Текст книги "Дыхание бури"

Автор книги: Айрис Джоансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Тогда почему ты относишься к нему так несправедливо? Он же еще совсем маленький! – со слезами на глазах умоляла Бренна.

Донован выругался сквозь зубы, однако нашел силы взять себя в руки. Он наклонился к Бренне, нежно поцеловал ее и провел рукой по волосам.

– Потому что все благоразумие и логика покидают меня, когда дело касается тебя, – признался он. – Я схожу с ума, когда вижу его, и понимаю, что это не мой сын, а ребенок другого мужчины. Я стараюсь привыкнуть к нему, черт побери, только не торопи меня, на это нужно какое-то время.

В этот миг она была очень близка к тому, чтобы открыть ему правду о Джанин. Теперь, когда она понимала, что любит Донована, ей было нестерпимо больно ощущать барьер, который можно было смести буквально несколькими словами. Бренна узнала Майкла достаточно близко и не сомневалась в его порядочности. Она помедлила секунду, сама не зная почему, а затем Майкла позвали к телефону, и возможность открыться была потеряна.

Когда Бренна впервые осознала, что любит Донована, ее сначала охватила паника, которая сменилась неподдельной печалью. Она не могла понять, как это случилось. Почему то недоверчивое и настороженное отношение, которое она испытывала ко всем мужчинам, не смогло защитить ее от этого чувства? И если ей уж суждено было влюбиться, почему судьба выбрала именно Майкла Донована, известного своим эгоизмом и имеющего репутацию «кота, который гуляет сам по себе»?

Но задавать вопросы было уже поздно. Приходилось признать, что она действительно полюбила Майкла, и в течение последних двух недель убедилась, что он, вне всякого сомнения, заслуживает любви. Он не только обладал острым умом и мужественным обаянием, но демонстрировал непреклонную честность и прямоту в отношениях со своими подчиненными. И если Донован был безжалостен по отношению к тем, кто стоял на его пути, то своим друзьям он великодушно прощал их невольные ошибки.

Ее чувство становилась сильнее день ото дня. В отчаянии, страстно желая ответной любви и подсознательно надеясь на нее, она тем не менее была готова навсегда смириться с любым чувством, которым мог ответить ей Майкл, если уж не суждено рассчитывать на взаимность. Тогда любовь обогатит ее саму как личность, и она станет сильнее духом по сравнению с тем временем, когда впервые встретила его. Бренна с радостью легла бы с ним в постель, и то, что она сама до сих пор не предложила этого сделать, объяснялось тем, что с каждым совместно проведенным днем они все глубже узнавали друг друга, и она чувствовала, что сначала должна завоевать его дружбу, прежде чем надеяться на ответное чувство, более глубокое, чем простое желание физической близости. К тому же явно затянувшееся разъяснение нелепой ситуации, при которой «мать» Рэнди оказывалась девственницей, тоже таило в себе немало сложностей. Эту петлю Бренна сама затянула на своей шее, и теперь требовалось приложить немалые усилия, чтобы ввести Донована в курс дела, основательно не испортив с ним отношений. А пока удобный момент все никак не представлялся…

Бренна перевернулась на живот и откинула с плеч длинную прядь волос, чтобы загорала спина. Положив голову на сложенные руки, она сладко зевнула, ощущая приятную тяжесть закрывающихся век, как вдруг вся дремота мгновенно улетучилась от увесистого шлепка чуть ниже спины.

– Не слишком ли я тебя разбаловал? – раздался нарочито серьезный голос Майкла. – Не надоело тебе отдыхать, женщина? Ну-ка развлекай меня, как подобает покорной жене.

Бренна открыла глаза и увидела, как Майкл усаживается в стоящий рядом шезлонг. На нем были плавки черного цвета, его загорелое мускулистое тело излучало такую мужественную силу, что она почувствовала, как в груди разливается волнующее тепло, вызванное отнюдь не жарким солнцем.

– Как тебе удается выглядеть таким свеженьким? – спросила она сонным голосом. – Ты же до четырех утра сидел с автором «Дикого наследия» и спорил с ним об изменениях в сценарии, а в девять уже завтракал со мной. Неужели ты никогда не устаешь?

