Текст книги "Нравственность капитализма. То, о чем вы не услышите от преподавателей"
Автор книги: авторов Коллектив
Соавторы: Том Палмер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
К индивидуалистской этике
Доводы Айн Рэнд в защиту капитализма основываются на индивидуалистской этике, признающей за индивидом моральное право действовать в собственных интересах и полностью отвергать альтруизм.
Альтруисты утверждают, что жизнь ставит нас перед основополагающим выбором: либо жертвовать интересами других ради себя, либо жертвовать своими интересами ради других. Второй вариант представляет собой альтруистический образ жизни, и единственная альтернатива ему, следуя этой логике, – хищничество. Однако Рэнд считает эту альтернативу ложной. Жизнь не требует от нас жертвовать ни тем, ни другим. Интересы рационально мыслящих людей не вступают в противоречие друг с другом, и осуществление наших подлинных личных интересов предусматривает взаимодействие с другими путем мирного добровольного обмена.
Чтобы понять причины этого, зададимся вопросом: как мы определяем свои личные интересы? Интерес – это ценность, которую мы стремимся обрести: богатство, удовольствие, безопасность, любовь, самоуважение или иное благо. Этическая философия Рэнд основана на выводе о том, что основополагающей ценностью – summum Ъопит– является сама жизнь. Именно существование живых организмов, необходимость поддерживать его постоянными действиями для удовлетворения собственных потребностей порождает сам феномен ценностей. Безжизненный мир был бы миром фактов, но не ценностей, миром, в котором ни одно состояние не может быть лучше или хуже другого. Таким образом, основополагающий критерий ценности, в соответствии с которым человек должен решать, что отвечает его интересам, – это его жизнь: не простое выживание, но полное удовлетворение своих потребностей за счет постоянного использования своих способностей.
Главная способность человека, главное средство его выживания – это разум. Именно разум позволяет нам жить за счет производства и тем самым подняться над рискованным существованием за счет охоты и собирательства. Разум – основа языка, с помощью которого мы сотрудничаем и передаем друг другу знания. Разум – основа общественных институтов, действующих в соответствии с абстрактными нормами. Цель этики – дать стандарты существования в соответствии с разумом, служащие нашей жизни.
Чтобы жить по разуму, мы должны признать независимость добродетелью. Разум – индивидуальное свойство. Сколько бы человек ни узнавал от других, мыслительный процесс происходит только в его уме. Каждый из нас инициирует его по собственному выбору и направляет собственными умственными усилиями. Таким образом, рационализм требует, чтобы мы брали на себя ответственность за поддержание собственной жизни и распоряжение ею.
Кроме того, чтобы жить по разуму, мы должны признать добродетелью продуктивность. Производство – это процесс создания ценности. Люди не могут жить безопасной и полной жизнью, находя все необходимое в природе, подобно другим животным. Они также не могут жить, паразитируя за счет других. «Хотя кто-то пытается существовать за счет грубой силы или мошенничества, – подчеркивает Рэнд, – за счет грабежа, обмана и порабощения производителей, существование таких людей все равно возможно только благодаря их жертвам, благодаря тем, кто мыслит и производит блага, которые присваивают себе эти грабители. Такие грабители – паразиты, неспособные выжить самостоятельно, они существуют только за счет уничтожения тех, кто способен выжить, кто действует так, как подобает действовать человеку».
Эгоиста, как правило, изображают как человека, готового пойти на все, чтобы получить желаемое, – готового лгать, красть и подчинять себе других для удовлетворения своих желаний. Рэнд, как и большинство людей, считает такой способ действий аморальным. Но не потому, что эти поступки вредят другим, а потому, что они вредят самой личности человека, который их совершает. Субъективное желание – не мерило наших интересов, а обман, воровство и насилие – не средства добиться счастья и успеха. Добродетели, о которых я упомянул выше, – это объективные критерии. Они укоренены в природе человека, а потому относятся ко всем людям. Но их цель – дать возможность каждому «обретать, поддерживать, реализовывать и наслаждаться высшей ценностью, самоцелью – собственной жизнью». Таким образом, задача этики – дать нам представление о том, как реализовать наши подлинные интересы, а не жертвовать ими.
