Текст книги "Воцарение Романовых. XVII в"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Галина Гриценко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

В 1625 г. возвращен в Москву. По поручению Филарета составил послание персидскому шаху Аббасу. В 1630-е гг. служил воеводой в Енисейске, на Тереке, выполнял различные дипломатические поручения. Взлеты в служебной карьере перемежались с опалами и ссылками – в Устье, Сольвычегодск и др. Шаховской водил дружбу с вольнодумцами и еретиками, и сам, обвиненный в 1650 г. в ереси, приговорен к сожжению, но помилован царем Алексеем Михайловичем, заменившим казнь ссылкой в Томск под жесточайший надзор местных властей. Незадолго до смерти, видимо, вернулся в Москву.

Шаховской – автор многочисленных литературных сочинений – похвальных слов (в том числе – московским святителям Алексею, Петру и Ионе), посланий (к Филарету, князю И. А. Хворостинину и др.), канонов, песнопений и молитв (молитва Дмитрию Прилуцкому, акафист Сергию Радонежскому, часть из которых вошла в обиход Русской православной церкви). В числе его произведений – «Летописная книга», охватывающая события от последнего года царствования Ивана IV Грозного до избрания на престол царя Михаила Федоровича Романова, «Повесть… на память царевича Дмитрия», «Повесть о некоем мнисе…» – о событиях Смутного времени, а также «Домашние записки» (1601–1649 гг.).

Современники называли Шаховского «человеком предивным, шествующим путем правды и не мало разумеющим божественного писания». С. П., Е. К.

КОТОШИ́ХИН Григорий Карпович (ок. 1630 – ноябрь 1667 гг.) – подьячий Посольского приказа, автор сочинения о России.

Происходил из семьи казначея одного из московских монастырей. Ок. 1645 г. Григорий поступил писцом в Посольский приказ, в 1658 г. стал подьячим. Состоял при русском посольстве на переговорах о заключении Валиесарского перемирия 1658 г. и Кардисского мира 1661 г. со Швецией. Осенью 1661 г. ездил в Стокгольм с грамотой к шведскому королю Карлу XI. С 1663 г. за плату поставлял шведам секретные сведения, касавшиеся русско-шведских отношений. Весной 1664 г. направлен для ведения делопроизводства в армию князя Я. К. Черкасского.

В августе того же года во время переговоров с польской делегацией в Смоленске, Григорий бежал в Речь Посполитую, объяснив свой поступок нежеланием вмешиваться в распри князя Ю. А. Долгорукого с Я. К. Черкасским. Из Вильно направил польскому королю Яну Казимиру прошение о принятии на службу и был определен к великому канцлеру литовскому Х. Пацу. В августе 1665 г., опасаясь выдачи русскому правительству, бежал в Силезию, затем в Пруссию, оттуда через Любек в Нарву, где подал прошение о принятии на шведскую службу. Ингерманландский губернатор Я. Таубе и Эберс отправили Котошихина в Стокгольм и с рекомендацией как человека, хорошо знающего Русское государство и «изъявляющего готовность сделать разные полезные сообщения». В апреле 1666 г. Котошихин определен на службу в шведский государственный архив.

Здесь по поручению шведского канцлера Магнуса Делагарди Котошихин написал сочинение о России, служившее позднее справочным пособием для шведских дипломатов, военных и торговцев. Книга Котошихина содержит различные сведения о русских царях и царской семье, их образе жизни; русском посольском ритуале, дворцовом обиходе, приказах и других учреждениях; военных и административных делах, городах, торговле, сельском хозяйстве, быте и нравах населения.

В июне 1666 г. Григорий скрылся из Стокгольма, опасаясь выдачи России. 25 августа 1667 г., поссорившись из-за денег с хозяином дома, в котором скрывался, Котошихин в пьяной драке нанес ему смертельную рану кинжалом. Стокгольмский суд приговорил Григория к смертной казни. Он был обезглавлен, тело отвезено в Упсалу, где анатомировано, а скелет помещен в музей института. Е. К.

