Текст книги "Сын Розмари"

Автор книги: Айра Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

Он подарил ей ангела – курчавого паренька с лирой, книжкой и парой очаровательных крылышек. Белый ангелочек полусидел-полулежал, уютно вписавшись в рельеф глазурованной терракоты.

– «Майолика Андреа», – пояснил Энди. – Примерно тысяча четыреста семидесятый год.

– Боже мой! – Она пожирала восхищенным взором подарок, покачивала его в руках, как младенца. – В жизни не видела такой красивой вещи!

– Называется «Энди».

Улыбаясь, Розмари встала на цыпочки и поцеловала сына в щеку.

– Спасибо, милый. Спасибо! – И легонько, очень легонько чмокнула майоликового Энди. – Мой прекрасный ангел Энди. Я в восторге! Какой ты славный, так бы и съела! – И снова – поцелуй, легкий, как прикосновение пера.

Только в понедельник, за поздним завтраком, им удалось наконец встретиться. В аэропорту Энди прошел через выход для особо важных персон в сопровождении двух пожилых мужчин: китайца и француза. По-видимому, в полете у них был затяжной спор, они все еще оживленно беседовали по пути к лимузину. Возле машины Энди обнял мать, а обоим спутникам пожал на прощанье руку. Розмари и Энди полюбовались друг на друга, прежде чем сесть в автомобиль. По дороге они слушали записи оркестровой музыки пятидесятых и смотрели на рекламные плакаты – их в городе устанавливали с первого декабря. С плакатов лучезарно улыбался Энди, а строки под его портретом сообщали: «Здесь, в Нью-Йорке, мы зажигаем свечи в пятницу тридцать первого декабря, в семь вечера. Я люблю вас!"

Когда они выходили из машины на нижнем ярусе гаража, было два часа утра по римскому времени. Энди требовался отдых – как-никак, он преодолел несколько часовых поясов. Договорились вместе позавтракать.

Розмари с официантом перенесли на несколько футов столик для скрэббла, чтобы освободить местечко у окна для обеденного стола и стульев. Затем Розмари очень медленно, держа подарок в ладонях, как в чаше, подошла к столу и с величайшей осторожностью прислонила ангела к коробке со сластями, чтобы глазурованный Энди имел возможность видеть и сам был на виду.

Энди Кастивет Вудхауз сел, намазал булочку сливочным сыром и сказал:

– Превосходно выглядишь. Как раз такое неглиже я и рисовал в своем воображении.

– В одиннадцать тридцать у нас с Джо встреча в спортзале. – Розмари тоже села. На ней был розовый тренировочный костюм и теннисные туфли.

– У вас с Джо?.. Гм-м…

– Нам хорошо друг с другом. – Она расправила салфетку. – Я бы тебе посоветовала не совать нос в чужие дела, но вчера мы с Джуди играли в скрэббл, поэтому я лучше промолчу. Чего не станут делать индианки, особенно униженные, с разбитым сердцем! Наполняя матери чашку дымящимся кофе, Энди застонал.

– Нет, правда, тебе должно быть стыдно. – Вместо пальца она погрозила ему пакетиком с подсластителем. – Джуди очень хорошая девушка. А какой скрэбблист! Дважды меня разгромила, а ведь я игрок не слабый. Я, правда, отказалась от двух минут на раздумья, но это оправдание слабое. Завтра или во вторник у нас матч-реванш.

– Меня к ней больше не влечет. – Энди ухватил серебряной вилкой ломтик семги. – Чего ты хочешь? Чтобы я изображал то, чего не чувствую?

– Мог бы хоть поговорить с ней по душам.

– Ну, конечно! Тебе ведь не приходилось иметь с нею дело, когда она мнит себя окружным прокурором. – Он положил семгу поверх сливочного сыра.

– Такое впечатление, будто ты на перекрестном допросе, – помешивая кофе, заметила Розмари. Жуя пончик, он глядел в окно. Розмари глотнула кофе и посмотрела на ангела:

– Какая прелесть! Еще раз спасибо, милый, огромное спасибо. – Она глубоко вздохнула, придвинула к себе корзинку с булочками и пончиками.

Энди тоже глубоко вздохнул.

