Текст книги "Измена. Знай свое место! (СИ)"
Автор книги: Айрин Лакс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Глава 24
Руслан
– Что-что?
Наверное, я не расслышал.
Просто помехи.
Или Дамир что-то другое имел в виду! Ведь не может быть такого, чтобы друг семьи, муж подруги моей жены, позвал мою Дину на свидание! Так-то он совсем недавно овдовел.
– Не понял.
– Чё тут непонятного, – зевает Дамир. – Ты увлекся другой.
– Я не увлекался другой, что ты несешь?! Я всегда любил и продолжаю любить только одну женщину! Твою мать!
– Прозвучало как ругательство, пап. Но со стороны все выглядит именно так. Ведь не хотят детей от нежеланных. Это я слова мамы услышал, сам-то я в этом ни бум-бум.
Я взрываюсь, меня несет:
– Ах, ни бум-бум он! Тогда к чему этот разговор?! Зачем эти сигналы-плевочки в лицо, мол, какой ты лошара, пап, да?
– Я такого не говорил, ты сам себе диагноз поставил, папа, – вздыхает Дамир. – Я всего лишь повторил слова мамы, что здесь такого. Теперь ты знаешь, какие мысли бродят в ее голове.
– Накрутила себя. Вот что у нее в голове. Твоя мама… Мастерица себя накрутить до нервного срыва!
– Но ведь она права, пап. И ты хотел признать Амалию официально, какая там процедура…
– Амалия не моя дочь. Не будет никакого признания.
Максимум, будет признание её виновной… в покушении на жизнь Дины. Менты ещё разбираются, Амалия не спешит признаться, но, думаю, это была она. Либо сама, либо Лилю натравила. По Лиле отдельная палата с мягкими стенами плачет. Амалия, вместо того, чтобы позаботиться о душевнобольной матери, использовала её в своих интересах.
Дело ещё не закрыто. Нам только предстоит выяснить все детали. Работы – валом, а моя семья…. за несколько тысяч километров, в другом часовом поясе.
– То есть ты мне соврал, когда был с Амалией в кафе? Это всё-таки твоя любовница? – не унимается сын.
– Какой бред ты несешь! Я считал, что Амалия – моя дочь. Сроки, схожесть, родимое пятно… – сжимаю переносицу, чувствуя себя кретином. – Мы мечтали о дочери, ясно? У нас могла родиться дочка… У нас с твоей мамой. Но ты попал в аварию, а Дина поскользнулась и упала. У нее случился выкидыш в то время, но мы… Мы ждали дочку.
На том конце повисает тишина. Дамир едва дышит.
Я заново переживаю кошмар тех дней и понимаю, что просто спрятался в новость от Лили, трусливо убежал от кошмара, в котором должен был варитья. Схватился за ниточку, чтобы не сойти с ума, и мысленно заместил потерю приобретением. Чтобы не было мучительно больно, на какой только самообман не пойдет человек, чтобы не чувствовать боли…
Я обманывался и обманывал семью.
Эгоистично.
– Я не знал, – сипит Дамир. – Я… Не знал! Вы мне не говорили!
– Ты был в коме, когда вышел.… Настроение у тебя было, сам знаешь, какое! Дина не хотела усугублять, не хотела, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Потому что твоей вины в случившемся не было.
– Значит, пока я был в коме, а мама…. отходила после выкидыша, ты…
Выдыхаю.
Да, в это время я познакомился с Амалией и повелся на её робость, трясущиеся пальцы и прерывающийся голос. Повелся на её едва слышное: «Папа…»
Актриса из нее отменная, не скрою…
И теперь я разгребаю последствия своих действий.
– Это в прошлом, Дамир.
– Нифига не в прошлом! У меня могла быть нормальная сестра, а не фуфловая, и вы мне не говорили. И ты, и мама! – злится.
– Мы тебя берегли.
– Лучше бы вы берегли друг друга! – рявкает сын.
Он сбрасывает вызов и больше не отвечает, когда я ему перезваниваю.
Местный номер Дины тоже вне зоны доступа, а Тимур? Мне нужно собраться с мыслями, чтобы позвонить ему и не обматерить с первой же секунды.
