Текст книги "Чёрное и белое"

Автор книги: Айрис Оллби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Извини, малышка. Я совершенно забыла о времени.

– Сними, пожалуйста, эту старую одежду, – попросила Эш, критически осматривая стройную фигуру матери, облаченную в пыльные джинсы и ветровку, знавшую лучшие времена. – И у тебя в волосах запутались листики.

– Эй, расслабься! Сегодня суббота. Зачем нам наряжаться в выходные? – Айрис рассмеялась и наклонила голову, предлагая таким образом дочери вытащить траву из густой шапки волос.

– Я думала, ты собираешься сделать рождественские покупки.

– Ты права, моя ласточка. Я совсем об этом забыла. Ладно, ты выиграла. – Она улыбнулась Эш. – Попробую найти наряды, более подходящие случаю.

Эш сама назначила себя распорядителем материнского гардероба и по одной ей ведомым критериям безапелляционно решала, что идет или не идет матери, что годится для того или иного случая. А сама Айрис, не имея лишних денег на одежду, давно перестала реагировать на призывы капризной моды.

– Что ты собираешься надеть? – требовательно спросила девочка, освободив, наконец, волосы матери от листьев.

– Обещаю подумать.

– Все мои друзья говорят, что ты очень симпатичная. Когда я вырасту, куплю тебе много-много красивых платьев, – торжественно объявила она.

– Спасибо тебе, кроха. – Мать с улыбкой посмотрела на дочку. В свои двадцать шесть она, Айрис, если верить доктору Хоггину, оставалась привлекательной женщиной, и все же знала, что Эш, когда вырастет, будет несравнимо красивее ее. С шапкой черных вьющихся волос и огромными ярко-голубыми глазами девочка уже сейчас была копией своего неотразимого отца. Это тоже создавало свои проблемы. Дело было не только в угрозе Фила вернуться в Холл. Надо было еще подумать, во что стоит посвятить друзей. Наверное, следует сказать правду и сделать это как можно скорее. Если Джун, слишком возбужденная внезапной встречей с другом юности, не сумела разглядеть потрясающее сходство между отцом и дочерью, то вряд ли остальные ее друзья будут так же слепы. Но самое главное – это Эшлинг. Как она сможет объяснить маленькой девочке, что произошло восемь лет назад?

– Мама, хватит мечтать. Поторопись, пожалуйста, – капризным тоном заговорила Эш, пританцовывая от нетерпения.

– Дай мне пять минут на то, чтобы переодеться, и едем, – пообещала мать и тяжело вздохнула. Она подняла ведро с овощами и медленно пошла за дочерью по садовой дорожке.

3

– Не паникуй, до Рождества еще десять дней.

От неожиданности Айрис растерялась. Кто-то произнес эти слова приглушенным голосом прямо ей на ухо. Она вскрикнула, и чуть не выронила большой пакет свертков, который держала обеими руками. Обернувшись, молодая женщина увидела прямо перед собой смеющиеся карие глаза Джека Хоггина.

– Ради бога, Джек! – проговорила Айрис, тяжело дыша. Доктор тем временем быстро освобождал ее руки от поклажи. – И так не протиснуться через толпу, а ты еще пугаешь до полусмерти!

– У меня и в мыслях не было пугать тебя, – улыбнулся молодой человек. – Почему, хотел бы я знать, в это время года люди, теряя разум, мечутся по магазинам? Происходит какое-то повальное сумасшествие. Создается впечатление, что всю страну охватил всеобщий покупательный психоз.

– Не знаю. Наверное, это действительно со стороны выглядит довольно странно, – согласилась Айрис, и молодые люди направились к автомобильной стоянке. – А ты что здесь делаешь? В центре города в пятницу утром? – поддела она друга. – Настоящему врачу следует находиться в своей клинике и ухаживать за больными и страждущими.

– Я специально освободил это утро для покупок, – признался доктор, тоскливо улыбнувшись.

Он уговорил Айрис зайти в ближайшее кафе и выпить по чашке знаменитого «Зимнего горячительного коктейля» – горячего шоколада с порцией бренди.