– Ты права, – произнес он. – Я ей позвоню, только не сейчас. К тому же по понедельникам она спит допоздна.

Розмари отрезала крошечный ломтик булочки.

– Нас пригласили на сбор пожертвований для церебрального паралича. То есть против него. Среда, бальный зал, черный галстук. Я приду с Джо. Он говорит, что отлично танцует. Это правда?

Энди рожал плечами:

– Неплохо. – И снова откусил сдобы с лососиной.

– Я вот что подумала… Может, и вы с Джуди…

– Мама, – с полным ртом проговорил он, – меня к ней больше не влечет. И я тут ничего не могу поделать. Понимаешь? Хотел бы, да не могу.

Она тончайшим слоем намазала сыр на ломтик пончика, посмотрела на сына искоса.

– Приведи кого-нибудь. У Ванессы есть подружка?

– Не знаю.

Розмари откусила кусочек, прожевала.

– Я тут слегка отоварилась в бутике «Бергдорфа», – сказала она. – Шесть старушечьих комплектов белья к атласному платью, точь-в-точь как у Джинджер Роджерс[8]8
  Псевдоним американской киноактрисы Вирджинии Катрин Макмат (1911 – 1995), танцевавшей в ряде мюзиклов вместе с Фредериком Аустерлицем; носившим псевдоним Фред Астер.


[Закрыть]. Если Джо возомнил себя Астером, я над ним посмеюсь. Надеюсь, не перегну палку. – Жуя довольно большой кусок, она глядела в окно – что-то показалось ей интересным.

Энди, наблюдая за ней, улыбнулся:

– Ну разве ты не хитрая рыжая лиса? Ладно, твоя победа, нас теперь четверо. Пара на пару. Но после Нового года будет небольшой отпуск, ладно? Только для нас двоих. Отдохнуть не мешает – впереди очень хлопотный месяц. – Он нахмурился, наворачивая на вилку ломтик семги. – Боюсь, предстоит серьезная запарка. Если верить последним опросам, во всем мире одиннадцать Процентов взрослых до сих пор сомневаются в повсеместном зажжении в полночь. Представляешь? Надо срочно что-то предпринять. А тут еще этот выпуск с параноиками-атеистами. По поводу него завтра в три у нас собрание. Тебя время устраивает, Крейг, Диана и Хэнк. Может, еще и Сэнди – у нее бывают хорошие идеи.

– Тебе видней. Ты их всех знаешь, я – нет.

Он поднял вилкой свернутую в рулончик семгу. Розмари пила кофе, сын жевал, глядя на нее. Она опустила чашку.

– Не делай этого.

– Чего не делать?

– Оставайся кареглазым, мистер умник. Энди, я серьезно. И не говори, что у меня слишком буйное воображение.

Рассудив, что на собрании могут пригодиться кое-какие интересные сведения о типичных представителях атеистов-параноиков, в понедельник Розмари на цыпочках прокралась в комнату, где шло утреннее совещание телевизионного отдела. Кивнув Крейгу, Кевину, Ванессе, Полли и отращивающему бороду и усы Лону Чейни-младшему – «Привет!» – она двинулась прямиком туда, где скорее всего находился ее офис. Сюзанна, помощница Крейга, должна была объявиться в первый же понедельник нового года, но Розмари надеялась ужиться с ней – благо столов два.

Она просмотрела репортажи и документальные фильмы и уже была готова прибегнуть к помощи компьютеризованного каталога, когда обнаружила годичной давности пленку Пи-би-эс[9]9
  Частная некоммерческая американская корпорация, объединяющая телестанции США, Пуэрто-Рико, Виргинских островов, Гуама и американского Самоа.


[Закрыть] под названием «Анти-Энди».

Просматривая фильм, Розмари ловила себя на некоторых сомнениях в его объективности. Диктор, симпатичный, хоть и излишне словоохотливый южанин, носил большой значок «Я люблю Энди», но материал, до которого в конце концов дошло дело, говорил сам за себя. Чего в нем только не было – от абсурдного до жуткого.