Я просматриваю статусы Дамира в телеграм. Судя по всему, они плодотворно проводят время. И по отдельности, и вместе.
Катаются на мопедах. Пока сын в селфи показывает шикарнейший закат, на заднем фоне Тимур, присев перед моей женой на корточки, осматривает её ногу. Ещё одно коротенькое видео – вся троица на на байках… Фото с пляжа… Дальше пошли сольные видео сына, видимо, он нашел себе компанию и рассекает сейчас вместе с ними.
Мне приходится отложить телефон подальше.
С трудом перевариваю желание крушить и ломать все кругом.
Под закрытыми веками отпечаталось лицо жены такое, как на фото, загорелое, с широкой улыбкой и сильно посветлевшими волосами. Такой беззаботной я её давно не видел. Внезапно с тоской понимаю, что это я должен быть там, рядом с ней. Арендовать байки, учиться ездить на них, дуть на царапинки и радоваться каждому восхитительно розовому закату.
Но, наверное, это не про меня, да? Когда я занимался такими глупостями, такими прекрасными и радостными глупостями?
Наша жизнь с Диной – про другое. Про цели и достигаторство, про званые вечера и сражение умов, про родительство и шикарные ужины… Про воровство времени у работы и обязанностей, чтобы пожить немного для себя…
И сколько времени для себя мы с ней прожили?
Мне хочется выть, как это глупо… Как глупо прожить жизнь в достижении каких-то целей и понять, что сейчас твоя любимая женщина радуется жизни и ее мелочам… не с тобой.
Она с другим.
Любуется пейзажами, наслаждается теплом и морщит носик от проливных дождей, исследует пляжи, пробует новое, живет…
Отрезвляющий холодок понимания морозит конечности.
Я всё-таки беру телефон и звоню Тимуру.
– Да?
Его голос слишком спокойный и безмятежный. Если быть честным, он всегда был самым легким на подъем в нашей компании. Я называл его инфантилом, когда услышал, что в своем бизнесе он в любой момент может делегировать все свои полномочия на управляющего.
В любой, сука, момент.
Помню, как я возмутился. Помню, как посчитал его слишком легкомысленным.
Помню, как обсудил это с Диной и мы, кажется, даже сошлись во мнениях. Ведь мы такие ответственные, включенные в работу, в семью, друг в друга… Всегда рядом, и на работе, и дома, и даже домой мы притащим работу, да?
Я продолбался и только сейчас судорожно пытаюсь понять, где именно был тот поворот, когда я свернул не туда.
Дине все осточертело настолько, что она бросила все в момент, и наша хваленая с ней серьёзность, и наши планы, наша ответственность – всё это наносное, чужое. Все это шелуха, которая ничего не стоит, если за этим нет ни любви, ни доверия. А я всё феерично просрал.
– Руслан? – зовёт меня Тимур.
Я проживаю сейчас две эмоции – ненависть и зависть.
Ненавижу и завидую, что он сейчас рядом с моей женой.
Рядом с ней сейчас должен быть Я. А я….. Что, я?!
Я разгребаю дерьмо, которое сам же заварил… Здесь такие Авгиевы конюшни, Дин, ты бы только знала, родная.
Так привык к тому, что она всегда рядом, всегда со мной, что даже мысленно с ней диалог веду, может быть, уже не имея никакого права делать это.
– Не слишком ли ты рано оправился после трагической гибели жены, Тимур? И не слишком ли много ты ухи переел, подкатывая свои шары к моей жене? – тихо спрашиваю я.
Глава 25
Руслан
Удавил бы Тимура, господи прости.
Будь я сейчас рядом, я сдавил бы его глотку и держал до тех пор, пока он не начал бы задыхаться и трепыхаться слабо-слабо.
– Не понимаю, что тебя смущает, Руслан. Если я правильно понял, ты расстался с женой.
– Я с ней не расставался.
– Ах да.… – тихо смеётся. – Дина сама тебя бросила. После всех этих сплетен немудрено, знаешь ли.