Принцип торговца
Как же тогда мы должны поступать по отношению к другим? Социальная этика Рэнд основывается на двух основных принципах: принципе прав и принципе справедливости. Принцип прав гласит: с другими мы должны взаимодействовать мирно, путем добровольного обмена, не применяя против них силу. Только так мы можем жить независимо, за счет собственного продуктивного труда, а человек, стремящийся контролировать других – не более чем паразит. Более того, в рамках организованного общества мы должны уважать права других, если хотим, чтобы наши собственные права тоже уважали. Только так мы можем получить многочисленные выгоды от социального взаимодействия: пользу от экономического и интеллектуального обмена и ценности, которые несут в себе близкие личные отношения. Источник этих благ– разум, продуктивность, индивидуальность другого человека. Чтобы все это могло процветать, необходима свобода. Если я живу за счет силы, я подрубаю корни тех самых ценностей, которые стремлюсь обрести.
Принцип справедливости, или «принцип торговца», как его называет Рэнд, требует жить за счет обмена, предлагать ценность за ценность, не пытаться приобрести незаработанное и не предоставлять такую возможность другим. Достойный человек не превращает свои потребности в обязанности для других: в качестве основы для любых взаимоотношений он предлагает что-то ценное. В то же время он не будет по принуждению брать на себя обязанность удовлетворить потребности других. Ни один человек, ценящий собственную жизнь, не может принять на себя неконкретное обязательство быть «сторожем брату своему». А самостоятельная личность никогда не пожелает от кого-то зависеть – будь то хозяин или министерство здравоохранения и услуг для населения. Принцип торговца, отмечает Рэнд, – единственная основа взаимодействия людей в качестве независимых и равных партнеров.
Одним словом объективистская этика рассматривает индивида как самоценную личность в самом полном понимании этого слова. Из этого следует, что капитализм – единственная справедливая и нравственная система. Капиталистическое общество основано на признании и защите прав личности. В капиталистическом обществе люди могут свободно осуществлять свои цели по собственному разумению. Как и в любом другом обществе, при капитализме человека ограничивают законы природы. Продовольствие, жилье, одежда, книги и лекарства не растут на деревьях: их необходимо производить. Кроме того, как и в любом обществе, при капитализме человека ограничивает небеспредельность собственной природы, собственных индивидуальных способностей. Но единственное социальное ограничение, накладываемое капитализмом, заключается в следующем: каждый, кто хочет получить от других какие-либо услуги, должен предложить взамен нечто ценное. Никто не вправе использовать государственные механизмы для экспроприации того, что произвели другие.
Экономические результаты функционирования рынка – распределение доходов и богатства – зависят от добровольных поступков и взаимодействия всех участников. Принцип справедливости относится не к результатам, а к процессу экономической деятельности. Полученный человеком доход причитается ему по справедливости, если он заработан благодаря добровольному обмену, в качестве вознаграждения за предложенную им ценность, размер которого определяют те, кому она предлагается. Экономисты давно уже установили, что «справедливой» цены на товар не существует в природе: таковой можно считать лишь мнение рыночных игроков о стоимости предлагаемого им товара. То же самое относится и к ценам на оказываемые людям услуги. Сказанное не означает, что ценность своей личности я должен определять размером своего дохода: речь идет лишь о том, что, если я желаю жить за счет обмена с другими, я не могу требовать, чтобы они принимали мои условия, жертвуя собственными интересами.