– Напиток согреет нас, и он безопасен, ты спокойно сможешь доехать до дома, – успокоил Джек молодую женщину, которая считала неразумным принимать алкоголь в такое время суток. – А может, ты составишь мне компанию, и мы пообедаем вместе в одном из ресторанов?

Айрис отрицательно покачала головой.

– Прости, Джек, сегодня не могу. Мама лежит в постели с простудой, и я должна быть дома.

– Очень жаль. Кстати, ты сама выглядишь не совсем здоровой, – сказал доктор, озабоченно глядя на бледное, осунувшееся лицо с темными кругами у глаз.

– Со мной все в порядке, – сказала Айрис и как-то неуверенно пожала плечами.

Но она прекрасно знала, как выглядит.

Сегодня утром из зеркала на нее смотрело испуганное лицо. Пугаться было чему – вид у нее был, как говорится, краше в гроб кладут. Она понимала, что причиной ее нервного срыва стало не только волнение, связанное с возвращением Филиппа Бартона. Много хлопот доставляла мать.

Айрис все-таки пришлось сказать ей о необходимости продать дом, и Люцилла среагировала на эту новость в точности так, как и ожидалось. У Айрис все сжималось внутри, когда она вспоминала, какие нелепые, истеричные упреки бросала ей мать. Потом был глубокий обморок. Случилось это более недели назад. С тех пор Люцилла оставалась в постели. Она утверждала, что сильно простудилась и отказывалась выходить из спальни. Поведение матери вызывало у дочери все растущую тревогу.

Тяжело думать, но нынешнее состояние матери было сродни тому, в котором она находилась восемь лет назад, когда разразился скандал, связанный с ее мужем. Айрис старалась не поддаваться панике, вспоминая то ужасное время. Но она знала, что если мать будет, как и раньше, прятаться от правды в своей комнате, то ей снова потребуется помощь психиатра.

– Хочешь, я заеду к вам и осмотрю ее?

– Только не сейчас. Я позвоню тебе, если ей станет хуже, – ответила Айрис и быстро перевела разговор на другую тему. – Что ты делаешь на Рождество? Поедешь к родителям?

Он кивнул:

– Жаль, что вы с Эшлинг не сможете присоединиться ко мне. Родители тоже очень расстроились, когда узнали об этом.

– Извини, на Рождество у меня всегда запарка, – последовал уклончивый ответ.

Ей нравился Джек, нравились и его родители. Но пока она не решила, принять ли ей неоднократные предложения доктора о замужестве, Айрис не хотела слишком сближаться с его семьей.

В любом случае мысль о том, выходить или нет ей замуж, в данный момент являлась не самой актуальной. Кроме того, было бы нечестно по отношению к человеку, так хорошо к ней относящемуся, вовлекать его в сомнительную историю. Как только Филипп Бартон выполнит свое обещание и вернется в Шилдтон, неприятностей и впрямь не избежать.

Прошло уже три недели, как он уехал в Лондон, но напряжение так и не отпускало ее. Это похоже на ожидание взрыва бомбы. Айрис мучилась от сознания того, что ловушка, в которую она попала, не имеет выхода. Даже если Фил будет посещать город короткими наездами, правду все равно не удастся скрыть. Как только люди обратят внимание на сходство Филиппа и Эшлинг – эти волосы, эти глаза! – каждому жителю маленького городка станет ясно: перед ними отец и дочь.

Айрис понимала, что дальше откладывать нельзя – она должна сказать Джун и остальным друзьям о том, кто в действительности является отцом ее дочери. Во всяком случае, это надо сделать прежде, чем начнутся перешептывания на каждом углу. Но одно дело – решить что-то сделать, и совсем другое – осуществить задуманное. У нее просто не хватало духа открыть правду. От одной мысли, что предстоит объяснить Джеку события восьмилетней давности, ее бросало в холодный пот. Ведь он, как и все их знакомые, считал Чарлза Олдфилда отцом Эш.

– … Я заеду за тобой около семи. Договорились?

– Что? – Айрис какое-то мгновение непонимающе смотрела на своего спутника. Она так была занята своими мрачными мыслями, что пропустила мимо ушей слова, обращенные к ней.