АРСЕ́НИЙ СУХА́НОВ(кон. 16/нач. 17 в. – 14.08.1668 г.) – монах, книжник, церковный деятель, дипломат.

Родился, вероятно, в округе г. Солова Тульского уезда. Первые достоверные данные об Арсении относятся к 1633 г., когда он, будучи архидьяконом, служил при патриархе Филарете, исполняя обязанности его секретаря и хранителя патриаршей казны. В 1634 г., после смерти Филарета Арсений поселился в Чудовом монастыре. В 1637–1640 гг. участвовал в посольстве в Грузию, которое решало вопрос о подданстве кахетинского царя Теймураза. Задачей Арсения, как и прочих духовных лиц в посольстве, был сбор сведений об особенностях церковной жизни Грузии. В 1649 г. он был отправлен вместе с иерусалимским патриархом Паисием в Иерусалим, но миссия Арсения была прервана для переговоров с гетманом Б. М. Хмельницким о выдаче самозванца Тимофея Анкудинова. В 1651–1653 гг. Арсений Суханов продолжил прерванное путешествие в Иерусалим. Он посетил также Константинополь, острова Греческого архипелага, Александрию, Каир, Дамаск, а на обратном пути – Грузию. Арсений описал путешествие в «Проскинитарии» (Поклоннике). В 1653–1655 гг. по поручению патриарха Никона он посетил Афон, где закупил несколько сот греческих и славянских книг, необходимых для «книжной справы» – исправления русских богослужебных книг. В 1655–1660 гг. Арсений был келарем Троице-Сергиева монастыря. В 1661–1664 гг. руководил работой Московского Печатного двора. В 1664 г. Арсений вернулся в ТроицеСергиев монастырь. Здесь он провел последние годы жизни и был похоронен возле Серапионовой часовни. Б. К.

ОЛЕА́РИЙ, Эльшлегер (лат. Olearius от нем. Ölschläger) Адам (ок. 1599–22.02.1671 гг.) – немецкий ученый и путешественник.

Родился в Саксонии, в семье портного. Учился в Лейпцигском университете, в котором затем и преподавал. Знал русский и арабский языки. Служил придворным математиком и библиотекарем у герцога Шлезвиг-Голштинского. Посетил Россию в качестве секретаря Шлезвиг-Голштинского посольства в 1633–1634 гг. и во время путешествия в Персию в 1635–1639 гг. Царь Михаил Федорович, узнав, что Олеарий «гораздо научен и навычен астрономии и географус, и небесного бегу, и землемерию, и иным многим подобным мастерствам и мудростям», дважды предлагал ему перейти на русскую службу, однако ученый отклонил предложение, опасаясь обвинений в чернокнижии. С 1639 г. жил в Готторпе. В 1643 г. он составил описание путешествия в Россию и Персию. Опубликованное в 1647 г. на немецком языке в Шлезвиге сочинение Олеария произвело огромное впечатление в Европе и вскоре было переиздано как на немецком, так и на английском, французском, голландском, итальянском и других языках. Сочинение Олеария – ценный источник по истории России 1-й пол. 17 в. В нем приведены сведения о населявших ее народах, их обычаях и нравах, географии и истории страны. Сочинение снабжено большим количеством карт и рисунков, выполненных самим Олеарием с натуры. Труд Олеария широко использовался другими путешественниками и авторами записок о России. Е. К.

ЕВФИ́МИЙ ЧУ́ДОВСКИЙ (?–28.04.1705 г.) – келарь Чудова монастыря в Московском Кремле.