Донован бросил на нее удивленный взгляд.

– Я и не знал, что ты интересуешься, чем я занимаюсь по ночам, – со смехом ответил он. – В будущем это пойдет нам только на пользу. Вообще-то я не привык долго спать. Четыре-пять часов – более чем достаточно. Эта привычка у меня еще с детства. Тогда приходилось работать двадцать четыре часа в сутки, чтобы выкарабкаться из нищеты, и я считал сон пустой тратой драгоценного времени.

Бренну охватило непроизвольное желание погладить его по руке, от сочувствия к тому обездоленному пареньку, которым когда-то был ее муж. Однако не стоило поддаваться этому импульсивному чувству – бедный и голодный юноша давно сумел перебороть судьбу и превратился в гордого и уверенного в себе зрелого мужчину.

Она переменила позу и села на полотенце, обхватив колени руками.

– Ну и как идет подготовительная работа над «Диким наследием»?

– Неплохо. На следующей неделе планирую приступить к съемкам.

– Но ты ведь не будешь сам режиссером в «Наследии»? Я слышала, как ты говорил Джейку, что пригласил какого-то телевизионного режиссера, у которого даже нет опыта съемок подобных фильмов.

– Какие у тебя большие уши, бабушка, – со смехом ответил Донован. – Тим Батлер – отличный режиссер. Он снял бесподобный мини-сериал о Давиде и Вирсавии, а у меня и без этого фильма дел по горло. Кстати, о «Диком наследии», – перешел он на серьезный тон. – Когда я рассказал Джейку о нашем споре на твоем первом прослушивании, о том, какая ты фанатичка и что ты думаешь по поводу метода Станиславского, он чуть со стула не упал от смеха и сказал, что ты просто разыграла меня.

– Майкл! – возмущенно воскликнула Бренна. – Зачем ты мне рассказывал всю эту ерунду якобы о методе Станиславского, если сам не верил в нее? Почему ты не отдал мне роль Энги? Ты же отлично знал, что я справилась бы с нею!

– Да, – небрежно кивнул Донован. – Ты действительно подходила на эту роль намного лучше других актрис, пробовавшихся на Энги.

Он откинулся назад и что-то замурлыкал себе под нос, словно греющийся на солнце кот.

– Тогда почему ты так поступил? – Бренна чувствовала, что Майкл опять каким-то образом манипулирует ею.

Майкл повернулся к ней и усмехнулся.

– У Джейка чересчур длинный язык. Ну да ладно, теперь можно признаться. Весь этот вздор по поводу теории Станиславского я сочинил экспромтом, чтобы найти причину отказать тебе в роли Энги. Как только я увидел тебя в первый раз, то сразу понял, что тебе ее играть нельзя.

Бренна открыла рот, чтобы возразить, но он быстро положил ладонь ей на губы и продолжил:

– Может быть, ты не обратила внимания, но в сценарии есть две откровенных постельных сцены, и в одной из них Энги должна предстать совершенно голой. Так необходимо по сюжету.

Я не мог позволить, чтобы ты раздевалась перед всеми… Тогда я бы точно не выдержал до окончания съемок.

Он убрал руку, и Бренна восхищенно посмотрела ему в глаза.

– Да, я действительно не обратила внимания, – прошептала она, зардевшись от смущения.

– Так я и думал, – довольно произнес Донован. – Конечно, я чувствовал свою вину за то, что лишаю тебя роли. Но потом очень вовремя вспомнил, что еще нет актрисы на роль Мэри Дарни. Уверен, картина будет иметь огромный успех и принесет мне кучу денег.

– Фу, какой ты меркантильный! – с деланным ужасом воскликнула Бренна. – А как же насчет чистого искусства?

– Ничего не поделаешь, проклятый капитал диктует свои законы, – ответил он, стараясь казаться серьезным. – Я считаю себя деятелем искусства, и очень неплохим, между прочим, потому что сам составляю захватывающие сюжеты для сценариев и снимаю по ним кассовые картины. В нашем обществе самой заслуженной наградой за любые достижения являются деньги, а не пустые похвалы критиков. И будь я проклят, если мне не удастся вырвать самую большую награду за свою работу.