Он позволяет себе надо мной открыто смеяться?
Бессмертным себя почувствовал?
Или просто несколько тысяч километров расстояния придают ему храбрости?
Был бы он таким же смелым лицом к лицу?
Легко быть дерзким, когда знаешь, что не нарвешься на мордобой!
– Оперился, что ли, петух? И кто тебя таким павлиньим оперением наделил? Моя жена? В себя поверил, гондон?
– Я не буду разговаривать с тобой в таком тоне, Руслан, – отвечает с ленивым зевком.
Ах да, гребаная разница во времени! На Пхукете сейчас сколько, а?
– Мы взрослые люди и не делаем ничего плохого, – продолжает вещать этот павлин. – Просто общаемся, сближаемся. Никуда не спешим. Если уж говорить, кто наделал плохого, посмотрел бы на себя, что ли?
– А я и смотрю на себя, Тимур. Я и смотрю! Я и не умаляю своей вины, и не перекладываю ее на другого. Так же, как не переключаю внимание на другого, а ты.… Ты как ребёнок! Как тот ребёнок, которого, когда начинаешь стыдить за совершенное, он начинает кривиться и говорит: «Сам дурак!» Вот что ты делаешь, Тимур? Что?! Решил после смерти своей жены утешиться моей женщиной? А любил ли ты Альку? Или просто притерся к ней…
– Не лезь, – холодеет его голос.
– Любил ли ты свою жену, если так быстро намерен залезть в трусики к ее лучшей подруге? Любил ли ты жену или всегда дрочил на другую женщину, чужую жену?!
С меня сходит семь потов во время этого сложного разговора.
Непростого!
Потому что между нами семь с лишним тысяч километров.
Ведь будь мы рядом, я бы решил все кулаками, а так…
Только словами махаться остается и бить прицельно, в надежде на то, что у собеседника имеется совесть, что он одумается и перестанет творить херню, перестанет отравлять всех нас.
Потому что есть грань, переступив которую, назад возврата не будет.
Ни для кого из нас.
Тимур молчит и свирепо дышит в телефонную трубку. Я резко отрубаю звонок и отправляю ему фото с места аварии.
Как напоминание.
На эти ужасные фото я и сам смотреть не в силах, сразу тянет отвести взгляд.
Каково должно быть ему, даже думать не хочется, но я это делаю.
Жестоко и расчетливо посылаю Тимуру ужасное напоминание о произошедшем с его женой!
Доставлено.
Прочитано.
На, смотри! Смотри, что ты творишь! Пляшешь на костях своей недавно погибшей жены, устраиваешься на них поудобнее, чтобы развлечься с другой.
Противно от себя самого, от подобной расчетливости.
Ведь это удар ниже пояса, да? Но прости, дружище…
Свою женщину я тебе просто так не отдам.
***
– Каплун, что у нас по экспертизе!
– Ипать-копать, Рус! – злится Каплунов, вздрогнувший от неожиданности. – Я по телефону разговариваю, не заметно?
– Заметно, но.…
Каплунов косится на меня с тяжелым вздохом и говорит собеседнику:
– Перезвоню, – потом смотрит на меня. – Что у тебя? Подгорает?
– Ты не понимаешь. Мне нужно как можно скорее раскидаться с этими делами.
– Чтобы что? Просто галочку «завершено» поставить? Для вида отмазаться? Или как? Если до самого донышка эту зловонную кучу навоза раскидать хочешь, придется набраться терпения. Копаем.
– Быстрее никак, а? – спрашиваю с надеждой.
– Быстрее только кошки родятся. Куда спешишь?
– Пока я здесь, мою жену… кадрят!
По лицу Каплунова эмоций не прочитать.
– Тимур, – объясняю.
Жду, что Каплунов возмутится, но он и бровью не повел.
– Тут как бы плюс на минус, Рус. Это срабатывает.
– Какой ещё плюс на минус, ты о чем?
Каплунов трет щеку, выбритую до синевы и заявляет мне:
– Утешиться! Ему после гибели жены, ей – отомстить за измену мужа.