Достоверные сведения о Евфимии появляются с 1651 г., когда он был одним из «справщиков» (редакторов) Московского Печатного двора. Своей образованностью и обширной начитанностью Евфимий обязан своему учителю Епифанию Славинецкому. С 1651 по 1660 гг. и с 1670 по 1690 гг. Евфимий участвовал в переводе богослужебных книг, творений Отцов Церкви и др. При его участии были изданы «Ирмологий» (1654 г.), «Скрижаль» (1656 г.), «Требник» (1658 г.), «Пролог» (1659–1660 гг.), «Чиновник архиерейского священнослужения» (1677 г.), «Устав» (1682 г.). Вместе с Епифанием Славинецким он участвовал в подготовке нового перевода текста Нового Завета. Большая часть переводов самого Евфимия не издана и сохранилась только в рукописях. Ему принадлежит и ряд собственных сочинений («Остен» и «Воумление священникам», церковные поучения, стихотворения).

В полемике с «латинствующими» во главе с Сильвестром Медведевым Евфимий отстаивал чистоту «греческого учения». Он показал себя ярым сторонником догматического толкования православного вероучения, призывая решать догматические вопросы «по разуму святыя восточныя церкве», а не по «западныя церкве разумению» и следовать «разумению святых отцев…». Обвиняя Сильвестра Медведева, Евфимий называл его мнение «ядом ереси латинския».

После смерти патриарха Иоакима Евфимий был удален от Печатного двора. С. П.

ЕПИФА́НИЙ СЛАВИНЕ́ЦКИЙ (нач. 17 в. – 19.11.1675 г.) – поэт, переводчик, оратор, богослов.

О происхождении и даже мирском имени Епифания сведений не сохранилось. Известно лишь, что монашеское имя он принял при пострижении в Киево-Печерской лавре. Ок. 1639/1640 г. преподавал латынь, греческий и церковнославянский языки в Киевской братской школе. В 1649 г. по приглашению царя Алексея Михайловича Епифаний вместе с Арсением Сатановским прибыл в Москву для подготовки нового издания Библии. В 1663 г. издание (на основе Острожской Библии) было осуществлено. Епифаний Славинецкий написал к нему предисловие. С 1674 г. работал над новым переводом Библии, успев перевести Пятикнижие и Новый Завет. Епифаний Славинецкий пользовался непререкаемым авторитетом как переводчик, писатель и поэт. Его перу принадлежат свыше 150 сочинений: переводы и собственные произведения, среди которых 60 слов-проповедей и ок. 40 книжных силлабических песен.

С 1651 г. жил в Московском Кремле, в Чудовом монастыре, участвовал в богословских спорах на стороне «грекофилов». В 1653 г. патриарх Никон привлек Епифания Славинецкого к подготовке церковной реформы. Выполненный им перевод «Деяний Константинопольского собора 1593 г.» стал богословским обоснованием реформы – на основе этого документа церковный собор 1654 г. принял решение о необходимости исправления богослужебных книг. Епифаний Славинецкий руководил «книжной справой» на Московском Печатном дворе.

Под его руководством правка старых русских богослужебных книг велась не по древним, а по новым греческим изданиям, напечатанным в Венеции. Этот Новый московский Служебник (1655 г.), изданный на основе греческого Служебника 1602 г., утвердил большинство богослужебных нововведений.

В своих религиозно-философских взглядах Епифаний ориентировался прежде всего на современную ему греческую «ученость».

Несмотря на то что он мог достигнуть значительных чинов в церковной иерархии, Епифаний Славинецкий до самой смерти оставался простым иеромонахом. С. П.

УШАКО́В Симон (Пимен) (1626–1686 гг.) – живописец, с 1644 г. «жалованный живописец» Оружейной палаты.

Один из крупнейших московских иконописцев 17 в. Возглавлял иконописную мастерскую Оружейной палаты. Работал в различных жанрах: писал иконы, парсуны, миниатюры, создавал рисунки для ювелирных изделий, монет, чертил географические карты. В 1660-е гг. руководил работами по росписи Архангельского и Успенского соборов и Грановитой палаты Московского Кремля, а также деревянного дворца царя Алексея Михайловича в Коломенском. Создал ряд икон для нескольких московских церквей (Троицы в Никитниках, Георгия Неокесарийского и др.). Тяготел к монументальности, значительности создаваемых образов.