Человеколюбие как ценность, которую мы выбираем
Но как быть с теми, кто беден, нетрудоспособен или по иной причине не может обеспечивать себя? Это отнюдь не праздный вопрос – просто он не должен быть первым вопросом, которым мы задаемся, анализируя ту или иную общественную систему. Представление о том, что главный критерий оценки общества – это его отношение к наименее продуктивным своим членами, является не чем иным, как наследием альтруизма. Христос говорил: «Блаженны нищие духом, блаженны кроткие». Но принцип справедливости не дает никаких оснований, чтобы относиться к нищим и кротким с особым пиететом и придавать их потребностям первостепенное значение. Если бы нам пришлось выбирать между коллективистским обществом, где все не свободны, но никто и не голодает, и индивидуалистским обществом, где все свободны, но некоторые голодают, я бы сказал, что с нравственной точки зрения предпочтение следует отдать второму, свободному обществу. Никто не вправе требовать, чтобы другие служили ему не по собственной воле, даже если от этого зависит его жизнь.
Однако такой выбор перед нами не стоит. На самом деле при капитализме даже беднякам живется лучше, чем при социализме или в «социальном» государстве. Опыт истории учит:в обществах, где нет свободы, как, например, в советском обществе, многие к тому же и голодают.
Те, кто способен трудиться, заинтересованы в экономическом росте и техническом развитии, которые отличаются наибольшим динамизмом в условиях рынка. Капиталовложения и механизация позволяют задействовать труд людей, которые в ином случае не могли бы производить достаточно, чтобы себя обеспечить. К примеру, с появлением компьютеров и современных средств связи инвалиды получили возможность работать на дому.
Что же касается тех, кто просто не в состоянии работать, то в свободном обществе всегда существует множество форм частной помощи и филантропии за пределами рынка, представленных разнообразными благотворительными обществами и организациями. Необходимо сразу пояснить: между эгоизмом и благотворительностью нет никакого противоречия. Учитывая, какую выгоду приносят нам контакты с другими, вполне естественным представляется благожелательное отношение к своим ближним, сочувствие их бедам и оказание им помощи – если для этого не требуется жертвовать собственными интересами. Однако между эгоистическим и альтруистическим взглядами на общество существуют важные различия.
Для альтруиста человеколюбие – первостепенный этический принцип, и реализовывать его следует вплоть до самопожертвования, по принципу «отдай последнюю рубашку». Отдавать – ваш нравственный долг, независимо от любых других ценностей, что вы исповедуете, и от того, имеет ли право на вашу помощь тот, кому вы ее оказываете. Для эгоиста человеколюбие – один из многих способов реализации наших ценностей, включая ту ценность, которую имеет в наших глазах благополучие других людей. Делать это следует в контексте других ценностей, которые исповедует человек, по принципу «отдавать, когда это кому-то действительно поможет». Это не долг, и тот, кто получает помощь, не имеет на нее прав. Альтруист рассматривает человеколюбие как искупление вины, предполагая, что в таланте, успехе, продуктивности и богатстве есть нечто греховное или подозрительное. Эгоист рассматривает перечисленные характеристики как достоинства и считает щедрость по отношению к другим проявлением гордости за то, что мы ими обладаем.
Четвертая революция
В начале статьи я отметил, что капиталистический строй стал результатом трех революций, каждая из которых представляла собой радикальный разрыв с прошлым. Политическая революция утвердила приоритет прав личности и принцип, согласно которому государство должно быть слугой человека, а не его хозяином. Экономическая революция принесла с собой понимание роли рынка. Промышленная революция резко расширила возможности применения плодов нашего интеллекта в производственных целях. Но порвать с прошлым в этическом плане человечество так и не сумело. Принцип, согласно которому способности индивида являются общественным достоянием, несовместим со свободой. Чтобы свободное общество сохранилось и процветало, необходима четвертая революция, которая утвердила бы моральное право человека жить ради себя.
