Текст книги "Двойная месть"

Автор книги: Айлин Даймонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Так или иначе, девушкам все равно приходилось общаться по делам, и хотя Памеле очень часто хотелось, чтобы под этой девицей загорелся стул, но разум диктовал необходимость соблюдения приличий. Особенно трудно было это делать, когда мисс Рекордс передала Сьюзен работу на спектрофотометре – том самом драгоценном спектрофотометре сожравшем весь счет Памелы.

В эти минуты ей сильнее всего хотелось, чтобы проклятый прибор сломался в когтях невесть откуда свалившейся микроскопической хищницы.

Миниатюрность Сьюзен больше всего раздражала Памелу – рядом с ней она выглядела гигантом, дылдой, монстром. Раздражало и то, что мисс Харвей совсем иначе разговаривала с той же Мей Рекордс. Новая лаборантка уверенно поправляла пожилую даму в терминах и правилах, сыпала формулами, без конца вспоминала приемы обучения в химическом колледже и при каждом удобном случае сообщала о том, что закончила его в числе лучших.

– Потому-то я вас и пригласила, милочка, – без малейших признаков обиды, добродушно отвечала ассистентка. – Нам нужны суперквалифицированные кадры. У мистера Флендера нет времени на обучение с азов.

Памеле казалось, что эти слова высказаны на ее счет, и она с трудом сдерживалась, чтобы не съязвить в ответ. Помогало горькое сознание, что старая ведьма говорит правду. Памелу пригласили на работу на иных основаниях, и самые ценные записи не могли заменить профессионального образования. Поэтому она продолжала молчать, выполнять свои незамысловатые обязанности на компьютере, считая дни и часы до того события, которое поставит все и всех на свои места.

Очень скоро все и произошло. Только совершенно не так, как представлялось.

В то утро Флендер был вне себя от волнения. Он ничего не ел, никого не замечал, без конца поправлял тугой узел галстука, поглядывал на часы и не выпускал из рук мобильника. Наконец в последний раз провел совещание с ассистенткой и уехал в Вашингтон. Явился лишь к вечеру.

Услышав шаги по коридору, Памела с бьющимся сердцем уставилась на дверь и, как только Флендер зашел в лабораторию, первой из присутствующих прочитала на его лице выражение счастья.

Забыв обо всем на свете, она кинулась к нему на шею. Но Джеймс резко отстранился, не дав себя обнять. Шагнул в сторону. Принял эффектную позу на фоне белой стены, победно вскинул руки и воскликнул, обращаясь ко всем сотрудникам сразу:

– Мы победили! Грант – наш!

В ответ раздался всеобщий ликующий вопль и свист. Громче всех кричала, хлопала и прыгала Сьюзен. Сотрудники подбежали к Флендеру, и он воодушевленно принялся принимать поздравления, охотно отвечая на объятия и поцелуи. Расторопная мисс Рекордс бойко фиксировала происходящее на видеокамеру. В общей суматохе никто не заметил, как Памела выбежала из помещения.

Флендер явился домой лишь в три часа утра – пьяный от вина и счастья, весь в помаде, в помятом пиджаке, без галстука, без мобильника, в изрядно запачканных рубашке и брюках. Где и с кем он праздновал свою удачу, Памела не спросила. Отвернувшись к стене, она не отреагировала на его появление. Джеймс тоже словно не заметил ее и, миновав ванную, побросал на пол одежду и почти сразу заснул. А Памела, кусая подушку, содрогалась от плача, изо всех сил пытаясь сдерживать рыдания.

Постепенно усталость взяла свое. Короткий предутренний сон помог ей немного успокоиться. Как бы ни было, Джим вернулся домой. Это уже можно было считать хорошим признаком. Значит, в душе он уже простил ее. Теперь грызло раскаяние: конечно, он обиделся. Как она глупо испортила торжество своим демонстративным уходом! Надо было дать Джиму возможность выступить, а уже потом бросаться на шею вместе со всеми, ведь это общий праздник. И наверняка им не хватало Памелы, без которой исследование не было бы закончено. Надо будет обо всем расспросить...