Одним из первых русских иконописцев Симон Ушаков стремился ввести в традиционную иконопись приемы светотеневой моделировки с тем, чтобы придать статичным ликам объемность, подчеркнуть в них индивидуальные черты, сделать их максимально «жизнеподобными». Среди работ Ушакова наиболее известны иконы «Троица», «Благовещение», «Похвала Владимирской иконе Божией Матери» («Насаждение древа государства Российского»).

Среди других работ художника выделяются рисунки для гравюр к стихотворной псалтири и к «Повести о Варлааме и Иоасафе». Свои взгляды на задачи иконописца Симон Ушаков изложил в трактате «Слово к люботщательному иконного писания». Вл. К.

ЮРИ́Й КРИЖА́НИЧ (ок. 1618– 02.09.1683 гг.) – писатель, идеолог славянского единства, католический священник, живший в России в 1659–1678 гг.

По происхождению хорват. Учился в Вене, Болонье, в иезуитском коллегиуме в Риме. По окончании учебы стал католическим священником. Впервые побывал в России в 1647–1648 гг. В 1659 г. приехал в Россию с целью проповеди унии между Римско-католической и Православной церквами, но скрыл эту цель от русского правительства. Был принят на государственную службу для составления учебника грамматики славянского языка. Встречался с Симеоном Полоцким, Епифанием Славинецким. В 1661 г. Крижанич сослан в Сибирь, поводом к ссылке стало его участие в «бесовских» плясках с ряжеными во время святочной недели. До 1676 г. жил в Тобольске, после воцарения Федора Алексеевича возвращен из ссылки. В 1678 г. покинул Россию и вступил в католический монашеский орден доминиканцев. Находясь в польском войске, погиб при осаде Вены в битве с турками.

Крижанич знал шесть языков, изучал философию, историю, филологию, богословие. Автор нескольких сочинений. В сибирской ссылке написал трактат «Политика». Работал над «Историей Сибири». Выступал за единство всех славянских народов, считал государственное устройство России лучшим во всем славянском мире. С. П.

СТА́РЦЕВЫ – архитекторы 2-й пол. 17 в.

Дмитрий Михайлович Старцев участвовал в строительстве Гостиного двора в Архангельске (1670–1684 гг.), а затем в работах по сооружению часового яруса Троицкой башни Московского Кремля.

Более известен его сын – Осип Дмитриевич Старцев (? – после 1714 г.). В 1680-е гг. достраивал трапезную Симонова монастыря в Москве. Перестроил в Московском Кремле церкви при Теремном дворце, объединив их наружным карнизом и крышей с одиннадцатью главами в единый комплекс, получивший известность как Верхоспасский собор. К числу шедевров русской архитектуры кон. 17 в. принадлежат построенные им (совместно с архитектором Л. Ковалевым) Святые ворота с надвратным «Теремком» на Крутицком подворье в Москве. Вся поверхность ворот выполнена из поливной многоцветной керамики, придающей им вид сказочного древнерусского терема.

В 1690-е гг. Старцев работал в Киеве, где по приказу гетмана И. С. Мазепы строил соборы Братского и Никольского монастырей, а также ряд сооружений Киево-Печерской лавры. Не сохранившийся Николаевский (Военный) собор Николаевского монастыря (1690–1696 гг.) считается одним из выдающихся явлений украинского барокко.

Церковь Николы на Болвановке у Таганских ворот в Москве, построенная в 1702–1712 гг., – последняя известная работа О. Д. Старцева. В 1714 г. после запрещения царем Петром I каменного строительства по всему государству кроме Петербурга О. Д. Старцев принял монашеский постриг. Вл. К.

ИЗМА́ЙЛОВО – подмосковное село, с сер. 17 в. загородная царская резиденция (ныне в черте Москвы).