Бренна спросила после долгой паузы:

– А случалось ли такое, что твои фильмы не приносили тебе денег?

– Однажды я был очень близок к такой ситуации, – задумчиво ответил Майкл. – Это случилось в самом начале моей карьеры, когда я снял свой второй фильм. Кинокритики разбили картину в пух и прах, и зрители не пошли на нее. Все говорили, что она чересчур проста, а действующие лица – недостаточно экзотичны.

– И что ты сделал? – с любопытством спросила она.

– Я занял денег, повез фильм на фестиваль в Канны и продемонстрировал его там. И представь себе – он завоевал один из самых высоких титулов. Тогда я приехал домой и разослал снимавшихся в нем актеров по всем телевизионным ток-шоу. В тот год картина не получила награду Академии, но в номинации была представлена. – Он усмехнулся. – А я заработал на ней приличную сумму денег.

– Значит, твоя работа все-таки была оценена по заслугам, – задумчиво констатировала Бренна.

– Да, была, – кивнул Донован.

Они замолчали, не желая нарушать блаженную тишину и думая каждый о своем прошлом.

– Ладно, лентяйка, – спустя некоторое время сказал Майкл, поднимаясь на ноги. – Спорим, что я первым доплыву до конца бассейна?

– Я только недавно купалась, – покачала она головой. – Лучше подожду тебя здесь.

Бренна смотрела, как он с разбега нырнул в бассейн без единого всплеска и проплыл его четыре раза туда и обратно, сильно и точно рассекая воду уверенными движениями мускулистых рук. Когда Донован легко подтянулся на руках и вышел из бассейна, Бренна с удивлением заметила, что он даже не запыхался. Она бросила ему полотенце, он ловко поймал его, быстро вытерся, обернул его вокруг пояса и подошел к шезлонгу.

– Ты похож на римского гладиатора, – заметила Бренна, оценивающе глядя на него.

– А ты – на девственную весталку<Весталка – в Древнем Риме – жрица богини Весты (богиня домашнего очага и огня), давшая обет блюсти целомудрие.>, непорочную до непристойности, – ответил он, окидывая жадным взглядом ее фигуру в бикини. – Знаешь, весталок освобождали от оков целомудрия только по истечении тридцати лет священного служения. – Он присел рядом с ней и печально добавил:

– Теперь я понимаю, как им нелегко было терпеть, и даже начинаю ощущать определенное родство с ними.

Бренна потупила взор. Она прекрасно осознавала, как возбуждающе действует на него ее обнаженное тело, едва прикрытое бикини, и не стала делать вид, будто не понимает, что он имеет в виду.

– Прошло всего две недели, – тихо сказала она.

Он протянул руку и погладил ее по плечу.

– Мне это время кажется двумя годами. Как ты думаешь, почему сейчас я работаю и днем, и ночью? Бренна, я не привык к такому долгому воздержанию. Я делал все возможное, чтобы выдержать, и хотел, чтобы ты сама пришла ко мне, без понуждения с моей стороны. Каждую ночь я ложился в кровать, но мне не давала засыпать боль – я ведь знал, что ты совсем рядом, в этом же доме. Я прошел через адские муки и больше не в силах держаться.

Майкл схватил ее в объятия, крепко целуя в губы, и через мгновение они оказались лежащими бок о бок на полотенце. Он раздвинул коленом ее бедра, и своей нежной кожей Бренна ощутила возбуждающее прикосновение его напряженных мышц. Донован застонал и, покрывая поцелуями ее шею, дрожащими руками расстегнул застежку купальника. Он коснулся ее груди и стал нежно поглаживать ее, от чего соски сразу набухли и затвердели. Тело Бренны охватила горячая волна, и она прижалась к нему, дрожа от возбуждения.

Донован на мгновение отодвинулся, сорвал обвитое вокруг пояса полотенце и снова прижался к ней. Бренна задохнулась, ощутив под его мокрыми плавками горячую напряженную плоть. Он опустил голову и припал ртом к твердому соску, лаская его языком и одновременно поглаживая горячей ладонью вторую грудь. По телу Бренны пробежала дрожь, дыхание стало неровным, в голове зашумело. Ей казалось, что она сходит с ума от охватившего ее желания.