Джек выглядел обиженным:

– Я думал, что мы обо всем договорились несколько недель назад. Ты что, забыла про вечеринку в старом здании Ассамблеи? Ее организаторы надеются собрать большие средства и обеспечить поддержку городу в защите старой водяной мельницы.

– Господи! У меня совершенно вылетело из головы, – призналась Айрис, виновато улыбаясь. – В последнее время посыпалось столько заказов на рождественскую выпечку, что пришлось, не разгибаясь, возиться на кухне. Хорошо еще, что семья Кемп пригласила Эшлинг поехать с ними в Лондон. Они переночуют в доме сестры мужа Джун – Томаса. Эш просто в восторге оттого, что увидит новогоднюю панораму и пойдет в большой супермаркет на встречу с Санта-Клаусом!

– Повезло малышке – она весело проведет время, – согласился Джек, тепло улыбаясь. Жаль только, что Джун не попадет на вечеринку. Никто не знает, кому принадлежит строительная компания «Портсмут Констракшн». А ведь опасность идет именно от нее. Компаньоны собираются снести мельницу, обезобразить старый пруд громоздким яхт-клубом. Ясно, что город категорически против этого. Обстановка накаляется, и остается лишь надеяться, что конфликт разрешится мирным путем.

– Да, хорошо бы, – откликнулась Айрис, зная, как возмущены горожане, что строители посягнули на старую достопримечательность Шилдтона. Люди полны решимости не допустить подобного варварства.

Древняя мельница, сохранившаяся с прошлого века, была заброшена и не использовалась последние сорок лет. Жители Шилдтона чтили ее как памятник старины и очень гордились древней постройкой. Но теперь над этим уникальным сооружением нависла угроза уничтожения. Несколько причин спровоцировали ситуацию. Во-первых, небольшой городок на востоке Англии был вовлечен в сферу быстро развивающегося туризма. Кроме того, местные любители парусного спорта все настойчивее требовали от властей предоставить им возможность иметь собственную современную базу. Резоны понятные, но им были противопоставлены другие соображения.

Городская общественность подняла шум еще и потому, что у древней мельницы был уникальный принцип действия. Ее работа обеспечивалась напором речной воды, которая попадала в пруд во время приливов из Северного моря. Когда уровень воды на реке спадал, из пруда выпускали накопившуюся воду – она-то и вращала огромные колеса.

Насколько Айрис знала, была еще одна такая же мельница. Она стояла где-то выше по реке. Двадцать лет назад ее реставрировали. Если там жители смогли собрать деньги на ремонт уникальной древности, то мы можем сделать то же самое, заявила Джун Кемп. Затем она с друзьями-единомышленниками организовала кампанию протеста против сноса древней мельницы. Но тут в неловком положении оказалась Айрис.

Мельница, окружающие ее земли и большой мельничный пруд одно время принадлежали семье Олдфилд. Начиная с XVI века они сдавали все это в аренду мельникам. К сожалению, покойный муж Айрис – Чарлз, нуждаясь в деньгах для оплаты очередного карточного долга, поторопился продать мельницу местному строителю.

– Ты здесь ни при чем, – не раз говорила Джун, подчеркивая, что чехарда с владельцами – вовсе не вина Айрис. – В конце концов, строительство нескольких домов – это одно, а полная перепланировка участка, да еще грандиозные планы «Портсмут Констракшн» – совершенно другое.

Хорошо бы, конечно, найти какой-то вариант, который бы удовлетворил яхтсменов и сохранил древнюю мельницу, думала Айрис, собирая свертки, пока Джек расплачивался за коктейли. Первое, что приходило в голову, – это переговоры с «Портсмут Констракшн». Но, по словам Джека, никто ничего не знал ни о компании, ни о ее владельцах.

– Тебя что-то тревожит, дорогая? – мягко спросил доктор, заметив, что Айрис дрожит от холода, когда они покинули уютное помещение кафе. – Выглядишь ты совсем неважно.