Известно с 1389 г. С 1570-х гг. вотчина боярина Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, c 1623 – боярина Никиты Ивановича Романова – двоюродного брата царя Михаила Федоровича. В 1654 г. село перешло к царю Алексею Михайловичу; находилось в ведении приказа Тайных дел, с 1676 г. – приказа Большого дворца. При Н. И. Романове и Алексее Михайловиче в Измайлове разбиты сады, в которых выращивали барбарис, крыжовник, сирень, различные сорта плодовых деревьев, устроены пасека, аптекарские «огороды», виноградник, для полива которого сооружен своеобразный насос, поднимавший воду из пруда, организован стеклянный завод. Выкопано 20 прудов, в которых разводилась рыба, доставлявшаяся к царскому столу. Заведены птичник и зверинец, в котором держали барсов, волков, кабанов, лосей, львов, медведей, рысей, тигров и т. д. Производились опыты по разведению тутовых деревьев и шелковичных червей.

Во 2-й пол. 17 в. на острове Серебряно-Виноградного пруда отстроена царская усадьба, центром которой стал Государев двор с дворцом и Покровским собором. Первый дворец, по свидетельствам иностранцев, имел ок. 300 башен. При царе Федоре Алексеевиче, в кон. 1670-х гг. был сооружен новый деревянный дворец. Храм Покрова Богородицы первоначально также был деревянным, с шатровым верхом. В 1672–1679 гг. бригада костромских мастеров под началом Ивана Кузнечика возвела каменный пятиглавый Покровский собор, повторявший некоторые черты Успенского собора в Московском Кремле. Барабаны глав и закомары украшены многоцветными изразцами, исполненными мастерами круга Степана Полубеса. Колокольней служила Мостовая башня с воротами, замыкавшая проезд белокаменного моста (длина – ок. 100 м), ведущего на остров. В средней части башни размещалась палата, в которой во время пребывания в Измайлове государей собиралась Боярская дума, а в нач. 18 в. находилось присутствие Сената.

В 1670-е гг. в Измайлове построены храм Рождества Христова, в Казанский придел которого был перенесен список чудотворной иконы Иерусалимской Божией Матери, исполненный первоначально для Покровского собора, и домашняя церковь Иосафа, царевича Индийского (снесена в 1937 г.). Архитектура церкви Иосафа демонстрирует черты, переходные от «московского (нарышкинского) барокко» к европейским барочным формам, проникавшим в Россию в кон. 17 – нач. 18 вв.; в основе архитектурной композиции церкви – восьмерик на четверике, типичный для архитектуры кон. 17 – нач. 18 вв. Построенная как часть ограды Государева двора, церковь Иосафа развивала идею ворот, ранее выстроенных в Коломенском, и отличалась регулярностью в компоновке объемов и оформлении декора, предвосхищавших черты архитектуры Петровского времени.

В 90-х гг. 17 в. Петр I устраивал в Измайлове учения потешных полков – Измайловского и Преображенского, здесь он совершал плавание на ботике, положившем начало русскому флоту. До наших дней сохранились остатки построенных им редутов и охотничий домик. В 1730-х гг. в Измайлове находилась резиденция императрицы Анны Ивановны, дочери царя Ивана V и племянницы Петра I. Во 2-й пол. 18 в. Измайлово пришло в упадок, в 19 в. на территории бывшего Государева двора построены богадельня для ветеранов Отечественной войны 1812 г. и несколько парковых павильонов. Вл. К.

КАЗА́НСКИЙ СОБОР, собор иконы Казанской Божией Матери в Москве – храм, сооруженный в 17 в. в память о завершении Смуты в Русском государстве.

Первоначально на углу Красной площади на средства одного из руководителей Второго ополчения князя Дмитрия Ивановича Пожарского была построена деревянная церковь Казанской Божией Матери. По преданию, князь лично перенес в храм список с иконы Казанской Божией Матери, которая находилась при нем во время освобождения Москвы от польских войск в 1612 г. Деревянный храм сгорел в 1632 г. В 1636 г. на том же месте освящен новый Казанский собор, построенный на средства царя Михаила Федоровича и его семьи.