Часть 3 Производство и распределение богатства
Рыночная экономика и распределение богатства
Людвиг Лахманн
Кто сегодня усомнится в правоте профессора Мизеса, еще 30 лет назад указавшего, что любое вмешательство политической власти в экономику влечет за собой и дальнейшее вмешательство, необходимое для предотвращения неизбежных негативных последствий этого первого шага? Кто станет отрицать, что для функционирования командной экономики необходима инфляционная обстановка, и кто сегодня не знает, какими пагубными результатами оборачивается «контролируемая инфляция»? Хотя некоторые экономисты пустили в оборот панегирический термин «обычная инфляция», обозначающий постоянную инфляцию, с которой мы все так хорошо знакомы, это вряд ли сможет кого-то обмануть. И без недавнего примера с возрождением Германии было понятно, что рыночная экономика даже в самых неблагоприятных условиях способна создать порядок из «контролируемого административными методами» хаоса. Форма организации экономики, основанная на добровольном сотрудничестве и всеобщем обмене знаниями, по определению превосходит любую иерархическую систему, даже если в рамках последней возможна рациональная проверка квалификации тех, кто отдает приказы. Люди, способные внимать голосу разума и опыта, осознавали этот факт и раньше, а те, кому это не по силам, вряд ли поймут и теперь.
Столкнувшись с этой ситуацией, оппоненты рыночной экономики изменили свою позицию: теперь они выступают против нее, исходя не из экономических, а из социальных соображений, обвиняют рынок не в неэффективности, а в несправедливости. Сегодня эти критики рассуждают об «искажающих эффектах» владения богатством и утверждают, что «плебисцит рынка подтасовывается многократным голосованием». Они пытаются показать, что распределение богатства воздействует на производство и структуру доходов, поскольку обладатели богатства не просто получают «несправедливо большую» долю общественного дохода, но и влияют на ассортимент продукции: производится слишком много предметов роскоши и слишком мало предметов первой необходимости. Более того, поскольку большая часть сбережений приходится на долю тех же владельцев, они определяют и темпы накопления капитала, а значит, и экономического прогресса.
Некоторые из этих оппонентов не отрицают полностью того факта, что распределение богатства в какой-то степени является накопительным результатом действия экономических сил, но утверждают: это накопление происходит таким образом, что настоящее становится «рабом» прошлого – анахронистического и произвольного фактора. Сегодняшнее распределение доходов определяется сегодняшним распределением богатства, и даже несмотря на то что сегодняшнее богатство частично накоплено вчера, оно было накоплено в результате процессов, отражающих влияние позавчерашнего характера распределения богатства. В основном эта аргументация противников рыночной экономики основана на институте «наследования», которому, как они нам внушают, обязаны своим богатством большинство нынешних владельцев.
Этот аргумент сегодня, судя по всему, пользуется большой популярностью – даже у многих искренних сторонников экономической свободы. Эти люди поверили в то, что «перераспределение богатства», в частности в форме налога на наследство, привело бы к общественно полезным экономическим результатам при отсутствии негативных последствий. Более того, поскольку подобные меры помогут освободить настоящее от «мертвой руки» прошлого, они будутспособствовать корректировке нынешних доходов в соответствии с нынешними потребностями. Распределение богатства – это параметр рынка, и изменив параметр, мы можем изменить результат, не вмешиваясь в действие рыночного механизма! Из этого следует, что рыночный процесс дает «социально приемлемые» результаты только в том случае, если он сопровождается постоянными политическими мерами, направленными на перераспределение существующего богатства.
Этой точки зрения, как мы уже отмечали, сегодня придерживаются многие, включая и некоторых экономистов, осознающих превосходство рыночного хозяйства над командной системой и негативную роль государственного вмешательства, но недовольных социальными последствиями, которыми, по их мнению, оборачивается функционирование рыночной экономики. Они готовы принять рыночную экономику только в сочетании с подобной перераспределительной политикой.
Настоящая статья посвящена критике основ подобной точки зрения.
Во-первых, в логическом плане вся эта аргументация построена на словесной путанице, связанной с расплывчатостью понятия «параметр». В просторечии, а также в большинстве научных дисциплин, например в статистике, слово «параметр» означает нечто «заданное» для нас, наблюдающих за происходящим в какой-либо конкретный момент времени. В этом смысле само собой разумеется, что в любой конкретный момент времени та или иная модель распределения богатства представляет собой параметр – по той простейшей причине, что она существует, а другие нет. Но в рамках теории равновесия, которая, хорошо это или плохо, играет столь важную роль в современной экономической мысли и очень во многом определяет ее содержание, слово «параметр» приобрело еще одно, совершенно иное значение: как необходимое условие равновесия, независимая переменная. «Параметры» во множественном числе означают совокупность необходимых и достаточных условий, на основе которых, когда все они становятся нам известны, мы без дополнительных усилий можем определить равновесную цену и количество товаров и услуг. Таким образом, в этом втором смысле распределение богатства вместе с другими параметрами становится детерминантой(хотя и не единственной) цен и количества различных услуг и товаров, являющихся предметом купли-продажи.