– Да нет, все в порядке, – сказала она твердо, видя, что Джек продолжает озабоченно смотрит на нее. – Возможно, немного устала. Но я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы пойти на сегодняшнее мероприятие.

– Айрис, ради бога, постарайся больше внимания уделять своему питанию и сну. Иначе я буду настаивать на том, чтобы ты прошла полное обследование в моей клинике.

– Хорошо, хорошо. Все, что скажете, доктор. – Она подняла руки вверх, изображая полную сдачу на милость эскулапа.

– Да, совершенно забыл. Мне очень жаль, что ты решила продать Холл, – сказал он, когда они шли по улице, заполненной предрождественской толпой. – Томас Кемп сообщил мне, что ты разрешила ему ознакомиться с архивами Олдфилд Холла.

– Да… – ответила она, чувствуя неловкость оттого, что до сих пор не сказала своему другу о предстоящей продаже дома. – Я отдала Томасу целый ворох старых документов, потому что он очень интересуется историей нашего города.

– Жаль, что тебе приходится продавать дом, – повторил доктор, хмурясь. – Айрис, ты знаешь, как я к тебе отношусь. И хотя сейчас не время и не место обсуждать такие вещи, скажи все-таки, могу ли я чем-нибудь тебе помочь?

– Я… я обязательно подумаю об этом, – сказала она уклончиво, испытывая облегчение оттого, что ей не пришлось отвечать на более конкретные вопросы Джека. В этот момент толпа, заполонившая тротуар, развела друзей в разные стороны, и они потеряли друг друга.

Новость о том, что владелица Олдфилд Холла собирается продать особняк, разнеслась по всему городку и теперь обсуждалась, чуть ли не в каждом доме. Айрис была поражена тем, как горожане восприняли это известие. Многие останавливали ее на улице и выражали искреннее сочувствие. Для уставшей, издерганной женщины такое внимание служило большим утешением и поддержкой. Пришлось лишь удивляться числу людей, которым была небезразлична судьба ее семьи.

Друзья Айрис, включая Джун и Кэтрин, обещали заняться поисками приличного домика, куда бы она могла переехать с матерью и Эшлинг после продажи Холла. Но это оказалось не таким уж простым делом. В данный момент на рынке недвижимости не было ничего подходящего. Правда, Мрачный Рейс, как окрестили в Шилдтоне агента по недвижимости, считал, что Айрис не стоит особо беспокоиться об этом, так как надежда на быструю продажу особняка невелика. А пока суд да дело, что-нибудь обязательно подвернется.

– Я рассчитывал на мистера Бартона, – сказал он с грустью в голосе. – Но зачем одинокому мужчине, каким бы богатым он ни был, обременять себя столь большим и старым домом? Вряд ли, миссис Олдфилд, мне в ближайшее время удастся найти вам нового покупателя.

Трудно передать, что почувствовала Айрис, услышав, что Фил до сих пор не женат. Весть о его коротком визите в Шилдтон и, особенно о том, что этот богатый красавец все еще свободен, стала главной темой разговоров среди их друзей. Джун совершенно явно хотела встретиться с Филом еще раз. Кэтрин завидовала подруге, что той хоть раз удалось пообщаться со школьным сердцеедом. Ей, первой сообщившей о приезде Фила в город, было особенно обидно упустить возможность встречи.

– Если бы я только знала, что он зайдет к Адаму по делам! – сокрушалась Кэтрин. – Фил такой же красивый, как и раньше? – спросила она и искренне рассердилась, когда Джун сделала вид, будто пытается вспомнить, каким же стал интересующий ее объект.

– Ну… – нарочито медленно начала Джун, подмигнув Айрис, – можно сказать, что Филипп Бартон стал еще ослепительнее. Но теперь, став более искушенным человеком и преуспевающим бизнесменом, он приобрел… как бы это выразиться? Сексуальную притягательность, что ли. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Ну почему мне так не везет? Когда же я увижу Фила? – причитала Кэтрин, унося с собой новые подробности о несравненном Бартоне.

