Текст книги "В сладостном бреду"

Автор книги: Айрис Джоансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Я не осуждаю вас, – прервал он ее. – Я просто спросил. – Он криво улыбнулся. – Что значит мера шелка, если весь христианский мир считает, что я украл целое сокровище.

– Не будьте идиотом. – Она все еще была раздражена на него. – Зачем вы так говорите? Я уже сказала вам совершенно ясно, что в вас живет человек чести, вы не можете быть замешанным в воровстве.

– В самом деле? Тогда как вы объясните, откуда все эти богатства в замке?

– Это меня не интересует. – Она пожала плечами. – Кадар говорил, что вы берете огромную плату за охрану караванов и участие в сражениях. Наверное, это можно рассматривать как грабеж.

У него дрогнули губы.

– Возможно, хозяева, нанимавшие меня, тоже считали меня грабителем.

Он почти улыбался. Она внезапно почувствовала желание вызвать его улыбку еще раз.

– Нет, я говорила Кадару, что, скорее всего, причина, по которой вас выгнали из ордена, ваше сластолюбие. Вы, наверное, нарушили закон воздержания.

Он улыбался и сразу стал на несколько лет моложе.

– Я действительно находил это ограничение весьма обременительным.

Она кивнула.

– Я тоже так думаю.

Его улыбка погасла.

– Вы-то что знаете о вожделении! Кадар сказал, вы избежали насилия во время нападения на караван?

– Я видела, как это происходит, в доме Николаса. Когда важные покупатели и торговцы приходили к нему, он иногда приглашал их на женскую половину и позволял выбрать себе женщину для наслаждения.

– И вашу мать?

– Однажды.

– И вы видели это?

– Нет, я закрыла глаза. Она сказала мне, что ей не будет больно. – Tea не хотелось воспоминать об этой ночи. Она ничего не видела, но слышала тихий смех мужчины, его хрюкающие всхлипы, прерывистое дыхание, ликующий стон, а позже мать, вернувшись к ней, тихо рыдала. – Она солгала, говоря, что ей не будет больно. Может, не телу, но он причинил ей боль. – Ее голос задрожал от едва сдерживаемого гнева. – Вот что значит быть рабом. Не иметь выбора, знать, что твои мозги, и тело, и все твои таланты не принадлежат тебе. Не убеждайте мне, что быть пленником – приятно. Это не так.

– Хорошо. Мы больше не будем говорить об этом.

В комнате повисла тишина, и Tea почувствовала себя очень неуютно. Она встала.

– Я должна пойти к Гаруну.

На этот раз он позволил ей уйти, провожая ее взглядом, когда она шла через комнату.

– Вы сказали, что сажали новые деревья шелковицы для Николаса. Как вы это делали?

Она остановилась, удивленная таким неожиданным поворотом.

– Как и любые другие деревья. Он привез молодые саженцы из торговой поездки и посадил их в рощице. Я ухаживала за ними, чтобы они лучше укоренились.

– Это то, что вы хотели сделать в Дамаске?

– Да, или купить их, заработав.

– Еще одна рубаха для императора?

– Вы бы так не язвили, если б ее видели.

Он встретился с ней взглядом.

– Я вовсе не насмехаюсь. Я вам верю.

Она почувствовала неожиданную теплоту в его тоне.

– Правда?

– Я верю, что вы можете сделать все, что захотите.

Он правда так думал, поняла она.

– Обещаю вам, что она не сравнится с тем знаменем, которое я вышью для вас, – воскликнула она горячо. – Императоры будут вам завидовать. Вы сможете с гордостью передать его вашим сыновьям. Это будет… Она внезапно остановилась, увидев как изменилось его лицо. – Что случилось?

– Ничего. – Он поднялся с кресла и лег на кровать. – Я устал сильнее, чем думал, и все эти разговоры о сыновьях мне скучны. Я подремлю немного. Бегите к своему Гаруну.

Ему не было скучно. Она увидела боль в его глазах. Что она могла сказать такого, что так ранило его?

– Я не хотела… – Но как она может сказать этому чертову гордецу, что сожалеет о том, что невольно причинила ему боль, если он не хочет в ней признаваться? Нечего даже терять время.

– Приходите во двор замка в полдень, – сказал он, не открывая глаз.

– Зачем?