Она на цыпочках обошла постель, подобрала грязные тряпки, в которые обратился костюм Джеймса, и принялась за привычные дела. Через полчаса, как и прежде, на вешалке красовались идеально выглаженная белая рубашка и очередной элегантный костюм. Также идеально были начищены туфли, приготовлен завтрак из креветок в кляре и виноградного коктейля.

Затем она бесшумно спустилась на улицу к машине, привела в порядок салон, обнаружила под водительским сиденьем Джеймсов мобильник, брезгливо подобрала чью-то заколку, – дьявол, кого это он пустил в салон?! – выбросила ее в мусорный контейнер, а мобильник аккуратно положила на ночной столик, рядом с часами и органайзером.

Проснувшийся Флендер был спокоен, все принял как должное, ничему не удивлялся, ни о чем не спрашивал и ни о чем не рассказывал. С аппетитом позавтракал, поблагодарил Памелу за усердие и, как обычно, вышел с ней из дому, чтобы отправиться на работу. Но едва сев в машину, погрузился в каменное молчание. На перекрестке у светофора Памела перехватила его взгляд в зеркале заднего вида – взгляд, в котором прочитала все. Но осознала прочитанное гораздо позже. После того, как все и произошло.

Явившись в лабораторию, Флендер мгновенно исчез в своем кабинете, а Памела уселась за компьютер, напряженно поджидая, когда получит для оформления материалы по новому проекту, что казалось вполне естественным продолжением вчерашних радостных событий.

Однако прошло полдня, а работу так и не дали. Удивившись и насторожившись, Памела решила выяснить вопрос сама. Она взглянула на часы, встала с места и не задумываясь стремительно вошла в кабинет Флендера.

Рядом с начальником стояла Сьюзен. Памела и не заметила, как и когда эта особа туда проникла. Она стояла, положив руку на плечо Флендера, и щекотала его шею, а он хихикал, ёжился и что-то объяснял ей, тыча пальцем в открытую папку с бумагами. При виде Памелы оба вздрогнули и отшатнулись друг от друга.

Сьюзен звонко засмеялась и выбежала из кабинета, едва не задев стоявшую у входа Памелу. Все еще недоумевая, не в силах понять, что происходит, Памела изумленно взглянула на резко помрачневшее лицо Флендера.

– Я... я хотела узнать, когда начнется оформление документов по гранту, – принялась она за сбивчивые объяснения. – Я прождала полдня, но...

Флендер глубоко вздохнул, откинулся на спинку кресла и быстро потер руки жестом, который Памела боялась сильнее всего. Этот жест означал открытый бой – бой без правил, до победного конца.

– Оформление документов уже произведено, – проговорил он медленно, тихим зловещим тоном. И молча протянул ей раскрытую папку.

Заледенев от непонятного страха, она села на стул напротив начальственного стола и задрожавшими руками приняла документ. Это был список сотрудников, включенных в новый проект.

Памела медленно вела пальцем по строкам, стараясь, чтобы ее дрожь не была заметна. Од ним из первых бросилось в глаза имя мисс Сьюзен Харвей – на должности старшей лаборантки. Имени Памелы Кроу не было нигде. Ни на какой должности.

Дважды просмотрев список до конца, она положила бумагу на стол и уставилась на Флендера. Он ответил невидящим взглядом. Словно стул напротив его стола был пуст и чист.

– Что это значит? – спросила Памела охрипшим голосом.

– Что именно?

– Чем... чем заслужила такую высокую должность недавно поступившая мисс Харвей? – Памела очень надеялась, что задала вопрос самым нейтральным тоном.

– Мне требуется обсудить с вами квалификационные требования к ее должности? Или перечислить состав анализов, безукоризненно выполненных лучшей выпускницей химического колледжа? – спокойно ответил Флендер. – И почему эта сотрудница вас так интересует, мисс Кроу? Может быть, пройдемся по всему списку, обговорим каждую кандидатуру? Простите, я не знал, что обязан утвердить его у вас.

Внутри Памелы все тряслось от бешенства, но страх скандала оказался сильнее. Удалось промолчать.