– Только не упрекай меня – мне самой стыдно, что так раздразнила подругу, – покаялась Джун, когда они остались вдвоем. – Уж очень редко выпадает удача обскакать Кэтрин на повороте. Тебе-то хорошо, ты, я вижу, совершенно равнодушна к Филу. Но я, хоть и счастлива в браке, чуть с ума не сошла, когда он посмотрел на меня своими огромными голубыми глазами…

Айрис неспешно перебирала в памяти детали этого недавнего разговора.

– Вот мы и пришли, – раздался голос Джека.

– Что?.. – удивленно спросила Айрис, прежде чем увидела, что стоит у своего старого «ситроена», получившего в семье ласковую кличку – «французик».

– Почему ты не запираешь машину, когда оставляешь на улице без присмотра? – назидательно выговаривал ей Джек, открывая дверцу, чтобы положить покупки на заднее сиденье.

– Бесполезно. Замки давно проржавели, а на новые денег нет, – сказала она уныло. – Спасибо за коктейль. Я действительно согрелась. А также за то, что помог донести свертки, – добавила она.

Джек наклонился, и быстро поцеловала ее в щеку.

Сев за руль, Айрис повернула ключ в замке зажигания. В ответ ни звука. Минут десять она пыталась завести машину, испробовав все известные ей способы. Но, увы, «французик» молчал. Было от чего прийти в уныние. В сердцах она выругалась.

– Эту старую развалюху давно пора отвезти на свалку.

При звуке знакомого низкого голоса, прозвучавшего так неожиданно, Айрис вскрикнула от испуга – второй раз за сегодняшний день. Быстро обернувшись, она уставилась в лицо высокого темноволосого атлета, который занимал все ее мысли на протяжении последних недель.

– Филипп? Что ты здесь делаешь? – проговорила она с трудом.

Лицо Айрис стало белее снега, когда она смотрела остановившимся взглядом на высокую фигуру Филиппа Бартона. Его безукоризненно сшитое черное кашемировое пальто поверх строгого черного костюма больше подходило для лондонского Сити, чем для небольшого торгового городка.

– Имею удовольствие спасать девицу, которая попала в затруднительное положение, – ответил он довольно холодно.

– А вот уж от этого прошу меня избавить, – парировала пришедшая в себя женщина.

– Не будь занудой, Айрис! Эта куча металлолома не может даже сдвинуться с места. Я, между прочим, еду в Шилдтон. Если хочешь – могу подбросить. – И он показал на длинную черную спортивную машину, которая стояла в нескольких метрах от «ситроена».

– Почему ты так со мной обращаешься? – с обидой спросила Айрис, ударяя кулачком по рулю своего автомобиля.

– Как? – спросил Филипп со смехом. – Разве я виноват в том, что ты разъезжаешь по городу в древней колымаге, которую давно пора положить под пресс?

– Я имею в виду… почему здесь, посреди улицы? – процедила она сквозь зубы. – Ты не мог позвонить и договориться о встрече? Как любой нормальный человек?

– Потому что я сыт по горло твоими идиотскими выходками, – сердито ответил Филипп. Игнорируя протесты Айрис, он стал переносить покупки в свою машину. – Залезай в автомобиль и помолчи немного! Я не могу понять, что происходит – или твоя мать намеренно меня дезинформирует, или существует специальная установка, чтобы не брать трубку. Что ты стоишь? Садись в машину! – распорядился он, с явным нетерпением ожидая исполнения своего приказа.

Но Айрис не собиралась идти у того на поводу.

– Уж кто-кто, а мама к тебе относится великолепно, и если бы ты звонил, она наверняка записала бы твое имя, – продолжала негодовать Айрис, пока великолепная спортивная машина прокладывала путь к Олдфилд Холлу. Она лукавила: мать болеет в своей комнате, а сама Айрис старалась не брать трубку.

– Если мне не изменяет память, ты открыла пансион в своем доме…

– Ничего подобного! Мы только иногда приглашаем постояльцев, – перебила его Айрис и тут же с ужасом подумала, что она начинает повторять слова матери.

– …И больше звонить не буду, потому что не желаю, чтобы посторонние люди отвечали на мои звонки, – закончил он решительно.

