Текст книги "Фея северного озера"
Автор книги: Айлин Даймонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
11
Следующий день начался с общего сбора. Когда Аманда пришла в лагерь, коллектив уже повылезал из общей палатки – единственного сооружения, которое успели создать за вечер, и даже все успели каким-то образом умыться и побриться, хотя ничего для этого еще не было приспособлено.
– Друзья мои! – громко начала Аманда, чувствуя себя немного воспитательницей в детском саду. – Пока наши дежурные готовят завтрак, обсудим планы на сегодняшний день.
Обсуждение оказалось недлинным. Волонтеры подошли по-деловому ко всем вопросам – от строительства временного туалета и душа до порядка, в котором требовалось доставить и складировать стройматериалы. Быстро и без споров был выбран водитель для машины – француз Пьер. Почему-то он сам предложил свою кандидатуру и почему-то никто не возражал. Аманда не стала углубляться в причины и была рада, что ни один вопрос не превратился в проблему.
Все вздрогнули, когда неожиданно раздался громкий и гулкий удар – это Жак от всей души врезал металлической скалкой по сковородке, подвешенной к сосне и таким образом превращенной в сигнальный гонг. Вся компания отправилась завтракать, усиленно приглашая с собой и Аманду. Но она пока решила, воздерживаться от совместных трапез, поблагодарила и объяснила, что уже позавтракала дома.
Она взяла раскладной стул, предусмотрительно захваченный с собой еще вчера, уютно устроилась в тени мощной сосны и принялась выполнять функции наблюдателя-распорядителя.
Но вскоре выяснилось, что никто особо в ее распоряжениях не нуждался. Аманда с облегчением увидела четкость и сноровку, с которой работали иностранцы. Она мысленно поставила еще одну «галочку» в перечень достоинств собранных здесь волонтеров.
От этих приятных мыслей ее отвлек бурный натиск Жака, который непременно желал, чтобы она приняла самое непосредственное участие в готовке обеда.
– А-ман-да… Это слишком длинно. Можно, я буду вас называть «Ами»? На нашем языке, как вам известно, это значит «друг», а если учесть немое «е», то – «подруга».
Аманда милостиво улыбнулась. Ей вовсе не хотелось начинать с фамильярностей, но Жак и не стремился к этому, он так просто, мило и доверительно, по-дружески попросил ее, что было бы глупо церемониться.
Ободренный молчаливым согласием Жак потребовал у «Ами» меню из лучшие местных блюд, которые ему непременно хотелось научиться готовить. Аманда не была сведуща в местной кулинарии и посоветовала шеф-повару пока ориентироваться на свой вкус и продовольственные запасы, что были под рукой. До устройства кухни готовили на туристическом гриле. Аманда с удовольствием смотрела за ловкими движениями с виду неуклюжего Жака, подсказывала нюансы. В конце концов она попыталась включиться в процесс, но Жак шумно запротестовал:
– Дорогая Ами, я должен сам, понимаешь, сам все сделать, своими руками! Тогда мои руки все запомнят и, когда я вернусь домой, сами все сделают за меня.
– Вы хотите удивить близких новыми блюдами?
– Ами, кто-то говорил, что в Штатах принято обращаться на «ты»…
– Ах да. А вы… ты думаешь, что…
– О да, конечно! Когда я вернусь, я обязательно всем расскажу, что у меня в Штатах осталась замечательная подруга – Ами, которая научила меня готовить замечательные блюда… Формидабль!
– Надеюсь, вкус этих блюд понравится и твоим близким, А кто твои близкие? Кого ты хочешь удивить? Жену, детей?
Это было довольно смело со стороны Аманды, но она решила взять быка за рога.
Жак отложил нож, которым, споро шинковал капусту. Взглянул на координатора смущенным взглядом.
– Детей у меня нет… Пока… Жена… Не знаю, что тебе сказать.
– Она у тебя есть или нет? – настырно добивалась Аманда. – Почему в графе «семейное положение» у тебя пропуск?..