Флендер вежливо продолжал:

– Вы хотите узнать что-то еще?

– Да. Меня не включили в грант?

– У вас есть основания для включения в грант? – вопросом на вопрос ответил Флендер и побарабанил пальцами по краю стола. – Какие именно?

Памела втянула в грудь побольше воздуха и выпрямилась.

– Например, мои материалы, на которых основана эта работа.

– Революционный проект, который вам было угодно назвать работой, мисс Кроу, основан на моих собственных многолетних изысканиях, – учтиво ответствовал ученый джентльмен. – Если бы это позволяла ваша квалификация, вы давно смогли бы в этом убедиться. Как, например, убедилась правительственная комиссия, состоящая не из одних чиновников, но даже и из академиков.

Предупреждаю дальнейшие вопросы. Действительно, некоторые данные, полученные из ваших незамысловатых наблюдений, частично – подчеркиваю, частично – были использованы в ходе наших исследований наряду с другими многочисленными данными. И я не скрываю, что весьма благодарен вам за помощь и не прячу ее под замком. Вот они, ваши тетрадки, можете их забрать. – С этими словами он все так же учтиво протянул окаменевшей Памеле стопку лохматых, замусоленных тетрадей.

Она молча взяла их в руки и резким движением швырнула в мусорную корзину.

Словно не заметив демонстрации, Флендер продолжил так же спокойно и уверенно:

– Ни один человек, ни одна судебная инстанция не возьмет на себя смелость утверждать, что я проявил неблагодарность по отношению к вам, уважаемая мисс Кроу. Думаю, за этот год вы успели получить немало подобных свидетельств.

– Я... я тоже могла бы предъявить кое-какие свидетельства! – вне себя закричала Памела. – Например, тот приборчик. Вы помните, на чьи деньги он куплен?! Мне пришлось закрыть счет, чтобы его приобрести! Я потеряла огромные проценты, которые...

– Что-то не припомню, когда это я просил его покупать? – хладнокровно возразил Флендер. – Что касается счета, то я никогда не позволял себе контролировать, как и куда вы тратите свои средства. Это ваше право, и никто не смеет вам указывать. Кстати, раз уж речь зашла о счетах... Попрошу припомнить, что весь этот год вы проживали в моем доме на полном содержании, я вас одевал, кормил и обучал всему, чему не могли научить вас на ферме! А вы не забыли, на чьи средства была приобретена одна маленькая золотая игрушка? Все это было бы не по карману неквалифицированной сотруднице!

– Я просила... помочь мне выучиться, – опустив голову, произнесла Памела.

– За год даже корову не научишь танцевать на коньках, – сентенциозно изрек Флендер. – Все мои сотрудники имеют образование, полученное в лучших учебных заведениях Штатов, и степень не ниже магистерской. Я уж не говорю об опыте работы в соответствующих сферах. Но, прошу заметить, я ни разу не позволил себе попрекнуть вас этим. Или вы можете привести примеры?

Памела молчала, она не могла выдавить из себя ни слова.

– У вас еще есть какие-либо претензии? – осведомился Флендер.

– Нет.

– Отлично. Есть вопросы?

– Да. Когда написать заявление об уходе?

– Когда вам будет угодно.

– Дайте лист.

Флендер протянул ей бумагу и ручку с такой готовностью, будто поджидал этого момента с утра.

– Что писать? – прошептала Памела.

Флендер принялся диктовать текст заявления.

Она машинально заносила слова на бумагу, не осознавая смысла.

Флендер забрал заявление, просмотрел, кивнул.

– Благодарю. Вы свободны. Расчет своевременно поступит на вашу банковскую карту. Дела можно сдать мисс Рекордс. Хотя какие там дела... – Он махнул рукой и принялся озабоченно перебирать бумаги в папке.

Памела медленно поднялась. Постояла с минуту, держась за спинку стула. Боковым зрением заметила изменившееся выражение лица Флендера, словно испугавшегося, что высокая, атлетически сложенная девушка вот-вот со всего размаху швырнет этим стулом в него. На какую-то долю секунды такое намерение закипело в ее душе, замутило голову, но Памела успела задушить страшный порыв.