– Потому что я этого хочу. Разве Кадар не велел вам не оставлять меня одного?

– Велел.

– Тогда составьте мне компанию во дворе сегодня в полдень.

– Но я не… – Он лег на другой бок, не обращая на нее внимания. Она открыла дверь. – Если захочу.

– Я уверен, вы сдержите свое обещание, которое дали Кадару.

Она вздохнула, с раздражением закрывая дверь. Она не хотела встречаться с ним снова так скоро. Слишком трудное испытание для ее чувств. Когда Кадар просил ее об услуге, она знала, что это будет нелегко, но она даже не подозревала, насколько уязвимо она будет себя чувствовать при этом. Было бы гораздо легче, если бы ей пришлось только противостоять его грубости и неприятию. Она не могла понять его внезапного интереса к ее прошлому, ведь он совсем недавно говорил ей, что ему безразлично ее прошлое. А теперь задает чересчур много вопросов, и копает слишком глубоко. Это очень смущало ее. Инстинкт настоятельно предупреждал избегать его до тех пор, пока не вернется ее обычное хладнокровие.

Но она обещала Кадару.

Что же, раз так, то она должна быть уверена, что у Вэра не будет удобного случая продолжать это слишком тесное общение. Он не сможет задавать свои бесконечные вопросы в присутствии других людей. Значит, она просто не должна оставаться с ним наедине.

Ей не было нужды беспокоиться о том, что она останется вдвоем с Вэром, подумала Tea с изумлением, когда увидела колонну верховых солдат в полном вооружении, заполонивших двор перед замком. Там стояла повозка для перевозки тяжестей.

– Где вы пропадаете? – хмуро спросил Вэр, направляя свою лошадь к ступеням замка. – Я же сказал вам, в полдень.

– Но я опоздала совсем чуть-чуть. – Она была слишком поражена, чтобы обижаться на его грубость. – Куда вы собрались?

– Я принес вам недостаточно этих проклятых шелковичных листьев, – проворчал он. – Вам понадобится еще, раз теперь вы остаетесь.

Он прав. Пройдет, по крайней мере, два месяца, прежде чем Кадар вернется с Селин, а у нее оставался всего трехнедельный запас.

– Вы берете с собой всех этих воинов? Но ведь вы говорили, что не станете рисковать…

– Все изменилось. – Он наклонился и протянул руки. – Идите сюда. Нам следует вернуться до темноты.

– Я тоже поеду?

– Зачем бы еще я предложил вам встретится со мной в полдень?

– Первый раз вы меня не брали.

– Я же сказал вам, сейчас все изменилось. Вы можете мне понадобиться.

Тогда, конечно же, она должна ехать. Она подошла ближе, и он поднял ее к себе в седло, посадив впереди себя.

– Но вы ведь теперь знаете сами, как выглядят шелковичные деревья.

Он не ответил и подал знак отправляться.

Сегодняшняя ее поездка с Вэром резко отличалась от той, когда она ехала с ним в ночь ее приезда в Дандрагон. Металл на доспехах, к которому она прижималась спиной, нагрелся от солнца, и ей почему-то стало очень уютно.

– Вы взяли повозку, чтобы везти листья?

– Да.

– Но столько не надо! Нескольких корзин вполне достаточно.

– У меня нет выбора.

– Но мы только потеряем…

– Вы собираетесь болтать весь день?

– Нет, если вы отказываетесь от здравого смысла. С чего бы мне беспокоиться, если вы будете выглядеть глупо перед вашими людьми? – Она замолчала и теснее приникла спиной к Вэру, отдаваясь блаженному состоянию покоя, радуясь солнцу, ласкающему ее лицо, запахам кипарисов и пальм.

Когда, часом позже, они достигли склона, ведущего к роще шелковицы, ей показалось, что они доехали слишком быстро.

Вэр спешился и снял ее с седла. Он вел себя очень напряженно, вглядываясь в скалы, деревья и оглядывая подножия холмов, окружавших их.

– Что там? – спросила она. – Я ничего не вижу. Там кто-то есть?

Он не сразу ответил ей, и через минуту, она увидела, что он успокоился.

– Нет, там пока никого нет.