– И телефон тебя не устраивает, и другие способы нормального общения тоже не подходят, – сказала Айрис раздраженно. – Во всяком случае, не было никакой необходимости… похищать меня таким образом.

– Похищать? По-моему, это называется иначе. Я всего-навсего помогаю тебе выбраться из нескладной ситуации, – терпеливо объяснил Филипп.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи, – продолжала сердиться Айрис. – И сама способна справиться с проблемой.

– Позволь мне усомниться в этом, – сухо ответил Филипп, предупреждая ее очередной резкий выпад.

Он остановился у застекленной будки телефона-автомата. Вышел из машины, даже не позаботясь прикрыть за собой дверь. Набрал номер и заговорил намеренно громким голосом:

– Хендерсон? Это Бартон. Позвони, пожалуйста, в автомастерскую и попроси их забрать старый «ситроен». Он застрял где-то неподалеку от театра. Пусть они займутся им, тщательно все проверят. Да, скажи, чтоб обратили особое внимание на электропроводку под приборной доской.

– Великолепно! – взорвалась Айрис, когда он, положив трубку, вернулся в машину. – А на чем я, скажи на милость, буду ездить, пока машина в ремонте?

– Я прослежу, чтобы она была готова до моего отъезда.

– Если ты думаешь, что такой объем работы можно сделать по мановению волшебной палочки, то ты просто ненормальный. Не знаю, кто такой мистер Хендерсон, но даже опытные мастера не могут творить чудеса.

Обычно мягкий голос Айрис сейчас был резким и раздраженным, звук его будто усиливался в замкнутом пространстве машины. Айрис заставила себя сделать глубокий вдох и успокоиться. Криком и грубостью разве добьешься чего-нибудь от него? Не человек – скала.

– Что ты делаешь в Шилдтоне? – спросила она минуту спустя уже более спокойным тоном.

Никчемный, прямо сказать, вопрос. Более того, просто глупый. Ответ-то известен заранее. Тем не менее, ей было приятно убедиться, что она в нужный момент может взять себя в руки. Да и сама встреча с человеком, который держал ее так долго в страхе и напряжении, откровенно говоря, не показалась ей совсем уж неприятной.

Конечно, с ее стороны неразумно вести себя так грубо и агрессивно и постоянно нарываться на ожесточенные ссоры с Филом. Но что делать? Она испытывала жгучую потребность сделать ему больно. Столь долго копившаяся злость – реакция на предательство восьмилетней давности – должна была найти выход. Выговориться – и вроде бы и легче станет.

– Зачем я здесь? – Он небрежно пожал плечами. – Надеюсь, ты не забыла, что я обещал вернуться?

– Ты прав, не забыла!

– В таком случае, спешу тебя обрадовать – я все еще хочу осмотреть дом. – Голос звучал безразлично. Недоверие, отразившееся на лице Айрис, было проигнорировано. – Мой прошлый визит в Олдфилд Холл слишком быстро завершился, мне не удалось все рассмотреть, как хотелось бы.

– Допустим, тебе позарез необходимо узнать все о доме, но разве не лучше было бы передоверить осмотр мистеру Рейсу?

– В последнюю нашу встречу, если мне не изменяет память, ты настаивала прямо-таки на грани истерики, чтобы не вовлекать в это дело агента. Как прикажешь понимать сегодняшнее твое заявление? Ты передумала?

– Я… я хочу сказать, что теперь, когда моя мать знает о продаже Холла, это уже не имеет значения, – попыталась оправдаться Айрис.

– Надеюсь, миссис Динмор не очень расстроена?

– Я бы не сказала, что она в восторге, – не без издевки заметила Айрис и тут же добавила: – Боюсь, ты не сможешь встретиться с ней сегодня, мама сильно простужена и лежит в постели.

– Весьма сожалею. Жалею ей скорейшего выздоровления, – сочувственно произнес Филипп, поворачивая машину на дорогу, ведущую к Олдфилд Холлу. – У вас сейчас есть постояльцы?

– Нет. Почему ты спрашиваешь об этом? – спросила Айрис, с подозрением взглянув на красивый профиль сидящего за рулем мужчины.

