Текст книги "Принцесса Ателии (ЛП)"

Автор книги: Айя Линг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 4

Я буквально не могла скрывать своего возбуждения, пока усаживалась в карету. Даже сказочный дворец – если мне позволено употребить клише – может быть золотой клеткой. Я едва ли могла пройти по коридору, не наткнувшись на слуг, спрашивающих, не нужно ли мне что-нибудь, и придворного, отпускающего вежливый комментарий, но неудачно скрывающего на лице недоумение.

Хотя ладно. Мне нужно радоваться, что папарацци в Ателии еще не стали такими же назойливыми, как в современном мире. Здесь, с камерами, огромными и громоздкими монстрами, которые к тому же еще и невероятно дороги, крайне низкие шансы увидеть нелестный для себя снимок.

Эдвард также, казалось, пребывал в хорошем настроении, усаживаясь в карету рядом со мной, расслабленно вытягивая свои длинные ноги и улыбаясь ленивой улыбкой. Он взял меня за руку, и я прижалась к нему, наслаждаясь моментом. Наконец-то одни.

– Как тебе удалось убедить лорда Чемберлена отпустить тебя пораньше? – спросила я.

– Ранняя договоренность с Генри, – ответил тот. – Что вообще-то является правдой. Я хотел обсудить с ним применение медицинского сервиса, о котором ты рассказывала.

– Хорошо, хотя это и не дает мне законных прав следовать за тобой по пятам.

– Как я могу отказать тебе, когда ты так свистела? – в его голосе послышалось веселье. Я вспыхнула, вспомнив шокированных слуг. Один из них даже уронил корзинку с яблоками.

– Если бы здесь существовали мобильники, то позвонила бы, – пробормотала я, пряча лицо у него на груди. Он всегда замечательно пах – кожей, мылом, и чем-то отчетливо мужским.

– Мадам Дюбуа убьет меня, если узнает.

Теперь он засмеялся глубоким, богатым звуком, грохотавшим в его груди. Минутой позже, его рука скользнула мне за спину, устраивая меня поуютнее рядом с его телом.

– Это моя вина, – в его голосе сквозила нотка сожаления. – Из-за меня тебе приходится терпеть эти уроки. Возможно, если я поговорю с мадам Дюбуа...

– Нет! – быстро произнесла я. Не его вина, что традиции требуют, чтобы я училась, как стать принцессой. – Не делай этого. Переезд во дворец НАМНОГО лучше, чем жизнь с леди Бредшоу. – И я действительно имела в виду то, что сказала. Мне приходилось терпеть нагоняи леди Бредшоу, язвительные замечания Бьянки и раздражение Пьерра, и за исключением Марты и Эллы, равнодушие слуг, или даже их враждебность. Мое единственное утешение было в книгах.

Здесь, во дворце, Эдвард воплощал все, что я хотела бы видеть в бойфренде. Он делал все возможное, чтобы я не чувствовала себя не в своей тарелке, например, защищая меня от придворных, засыпал меня книгами и цветами, и нарушал правила или адаптировал условности, чтобы удовлетворить мои современные требования.

– Эдвард, перестань винить себя. Быть с тобой стоит того, чтобы столкнуться с десятью мадам Дюбуа, – потом я наклонилась и поцеловала его. В ответ, он притянул меня к себе на колени, запустил пальцы в мои волосы, не давая мне возможности отодвинуться, но мне было плевать.

Кажется, к моменту остановки кареты температура значительно повысилась. Эдвард отпустил меня как раз перед тем, как Бертрам открыл дверцу, и при этом ухмыльнулся так, словно давал понять, что знает, чем мы занимались.

Я пригладила волосы, вздернула подбородок и нацепила маску безразличия, как и подобает принцессе. В конце-концов, иногда, уроки мадам Дюбуа оказываются полезными.

...

Уже не в первый раз я навещаю Поппи в ее доме. И все же, чаще всего именно она приезжает ко мне во дворец. Мистер Давенпорт часто отсутствует, с тех пор, как он начал стажироваться у знаменитого адвоката. Сэр Монтгомери нанял повара, экономку и служанку для Поппи. Не смотря на его убийственный вид в момент прибытия на свадьбу Поппи, он по-настоящему любит свою дочь.