– Я ей не… – начинаю, оборвав себя. – Да двадцать с лихуем лет назад это было! Неужели у измен нет срока давности?!
– Это у нас, в реалиях права, есть срок давности преступлений, а у женщин за измены, знаешь… Как за предательство Родины, как у военных преступлений, срока давности нет.
– Твою же мать! Я должен быть там. Должен!
– Так лети. Тебя никто не держит.
– Как никто?! А дела? Дело это… Как я могу бросить все без контроля.
– Я с тебя худею, Рус. Ты тут сам расследуешь, что ли? Непосредственное участие принимаешь? Или просто руку на пульсе держишь? Иллюзию контроля – не есть контроль… Здесь ты ничего не решишь, просто дождаться результатов экспертиз и допроса. Иллюзия контроля – не есть контроль.
Каплунов хлопает меня по плечу.
– И если уж быть честным, то поздновато ты все контролировать схватился, Рус. Надо было свой член, прежде всего, контролировать, и жажду закрыть дыру от потери, в том числе.
– Ты самый умный? Или безгрешный, что ли?!
– Нет. Я не безгрешен, конечно. У каждого свои проступки, Руслан. Но конкретно сейчас ты не прав, подпинывая меня и моих людей под зад. Мы делаем свою работу. Учитывая, что ты для меня не чужой человек, я тебе со всей ответственностью и честностью офицера заявляю, что делом занимаются лучшие из моих людей, и они делают все возможное. Дай нам заняться своим делом, а ты… Займись, чем душе угодно, только не путайся под ногами, ради всего святого.
Сказал, как будто отчитали меня.
– Извини, дружище. Я весь на нервах, – признаюсь.
– Понимаю. Сам бы кипишевал на твоем месте.
***
Перелет выходит долгим и изнурительным. С пересадками, переполненными залами ожидания и капризными соседями…
Вымотавшийся.
Усталый.
Злой…
Больше всего мне хочется завалиться на кровать и немного поспать, но вместо этого я заправляюсь крепким кофе и мчу к жене.
Только для того, чтобы застать ее, выходящей из отеля, в красивом, легком платье красного цвета.
С маленькой сумочкой в руках и настроением, которое ясно читается: она настроена провести вечер с мужчиной.
– Что ты здесь делаешь?!
– Прилетел за тобой.
В глазах жены мелькает сожаление.
Возможно, я уже опоздал....
Вдруг между моей женой и Тимуром всё было не раз?
Глава 26
Дина
Прилетел за мной?
Не ко мне, а за мной? Такой уверенный, что я полечу с ним и вернусь?! Ещё чего! Слишком много о себе возомнил!
– Дина, постой! Ты совершаешь большую ошибку!
Руслан шагает ко мне порывисто.
Я делаю шаг назад.
Просто от неожиданности.
Вот чего я точно не ждала, так это его появления.
Однако я быстро собираюсь с мыслями и силами, жаль, что муж уже к этому моменту отвоевывает пространство.
Он хватает меня в объятия и шумно дышит запахом волос.
– Фу, ты воняешь потом… Ты грязный! Мог хотя бы переодеться с дороги?! – капризничаю я, морща нос.
Но, честно говоря, я жадно улавливаю запах своего мужчины, родного и знакомого до боли в разных состояниях и ситуациях.
Вот только предательство его пережить я не смогла, до сих пор невыносимо думать, что, пока я корчилась от боли и страха, он утешил себя мыслями об имеющейся дочери вне брака…
– Ты зря прилетел, Руслан. Разве у тебя нет важных дел?
– Во всем мире для меня нет ничего важнее, чем ты! – заявляет он.
Ах, говорить он красиво умеет, ещё и таким проникновенным голосом, заставляющим колени дрожать.
– Слишком поздно для подобных слов и признаний, Руслан.
– Что?! Ты уже.… переспала с Тимуром, да? Дина, одумайся… – бубнит мне в макушку Руслан, не отпуская.
– Тебе только бы переспать! Кобель озабоченный, вот ты кто!
Я пихнула его изо всех сил.
Рус пошатывается, но устоял на месте и снова протянул ко мне загребущие лапы.