Однако главная цель настоящей статьи – доказать, что в этом втором смысле распределение богатства не является «параметром». Оно не только не представляет собой «независимую переменную» рыночного процесса, но, напротив, постоянно меняется под воздействием рыночных сил. Не стоит и говорить, что это наблюдение никоим образом не опровергает тот факт, что характер распределения богатства числится среди факторов, определяющих путь рыночного процесса на ближайшую перспективу, однако постоянного влияния он как таковой не имеет. Хотя богатство всегда распределяется каким-то конкретным способом, модель этого распределения все время меняется.
Только если бы модель распределения оставалась постоянной при передаче отдельных объектов богатства по наследству в течение нескольких сменяющих друг друга периодов, можно было бы говорить, что эта константная модель представляет собой постоянно действующий экономический фактор. Но в реальности этого не происходит. Распределение богатства определяется рыночными силами, будучи объектом, а не субъектом, и каков бы ни был его характер сегодня, завтра он уже уйдет в прошлое, утратит актуальность.
Таким образом, для распределения богатства нет места среди параметров равновесия. Однако наибольший интерес с социально-экономической точки зрения представляет не модель распределения богатства в какой-то конкретный момент, а характер ее изменений во временной перспективе. Подлинное место этих изменений, как мы увидим, – среди событий, происходящих на том проблематичном «пути»,что может привести, но в реальности редко приводит, к равновесию. Это типичный «динамичный» феномен. Парадоксально, но факт: сегодня, когда столько говорится о необходимости более активного и углубленного исследования динамичных процессов, это явление вызывает очень мало интереса.
Владение – правовое понятие, относящееся к конкретным материальным объектам. Богатство же – экономическое понятие, относящееся к дефицитным ресурсам. Все ценные ресурсы являются материальными объектами, или их отражением, или их воплощением, но не все материальные объекты представляют собой ресурсы: очевидные примеры этого – заброшенные дома, кучи мусора и любые объекты, от которых владельцы с радостью бы избавились, если бы нашелся кто-то, готовый их снести или убрать. Более того, объект, сегодня являющийся ресурсом, завтра может им уже не являться, а объект, сегодня не имеющий никакой ценности, завтра может ее обрести. Таким образом, статус ресурса для материального объекта всегда проблематичен и в определенной степени зависит от предвидения. Объект можно назвать «богатством» только в том случае, если он является источником дохода. И ценность объекта для его нынешнего или потенциального владельца в любой момент времени отражает ожидания в плане его доходности. Это же, в свою очередь, зависит от возможностей использования объекта. Таким образом, простое владение объектами не всегда эквивалентно богатству: последнее проистекает из успешного использования объектов. Источником дохода и богатства служит не владение, а использование ресурсов. К примеру, фабрика по производству мороженого в Нью-Йорке может принести владельцу богатство, но такую же фабрику в Гренландии вряд ли можно даже назвать ресурсом.
В мире, где происходит столько неожиданных изменений, сохранить богатство всегда нелегко, а в долгосрочной перспективе, пожалуй, и невозможно. Чтобы поддерживать определенный объем богатства для передачи по наследству от одного поколения другому, семья должна владеть такими ресурсами, которые приносят постоянный чистый доход, то есть дают превышение стоимости продукции над затратами на факторы производства, дополняющими соответствующий ресурс. Представляется, что это возможно либо в статичном мире, где сегодняшний день нисколько не отличается от вчерашнего, а завтрашний от сегодняшнего, и потому день за днем, год за годом одни и те же собственники или их наследники получают один и тот же объем дохода, либо в ситуации, когда все владельцы ресурсов обладают даром абсолютно точного предвидения. Поскольку оба варианта не имеют отношения к реальности, их можно смело оставить за скобками. Что же тогда на самом деле происходит с богатством в постоянно меняющемся мире?