– Пожалуйста, – простонала она, – Майкл, пожалуйста…

Его рука опустилась с груди и, продолжая ласкать шелковистую кожу, опустилась вниз по животу и оказалась под трусиками. Второй рукой он расправлялся с завязками сбоку.

– Боже, как я хочу тебя, – отрывисто выдохнул он. – Сейчас же… Перестань мучить меня…

Вдруг Донован конвульсивно вздрогнул, глубоко вздохнул и поднялся с полотенца. Он стоял, сжав руки в кулаки, и тяжело дышал, с трудом сохраняя самообладание.

Бренна подняла голову и посмотрела на него. Ее обнаженная грудь вздымалась от того же желания, которое захлестнуло Майкла.

– Прикройся, – глухо проговорил он. – Иначе я овладею тобой здесь и сейчас, и плевать я хотел на то, что нас может кто-то увидеть.

Она медленно выпрямилась и беспомощно огляделась, не зная, чем прикрыться. Лифчик куда-то исчез. Майкл что-то пробормотал сквозь стиснутые зубы, заметив ее растерянность, поднял свое полотенце и бросил ей.

Бренна послушно набросила его на плечи и прикрыла грудь.

– У меня сегодня трудный день, – сказал Майкл напряженным голосом, тщетно пытаясь придать лицу спокойное выражение и справиться с полыхающим в глазах огнем. – После обеда и вечером назначены деловые встречи… Бренна, даю тебе еще одну отсрочку. На этот раз – последнюю. И всего на двадцать четыре часа. – Он с усилием оторвал взгляд от ее полной груди, едва прикрытой полотенцем, и поднял руку, будто стараясь упредить ее возражения. Но Бренна сидела, не в силах вымолвить ни слова, и просто смотрела на него широко открытыми глазами. – Больше никаких передышек не будет, можешь и не просить об этом. Хватит, я и так долго ждал…

Он резко развернулся и решительным шагом направился по лужайке к дому.

Бренна продолжала неподвижно сидеть, прижав полотенце к груди обеими руками. Она смотрела ему вслед, и в ее взгляде отражалось восхищение, а на лице застыла улыбка кошечки, которой удалось отведать немного сладких сливок.

9

– Я обязательно вернусь к пяти часам, – смущенно повторила Дорис и озабоченно спросила:

– У вас действительно есть время, чтобы посидеть с Рэнди? Мне так неудобно, что приходится отпрашиваться, ведь у меня лишь позавчера был выходной.

– Ты забыла, с кем разговариваешь, – усмехнулась Бренна. – Я всего лишь Золушка, которая месяц назад и мечтать не могла, что у Рэнди будет няня. Кроме того, не на гулянье же ты отпрашиваешься. Ты когда-нибудь слышала об отпуске по болезни?

– Ну, если вы не против… – неуверенно произнесла Дорис и после очередных заверений Бренны в том, что она сама чудесно проведет эти несколько часов с Рэнди, с явным ощущением неловкости удалилась.

Бренна с удивлением покачала головой, ведя малыша за ручку к песочнице в углу расположенного за домом чистенького дворика. Иногда ей казалось, что Дорис чересчур уж привязана к Рэнди. Еще позавчера у нее воспалился зуб мудрости, причиняя нестерпимую боль, а она все тянула с посещением врача, потому что – подумать только – не хотела оставлять мальчика с его собственной мамой. Бренна была счастлива, что ей удастся провести эти несколько часов с Рэнди, а потом, когда Дорис вернется, у нее еще будет время, чтобы принарядиться к ужину. Утром, когда она спустилась к завтраку, на столе лежала записка, в которой Майкл сообщал ей, что вернется домой в восемь часов вечера.

Она не видела Майкла после того, как он оставил ее вчера у бассейна. Миссис Хаскинс сказала ей утром, что он уехал на студию, где его ждал Уолтерс по какому-то срочному делу. Значит, он будет целый день занят с Монти и действительно попадет домой не раньше ужина. Бренна вздохнула, но через секунду озабоченное выражение исчезло с ее лица. Она вспомнила о том, что произошло между ними вчера у бассейна. Да, теперь никакая деловая встреча не задержит Майкла чересчур долго и не заставит его отменить долгожданное событие…

Она посадила Рэнди в песочницу, вручила ему лопатку и ведерко, а сама присела на ближайшую садовую скамеечку и продолжила чтение сценария, который два дня назад ей дал Майкл, кратко заметив, что роль главной героини выглядит многообещающе. Бренна дошла лишь до третьей сцены, но уже поняла, что он имел в виду под этим словом. Улыбаясь, она углубилась в остроумные диалоги романтической комедии.