– Довольно! – отхожу, посмотрев на него строго и холодно.
Вот только мужу на мой холод плевать, в ответ он смотрит с огнем, который растопил бы и айсберг.
– Дина!
– Ну, что, Дина? Что, Дина?! Дина улетела за семь с половиной тысяч километров от тебя, чтобы не было мучительно больно переживать развод, чтобы развеяться, встряхнуться! Чтобы отдохнуть, черт побери! Отдохнуть без работы, без созвонов, без суеты! – топаю ногой. – Я задолбалась. Я выдохлась.… Я… кончилась. Понимаешь? Все, нет меня. Нет прошлой Дины, которую ты знал, а новая… Новую я ещё пока и сама не знаю. И если эта новая Дина решит переспать с привлекательным мужчиной, тоже переживающим не самые лучшие времена, она не станет спрашивать у тебя разрешения, и мучиться угрызениями совести тоже не будет! Потому что ты убил наш брак. Много лет тому назад… Цинично убил нашу любовь… Ты изменил мне в момент, когда у нас все было хорошо, и снова предал, когда все было очень плохо! О чем здесь можно говорить?!
Я вдруг понимаю, что нас слушают.
В этом отеле, как назло, полно русских, и наши разборки стали достоянием общественности!
– Понимаю.
– Нет, не понимаешь. И пошел к чёрту….
Обхожу Руслана.
– Праведник выискался! Со свечкой прилетел! – говорю злым шепотом. – Нечего стоять на страже моей киски.…
Руслан стоит некоторое время, потом срывается следом за мной, догоняет.
Идти недалеко, ресторан, буквально, через дорогу. Я знаю, что Тимур уже ждет, и я пойду и проведу этот вечер с ним.
Плевать, что думает Руслан!
– Ты же понимаешь, что это значит? Ты просто поступаешь мне на зло. Хочешь поквитаться со мной. Но в итоге… Ты сделаешь хуже только самой себе.
– О, я надеюсь, что будет только хорошо.
Руслан дергает меня за локоть и разворачивает к себе.
– Не делай этого назло мне. Прошу. Хочешь новых отношений? Окей! Но вступай в них ради самой себя! Ради того, когда сердце поет, когда желанием кружит голову, когда кровь кипит, словно накачанная адреналином… Когда пьян без алкоголя! Отдавайся тогда, когда нет сил удержаться от искушения, когда нутро сводит жадно, когда плевать на обстоятельства и окружения, когда сходишь с ума от взгляда, от запаха… Когда, только представив, возбуждаешься до крайности, когда только от фантазий крышу рвет! Только так, Дина!
Руслан, отпустив мою руку, тяжело дышит, смотрит исподлобья.
– Только так, Дина. Иначе это все не имеет смысла.
Он отступает и выпускает из легких весь воздух.
– Что же ты не напомнил мне о другом? – мой голос дрожит. – О том, что это нечестно по отношению к моей подруге, что мы топчемся по ее светлой памяти, что переспать – это просто утешиться и ничего хорошего из этого не выйдет?
– Не хочу.
Муж смотрит с тоской, осунувшийся и разом постаревший, будто разменял уже шестьдесят с хвостиком, а не приближается к пятидесяти пяти.
– Ты и так все это знаешь. Ты и без моих нотаций все это чувствуешь, понимаешь. Но я так же понимаю, как сильно в тебе желание сделать больно. Даже не мне, а самой себе, чтобы перекрыть этой болью, другую. Ведь внимание всегда направлено только туда, где болит сильнее.
Муж больше не делает попыток меня удержать.
Я закипаю.
– И это всё?! Всё, на что ты способен?! Прилетел, помятый, грязный, неумытый… Словно черт примчался! Наговорил гадостей и всё?! Так ты борешься за меня?