Все богатство состоит из капитальных активов, в той или иной форме воплощающих, или по крайней мере косвенно отражающих, материальные ресурсы производства – источники создания ценной продукции. Продукция же производится трудом людей при помощи таких ресурсов. В этих целях ресурсы необходимо задействовать в определенных сочетаниях: взаимодополняемость – суть использования ресурсов. Формы этой взаимодополняемости отнюдь не «заданы» предпринимателям, разрабатывающим и реализующим производственные планы. Такой вещи, как производственная функция, в реальности не существует. Напротив, задача предпринимателя состоит именно в том, чтобы в условиях постоянных изменений угадать, какое сочетание ресурсов в сегодняшней обстановке даст максимальное превышение стоимости продукции над стоимостью факторов производства, и спрогнозировать, каким это сочетание должно быть в вероятной завтрашней ситуации, когда стоимость продукции, затраты на дополнительные факторы производства и технологии изменятся.
Если бы все капитальные ресурсы обладали неограниченной универсальностью, предпринимателям достаточно было бы следовать за изменениями внешних условий, перенацеливая ресурсы на те способы использования, которые в результате этих изменений становятся прибыльными. На деле, однако, универсальность ресурсов, как правило, ограниченна; для каждого из них существует лишь определенный набор способов использования [41] . Поэтому необходимость приспосабливаться к изменениям зачастую влечет за собой необходимость корректировки состава группы ресурсов(«перегруппировки ресурсов»). Однако любое изменение в характере взаимодополняемости влияет на стоимость входящих в группу ресурсов, порождая прирост капитала или убытки. Предприниматели будутделать высокие ставки на те ресурсы, для которых они нашли более прибыльные способы использования, и низкие – на те, что приходится использовать с меньшей выгодой. В условиях, когда вступают в силу ограничения, то есть для ресурса, входившего в прибыльное сочетание, уже нельзя выявить способ использования (в настоящем или будущем), последний полностью утрачивает характер ресурса. Но даже если не брать подобные крайности, постоянная изменчивость мира, в котором мы живем, неизбежно влечет за собой прирост или убавление капитала, воплощенного в активах длительного пользования.
Таким образом, рыночный процесс представляет собой процесс выравнивания. В условиях рыночной экономики перераспределение богатства происходит постоянно и в масштабах, по сравнению с которыми внешне схожие процессы, инициируемые современными политиками, выглядят незначительными – хотя бы по той причине, что рынок наделяет богатством тех, кто способен им распорядиться, а политики– своих избирателей, которые, как правило, на это не способны.
Движущая сила процесса перераспределения богатства – не сочетание случайных факторов. Те, кто в нем участвует, играют не на «авось», а проявляют свои навыки. Этот процесс, как и все подлинно динамичные процессы, отражает передачу знаний от одного человека к другому. Он возможен лишь потому, что некоторые обладают знаниями, которые другие еще не приобрели, поскольку информация об изменениях и их последствиях распространяется в обществе постепенно и неравномерно.
В рамках этого процесса успеха добивается тот, кто раньше всех остальных осознает, что некий ресурс,который сегодня можно производить, если он еще не появился, или купить (если он уже существует) по цене А, завтра станет элементом какого-то продуктивного сочетания, в результате чего его стоимость составит уже А'. Подобная прибыль или убытки, обусловленные возможностью или потребностью в переходе от одного способа использования ресурса к другому (более эффективному или менее эффективному, чем первый), составляет экономическую сутьбогатства в изменчивом мире и является главной движущей силой его перераспределения.