Жак замолчал. Снова взял нож и принялся за капусту, резал ее тщательно, тонко и усердно.
– Понимаешь, Ами… Она у меня была… А потом ушла. Мы не успели зарегистрироваться. Она не считает себя моей женой. Но я думаю о ней, как о жене.
Что-то оборвалось внутри у Аманды.
– И… поэтому ты уехал?
– Да… мне надо было что-то сделать с собой, чтобы не съехать с катушек. А тут как раз отпуск, я не мог оставаться дома, в городке, в стране. Искал, где нужны волонтеры, вот и нашел…
– Но тебе ведь придется туда вернуться снова.
– Да. Я думал, что перемена места переменит и меня, но… Видишь, я хохочу, работаю, увлекаюсь тем да другим, но… Не знаю, как мне вернуться, смогу ли вернуться. Наверно, буду менять работу, уеду куда-нибудь. Или попробую начать все сначала.
– Ты мог бы остаться в Штатах…
– Нет, у вас тут слишком трудно. Я разговаривал с парнями, они мне много порассказывали. Слишком трудно. Я не трус, но я привык к своим местам, к своей стране. С кем я тут буду разговаривать? Что я тут буду делать? Если бы я был бизнесменом или… не знаю… переводчиком… А кому нужен мастер рыбного цеха?
– Жак, у нас тут много рыбных цехов… Но, возможно, ты прав. Ты прав, Жак…
Разговор оборвался. Обоим было грустно.
После некоторого молчания Аманда продолжила инструктаж по технике приготовления обеда. Жак тоже как будто пришел в себя, и вторую половину меню приготовил со сбоим обычным энтузиазмом.
– О, формидабль! – воскликнул он, облизывая поварешку. – Я удивлю этим блюдом своих друзей! А потом, если повезет, и жену. Вдруг она вернется – правда, Ами?
– Может быть, если ты угостишь ее таким обедом, и правда вернется! – Аманда изо всех сил постаралась, чтобы ее слова звучали искренне. Хотя ей сильно хотелось добавить «если понос не прохватит».
Жак с энтузиазмом подхватил железную скалку, и импровизированный гонг возвестил об окончании трудового процесса и об обещании сладостного мига трапезы.
Через час обед был оценен по достоинству. Сытое и довольное общество затеяло кулинарную дискуссию, которая перекинулась на варианты итальянской кухни, а затем распространилась и на другие мировые проблемы.
Аманда не стала принимать участия в дальнейших развлечениях наработавшихся мужчин. Она дружески попрощалась и отправилась домой.
– Я люблю одинокие прогулки, – зачем-то сообщила она вслух, ни к кому не обращаясь.
Никто за ней и не последовал.
Дорога была необыкновенно долгая, пыльная, ноги то и дело спотыкались о корни, досаждали комары. Волосы липли к вспотевшему липу и мокрым глазам.
Почему это хорошим мужикам всегда достаются самые плохие бабы?
Вечером один из листков в заветной папке был сожжен в камине.
12
– Доброе утро, Аманда!
Слова, произнесенные на почти чистом английском языке, едва не напугали Аманду, лишь она вышла на порог.
У дома стоял Анри и улыбался.
– Я сегодня дежурный по лагерю, я пришел за вами, чтобы проводить вас в лагерь.
Аманда вспыхнула и обрадовалась. Вероятно, вчера ее одинокий уход произвел некоторое впечатление, по крайней мере на одного человека.
Она закрыла дверь, выбежала на улицу и, предвкушая увлекательное путешествие вдвоем, смело взяла Анри под руку. К ее изумлению и неудовольствию, он осторожно освободился. И, как ни в чем не бывало, принялся рассуждать о том о сем, перейдя на родное наречие и, по-видимому, не заботясь, хорошо ли понимает его Аманда. Вероятно, эти господа полагают, что человечество рождается со знанием французского.