Он отдал приказ солдатам, распределив силы таким образом: часть солдат обрывает листья, а другая – стоит в это время на страже. Tea спустилась вниз по склону и попала в рощу шелковичных деревьев. Здесь они вырастали выше, напоенные более щедрым солнцем, чем в Константинополе. Они будут давать тень и кормить своих обитателей еще многие годы…

Треск ломающихся ветвей заставил ее резко обернуться, тут она увидела, как Абдул, взмахнув мечом, единым ударом отсек от ствола ветку с мясистыми листьями.

– Нет, – закричала она и рванулась в его сторону. – Прекратите!

Он недоумевающе уставился на нее.

– Оставайтесь на месте. – Вэр в несколько шагов достиг ее. – Он всего лишь собирает ваши листья. – И указал на солдат, двинувшихся с мечами к деревьям. – Ради Бога, ведь это то, что вы хотели.

– Вам следует только обдирать листья, оставляя ветки в покое. Вы не должны уродовать эти прекрасные деревья белой шелковицы.

– Это займет в два раза больше времени, – сказал Абдул. – И у нас нет лестниц, чтобы забираться на деревья.

– Так вы именно так собирали для меня листья прошлый раз?

– А вы думали, я дунул на них и они слетели на землю? – вопросом на вопрос ответил Вэр.

– Полагаю, это моя вина. Мне надо было предупредить вас быть бережными с деревьями. – Она повернулась к Абдулу. – Но вы не должны обрубать ветки.

Абдул недоуменно посмотрел на Вэра.

– Я не собираюсь заставлять своих солдат, сняв доспехи, лезть на деревья, – мрачно сказал он.

– Тогда я сама буду обдирать листья, – заявила Tea. – Это займет немного больше времени, но я ведь говорила вам, мне не нужна их целая повозка.

– Я не хочу тратить на это занятие больше времени, чем нужно. – Вэр с удивлением посмотрел на ее упрямо выдвинутый подбородок и с раздражением отвернулся. – Ради Бога, Абдул, прикажи людям забраться на нижние ветки и обдирать листья с них. Только пусть они не снимают доспехов.

Абдул вздохнул и отошел к солдатам.

– Это не моя прихоть, хотя у меня есть основания говорить так. Эти деревья очень важны. Если бы вы видели, какая это красота… Белые плоды, листья тонкие, гладкие.

– Решение принято, – отрезал Вэр. – И теперь уже не имеет значения, обоснованно оно или нет. Я хочу лишь, чтобы все закончилось как можно быстрее… – Он поморщился. – Держу пари, мои люди думают так же. Эти доспехи очень тяжелые и не предназначены для лазанья в них по деревьям. Кроме того, в этой работе очень мало чести. Воину унизительно уподобляться обезьяне и собирать листья.

– Это достойное занятие, и не важно, кто это делает. Деревья дают нам красоту и условия для…

Сзади раздался громкий треск.

Она сердито обернулась, думая, что кто-то ослушался приказа Вэра.

Абдул растянулся под деревом, прижимая охапку листьев к своей груди, закрытой кольчугой.

– Я съехал с ветки, – оправдывался он перед Вэром.

– Я вижу, – серьезно отвечал Вэр.

– Этого больше не случится, мой господин.

Еще треск. Другой солдат свалился с дерева на землю. Абдул мрачно поправился:

– Или, быть может, случится.

– Надеюсь, что нет, – сказал Вэр.

– Я помогу им, – обеспокоенно нахмурилась Tea. – He хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.

– Стойте, – проворчал Вэр. – Ветки расположены слишком низко над землей, так что самое большее, что им грозит, это заработать пару синяков.

Она почувствовала, что под внешним спокойствием Вэра скрывается напряженность и озабоченность. Его острый взгляд пристально следил за солдатами, с трудом взбирающимися на ветки деревьев. Казалось, он чего-то ждал.

Еще один солдат с треском свалился на землю.

Она услышала, как Вэр издал очень странный звук.

Минутой позже четвертый распростерся на земле.

– Они падают, словно созревшие апельсины, – прохрипел Вэр.

– Это несправедливо, что они… они не должны… – Она ринулась было к роще. – Я скажу им, пусть спускаются.

Вэр схватил ее за руку.

– Не беспокойтесь.

– Но я не хочу, чтобы…

Вэр смеялся. Все его тело сотрясалось от смеха. Он ухватился рукой за луку седла, чтобы удержаться на ногах.