Собор представляет собой небольшое квадратное строение, окруженное с трех сторон крытой галереей, к которой с северо-западной стороны примыкает небольшая шатровая колокольня. Основной элемент внешнего декора – ряды килевидных кокошников.

В 1936 г. в ходе реконструкции Красной площади храм был снесен. В 1990–1993 гг. воссоздан в первоначальных формах по обмерам, проведенным в 20-е гг. реставратором П. Д. Барановским. Вл. К.

ИОА́ННА ПРЕДТЕ́ЧИ ХРАМ в Толчкове – распространенное название церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи, построенной в 1671–1687 гг. в Ярославле, в Толчковской слободе на месте разрушенного в 1609 г. поляками храма.

Возвели церковь ярославские мастера, впоследствии она служила образцом для строительства посадских храмов. Боковые приделы подняты до высоты основного объема храма и подведены с ним под одну крышу. Пятнадцатиглавие, покрытое железом в виде чешуи, поднимается над основанием храма. На красных кирпичных стенах выделяются изразцовые вставки, геометрический орнамент из кирпича, росписи в виде гроздей винограда и цветов, напоминающие деревянную резьбу. Многоцветное узорочье делает церковь особенно праздничной. Фрески церкви Иоанна Предтечи считаются вершиной стенной росписи ярославско-костромской школы 17 в. М. Г.

Русский историк В. О. Ключевский о начале западного влияния на Россию

«Обращаясь к началу западного влияния в России, необходимо наперед точнее определить самое понятие влияния. И прежде, в 15–16 вв., Россия была знакома с Западной Европой, вела с ней кое-какие дела, дипломатические и торговые, заимствовала плоды ее просвещения, призывала ее художников, мастеров, врачей, военных людей. Это было общение, а не влияние. Влияние наступает, когда общество, его воспринимающее, начинает сознавать превосходство среды или культуры влияющей и необходимость у нее учиться, нравственно ей подчиняться, заимствуя у нее не одни только житейские удобства, но и самые основы житейского порядка, взгляды, понятия, обычаи, общественные отношения. Такие признаки появляются у нас в отношении к Западной Европе только с 17 в. Вот в каком смысле говорю я о начале западного влияния с этого времени.

НАЧАЛО ЗАПАДНОГО ВЛИЯНИЯ. Здесь мы обращаемся к истокам течений в нашей истории, продолжающихся доселе. Почему же не в 16 в. началось это влияние, духовно-нравственное подчинение? Его источник – недовольство своей жизнью, своим положением, а это недовольство исходило из затруднения, в каком очутилось московское правительство новой династии и которое отозвалось с большей или меньшей тягостью во всем обществе, во всех его классах. Затруднение состояло в невозможности справиться с насущными потребностями государства при наличных домашних средствах, какие давал существующий порядок, т. е. в сознании необходимости новой перестройки этого порядка, которая дала бы недостававшие государству средства. Такое затруднение не было новостью, не испытанной в прежнее время; необходимость подобной перестройки теперь не впервые почувствовалась в московском обществе. Но прежде она не приводила к тому, что случилось теперь.

С половины 15 в. московское правительство, объединяя Великороссию, все живее чувствовало невозможность справиться с новыми задачами, поставленными этим объединением, при помощи старых удельных средств. Тогда оно и принялось строить новый государственный порядок, понемногу разваливая удельный. Оно строило этот новый порядок без чужой помощи, по своему разумению, из материалов, какие давала народная жизнь, руководясь опытами и указаниями своего прошлого. Оно еще верило попрежнему в неиспользованные заветы родной страны, способные стать прочными основами нового порядка. Потому эта перестройка только укрепляла авторитет родной старины, поддерживала в строителях сознание своих народных сил, питала национальную самоуверенность.