Когда приехали мы с Эдвардом, служанка открыла дверь, и пригласила нас в аккуратный, удобный салон. Эдвард отклонил предложение раздеться и забрать его пальто, так как он скоро собирался ехать к Генри. Когда вошла Поппи, ее руки взлетели ко рту, и на лице расплылась широчайшая улыбка. Иногда она все еще вела себя как молодая девушка, а не взрослая, почтенная замужняя женщина.

– Кэт! О, и Ваше Высочество! – она присела в глубоком реверансе. – Какой замечательный сюрприз! Мне до смерти скучно, и я отчаянно хотела навестить вас, но Джонатан настоял, чтобы я осталась дома, пока полностью не восстановлюсь.

– Утренняя тошнота? – спросила я. Хотя она не выглядела такой же яркой и энергичной, как на поле для гольфа, она также не выглядела бледной или больной. – Ты же не собираешься вывернуть на нас всю еду, или еще что-нибудь?

Поппи выглядела удивленной.

– Откуда ты знаешь об этом?

О нет. Очередная вещь из современного мира, о которой я не должна знать. Не смотря на то, что я рассказала Поппи о том, что я не из Ателии, девушка не поверила мне полностью.

– Я...я наткнулась на это в какой-то книжке. Ты же знаешь, как много я читаю.

Поппи казалось, слегка недоумевала, но потом пригласила нас в гостиную.

– Давайте присядем, и я попрошу Мэри принести вам что-нибудь освежающее. Вы предпочитаете чай или кофе, Ваше Высочество? – в ее голосе послышались нотки робости, когда она взглянула на Эдварда. Он не тиран, но, наверное, все равно может вызывать трепет в своих подданных.

Эдвард покачал головой.

– Мои извинения, но я должен идти. Меня ждет Генри, – принц быстро поцеловал меня в макушку. – Я вернусь через два часа. Не уезжай без меня.

Когда он ушел, Поппи заметно расслабилась. Она поерзала в своем кресле и с облегчением выдохнула.

Я хихикнула.

– Ты выглядишь так, словно только что нас покинул огр.

– Ничего не могу с собой поделать. В конце-концов, он ведь принц. Когда я жила у Клер, она постоянно о нем говорила, словно он божество, посланное нам с небес.

– Прости, что разочаровываю тебя, но он человек. Как ты и я.

Поппи усмехнулась.

– Могу сказать, Эдвард по-настоящему тебя любит. Когда он смотрит на тебя, в его глазах появляется какой-то тлеющий огонек, – девушка накрыла мою руку своей рукой. – Я так рада, что ты приняла его предложение, Кэт. Я знаю, это значит, что тебе придется пожертвовать шансом вернуться к семье, но мы здесь ради тебя. Мы все будем твоей семьей.

Я улыбнулась, тронутая ее словами, но не стала исправлять ее. – Хватит обо мне, – сказала я, протягивая ей принесенный пакет. – Держи – это для тебя... в смысле, для вас, когда родится ребенок.

Поппи запротестовала, что нет нужды в такой щедрости, но я настойчиво положила пакет ей на колени. – Открой его, – велела я тоном, который прозвучал также устрашающе , как и у Эдварда. Всего лишь пара недель во дворце и его авторитетное поведение уже сказывается на мне. Мне следует следить за собой, иначе я рискую превратиться в кого-то вроде Бьянки.

Она развернула пакет и вынула нежное белое детское платьице, подходящее как для девочки, так и для мальчика, кружевной чепчик и погремушку.

– Это так восхитительно, – восторги Поппи зашкаливали. – Ты сама сшила это платьице, Кэт?

– Ну да, я творю потрясающие вещи с помощью иголки... нет. Разумеется, у меня есть те, кто сделает это за меня.

– Не важно. Когда ребенок родится, ты будешь крестной.