– Вы считаете это забавным? – спросила она с удивлением.

– Как апельсины. – По его щекам текли слезы. – Как апельсины…

Смеялся не он один. Раскаты хохота сотрясали рощу. Смеялись все солдаты.

Пятый воин в полном вооружении слетел с ветки, раскинув руки, словно крылья, в попытке удержать равновесие.

Она обнаружила, что сама невольно улыбается.

– Я не должна была… Это моя вина… – Она уже ничего не могла с собой поделать. Как и все остальные, она смеялась и не могла остановиться. Наконец она смогла говорить.

– В Джеде мне казалось, что на земле уже умер смех, и я не думала, что я когда-нибудь смогу смеяться. А сегодня… Я чувствую, что мне стыдно.

– Это не правильно. Смеяться обязательно надо. – Он кивнул на солдат. – Они потеряли семьи и друзей. Вы думаете, они забыли о своих утратах только потому, что нашли что-то смешное в сегодняшнем приключении? Смех исцеляет. – И он почти неслышно добавил: – Я даже забыл…

Она смотрела на него как зачарованная. Это был совсем другой человек, не тот, которого она знала. Горькие складки возле рта разгладились, непроницаемое равнодушие сошло с его лица. Только в светлых, цвета яркого голубого неба, глазах задержались усталость и тоска. Вот нежность лишь мелькнула и пропала, но Tea видела ее, слышала его смех, и она знала, что никогда этого теперь не забудет. Он снова взглянул на нее.

– Почему вы всегда так удивленно разглядываете меня, словно я четырехгорбый верблюд?

Она мгновенно перешла в наступление:

– Я вовсе не смотрела так… – Она остановилась, внезапно поняв, что именно этого всегдашнего сопротивления и спора он и ждал от нее. Зачем она станет потакать его желаниям, если сама расположена сейчас к миру, а не к пикировке. – Если честно, то вы действительно напоминаете мне верблюда. Думаю, все дело в ресницах.

Он нахмурился.

– В ресницах?

– У верблюда тоже очень длинные ресницы. Многие женщины могли бы вам позавидовать.

Его глаза широко распахнулись от неслыханного оскорбления, но потом выражение его лица стало угрожающим:

– Вы хотите сказать, что у меня ресницы, как у женщины?

– У женщины? – Она невинно взглянула на него. – Я думала, мы говорили о верблюдах.

– Вы же прекрасно знаете… – Он внезапно замолчал, и невольная улыбка тронула его губы. – Я почти начинаю сочувствовать Николасу.

– И у вас, кстати, такой же плохой характер, как у верблюда. – Она сделала вид, что задумалась. – Хотя, правда, я никогда не видела, чтобы вы в кого-нибудь плевали.

– Я могу начать прямо сейчас.

– Тогда я лучше пойду и помогу собирать листья. – Она стала спускаться по склону. – А то ваши солдаты не очень-то хорошо справляются с этим. – Она оглянулась на него через плечо. – Думаю, вам бы стоило потренировать их в… – Tea забыла, о чем хотела сказать, когда увидела, как он смотрел на нее. В его взгляде читались нежность, веселая доброта, уважение… Ей казалось непостижимым и невероятным увидеть такие чувства у Вэра. Она поспешно отвела взгляд и заторопилась вниз.

Час спустя корзины были наполнены и погружены на повозку, и Tea подошла к Вэру.

– Мы закончили, хотя и без вашей помощи.

– Рыцарь не может уронить свое достоинство. Мои люди навсегда перестали бы уважать меня, если бы увидели, как я падаю с дерева.

Она презрительно фыркнула.

– Вы мне не верите?

– Думаю, вы слишком возгордились. Но мы прекрасно справились и без вас. Теперь мы можем ехать.

– Еще нет.

– Но листьев больше чем достаточно.

– Не видели ли вы молодые деревца, годные для того, чтобы их пересадить?

Она уставилась на него в замешательстве.

– Кажется, там были три или четыре. Я не обращала внимания.

– Найдите их. – Он направился к Абдулу, стоявшему возле повозки. – Идите с ней и выполняйте ее инструкции.

Абдул со страхом взглянул на Tea.

– Я думал, мы закончили лазать по деревьям, мой господин.