На чемпионский титул абсурдной части претендовала «Бригада Эйн Рэнд». Полдюжины болезненно-желтых, стриженных под ежик членов «бригады» носили тенниски с большими изображениями долларовых купюр, и такие же доллары, только маленькие, были вытатуированы под эластичными банданами. «Бригада» ратовала за отмену налоговых льгот для религиозных организаций и требовала, чтобы на всех бумажных деньгах, не только на американских, печатали девиз:

"Веруем в Здравомыслие»[10]10
  Вместо девиза «Веруем в Бога», который можно увидеть на американских купюрах любого достоинства.


[Закрыть].

Они захватили в Питтсбурге товарный поезд, привязали к бокам локомотива флаги со словами «Энди и прочие колдуны, платите налоги!» и поехали по стране. Управляла поездом единственная в организации женщина. Но эта символическая параллель с одним из романов Рэнд[11]11
  Американская писательница (1905 – 1982), автор бестселлеров, насыщенных философией объективизма. Доказывала, что в основе всех подлинных достижений человечества – способности и труд индивидуума, что эгоизм есть благо, а альтруизм – зло.


[Закрыть] выглядела полной бессмыслицей для широкой общественности. В Монтане «бригада» бросила поезд и, по слухам, спряталась под крылышком капиталистов – сторонников невмешательства государства в экономику.

Центристский же толк антиэндистов наилучшим образом представлял Американский союз в защиту гражданских свобод. Он еще не сошел со сцены, напротив, довольно энергично вел боевые действия. Его делегат ясно дал понять, что он любит Энди и высоко ценит все сделанное им для улучшения межрасовых отношений, снятия проблемы абортов, решения ирландского вопроса и возвращения арабов с израильтянами к стаду переговоров. Если на то пошло, разве он сам не носит целых два значка «Я люблю Энди»? Но раз уж призывы Энди обращены к сильным мира сего, таким, как Комитет начальников штабов и правители всех государств, то «БД» следует переименовать в «ВК», или «Всемирные Крошки», а если проблема – в Европе, то вполне подойдет «ЕБ» – «Европейские Беби». И надо ли Энди так сильно напирать на свое сходство с Иисусом Христом?

Грубо и глупо. От АСЗГС Розмари такого не ожидала.

Страшные антиэндисты «Братья Смит» страшными были только для нее. Некоторые их акции, приведенные южанином в пример, украсили бы собой репертуар любого комика из ночного клуба. Четверо горцев с бородищами под стать своим прозвищам нашли хижину в теннессийской глубинке и заняли глухую оборону. Вооруженные до зубов новинками военного «железа», они трубили на весь мир о том, что Энди – сын сатаны, антихрист и что без боя они не сдадутся.

Но ФБР их перехитрило, и теперь братья Смиты – обритые, перевязанные и продезинфицированные – терпели психиатрическое освидетельствование в федеральной больнице.

Собрание оказалось в высшей степени результативным и закончилось, пожалуй, еще до того, как началось. Участников было семеро: Энди, Джуди (с электронным блокнотом), Диана, Крейг, Сэнди, Хэнк и Розмари. Они сидели в офисе Энди, выходящем окнами на южную часть Центрального парка и деловой центр города. Кофейный столик ломился под тяжестью овощей и орехов. Собравшиеся расположились вокруг него на черном кожаном диване и стульях; Хэнк сидел в своем моторизованном кресле.

– Розмари, ты была права! – прошептала Джуди, на ее саривлютиках сиял значок «Я люблю Энди»; – Сегодня ночью воссоединились любящие сердца;

Розмари порадовалась за девушку. И за Энди, лживого прохвоста, – «Мама, меня к ней больше не влечет, и я тут ничего не могу поделать. Хотел бы, да не могу». Она улыбнулась ему и взяла морковку с протянутого ей блюда. Сын улыбнулся в ответ.

Все согласились с тем, что лучшее – враг хорошего и что каждому хочется эффективности и быстрой отдачи. Само собой родилось решение воспользоваться испытанной методикой – той самой, с помощью которой созданы десять лучших рекламных роликов Энди. Иными словами, Энди и Диане предстояло занять два кресла на сцене в амфитеатре этажом ниже и потрепаться часок-другой о параноиках-атеистах и их правах, а тем временем Мухаммед и Кевин поработают с портативными кинокамерами. Потом Диана засядет за отснятый материал уже как редактор – резать, резать и снова резать.