– Я мог бы, конечно, отоспаться, отлежаться, расфуфыриться и прийти к тебе с букетом. Наверное, именно таким тебя и ждет Тимур, и вы оба играете так, будто хотите этого по-настоящему. Вот только настоящее, Дина… Оно иногда вот такое, – хлопает ладонью себя по груди. – Более того, я верю, что искреннее и настоящее в острые моменты всегда именно такое, неотредактированное, не выверенное расчетливо. Я поддался эмоциям, прилетел к тебе и говорю, что люблю тебя! Оказывается, любовь автоматом не бережет от подлости. Я поступил подло и признаю это, поступил дважды подло, решив, что за давностью лет, мой проступок больше не считается чем-то из ряда вон выходящим… Я понимаю, что ты сомневаешься во мне, а я.… в тебе – нет. Я верю в тебя и верю в нашу любовь. Она всегда была предметом зависти и восхищения, раздражения для окружающих. Даже самых близких. Я хочу ее сохранить и сохраню, даже если ты меня навсегда разлюбила. У нас было искреннее и настоящее. Более того, я уверен, что мы ещё не все прошли, что впереди много всего. Мы можем попробовать. Снова. Мы будем уже другими, мы заново узнаем друг друга.
У меня текут слезы без остановки.
– Ты не понимаешь. Может быть, слишком поздно для подобных признаний, Руслан.
– Может быть, и так. Но, даже если так, я всё равно прилетел бы к тебе снова, чтобы просто это сказать. Я тебя люблю.
Глава 27
Дина
Я осталась стоять, просто стоять и смотреть мужу вслед.
Потому что он, выдав целую эмоциональную, длинную и проникновенную речь, отрывисто меня поцеловал и ушёл.
Губы остались гореть так, словно они обветренные и искусанные, и воспаленные после острого блюда.
Невозможно остаться равнодушной.
Руслан в очередной раз выбил почву у меня из-под ног.
Я даже разозлилась и на себя, и на него.
На себя, за то, что мне не хватало сил и сноровки обмануться легким флиртом с другим мужчиной. На Руслана разозлилась за то, что эту речь нужно было произнести гораздо раньше, и признаться в своем косяке – так вообще, давным-давно!
Может быть, это предотвратило наши потери?
Может быть, наша пара не распалась бы на отдельные составляющие?!
Я смотрела, как Руслан уходил, и мне хотелось его остановить.
Нет, даже не так...
Хотелось, чтобы он остановился. Хотелось, чтобы он облегчил мне выбор.
Чтобы решил за нас двоих!
Чтобы схватил в охапку и, как медведь, утащил в первую попавшуюся берлогу, любить до рассвета, до сорванного хриплого голоса.
Конечно, я бы возмутилась, что он все свои решения носит на конце члена, что он, озабоченный, иных аргументов не мог найти!
Этот поступок, однозначно, потешил бы мое эго, придал бы мне женской гордости, и я бы свысока смотрела на все его попытки оправдаться.
Так хочется быть королевой и принимать решения снисходительно смотря на провинившегося… В руках – острый меч. Покарать или отправить на переисправление? И пусть бы бегал он за мной, как собачонка, с высунутым языком, свисающим набок…
И, возможно, я бы даже была довольна сложившейся ситуацией некоторое время.
Но это бы мне быстро, очень быстро наскучило и приелось.
Откровенно говоря, нет более надоедливого и жалкого зрелища, чем унижающийся мужчина. Пришибленного и ползающего на коленях Руслана я могла бы влегкую перестать уважать. Если извиняться на коленях, то только с чувством собственного достоинства, которого нет в том, чтобы унижаться постоянно.
Руслан открыто признал ошибки и сказал, что у нас есть шанс.
Теперь дело за мной.
Выбор за мной!
Ах ты, пес! Скотина… Он не собирался облегчить мне участь!
Ни капельки…
Потому что я же сильная девочка, которая знает, чего она хочет, а если не знает или не может себе позволить это прямо сейчас, то она разберется в себе со временем.
Руслан согласен подождать? Эй, постой….
Нет, мы не договорили.
Я сделала шаг и застыла, отвернувшись.
Достала телефон и принялась рассматривать себя во фронтальной камере телефона, поправляя макияж. Он и так плыл из-за жары, и выступившие слезы только все усугубили.
В отражении я заметила, что Рус остановился и обернулся.
Сердце забилось быстрее.
