, но разве вы не видите, что это указывает нам путь к освобождению от машины? Подумайте, мистер президент. – Конгрессмен встал, и в его звучном голосе автоматически появились некоторые из интонаций, какими он пользовался во время публичных дебатов. – Денебианская война – это война между счетными машинами Денебианские счетчики создают непроницаемый заслон против нашего обстрела, наши счетчики – против их обстрела. Как только мы улучшаем работу своих счетчиков, другая сторона делает то же, и такое жалкое, бесцельное равновесие держится уже 5 лет…

А теперь у нас есть способ обойтись без счетчика, перепрыгнуть через него, обогнать его, мы сумеем сочетать механику расчетов с человеческой мыслью, мы сможем получить эквивалент счетчикам, биллионам их. Я не могу предсказать все последствия в точности, но они обещают быть неисчислимыми. А если Денеб будет продолжать упрямиться, они станут катастрофическими.

Президент смутился.

– Чего вы хотите от меня?

– Поддержите в административном отношении секретный проект, касающийся людей-счетчиков. Назовем его проект «Число», если хотите. Я могу поручиться за свой комитет, но мне нужна административная поддержка.

– А каковы пределы возможности для людей-счетчиков?

– Пределов нет. По словам программиста Шумана, познакомившего меня с этим открытием…

– Я слыхал о Шумане.

– Так вот, доктор Шуман говорит, что теоретически счетная машина не может делать ничего такого, чего не мог бы сделать человек. Машина попросту берет некоторое количество данных и производит с ними конечное количество операций. Человек может воспроизвести этот процесс.

Президент обдумал это, потом сказал:

– Если Шуман говорит, что это так, то я готов поверить ему – в теории. Но практически может ли кто-нибудь знать, как счетная машина работает?

Брант вежливо засмеялся.

– Да, мистер президент, я тоже спрашивал об этом. По-видимому, было время, когда счетные машины проектировались людьми. Конечно, эти машины были очень простыми – ведь это происходило еще до того, как были разработаны способы использования одних счетчиков для проектирования других, более совершенных.

– Да, да, продолжайте.

– Очевидно, техник Ауб в свободное время занимался восстановлением некоторых старых устройств; в процессе работы он изучал подробности их действия и нашел, что может воспроизвести их. Умножение, проделанное мною сейчас, это только воспроизведение работы счетной машины.

– Поразительно!

Конгрессмен слегка откашлялся.

– Разрешите мне указать еще на одну сторону вопроса, мистер президент. Чем больше мы разовьем это дело, тем меньше усилий нам потребуется затрачивать на производство счетных машин и на их обслуживание. Их труд возьмут на себя люди, а мы используем океан освободившейся энергии на мирные дели, и средний человек будет все меньше ощущать гнет войны. А это, конечно, окажется полезным правящей партии.

– Ага, – сказал президент, – я вижу, к чему вы клоните. Хорошо, но мне нужно подумать… А сейчас садитесь, сэр, садитесь и покажите-ка мне еще раз фокус с умножением. Посмотрим, сумею ли я разобраться в нем.

Программист Шуман не торопил события. Лессер был консервативен, очень консервативен и любил работать со счетными машинами, как работали его отец и дед. И если удастся убедить его искренне примкнуть к проекту «Число», то это даст большие – возможности, ведь он держит в руках западноевропейский комбинат счетных машин. Но Лессер упирался. Он сказал: