Текст книги "Золотая валькирия"
Автор книги: Айрис Джоансен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
* Гудини, Гарри – знаменитый американский фокусник-иллюзионист, которого заковывали в цепи и помещали в запертый сундук, из которого он освобождался, буквально проходя сквозь стену. Его имя используется в английском языке для обозначения ловкого человека, способного преодолеть любую преграду, выйти из самого затруднительного положения.
"Какие у него красивые, не по мужски длинные ресницы! – лениво подумала Хани. – Удивительно, как это они не кажутся бесцветными: ведь они почти совсем рыжие – даже светлее волос".
Тем временем принц взмахнул этими своими поразительными ресницами и посмотрел на нее в упор.
– А теперь, – сказал он, устраиваясь за стойкой напротив нее, – давай поговорим.
– По-моему, мы только это и делаем! – мгновенно ощетинилась Хани и отпила глоток из своего бокала, стараясь успокоиться. – Мы говорим и говорим, но ни один из нас не слышит другого.
Принц Руби задумчиво взглянул на нее.
– Да нет… – протянул он. – Не совсем. Мне кажется, нам все же удалось сообщить друг другу кое-что важное – пусть и без помощи слов. Погоди!.. – остановил он попытавшуюся возразить Хани и торопливо добавил примирительным тоном:
– Я буду так занудливо искренен и обстоятелен, что ты удивишься.
Принц сделал из своего бокала деликатный глоток и опустил его на стойку.
– Для начала я хотел бы перечислить причины, которые вынудили тебя принять мое предложение. Во-первых, по сведениям Дэвиса, ты отчаянно нуждалась в деньгах… – Он поднял руку и торжественно загнул палец. – Во-вторых, быть телохранителем особы королевской крови – это отличная реклама. – Он загнул второй палец. – В-третьих… В-третьих, твой долг лояльного гражданина Соединенных Штатов состоит в том, чтобы всеми силами содействовать предотвращению возможных неприятных политических инцидентов. – Он загнул третий палец. – Мне продолжать, или этих трех причин достаточно? Если я тебя не убедил, то свободных пальцев у меня на руках еще много.
– Ты был достаточно убедителен, но старался напрасно: все это я уже слышала от Джоша Дэвиса, – ледяным тоном осадила его Хани. – А кроме того, мне почему-то кажется, что ты уже исчерпал запас аргументов.
– Ничего подобного! – перебил ее принц Руби. – Я только начал, и – прошу заметить – начал со второстепенных причин. Два самых главных довода я приберег напоследок…
С этими словами он осторожно накрыл ладонью руку Хани, лежащую на стойке.
– Я хотел, чтобы ты переехала сюда, потому что только так я мог избавиться от ощущения вины, которое преследует меня с тех пор, как я поговорил по телефону с Мануэлей. И наконец…
– Последнюю причину можно не называть, – сухо перебила Хани, но руки не убрала.
Принц нахмурился.
– Наверное, ты права. Возможно, я совершаю ошибку, говоря об этом так откровенно, но от своих слов отказываться не намерен. Еще раз повторяю – я хотел попробовать соблазнить тебя.
Хани тут же отдернула руку, а Ланс Руби взял со стойки стакан и сделал из него еще один глоток. Теперь он смотрел на Хани очень серьезно. По крайней мере, ей так казалось, хотя в этом отношении она уже столько раз ошибалась, что больше не доверяла самой себе.
– Пойми, я не хотел непременно сделать это с тобой! – выпалил он неожиданно. – То есть не так, как обычно… После твоей вчерашней отповеди я понял, что ты не принадлежишь к тем женщинам, которые относятся к близости легкомысленно. В мире осталось не так уж много честных, порядочных людей, и ты – редкое исключение из общего правила. Ты заслуживаешь лучшего, Хани Уинстон…
Его рука снова с силой стиснула ладонь Хани, а в голосе не осталось и следа обычной насмешливости.
– Ты нужна мне, – сказал Ланс с ошарашивающей прямотой. – И я сделаю все, что в моих силах, чтобы и я стал нужен тебе. Но я вовсе не собираюсь принуждать тебя к чему-либо… – Его губы чуть заметно дрогнули. – Сексуальный шантаж и насилие не в моем стиле, Хани. Я – не Бен Лакленд.