– Какая семейная идиллия! Мое отцовское сердце сейчас разорвется от счастья, – внезапно раздался знакомый голос.

Бренна испуганно вздрогнула и вскинула голову. Перед ней стоял и противно усмехался Пол Шадо собственной персоной в новеньком, с иголочки, темно-синем костюме.

– Что ты здесь делаешь? – взволнованно воскликнула Бренна. – Как тебя впустили сюда?

Шадо уселся на скамейку напротив и холодно ответил:

– Впустила меня твоя домработница, кстати, очень вежливая женщина. Я представился ей твоим старым другом, и она любезно объяснила, где тебя найти.

Бренна не могла винить миссис Хаскинс, ее ошибку вполне можно было понять. Шадо был отлично одет и вел себя, видимо, учтиво. Кроме того, домработница привыкла, что в доме всегда полно гостей, одни из которых приезжали, другие уезжали.

Он пристально посмотрел на золотоволосого малыша, с довольным видом играющего в песочнице.

– Красивый мальчик, – сказал он, не вкладывая в слова никакого чувства. – Волосы у него наши, как у всех Шадо.

– Ничего подобного. У многих маленьких детей волосы светлые, – оборвала его Бренна. – Потемнеют с возрастом.

Он бросил на нее убийственный взгляд.

– У тебя на все есть готовые ответы? У тебя и у тех наглых адвокатов, которых натравил на меня твой муж? А ты тоже не промах, окольцевала Донована и заставила его заниматься грязной работой вместо себя…

Бренна сжала губы.

– Нам не о чем с тобой разговаривать. Уходи. Пол ухмыльнулся.

– Ты думаешь, что победила меня, сестрица? Брось, меня не пугает то, что Донован решил совать мне палки в колеса. Я не собираюсь падать на колени перед каким-то режиссеришкой, который считает себя пупом земли, – его лицо перекосила злобная гримаса.

– Ты уже ничего здесь не решаешь, – нервно ответила Бренна. – Ты сам себя загнал в безвыходное положение. Так тебе и надо.

– Ошибаешься. Выход всегда есть, нужно только хорошенько его поискать. – Он хитро прищурился, и его серые глазки превратились в щелки. – Я нашел его, сестрица. – Он лениво поднялся на ноги. – Сейчас я забираю тебя с младшеньким, и мы уезжаем в одно уединенное местечко, где нам с тобой никто не помешает обо всем спокойно договориться.

Она недоуменно посмотрела на него.

– С какой это стати нам с Рэнди куда-то ехать с тобой?

– А с такой, что мне нечего терять, сестрица, – ядовито прошипел он. – Те люди, которым я задолжал, не очень-то хотят вникать во все эти споры об отцовстве, опекунстве и в другие юридические проволочки. Если я не выложу им деньги до вторника, у меня будут большие неприятности.

Он шагнул к ней и грубо схватил за руку, заставляя подняться.

– Давай, забирай ребенка! Мы уезжаем сейчас же.

– Ты с ума сошел! – негодующе выкрикнула Бренна, тщетно стараясь вырваться. – Ты что, думаешь, тебе так просто удастся утащить нас отсюда? Да стоит мне закричать и позвать на помощь, как из дома прибежит целая толпа.

Шадо лишь крепче сжал ее запястье; она едва не заплакала от боли.

– Ты не станешь звать на помощь, – угрожающе прохрипел он. – Неужели тебе не жалко ребенка?

Бренна побледнела от ужаса.

– Что ты имеешь в виду? – прошептала она со страхом.

– Дети такие слабые существа, – бросил он и перевел многозначительный взгляд на бассейн. Песочница, в которой игрался Рэнди, находилась всего в нескольких шагах от воды.