И снова я улыбнулась фальшивой, слишком-сияющей-чтобы-быть-настоящей, улыбкой. К тому времени, как родится ребенок, мне останется провести в Ателии всего лишь несколько месяцев.

Я решила сменить тему. На столе я увидела книгу,и сперва удивилась, что за книги могут нравиться Поппи, но присмотревшись, заметила что это всего лишь тетрадь с пронумерованными страницами.

– Что ты с ней делаешь? – указала я на тетрадь.

Поппи почесала затылок и скорчила гримаску. – Я пытаюсь вести бухгалтерию нашего семейного бюджета. Понимаешь, с ребенком на подходе и все такое, Джонатан сказал, что мы должны записывать наши расходы. Но это до ужаса тяжело, Кэт.

Я вспомнила, как каждый месяц мама балансировала с чековой книжкой, с нахмуренными бровями она покусывала карандаш и нажимала на кнопки калькулятора. – У тебя проблемы со сведением итоговых счетов?

Поппи покачала головой. – Мы редко ходим на ужины и вечеринки, и папа предложил помощь, где бы она нам ни понадобилась. Джонатан предпочел бы не слишком полагаться на папу, но теперь, когда у меня скоро появится ребенок, он охотнее примет ее, – в расстройстве, она раздула щеки. – За этими цифрами так сложно следить, что у меня начинает болеть голова.

Если они тратят не так уж много, интересно, почему у нее сложности с цифрами?

– Могу я взглянуть?

У замужества всегда есть и обыденные стороны, подумала я, следя пальцем вниз по колонке, которую написала Поппи. Мне приходится заучивать энциклопедию королевского этикета и традиций, тогда как Поппи, которую можно назвать домохозяйкой среднего класса, приходится иметь дело со сведением счетов за молоко, яйца, бекон, масло, сардины и тому подобное.

– Если фунт сахара стоит три шиллинга, тогда за три фунта ты заплатила девять шиллингов, а не восемь, – указала я на место, где она ошиблась. – И еще, смотри вот здесь. Если бакалейщик дал тебе двадцати процентную скидку за горшочек клубничного джема, который стоит пять шиллингов, тогда ты должна была заплатить четыре шиллинга, а не четыре с половиной.

Я нарисовала схему, чтобы проиллюстрировать это, и глаза Поппи расширились.

– А я еще благодарила его за то, что он дал мне такую большую скидку! Кэт, если что-нибудь, о чем ты не знаешь?

Я пробормотала что-то о том, что я много читаю.

– Хотела бы я, чтобы папа разрешал мне читать больше, когда я была маленькой, – с сожалением произнесла Поппи. – Он всегда говорил, что эти дрянные романы повредят мой разум, и он ограничивал мое чтение лишь пособиями для молодых женщин.

Поскольку я получала подобное образование с того момента, как я попала в дом леди Бредшоу, я не могла сказать, что очень этому удивлена.

Прозвенел дверной звонок. Служанка пошла открывать двери, и вошел коренастый молодой мужчина и прелестная молодая женщина с волосами медового цвета и по-детски голубыми глазами.

– Джонатан! – вскричала Поппи, вставая с кресла. – Посмотри, кто пришел навестить нас!

Мистер Давенпорт поцеловал ее в макушку и заставил снова сесть. Он улыбнулся мне теплой, дружелюбной улыбкой и спросил, как у меня дела. Однажды он поклонился мне, сопровождая Поппи во время ее визита во дворец, но я сказала – приказала – ему вести себя со мной как с другом. Не думаю, что когда-нибудь привыкну ко всей этой ерунде, связанной с Высочествами.

– Доброе утро, мисс, – Элла начала склоняться в реверансе, но я остановила ее.

– Кэт, – твердо сказала я. – Я не хочу опять слышать, как ты называешь меня "мисс". Ты больше не моя служанка.

Ответный смех Эллы был похож на звон колокольчиков. Она сняла свою шляпку и повесила на вешалку. Наверное, девушка бывала здесь раньше, если судить по тому, с каким знанием она ходила по дому.