– У вас удивительная погода. Я еще никогда не сталкивался с такими контрастами. Утром – жуткий холод, днем – жуткая жара. Я читал об этом, но одно дело читать, другое – испытать на себе…
Аманда едва поддерживала разговор, который Анри бодро превратил в монолог, посвятив его сравнению местного климата с родным. Все ее благие намерения рухнули, не успев проявиться.
Впрочем, может быть, это он из застенчивости?..
Новый поворот мысли придал ей силы. Она повнимательнее вгляделась в худое, загорелое лицо Анри, продолжавшего разглагольствования о странностях здешнего климата.
– А наши люди – они показались вам такими же странными? – Аманда послушно приняла правила игры, в том числе упорное обращение на «вы».
– Конечно. Я не хочу сказать это в плохом смысле, и, разумеется, люди другой страны всегда кажутся странными, если сравнивать их с соотечественниками…
– А может быть, лучше не сравнивать? Может быть, лучше принимать как есть?
– Да, вы правы, – неторопливо согласился Анри. – Но для того, чтобы решить вопрос, принимать их или нет, нужно пожить с ними, узнать их получше… Я, по крайней мере, никогда не делаю поспешных выводов, всегда сначала присмотрюсь, постараюсь выяснить причины, провести, так сказать, факторный анализ и уж после этого, взвесив все обстоятельства, решить все раз и навсегда.
Скучный тип – появилась «галочка» в мысленном досье на Анри. И что такое факторный анализ? Впрочем, может быть, все эти рассуждения – лишь свидетельство благоразумия. Чем плохое качество? Ничуть не хуже безалаберности и спонтанности. Ладно. Послушаем дальше.
Оставшаяся часть пути прошла под длинный монолог о необходимости серьезного взгляда на жизнь, изложенный на правильном французском языке, без акцентов и сленга. Временами Аманде казалось, что она слушает запись диктора для урока. Ей стало скучно, и она не пыталась поддерживать разговор. «Галочка» обратилась в «дубль-вэ».
Наконец они достигли лагеря. Тут Анри разверзнулся по полной программе.
Сначала Аманда вынуждена была досконально сообщить ему порядок приготовления завтрака и проследить за правильностью приготовления. Потом дежурный по лагерю усердно отрывал ее от инструктажа перед очередным днем работ вопросами о его дальнейших обязанностях. Это тем более сердило Аманду, что день предстоял очень трудным и Брюно не справляйся со всеми срочностями. Волонтерам требовалось заняться сооружением кухни и склада, и, хотя речь шла в основном о подготовке площадки, стационарного очага, навесов и подобия небольшого надежного укрытия, для шести человек, даже крепких и неутомимых работяг, дело было непростое, если учесть жесткие сроки.
В конце концов Аманда сорвалась:
– Анри, прошу вас, хоть что-нибудь сделайте самостоятельно!
Он замигал, замолчал, и это тронуло Аманду. Ей стало стыдно за срыв, она едва удержалась от порыва броситься ему на шею в приступе раскаяния. Оставалось искренне покаяться, и слова вырвались сами собой:
– О, дорогой Анри, простите меня, это случайно. Я понимаю, вам трудно. Прошу вас, подождите меня еще десять минут – и я на весь день в вашем распоряжении!
Почему эти разумные слова не пришли раньше? Анри улыбнулся, поклонился и спокойно отправился к палатке, служившей временным продуктовым складом.
Чувство вины преследовало Аманду долго и заставило ее самым добросовестным образом помогать дежурному по приготовлению обеда. В отличие от Жака он не проявлял интереса к меню, ограничиваясь точным выполнением предуказанного, и очень охотно принял помощь Аманды в нарезке продуктов. Склонившись над котлом с ножами в руках, они в конце концов увлеклись дружеской беседой, и разоткровенничавшийся Анри признался:
– Как мне всегда не хватало такого умного, доброго, внимательного собеседника! Вы знаете, Аманда, мой собеседник всегда – это я сам. И на работе, и дома, и везде…
Аманда ласково погладила его по руке. Эффект опять оказался непредвиденным. Анри вздрогнул и выронил нож. Помрачнел и вздохнул.