– Теперь надо копать, а не лазать.

Лицо Абдула тут же озарилось улыбкой.

– Тогда хорошо.

– Но мне не нужны деревья, – запротестовала Tea. – Их надо пересадить немедленно, а использовать можно лишь через несколько лет.

– Эти деревья нужны мне.

– Но в замке нет места, где бы их можно было посадить.

– На лужайке с северной стороны, открывающейся к обрыву.

Он все уже заранее продумал, поняла она.

– Но это будет напрасная трата сил. Я уеду отсюда задолго до того, как они укоренятся и начнут расти.

– Шелк – выгодное дело. Возможно, я поручу Жасмин ухаживать за деревьями и выращивать шелк на продажу. – Он улыбнулся. – Если вы согласитесь поделиться с нами вашими драгоценными червями.

– Конечно, – сказала она с сомнением. – И я научу Жасмин, как ухаживать за ними и собирать коконы. Вы и в самом деле хотите этого?

– Быть может, когда-нибудь я слишком устану от треска отрубаемых в битве голов и захочу заняться каким-нибудь более мирным делом. Полагаю, это не совершенно невозможно… – Он резко замолчал и замер, прислушиваясь.

– Что там?

Он поднял голову, всматриваясь в скалы на холме.

Опасность. Угроза вибрировала в каждом мускуле его тела. Это чувствовалось так же ясно, как если бы он сказал об этом.

– Что случилось?

Его взгляд ни на минуту не отрывался от валунов на вершине.

– Идите за деревьями.

– Вы говорили, что здесь никого нет.

– Черт возьми, прежде не было.

– Это те же люди, что подожгли деревню?

– Нет.

Повинуясь мгновенному импульсу, она потянулась и взяла его за руку.

– Тогда почему вы…

– Не трогайте меня! – Он резко отдернул руку, словно она обожгла его. Его взгляд полыхнул синим огнем, когда он посмотрел на нее. – Там никого нет. Идите за деревьями. И поспешите.

Она отшатнулась от него и быстро пошла вниз по холму в сопровождении Абдула. Прежде чем она дошла до рощи, еще пять солдат присоединились к ним. Полдюжины вооруженных воинов, чтобы выкопать несколько саженцев? Она взглянула вверх на холм.

Вэр отошел от лошади и стоял, повернувшись лицом к валунам. Что это? Вызов? Дерзость? Пренебрежение опасностью? Он послал с ней эскорт, а сам стоял открыто, словно насмехаясь над тем, кто прятался на холме.

Или отвлекал внимание на себя?

– Мой господин велел спешить, – напомнил ей Абдул.

Она колебалась. Интуиция подсказывала, что ей надо вернуться к Вэру, но если бы была опасность нападения, разве он бы не приказал своим людям возвращаться в замок? Возможно, у него просто внезапно изменилось настроение. Однако если она вернется к нему без деревьев, то он пошлет ее за ними снова. Самое верное решение – это найти шелковичные деревца и уехать отсюда как можно быстрее.

– Тогда поспешим, – ответила она. – Идите за мной.

Ваден наблюдал, как четвертое дерево грузили на повозку.

Эта женщина распоряжалась их укладкой. Она заставила солдат Вэра лазать на деревья, словно мартышек, смеялась вместе с ним и, протянув руку, дотронулась до него.

И совсем не важно, что Вэр отстранился. К этому времени он уже почувствовал присутствие Вадена, и это движение было не менее разоблачающим, чем все, что до этого.

Вэр все еще стоял и смотрел в его сторону, оберегая женщину тем, что предлагал себя в качестве цели. Это был отважный шаг, но Ваден не мог сегодня убивать. Если бы он промахнулся, солдаты Вэра прочесали бы все холмы, а Ваден не жаждал умереть.

Вэр вскочил на лошадь, наклонился и поднял Tea в седло. Его рука в броне обхватила ее, прикрывая ей грудь и часть живота. Он пытался защитить Tea своими доспехами.

Но у Вадена еще оставались ее янтарные глаза в качестве цели.

Вэр пересадил Tea в седле так, чтобы можно было прижать ее голову к своей груди.