– Ты… знаешь?! – ахнула Хани.
– Досье Джоша Дэвиса было достаточно подробным, – пожал плечами принц Руби. – И я прекрасно понимаю, почему после этого прискорбного случая ты стараешься быть очень осторожной, хотя сравнение с Лаклендом не очень-то для меня лестно. – Он с отвращением поморщился. – По-моему, мои методы нельзя даже сравнивать с тем, как действует этот ублюдок!
Хани хотела было усомниться в этом, но промолчала: негодование, написанное на лице Ланса, странным образом делало его похожим на рассерженного подростка, который не вполне адекватно оценивает самого себя. И это ее почему-то умиляло.
– Моя репутация, конечно, не безупречна… – добавил принц и помрачнел еще больше, а Хани, услышав столь самокритичное заявление, едва не поперхнулась пивом. – Но зато я не бросаюсь на женщин и не тащу их в постель силком!
"Это ему и не нужно", – подумала Хани. Ей казалось, что его обаяния, его бьющей ключом мужественности за глаза хватит, чтобы любая женщина пошла с ним добровольно. "Почти любая", – поспешно поправилась она.
– Я готов дать тебе время освоиться и задать, так сказать, темп наших отношений, – добавил принц Руби. – Женщины, которые становятся моими против своей воли, не доставляют мне удовольствия.
"Интересно, часто ли он сталкивался с такими женщинами? И сталкивался ли вообще?" – спросила себя Хани. У нее не было никаких сомнений в том, что принц рассчитывает рано или поздно преодолеть ее сопротивление. И скорее рано, чем поздно.
– А что, если я так и не захочу стать твоей? – задумчиво произнесла она.
Мрачное лицо Ланса осветилось удивительно теплой улыбкой.
– Это обогатит меня совершенно новым переживанием, – заявил он. – У меня еще никогда не было знакомых женщин, с которыми я поддерживал бы чисто дружеские отношения. Ты хочешь стать моим другом, Хани Уинстон?
Его лицо неожиданно приобрело почти умоляющее выражение, в глазах промелькнула легкая тень печали, и Хани почувствовала в груди какую-то сосущую пустоту. Это было очень странное ощущение, и оно не имело никакого отношения к желанию, которое Ланс будил в ней помимо ее воли.
– Ну а если твое предложение все же окажется для меня неприемлемым? – через силу спросила она.
Ланс Руби покорно вздохнул, а в глазах его снова запрыгали лукавые чертики.
– Тогда, боюсь, мне придется снова использовать шантаж. Разумеется, для твоей же пользы.
– Разумеется, – усмехнулась Хани.
Почему-то ей вдруг стало весело. Ланс, конечно, вел себя совершенно невыносимо, но хотя за его мягкими манерами чувствовался неуступчивый, твердый, как сталь, характер, Хани поймала себя на том, что ее доверие к этому странному человеку с каждой минутой растет.
– То есть ты хочешь сказать, что мне лучше заранее уступить? – поинтересовалась она.
В ответ принц улыбнулся ей такой ослепительной улыбкой, что у Хани закружилась голова.
– Умница! – воскликнул он, со стуком опуская свой бокал на деревянную полированную поверхность. – Именно это я и хотел сказать!
С этими словами принц Руби обошел стойку кругом и уселся рядом с Хани.
– Что касается твоих обязанностей, то я абсолютно уверен, что окажусь в полной безопасности, если ты будешь где-то рядом. – Он искоса поглядел на нее. – Но было бы еще надежнее, если бы ты несла свое дежурство не в соседней комнате, а прямо в моей постели. Тогда уж ни один злоумышленник не доберется до меня!
Хани, не сдержавшись, хихикнула, и принц обиженно пожал плечами.
– Ты со мной не согласна? Почему?
– Едва ли это существенно, – небрежно ответила Хани. – Дело в том, что мои обязанности телохранителя распространяются и на твоего кузена, а ты, насколько мне известно, никогда не питал пристрастия к menages a trois*.
* Здесь – групповой секс, "брак втроем" (фр.).
– Ты имеешь в виду Алекса? – принц Руби неожиданно снова стал серьезным. – Да, здесь действительно могут возникнуть кое-какие проблемы.
– Проблемы? – переспросила Хани, обеспокоенно вглядываясь в его лицо.
– Боюсь, что Алекс ни за что не согласится, чтобы ты стала его телохранителем, – пояснил Ланс и, когда Хани попыталась протестовать, поспешно объяснил:
– Он не имеет ничего против тебя лично. Точно так же он отказался бы от любого другого телохранителя, будь то мужчина или женщина… Но против того, чтобы ты была моим телохранителем, он возражать не будет. Ты очень ему понравилась, честное слово.
– Я польщена, – с иронией ответила Хани, гадая, как ей теперь быть. Как охранять человека, который даже не признает в тебе защитника? – Я другого не понимаю, – продолжила она. – Мне казалось, что такие высокопоставленные люди, как вы оба, должны быть постоянно окружены телохранителями и сотрудниками соответствующих служб. Почему ты и твой кузен так решительно настроены против элементарных мер безопасности?
– Просто мы слишком высоко ценим свое право на частную жизнь, – с очаровательной прямотой объяснил принц Руби и, помолчав, добавил:
– Кроме того, мы с Алексом росли в обстановке, которая существенно отличалась от общепринятых представлений о том, как должны воспитываться наследники престола. Я как-нибудь расскажу тебе об этом. А теперь пойдем, я покажу тебе твою комнату.
Принц положил обе руки на ее талию и легко снял с табурета. Они прошли по небольшому коридору, и Ланс гостеприимным жестом распахнул перед Хани двери одной из спален.
– Это твоя комната, – сказал он, небрежно прислонившись плечом к косяку. – Здесь отдельная ванная, тебе будет удобно… – Его глаза озорно блеснули. – Моя спальня – рядом, так что если тебе что-нибудь понадобится, только позови…
– Наоборот, это я должна мчаться сломя голову, если тебе что-нибудь понадобится, – не подумав, брякнула Хани и тут же прикусила язык. Надо же так промахнуться! Разумеется, нечего было и рассчитывать, что Ланс деликатно не заметит ее оплошности.
И действительно, лицо принца приобрело выражение ангельской невинности.
– Ты хочешь сказать, что стоит мне позвать – и ты придешь? – осведомился он, глядя ей прямо в глаза. – Может быть, в таком случае, стоит обратиться к гостиничной администрации с просьбой пробить дверь из одной спальни в другую? А то бегать каждый раз через гостиную – такая морока! Да и ковер снашивается…
– Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду! – возразила Хани, тщетно стараясь придать своему лицу суровое выражение. – Ты должен позвать меня, если тебе будет грозить опасность!
– К несчастью – да, знаю, – мрачно согласился Ланс и замолчал. Хани смотрела на него выжидательно, и он наконец оттолкнулся от дверного косяка. – Ужин у нас в восемь. После ужина мы с Алексом собирались пойти куда-нибудь потанцевать и развеяться. Поскольку мы здесь в гостях, право выбора подходящего заведения предоставляется тебе. Только пусть это будет такое место, где нас не знают. Мне бы не хотелось сталкиваться ни с партнерами Алекса по бизнесу, ни с местными плутократами из городского управления…
В ответ на удивленный взгляд Хани Ланс Руби состроил сокрушенную мину.
– Алекс развил здесь совершенно бешеную деятельность, – пожаловался он неожиданно. – Он, правда, обещал мне, что вчерашний прием будет последним деловым мероприятием, но мне хочется на всякий случай подстраховаться и уберечь Алекса от искушений.
Хани нахмурилась.
– Не лучше ли будет провести вечер в номере? – спросила она. – Один телохранитель не может обеспечить безопасность сразу двух объектов, да еще в толпе.
– По-моему, ты относишься к тому типу женщин, которые обожают непосильные задачи, – откликнулся Ланс. – В твоих надежных руках я чувствую себя в полной безопасности. – Он повернулся, чтобы уйти, но потом неожиданно оглянулся через плечо. – И распусти, пожалуйста, волосы, иначе ты будешь выглядеть слишком по-деловому. Мне бы не хотелось раздражать Алекса, а это может напомнить ему о твоей миссии. Пусть лучше думает, что ты пошла с нами, просто чтобы развлечься.
Ланс вышел прежде, чем она успела ответить. Хани закрыла за ним дверь, прислонилась к ней спиной и почувствовала, что продолжает улыбаться. Да что с ней такое случилось? Надо наконец встряхнуться и прийти в себя! Она замечталась совсем как девочка-подросток, которую пригласил на свидание капитан школьной футбольной команды. Где ее спокойное хладнокровие, где безупречное чувство дистанции, которое столько времени служило ей таким надежным щитом? Неистовому Лансу потребовалось всего полчаса, чтобы разбудить в ней настоящую бурю неведомых эмоций и чувств! И дело было не только в его физической привлекательности – она была для нее очевидной, это Хани могла и понять, и даже принять. Но откуда взялось это странное ощущение тепла и нежности, которое заставило ее расслабиться и потерять всякую решимость? Несколько минут с принцем подействовали на нее едва ли не сильнее, чем текила с лимоном, которой Нэнси отпаивала ее после инцидента с Лаклендом. Ей нужно думать о том, как наилучшим образом выполнить свою профессиональную задачу, а вовсе не б Лансе и причудах его характера! Почему же она все время раздумывает именно об этом?
Но Хани тут же вспомнила, как он сначала заставил ее поверить, что тот беспечный плейбой и игривый балагур, который предстал перед ней, и есть настоящий принц Руби, а потом слегка приподнял свою маску, и она – правда мельком – увидела его подлинную личность.
Это было дьявольски интересно – гораздо интереснее, чем читать увлекательный детективный роман с мастерски закрученным сюжетом и гадать, кто же, в конце концов, украл все эти миллионы и пришил Одноглазого. А Хани всегда любила головоломные задачи; ее пристрастие к ним было настолько сильным, что даже повлияло в свое время на выбор профессии. Однако она вполне отдавала себе отчет, что загадка принца Руби может превратиться в опасное наваждение и помешать ее работе. Что ж, придется следить за своими чувствами и мыслями не менее внимательно, чем за безопасностью принца и его брата.
Твердо пообещав себе, что будет осторожной и сдержанной, Хани подошла к двери ванной комнаты, о которой упоминал принц. Чемодан она оставила внизу, у стойки регистрации, так как до последней минуты надеялась убедить Ланса отказаться от своего коварного плана. Теперь ей нужно было позвонить и распорядиться, чтобы ее вещи доставили в номер, но она решила сначала принять душ и вымыть голову.
На пороге ванной она остановилась, чтобы еще раз бегло осмотреть спальню. Как и все комнаты в люкс-апартаментах, она была обставлена роскошной и дорогой мебелью, но Хани сразу поняла, что обстановка не в ее вкусе. Светло-голубой ковер на полу имел чересчур холодный оттенок и, на ее взгляд, слишком резко кон-трастировал с кремово-белым покрывалом из тафты на широкой двуспальной кровати. Стоящее в углу резное кресло в стиле Людовика XIV было обито той же скользкой кремово-белой тафтой, которая поблескивала при дневном свете, словно лед. Словом, все было достаточно изысканно, все соответствовало общепринятым представлениям о том, в каких условиях должны жить президенты, миллиардеры и коронованные особы. И все же Хани казалось, что комната имеет безликий, нежилой вид. Лично она предпочитала более теплые и сочные тона и отчего-то подумала, что принц Руби тоже не слишком уютно чувствует себя в этих аппартаментах.
Войдя наконец в бело-голубую, сияющую стерильной чистотой ванную и снимая свой брючный костюм, Хани строго-настрого запретила себе думать о принце. В последние несколько часов она и так думала о нем, почти постоянно.
Вытащив из волос заколки, она тряхнула головой, и волосы обрушились ей на плечи шелковистой светлозолотой волной. Взглянув на себя в зеркало, Хани твердо решила, что не будет распускать волосы просто потому, что так захотел этот невозможный, неуправляемый человек. Ни за что и никогда!
3
Еще не говорил тебе, как прекрасно ты выглядишь? – прошептал Ланс Руби на ухо Хани, принимая у нее из рук накидку из черного бархата и помогая ей устроиться за маленьким столиком бара. – На фоне черного бархата твои волосы сияют, словно серебро. Я рад, что сегодня ты не стала укладывать их.
* * *
Хани с виноватым видом поправила упавшую на лоб длинную прядь.
– Я сделала это не из-за тебя! – заявила она. – Просто мне не хотелось лишний раз напоминать Алексу о моей роли. Кроме того, я не должна выделяться…
– Но ведь это я сказал тебе, что Алекс не захочет считать тебя телохранителем, – немедленно заметил Ланс Руби. – Значит, ты все-таки прислушиваешься к моим словам?!
Хани смущенно расправила на коленях подол черного бархатного платья. Опять он ее подловил!
Принц окинул ее внимательным взглядом собственника. Платье, которое Хани надела сегодня, было скроено достаточно целомудренно: воротник "лодочкой" был совсем неглубоким, а узкие и длинные рукава с манжетами доставали почти до запястий. Беда была только в том, что платье это отнюдь не скрывало ни хорошо развитых выпуклостей, ни гармоничных плавных линий, из которых состояло тело Хани, и все встречные мужчины оглядывались на нее с откровенным вожделением.
Принц, разумеется, не мог этого не заметить.
– Что касается твоего намерения не привлекать к себе внимания, Медок, то ты не слишком преуспела, – небрежно проговорил он, опускаясь на соседний стул. – Впрочем, лично я не представляю, во что тебе следует одеться, чтобы на тебя тут же не устремлялись все взгляды. Для частного детектива это, наверное, не слишком удобно… – Он лениво огляделся по сторонам. – Какое своеобразное местечко. Ты часто здесь бываешь?
Последовав его примеру, Хани тоже быстро осмотрелась.
– Нет, это заведение не в моем вкусе. Просто мне показалось, что вам будет интересно… – Она озорно улыбнулась. – Кроме того, здесь вы уж точно не встретите ни мэра, ни губернатора штата.
– Ты уверена? – переспросил принц, с новым интересом оглядываясь по сторонам. – Значит, эта забегаловка – гнездо порока местного значения? Выглядит она, во всяком случае, вполне безобидно.
Обстановка и ритмичная электронная музыка популярного диско-бара "Звездный взрыв" были вполне под стать его громкому названию. Просторный зал освещался только разноцветными вспышками света под прозрачными пластиковыми панелями в основании слегка приподнятой над уровнем пола круглой танцевальной площадки. В самом центре ее под толстым армированным стеклом пульсировало багрово-красное пятно, которое то рассыпалось ослепительно-яркими искрами, то снова сжималось в раскаленный докрасна круг. Вспышки красного света, ритмичная музыка и темнота создавали в баре интимно-эротическую атмосферу.
– Ты преувеличиваешь, – рассеянно уверила Ланса Хани. – Просто это один из филиалов хьюстонского "мясного рынка"… – Она нахмурилась и снова оглядела полутемный зал, на этот раз с откровенным беспокойством. – А где Алекс? Мне казалось, что он все время шел за нами.
– Он задержался в вестибюле, чтобы позвонить. Не беспокойся, никто не сможет его похитить, пока у него есть такой бдительный страж. Кстати, что такое "мясной рынок"?
Хани постаралась расслабиться и с легким вздохом откинулась на спинку стула.
– Неужели ты никогда не слышал этого выражения? – спросила она удивленно. – А похвалялся, будто знаешь английский! "Мясным рынком" обычно называют дискотеку или бар, посетители которого особенно активно общаются с лицами противоположного пола.
– Весьма доходчивое объяснение, – не то похвалил, не то упрекнул ее принц Руби, с искренним интересом наблюдая за дергающимися в такт музыке парочками. – И, насколько я заметил, самое активное "общение" с лицами противоположного пола происходит не на танцплощадке, а в темноте вокруг нее.
– Конечно, – согласилась Хани, насмешливо улыбаясь ему. – Вот поэтому я и подумала, что вы двое будете чувствовать себя здесь как рыба в воде. Кстати… – она слегка наклонила голову и с любопытством поглядела на него. – Я заметила, что вы с Бен Рашидом неплохо владеете американизмами, хотя ты и не знал, что такое "мясной рынок". Да и говорите вы без акцента, как настоящие американцы. Вряд ли вас могли этому научить в Оксфорде.
– Нас с Алексом воспитывал американец по имени Кленси Донахью. До того, как попасть в Седикан, он был десятником на нефтепромыслах в Техасе, – объяснил принц, задумчиво улыбаясь своим воспоминаниям. – Надо сказать, его американизмы зачастую были гораздо более крепкими, чем твои. Медок.
– Довольно странный выбор воспитателя, – удивилась Хани. – Скажи, у вас в Седикане так принято, чтобы принцев и наследников шейха воспитывали американцы с таким… с таким богатым прошлым?
– Если бы ты получше знала Карима Бен Рашида, деда Алекса, ты бы так не удивлялась, – сдержанно ответил принц Руби. – Это хитрый старый бандит, который питает слабость ко всему американскому. Кроме того, шейх Карим боится растерять свои богатства, а сохранить их совсем не так просто, как может показаться. Правда, Седикан фантастически богат нефтью, но именно в этом и кроется главная опасность. Сколько я себя помню, на границах постоянно происходили вооруженные стычки, да и политическое маневрирование… оно подчас бывает еще более опасным, чем прямое столкновение с врагом. Не знаю, почему шейх остановил свой выбор именно на Кленси, но он, очевидно, показался ему наиболее подходящей кандидатурой. Насколько мне известно, Кленси успел побывать наемником, контрабандистом и Бог знает кем еще, прежде чем лет двадцать назад он появился на нефтепромыслах Седикана. Мне было десять, а Алексу – двенадцать лет, когда Карим Бен Рашид передал нас в его "ласковые" руки со строгим наказом сделать из нас настоящих мужчин.
Принц Руби снова улыбнулся, и в его глазах заплясали лукавые огоньки.
– Методы, к которым прибегал Кленси для воспитания двух принцев, были достаточно… нетрадиционными, но старого шейха они вполне устраивали, – продолжил он. – Кленси научил нас всему – начиная с тактики партизанской войны и заканчивая навыками по укрощению нефтяного фонтана. Помню, в четырнадцать лет я участвовал в настоящей пограничной стычке… Да, Кленси определенно знал, что такое настоящая жизнь!
– А твои родители? – удивилась Хани. – Как они отнеслись ко всему этому? Неужели им было все равно, что шейх Карим и этот… Кленси подвергают тебя таким опасностям?
Губы принца скривились в циничной усмешке.
– Тамровия, как и любая другая страна, очень нуждается в нефти. Шейх Карим хорошо знал, за какие ниточки следует потянуть, чтобы у его наследника был достойный товарищ детских игр. Кроме всего прочего, он считал, что я способен как-то воздействовать на вспыльчивый характер Алекса, который достался ему в наследство от всех предыдущих Бен Рашидов… – Ланс Руби пожал плечами. – В конечном итоге для всех, кого это касалось, подобное решение оказалось самым разумным. Видишь ли, я с детства доставлял своим родителям массу хлопот. Они привыкли вести спокойную, размеренную жизнь, а мне этого было мало. Да что там говорить – я всегда чувствовал себя в Седикане лучше, чем в Тамровии! Страна Бен Рашида стала моей второй родиной, да и Алекс мне ближе, чем мог бы быть родной брат.
– А что сталось с Кленси Донахью? Он все еще в Седикане? – с интересом спросила Хани, внимательно разглядывая бронзовое лицо Ланса, которое то озарялось мигающим багровым светом, то снова скрывалось в трепещущей тени.
Голос принца звучал достаточно спокойно и умиротворенно, но в его взгляде ей почудилась застарелая горечь.