– Боже, какое же ты чудовище, – прошептала она, чувствуя тошноту от охватившего ее страха. – Это же твой ребенок…

– Тебе было сказано, что мне нечего терять, – огрызнулся Пол. – Конечно, я еще не дошел до того, чтобы убить этого щенка, но если будет нужно сделать ему больно, я ни на секунду не задумаюсь. – Он ухмыльнулся. – Но ведь мне это пока не нужно делать, не так ли, Бренна? Ты ведь не позволишь, чтобы маленькому ангелочку стало очень больно?

– Не смей ничего делать с ребенком! – резко предупредила его Бренна. – Я пойду с тобой. Только не подходи к нему.

– Я знал, что у тебя хватит благоразумия поступить так, как надо, – самодовольно заявил Шадо. – Забирай Рэнди и пошли. Я припарковал машину рядом с домом. Пойдем вон по той тропинке, вокруг дома. Внутрь заходить не будем.

– Мне нужно переодеться, – возразила Бренна, – и взять одежду для Рэнди.

Ей пришло в голову, что если она встретит в доме миссис Хаскинс или кого-то еще, то как-то даст знать о случившемся.

Пол покачал головой.

– Ты что, думаешь, я идиот? Пусти тебя в дом, а ты там заорешь не своим голосом, и сбежится десяток прихвостней твоего благоверного. – Он взглянул на ее брюки светлого цвета и белую маечку. – Тебе ничего не надо, сгодишься и так, а мальчишке, если нужно, куплю что-нибудь по дороге. Давай, бери его, пока я совсем не потерял терпение. – Он отпустил ее руку и подтолкнул в плечо. – Пошевеливайся!

Бренна попятилась, потирая посиневшее запястье. Ее мозг лихорадочно работал, пытаясь найти выход из этой ужасной ситуации и уберечь Рэнди от неожиданно нависшей над ним угрозы. Шадо был изнежен и физически слаб, однако в сложившемся безвыходном положении представлял непредсказуемую опасность, словно загнанная в угол обезумевшая крыса. Бренна не сомневалась, что он не шутил, когда угрожал своему собственному сыну. После случившегося с Джанин она убедилась в бездушности этого человека и в том, что он способен на любой, самый низкий поступок.

Ситуация казалась просто нереальной: она находилась в собственном доме, на своей территории, и в то же время была абсолютно бессильна что-либо предпринять. Можно, конечно, попробовать закричать, но одержать победу над Полом ценой здоровья или даже жизни Рэнди? Впрочем, их еще могут заметить по дороге к машине и тогда…

– Мне что, самому забрать его? – спросил Пол угрожающим тоном. – Если ты и дальше будешь упираться, то убедишься – я отношусь к нему не так нежно, как ты.

– Нет, не надо! – встревоженно воскликнула Бренна. Она подбежала к песочнице, подхватила Рэнди и прижала к себе.

– Вот и хорошо, – мрачно бросил Пол. – Будь и дальше послушной девочкой, и мы с тобой поладим.

Он крепко взял ее под локоть и силой потащил через дворик к огибающей дом мощеной тропинке. Бренна в отчаянии оглядывалась по сторонам, надеясь увидеть садовника или Боба, ее водителя, но никого не было видно. Они вышли на стоянку рядом с домом и подошли к красному «Бьюику», явно взятому напрокат. Тут Бренна поняла, что никто не поможет ей выбраться из этого зловещего переплета. Она сама должна придумать, как спасти Рэнди.

* * *

Они отъехали на несколько миль от Твин Пайнс и сворачивали на автостраду, когда Бренна попыталась в последний раз урезонить Шадо.

– Ты хоть понимаешь, что это самое настоящее похищение и ты можешь надолго загреметь за решетку? Если сейчас отпустишь нас, обещаю – я забуду обо всем и никому ничего не скажу.

– Какое великодушие, – презрительно ухмыльнулся тот. – Но я в нем не нуждаюсь. После того как я получу то, что мне нужно, я и так отпущу тебя, и ты не посмеешь заявить в полицию.

Они выехали на автостраду, и, к удивлению Бренны, Шадо повернул не на юг, к Калифорнии, а на север.