Из испытанной методики сделали одно исключение – поболтать с Энди Диана предложила Розмари: судя по всему, тема волновала Рип Ван Рози гораздо больше, чем Диану. Розмари была убеждена, что всех психов-атеистов необходимо сослать на Северный полюс. Кроме того, в разговоре с нею Энди поведет себя гораздо эмоциональнее.

– Она излучает искренность и чистосердечие, – подчеркнула Диана.

– А ведь правда, Розмари, – подхватил Крейг, – не хочешь ли сняться? Мы ведь ничем не рискуем, кроме завтрашнего утра. Энди, надеюсь, ты не против?

Затем устроили небольшой отдых. Энди откупорил бутылку вина, Уильям и Ванесса принесли другую. Уильям, при трех президентах служивший послом в Финляндии, был настоящий красавчик: светлые волосы, красный галстук, белая рубашка, синий костюм, И большой весельчак, судя по тому, что его ладонь не упускала случая дотронуться до обтянутого мини-юбкой зада Ванессы.

Пришли Юрико и Полли – Розмари едва успела перекинуться словечком с каждым из них, – а Мухаммед с Кевином притащили кинокамеру. Затем налетел Джей, и вскоре здесь оказалось все ядро «БД», вся разномастная команда – и те, кто оборонял крепость, и те, кто коротал щедрый предновогодний отпуск. Все тринадцать.

Плюс Розмари. Потягивая имбирное пиво и обсуждая с Хэнком и Энди театральный сезон на Бродвее, она увидела Джуди, – та, находясь неподалеку, посмотрела на нее печально, а потом снова радостно; девушка вцепилась в руку Энди и улыбалась ему, а разговаривала с Джеем, взволнованным донельзя, – он ждал в январе града счетов. Розмари тоже не удержалась от улыбки, глядя, как Энди приглаживает Джею перышки и, воздев правую руку, дает торжественное обещание в первый же рабочий день января предоставить в его распоряжение суммы, достаточные для того, чтобы «БД» выполнили все свои обязательства перед законом.

Диана позвонила вниз и заказала пироги с крабами и четыре порции картофельных оладий.

Розмари поговорила с Ванессой о мотивационной психологии, с Юрико – о компьютерах, с Энди и Полли – о креме для кожи.

Когда зажглись окна в домах и вечеринка пошла на убыль, Диана отправила Мухаммеда, Кевина и Полли вниз – позаботиться, чтобы на девятом этаже остался безупречный порядок.

Джо Маффия – настоящий франт в смокинге – перекинулся парой фраз с руководителем оркестра и вернулся по краю переполненной танцевальной площадки к расположенному в центре зала столу на двенадцать персон. «Ча-ча-ча» закончился раньше, чем ожидала публика, и к тому времени, когда Джо потянул за собой Розмари, а Энди встал и взял за руку Джуди, музыканты поменяли ноты на пюпитрах и грянули попурри из Ирвинга Берлина.

Когда Энди с Джуди и Розмари с Джо вышли на танцевальную площадку, все остальные расступились, и две пары закружили под теплые, но не чрезмерно, аплодисменты и мелодию «Танцуй и пой». Как в кино.

С улыбкой глядя на Джо, Розмари прошептала:

– Господи, ты только глянь на них! Смотрят! Я этого не вынесу!

– Не паникуй, – посоветовал Джо, наклоняясь и заставляя ее сильно прогнуться назад. – И доверься мне, я все сделаю как надо. – Он поднял ее. – Розмари, в этом платье ты настоящая королева. Как раз для бальных танцев, просто высший класс!

Пришлось расслабиться – выбора не оставалось. Сейчас бы в самый раз бокал шампанского…

Джо вел в танце удивительно легко.

– Теперь видишь, что я имел в виду?

– Джо, да ты просто гений…

– Мы с Ронни дважды в неделю ходим в Роузлэнд, – объяснил он. – Хочешь, свожу тебя туда как-нибудь? Можно надеть темные очки, многие так делают.

– Дай подумать.

– Пожалуйста.

Энди тоже оказался хорошим танцором, он элегантно, стильно кружил нарядившуюся в белое сари Джуди, и разве черный галстук – не лучшее украшение для мужчины? Без него мужская красота несовершенна.