– О! Простите! Я опять вас чем-то обидела? – всполошилась Аманда.
– Нет. Ничего. Я не ожидал. Простите. – Анри резким движением поднял нож с травы, тщательно вытер его салфеткой и продолжил резать картошку и морковь – теперь уже в полном молчании.
Молчала и недоумевающая Аманда. Она не могла понять его поведения. Если это застенчивость – то отчего резкость? Если он страдает от отсутствия собеседника, то почему ему не понравилась ласка собеседницы?
Впрочем, он же не сказал – «собеседницы»… Или на французском это звучит одинаково?
Аманда машинально продолжала наблюдать за тем, как Анри управлялся с обедом, подсказывала необходимые детали. Не забывала она и поглядывать затем, как шло сооружение навесов и укрытий, и опять успокаивалась и радовалась, глядя на четкую, аккуратную и быструю работу. К пяти часам дня основная работа была закончена и Анри ударом гонга – более коротким и резким, чем у Жака, – известил народ об окончании трудового дня.
Аманда, как и вчера, дружески попрощалась с парнями, поблагодарила их за прекрасный труд, пожелала счастливого отдыха и пустилась в обратный путь.
Скоро она услышала за собой торопливые шаги. Резко обернувшись, к своему изумлению, Аманда увидела, как ее догоняет запыхавшийся Анри. На его лице она с еще большим изумлением прочитала что-то вроде смятения. И опять на секунду в душе вспыхнула нелепая надежда, что просто застенчивый мальчик не решится высказать ей все, что у него на душе, и предстоит обратный путь в гораздо более приятной беседе, чем утром… Вероятно, по дороге в лагерь от нее ждали того самого умения быть собеседницей, которое она так и не сумела проявить…
– Аманда, – поравнявшись с ней, начал Анри очень сдержанно и тихо. – Я должен сказать вам одну вещь. Не обижайтесь на меня. Дело в том, что…
– Да? – трепеща спросила Аманда.
– Когда вы… коснулись моей руки… я не смог сдержать свой импульс… Это не отвращение, это…
Слово «отвращение» вызвало шок у Аманды, напомнив ей свои собственные ощущения в подобных ситуациях, и она плохо поняла, что говорил Анри дальше. Из потока бурной французской речи до нее дошло и ударило лишь одно слово – impuissant.
Аманда знала это слово, хотя меньше всего думала, что оно ей пригодится для понимания мужчины. Но она была слишком захвачена врасплох, чтобы как следует вспомнить его значение, – слишком ясно Анри разглядел и слишком резко ткнул в лицо ее неловкую попытку первой проявить нежность. Это была ее ошибка, и вот расплата.
Она, опустив голову, молча выслушала его исповедь, почти не поняв ее. Когда он замолчал, кивнула, повернулась и побежала по дороге домой.
Анри стоял и смотрел ей вслед.
Забежав в кабинет, Аманда схватила французский словарь и мгновенно нашла ответ на вопросы и недоумения сегодняшнего дня.
Французское слово означало английское «импотент».
Через час в камине весело пылал и кувыркался второй листок с фотографией и анкетными данными.
13
Аманда медленно шла по дороге к лагерю. Ей было трудно думать о том, что предстоит встретиться с Анри. Что она ему скажет, как он на нее поглядит? Жак ее не волновал, он перестал существовать.
Но Анри и сам подготовился к встрече. Не успела Аманда появиться на поляне, как увидела его обычную спокойную улыбку и холодновато-вежливое приветствие.
Она тут же взяла себя в руки и ответила таким же полуласковым-полудружеским поклоном и приветом. И Анри с этой минуты тоже перестал существовать для нее, как и Жак.