– Разве мы едем не к вам домой? – тревожно спросила она. У нее еще теплилась слабая надежда уговорить более благоразумных членов семьи Шадо.

– Рэнди я отвезу туда позже. А сейчас мы едем в Портленд. Мне необходимо быть неподалеку от аэропорта, чтобы сразу сесть на самолет. – Он насмешливо взглянул на нее. – После того как я смогу убедиться в твоем желании помочь мне.

Бренна покачала головой.

– Я никогда не отдам тебе Рэнди. Посмотрим, сестрица, – вкрадчиво произнес он. – Посмотрим.

Когда они подъезжали к Портленду, уже опускались сумерки. Вдруг, ничего не говоря, Пол свернул с автострады, вырулил к голубой мигающей неоновой вывеске «Мотель Пайнтри» и притормозил у стеклянной двери с освещенной надписью «есть свободные места».

Бренна обратила внимание на непритязательный вид одноэтажного придорожного заведения, состоящего из анфилады маленьких комнат с прикрытыми зелеными жалюзи окнами. Выгоревшая облупленная краска и грязные кирпичные стены делали мотель похожим на какой-то притон.

– Приехали, – буркнул Шадо и потянулся за Рэнди, который крепко спал, убаюканный по дороге мягким покачиванием автомобиля. – Я возьму ребенка, пойду заплачу за номер и получу ключ. Не думаю, что тебе придет в голову убежать одной.

Он вскоре вернулся – Бренна тут же забрала у него сонного малыша – и проехал в самый дальний конец стоянки, к номеру, на двери которого тускло поблескивала большая медная семерка.

– Мое любимое число, – довольно заявил он, притормозив напротив двери. – Значит, мне повезет, сестрица.

Бренна прижала к себе Рэнди и вышла из машины. Шадо не отпускал пленницу далеко от себя. Отперев дверь, он втолкнул Бренну внутрь и сразу же закрыл за собой дверь на ключ.

Бренна утомленно огляделась. В тесной комнатке стояли две узкие кровати. Кроме них, она была украшена минимальным набором простой мебели, обычным для маленьких придорожных мотелей во всех штатах. Хоть немного утешало лишь то, что в номере оказалось довольно чисто.

Она положила Рэнди на кровать и повернулась к Шадо.

– Мальчика надо покормить. Время его обеда давно прошло.

– Он же спит, – ответил тот, пожав плечами. – Ничего с ним не станется. – Он снял пиджак и бросил его на вторую кровать. – А мы тем временем поговорим и решим все наши проблемы.

Бренна пристально посмотрела на него.

– Я не знаю, какие проблемы ты собираешься решать, но предупреждаю, что у тебя ничего не получится.

В глазах Шадо мелькнул злой огонек.

– Еще как получится, – многозначительно ответил он. – Или ты горько пожалеешь о своем поведении, сестрица.

– Прекрати меня называть так, – тихо, но. твердо сказала она. Ее нервы были на пределе.

– Я буду называть тебя так, как только захочу, сука, – прорычал он. – Мне уже надоела твоя наглость. Теперь ты будешь делать то, что тебе прикажут.

С перекошенным от злобы лицом он бросился к ней и с яростной силой схватил за плечи. Бренна закричала от боли, тщетно пытаясь освободиться от судорожно сжимавших ее костлявых пальцев, но Пол лишь сильнее сжимал их, явно наслаждаясь ее страданиями.

– А сделаешь ты вот что, – прошипел Шадо ей в лицо, – сейчас ты сядешь вот за тот стол и напишешь все, что касается рождения Рэнди. Напишешь то, что я его отец, а Джанин – мать, и признаешься в том, какую гнусность придумала твоя сестра. Мне нужна вся правда и все подробности, чтобы любой суд мог признать твою бумагу настоящим документом.

Бренна затрясла головой, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться от пронизывающей мышцы боли, чувствуя себя словно в средневековых пыточных тисках.

– Нет, – прошептала она со слезами на глазах. – Я никогда не отдам тебе Рэнди.

– Отдашь, черт тебя побери! – прохрипел взбешенный Шадо, дергая ее из стороны в сторону, словно собака тряпичную куклу. Резким рывком он развернул ее, заломил руку за спину и насильно потащил через комнату к небольшому столику у противоположной стены. Отодвигая стул, он немного ослабил захват, чем тут же воспользовалась Бренна. Она молниеносно вырвалась из его рук и метнулась в сторону, тяжело дыша.