– Я при каждом удобном случае даю ему уроки, – сказал, глядя на Розмари, Джо. – А когда мы начинали, у него обе ноги были левые.

– В последний раз нас даже наградили тухлым яйцом! – прокричал Энди через плечо Джуди.

Зрители рассмеялись, а в следующее мгновение засуетились, возвращаясь на танцевальную площадку. Еще мгновение – и на ней вновь было яблоку негде упасть; лампы уже светили раза в два-три слабее, а оркестр играл «Меняемся партнерами».

Джо улыбнулся:

– А ведь Энди умеет говорить подходящие слова в подходящее время, правда? Как думаешь, в чем тут дело? В том, что он сын артиста?

Розмари глубоко вздохнула:

– Кто знает?!

– Я не имел в виду, что тут обошлось без тебя. Удивительно, почему за все эти годы никто не заинтересовался судьбой твоего бывшего. Похоже, он…

Энди похлопал Джо по плечу:

– Меняемся партнерами – приказ Ирвинга Берлина.

Розмари и Джуди улыбнулись друг другу и подчинились воле Ирвинга Берлина.

Энди предпочел танцевать в обнимку и продекламировал матери на ухо:

– «Разве не видишь, как я хочу с ним поменяться местами? Может быть, сменишь партнера и потанцуешь со мной?"

– Решил в эстрадные певцы податься?

– Это пойдет под рубрикой «великое общение». Как и твое платье. «Назад, иль ты сошел с ума?"

Он оторвался от Розмари и повел, кивая танцующим рядом парам со словами: «Люблю вас».

Она перевела дух и, когда Энди ее поворачивал, посмотрела ему в глаза.

– Крейг там с ума сходит, не знает, что вырезать, – сказал он. – Из тебя. Меня уже всего выкинул. Ну, почти всего. Назовем этот выпуск «Маме Энди».

– А я вас обоих люблю! – крикнула им девочка лет восьми-девяти; она танцевала, стоя на туфлях. – Мы зажжем свечи в Колониальном Вильямсберге[12]12
  Памятник английской архитектуры XVIII века – около ста пятидесяти отреставрированных зданий и парк в городе Вильямсберге, штат Массачусетс.


[Закрыть].

– Люблю тебя, милочка, – сказала ей Розмари.

– Люблю тебя, лапочка, – крикнул Энди. И улыбнулся матери. – Хочешь еще выступить? – Он наклонил ее почти до самого пола. – Насчет того, как зажигать свечи в разных часовых поясах.

– С удовольствием. Вообще-то я уже подумывала, не начать ли карьеру киноартистки.

– Не надо, – улыбнулся он.

– Почему? Я же великий излучатель искренности и чистосердечия, забыл? С Нового года начинаю новую жизнь, буду излучать самостоятельно в каком-нибудь телешоу. Меня уже пригласили на ленч все телекомпании, и я не собираюсь отказываться.

Кружась вместе с нею, Энди проговорил:

– Не надо слишком уж полагаться на этих людей. Они быстро загораются и быстро остывают.

Розмари отстранилась и внимательно посмотрела на сына. Ее ладонь ощутила сокращение его мускулов – Энди пожимал плечами.

– Просто я не хочу, чтобы в один прекрасный день тебя постигло горькое разочарование. – Он отвернулся.

– Да что ты, Эндрю, брось! Вот увидишь, как они запрыгают, когда я скажу, что заинтересована. И не остынут, не беспокойся. Ты же знаешь, это правда.

Он встретил ее взгляд. Кивнул:

– Предполагаю.

– Предполагаешь?

– Мы назовем близнецов Эндрю и Розмари! – пропела рядом с ними женщина с огромным животом, обтянутым зеленым шелком.

Ей вторил супруг:

– Люблю вас обоих!

Оркестр заиграл «Синие небеса».

– Благослови их! – воскликнула Розмари, раскачиваясь вместе с Энди. – Скажи «люблю вас!».

Она дернула сына за волосы на затылке, и он посмотрел на танцующую пару. Сказал «люблю вас» и провожал взглядом, пока они не исчезли среди других танцоров.