В этот момент ей все стало предельно ясно. Она получила расчет по полной программе и в трудовой карьере, и в личной жизни. Трусоватый любовник решил таким образом избежать неприятного выяснения отношений, предупредив удар собственной атакой.

Все так же медленно она повернулась, прошла к выходу и спокойно закрыла дверь.

Подойдя к своему столу, она взяла стоявшую рядом сумку и, ни на кого не взглянув, ни с кем не попрощавшись, покинула помещение лаборатории. Дальнейший ход жизни этого заведения ее не интересовал.

9

Совсем другие мысли и заботы начались у Памелы, когда она навсегда закрыла за собой дверь Исследовательского центра. Прежде всего, на что жить? Импульсивная сила ее необдуманною поступка с приобретением прибора проявилась теперь во всем своем плачевном масштабе. Счет был закрыт. Памела с трудом наскребла средств на оплату ночевок в какой-то сомнительной общей квартире. Через пару дней она с облегчением обнаружила поступление на кредитку окончательного расчета.

Эта сумма позволила сменить жилье на от дельную, хотя и весьма убогую квартиру на окраине города, но питаться было не на что. Приходилось довольствоваться пакетиком растворимого супа раз в день, запивая его водой из бутылки. От голода кружилась голова, болел желудок, подкашивались ноги. Памела совсем разучилась спать, весь день лежала или сидела, перелистывая случайно оказавшиеся в квартире газеты и журналы.

Никаких вариантов иной жизни до последнего времени не приходило в голову, и Памела ощущала себя сброшенной с десятого этажа. Конечно, лучше всего было бы улететь из этого чертовою Эйбивилла первым самолетом куда глаза глядят. Где-то искать работу, начинать жизнь заново. Но на что купить билет и куда ехать? Она никому не нужна в этом мире. Она ничего не умеет. Она давно разучилась доить коров. Да и в “Ройал-Джордж” уже не возвратиться. Ферма продана.

Братья заняты военной карьерой, и обращаться к ним за выручкой бессмысленно. Приютить-то приютят, а о денежной помощи лучше и не заикаться: что будет, если они узнают, куда ушло ее наследство! Нельзя и рассказывать о случившемся. Или засмеют, или так отомстят Флендеру, что вылетят из своих элитных войск.

На пару часов явилась мысль о том, чтобы последовать их давнему совету: сила, выносливость, дисциплинированность делали Памелу достойной сестрой бравых гвардейцев. Она поразмышляла над заманчивым объявлением о приеме на контрактную службу. Но менять мирную жизнь на скудный армейский быт – нет, нет, об этом не могло быть и речи!

Однако, когда через пару недель последние сбережения подошли к концу, а новых идей так и не возникло, стало совершенно ясно: что надо что-то решать – и немедленно. Прострация, наступившая после пережитого бешенства, начала отступать, голова – проясняться, силы – прибывать. На возникшем фоне холодной ненависти возникла и решимость действовать.

Уехать отсюда без денег было невозможно. Чтобы уехать, надо было их заработать. Значит, как ни отвратителен был теперь этот чужой, страшный город, но нужно было в нем оставаться – до поры до времени.

После нескольких дней безрезультатного поиска работы Памела оказалась рядом с заведением, которое они когда-то посетили вместе с Джеймсом. Самой бы ей и в голову не пришло сюда заглянуть.

Оружейный магазин “У Мэдокса” имел свою постоянную клиентуру, и хозяин – маленький, черноволосый, узкоглазый, – а именно мистер Мэдокс собственной персоной, знал в лицо всех покупателей. Впрочем, как сообщил Флендер, это знание требовалось торговцу оружием также по причине постоянного интереса к его заведению со стороны властей. И не только, со значением добавил Джеймс. Памела не стала уточнять, кто еще интересуется делами мистера Мэдокса, но сам магазинчик показался ей весьма занятным. Они явились, чтобы выбрать подарок Джеймсу надень рождения, и, обсуждая с хозяином достоинства боевой катаны, Джеймс заодно просвещал Памелу по части восточных боевых искусств.