В ходе этого процесса вероятность того, что один и тот же человек раз за разом будет правильно угадывать новые способы возможного использования существующих или потенциальных ресурсов, крайне мала – если он, конечно, не гений. Но даже в последнем случае его наследники вряд ли покажут столь же блестящий результат (если они, опять же, не гениальны). В мире неожиданных изменений убытки в конечном итоге так же неизбежны, как и прирост капитала. Конкуренция между владельцами капитала и специфика ресурсов длительного пользования, даже если эта специфика многогранна, обусловливают чередование прибыли и убытков.
У этих экономических феноменов есть определенные социальные последствия. Поскольку критики рыночной экономики сегодня предпочитают основываться на аргументах «социального» плана, нам, пожалуй, стоит прояснить подлинные социальные результаты рыночного процесса. Мы уже отмечали, что суть этого процесса – выравнивание. Сейчас мы можем точнее определить его результаты как вариант феномена, который Парето называл «круговоротом элит». Богатство редко остается надолго в одних и тех же руках. По мере того как непредвиденные изменения придают ценность то одному, то другому конкретному ресурсу, порождая прирост или убавление капитала, оно переходит из рук в руки. Можно повторить вслед за Шумпетером: владельцы богатства напоминают постояльцев отеля или пассажиров поезда – они всегда существуют, но их состав часто меняется.
Как мы видели, в условиях рыночной экономики любое богатство проблематично. Чем более долгосрочный и специфический характер носят ресурсы, тем ограниченнее круг способов их использования и тем очевиднее наличие проблемы. Однако в обществе, где объем фиксированного капитала был невелик – основной объем накопленного богатства принимал форму запасов товаров в основном сельскохозяйственных и с ограниченным сроком годности и где потребительских товаров длительного пользования, за исключением разве что домов и мебели, практически не существовало, – эта проблема была не столь заметна. Именно в таком обществе жили классики экономической науки, и многие его особенности они перенесли в свои теории. Таким образом, применительно к тогдашним условиям вывод этих экономистов о том, что любой капитал обладает однородностью и идеальной универсальностью (они противопоставляли его единственному на тот момент специфическому и невоспроизводимому ресурсу – земле), представляется в определенной степени обоснованным. Однако в наше время подобная дихотомия неоправданна. Чем больше в обществе объем основных фондов, чем длительнее срок их использования, тем сильнее вероятность того, что капитальные ресурсы, пока они не исчерпаются, будут использоваться не в тех целях, для которых они первоначально предназначались. На практике это означает, что в современной рыночной экономике постоянных источников дохода не существует. Длительность пользования и ограниченная универсальность это попросту исключают.
В настоящей статье мы подчеркивали прежде всего тот факт, что перераспределение капитала под воздействием рыночных сил в постоянно меняющемся мире – повсеместный и очевидный феномен. Почему же тогда он неизменно игнорируется? Можно понять, почему его игнорируют политики: в конце концов, подавляющее большинство избирателей не испытывают непосредственно на себе его воздействие, и даже если испытывают, вряд ли способны понять суть происходящего – как было наглядно продемонстрировано на примере инфляции. Но почему этот феномен обходят вниманием и экономисты? Им по идее должен импонировать тезис о том, что распределение богатства – результат действия экономических сил. Отчего же тогда столь многие экономисты продолжают рассматривать распределение богатства как «параметр» в вышеописанном втором значении этого понятия? На наш взгляд, проблема связана с чрезмерным вниманием к проблемам равновесия.
Как мы уже видели, изменение способов распределения богатства – атрибут неравновесного мира. Прирост и убавление капитала происходит в основном из-за того, что ресурсы длительного характера приходится использовать незапланированными способами, и из-за того, что некоторые люди раньше и лучше других понимают значение меняющихся потребностей и ресурсов в динамичном мире. Равновесие означает постоянство планов, но перераспределение богатства рыночными механизмами, как правило, становится результатом спонтанных действий. Тем, кто привык мыслить категориями равновесия, процессы вроде тех, что мы описали, естественно, представляются чем-то не слишком «респектабельным». Для них «реальные» экономические силы – это те, что поддерживают равновесие. Поэтому силы, действующие в отсутствие равновесия, таким экономистам малоинтересны и чаще всего ими игнорируются.