Умный Вэр. Он всегда славился тем, что великолепно умел обезопасить свои фланги. Но в данном случае его стратегия не понадобилась. Если Ваден не мог расправиться сегодня с Вэром, то по этой же причине не послал стрелу и в женщину. Кроме того, подумал он с отвращением, он не Великий Магистр, убивавший невинных без предупреждения.

Но эта женщина должна умереть. У Вадена нет выбора.

Вэр позволил ей приблизиться к себе слишком близко.

6

– Мне нечем дышать. – Tea изо всех сил пыталась приподнять голову от груди Вэра. – Вы задушите меня.

– Сидите тихо.

– Тогда перестаньте обдирать мой нос о свои латы.

Вэр крепко держал ее своей железной рукавицей, подавляя малейшее движение.

– Еще немного.

Шевелясь, она еще сильнее поцарапала себе лицо. Тогда она перестала бороться и затихла.

Они отъехали несколько миль от рощи, когда Вэр позволил ей сесть удобнее. Она глубоко вдохнула свежий воздух и расправила смятое платье.

– Удивительно, как вы не заставили меня ехать всю дорогу до Дандрагона в этой позе. Я не могла дышать.

Он не отвечал.

Она попыталась повернуться и посмотреть на него через плечо.

– Сидите спокойно.

Он говорил нетерпеливо, но в нем больше не чувствовалось напряжения. Опасность миновала.

– Кто это?

– Я не говорил, что там кто-то прятался.

– Но он там был.

– Если бы мои люди находились в опасности, я бы им об этом сказал. Мне не нужна еще одна Джеда.

Она знала, что он говорил правду. Она сама видела, как он мучается от чувства вины после той резни. И все-таки опасность была.

– Там на холмах кто-то следил за вами?

– Вы видели его?

Его… Значит, один. Как мог один человек вызвать в Вэре такую тревогу?

– Нет.

– Я тоже.

Значит, он его услышал или почувствовал. Но он знал о его присутствии. Она принялась спорить, но поняла, что он уклоняется от разговора.

Солнце еще не успело опуститься за горы, а они уже въезжали в ворота Дандрагона.

Он придержал лошадь и ссадил Tea на землю.

– Идите к себе и отдохните.

Она покачала головой.

– Деревья необходимо посадить прямо сейчас. Они становятся очень ломкими, когда их выкапываешь, и могут погибнуть.

Он понимающе кивнул.

– Они будут нас преследовать? – не унималась она.

Он натянул поводья и взглянул на нее.

– Я хочу знать, – сказала она запальчиво. – Вы поступаете несправедливо. Это и моя жизнь тоже. Они придут? Это будет похоже на то, что случилось в Джеде?

– Нет.

– Почему вы так уверены? Кто это был?

Сначала она подумала, что ее вопрос останется без ответа.

– Ваден.

Он направил лошадь в сторону конюшни.

Tea смотрела ему вслед, думая с сомнением, сможет ли она когда нибудь добиться от него большего, чем это одно-единственное слово.

Но имя показалось ей смутно знакомым. Где она могла его слышать?

На крепостной стене, в ночь перед резней. Одинокий костер на склоне третьей горы.

Ваден…

Еще не было посажено последнее дерево, но уже спустилась темнота.

Tea беспокоилась, приживутся ли они? Лужайка открыта солнцу и всем ветрам, требовались немалое усердие и повседневный уход за ними, чтобы быть уверенными, что корни выдержат. У нее затекла поясница; поднимаясь с земли, она потерла ее.

– Теперь все? – Абдул повел факелом, оглядывая ряд посаженных деревьев.

Она кивнула.

– Спасибо, Абдул.

– Теперь, когда они примутся, вы ведь больше не будете заставлять нас лазать по деревьям и рвать листья? – спросил он с надеждой в голосе.

Она постаралась сдержать улыбку. Ей не хотелось огорчать его и говорить, что их еще долгое время нельзя будет использовать.

– У нас теперь достаточно листьев.

Он вздохнул с облегчением.

– Это обдирание – не очень достойное занятие для воина.

Вэр говорил то же самое.

– И все же вы не возражали, когда лорд Вэр приказал вам рвать листья?

– Мой господин всегда знает, что делает. – Они вместе направились в замок, освещая себе путь факелом. – Но я рад, что все позади.

– Мне жаль, что вы упали с дерева.

Он неожиданно усмехнулся.