– Мэри, принеси нам свежий чай и еще две чашки, – Поппи наклонилась вперед, в ее глазах светилось любопытство. – Дело хорошо прошло? Пожалуйста, скажи, что судья прислушался к тебе!

Элла кивнула. Она села на стул и сложила руки.

– Судья постановил, что я действительно дочь графа Бредшоу, и что Мадам – леди Бредшоу – должна уступить мне поместье графа в деревне и две трети своего состояния.

У меня вырвался совершенно неженственный вопль радости. По счастью, все были слишком возбуждены новостями, чтобы обращать внимание на мое поведение. Поппи хлопала в ладоши как ребенок, а мистер Давенпорт улыбался так, словно это именно он унаследовал состояние.

– Я так рада за тебя, Элла. Теперь тебе не нужно беспокоиться о своей матери и Билли, и у леди Петунии не будет иных причин возражать против твоего, хм, союза с Генри.

Она не выглядела такой же счастливой, как все остальные.

– Боюсь, что его мать все еще нуждается в убеждении.

– Но ведь уже доказано, что ты дочка графа, – сказала я. – Что еще она может иметь против тебя?

Элла покачала головой. – Я больше не служанка, но это не значит, что она считает меня достаточно хорошей парой для Генри. Есть много девушек более достойных, чем я.

– Но он хочет тебя, – ответила я.

Поппи яростно закивала головой. – Вы заслуживаете друг друга.

Служанка принесла нам дымящийся чайник. Элла наполнила свою чашку, прежде чем снова заговорить.

– Я хотела бы подождать какое-то время. Я хочу убедиться, что то, что чувствует ко мне Генри, это не просто увлечение.

Странным образом это напомнило мне о мистере Бингли (Генри) и Джейн Беннет (Элла). Вот только в этом случае Дарси (Эдвард) не интриговал, чтобы разлучить их, а мать Генри взяла на себя роль леди Кэтрин де Бург.

– И, кроме того, все происходит очень быстро,– Элла закусила нижнюю губу и опустила глаза. На секунду она стала выглядеть уязвимой, потерянной, испуганной, и мне захотелось хорошенько встряхнуть Генри из-за того, что она чувствует себя такой незащищенной. – Прошло всего лишь несколько месяцев с тех пор, как я ушла от леди Бредшоу и начала работать во дворце. Потом я узнала, что я дочка графа, и внезапно я становлюсь наследницей? – она покачала головой и глубоко выдохнула. – Все что я хочу сейчас, это лишь немного времени, чтобы все обдумать. Я знаю, что есть определенные вещи, которые я должна сделать – я хочу послать Билли в школу, и чтобы мамочка перестала работать. Или хотя бы, купить ей швейную машинку; мы никогда не могли себе позволить купить такую.

– Если тебе нужна будет помощь в юридических делах, я буду рад помочь тебе, – сказал мистер Давенпорт. – Я могу также познакомить тебя с бухгалтером, если тебе он нужен. Все что угодно для друга и кузины.

Элла с благодарностью улыбнулась ему. – Ты и так уже очень много сделал для меня. Все благодаря тебе.

– Со своей стороны скажу, если герцогиня продолжит упрямиться, всегда есть Руби Ред, – ухмыльнулась Поппи, и ее глаза засияли.

Элла выглядела шокированной, но мистер Давенпорт расхохотался. Я тоже засмеялась, но я не могла отделаться от легкого сочувствия к ней. Я думала, что когда Элла вернет свой титул, она больше не будет считать себя ниже Генри, но после знакомства с леди Петунией, не похоже, что счастливый конец для Золушки скоро настанет.

Глава 5

Я сижу на балконе, наполовину скрытая за колонной из полированного дуба и закутавшись в темное шелковое платье, в котором выгляжу как минимум лет на пять старше. Черные перчатки до локтей, черная вуаль и черный веер довершают мой образ. Весь ансамбль оставляет странное чувство того, что я являюсь героиней готического романа. Все это даже забавно, если игнорировать факт, что такой костюм необходим для женщины, которая не должна находиться в этом месте. Я в Палате, где на последнюю сессию собрались члены Парламента (ЧП, как называет их Эдвард). Предпоследнюю сессию, если быть более точной, на последней сессии перед перерывом обычно докладывают об итогах и достижениях.