– Будь ты проклята! – выругался Пол, кинулся за ней и снова схватил за плечи, пытаясь сломить ее неистовое сопротивление. Безысходность ситуации, казалось, только прибавила отчаянной храбрости Бренне, и она отбивалась изо всех оставшихся сил. Не переставая бороться, они оказались рядом со стоящей у столика кроватью, чем не преминул воспользоваться Шадо. Пользуясь превосходством в весе, он навалился на Бренну и увлек ее на кровать. Тяжело упав, она сильно ударилась затылком о деревянное изголовье. От умопомрачительной боли потемнело в глазах, она на некоторое время потеряла сознание и обмякла под навалившимся на нее Шадо. Тот заметил ее беспомощность и, довольно сопя, прижал руки к изголовью.

Лежа сверху Бренны, он с торжеством смотрел на нее, переводя дыхание. Постепенно злобное выражение его лица сменилось похотливым, которое напугало пришедшую в себя Бренну больше, чем злоба. Его взгляд соскользнул с ее растрепанных волос и задержался на маечке, едва прикрывающей вздымавшуюся от тяжелого дыхания высокую грудь. Он облизал языком тонкие нервные губы и довольно прищурился.

– Ладно, так и быть, подождем с письменными показаниями, – медленно проговорил он. – Посмотрим, так ли ты хороша в постели, как и твоя сестра…

Он больно впился ртом в ее губы, не обращая внимания на лихорадочные попытки Бренны освободиться.

– Встань, Шадо! – раздался вдруг в комнате голос, в угрожающем тоне которого звенела сталь.

Шадо замер, а Бренна облегченно вздохнула.

Прямо перед ними стоял Донован и держал в руке ключ от номера. Видимо, администратор мотеля не смог отказать такому авторитетному посетителю. Майкл бросил ключ на пол и ринулся к Шадо. Он сдернул его с кровати, отшвырнул в сторону и прижал спиной к стене, захватив отвороты воротника его рубашки обеими руками и сдавив их на горле негодяя как удавку. Перепуганное лицо Шадо побагровело, и он стал задыхаться, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

– Подожди… – с трудом прохрипел он. – Послушай…

– Нет, это ты послушай, – в ярости прорычал Донован. – Если ты еще что-то тявкнешь, я забью тебя до смерти. Так что лучше молчи и внимательно слушай меня, хотя теперь тебя и это не спасет.

Бренна приподнялась и села на кровати, не отрывая удивленного взгляда от мужа. Неудивительно, что Шадо не на шутку перепугался – Майкл полыхал такой яростью, словно его окружала невидимая стена огня.

– Говорю тебе единственный раз и повторять не собираюсь, – быстро продолжал он, не отпуская горло жертвы. – Ты больше никогда и близко не подойдешь к моей жене. Никогда не позвонишь ей. Никогда не будешь ничего писать ей. И не дай тебе Бог когда-нибудь забыть про это и хоть пальцем коснуться ее. Если ты это сделаешь, то пожалеешь о том, что родился. Понял?

Шадо кивнул с открытым ртом, мигая выпученными глазами.

Донован повернулся к Бренне, и та замерла, увидев его побелевшее от ярости лицо.

– Поднимайся и бери Рэнди, – коротко приказал он. – На стоянке нас ждет Боб Филипс.

Она резко спрыгнула с кровати и зашаталась от головокружения. Кое-как справившись с ним, она подхватила с соседней кровати малыша и поспешила к открытой двери.

Майкл отпустил Шадо, поколебался секунду, а затем, не в силах устоять перед соблазном, коротко размахнулся и нанес ему сокрушительный апперкот в челюсть. Шадо вскрикнул, его глаза закатились, и он медленно сполз по стене на пол.

– Я же говорил, что теперь тебя ничего не спасет, – холодно произнес Донован над поверженным телом противника, будто тот мог его слышать. Затем он шагнул к замершей у двери Бренне, крепко взял ее за локоть и, не говоря больше ни слова, вывел из номера.