– Кленси? – задумчиво переспросил принц Руби, и – Хани готова была поклясться чем угодно – на его лице появилось выражение самой настоящей любви и суровой нежности. – Кленси теперь официально числится в свите Алекса. Обычно он сопровождает его по всему свету, но в эту поездку Алекс его не взял. Слышала бы ты, как Кленси рвал и метал!.. – Принц негромко усмехнулся. – Но Алекса можно понять: дело в том, что к старости Кленси стал слишком подозрителен. Ему повсюду мерещатся заговоры, а меры, которые он предпринимает, чтобы предотвратить возможное покушение… гм-м… они несколько не соответствуют имиджу цивилизованного джентльмена, которого Алекс старается придерживаться во время своих деловых поездок.
– Наверное, как раз в эту поездку ему все-таки следовало взять мистера Донахью с собой, – с упреком заметила Хани и нахмурилась. – Если он не признает официальную программу и не хочет, чтобы его охраняла я, тогда… Он же может оказаться в очень неприятном положении, и ему будет просто некому помочь!
– Мы с Алексом и так неплохо справляемся – что вдвоем, что поодиночке, – отмахнулся принц. – А к тебе он, по-моему, отнесся очень хорошо. Во всяком случае, насколько я заметил, за ужином Алекс был чрезвычайно внимателен и предупредителен. Если так пойдет и дальше, то со временем он, возможно, и разрешит тебе предпринять кое-какие меры безопасности. Из чистой любезности, разумеется.
Хани с сомнением покачала головой.
– Твой брат, конечно, был очень мил, но, боюсь, он способен терпеть меня только в качестве соседки по столу.
Впрочем, она не могла не признать, что до сих пор вечер был весьма приятным. Они ужинали втроем, и Хани чувствовала себя удивительно свободно и непринужденно в обществе принца и Бен Рашида. Следить за их шутливой пикировкой и пытаться угадать истинные мысли и чувства, скрывающиеся за этим фонтаном остроумия, было на редкость увлекательно. Они понимали друг друга с полуслова, и теперь, когда принц Руби признался, что Алекс Бен Рашид стал ему ближе, чем родной брат, у нее не возникло ни малейших сомнений в его правдивости. Стоило только внимательнее вглядеться, и под маской легкой конфронтации, которую они носили на людях, можно было различить взаимное уважение, привязанность, преданность и искреннюю, неподдельную любовь.
Их отношения были такими давними и такими тесными, что любой в их компании должен был бы почувствовать себя посторонним. Однако Хани, к своему огромному удивлению, довольно скоро обнаружила, что ее признали за свою. Очевидно, это Ланс незаметно, исподволь ввел ее в их тесный круг, а Алекс – пусть с дерзкими шуточками и насмешками – согласился с его решением. К тому времени, когда они, поужинав, покинули номер, Хани уже, не стесняясь, называла по имени не только Ланса, но и Алекса, а узы дружбы, в саму возможность существования которых она ни за что бы не поверила всего несколько часов назад, успели согреть ей сердце и душу.
Хани не сразу заметила, что все это время принц Руби пытался сдерживать свою пылкую чувственность, чтобы дать ей время освоиться с непривычной ролью. Когда же она наконец поняла это, ею овладела искренняя признательность.
– Ты, кажется, сказала, что Алекс был очень мил? – нарочито грозно воскликнул принц, отвлекая Хани от ее мыслей. – Я хотел, чтобы вы подружились, но ты, черт возьми, не должна была находить милым его! Это я должен был очаровать тебя своим умом и ослепить блеском мужественности! Ну что ж, придется впредь действовать другими методами…
Он ловко придвинулся к ней вместе со стулом, так что Хани почувствовала, как его твердое, мускулистое бедро прижалось к ее ноге, и опустил ей на колено руку.
– Ну что, теперь я завладел твоим вниманием? Хани решительно сняла его руку со своего колена и, положив ее обратно на скатерть, слегка похлопала сверху ладонью. Она просто не могла сердиться на Ланса, когда он вот так задумчиво глядел на нее своими голубыми глазами, в глубине которых все равно прятался резвый, озорной бесенок.