В 16 в. в русском обществе сложился даже взгляд на объединительницу Русской земли Москву, как на центр и оплот всего православного Востока. Теперь было совсем не то: прорывавшаяся во всем несостоятельность существующего порядка и неудача попыток его исправления привели к мысли о недоброкачественности самых оснований этого порядка, заставляли многих думать, что истощился запас творческих сил народа и доморощенного разумения, что старина не даст пригодных уроков для настоящего и потому у нее нечему больше учиться, за нее не для чего больше держаться. Тогда и начался глубокий перелом в умах: в московской правительственной среде и в обществе появляются люди, которых гнетет сомнение, завещала ли старина всю полноту средств, достаточных для дальнейшего благополучного существования; они теряют прежнее национальное самодовольство и начинают оглядываться по сторонам, искать указаний и уроков у чужих людей, на Западе, все более убеждаясь в его превосходстве и в своей собственной отсталости. Так на место падающей веры в родную старину и в силы народа является уныние, недоверие к своим силам, которое широко растворяет двери иноземному влиянию.

ПОЧЕМУ ОНО НАЧАЛОСЬ В 17 в. Трудно сказать, отчего произошла эта разница в ходе явлений между 16 и 17 вв., почему прежде у нас не замечали своей отсталости и не могли повторить созидательного опыта своих близких предков: русские люди 17 в., что ли, оказались слабее нервами и скуднее духовными силами сравнительно со своими дедами, людьми 16 в., или религиозно-нравственная самоуверенность отцов подорвала духовную энергию детей? Всего вероятнее, разница произошла оттого, что изменилось наше отношение к западноевропейскому миру. Там в 16 и 17 вв. на развалинах феодального порядка создались большие централизованные государства; одновременно с этим и народный труд вышел из тесной сферы феодального поземельного хозяйства, в которую он был насильственно заключен прежде. Благодаря географическим открытиям и техническим изобретениям ему открылся широкий простор для деятельности, и он начал усиленно работать на новых поприщах и новым капиталом, городским или торгово-промышленным, который вступил в успешное состязание с капиталом феодальным, землевладельческим. Оба этих факта, политическая централизация и городской, буржуазный индустриализм, вели за собою значительные успехи, с одной стороны, в развитии техники административной, финансовой и военной, в устройстве постоянных армий, в новой организации налогов, в развитии теорий народного и государственного хозяйства, а с другой – успехи в развитии техники экономической, в создании торговых флотов, в развитии фабричной промышленности, в устройстве торгового сбыта и кредита.

Россия не участвовала во всех этих успехах, тратя свои силы и средства на внешнюю оборону и на кормление двора, правительства, привилегированных классов с духовенством включительно, ничего не делавших и неспособных что-либо сделать для экономического и духовного развития народа. Потому в 17 в. она оказалась более отсталой от Запада, чем была в начале 16 в. Итак, западное влияние вышло из чувства национального бессилия, а источником этого чувства была все очевиднее вскрывавшаяся в войнах, в дипломатических сношениях, в торговом обмене скудость собственных материальных и духовных средств перед западноевропейскими, что вело к сознанию своей отсталости.

ЕГО ОТНОШЕНИЕ К ГРЕЧЕСКОМУ. Западное влияние, проникая в Россию, встретилось здесь с другим господствовавшим в ней дотоле влиянием – восточным, греческим, или византийским. Между обоими этими влияниями можно заметить существенную разницу, и я теперь же сопоставлю их, чтобы видеть, что оставляло в России одно из них и что приносило с собою другое. Греческое влияние было принесено и проводилось Церковью и направлялось к религиозно-нравственным целям. Западное влияние проводилось государством и призвано было первоначально для удовлетворения его материальных потребностей, но не удержалось в этой своей сфере, как держалось греческое в своей.