Она посмотрела на трепыхавшийся на щите список дежурных по лагерю, ожидая по привычке вопросов от очередного назначенного – сегодня им был канадец Шарль. Но он и не собирался подходить за справками. Приблизившись к кухне, Аманда увидела, как изящный Шарль под руководством Анри ловко осваивает полусооруженные чертоги.
Понятно. Мальчики стали мужчинами и научились обходиться без меня, подумала Аманда полупечально-полувесело. И погрузилась в, ставшие привычными, обязанности координатора.
Взявший на себя руководство ходом построек швейцарец Брюно, хоть и был скуповат на слова, но, вероятно, именно его профессионализму бригада волонтеров была обязана тем, что все шло без запинки, делалось быстро и четко. Аманда не слишком пыталась вникать в процесс. Брюно доложил ей итоги вчерашнего дня и планы на сегодняшний. Никаких дополнительных инструментов, стройматериалов, советов и помощи не требовалось. Похоже, он и не любил ничего просить.
При этой мысли Аманда присмотрелась к Брюно повнимательнее. Но он, не замечая ее, поднимал команду, заканчивавшую завтрак, бодрым кличем:
– Вперед, парни!
Шум и смех быстро перешли в деловую перекличку, и Аманда, почувствовав свободу, смогла переключиться на более важные дела – матримониальные.
По привычке она было собралась помогать Шарлю готовить обед. Но, к ее удивлению, он вежливо отказался от ее помощи.
– В Канаде не принято, чтобы женщины готовили обед? – спросила Аманда, улыбаясь самой ласковой и обольстительной улыбкой.
Шарль трудился над разделкой огромной рыбы и не поднимал головы. Улыбка пропала даром. Интонацию же он проигнорировал.
– Я просто люблю все делать сам.
– Как хочешь.
Аманда не стала сдерживать досадливого жеста, пожала плечами. Все равно этот тип не видел.
Она вернулась к наблюдательному посту под сосной и сделала вид, что углубилась в бумаги. Краем глаза продолжала следить за неприступным Шарлем, пытаясь сделать нужные выводы.
Либо он застенчив, либо импотент, либо я ему не нравлюсь, либо у него есть невеста или жена, либо… Других вариантов Аманда не нашла. Но Шарль ей определенно нравился.
Гибкие, ловкие движения профессионального танцора проявлялись даже в таком деле, как кулинария. Она не могла оторвать глаз, наблюдая за тем, как он управляется с ножом и разделочной доской, как точно и изящно работает с продуктами, как чисто и аккуратно вокруг. Шарль сосредоточенно трудился над плитой и, как ни сверлила его взглядом Аманда, так и не обернулся.
Но сдаваться она не собиралась и не собиралась уходить, не попытавшись расположить к себе загадочного канадца, который уже заворожил ее свой «потусторонностью». Потому что творческая натура, в конце концов решила Аманда. Они все такие, не от мира сего. Она вспомнила артистов маленького театрика. Они были разными, но были и такие, как Шарль, – погруженные в себя, неадекватные, особенно перед спектаклем. Может, и он думает об очередном танцевальном проекте? И за каким чертом его понесло сюда? Не рассказать ли ему о том, что она тоже умеет и любит танцевать?
Нет, нельзя, решила Аманда. Профессионалы не любят, когда дилетанты начинают хвастаться своими успехами. Но как бы подобрать к нему ключик?
Загадка становилась все более увлекательной. Аманда даже забыла о своих личных намерениях и твердо решила до конца дня расставить все точки над «и».
Обед, как и в предыдущие дни, был восхвален компанией до небес. Сказалось ли искусство повара, или обычный здоровый аппетит после дня работы, но Шарль был весьма доволен. Особенно хвалил его Анри, и танцор-волонтер-повар в одном флаконе посылал ему благодарную улыбку.
Аманда изменила своим правилам и тоже отведала рыбный суп. Она терпеть не могла это блюдо, но присоединилась к похвалам, добавив, что ее не менее того восхитил профессионализм Шарля.