Она рассеянно вслушивалась в его объяснения, разглядывая выставленное в витрине необычное одеяние.

– А это что такое? – кивнула она хозяину. – Маскарадный костюм? Или рабочая униформа для киллера?

Мистер Мэдокс, как обычно хихикая и кланяясь, объяснил, что это костюм ниндзя. А Флендер, подхватив тему, поведал Памеле, что ниндзя использовались в древней Японии как орудие мести за поруганную честь. Выбрав самую дорогую катану, довольный доктор выбрался из магазина, кровожадно размахивая мечом направо и налево, а Памела от души смеялась и радовалась его мальчишескому восторгу.

Вновь оказавшись у этой самой витрины, она испытала не только болезненный укол воспоминания, но и яркое, мрачное, злобное озарение. Вот оно! Об этом тогда и шла речь. Ты сам, Джеймс Флендер, произнес эти слова! Ты сам привел меня сюда! Так, значит, сама судьба выбрала орудие мести за поруганную честь, за разрушенную любовь! С этой мыслью Памела решительно открыла дверь магазина.

Через пару часов она уже подписывала договор на месячный испытательный срок работы в качестве уборщицы. Большего и не требовалось. Будет дальше жизнь или не будет, но все, что можно сделать, будет сделано. Слово Памелы Кроу.

Свои незамысловатые обязанности она выполняла с тем же усердием, как когда-то трудилась в лабораторных стенах. Но если тогда на подвиги вдохновляла любовь, то блеск на кафель, полы и окна ружейного магазина наводился в каком-то мрачном, исступленном осатанении, и мистер Мэдокс настороженно поглядывал на служебное рвение неразговорчивой стажерки с намертво застрявшей меж бровей хмурой морщиной. Этого рвения, правда, хватило ненадолго.

Через месяц новая уборщица объявила, что нашла новое место работы с более подходящими условиями, и попросила расчет. Мэдокс с некоторым облегчением согласился на увольнение необычной сотрудницы и нисколько не удивился, узнав о ее желании приобрести на заработанные деньги костюм ниндзя. У людей бывают разные причуды и прихоти. Он так же приветливо оскалился ей, как и другим покупателям, и собственноручно вынул из витрины вожделенный наряд.

– Я как раз собирался заменить его другим, – объяснил он, закрывая витрину. – Он так запылился от долгой экспозиции, что я уже думал, не утилизировать ли его.

– Ничего, подойдет. Это так... для маскарада, – объяснила Памела, хотя хозяин не ждал никаких объяснений.

Мэдокс в ответ понимающе улыбнулся, выразил сожаление о том, что приходится расстаться со столь усердной работницей, пожелать ей успехов на новом месте работы, проводил до выхода и с поклоном закрыл дверь.

А затем вернулся в подсобку и занес в свои личные записи: “Памела Кроу. Костюм ниндзя и аксессуары к нему”. Дата, стоимость.

Костюм и аксессуары были испробованы через два дня. А в ночь, последовавшую за этими днями, их владелица, заплаканная, растерянная, измученная, сидела перед сотрудником внутренней охраны Исследовательского центра Биллом Чаттингемом, уткнув в ладони лицо.

10

Хотя Чаттингему довелось узнать не все подробности доложенной ему истории, но повествование вышло длинным, и Билл начал нервничать.

Последние полчаса достались бравому охраннику особенно трудно. Приходилось одновременно бороться с двумя проблемами: удержаться от искушения погладить светлые пряди волос, рассыпавшиеся по вздрагивающим от всхлипываний плечам, и успеть разобраться с ситуацией и дальнейшими планами преступницы в час, оставшийся до конца дежурства. Решил начать с меньшей проблемы и громко озабоченно закашлял.

Памела подняла заплаканные глаза. Проследила за его выразительным взглядом на часы. Тяжело вздохнула.

– Ну вот, Билл. Теперь ты знаешь все. Мне скрывать больше нечего. И делать тут больше нечего. Как ты со мной поступишь?

– Одна деталь, – встрепенулся любитель точности Билл Чаттингем, – а что конкретно ты собиралась осуществить, если бы я тебя не застукал? Этот чертов грант уже получен, дела идут без тебя, как им и положено. Что тут можно изменить? Да говори, не бойся! Я тебя не выдам, слово Билла Чаттингема.