– Я только хотел убедиться, что не доставлю вам лишних хлопот, – ответил Филипп. – Судя по всему, нет никаких серьезных причин откладывать осмотр дома. Как ты считаешь?

Посмотрев мрачно на Фила, Айрис тяжело вздохнула.

– Наверное, нет, – тихо сказала она.

Автомобиль остановился у главного подъезда Холла.

Айрис считала, что ведет себя малодушно, уступая просьбе Фила. Судя по всему, особняк не так уж и интересовал незваного гостя. Но в то же время вряд ли имело смысл продолжать упорствовать, настаивать на своем – все равно не переспоришь этого твердолобого упрямца.

Тот, видимо, играл с ней в кошки-мышки и ждал, когда же она, наконец, дойдет до полного нервного истощения и выложит свои карты на стол. Уж Айрис ли не знать, чего он потребует. При одной мысли об этом ей становилось дурно.

Пока Бартон помогал ей перенести свертки в дом, Айрис удалось немного успокоиться. Правда, нервная дрожь не отпустила ее даже в тепле прогретого помещения. Единственное, что утешало, – на этот раз Эшлинг не было дома. Она, слава богу, в Лондоне, с семьей Джун, далеко от незваного папаши, и вернется домой только завтра, к тому времени, дорогая моя малышка, твоя мамочка что-нибудь придумает, уговаривала себя Айрис. Однако что бы она ни говорила, чем бы ни занималась, постоянно ощущалось присутствие Филиппа, как и угрозы, исходящей от него. Что-то следовало предпринять, чтобы разрядить обстановку. Но что? Три недели она живет в состоянии страха. И безучастно ждет, как приговоренный к повешению – неизбежной петли. Пора бы начать действовать.

Чего она, собственно, так боится его? Конечно, она знала раньше совершенно другого человека. Но не мог же он за восемь лет так измениться, чтобы при одном его появлении паниковать? Впрочем, уговаривай себя – не уговаривай, а нервный спазм, сковавший желудок, так и не проходил.

Ее решение взять ситуацию в свои руки, судя по всему, совершенно не совпадало с настроением Филиппа – он вовсе не собирался предоставлять ей такую возможность.

– Очень милая комната, – сказал он, оглядывая уютную, теплую кухню со старомодным дубовым буфетом, большим сосновым столом и удобными стульями. – Я чувствую себя здесь как дома. Может быть, стоит остаться на денек-другой?

– Что?!

– Чему тут удивляться, дорогая Айрис, – не без насмешки произнес он, видя застывшие от ужаса глаза несчастной женщины. – Ты сама говорила, что вы берете постояльцев.

– Да, но…

– И поскольку ты успела сказать, что в данное время у вас никого нет, мне-то, надеюсь, найдется свободная комната?

– Нет, нет, это невозможно, – прерывающимся голосом проговорила она, пытаясь найти подходящий предлог для отказа. – Мужчина… в доме, где только одни женщины. Я думаю, это не очень хорошо. – Ей бы хотелось, чтобы голос ее звучал более убедительно.

Брови Филиппа удивленно поползли вверх.

– Ты хочешь сказать, что у вас не останавливался ни один мужчина?

– Ну… – запнулась она под пристальным, насмешливым взглядом ясных голубых глаз.

– Очень разумно с твоей стороны не пытаться лгать мне. Ты никогда толком не умела этого делать, – усмехнулся он.

Айрис тупо уставилась на нежеланного гостя, а тот тем временем, не торопясь, снимал пальто. У нее началась ужасная головная боль. Сильное нервное напряжение снова сковало все тело. Состояние, в котором она пребывала, никак не способствовало рассудительности. Выхода из создавшейся ситуации она не видела.

Ей показалось, что Фил принял решение заночевать в Холле внезапно, буквально минуту-другую назад. А может быть, просто дразнит ее, намеренно пытаясь сбить с толку, довести до такого состояния, когда она будет неспособна сопротивляться и согласится на что угодно? Лучше выбрать тактику безразличного ожидания. Скажем, спокойно, не торопясь, провести экскурсию по дому, а потом, пряча эмоции и собственный страх, попытаться убедить уехать вовсе или остановиться в гостинице.