– Он распоряжался ножами и продуктами с таким же проворством, как шеф-повар ресторана «Риц» своей командой! – воскликнула она почти искренне.
Шарль благосклонно улыбнулся и ей.
– Да, это великолепный отель, и кухня там великолепная…
И он пустился в рассказы о гастролях в Париже, упирая на «чертов режим», который не давал ему насладиться всей гаммой рицевского меню.
Аманда подхватила тему, почувствовав слабинку Шарля. Ей удалось раскрутить его на рассказы о путешествиях и кухнях разных стран, и даже его критика американской кулинарии нисколько не огорчила – сама она была о ней не лучшего мнения.
Ей удалось сделать беседу долгой и приятной, и вышло совершенно естественным досадливое движение – взгляд на часы и вздох.
– О, Шарль, как жаль, что мне пора уходить! Я бы слушала тебя часами! – Она надеялась, что эта фраза не долетела до Анри, который совершенно не обращал внимания на парочку, уединившуюся за столом, который общество давно покинуло. И, не давая ответить, поспешно добавила: – Но я надеюсь, что ты мне когда-нибудь расскажешь почему тебе так не хотелось уезжать из Прованса. Как ты сказал? Там какие-то особо ароматные травы?
– Да, особенно специально выращенные. Друг привозил меня на свою плантацию…
Пока Шарль рассказывал, Аманда как бы незаметно встала и медленно пошла к выходу из лагеря. Шарль, увлекшись рассказом, шел за ней, как крыса за дудочкой.
– И вот, когда мы вечером решили устроить маленький ужин на двоих…
Аманда насторожилась, но стремилась не упускать нить рассказа. Они уже шли по дороге.
– Понимаешь, это целое искусство. Надо не дать подгореть, успеть повернуть мясо вовремя, но при этом дать ему пропитаться изысканным ароматом трав. – Шарль не замечал ни дороги, ни сосен, ни корней – он был там, в Провансе, колдовал над решеткой гриля.
Аманда очень удачно споткнулась и естественным движением взяла его под руку. Шарль ничего не замечал и продолжал свою поэму:
– Ну а потом, понятное дело, достаем вино из подвала, его личное, и устраиваем замечательный ужин при звездах… Анри говорит, что мы когда-нибудь…
Он внезапно замолчал. Аманда взглянула на Шарля. Его смущенное лицо совершенно запуганное.
– Анри? При чем тут Анри?
Шарль молча высвободил руку.
– Когда он сегодня помогал мне по дежурству, он пообещал…
– Что? – Аманда изумленно взглянула прямо в большие серые красивые глаза канадца.
– Он пригласил меня к себе. Он сказал, что наконец-то нашел достойного собеседника. Он обнял меня, и я был счастлив. Как давно я не был счастлив!.. – Последние слова вырвались как неудержимый вздох.
Аманда споткнулась об очередной корень и едва не упала. Шарль схватил ее за руку, но на этот раз она сама высвободилась – резко, почти грубо.
– Господи… как же я сразу не поняла!..
Она удержалась от падения, но не смогла удержаться от удара. Выпрямилась и прямо в большие серые красивые глаза произнесла:
– Ах, как жаль, что Анри импотент! Поверь, я тебе очень сочувствую!
Не ожидая реакции остолбеневшего Шарля, она рассмеялась, повернулась и пошла по дороге. За поворотом шаг перешел в бег. Смех перешел в плач. Молчание перешло в крик:
– Дура, дура, дура, дура!
Она кричала всю дорогу, сначала громко, потом все тише.
Прибежав домой, схватила папку и долго плевала в фотографию, целясь в серые глаза.
Потом швырнула листок в холодный камин.
Потом развела огонь и следила, как обугливались и сворачивались листки никчемной бумажки.
Потом залила угли.
Потом бросилась на постель и зашлась в истерике.
Потом забылась тяжелым сном до утра.