Памела насупилась. Помолчала. Потом нехотя произнесла:

– Ну... Я много чего могла бы сделать. Я же знала пароли, программы, где что находится...

– И?

– Ну, хотела поменять кое-какие данные.

– Где?

Памела тяжело вздохнула. Досадливо поморщилась.

– Ну какая разница где? Все равно я этого не сделала.

– Мне надо знать, – не уступал непреклонный следователь.

– Тебе-то зачем? Ты разбираешься в этих делах еще хуже меня.

– Не в данных ли мисс Харвей? – решительно поинтересовался Билл.

Памела вздрогнула, на глазах снова выступили слезы.

– Угадал, – ответила она кратко и мрачно.

Чаттингем цокнул языком, покрутил головой, стукнул по столу кулаком.

– Вообще-то я давно знаю, что бабы дуры, но когда они еще и мстительные дуры, это полный... – Он разгневанно взглянул на Памелу и, не в силах сдерживаться, заорал, начисто позабыв все психологические штучки: – Господи боже мой, девочка, да ты совсем, смотрю, потеряла рассудок! Ну стоило ли из-за такой... с головой забираться в бочку с... Прости меня, но ты дура, дура и еще трижды дура!

– А что мне оставалось делать?! – огрызнулась Памела. – Можешь предложить лучший вариант? Забрать тетрадки и отдать их в “Великий млечный путь”?

– О, боюсь, что, если там узнают, кому ты показывала эти тетрадки, тебе придется совсем худо, – зловеще произнес Билл. – Насколько я понял, по договору ты должна была передать все материалы, относящиеся к деятельности фирмы. Так что новые владельцы имеют полное право подать на тебя в суд за сокрытие важнейших документов. И прямо тебе скажу, лапочка: лучше помалкивай о существовании этих тетрадок до конца дней своих.

Памела сникла, послушно кивнула.

– Бояться нечего. Я собственной рукой кинула их в мусорную корзину, – тихо проговорила она, бросив взгляд на дверь кабинета. – Хотя... Он мог и вытащить... попозже.

Билл пошлепал ее по руке.

– Вытащил, сжег или съел их с маслом, тебя больше не должно беспокоить, детка. Плюнь и забудь раз и навсегда!

– Забыть?! – Ярость вновь зажгла глаза Памелы. – Забыть?! Простить?! Смириться?! И пусть они пляшут свадебную пляску на моих костях?! Нет! Нет! Нет!

В ответ Чаттингем озабоченно взглянул на часы.

– Вот-вот явится сменщик, – сообщил он встревоженно. – Давай быстренько приберемся, все сделаем как было, и беги домой. А там видно будет. Отдохнешь, отоспишься, одумаешься – глядишь, и придет в голову что-нибудь получше чем лазить в окна к чужим дядям. Я бы охотно с тобой поболтал о том о сем, но сейчас, честное слово, не до этого. Дуй домой, говорю.

– У меня нет дома, – холодно ответила Памела. – У меня больше нет ничего, Билл. Но я уйду.

Она медленно встала и так же медленно аккуратно принялась ликвидировать следы ночного пребывания в лаборатории. Билл нетерпеливо помогал, то и дело поглядывая на часы. Наконец легонько вытолкал девушку в коридор, закрыл дверь и подвел к окну.

– Ну, прыгай, братец кролик. Первый этаж, не убьешься. В полете сгруппируйся, вот так. Как коснешься земли, сразу перекатывайся на бок. Да забери свое барахло.

Памела молча взяла забытые перчатки. Легко вскочила на подоконник и тем же гибким движением, что и четыре часа назад, выбралась на карниз. Билл не отрываясь следил за ней. Вот она с минуту постояла, крепко вцепившись в раму, как бы примериваясь к высоте. Вот решительно оторвалась и исчезла. Вот раздался негромкий толчок о землю.