Как и дворец, Палата просто захватывает дух. Она относится к красно-золотой теме монархии Ателии, с потрясающим золотым потолком и троном, а также рядами красных кожаных сидений, расположенных перед троном. Над троном находятся огромные картины, изображающие знаменитых монархов. Я узнаю большинство из них, благодаря своей усердной учебе у мадам Дюбуа. Позади меня, вверх, до самого потолка, поднимается витражное окно, пропуская в комнату солнечный свет. Так как сегодня достаточно облачно, зажгли четыре золотых люстры, чтобы компенсировать недостаток освещения.

Из-да духоты моего готического костюмчика я начинаю развлекать саму себя. Если ЧП заметят меня, так тому и быть.

Появляется Эдвард в формальном черном пиджаке и брюках, неся свиток, перевязанный красной ленточкой. Он устремляется к трону и ждет, пока умолкнут все члены парламента. Его пристальный взгляд и прямая осанка напоминают мне, что хоть Ателия и конституционная монархия, в его присутствии величие так и витает в воздухе. Большинство членов парламента прекращают свои разговоры и молча рассаживаются, их взгляды устремлены на принца. Для меня это нечто вроде двойных стандартов, потому что хоть я сама и не смущалась дать понять Эдварду, что не буду вести себя как бесхребетное существо, но меня забавляет, как ЧП покоряются в его присутствии.

После того как принц произносит вступительную речь, которая звучит скучным речитативом, премьер-министр выходит на подиум и выступает с ежегодным отчетом от различных департаментов и агентств. Это кряжистый мужчина в парике, длинном, фальшивом, похожем на те, что носят судьи. Очень жаль, что Эдвард не носит парики, иначе я могла бы определенно умереть со смеху. Затем несколько ЧП выступают с представлением местных и национальных документов, и все это звучит невероятно сухо и скучно.

Как раз в тот миг, когда я уже рисковала уснуть, премьер-министр поправил свои очки и начал зачитывать со свитка.

– Теперь, позвольте нам начать процедуру Третьего Чтения восьмичасового закона. Те, кто желает высказаться по этому вопросу, не могли бы вы поднять руки?

Я выпрямилась и чуть наклонилась вперед на своем кресле, мое сердце забилось. Эдвард сказал мне, что благодаря убедительной победе во Втором Чтении и растущему вниманию общественности а также постоянным отчетам от следователей и романистов, весьма маловероятно, что в Третьем Чтении закон отвергнут. И все же, это не значит, что все МП с радостью примут закон без предварительных замечаний. Несколько ЧП инвестируют в торговлю хлопком, что считается одной из сильнейших отраслей Ателии.

Мужчина поднял руку, а это гарантированное право на речь. Он весьма страстно говорит о законе, утверждая, что восемь часов это все равно больше, чем может вынести любой ребенок. Он зачитывает свидетельства из медицинского отчета, написанного доктором Дженсеном, который, как я помнила, является учителем Генри.

– Я бы пошел даже дальше, и предлагаю, чтобы рабочие часы были уменьшены до половины дня с утра, что оставляет вечер свободным для обязательного бесплатного образования.

Я могла бы сжать его в объятиях, если бы не предполагалось, что меня никто не должен видеть.

Поднимается еще один мужчина с противоположным мнением. Он говорит, что при быстром улучшении технологий, Ателия превратилась в одну из самых могущественных стран в мире. Страна сдаст позиции, если предложение не будет поспевать за спросом. Он осведомлен о существовании проблемы с детьми-рабочими, но он уверен, что пока детей правильно обучают, и не совершают над ними никакого насилия, нет никаких причин тому, чтобы фабрики не могли работать, как и прежде.

Чушь! Я не удивилась бы, если бы узнала, что он лично никогда не был на фабрике.