– Хорошо, я покажу тебе Холл, – деловито приступила она к исполнению роли равнодушной хозяйки.

Но через минуту он поломал едва намеченный ею сценарий поведения. И она поняла, что вряд ли удастся быстро избавиться от настырного гостя. Едва они приступили к осмотру дома, вдруг он стремительно выскочил на улицу. Вскоре, правда, вернулся, неся взятый из машины небольшой дорожный кейс. И последовал за Айрис, поднимающейся вверх по лестнице.

– Я до сих пор не могу поверить, что ты действительно хочешь остаться здесь на ночь, – беспомощно пожимая плечами, проговорила Айрис, направляясь в комнату для гостей.

– Не можешь? – тихо повторил Филипп.

Он поставил кейс на ближайший стул и насмешливым взглядом осмотрел комнату, в которую его привела Айрис. В ней стояла изящная антикварная мебель. На окнах висели красные бархатные гардины, а на стенах – большие картины в тяжелых золоченых рамах. Все это создавало впечатление одновременно и уюта и роскоши.

– Да, не могу! Так же, как я не в состоянии понять, зачем тебе нужен этот дом, – с вызовом ответила Айрис.

Она слышала, как надтреснуто и тонко прозвучал ее голос. Быстро пройдя мимо Филиппа, молодая женщина приблизилась к большому двустворчатому окну и распахнула его настежь.

– После того как я получил имение по завещанию бабушки, мне пришла в голову мысль: не поселиться ли в Шилдтоне? – медленно выговаривая слова, Фил двинулся по ковру в сторону Айрис. – А поскольку дом в имении сгорел, мне потребуется другой, где я смогу жить. Теперь тебе все ясно?

Объяснение прозвучало довольно убедительно, и все же что-то тут не так. Она почувствовала, что напряжение между ними стало почти физически осязаемым. Казалось, токи взаимного отторжения наэлектризовали атмосферу возле них. Такого не было, когда она ссорилась с ним в машине. Теперь же, находясь в непосредственной близости от высокой, внушительной фигуры, Айрис ощутила крепкое, почти вызывающе сильное мужское тело, от которого шли токи через ткань дорогого костюма. Нет, он изменился. Очень изменился. Это уже не был тот двадцатичетырехлетний парень из их общего прошлого. Этот новый Филипп смотрел на нее сверху вниз, и в блестящих голубых его глазах чудился недобрый отблеск. Айрис видела перед собой зрелого и сильного мужчину. Предчувствие беды, предощущение опасности – вот что рождал весь его облик.

– Если ты действительно хочешь осмотреть дом, то, боюсь, тебе придется немного подождать, пока я не отнесу обед матери, – изменила намеченную, было, тактику Айрис.

– Делай, что считаешь нужным. Ты знаешь, я был удивлен, услышав, что тебе требуется – в наше-то время! – защита… – проговорил Филипп ласковым тоном, в котором нашлось место и для легко угадываемой иронии. – Ну, конечно же, если в доме живут твои мать и дочь, репутация хозяйки должна быть безупречной!

Господи! Неужели я когда-то была влюблена по уши в этого порочного, злого человека? – спрашивала себя Айрис, стараясь пройти к двери, держась как можно дальше от Фила.

– Моя мать нездорова, – некстати произнесла она и ужаснулась, увидев, что он загораживает ей путь.

– А твоя дочь? – спросил он шелковым голосом.

Она не ответила. И продолжала упорно молчать, глядя на него с вызовом. Снова сгустилась и без того нервная атмосфера. Губы мужчины сжались в недобрую тонкую линию, а глаза превратились в твердые осколки голубого льда.

– Не морочь мне голову. Со мной эти игры не проходят! – проговорил он раздраженно.

Тон так резко диссонировал с обстановкой тихой, уютной комнаты, что Айрис отпрянула, как от удара. Филипп опустил руки на плечи перепуганной женщины. Его сильные пальцы сжали мягкую плоть, а затем сильно, почти грубо встряхнули ее.