– Мне тоже. Когда это случилось, мне было не до веселья, но зато это позабавило остальных. Смех – это хорошо. Мы так нуждаемся в нем.

Она помолчала.

– Вы потеряли кого-нибудь в Джеде?

Улыбка сбежала с его лица.

– Моя семья давно умерла, но в эту страшную ночь там погибли друзья.

– Вы не вините за это лорда Вэра?

Он удивленно взглянул на нее.

– С какой стати? Такое случается на войне. Наша деревня голодала, а наши молодые люди не имели будущего, когда он пришел в Дандрагон. Он накормил бедняков и беспомощных, остальным дал возможность служить с честью.

– И теперь вы продолжаете служить ему?

Он кивнул, затем лицо его жалобно скривилось…

– Но я надеялся, что мне придется только сражаться за него, а не лазать по деревьям.

Она улыбнулась.

– Пожалуй, он и сам об этом не думал…

– Мать послала меня за вами, – сказала Таша, стоя в дверях и холодно глядя на Tea. – Она считает, что глупо оставаться на улице, когда ночные демоны могут наслать на вас лихорадку.

Абдул улыбнулся девушке.

– Но ведь здесь я, чтобы защитить ее от ночных демонов, Таша. – Он поклонился Tea. – Я должен идти на ужин. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Спасибо, Абдул. – Tea приветливо кивнула. – Больше никаких листьев. Я обещаю.

Он поклонился и направился вниз по тропинке, огибающей замок.

– Вы заставили его помогать вам копаться в грязи, – отрывисто сказала Таша. – Вам не следовало этого делать. Он очень уважаемый человек, предводитель.

Tea улыбнулась.

– Он только что сказал мне, что я оскорбила его достоинство.

– Это не смешно. – Она повернулась и направилась во дворец. – Не делайте этого больше.

Таша так ощетинилась, стремясь защитить друга, поняла Tea.

– Я не хотела унизить вашего друга, Таша.

– Шлюхи не могут позволить себе иметь друзей среди мужчин. – Бесконечная боль, что слышалась в ее голосе, смягчила резкость ее тона.

Tea просто не знала, что сказать. Она не могла ответить Таше, что понимает ее. Она очень мало знала о проститутках, да и о мужчинах, которые употребляли их, а затем сами же осуждали и презирали их.

– А мне показалось, что Абдул относится к вам, как друг.

– Потому, что он очень добрый… и он жалеет меня. Я вижу это по его глазам. – Ее тон внезапно изменился, в нем зазвучал гнев с нотками отчаяния. – Мне не нужна его жалость. У меня такие таланты, что я заставлю любого мужчину рыдать от наслаждения. А вы можете сказать о себе то же?

– Нет.

– Конечно, нет. Моя мать сказала, что вы девственница. – Она помолчала. – Вы собираетесь заняться любовью с Абдулом?

Tea от изумления лишилась дара речи.

– Собираетесь? – настаивала Таша.

Tea покачала головой.

Явное облегчение промелькнуло на лице Таши, но тон ее остался по-прежнему вызывающим.

– Что ж, он достоин лучшего, чем неопытная женщина, не владеющая искусством любви.

Таше было больно, и поэтому она старалась сама причинить боль, неважно кому и как. Как должна чувствовать себя женщина, зная, что в глазах мужчины имеет ценность только ее тело? Tea бы не смогла такое вынести. Она мягко сказала:

– Ты права, у меня нет твоего мастерства, и я не знаю этого искусства. – Она помолчала и добавила: – Но и ты не владеешь моим мастерством.

– Твои вышивки ничего не стоят, когда мужчина сгорает от вожделения.

– Но они приносят удовольствие и радость на сотни лет, а не только на несколько мгновений. И я могу сама зарабатывать себе на хлеб и не зависеть от мужчины.

Таша недоверчиво усмехнулась.

– Женщины всегда зависят от них. Им не позволят ничего иного.

– Нет, если только мы обладаем мастерством, в котором они нуждаются. – Tea помолчала. – Мужчиной движет жажда золота и власти, поэтому он всегда обратит внимание на требования женщины и станет ее ценить, если она сможет обеспечить ему либо то, либо другое. Шелк может стать золотом. Прекрасная вышивка – символом власти.

Таша задумалась.