– Мне кажется, что за свою жизнь ты слишком привык к женскому вниманию, Ланс, – сказала она. – Интересно, ты хоть помнишь всех своих женщин по именам?
– Не всех, – откровенно признался он. – Только самых последних.
На лицо Хани наползла тень, и принц это заметил. Накрыв ее руку другой ладонью, он сказал удивительно мягким тоном:
– Почему я должен помнить их. Медок? Они ничего для меня не значили. То, что я чувствую к тебе, это совсем другое…
Хани опустила взгляд и посмотрела на свою руку, которая оказалась зажатой между его большими ладонями, словно листик салата в сандвиче. Она надеялась, что ее опущенные ресницы скрыли от принца боль и обиду, вызванные его необдуманными словами.
– С моей стороны было бы глупо верить всему, что ты скажешь, – холодно проговорила она. – Я уверена, что через месяц ты повторишь те же слова другой женщине и даже не вспомнишь, кто такая была Хани Уинстон.
Теперь уже в его глазах промелькнула тень обиды.
– Я не обманываю тебя, – сказал Ланс напряженным голосом. – Я и сам пока не знаю, почему отношусь к тебе иначе, чем к другим женщинам, но я уверен, что ничего подобного еще не испытывал. Когда я впервые увидел тебя в такой нелепой ситуации, свернувшейся клубком, точно шаловливый котенок, на нижней полке тележки, когда ты взглянула на меня своими большими иссиня-фиолетовыми глазами, я почувствовал себя так, словно… словно меня кто-то ударил молотком по голове!
– Это все физиология, – Твердо ответила Хани, стараясь не смотреть на него. – Химия гормонов. Что еще это может быть?
– Откуда мне знать? – мрачно ответил принц и насупился. – Но если это просто "химия", как ты выражаешься, тогда почему мне кажется, будто я знаю тебя уже тысячу лет? Почему мне кажется, что твое место – рядом со мной? И не только сегодня – всегда? Почему…
Он неожиданно замолчал, и Хани, машинально вскинув на него взгляд, на мгновение застыла. Кажется, она перестала даже дышать, а ее сердце сбилось с ритма – таким напряженным, таким обжигающим был его ответный взгляд. Неужели не только она чувствовала, что между ними возникло некое загадочное взаимное притяжение? Вот только бы понять, к добру это или к худу…
– Может быть, мне стоит сходить позвонить еще кому-нибудь, чтобы не мешать вам? – вежливо поинтересовался у нее за спиной Алекс Бен Рашид.
Ни Хани, ни Ланс не видели, как он подошел, но его появление избавило их от неловкости, и оба дружно задвигались, преодолевая сковавшее их тела напряжение. Впрочем, сходной оказалась только первая их реакция, в дальнейшем они вели себя по-разному.
– Ну что ты, конечно, нет! – ответила Хани с излишней поспешностью. – Мы уже начинали беспокоиться, куда ты девался. Тебя так долго не было!
Все это время она пыталась выдернуть ладонь из рук Ланса, но он положил конец ее трепыханиям, властно сжав ее пальцы в своих.
– Да, нам начинало тебя не хватать, – мрачно подтвердил принц. – Может быть, ты в самом деле пойдешь еще прогуляешься, чтобы это прекрасное чувство успело окончательно созреть и оформиться?
– Ланс! – с негодованием воскликнула Хани, потрясенная его бестактностью. – Как ты можешь?!
Но Бен Рашид только улыбнулся и, сверкнув глазами в сторону брата, грациозно опустился на свободный стул.
– Возможно, чуть позже… – проговорил он нараспев. – В настоящий момент я намерен выяснить, какие именно тридцать три удовольствия мы можем получить в этом почтенном заведении. Кстати, Хани, я поражен, что ты сочла возможным пригласить нас сюда, не боясь смутить ненароком наши неокрепшие души. Между прочим, на пути из вестибюля я был атакован тремя дамочками, две из которых предложили поставить мне выпивку, а третья очень настойчиво приглашала танцевать – почему-то не здесь, а в своем номере в каком-то мифическом мотеле. Скажи, Хани, ваши хьюстонские женщины все такие агрессивные?