Я знала, что сейчас.… да, именно сейчас, стоит мне только поманить пальчиком, и он примчится, и будет пылко, жарко доказывать, что я не ошиблась, выбрав его много лет назад.
Но…
Я ничего не сделала.
Пусть его сердце томится на медленном и мучительном огне, пусть и мое сердце варится в кипятке обиды где-то совсем рядом с ним.
Сейчас я была в таком смятении, что боялась ошибиться и поспешно натворить поступков, о которых бы позднее принялась жалеть.
***
Я пришла в ресторан, Тимур ждал меня, но уже достаточно крепко выпил. Он поднялся и влажно поцеловал мою руку, чересчур громко отодвинул для меня стул и попросил официанта принести ещё выпивки.
Красивый мужчина, чего греха таить. Не такой мужланище седовласый, как мой Руслан. Тимур выглядит моложе, он более гибкий и жилистый, легкий на подъем. С ним легко и весело колесить по пляжам и выбирать лучшие, он не зациклен на работе, и его характер не такой каменный, как у моего мужа.
С Тимуром легко дружить.
И, пожалуй, если я не хочу все испортить, если не хочу потом стыдиться самой себя, это следует прекратить именно сейчас.
Пока все не зашло слишком далеко.
Прекратить не потому, что Рус надеется на восстановление отношений. Не потому, что он кричит мне о своей любви.
Зарождающийся флирт с Тимуром следует оборвать ради самой себя. Как бы меня ни коробило изменой Руслана и тем, как он просрал нашу семью ради какой-то девки, в одном он прав.
Отношения следует начинать, только когда горит… Горит желанием близости, а не желанием насолить своему бывшему.
В наших отношениях с Русланом и без того много соли и перца, не хватает, пожалуй, легкости, сладости и теплоты.
– Сколько ты уже выпил, Тимур?
– Немного, – отмахивается. – Присоединяйся.
– В пьяный угар? В отрыв?
– Я не пьян. И не спиваюсь.
– Все пьяницы так говорят, Тимур. Хорошо, в отрыв. А дальше что?
Он посмотрел на меня осоловело и непонимающе.
– Дальше?
– Дальше, Тимур. Что дальше? Пьяный угар или эмоциональный – неважно. Но ты же знаешь, что потом всегда наступает похмелье. В нашем случае похмелье будет горьким и мерзким. Ты просто пытаешься забыться после гибели жены, я хочу насолить бывшему. Это плохая основа.… Очень плохая.
– Давай другую основу найдем? – предложил он, подперев рукой щеку. – Если не найдем, то выдумаем. Должно же быть что-то в этом…
Он взмахнул рукой вокруг себя.
– Ничего нет. Мы – две соломинки. Больше ничего.
– Должно быть что-то другое! – возразил он громче, посмотрел на меня глазами, внезапно ставшими красными и воспаленными. – Должно!
– Мне жаль.
– Это все из-за Руса? Он скинул для меня фото с аварии! – кривит губы Тимур. – Как будто я не помню. Как будто.… не болит.
Каждое слово давалось ему всё труднее и труднее.
В итоге он почти задыхался, слова стали совсем неразборчивыми.
Мне было больно видеть его таким, он был полон отчаяния и горя, но пытался делать вид, что это не так, бросился даже в возможность романа с другой, чтобы не болело так сильно, как болит у него внутри.
– Мне жаль, Тимур. Но от горя и потери ещё не придумали мгновенного лекарства.
Если любишь, то в природе нет кнопки «выключить чувства».
Мы все, когда случается ужасное, мечемся в поисках волшебного средства. Такого, чтобы перестало болеть.
Дайте.
Прямо сейчас!
Не могу терпеть и не хочу ждать….
Но время – лучший лекарь, пусть и не самый поспешный.
Иногда безжалостный в своей медлительности.
Мне тоже следует о нем не забывать и не пытаться перескочить одну-две стадии горя в ситуации, когда рушатся отношения.
***
Казалось, я все для себя выяснила.
Но на следующее утро я проснулась не одна и не могла понять, как…
Ну, как это могло случиться?!