Дебаты продолжались еще какое-то время, но к моему разочарованию, все выглядело так, что рабочие часы не будут уменьшены. Большинство членов парламента, хоть и соглашались с тем, что для детей вредно много работать, не соглашались уменьшить двенадцать рабочих часов. Эдвард не шутил, когда говорил, что парламент неохотно принимает кардинальные перемены.

Эдвард поднял руку, заставляя всех прекратить дрязги.

– Я предложил поправки к закону, – произнес он вместо того, чтобы выдвигать аргументы за большее сокращение часов. – Должны быть назначены инспекторы, чтобы убедиться в том, что условия работы как минимум терпимые, и должны быть введены большие штрафы для тех владельцев фабрик, которые не будут соблюдать правила.

– Учитывая огромное количество фабрик в стране, откуда вы собираетесь брать средства для зарплат этим инспекторам? – мерзко спросил кто-то. – Вы же не думаете, что наши закрома бездонные!

– Тогда мы можем поднять налоги для управляющих фабриками, – голос Эдварда был холодным, как ранний утренний воздух. Со мной он никогда не говорил таким тоном. Иногда я задумывалась, как ему удается отделить свой публичный имидж (холодный, отстраненный, отчужденный) от частного (заботливый, дразнящий, ласковый). – В конце концов, это их обязанность обеспечивать безопасность собственных рабочих.

В моей голове промелькнул образ Эндрю МакВина. Я вспомнила, как он вел себя словно полный придурок, когда я рассказала ему о смерти Джимми. Не успев осознать, что я делаю, я вскочила на ноги.

Из-за тишины в зале, когда я вставала, мой стул издал ужасный скребущий шум, и все уставились на меня. Большинство из них, не ожидавших моего появления, смотрели на меня с полнейшим изумлением.

Мне следовало бы скрыться за балюстрадой и притворится, что я призрак, а у них галлюцинации. Но Эдвард говорил мне, что Парламент не будет собираться на сессию до следующего года, так что я не смогу высказать свое мнение через несколько месяцев. И я до сих пор не могу забыть пропитанную кровью подушку Джимми, также как и тихий плач миссис Татчер и Эллы в темной мрачной комнате. Как будто их будущее обречено. Даже если я стану посмешищем, мне все равно необходимо, чтобы меня услышали.

– Мне... я ужасно сожалею... – заикалась я, сжимая руки в складках своего платья, пытаясь успокоиться. Я была на втором этаже, так что мне приходилось повышать голос, а так как все молча переживали шок, большинство людей, кажется, могли меня слышать. – Но я подумала, если вы не против... у меня есть несколько предложений.

Мой голос стал сильнее. Было легче, когда я не смотрела на их лица. Я смотрела прямо перед собой и игнорировала негативные мысли о том, что может случиться, или о возможных последствиях моей речи.

– Нам нужны компенсации. Из-за опасной обстановки я настоятельно рекомендую установить компенсации для детей, которые получили серьезные травмы... или умерли. И все должны проходить медицинское обследование. Работодатель должен ввести страховку по состоянию здоровья, чтобы они могли позволить себе оплатить счета за лечение. О, и еще пропуски по болезни. Если они не могут прийти из-за того, что заболели, должна быть какая-то форма оплаты....

– Благодарю, леди Катриона, – оборвал меня Эдвард. Его голос был резким, и он не смотрел в мою сторону. – Я приношу всем мои извинения, но моя невеста только что напомнила мне, о чем я забыл упомянуть. Если вы также примите во внимание ее слова...

– Это не будет проблемой, – сказал премьер-министр, определенно чувствуя облегчение после вмешательства Эдварда. – Могу я просить вас уточнить детали, Ваше Высочество?

Дальше Эдвард пояснил им в деталях, то, что я рассказывала ему о наших современных правилах. Другие ЧП стали высказывать свое мнение, полностью забыв о моем присутствии.

Я снова села на свой стул и вытерла холодный пот со своих бровей. Часть меня злилась, что Эдвард просто выдал мои идеи за свои собственные, но другая часть меня была также благодарна, что он пришел мне на помощь. ЧП могли просто силой выгнать меня из зала.