– У вас странные мысли.

– Лорд Вэр сказал, что он заинтересован производить шелк для продажи. Он пожелал, чтобы Жасмин обучилась выращивать шелк и ухаживать за шелковичными червями и деревьями. – И добавила, словно невзначай: – Я научу и вас.

– Меня? Ухаживать за червями? – Таша решительно покачала головой.

– Я могу научить вас вышивать, но после того, как вы освоите основные приемы. Пройдут годы, прежде чем вы достигнете мастерства.

– Я не сказала бы, что хочу учиться этому. – Таша помолчала. – Но матери, она уже не молода, это бы ей понравилось… – И добавила после минутного молчания: – Она заслуживает, чтобы ее ценили.

– А вы нет?

Таша сердито взглянула на нее.

– Вы смущаете меня своими вопросами. Я не стану больше отвечать. – Она намерилась уходить. – Моя мать просила передать, что она забрала Гаруна к себе в комнату.

– Ей не следовало этого делать.

– Не спорьте с ней. Она нуждается в заботе о мальчике не меньше, чем он в ней. Через несколько недель он достаточно поправится, чтобы переселиться в солдатские казармы. – Она подошла к двери, ведущей на половину слуг. – Абдул уверяет, что это ему не повредит. Если его не сведут с ума копания в грязи, чтобы сажать ваши глупые деревья.

Tea покачала головой, направляясь через холл в Большой зал. Зачем она предложила этой женщине свою помощь, хотя была уверена, что вызовет только ее возмущение? Tea все больше втягивалась в жизнь и заботы здешних обитателей, и она ничего не могла с этим поделать.

Но она не видела большого вреда в том, что попыталась предложить этим женщинам то, чем владела сама. Они обе сильные и заслужили нечто лучшее, чем ту долю, которая им досталась. Она не успеет научить их ничему, кроме самых основ, прежде чем покинет замок, но, может быть, и этого будет достаточно. Она почти все постигла самостоятельно, а не из опыта других. Возможно, так же будет с Ташей и Жасмин.

Вряд ли Таша позволит себя учить. Кажется, она настроена против всего света, кроме своей матери.

И Абдула.

Ну, что ж, Tea нечего беспокоиться о них сегодня. Она должна хоть немного поесть, смыть с себя грязь и лечь спать.

– Будет ли Вэр так же крепко спать сегодня?

Она отогнала от себя эту непрошеную мысль. Она и так слишком много времени сегодня думала о нем, беспокоясь, все ли с ним в порядке. Да, надо признать, что он как-то незаметно проник в ее жизнь. Нет, не то, «проник» – это не про него. Вэр мог лишь вломиться, подобно катящемуся с горы огромному камню, сметающему все на своем пути.

Или вроде тех валунов на холмах – валунов, что скрыли опасность, о которой Вэр отказался говорить.

Пусть скрывает свою тайну. Каждое откровение все теснее привязывает ее к нему, а она не хочет быть к нему ближе, чем это необходимо для выполнения обещания, данного Кадару. Вэр вызывает в ней слишком много эмоций, непонятных, тревожащих. Быть может, свое обещание она выполнит, если поможет Вэру заняться торговлей и производством шелка?

Нет, подумала она с сожалением, Кадар просил ее коротать с ним время. И как, интересно, он это себе представлял? В ней росло раздражение. Ей что, помогать ему обучать войско или разделять его общество, когда он пьянствует до умопомрачения?

На следующее утро она увидела Вэра в Большом зале. Он сидел за столом. Перед ним лежала раскрытая огромная книга для записей, в руке он держал перо.

– Я пришла сыграть с вами партию в шахматы, – воинственным тоном заявила она.

Вэр нахмурился.

– Я не хочу.

– Мне тоже не очень-то интересно; – сказала она сердито. – Я нахожу это занятие глупым – один пытается подставить ножку другому. Но Кадар уверил меня, что вам нравятся шахматы, поэтому я и пришла.

– Это очень умная игра. – Он помолчал и добавил: – Но она для мужчин-воинов, не для женщин. Они не имеют склонности к стратегии. Кадару не стоило обучать вас.

– Ах вот как? – В ее голосе прозвучала зловещая вкрадчивость. – Не стоит думать, что я не могу в нее играть только потому, что я назвала ее глупой.