Он осторожно выглянул в окно. Памела стояла внизу и махала ему рукой. Билл облегченно вздохнул, улыбнулся, помахал в ответ, плотно закрыл окно и рысью кинулся на пост. Ровно через минуту раздался звонок у входной двери.

А еще через четверть часа Билл как ни в чем небывало сдал смену, отрапортовал об отсутствии происшествий, обменялся со сменщиком свежими бейсбольными новостями и, пожелав спокойного дежурства, с чувством выполненного долга вышел из Исследовательскою центра.

Повернув за угол здания, он едва не налетел на поджидавшую его Памелу.

– Кого я вижу! Сколько лет, сколько зим! – Избавившись от исполнения служебных обязанностей, Билл позволил себе легкое объятие и дружеский поцелуй в щечку. – Ну что, маскарад продолжается?

Она улыбнулась, осторожно отстранилась, взяла его под руку.

– Да, я тебя ждала. Не бойся, я не прошусь на ночлег. Я хочу поговорить.

– Знаешь, девочка, не будь у меня Салли, я бы с восторгом предложил тебе свой кров вместе со всем содержимым, включая Билла Чаттингема. Но ты понимаешь...

– Да-да, конечно, – торопливо подтвердила Памела, ничуть не интересуясь его словами. – Но можно я тебя провожу? Не знаю, где ты живешь, но нам с тобой пока по пути, да?

– Конечно, – бодро заявил Билл, поворачивая совсем не на ту улицу, по которой обычно возвращался домой. Мало ли кто вот-вот пойдет на работу. Лучше без свидетелей. – Я и сам хотел с тобой поговорить. Вернее, довести до конца наш разговор.

– Да, знаешь, мне кажется, что ты единственный человек на свете, которому мне осталось верить. Хотя и ты не на моей стороне, – выдавила из себя Памела, медленно ступая по плитам, мокрым от ночного дождя.

– Ну сама подумай, как я могу быть на стороне преступника! – Билл сердито сдвинул брови, осторожно обводя ее по краю огромной лужи.

Памела горестно вздохнула.

– А тот, который так со мной поступил, не преступник? Ты не понимаешь, каково это сознавать, что предательство останется неотомщенным. Ярость средств не разбирает. Тебе просто никогда не приходилось бывать в крайней ситуации...

– С чего ты взяла?! – вспылил Билл. – Крошка, мне довелось побывать в таких ситуациях, про которые тебе лучше не знать. Твое счастье, что ты не мужчина! Ты не видела, как они дерутся!

– В деревне видела этого сколько угодно! Мужчина должен разбираться по-мужски! – воинственно заявила Памела, вглядываясь в даль утренней улицы. Город еще просыпался, и никто не видел оригинальную пару – дюжего парня в синей форме охранника, галантно поддерживавшего высокую стройную девушку в черном костюме ниндзя. – Я бы, честное слово, поколотила бы обоих, будь я мужчиной!

– М-да. Чувствуется соответствующее воспитание! – ухмыльнулся Билл. – С твоими данными ты вполне могла бы работать в полиции!

– Вот-вот, – закивала Памела. – А мои братцы склоняют меня к армейской службе. Но я не хочу ни в полицию, ни в армию. Не хочу в казарму. Не хочу ходить строем. Я всегда хотела украшать свой дом, поливать клумбы с цветами, водить в церковь кучу детей...

Билл одобрительно крякнул.

– Вот это правильно! Наконец-то слышу слова женщины, а не дурацкого трансвестита из комиксов! – Строптивый локоть ткнул его в бок, в ответ Чаттингем только сильнее прижал его к себе и миролюбиво продолжил: – Ну какое тебе дело до этих дураков? Их жизнь накажет. Лучшая месть, по-моему – если тебе уж так непременно хочется отомстить, – это устроить новую жизнь с более достойным человеком. Доказать, как ты умеешь любить и быть счастливой! А попадать в тюрьму из-за негодяя не стоит. Ты теперь свободна и имеешь право начать новую, хорошую жизнь. По крайней мере, меньше будет других глупостей и ошибок.

– Да, обожглась я здорово, – снова помрачнела Памела. – Но ты, наверное, прав, Билл. Действительно, я же теперь свободна. Совсем свободна. Только я не знаю, что делать со своей свободой. Да и денег у меня больше нет. Ты же знаешь...