Розмари глубоко вздохнула, пригладила ему волосы, прильнула щекой к его плечу. И тихо запела, поворачиваясь вместе с ним:

Ничего, кроме синих небес,

Отныне и навек.

Никогда не видал я,

Чтоб солнце сияло так ярко…

Энди потряхивал головой, словно гнал хмель, и улыбался танцующим вокруг.

Они остановились перед дверью ее номера. Джо выглядел несколько смущенным и растерянным. Его руки потянулись к голым плечам Розмари – и застыли совсем рядом, в одной десятой дюйма от них. Казалось, он не смеет преодолеть эту последнюю десятую часть дюйма, не может решиться на столь дерзостное интимное прикосновение, хотя и понимает, что оно будет ему дозволено… Более того, в данной ситуации неприлично не совершить этой дерзости.

– Мама Энди, – в каком-то священном ужасе произнес он. – Мне даже не верится…

Дежурный в холле отсутствовал. Возможно, парню успели подсказать, что ему самое время прогуляться в туалет и подольше мыть руки.

– Джо, – решительно сказала Розмари, – иногда слава и впрямь ударяет мне в голову. Но вообще-то я хорошо осознаю, что Энди не Иисус, а я не дева Мария. Меня зовут Розмари, фамилия моя Рейли, и я родом из Омахи. Мужчины в нашей семье университетов не заканчивали, зарабатывали на жизнь физическим трудом, должали мяснику и булочнику. Словом, я не графского рода.

Джо сделал глубокий вдох, выдохнул короткое «Ясно!» – решительно обнял Розмари и приблизил свой рот к ее рту. Она с готовностью обвила руками его шею, и они слились в долгом поцелуе.

Когда они разъединились, она улыбнулась ему, достала из свой сумочки карточку-ключ, вставила ее в прорезь замка и открыла дверь.

Повинуясь указующей ладони, Джо вошел первым. Розмари последовала за ним и заперла за собой дверь.

В гостиной она достала из бара две миниатюрные бутылочки «Реми Мартена» и два бокала. Они сели на софу, чокнулись, выпили – и долго-долго обнимались и целовались в едва освещенной комнате.

После очередного поцелуя, нежно гладя ее щеку, Джо произнес:

– Должен тебе кое-что сказать… С тех пор как я расстался с Ронни, я вел отнюдь не монашеский образ жизни. А поскольку кругом гуляет такая зараза, я считаю своим долгом провериться, прежде чем мы… ну, ты понимаешь… Не хочу подвергать тебя риску. Но у меня есть предложение. Буду рад, если ты согласишься.

– Что за предложение?

– Насчет новогодней ночи. Все мы будем торжественно зажигать свечи по случаю наступления двухтысячного года – и вам с Энди придется делать это перед камерами и при огромном стечении публики. Поскольку это будет в семь часов вечера по нашему времени, то мы с тобой могли бы зажечь свечи еще раз – уже в полночь, будучи только вдвоем. Пару лишних свечей я уж как-нибудь припасу.

– Замечательно придумано, Джо, – с улыбкой согласилась Розмари.

Они снова слились в долгом поцелуе.

– По-моему, это здорово – начать новое тысячелетия с хорошего… м-м-м! Розмари рассмеялась.

– Давай выпьем за грядущий хороший «м-м-м!» – сказала она.

– Полагаю, по количеству секса первая ночь двухтысячного года переплюнет любую ночь в предыдущие десять веков. Как только потухнут свечи, все побегут по койкам – и такой скрип пойдет по всей планете!

Тут они весело чмокнули друг друга в губы и уже на пару расхохотались.

Отсмеявшись, Джо сказал:

– Вот уж никогда не думал, что между нами может что-нибудь быть. Приятнейшее чудо, черт возьми!

– А для меня это не сюрприз, – весело заявила Розмари. – Когда я увидела тебя в первый раз, то сразу решила: старичок, но какой сексуальный!

– Ну, спасибо, Розмари. Всем комплиментам комплимент!

– Да ты не дуйся. Я ведь тогда по инерции продолжала считать, что мне тридцать один… Впрочем, я и сейчас временами забываю о своем реальном возрасте.

– И правильно делаешь. Целуешься ты как восемнадцатилетняя.

– Правда? – сказала она и отставила бокал, чтобы поцеловать Джо еще раз.