Византийское влияние далеко не захватывало всех сторон русской жизни: оно руководило лишь религиозно-нравственным бытом народа, снабжало украшениями и поддерживало туземную государственную власть, но давало мало указаний в деле государственного устроения, внесло несколько норм в гражданское право, именно в семейные отношения, слабо отражалось в ежедневном житейском обиходе и еще слабее в народном хозяйстве, регулировало праздничное настроение и времяпровождение и то лишь до конца обедни, но мало увеличило запас положительных знаний, не оставило заметных следов в будничных привычках и понятиях народа, предоставив во всем этом свободный простор самобытному национальному творчеству или первобытному невежеству. Но, не захватывая всего человека, не лишая его туземных национальных особенностей, его самобытности, оно зато в своей сфере захватывало все общество сверху донизу, проникало с одинаковой силой во все его классы; оно и сообщало такую духовную цельность древнерусскому обществу. Напротив, западное влияние постепенно проникало во все сферы жизни, изменяя понятия и отношения, напирая одинаково сильно на государственный порядок, на общественный и будничный быт, внося новые политические идеи, гражданские требования, формы общежития, новые области знания, переделывая костюм, нравы, привычки и верования, перелицовывая наружный вид и перестраивая духовный склад русского человека. Однако, захватывая всего человека, как личность и как гражданина, оно, по крайней мере, доселе не успело захватить всего общества: с такой поглощающей силой оно подействовало лишь на тонкий, вечно подвижной и тревожный слой, который лежит на поверхности нашего общества.

Итак, греческое влияние было церковное, западное – государственное. Греческое влияние захватывало все общество, не захватывая всего человека; западное захватывало всего человека, не захватывая всего общества.

ДВА НАПРАВЛЕНИЯ. Встречей и борьбой этих двух влияний порождены два направления в умственной жизни русского общества, два взгляда на культурное положение нашего народа. Развиваясь и осложняясь, меняя цвета, названия и приемы действия, оба направления проходят двумя параллельными струями в нашей истории. То скрываясь куда-то, то выступая наружу, как речки в песчаной пустыне, они всего более оживляют вялую общественную жизнь, направляемую темной, тяжелой и пустой государственной деятельностью, какая с некоторыми светлыми перерывами томительно длилась до половины 19 в. Впервые оба направления обозначились во второй половине 17 в. в вопросе о времени пресуществления святых даров и в тесно связанном с ним споре о сравнительной пользе изучения языков греческого и латинского, так что приверженцев обоих направлений можно было бы назвать эллинистами и латинистами. Во второй половине 18 в. яблоко раздора бросила в русское общество французская просветительная литература в связи с вопросом о значении реформы Петра, о самобытном национальном развитии. Националисты-самобытники называли себя люборуссами, а противников корили кличками русских полуфранцузов, галломанов, вольнодумцев, чаще всего вольтерьянцев. Лет 70 тому назад приверженцы одного взгляда получили название западников; сторонников другого прозвали славянофилами. Можно так выразить сущность обоих взглядов на этой последней стадии их развития. Западники учили: по основам своей культуры мы – европейцы, только младшие по историческому своему возрасту, и потому должны идти путем, пройденным нашими старшими культурными братьями, западными европейцами, усвояя плоды их цивилизации. Да, возражали славянофилы, мы – европейцы, но восточные, имеем свои самородные начала жизни, которые и обязаны разрабатывать собственными усилиями, не идя на привязи у Западной Европы. Россия не ученица и не спутница, даже не соперница Европы: она – ее преемница. Россия и Европа – это смежные всемирно-исторические моменты, две преемственные стадии культурного развития человечества. Усеянная монументами – позволяю себе слегка пародировать обычный, несколько приподнятый тон славянофилов, – усеянная монументами Западная Европа – обширное кладбище, где под нарядными мраморными памятниками спят великие покойники минувшего; лесная и степная Россия – неопрятная деревенская люлька, в которой беспокойно возится и беспомощно кричит мировое будущее. Европа отживает, Россия только начинает жить, и так как ей придется жить после Европы, то ей надо уметь жить без нее, своим умом, своими началами, грядущими на смену отживающим началам европейской жизни, чтобы озарить мир новым светом. Значит, наша историческая молодость обязывает нас не к подражанию, не к заимствованию плодов чужих культурных усилий, а к самостоятельной работе над принципами собственной исторической жизни, сокрытыми в глубине нашего народного духа и еще не изношенными человечеством.