– Да, с подарком ты поторопилась, конечно. Но я тебя понимаю, любовь счетов не ведет. Ты поступила непрактично, но великодушно, и это прекрасно.

– Может быть, но мне от собственною великодушия ничуть не легче. Я хочу уехать отсюда куда угодно и как можно скорее. Но не на что.

– Я бы тебе дал взаймы, – почесал в голове Билл. – Только понимаешь, эта Салли... Она меня сожрет, когда узнает. Эта чертова баба каким-то образом ухитряется вычислять все мои доходы и расходы. Прямо ясновидящая. И вроде бы я не сообщал ей пароль от кредитки...

– Да, жаль, – вздохнула Памела.

Некоторое время она шла молча, затем собралась с силами и добавила:

– Честно сказать, я хотела у тебя одолжить. Ну ладно, Билл, до свидания. Спасибо и за то, что ты для меня сделал. Если бы не ты, сдавать бы мне сейчас отпечатки пальцев.

– Кстати! Об отпечатках пальцев! – Билл вдруг остановился, развернувшись к спутнице. – Да не пугайся ты так! Слушай, есть идея. Почему бы тебе не пойти на курсы охранников, которые я закончил? Это такие специальные курсы по охране всяких не слишком важных заведений. Туда берут и девушек. Ты подходишь по всем параметрам. Работу дают в любом городе Штатов. Было бы желание уехать.

Памела удивленно взглянула на него.

– Гм. Неожиданно. А чему там учат и чем потом придется заниматься?

– Учат всему! – вдохновенно заявил Билл. – Всему, что может пригодиться в жизни. Бегать по стенам и прыгать из окон ты уже умеешь, остальному научишься без труда. А заниматься... Ну я, например, сегодня занимался чтением спортивных журналов. А ты можешь красить ногти или песни петь. Через несколько лет получишь повышение, а потом... Захочешь – переквалифицируешься в личного охранника, будешь сопровождать какую-нибудь богатую леди. Или, наоборот, пристроишься на тихую работенку привратника в доме престарелых. Плюс социальное обеспечение, неплохое жалованье. А? Хочешь?

– Да, в моей ситуации, похоже, это выход, – задумчиво протянула Памела. – И говоришь, можно уехать в любой город? А дорого стоят эти курсы?

–Дорого, – честно признался Билл. – Обучение, обмундирование, всякие дополнительные курсы боевых искусств и прочего... Но можно взять кредит в банке. При удачной службе выплатишь за пару лет. Я так и сделал. И вот, как видишь, жив-здоров и вполне доволен жизнью.

– Хорошо, – решительно кивнула Памела. – Да, кстати...

– Что?

– Неважно. Говори, куда обращаться. Я пойду прямо сейчас.

– Вот и славненько, – обрадовался Билл. – Адрес я тебе скажу. Но, знаешь, лучше бы сначала переодеться. Все-таки костюм ниндзя не самая подходящая форма для охранника.

Памела громко рассмеялась – впервые за эту ночь.

– Согласна. Спасибо за все, дорогой! – И не раздумывая крепко обняла и поцеловала Билла, растаявшего, как масло на горячем тосте.

Счастье Билла, что аромат духов успел испариться до его прихода домой, а ясновидение Салли не простиралось дальше его кредитной карточки.

11

Ясновидение не входит и в список профессиональных качеств охранников. Еще менее оно было свойственно самому Биллу Чаттингему. Иначе, конечно, он поостерегся бы предлагать Памеле подобный выход. Но, вдохновенно расписывая заманчивые горизонты, ожидающие ее на новом пути, Билл не успел сообразить, что она еще блуждает в лабиринтах прежних мук. А это было именно так.

Устройство на курсы оказалось делом не простым. Пришлось предпринять ряд решительных действий. И первым шагом стало изъятие из красного бархатного футляра перстня с изумрудом. Памела сама не ожидала, что расставание окажется таким трудным. Ведь это была последняя память о том, давнем Джиме – любящем, нежном, благодарном...